Текст книги "Машина бытия"

* * *

Выпрямившись, Стетсон отстранился от стены и мрачно улыбнулся Орну. Казалось, он понимал что-то, чего не понимали остальные. Диана по-прежнему гневно смотрела на Орна. Полли не сводила взгляда с рук, натянуто улыбаясь.

– Эти женщины наверняка контролируют одну из трех верховных должностей в Лиге, – сказал Орн. – Может, и больше. Подумайте, адмирал… подумайте о том, что случится, если разоблачить этот заговор. Произойдет раскол, начнутся бунты, рухнут региональные правительства, центральное правительство будут рвать на части подозрения и конфликты. Что рождается в такой атмосфере? – Он покачал головой. – Окраинная война покажется пикником!

– Мы не можем просто закрыть на это глаза! – рявкнул Спенсер и, напрягшись, посмотрел на Орна.

– Можем и так и поступим, – сказал Орн. – У нас нет выбора.

Полли подняла голову, изучая лицо Орна. Диана выглядела озадаченной.

– Кто родился натианином, тот им и останется, да? – прорычал Спенсер.

– Натиан не существует, – сказал Орн. – Об этом позаботились пятьсот лет скрещивания с другими расами. Существует лишь тайное общество хитроумных политических ученых. – Он адресовал Полли кривую улыбку и снова перевел взгляд на Спенсера. – Подумайте о собственной жене, сэр. Скажите честно: вы бы занимали сейчас должность КомГО, если бы она не направляла вашу карьеру?

Спенсер помрачнел, втянул подбородок, словно пытаясь испепелить Орна взглядом, но ему это не удалось. Наконец он хмуро усмехнулся.

– Соби начинает приходить в себя, – заметила Полли. – Тебе почти пришел конец, сынок.

– Не стоит недооценивать своего будущего зятя, – сказал Орн.

– Ха! – вскричала Диана. – Я тебя ненавижу, Льюис Орн!

– Ничего, это пройдет, – мягко сказал Орн.

– Охххх! – Диана дрожала от злости.

– Прежде всего, я хочу сказать следующее, – начал Орн. – Быть членом правительства – сомнительная честь. Ваша плата за власть и достаток – балансирование на лезвии ножа. Эта громадная аморфная масса – народ – уже поглотила немало правительств. Вы можете предотвратить это, лишь обеспечив народу хорошее правительство. Иначе, рано или поздно, придет ваш черед. Я помню, что так говорила моя мать. И я надолго запомнил ее слова. – Он нахмурился. – Я не люблю политику из-за компромиссов, на которые приходится идти, чтобы выиграть выборы!

Стетсон отошел от стены.

– Все ясно, – сказал он. Присутствующие повернулись к нему. – Чтобы сохранить власть, натианам пришлось обеспечить нам достаточно хорошее правительство. Однако если мы свергнем их, то дадим кучке политиканов-любителей – всем этим фанатикам и жадным до власти демагогам – именно то оружие, которое поможет им захватить власть.

– И наступит хаос, – сказал Орн. – Поэтому мы позволим натианам продолжать свое дело – но с двумя небольшими изменениями.

– Мы не собираемся ничего менять, – возразила Полли. – Сдается мне, Льюис, ты не знаешь, что делать дальше. Ты поймал меня, но ничего от меня не получишь. Организация может продолжать свою деятельность и без меня. Ты не посмеешь разоблачить нас. Власть в наших руках!

* * *

– Р – У может взять под стражу девяносто процентов вашей организации в течение десяти дней, – сказал Орн.

– Вы не сможете найти их! – фыркнула Полли.

– Почему? – спросил Стетсон.

– Кочевники, – ответил Орн. – Этот дом – усовершенствованный шатер. Мужчины снаружи, женщины внутри. Обратите внимание на устройство внутреннего двора. Потомки натиан действуют инстинктивно. Добавьте к этому интерес к странным музыкальным инструментам: кайтра, барабан-тамбур, гобой – все это инструменты кочевников. Плюс господство женщин в семье; странно для кочевников, но все же не совсем необычно. Ищите преобладающее количество дочерей в семье. Копните глубже – политическая карьера мужей, прислушивавшихся к советам своих женщин. Если мы и упустим кого-либо, то таковых будет немного!

Полли уставилась на него с открытым ртом.

– Голова идет кругом, – сказал Спенсер. – Я знаю лишь одно: я обязан предотвратить очередную Окраинную войну. Если мне придется упечь за решетку каждую…

– Через час после того, как о заговоре станет известно, вы лишитесь возможности упечь за решетку кого бы то ни было, – сказал Орн. – Муж натианки! Да вас самого посадят, или, что еще вероятнее, толпа разорвет вас на куски!

Спенсер побледнел.

– Какой компромисс ты предлагаешь? – спросила Полли.

– Во-первых, Р – У получает право наложить вето на любого выставленного вами кандидата, – сказал Орн. – Во-вторых, вы не можете занимать больше двух третей ключевых постов.

– И кто в Р – У будет налагать вето на наших кандидатов? – спросила Полли.

– Адмирал Спенсер, Стетсон, я сам… да любой, кого мы сочтем достойным доверия, – сказал Орн.

– Ты что, считаешь себя богом? – требовательно спросила Полли.

– Не больше, чем вы, – ответил Орн. – Это называется системой сдержек и противовесов. Вы разрезаете пирог. Мы первыми выбираем себе куски.

Наступила долгая тишина, затем Спенсер сказал:

– Мне кажется, это неправильно просто взять и…

– Политические компромиссы никогда не бывают справедливыми, – сказала Полли. – Всегда стараешься исправить какие– нибудь изъяны. Так и работает правительство. – Она с усмешкой посмотрела на Орна. – Хорошо, Льюис. Мы принимаем твое предложение. – Она бросила взгляд на Спенсера. Тот пожал плечами и угрюмо кивнул. Полли вернулась к Орну. – Но ответь мне на один вопрос: как ты догадался, что я возглавляю организацию?

– Легко, – ответил Орн. – В обнаруженных нами записях упоминалось кодовое имя семьи… натиан, – он едва не сказал «предателей», – на Мараке – «Голова». Ваше имя, Полли, происходит от древнего слова полл, что значит «голова».

Полли посмотрела на Стетсона.

– Он всегда так прозорлив?

– Всегда, – ответил Стетсон.

– Если пожелаешь заняться политикой, Льюис, – сказала Полли, – я с радостью…

– Хватит с меня политики, – буркнул Орн. – Чего я действительно хочу, так это осесть где-нибудь с Ди и наверстать упущенное в жизни.

Диана замерла.

– Я не хочу никогда больше ни видеть, ни слышать господина Льюиса Орна! – сказала она. – Это мое окончательное решение! Окончательное!

Плечи Орна поникли. Он отвернулся, оступился и внезапно рухнул на пушистые ковры. Все присутствующие ахнули.

– Вызывайте врача! – рявкнул Стетсон. – Меня еще в больнице предупреждали, что его жизнь все еще в опасности!

Раздался тяжелый звук шагов Полли, бросившейся в коридор.

– Лью! – Голос Дианы. Она упала рядом с ним на колени, и он ощутил прикосновение ее нежных рук к своей шее, к голове.

– Переверните его и расстегните ему воротник! – велел Спенсер. – Дайте ему дышать!

Они аккуратно перевернули Орна на спину. Он был бледен. Диана расстегнула ему воротник и прижалась лицом к его шее.

– О, Лью, мне так жаль, – всхлипывала она. – Я не хотела этого говорить! Прошу тебя, Лью… пожалуйста, не умирай! Прошу тебя!

Орн открыл глаза и посмотрел на Спенсера и Стетсона. Из коридора доносился голос Полли, которая торопливо говорила что-то в телефонную трубку. Он чувствовал прикосновение теплой щеки Дианы к своей шее, влажный след ее слез. Медленно, уверенно Орн подмигнул мужчинам.

Жрецы Пси

Едва ступив за пределы щитов транспортного корабля на рампу, освещенную амельским солнцем, Орн почувствовал бурлящий вокруг него поток пси-энергии. Ощущение было такое, словно он оказался в зоне действия магнитного поля. Он ухватился за поручень, борясь с внезапно подступившей тошнотой, и посмотрел вниз с почти двухсотметровой высоты на зеркально-гладкую поверхность космопорта. В знойном воздухе не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Лишь временами внезапные порывы пси-энергии обжигали его недавно разбуженные чувства.

Нечто подобное Орн испытал в лаборатории на Мараке, когда техники обучали его пользоваться вживленными ему в тело пси-детекторами. И все же тот опыт не вполне подготовил его к здешней реальности. Первый резкий сигнал первичного детектора, скрытого у него в шее, теперь заменил полный спектр пси-сигналов.

Орн содрогнулся. От Амеля у него бежали мурашки по коже. В сознании мелькали горячими вспышками странные порывы. То ему хотелось фыркать, как купающаяся в грязи кириффа, то он вдруг начинал смеяться и всхлипывать одновременно.

«Я знал, что будет плохо, – подумал он. – Меня предупреждали».

Контркондиционирование сделало этот момент только хуже, поскольку теперь он был открыт ощущениям. Орн понимал, что без пси-тренировки его разум соединил бы все эти противоречивые чувства в клубок страха – совершенно логичную эмоцию, которую можно испытывать, высадившись на планете жрецов.

Это была святая земля: прибежище всех религий в известной Вселенной (а может, даже и неизвестной).

Орн заставил себя сосредоточиться на внутренних ощущениях, как учили его техники. Пси-ощущения медленно померкли, превратившись в некий шум на заднем плане. Он глубоко вдохнул горячий, сухой воздух, показавшийся ему каким-то негодным, словно в его составе не хватало элементов, к которым привыкли легкие Орна.

Все еще держась за поручень, он ждал полного освобождения от призрачных порывов внутри себя. По другую сторону рампы сверкающая поверхность купола порта отражала его образ, слегка преломляя его и тем самым подчеркивая его отличия от облика худощавых, подтянутых местных жителей. Он выглядел, как вернувшийся к жизни полубог из древнейшего прошлого Амеля – крепкий, массивный, с напряженными шейными мышцами, как у уроженца планеты с мощной гравитацией. Тонкий шрам проходил по надбровной дуге и исчезал в коротко остриженных рыжих волосах. На его лице, похожем на морду бульдога, были и другие шрамы, о существовании которых знал только он, а на плотном теле наверняка найдутся еще. В Службе Расследования и Урегулирования шутили, что старшего полевого агента можно узнать по количеству шрамов и медицинских заплат на теле.

Орн подтянул черный пояс, перетягивавший зеленовато-голубоватую тогу. Наряд, который носили все «ученики» на Амеле, казался ему неудобным.

Желтое солнце, Дубе, застыло в зените, в безоблачном голубом небе, пронзая тогу Орна гнетущим жаром. Тело покрылось потом. В шаге от него загудел эскалатор, готовый опустить его в собравшуюся у транспортника толпу. Жрецы и пассажиры проводили какую-то церемонию – посвящение новых учеников. До ушей доносились слабые звуки пения и барабанной дроби, временами заглушаемые лязгом вспомогательных механизмов порта.

Орн разглядывал все, что происходило вокруг, и медлил, желая удостовериться, что сумеет сосредоточиться. С рампы открывался захватывающий вид на башни, колокольни, шпили, монолиты, зиккураты, пагоды, купола, минареты, сгрудившиеся на гладкой равнине, простирающейся до горизонта, и танцующие в волнах зноя. Золотистый солнечный свет отражался от окрашенных в яркие и приглушенно-нежные тона зданий, сложенных из камня, триклона, стали, синтетических материалов тысячи тысяч цивилизаций.

Глядя на этот религиозный лабиринт, Орн испытал внезапное чувство страха перед неизвестностью, которая подстерегала его на этих узких, извилистых улочках, в разностильных зданиях. Истории о происходящем на Амеле всегда казались какими-то запретными тайнами, и Орн знал, что эти тайны не могут не влиять на его восприятие. Но внезапно охвативший его ужас постепенно перешел в определенный тип страха.

Этот необычный страх – результат его новой открытости – зародился еще на Мараке.

Орн сидел за столом в своей холостяцкой офицерской квартире, глядя на парк, высаженный вокруг университета Р – У. Низкое полуденное зеленое солнце Марака казалось далеким и холодным. Орна пригласили читать лекцию на тему «Экзотические признаки воинственных тенденций», пока он готовился к свадьбе с Дианой Буллон. Всего через три недели он собирался жениться на дочери Верховного комиссара и после медового месяца на Карачине рассчитывал получить постоянную должность в антивоенном колледже, где обучал бы новых агентов Службы Р – У выявлять и уничтожать семена агрессии, из которых могла бы вырасти новая Окраинная война.

Так он представлял себе свое будущее в тот полдень на Мараке. Но вдруг он, нахмурившись, отвернулся от стола. В комнате все было, как всегда, но что-то его насторожило. Орн рассматривал серые стены, острые углы кровати, белое покрывало с синей монограммой Р – У – скрещенными пером и шпагой. К изножью кровати был придвинут второй стул, между ним и гладкой серой дверью шкафа оставалось сантиметра три.

Ощущение, которому он никак не мог подобрать определение, заставляло его нервничать – словно дурное предчувствие.

Дверь в коридор резко и с грохотом открылась. В комнату вошел Умбо Стетсон, начальник Орна. Глава отдела был одет в свою всегдашнюю перелицованную синюю форму, а единственные знаки отличия – золотая эмблема Р – У на воротнике и на фуражке – были тронуты ржавчиной. Орн задумался о том, когда их в последний раз полировали, но отмахнулся от этой мысли. Стетсон предпочитал полировать свой разум.

За офицером Р – У катилась механическая тележка, груженная кассетами, микрофильмами и даже несколькими старомодными книгами. Она с грохотом въехала в комнату, громко стукнув колесами на пороге, и дверь за ней закрылась.

«Боже мой! – подумал Орн. – Только не задание! Только не сейчас!»

Он встал, посмотрел сначала на тележку, затем на Стетсона. В голосе его чувствовалось напряжение, когда он спросил:

– Что это, Стет?

Стетсон придвинул к себе стоявший в изножье кровати стул, сел на него верхом и бросил фуражку на покрывало. Его нечесаные темные волосы торчали во все стороны. Полуприкрытые веки подчеркивали обычный для него надменный и высокомерный вид.

– Ты выполнил уже достаточно заданий, чтобы сразу понять, что это, – буркнул он. На губах мелькнула кривая усмешка. – Для тебя есть кое-какая работенка.

– Разве я сам уже ничего не решаю? – спросил Орн.

– Ну, видишь ли, кое-что, возможно, немного изменилось. А может, и нет, – сказал Стетсон.

– Я женюсь через три недели, – сказал Орн. – На дочери Верховного комиссара.

– Твою свадьбу отложили, – проинформировал его Стетсон и, заметив, как омрачилось лицо Орна, поднял руку. – Да подожди ты! Просто небольшая отсрочка. В связи с чрезвычайной ситуацией. Сегодня Верховный комиссар отправил свою очаровательную дочь на задание, которое мы специально для этого выдумали.

– Зачем? – спросил Орн подозрительно низким голосом.

– Чтобы она тебе не мешала. Через шесть дней ты улетаешь на Амель, и нам нужно многое успеть, прежде чем ты будешь готов к заданию.

Орн постучал пальцами по столу.

– Вот и все. Свадьба отменяется. Меня отправляют на… Амель?

– Да.

– В чем дело, Стет? Амель – местечко для пикника.

– Ну… – Стетсон покачал головой. – Может, и нет.

Орна вдруг охватила паника.

– Что за работу вы выдумали для Дианы? – требовательно спросил он. – Она…

– Она улетела на Франчи-Примус, чтобы помочь разработать новую униформу для сотрудниц Р – У, – сказал Стетсон. – На твой взгляд, это достаточно безопасное задание?

– Но почему так внезапно?

– Мы должны подготовить тебя к Амелю. Мисс Буллон отнимала бы время, отвлекала бы тебя от дела. Думаю, она догадывается, что что-то здесь не так, но выполняет приказы, как и все работники Р – У. Ясно?

– Просто так, без какого бы то ни было уведомления… О, до чего же у нас в Р – У весело! Я стану рекомендовать эту карьеру каждому молодому человеку, который ищет работу!

– Сегодня вечером госпожа Буллон передаст тебе записку от Дианы, – сказал Стетсон. – Твоя невеста в полной безопасности. Поженитесь, когда все закончится.

– Если только Р – У не выдумает для меня какое-нибудь очередное задание! – рявкнул Орн.

– Ты же принес присягу Р – У, – напомнил Стетсон. – И ты знал, что так может быть.

– Я собираюсь переписать текст присяги, – сказал Орн. – К словам: «Клянусь жизнью и честью искать и уничтожать любые признаки войны, где бы их ни обнаружили» стоит прибавить: «И пожертвую всем и вся ради достижения этой цели».

– Звучит неплохо, – согласился Стетсон. – Почему бы тебе не предложить это дополнение, когда вернешься?

– Если вернусь! Что за чрезвычайное положение на сей раз?

– Это чрезвычайное положение касается именно тебя, – сказал Стетсон.

– Очень предусмотрительно.

– Твое имя в списке недавнего призыва на Амель.

– В списке студентов-теологов? Но я никогда не подавал заявку на…

– Однако твое имя фигурирует в списке. Большими ровными буквами. И этот список подписан самим аббатом Гальмирахом.

– Должно быть, в него закралась ошибка. Кто-то явно перепутал имена…

– Там указаны твои родственники и нынешний адрес. Это не может быть ошибкой.

Орн отодвинулся от стола.

– Но это явно ошибка! Я же сказал, что никогда не подавал заявку… – Он замолчал. – Впрочем, какая разница? Чем Амель может заинтересовать Р – У? Там давно даже поблизости не было никаких войн. Местные большие шишки всегда боялись оскорбить богов.

Стетсон указал на механическую тележку.

– У нас мало времени на инструктаж, так что хватит меня перебивать. Тебе понадобится все содержимое этой телеги и даже больше. Вечером отправишься к врачам, где тебя быстренько обработают. Вживят под кожу кое-какой очень секретный… – Он нахмурился и повторил: – Очень секретный прибор. Тебе что-нибудь известно о пси-способностях?

Смена темы поставила Орна в тупик. Он моргнул и облизнул губы.

– В смысле, как у того парня на Вессене, который якобы мог прыгнуть на любую планету во вселенной без корабля?

– Вроде того.

– Слушай, а что с ним произошло? Было столько разговоров, а потом…

– Может, это была фальшивка, – сказал Стетсон. – А может, и нет. Мы надеемся, ты сможешь это выяснить. Чуть позже наши техники покажут тебе пси-оборудование. Усилитель…

– Но как все это связано с Амелем?

– А вот это ты нам расскажешь… надеемся. Видишь ли, Лью, сегодня рано утром мы получили подтверждение. На следующем заседании Ассамблеи будет выдвинуто предложение распустить Р – У и передать все наши дела Службе Исследования и Обучения.

– Передать нас под управление Тайлера Джемини? Этого политикана-халтурщика! Да половина наших проблем из-за тупости агентов И – О! Они уже с десяток раз чуть не довели нас до очередной Окраинной войны!

– Ммм, гммм, – пробурчал Стетсон. – А следующее заседание Ассамблеи уже на горизонте – через пять месяцев.

– Но… но подобное предложение не пройдет! Это же бред! Ты только посмотри…

– Тебе будет небезынтересно узнать, Лью, что таких перемен требуют жрецы Амеля. Вне всякого сомнения, религиозный пыл сумеет протолкнуть это предложение.

– Жрецы какой секты?

– Всех.

Орн покачал головой.

– Но на Амеле тысячи сект… может, даже миллионы. Согласно правилам Экуменического перемирия, они…

– Всех, – повторил Стетсон.

Орн нахмурился.

– Что-то не складывается. Если жрецы задумали нас убрать, почему они в то же время приглашают на свою планету полевого агента Р – У? Это не…

– Вот именно, – сказал Стетсон. – Готов поспорить, ты запрыгаешь от радости, когда узнаешь, что никому – повторяю: никому! – до сих пор не удавалось отправить агента на Амель. Ни Р – У. Ни старым Маракианским секретным службам. Ни даже натианам. Все попытки встречали яростное противодействие. Ни один агент ни разу не вышел за пределы посадочной полосы. – Стетсон поднялся и сурово уставился на Орна. – Давай-ка, приступай к изучению ознакомительного материала, который я привез. Первое занятие с техниками у тебя сегодня после того, как с тобой разберутся врачи.

– Какая у меня страховка на случай, если на Амеле станет жарко? – спросил Орн.

– Никакой.

Орн аж подскочил на месте.

– Никакой?

– Согласно имеющейся у нас информации, твое обучение – которое они называют Испытанием, – продлится около шести месяцев. Если за это время ты не выйдешь на связь, тогда мы и начнем задавать вопросы.

– Например, «что вы сделали с трупом?» – прорычал Орн. – Черт возьми! Да через шесть месяцев от Р – У, возможно, не останется и следа!

Стетсон пожал плечами.

– Я знаю, все это неожиданно… и данных у нас мало…

– Да это вообще из ряда вон выходящий случай!

– Вот именно, Лью. Но мы должны выяснить, почему галактический центр всех религий так настроен против нас. Мы не надеемся попасть туда и подчинить их. Из-за этого по всей галактике началось бы религиозное восстание, в сравнении с которым Окраинная война показалась бы игрой в мячик в школе для девочек. Я даже не уверен, что у нас набралось бы достаточно добровольцев для этой работы. Мы никогда не оцениваем агентов с точки зрения религии, но они, я уверен, оценивают нас именно с этих позиций. И нам необходимо выяснить почему! Может, мы сможем изменить то, что их беспокоит. Это наша единственная надежда. Может, они не понима…

– А если они планируют завоевательный поход? – перебил его Орн. – Что тогда, Стет? Возможно, к власти на Амеле пришла новая фракция. Почему бы и нет?

Стетсон уныло пожал плечами.

– Если ты сумеешь это доказать… – Он понуро покачал головой.

– Когда мне надо идти к врачам?

– За тобой придут.

– Ну да. Кажется, за мной уже пришли…

* * *

Был ранний вечер. В палате Орна в медицинском центре Р – У наступило затишье между обедом и временем визитов. Медсестра включила свет возле его койки. От зеленых стен отражались умиротворяющие блики. Под подбородком чувствовалась тяжесть индукционного бандажа, но характерный для ускоренной процедуры зуд пока не начался.

От пребывания в больничной палате Орну было не по себе. Он знал, почему: запахи и звуки напоминали ему о тех долгих месяцах, которые он провел, выкарабкиваясь с того света в результате ранений, полученных во время восстания на Гелебе. Гелеб был еще одной планетой, где просто не могла начаться война. Как Амель.

Дверь в палату открылась. Вошел офицер технического подразделения и снова закрыл дверь. На его форме красовалась странная эмблема, похожая на раздвоенную молнию. Ничего подобного Орн прежде никогда не видел. «Пси?» – спросил он себя. Остановившись в изножье кровати, офицер уперся руками в ее спинку. Лицом он походил на птицу. Длинный нос, заостренный подбородок, рот, напоминающий узкую щель. Глаза быстро двигались. Он был высоким и болезненно худым. Правая рука, которую он занес в приветственном жесте, дрожала.

– Привет, – сказал он. – Я – Аг Эмолирдо, глава нашего Пси-отдела. Аг – сокращенно от «Агония».

Не в силах кивнуть из-за индукционного бандажа, Орн молча разглядывал Эмолирдо. Этот человек излучал флюиды… само– уверенности, поразительной самоуверенности. Он напомнил Орну одного жреца с Каргона.

От этого Орну сделалось не по себе.

– Здравствуйте, – выдавил он.

– Действовать придется быстро, – сказал техник. – К полуночи начнем парафиноидные сессии.

– Вступайте в Р – У и познайте тайны вселенной, – пробормотал Орн.

Эмолирдо изогнул бровь.

– Вы в курсе, что являетесь центром пси-энергии?

– Чего? – Орн попытался сесть, но помешал крепко сдерживавший его бандаж.

– Центром пси-энергии, – повторил Эмолирдо. – Потом поймете. Если вкратце, то вы – островок порядка в охваченной хаосом вселенной. С тех пор как вы попали в поле зрения Р – У, вы четыре раза совершали невозможное. Любой из прекращенных вами инцидентов мог бы привести к войне. Вы сотворили порядок из…

– Я делал то, чему меня учили.

– Кто учил?

– Правительство… Р – У. Что за дурацкий вопрос!

– Неужели? – Эмолирдо отыскал стул и сел, оказавшись на одном уровне с Орном. – Что ж, не будем спорить. Главное, что вы понимаете, какие зоны нужно задействовать. Понимаете?

– Мне знакома парафиноидная техника, – сказал Орн.

– Для начала – центр пси-энергии, – сказал Эмолирдо. – Если определить жизнь как мост между Порядком и Хаосом, то Хаос – это чистая энергия, доступная любому, кто может подчинить ее, то бишь как-то упорядочить. Следовательно, жизнь становится хранилищем Хаоса. Понимаете?

– Я вас внимательно слушаю. Продолжайте.

– Ах, нетерпение того, кто не является адептом, – пробормотал Эмолирдо и откашлялся. – Сформулируем иначе: Жизнь черпает энергию из Хаоса, но должна существовать в Порядке. Очевидный парадокс. Это приводит нас к понятию стазиса. Стазис напоминает магнит. Он притягивает свободную энергию, пока давление Хаоса не возрастает настолько, что происходит взрыв – и взрыв ведет обратно к Хаосу. Из этого неизбежно выводим заключение, что Стазис всегда ведет к Хаосу.

– Замечательно, – буркнул Орн.

Эмолирдо нахмурился.

– Данное правило верно как для одушевленной, так и неодушевленной химической материи, господин Орн. Например, лед – вода в состоянии стазиса – разрушается при внезапном контакте с высокими температурами. Застывшие общества разрушаются, подвергаясь внезапному воздействию хаоса войны или сталкиваясь с кажущимся хаосом неизвестного нового общества. Природе ненавистен стазис.

– Как вакуум, – сказал Орн.

– Именно.

– Помимо вакуума у меня в голове, какие у нас еще проблемки? – спросил Орн.

– Амель.

– А, ну да! Еще один вакуум?

– Очевидно, это стазис, который не взрывается.

– Тогда, может быть, он не статичен.

– Вы очень прозорливы, господин Орн.

– Боже мой… спасибо.

– Вам кажется, что у вас отличное чувство юмора, не так ли, господин Орн?

– Я думал, главный шутник тут вы. Какое отношение все это имеет к Амелю?

– Чудеса, – сказал Эмолирдо. – Очевидно, вас вызвали на Амель, потому что они считают вас способным на чудеса.

Боль пронзила перевязанную шею Орна, едва он попытался повернуть голову.

– Чудеса? – прохрипел он.

– Замени пси чудесами, – посоветовал техник. – Если точнее, то пси-фокус.

Губы Эмолирдо скривились в странной полуулыбке. Создавалось впечатление, что внутри него бушевал спор о том, плакать ему или смеяться, и он решал этот спор, не предпринимая ничего.

– Я вас не понимаю, – озадаченно сказал Орн.

– Пси-фокус – это научное название чудес, – ответил Эмолирдо. – Нечто, происходящее вне общепризнанных каналов, несмотря на общепринятые правила. Религии называют это чудом. Некоторые ученые говорят, что мы обнаружили центр пси-энергии. Это может быть либо человек, либо место.

– Теперь я окончательно потерял нить нашего разговора, – пробормотал Орн.

– Вы слышали о древних чудесных пещерах на старых планетах?

Орн моргнул.

– Я слышал некоторые легенды…

– Мы убеждены, что такие места скрывают… застывшие формы энергии, спирали, ведущие из нашей вселенной в соседнюю. За исключением таких центров, чистая энергия внешнего Хаоса сопротивляется нашему стремлению использовать ее. Но в данных точках Хаос – дикая энергия – становится доступным и, таким образом, поддается укрощению. Ей можно придать уникальные формы, не поддающиеся общепринятым правилам.

У Эмолирдо горели глаза. Казалось, он борется с огромным внутренним волнением.

Орн облизнул губы.

– Формы?

– Человек гнул проволоку, скручивал ее в спираль, вырезал куски пластика, делал странную смесь из совершенно, казалось бы, несовместимых веществ. И рождалось чудо. Гладкая металлическая поверхность становилась липкой, словно намазанная клеем. Человек рисует пентаграмму на полу, и внутри нее начинают плясать языки пламени. Из сосуда странной формы валит дым и исполняет чьи-то желания. А есть и определенные люди, концентрирующие пси-энергию в себе. Они шагают в… ничто и появляются в сотне световых лет от исходной точки. Они смотрят на неизлечимого больного, и тот выздоравливает. Они возвращают к жизни мертвых. Они читают мысли.

Орн попытался сглотнуть, но в горле у него пересохло.

– И все это пси?

– Мы так считаем. – Эмолирдо наклонился к прикроватной лампе Орна и сунул кулак между источником света и стеной. – Посмотрите на стену.

– Я не могу повернуть голову, – сказал Орн.

– Извините. Это всего лишь тень. – Эмолирдо убрал руку. – Допустим, что есть разумные существа, ограниченные рамками плоской поверхности этой стены. Допустим, они вдруг увидели тень от моего кулака. Сможет ли какой-нибудь гений среди них вообразить форму предмета, отбрасывающего эту тень, – форму, проецирующуюся из пространства, находящегося вне его измерения?

– Хороший вопрос, – признал Орн.

– Что, если это существо, живущее в одном измерении плоской поверхности, изобретет прибор, позволяющий ему проникнуть в наш мир? Это похоже на историю о слепцах и легендарном слоне. Такой прибор начнет выдавать величины, не существующие в его мире. Ему придется изобрести совершенно новые постулаты.

Кожа на шее под бандажом начала безумно чесаться. Орн едва удержался, чтобы не сунуть палец под повязку. В голове мелькали обрывочные картины каргонского фольклора: колдуны, человечки, исполняющие желания так, что впору было пожалеть о том, что их загадал, пещеры, излечивающие больных. Зуд от ускоренного лечения притягивал палец так, что было почти невозможно устоять. Орн нащупал на прикроватном столике таблетку, проглотил ее и принялся ждать, когда ее действие принесет облегчение.

Через некоторое время Орн спросил:

– Что вы вживили мне в шею?

– У этого устройства двойное назначение, – сказал Эмолирдо. – Оно сигнализирует о наличии пси-активности – мы называем это пси-полями. А кроме того, усиливает предположительно имеющиеся у вас латентные… э… способности. Оно нередко позволяет новичку производить небольшие пси-эффекты.

Орн потер бандаж снаружи и заставил себя убрать с него руку.

– Как, например, что?

– О… сопротивление эмоциям, вызванным под воздействием пси-энергии, определение чужой мотивации через их эмоции. Оно может обеспечить невысокий уровень предвидения. Вы сможете определять угрожающую вам опасность, которая подстерегает вас в будущем. После сеанса с парафиноидами вы поймете, о чем я говорю.

Орн ощутил покалывание в шее. В желудке чувствовалась пустота.

– Предвидение?

– Поначалу это ощущение напомнит вам страх… необычный вид страха. Иногда оно напоминает чувство голода, даже если вы только что поели. Иной раз оно представляется нехваткой чего-то… внутри вас или в воздухе, которым вы дышите. Если вы это почувствуете, то сразу поймете. Оно всегда будет предупреждать вас об опасности. Это очень надежный индикатор.

Кожа Орна покрылась холодным потом. Ощущение пустоты в желудке усилилось. Воздух в палате казался спертым. Он тут же захотел избавиться от этих ощущений, забыть весь этот наводящий на размышления разговор. Однако оставался еще Стетсон. В Р – У не было более здравомыслящего человека, готового обозвать все это чушью. Но Стетсон, очевидно, принимал все эти пси-эффекты как должное. Стетсону можно было доверять. Именно поэтому Орн еще не послал этого… этого…

– Вы слегка побледнели, – сказал Эмолирдо.

– Наверное. – Орн выдавил из себя улыбку. – По-моему, на меня нашло это ваше чувство предвидения. Прямо сейчас.

– Опишите свои ощущения.

Орн описал.