Текст книги "Мистер Инкогнито"

О задушенной матери.

О пропавшем без вести отце.

О бабушке, рассказавшей ей о даре, передаваемом из поколения в поколение.

О прабабках, обвиненных в колдовстве и изгнанных из города.

Стэн воздержался от комментариев. Ободренная его молчанием, Линда перешла к главному и сообщила о беременности. Откровенно говоря, она никогда не думала, что он способен на столь бурное проявление чувств. «Как можно быть настолько безответственной! – кричал Стэн. – О чем ты только думала? Да у тебя на уме только секс! Вместо того чтобы учиться… И кто тебе будет теперь помогать?»

Наоравшись, Стэн заявил, что знает надежного врача и что завтра же она поедет к нему…

В общем-то все было ясно, но Линде никак не хотелось в это верить, и она решила уточнить:

– Другими словами, ты не хочешь на мне жениться?

Он даже сел от неожиданности, хотя что уж такого неожиданного таил в себе ее вопрос? Так или иначе, Стэн изобразил удивление, потом покрутил пальцем у виска и усмехнулся.

– Жениться? Нет. А уж на тебе – тем более. Не знаю, для чего ты рассказала обо всех твоих чокнутых предках, но в любом случае спасибо за откровенность. Поищи других идиотов.

С этими словами он встал с ложа любви, прихватил валявшиеся рядом с кроватью трусы и отправился вниз, где и провел остаток ночи.

Линда проплакала всю ночь, а к утру, успокоившись, приняла решение: оставить ребенка, даже если придется расстаться со Стэном.

Последнюю попытку сохранить статус-кво предприняли в кухне, куда оба, не сговариваясь, пришли в восемь утра. Линда сварила кофе.

– Ты подумала? – спросил Стэн.

– Да.

– И что?

– Я оставлю ребенка.

Он пожал плечами.

– Я не готов к семейной жизни. Пойми, у меня большие планы. Мне приглашают в «Банк Колорадо». Дают место в сингапурском отделении. Там делают сейчас большие деньги. Лет через пять-шесть…

– Ты собираешься уехать в Сингапур и говоришь мне об этом только сейчас?

– Тебе нужно учиться, нужно заканчивать колледж. Я планировал…

Линду вдруг охватила такая злость, какой она еще никогда и ни к кому не испытывала.

– Вот что, Стэн, иди к черту со своими планами. Проваливай!

Он удивленно посмотрел на нее – Линда впервые повысила голос в его присутствии.

– Ты не дашь мне выпить кофе?

– Убирайся! Выметайся из моего дома! Ты понял? У тебя есть пять минут, чтобы собрать вещички. И не попадайся мне больше на глаза. Слышишь? Иначе – пожалеешь.

Наверное, в ее словах и во взгляде было что-то такое, что придало им убедительности. Стэн молча вышел из кухни, а через несколько минут за окном промелькнул «понтиак» цвета разбившейся мечты.

Она продержалась день, а вечером ей стало плохо. В полночь Линду увезла «скорая».

В течение суток она потеряла и ребенка, и любовника, и счастливый, безмятежный мир, в котором жила последние два года.

В колледж Линда не вернулась. Оставшись в Блэкфилде, она пару месяцев распродавала дорогие платья, меховые пальто и украшения и тешила себя надеждой, что Стэн – одумается и вернется… приползет на своем чертовом «понтиаке», рухнет на колени и попросит прощения. Она даже была готова его простить. Со временем надежда растаяла, все, что представляло хоть какую-то ценность, перекочевало к скупщикам, и от Стэна остались только, золотые часики да кусочек льда на самом дне опустошенной души.

Жизнь пришлось начинать заново.

Из полицейского участка Кайл вышел только в двенадцатом часу, после того, как детектив Моррис дважды прогнал его по кругу, задавая одни и те же вопросы. Выпив в «Старбаксе» банку холодного чая, он направился в городскую библиотеку, где просмотрел местные газеты за последние две недели. Нужной информации оказалось немного, зато на глаза ему попалась статья местного исследователя, посвященная истории города. Внимание Кайла привлекло, в частности, следующее.

«В 1833 году население поселка, носившего тогда незамысловатое имя Лунная Долина, составляло примерно две тысячи человек. Это были люди самых разных национальностей, вероисповеданий, рас и занятий. В октябре этого года произошло знаменательное событие – сгорела ферма некоего Берта Макдугала. Жена Берта, Кристина, обвинила в поджоге сестер Шефер, Анну и Марию, выходцев из Венгрии. Две женщины жили на окраине поселка и зарабатывали на жизнь пошивом одежды для местных барышень. Обе отличались редкой красотой и пользовались немалой популярностью у мужской части Лунной Долины, что провоцировало недовольство подавляющей части женской половины поселка. Пожар на ферме Макдугала вызвал взрыв страстей. Сестер объявили ведьмами, а в качестве доказательств назывались их увлечение травами, гадание на картах и общение с местными индейцами. Некоторые горячие головы призывали сжечь „чертовок“, но в итоге победило более умеренное мнение – Анну и Марию вымазали дегтем, обваляли в перьях и изгнали из поселка на вечные времена.

Рассказывают, что, выслушав приговор, старшая из сестер, Анна, прокляла Лунную Долину и призвала на головы ее обитателей небесный огонь. А через два дня случилась страшная гроза. По словам очевидцев, «молнии били в дома, как будто их направляла чья-то рука». Поселок сгорел практически дотла, на его месте осталось черное поле. Кое-кто из жителей поспешил убраться подальше от «проклятого места», оставшиеся же отстроили жилища заново, но возродилась Лунная Долина уже под другим именем – Блэкфилд, Черное Поле. А еще через двадцать лет умер фермер Берт Макдугал.

Перед смертью он признался, что, будучи пьяным, спалил собственный дом, а потом, сговорившись с женой, решил свалить вину на сестер Шефер. Есть основания считать, что тогда же делегация граждан нанесла визит в Пуэбло, где нашли убежище сестры Шефер, и обратилась к ним с просьбой вернуться в Блэкфилд, пообещав, что провинившиеся его жители на собственные средства построят для них дом. Таковой действительно появился вскоре на Уилмор-стрит, и в нем под фамилией Шеппард поселилась младшая из сестер, Мария».

Похоже, семейство Шеппард оставило в истории Блэкфилда заметный след. Но могут ли события далекого прошлого иметь какое-то отношение к настоящему?

Конечно нет, ответил бы любой человек, обладающий рациональным складом ума. Но Кайл хорошо знал, что не все в жизни можно объяснить с позиций здравого смысла. Знал на собственном опыте.

Желудок лучше всякого будильника напомнил о приближении ланча. Выйдя из библиотеки, Кайл уточнил у первого встречного прохожего местонахождение бара «Красный Лис» и, получив подробный ответ, двинулся в указанном направлении.

5

Поначалу магазин был для Линды спасательным кругом, за который она ухватилась в порыве отчаяния. Вернувшись из Денвера в Блэкфилд, Линда устроилась в страховую компанию, но удержалась в роли агента немногим больше года. Страховой агент – это своего рода продавец иллюзий, за лучезарной улыбкой которого прячутся крепкие зубы. К тому же Блэкфилд оказался весьма консервативным городком, с недоверием воспринимающим новые хитроумные схемы. Устав топтать и без того истоптанную тропинку, Линда перешла в супермаркет, где ей предложили место продавщицы в отделе женской одежды. Заработок оставлял желать лучшего, но на жизнь хватало. Она умела находить контакт с клиентами, обладала хорошим вкусом, прекрасно ладила с коллегами, и в магазине ее ценили. Через два года управляющий намекнул, что рассчитывает увидеть ее в самом скором времени на месте заведующей отделом.

Все складывалось в общем-то неплохо, но тут, к несчастью, на нее обратил внимание владелец супермаркета, Джефф Кингсли. Пятидесятилетний плейбой, один из самых богатых и влиятельных граждан Блэкфилда, никак не желал мириться с тем, что молодость осталась позади и пришла пора умерить аппетиты. Чтобы соответствовать придуманному им самим образу, Кингсли каждый год менял машины, посещал массажные салоны и даже, как утверждали некоторые, ездил в Лос-Анджелес, где ему делали косметические операции. Для Блэкфилда, подавляющее население которого придерживалось консервативных, если не сказать сильнее, взглядов, такое поведение было равнозначно вызову общественному мнению. Однако возмущенное большинство предпочитало держать свое мнение при себе, понимая, что бизнес Кингсли приносит городу немалую пользу.

Линду вызвали в офис хозяина в конце рабочего дня. Не понимая, чем ее скромная персона могла заинтересовать самого Короля Джеффа, как называли его за глаза не только работники супермаркета, она поднялась на третий этаж, прошла по устланному дорожкой коридору и, постучав, заглянула в приемную. Сидевшая за столом секретарша кивнула.

– Проходите, мисс Шеппард. Мистер Кингсли ждет вас.

Линда толкнула тяжелую, обитую черной кожей дверь и, переступив порог, оказалась в кабинете, главной достопримечательностью которого был письменный стол, напоминающий посадочную площадку для вертолетов. Джефф Кингсли сидел в глубоком кожаном кресле рядом с инкрустированным полудрагоценными камнями столиком из розового дерева. Появление женщины вовсе не заставило его подняться. Он положил трубку телефона, отодвинул аппарат, откашлялся и лишь затем повернул голову.

Ему было лет пятьдесят или немногим больше, и Линде сразу бросились в глаза толстые, мясистые, багровые губы с зажатой между ними длинной сигарой.

– Садитесь. Линда села и утонула в глубоком кресле.

– Мисс Шеппард, сколько вам лет?

Начинать разговор с женщиной с вопроса о ее возрасте не очень вежливо, но…

– Двадцать пять, – робко ответила она.

– Вы давно у меня работаете?

– Более двух лет.

– Всем довольны?

Линда пожала плечами.

– Не жалуюсь. Мне хватает.

Он усмехнулся.

– Не верю. Вы молодая, красивая женщина – вам не может хватать зарплаты продавщицы. Или, может быть, у вас состоятельный любовник?

Она почувствовала, как вспыхнули щеки.

– Это не ваше дело, мистер Кингсли. И если вы вызвали меня только для этого… – Линда попыталась встать, что оказалось не так-то легко.

Он поднял руку.

– Не только. Выслушайте мое предложение.

Она вздохнула, но промолчала и осталась сидеть.

– Вы мне нравитесь, мисс Шеппард, – неожиданно деловым тоном продолжил Кингсли. – Я предлагаю вам место заведующей отделом. Вы станете получать вдвое больше. И еще… – он снова скользнул по ней взглядом, – если вы согласитесь оказывать мне дополнительные услуги…

– Какие услуги?

Линда уже все поняла и теперь готовилась к тому, чтобы не сорваться, не швырнуть в эту наглую, самоуверенную, жирную физиономию тяжелую бронзовую пепельницу, а покинуть кабинет гордо и с достоинством.

Кингсли выдвинул ящик стола, достал еще одну длинную сигару в алюминиевом пенале и усмехнулся.

– Мы оба – взрослые люди, мисс Шеппард. Какие услуги может оказать такая, как вы, женщина такому мужчине, как я?

Она до сих пор гордилась тем, как красиво все сделала: резко, оттолкнувшись от пола, встала, шагнула к столу и отвесила Кингсли звучную пощечину. Потом развернулась и, не говоря ни слова, с достоинством покинула кабинет.

С магазином ей на первых порах помогли Клэр, взявшая на себя оформление интерьера, и ее отец, предоставивший беспроцентный кредит на десять лет. Окунувшись в дела, Линда забыла обо всем остальном. Приходя домой после напряженного дня, она без сил падала на кровать и засыпала. А утром все начиналось сначала: заботы, заботы, заботы. Иногда проблем накапливалось столько, что хотелось все бросить, но Клэр не позволяла подруге падать духом.

Линда редко вспоминала о Стэне Брэдли – зачем сыпать соль на рану? Боль постепенно ослабевала, уходила внутрь, пряталась, но все же не исчезала совсем, грозя вырваться в любой момент, при малейшем напоминании об утрате, полоснуть по сердцу неожиданно, без предупреждения, не дав приготовиться.

И все же теперь было легче. Со временем, уверяла себя Линда, боль потеряет остроту, притупится и просто осядет в душе, превратится во что-то привычное, вроде старого шрама от пореза.

И она ждала. Ждала, хотя порой, одинокими, растягивающимися до бесконечности ночами впивалась зубами в подушку, чтобы заглушить, подавить в себе нестерпимое желание припасть губами к живительному ключу.

Сейчас, по прошествии нескольких лет, Линда иногда удивлялась: как ей удалось справиться со всеми трудностями?

– Что у нас нового? – спросила Линда, переступая порог под мелодичный звон серебряного колокольчика.

– Все, как всегда, – четко отрапортовала Дорис, впервые представшая перед хозяйкой без наушников и плеера. – Бертон принес деньги за диски. Мистер Шилтон звонил по поводу книг. Я сказала, что заказ уже отослан, но ответа пока нет. – Она наморщила нос. – По-моему, ему это не понравилось.

– Ничего, подождет, – рассеянно бросила Линда.

Грэг Шилтон, в недавнем прошлом врач-стоматолог, а ныне пенсионер, считался одним из постоянных клиентов магазина «Радужный мир». Выйдя в отставку, он всерьез увлекся – или, как говорила его жена Лиза, «помешался» – Древним Египтом. Грэг не только следил за новыми исследованиями в этой области, но и пытался писать сам. Примерно раз в месяц он оставлял в магазине заказ на редкие альбомы, каталоги или другие интересовавшие его издания, исполнение которого ложилось обычно на плечи Дорис.

– Что еще?

Девушка пожала плечами.

– Пожалуй, ничего. У нас кончается офисная бумага.

– Надо позвонить…

– Я уже позвонила. Привезут во второй половине дня.

– Господи, что бы я без тебя делала? – Линда вдруг вспомнила, что обещала зайти в полицейский участок. – Справишься без меня до ланча?

– Конечно. – Дорис добродушно улыбнулась. – Кстати, у вас определенно появился поклонник.

– Что ты имеешь в виду? – Линда, уже взявшаяся за ручку двери, остановилась. – Сюда кто-то звонил?

– Нет, никто. Просто у нас снова свежая ветка жасмина.

– Что?! – Линда круто повернулась. – Где?

– На том же месте. – Дорис указала на серебряную вазу.

Ноги вдруг стали ватными. Перед глазами поплыли круги. Опершись рукой о стену, Линда сделала глубокий вдох.

– Ты не заметила, кто…

– Нет, но… – Девушка соскочила со стула и быстро подошла к ней. – Мисс Шеппард, вам плохо? Дать воды?

– Не надо… спасибо. – Линда заставила себя улыбнуться. – Давление, наверное…

Дорис неуверенно кивнула, но в глазах ее осталось беспокойство.

– Если хотите, я позвоню маме.

– Все в порядке. – Шум в ушах стих, туман в голове рассеялся. – Постараюсь вернуться пораньше.

Заведение работало круглосуточно, и в воздухе стоял неистребимый запах лука и жареного мяса. На стенах висели постеры с изображением нанизанных на вертел цыплят. Другие рекламировали бразильское пиво и зеленый чай. Взятая в рамку газетная вырезка с гордостью сообщала, что однажды здесь подкреплялся Клинт Иствуд. Какая-то женщина протирала стекло с таким торжественным видом, словно в этом заключался смысл ее земного существования. На Кайла она не обратила ровным счетом никакого внимания.

Оглядев не страдающий от наплыва посетителей зал, он подошел к прилавку и попытался разобраться в подсвеченном меню над грилем.

– Слушаю, – сказал повар, ловко поворачивая плюющий жиром кусок говядины и бросая на него поджаренные кольца лука.

– Один греческий салат. Один цыпленок-гриль и… минутку, сейчас посмотрю. – Кайл прошелся взглядом по меню. – И, пожалуй, бутылку «Брамы».

– Все?

– Да.

– Позову.

Кайл отошел к столику в углу. В зале был телевизор, но разобрать, что именно происходит на экране, мешало отсутствие звука и «град» помех.

– У вас всегда так многолюдно? – спросил Кайл, обращаясь к женщине, которая закончила протирать стекло и теперь смотрела на него так, будто надеялась увидеть себя саму, молодую и красивую.

– Народ собирается вечером, – не поворачиваясь, ответила женщина.

Экран прояснился на мгновение, и на нем возник мистер Бин.

– Слышал, у вас освободилось место бармена, – закинул удочку Кайл.

– Верно.

– Вы еще никого не взяли? – Кайл достал сигареты и, не обнаружив таблички «У нас не курят», закурил.

Женщина оторвалась наконец от стекла и, подойдя к столику, опустилась на второй стул. Вид у нее был такой усталый, словно она работала без отпусков и выходных по меньшей мере последнюю четверть века.

– Ищешь работу?

– Вроде того. На лето.

– Ну, тогда тебе надо поговорить с боссом.

– А кто босс?

– Ваш заказ! – крикнул повар.

– Как насчет того, чтобы угостить меня пивом? С фисташками.

– С удовольствием.

Женщина слегка повернула голову.

– Эй, Марти, здесь джентльмен спрашивает насчет работы! И добавь еще пиво. Для меня.

Марти, он же повар, поставил поднос с салатом и цыпленком на стойку, достал из холодильника три бутылки «Брамы» и, бросив взгляд на часы, совершил переход к столику.

– Пожалуй, я тоже освежусь.

Выходя через полчаса из «Красного Лиса», Кайл чувствовал себя человеком, который недаром ест свой хлеб. Конечно, информация, полученная от Марти и Рут, нуждалась в проверке, но она вполне соответствовала той, которой его снабдили перед отправкой в Блэкфилд.

Итак, теперь на мушке Джефф Кингсли.

Джефф Кингсли раздраженно бросил трубку на рычаг, глубоко вздохнул и одним глотком осушил бокал. Вот уж действительно, хочешь, чтобы что-то было сделано как надо, сделай это сам. Впрочем, он никогда не заработал бы прозвище Пройдоха, если бы не умел выходить из самых, казалось бы, безнадежных ситуаций.

У каждого бизнесмена всегда должно быть в запасе несколько вариантов, в том числе и на случай провала. Джефф всегда занимался только тем, что приносило быстрые и большие деньги, не растрачивал энергию по мелочам и считал риск неотъемлемой составляющей успеха. Двадцать лет назад он был никем с дипломом инженера-строителя и туманными перспективами. Не прими тогда смелое решение, так и бегал бы по котлованам в защитной каске.

Конечно, бизнес на наркотиках – занятие не самое безобидное. Но если хочешь жить в собственном особняке, кататься на крутых машинах, пить французский коньяк и спать с красивыми женщинами, то будь готов и к тому, что придется копаться в дерьме.

Только вот дерьма в последнее время стало что-то уж слишком много.

Джефф пришел в ярость, узнав, что Грэг Уиллоуби и Джейк Донован проворачивают махинации за его спиной. Блэкфилд не тот город, в котором можно заработать на наркотиках, слишком узок рынок сбыта. К тому же Джефф всегда следовал правилу, не гадить в собственном доме. Предательство Грэга и Джейка привело его в ярость. Пришлось принять меры. Жесткие меры. Но беда, как известно, одна не приходит. Едва заткнув рты Доновану и Уиллоуби, Джефф обнаружил, что пригрел на груди еще одну змею, Хельгу Свенссон, которая вдруг вознамерилась покончить с прежней жизнью и встать на стезю добродетели. Да, наверно, он сорвался. Иначе не задушил бы ее прямо в офисе. Разумеется, местная полиция не могла заподозрить в убийствах столь почтенного человека, как мистер Кингсли. Но… Джефф понимал – тучи сгущаются. Он стал готовить отходной путь.

Кем они были для него, Грэг и Джейк? Работниками? Нет. Слугами? Пожалуй. Оба действовали в силу своих способностей, и их трудно было обвинить в отсутствии рвения, старательности, энергичности. Чего недоставало этим двоим – и не только им, – так это изобретательности, умения находить нестандартные решения, просчитывать ходы вперед. А чего было в избытке, так это жадности. К сожалению, объединяя этих двоих в одну группу, он допустил ошибку. Грэг, конечно, был умен, имел опыт работы в банке, но «толкач», надо признать, из него был никудышный. Что касается Джейка, то здесь все ясно. Джейк был болтуном, наглецом и идиотом. Наверное, доверять ему прием товара не следовало, но в Блэкфилде найти надежного человека не так-то просто. Пожалуй, он переоценил их преданность. Или потерял бдительность? Или дал слишком много свободы? В любом случае виноват сам.

Неужели старею?!

– Ты выяснил что-нибудь? Мне нужно знать, как идет следствие. – Он тяжело посмотрел на сидевшего перед ним парня в нелепых круглых очках.

– Кое-что, – ответил собеседник. – Но полной ясности пока нет.

– Работай, рой землю. И не забывай, кто тебе платит, – жестко напомнил Джефф.

– Я помню, босс. – Парень замялся. – Есть еще кое-что… не знаю…

– Ну?

– В городе появился чужак, Кайл Уоррен. Поселился в «Фишермен инн». Ведет себя подозрительно, сует нос куда не следует, побывал в «Красном Лисе». Якобы ищет работу на лето, но на безработного не похож, да и с деньгами расстается уж больно легко.

Кингсли насторожился. Через это заведение проходил основной поток товара. И там же работал Джейк. Уж не прислали ли кого из Денвера? Местной полиции он не опасался – пентюхи без всякого воображения, а вот федералы совсем другое дело, с ними не договоришься.

– Наведи о нем справки. И побыстрее.

– Будет сделано.

– Все, работай.

Выпроводив посетителя, Кингсли снова закурил. Похоже, ситуация все-таки вышла из-под контроля, а раз так, надо сматывать удочки. Денег у него столько, что вполне хватит до конца жизни. Жаль, конечно, сворачивать налаженное дело, но лучше потерять часть, чем расстаться со всем. В Штатах оставаться слишком опасно – ФБР организация серьезная. Податься в Европу? Нет. Во-первых, там тоже придется жить с оглядкой, а во-вторых, Европа неподходящее место для энергичных людей. Что там делать? Сидеть на берегу Женевского озера с калькулятором в руке? Шляться по дурацким музеям, где и закурить нельзя? Коптить небо в затхлой, скучной Германии или среди безбашенных макаронников? Нет! Ему нет еще и шестидесяти, так что прикладывать к ногам грелку рановато. Пожалуй, разумнее всего податься в Бразилию. Ему давно нравилась эта страна, где люди живут так, как им хочется, где никто не станет совать нос в твой кошелек, где умеют веселиться, а человеческая жизнь стоит гроши. Купить виллу где-нибудь в Салвадоре, отдохнуть с полгода, попробовать красоток-мулаток, а там, смотришь, и новое занятие найдется.

Довольный принятым решением, Джефф Кингсли выпустил в потолок кольцо сизого дыма и ловко нацепил его на тонкую струйку.

Но прежде чем сниматься с насиженного места, надо решить все проблемы здесь, обрубить, как говорится, концы и рассчитаться по долгам.

Он снял трубку и набрал номер человека, к которому обращался за помощью в самых экстренных случаях.

Нет, так больше продолжаться не должно!

Дорис даже стукнула кулаком по кассе. Конечно, взрослые считают ее ребенком и думают, что если будут молчать, принужденно улыбаться и произносить, как автоматы, «не волнуйся, у меня в порядке», то она ничего и не заметит. Что ж, пусть думают, что хотят, это ей даже на руку. Интересно, что они скажут, когда она найдет маньяка, напавшего на тетю Линду (именно так называла Дорис подругу матери в неофициальной обстановке, то есть за стенами магазина), и предъявит всем вместе с неопровержимыми уликами?

У Дорис было два увлечения: рок-музыка и детективы. Ее любимый герой Ниро Вульф решал криминальные ребусы, не выходя из дома. Дорис с удовольствием последовала бы примеру знаменитого толстяка и гурмана, но у нее не было такого верного помощника, как Арчи Гудвин, а потому разрабатывать планы и воплощать их в жизнь приходилось самой.

План у Дорис уже был.

Она оглядела магазин. Сегодня жаловаться на нехватку покупателей не приходилось – народ валил чуть ли не валом. Основную массу составляли, разумеется, приезжие, готовые выложить несколько десятков долларов за самые бесхитростные, с точки зрения аборигенов, сувениры, но мелькали и знакомые лица, например, миссис Кларк, являвшейся в магазин едва не ежедневно в надежде сэкономить пару центов на каком-нибудь растрепанном журнале времен ее молодости, приходившейся, по расчетам Дорис, на те доисторические времена, когда люди еще пользовались перьевыми ручками и танцевали идиотские танцы вроде шимми.

– Привет, Рис.

Она вскинула голову – у кассы с виноватой улыбкой стоял Джей Бертон, пятнадцатилетний парнишка с длинными, напоминающими парик волосами, существование которых ему приходилось отстаивать в постоянной и нелегкой борьбе с родителями, учителями и прочими «доброжелателями». Как и положено истинному металлисту, Джей носил – даже в жару – протертую до дыр черную кожаную куртку с тысячей заклепок, «молний» и заплат, черные, слегка пузырящиеся на коленях джинсы и высокие черные ботинки со шнуровкой. Его футболку украшало изображение выложенных крестом ухмыляющихся черепов. Футболка была особой гордостью Джея, поскольку принадлежала некогда солисту популярной в более благодатные для тяжелого рока времена денверской группы «Сломанный топор». Певец черных месс, шабашей и прочей жути уже давно сошел со сцены и превратился в преуспевающего владельца магазина, вероятно даже не подозревающего о том, что память о нем все еще жива в сердцах поклонников. Джей тщательно скрывал, при каких обстоятельствах ему досталась столь ценная реликвия, но оберегал ее с той же ревностью, с какой средневековые крестоносцы оберегали привезенные из Святой Земли кусочки священного креста.

Джея Бертона и Дорис Карпински связывала крепкая дружба, основанная не только на общем поклонении кумирам далеких семидесятых, но и – что поделаешь, такие уж времена – меркантильном интересе. Дорис позволяла другу брать в магазине новые компакт-диски, а Джей взамен выполнял для нее десятки самых разнообразных и не всегда достойных мужчины поручений.

– Привет, Джей Би. Что новенького?

Он пожал плечами, что было не так-то легко – куртка весила, по приблизительным оценкам Дорис, не менее десяти фунтов.

– У меня ничего. А у тебя?

– Да так. – Дорис изобразила скуку. – Есть кое-что, но тебя вряд ли заинтересует.

Разумеется, человек глубже, чем Джей, проникший в психологию коварной половины человечества, наверняка заподозрил бы неладное: его не обманули бы ни притворный зевок, ни маска равнодушия, косо сидящая на лице Дорис. Но Джею еще только предстояло пройти нелегкий путь познания.

– Что?

– Концерт «Ганз-энд-Роузиз» в Денвере.

– Не может быть.

– Да. Я же говорила, что тебе неинтересно.

– Черт! Рис, надеюсь, ты еще никому его не предлагала?

– Еще нет, но Тони уже спрашивал.

Услышав имя соперника, Джей забеспокоился.

– Эй, Рис, ты же не собираешься толкнуть диск этому придурку? Ему же все равно что слушать. Тони… ха, он же «Айрон Мейден» от «Джудас Прист» отличить не может!

– Видишь ли, Джей Би, Тони обещал оказать мне небольшую услугу. – Дорис расставляла капкан с безжалостностью браконьера.

– Какую услугу?

– Мне нужна видеокамера… на пару дней.

– Зачем тебе видеокамера? Снимать этих клоунов на Гэллоус-сквер?

– Не твое дело, – отрезала Дорис.

– Ладно, пусть не мое, – легко согласился Джей. – Но камера и у меня есть.

– Да?

– Конечно. Оставь мне диск… я сейчас немного на мели… и получишь камеру уже сегодня.

– Ну-у… – с сомнением протянула юная шантажистка. – Ты понимаешь, мисс Шеппард будет не очень довольна, если узнает, что я припрятываю товар.

Джей досадливо поморщился.

– Перестань, Рис, ничего она не узнает. Ты можешь припрятать половину всего этого барахла, и никто ничего не заметит.

– Ладно, но завтра утром камера должна быть у меня.

– Вот и отлично! – обрадовался Джей, лихорадочно соображая, как бы провернуть всю операцию незаметно для родителей. – Ты же знаешь, на меня можно положиться.

Проводив поспешившего к выходу приятеля долгим скучающим взглядом, Дорис довольно рассмеялась. Как все легко получилось! Завтра она установит камеру, а уже к вечеру будет знать, кто же приносит тете Линде идиотские веточки жасмина.

Но какой же простак этот Джей! Пожалуй, мама права, когда говорит, что самая легкая рыбалка – это ловля мужчин. Прицепи к леске хоть ржавый гвоздь – рано или поздно кто-нибудь да клюнет.

Услышав звон колокольчика, она приняла серьезный вид и повернулась к очередному клиенту.

– Чем могу вам помочь, сэр?