Текст книги "Маленький лорд Фаунтлерой"

Глава XIV
Разоблачение обмана

Не странно ли, что самые удивительные происшествия совершаются в очень короткое время? Достаточно было, по-видимому, нескольких минут, чтобы изменить судьбу Цедрика и из бедного мальчика, живущего в скромной обстановке, преобразить его в лорда, будущего графа и наследника громадного состояния. Достаточно было, по-видимому, нескольких минут, чтобы превратить его из английского лорда в маленького нищего самозванца, не имеющего никаких прав на ту роскошь, которой он пользовался. И, как это ни странно, не больше времени потребовалось, чтобы вновь изменить положение вещей и вернуть ему все то, чего ему предстояло лишиться.

Этот последний переворот совершился тем быстрее, что женщина, называвшая себя леди Фаунтлерой, оказалась далеко не столь умной, какой ей следовало бы быть. Прижатая к стенке вопросами мистера Хевишэма о ее замужестве и рождении сына, она заметно путалась в ответах, чем возбудила в нем сильные подозрения. Потом она стала сердиться и в порыве гнева проговорилась еще больше. Все ее недомолвки, противоречия и ошибки касались ребенка. Казалось несомненным, что она была замужем за Дэвисом, лордом Фаунтлероем, потом разошлась с ним и получала от него содержание с условием жить отдельно; но мистер Хевишэм нашел, что ее рассказ о рождении ребенка в Лондоне недостоверен. Как раз в это самое время он получил письма от нью-йоркского адвоката и от мистера Гоббса.

Какое это было потрясающее известие: мистер Хевишэм и граф весь этот вечер просидели в библиотеке, не переставая обсуждать дело.

– После моего третьего свидания с нею, – говорил мистер Хевишэм, – я начал сильно сомневаться, правдивы ли ее показания. Ребенок казался старше, чем она утверждала, и она заметно путалась, говоря о времени его рождения, хотя старалась потом поправить свою ошибку. Содержание писем из Америки подтверждает мои подозрения. Всего лучше выписать обоих братьев Типтон, не говоря ей ни слова, и внезапно сделать очную ставку с ними. В общем, она очень неловкая интриганка, и я полагаю, что, увидев их, она смутится и тотчас же выдаст себя.

Так и случилось. Ей, конечно, ничего не сказали о письмах из Америки. Мистер Хевишэм всеми силами старался даже усыпить ее подозрения, уверяя при свиданиях, что он особенно занят расследованием ее дела. Она действительно стала чувствовать почву под ногами, воспряла духом и сделалась необыкновенно заносчивой.

Но в одно прекрасное утро, когда она сидела у себя в гостинице, строя великолепные планы на будущее, ей доложили о приезде мистера Хевишэма. Вместе с ним в комнату вошли еще трое: юноша, здоровенный мужчина и граф Доринкорт.

Она вскочила со стула и вскрикнула от ужаса. Этот крик вырвался у нее непроизвольно, она не успела сдержать себя. Она никак не ожидала увидеть этих двух свидетелей, воображая, что они находятся за тысячу миль от нее. Дик рассмеялся.

– А, здравствуй, Минна! – сказал он.

Высокий мужчина, который был не кто иной, как Бен, молча смотрел на нее.

– Знаете ли вы ее? – спросил мистер Хевишэм, глядя то на него, то на нее.

– Знаю, и она меня знает, – ответил Бен.

С этими словами он повернулся к ней спиною и отошел к окну, точно вид ее был ему противен. Тогда Минна, видя себя изобличенной, окончательно вышла из себя и пришла в страшную ярость, бранилась, кричала и топала ногами. Дик скалил зубы, но Бен продолжал стоять у окна и не произнес ни одного слова.

– Я могу идти к присяге и привести дюжину свидетелей, которые признают ее, – обратился он к мистеру Хевишэму. – Отец ее простой человек, но безусловно порядочный. Мать же ее умерла, но была такая же гадкая женщина, как и она, зато отец ее еще жив; он достаточно честен, чтобы стыдиться ее, он может порассказать о ней и подтвердить наш брак.

Тут он вдруг сжал кулаки и повернулся к ней.

– Где ребенок? – спросил он. – Я его беру с собой!

В эту минуту дверь в соседнюю комнату немного приоткрылась, и оттуда выглянул маленький мальчик, привлеченный, вероятно, громкими голосами. Он не был особенно красив, но у него было такое же доброе лицо, как у Бена, и на подбородке виднелся большой треугольный шрам.

Бен подошел к нему и, взяв за руку, воскликнул:

– Ну, и о нем я могу дать присягу… Том, я твой отец и беру тебя с собой. Пойдем! Где твоя шапка?

Мальчик указал на шапку, лежавшую на стуле, и, по-видимому, был очень рад, услышав, что уезжает от матери. Он уже привык к разным случайностям и даже не удивился, когда незнакомый человек объявил ему, что он его отец. Он столь же мало противоречил женщине, которая несколько месяцев тому назад приехала туда, где он воспитывался, и неожиданно объявила ему, что она его мать.

Бен с ребенком направился к дверям.

– Если я вам понадоблюсь, – сказал он мистеру Хевишэму, – вы знаете, где меня найти.

Он вышел из комнаты, держа ребенка за руку, и даже ни разу не взглянул на жену. Она же была бледна как смерть и с трудом сдерживала злобу, между тем как граф спокойно разглядывал ее через пенсне, которое он водрузил на свой орлиный нос.

– Успокойтесь, моя милая, – сказал ей мистер Хевишэм, – если вы не желаете попасть в тюрьму, ведите себя прилично.

В его тоне она уловила такие ноты, что, очевидно, сочла более благоразумным поскорее убраться. Она злобно посмотрела на него, прошмыгнула в соседнюю комнату и изо всех сил хлопнула дверью.

– Она больше не станет нас беспокоить! – заявил мистер Хевишэм.

Он был прав. В тот же день она уехала из гостиницы в Лондон и с тех пор пропала без вести.

Граф после этого визита сейчас же сел в карету.

– В Корт-Лодж! – приказал он Томасу.

– В Корт-Лодж, – передал Томас кучеру, садясь подле него на козлы. – Ну, можете поверить мне, дела приняли неожиданный оборот, – тихо прибавил он.

Цедрик как раз был у матери, когда экипаж остановился у Корт-Лоджа.

Граф без доклада вошел в гостиную. Он казался как будто выше ростом, глаза его горели, он даже помолодел…

– Где лорд Фаунтлерой? – спросил он.

Миссис Эрролл, слегка покраснев, пошла ему навстречу.

– Так ли это, милорд? – удивилась она.

Граф взял ее руку, удерживая в своей.

– Да! – ответил он и, положив другую руку на плечо Цедрика, прибавил повелительным голосом: – Фаунтлерой, спроси маму, когда она переедет к нам в замок?

Мальчик бросился на шею матери и крепко обнял ее.

– Чтобы жить всегда с нами?! – радостно воскликнул он.

Граф посмотрел на миссис Эрролл, а она посмотрела на графа. Его сиятельство говорил совершенно серьезно. Он решил, не теряя времени, уладить это.

– Вы действительно этого желаете? – спросила она со своей милой, нежной улыбкой.

– Да, желаю, – категорически заявил граф. – Нам всегда недоставало вас, только мы этого не сознавали. Мы надеемся, что вы переедете к нам.

Глава XV
День рождения

Бен вместе со своим мальчиком возвратился в Калифорнию, где занимался скотоводством.

Перед самым отъездом мистер Хевишэм сообщил ему, что граф не отпустит его с пустыми руками, желая обеспечить мальчика, чуть было не сделавшегося лордом Фаунтлероем, и вместе с тем дать возможность самому Бену приобрести независимое положение в Калифорнии. Ввиду этого он дает ему достаточную сумму денег, чтобы купить на имя мальчика ферму и разводить в ней скот, чем до совершеннолетия сына будет за приличное вознаграждение заведовать Бен. Впоследствии Том вырос в хороших условиях, превратился в честного и порядочного человека и своим безукоризненным поведением вознаградил отца за его тяжелую жизнь в молодости.

Но Дик и мистер Гоббс не так-то скоро вернулись домой.

Граф решил позаботиться об образовании Дика и поместил его в школу, а мистер Гоббс, оставив в Нью-Йорке надежного заместителя, нашел возможным остаться еще некоторое время в Англии и отпраздновать день рождения Цедрика, которому должно было исполниться восемь лет. В этот день предполагалось устроить всевозможные игры и танцы в парке для народа, а вечером зажечь иллюминацию.

– Совсем как четвертого июля, – говорил лорд Фаунтлерой. – Очень жаль, мистер Гоббс, что я не родился в день празднования независимости Америки! Мы могли бы тогда соединить оба торжества.

Надо признать, что сначала граф и мистер Гоббс не сошлись так близко, как это было бы желательно в интересах британской аристократии. Факт тот, что до сих пор граф очень мало встречался с лавочниками, а мистер Гоббс не привык к обществу графов. Поэтому неудивительно, что при редких их свиданиях разговор как-то не клеился. Надо также признать, что мистер Гоббс был прямо-таки ошеломлен тою роскошью, которая окружала его маленького друга и которую тот счел нужным ему показать.

Резные ворота, огромные каменные львы и чудная аллея сразу поразили его, а когда он увидел замок, великолепный сад, прекрасные оранжереи, мраморные террасы, широкие лестницы, конюшни, великолепных павлинов и ливрейных лакеев, то совершенно потерял голову. Но окончательно доконала его картинная галерея.

– Это что-то вроде музея, не так ли? – спросил он Цедрика, когда его ввели в большой красивый зал.

– Нет, – нерешительно произнес Фаунтлерой, – не думаю, чтобы это был музей. Дедушка говорит, что это все мои предки.

– Неужели все это ваши тетки и дядья? Вот так семья!

Он от изумления опустился на стул, не отрывая глаз от висевших по стенам портретов. Цедрик с трудом растолковал ему, что это вовсе не семья его деда, а изображение давно умерших предков. Пришлось прибегнуть даже к помощи миссис Меллон, которая помнила не только имена всех этих людей и фамилии художников, запечатлевших их, но хорошо знала все подробности их жизни со всеми романическими похождениями этих давно исчезнувших аристократов.

Когда мистер Гоббс понял, в чем дело, и услышал эти рассказы, он был так очарован, что часто приходил из гостиницы «Герб Доринкорта» и проводил целые часы в этой картинной галерее, где со стен глядели на него из золоченых рам красивые леди и важные джентльмены, а он только и делал, что качал головой и говорил:

– И все это были графы или вроде этого! И он тоже будет таким и унаследует все это!

В глубине души он теперь уже не так презирал аристократов и их образ жизни, как прежде. Надо сознаться, что его республиканские убеждения тоже до некоторой степени изменились за последнее время. Во всяком случае, в один прекрасный день он высказал совершенно неожиданную мысль:

– Кажется, я бы сам не отказался быть графом…

С его стороны это было большой уступкой.

Наконец, наступил день рождения маленького лорда, и как весело провел он его! Как прекрасен был парк, наполненный толпою нарядных людей и разукрашенный флагами! В этот день сюда пришли все без исключения, так как каждый желал выразить свою искреннюю радость по поводу того, что общий любимец в конце концов все-таки оказался законным наследником графов Доринкортов. Всякий хотел также поглядеть на его красивую добрую мать, у которой было так много друзей среди бедняков. Даже к самому графу стали относиться гораздо лучше, потому что мальчик любил его и доверчиво относился к нему и потому, что он помирился с матерью своего наследника. Говорили даже, что он успел так сильно привязаться к ней, что ее благотворное влияние стало уже заметно отражаться на всех окружавших старого графа.

Кого только тут не было! Всюду сновали толпы. Тут были и фермеры с разодетыми женами, и молодые девушки с кавалерами, и резвящиеся дети, и болтливые старушки в красных платках – все толпились и шумели в парке. А замок был тоже переполнен гостями, приехавшими поздравить графа и познакомиться с миссис Эрролл. Среди гостей были, конечно, и сэр Гарри Лорридэль с супругой, и сэр Томас Эш с дочерьми, и мистер Хевишэм, а также прекрасная мисс Вивиан Герберт, в прелестном белом платье и с атласным зонтиком в руках, окруженная, как всегда, поклонниками. Однако она явно предпочитала им всем маленького лорда Фаунтлероя. Как только он увидел ее, он тотчас же подбежал к молодой девушке, бросился к ней на шею и горячо поцеловал ее, точно был ее любимым братишкой.

– Милый маленький лорд Фаунтлерой, – сказала она, – милый мой мальчик, я так рада тебя видеть!

Потом Цедрик увел ее в парк и начал показывать все приготовления к вечеру. Тут он представил ей мистера Гоббса и Дика:

– Это мой старый друг мистер Гоббс, а это другой старый друг Дик; я им много рассказывал о вас и говорил, что вы очень, очень красивая и что они увидят вас сегодня, в день моего рождения.

Молодая девушка любезно пожала им руки и стала мило беседовать с ними, расспрашивая об Америке и об их путешествии в Англию и о жизни здесь. Фаунтлерой все время стоял подле мисс Герберт и не сводил с нее восхищенных глаз, раскрасневшийся от удовольствия при виде того, как понравились ей его друзья.

– Ну, – торжественно заявил потом Дик, – такой славной девушки я никогда не видал! Она… да она совсем маргаритка… Вот как!

Все невольно смотрели на нее, когда она проходила мимо вместе с маленьким лордом Фаунтлероем. Солнце ярко светило, флаги развевались по ветру. Приглашенные болтали, играли в разные игры и весело танцевали, время летело незаметно, и юный лорд так и сиял от счастья. Весь мир казался ему прекрасным.

Но всех довольнее был все-таки старый граф. Богатый, знатный, он тем не менее мало знал счастливых минут в своей жизни, а теперь он был счастлив, может быть, потому, что под влиянием искреннего чувства к внуку он сам сделался лучше, чем был прежде. Конечно, он не мог стать таким, каким считал его Цедрик, но он все же научился находить удовлетворение в добрых делах, исполняя желание своего любимого внука. С каждым днем ему все больше нравилась жена его сына. Он любил слышать ее голос и глядеть на ее хорошенькое личико. Сидя в своем кресле, он все время следил за ней, прислушиваясь к ее беседам с мальчиком, и понемногу начал понимать, почему его внук, живший в бедном предместье Нью-Йорка и водивший знакомство с простым лавочником, мог стать таким воспитанным и хорошим мальчиком, за которого не приходилось стыдиться даже именитому графу Доринкорту.

А в сущности, это было вполне понятно – он всегда находился в обществе хорошей, доброй и умной женщины, которая учила его любить людей.

Он ничего не знал о замках и графах и не имел понятия о роскоши и богатстве. Но он всегда был милым и ласковым, потому что обладал простым, любящим сердечком. А этого достаточно, чтобы быть даже королем.

Старый граф от души любовался внуком, когда тот расхаживал по парку среди гостей, разговаривал со знакомыми, приветливо отвечал на поклоны, беседовал с мистером Гоббсом или стоял возле матери или мисс Герберт, прислушиваясь к их разговорам. Наконец, граф направился вместе с мальчиком в ту палатку, где ужинали его фермеры. Они пили за здоровье графа с гораздо большим одушевлением, чем бывало прежде, но когда после первого тоста провозгласили тост за здоровье маленького лорда Фаунтлероя, то загремело единодушное «ура», которое повторялось несколько раз подряд. Видно было, что эти простые добрые люди от всего сердца полюбили маленького наследника и не находили нужным сдерживать своих чувств перед всеми этими знатными и богатыми людьми. Все они громко кричали, а многие женщины со слезами на глазах поглядывали на мальчика, стоявшего около матери и графа, и тихо говорили:

– Да благословит его Господь!

Маленький лорд был в восхищении. Он улыбался, кланялся и краснел, как маков цвет.

– Милочка, ведь они кричат потому, что любят меня? – спрашивал он. – Как я рад!

Старый граф опустил ему руку на плечо и тихо сказал:

– Фаунтлерой, поблагодари их всех за расположение к тебе!

– Неужели мне нужно говорить с ними? – робко спросил Фаунтлерой, оглядываясь и посматривая на мать.

Миссис Эрролл улыбнулась, то же сделала и мисс Герберт, и они обе утвердительно кивнули головой.

Он сделал шаг вперед, собрался с духом и громко сказал:

– Я вам очень, очень благодарен, я надеюсь, вам было весело, потому что мне тоже сегодня было очень весело… и я очень рад, что буду графом, – я сперва не думал, что так хорошо быть графом. И я постараюсь быть таким же хорошим графом, как дедушка!

После этих слов снова раздались оглушительные аплодисменты и крики «ура». Цедрик отступил назад, облегченно вздохнул, взял графа за руку и прижался к нему.

На этом наш рассказ мог бы и окончиться, но нам хочется прибавить еще несколько слов о мистере Гоббсе. Ему так понравилась жизнь в Англии и знакомство с аристократами, не говоря уже о близости его маленького друга, что он решился продать свою лавочку в Нью-Йорке и совсем переселиться в Эльсборо; здесь он тоже открыл лавочку, которая быстро стала процветать, так как пользовалась покровительством замка. Со старым лордом Доринкортом они так и не сошлись, но представьте, дядюшка Гоббс мало-помалу сам превратился в большого аристократа, стал читать каждый день «Придворные известия» и следить за прениями в палате лордов. Десять лет спустя, когда Дик, окончив свое образование, направлялся в Калифорнию навестить брата и спросил мистера Гоббса, не собирается ли он снова возвратиться в Америку, он только покачал головой и серьезно сказал:

– Нет, я не поеду туда, я хочу жить подле него. Положим, Америка хорошая страна для тех, кто молод, но у нее есть недостатки – там ни у кого нет предков и нет ни одного графа.