Текст книги "Песнь Сорокопута. Ренессанс"

– Его отец, кажется, Маркус Уолдин, был приближённым императора и умер во время переворота. Но сам Люмьер фанатик императорской династии. Он не может быть объективным.

– Интересно, – протянул Скэриэл, подсаживаясь ближе. – Он из тех, кто верит, что есть наследник Бёрко?

Я невнятно что-то пробурчал под нос. Тему наследников поднимать не хотелось.

– Чего? – переспросил Скэриэл, а затем хитро уставился на меня. – Ты что-то скрываешь!

– Нет, нет… – помотал я головой. – Просто я ничего толком не знаю о Люмьере и не хочу его обсуждать.

– Ну да, ну да, – протянул Скэриэл, заговорщически кивая. – Он дружит с Гедеоном, да? Тот самый парень, что следил за мной.

– Ага. Но это всё, что я о нём знаю.

– А ты сам как думаешь? Существует ли этот наследник?

– Что?

– Наследник Лукиана Бёрко, которого могли спасти… Думаешь, что это всё городские сплетни?

– Честно говоря, не знаю. А что?

– Если он жив, то ему должно быть сейчас шестнадцать или семнадцать лет. Прям как нам. – Скэриэл улыбнулся. – Я просто иногда думал об этом. То, что я владею тёмной материей. Вдруг наследником мог быть и я.

– Но у тебя же были родители. Семья.

– Ну, а вдруг мои родители как раз и спасли меня во время переворота и забрали себе, – хмыкнул он, затем серьёзно добавил: – Шучу я. Просто мысли вслух. Конечно, прикольно было бы стать наследником империи, но это всё только слухи.

– Ага, – напряжённо кивнул я, мечтая поскорее сменить тему. – Кстати, по поводу Оливера…

– М?

– Я про то, что ты помог Оливеру. Достал фотографию и сходил с ним на встречу с Бернардом… Он, наверное, тебя благодарил, но и я хочу сказать спасибо. Ты правда спас его.

– Не за что, – тепло улыбнулся Скэриэл. – Я всегда помогу твоим друзьям.

– Спасибо, – чуть тише повторил я.

– Да всегда пожалуйста. – Он вновь уткнулся в экран. – Всё ради тебя.

Я замолчал, смутившись, и уставился на свои плотно сжатые в замок руки. Скэриэл поднял взгляд и, заметив мою неестественную позу, спросил:

– Что? – Он убрал телефон в карман. – Что-то случил…

– Давай начнём практику. – Грубо прервав его, я поднялся со стула и, скомкав в руках покрывало, направился к дивану.

– Чего ты?

– Всё нормально, – отмахнулся я. – Мы можем потренироваться пока без лука и стрел? Мне нужно для начала оформить материю во что-то более лёгкое. Типа, ну, не знаю, треугольника?

– Ладно. – Он подошёл ближе. – Уж треугольник ты можешь легко представить.

Я сделал пару глубоких вдохов, размял кисти рук и попрыгал на месте. Скэриэл наблюдал за мной с приподнятой бровью и приоткрытым ртом.

– Ну что? – раздражённо выдал я.

– Да ты прям в олимпийскую сборную готовишься…

– А как готовишься ты? – огрызнулся я в ответ.

– А ты готовишься к тому, чтобы почистить зубы или расчесать волосы?

– Я не понимаю, к чему ты клонишь, – бросил я, хотя, уж если быть честным, понимал.

– Твоя способность врождённая. – Скэр принялся разговаривать со мной как с ребёнком. – Это как пользоваться рукой или ногой. Ты просто чувствуешь её и знаешь, что сможешь ею управлять.

– А я вот не могу. Я ощущаю тёмную материю как лишнюю конечность, которая отравляет мне жизнь.

– Но без тёмной материи ты бы не мог быть чистокровным. Даже твой цвет волос и статус твоей семьи тебя бы не спасли. Был бы обычным полукровкой.

– Не вижу в этом ничего плохого, – грозно выдал я.

Скэриэл одарил меня благодарным взглядом, но я даже не понял, за какие заслуги. Он сел на диван и принялся не спеша меня разглядывать, как будто мы не виделись много лет.

– Ты мне нравишься, – вдруг тихо произнёс он.

XIV

Я оцепенел. Мне не хотелось пугать его неоднозначной реакцией. Но, вместо того чтобы смутиться, Скэриэл с любопытством наблюдал за мной, словно за какой-то диковинной зверушкой. Как будто это была не более чем забава, шутка, которую я не признал с первых строк.

Я напряжённо хмыкнул, хотя больше хотелось провалиться под землю. Иногда я просто не мог понять, что там в голове у Лоу, когда он вытворял странные вещи. Он был мне лучшим другом, наверное, самым близким сейчас человеком, но это признание перевернуло всё с ног на голову.

– Ага, конечно.

Скэриэл зажмурился, словно от яркого света, и наклонил голову набок, как будто флиртуя, ну или как будто у него защемило шею. Из-за полного отсутствия опыта на любовном фронте я был плох в распознавании всего, что касалось романтики. Но, уверен, даже если бы кто-то растянул транспарант с признанием в любви, я бы и тогда воспринял это как шутку.

– Ты мне не веришь? – спросил он беззаботным голосом, и меня это немного успокоило.

Не верю? Как бы помягче выразиться, я даже не уверен, правильно ли воспринял эти слова. Нравиться человек может по-разному. Скэриэл мне нравился как друг, как человек. О какой симпатии говорил он? Спросить так в лоб – значит поставить себя в неловкое положение. Нравлюсь ли я ему как парень? Я уже давно замечал, что Скэриэл не против подобных отношений, да и я не чувствовал неприязни. Испытывал ли я к нему романтические чувства? Нет, но обижать отказом не хотелось. Лучше бы и вовсе избежать этого разговора.

– Верю. – Я уставился в окно и с запинкой произнёс: – Ты мне тоже…

– Как друг? – перебил он.

– Что?

– «Ты мне тоже», – проблеял он, явно пародируя меня. – Нравлюсь как друг?

Скрестив руки на груди, я с лёгким негодованием посмотрел на него.

– Не смешно, Скэр. – Попытка задеть меня увенчалась успехом. – Да, нравишься, но как друг.

– Я так и думал, – улыбнулся он, но улыбка вышла вымученной. – Оливия?

– М?

– Нравится тебе?

Почему-то у нас совершенно не клеился разговор. Меня это потихоньку выводило из себя.

– Скорее нет, чем да, – чуть тише произнёс я. Вот говорить о ней совсем не хотелось.

– Ого, – охнул Скэриэл. – Даже так… Что произошло? Встретил кого-то ещё?

– Нет-нет. – Я скривился, как от зубной боли, помолчал и добавил, пожав плечами: – Ну, так вышло.

– Да ты два года по ней сох! С чего такие перемены?

С другой стороны, говорить об Оливии Брум было безопаснее, чем обсуждать наши с ним отношения.

– Не знаю. – Я нервно дёрнул плечом.

Сама мысль о том, что я был влюблён в неё два года, показалась мне сейчас на редкость утомительной. Была ли в этом вина Оливии? Скорее, тут дело в моих несбывшихся ожиданиях, в том недосягаемом образе, что я собственноручно сотворил в своей голове, воздвиг алтарь и сам же теперь жаждал его сжечь, растоптать и навсегда забыть. Оливия оказалась не такой, какой я её себе представлял. Сейчас мои чувства к ней походили, скорее, на обожание неприметного поклонника актрисы любимых постановок. Будучи примой, она очаровывала на подмостках сцены, притягивала внимание всех зрителей, играя нужный образ. И, лишь столкнувшись с ней лицом к лицу, настоящей, живой, из плоти и крови, я осознал, как жестоко ошибался.

Скэриэл изобразил удивление, но промолчал.

– Просто прошла влюблённость, – закончил я.

Он поднялся и подошёл ближе, я же из чистого упрямства остался на месте. Скэриэл не вынудит меня смутиться. Наша дружба не пошатнётся из-за этого мимолётного признания. Оно вскоре забудется, и всё станет как прежде. Если я сумел изменить отношение к Оливии, то ничего не стоит и ему смириться с тем, что мы останемся не более чем близкими друзьями. Я страстно желал, чтобы Скэриэл никогда не говорил о своих чувствах ко мне. Пусть всё будет как раньше. Мне жизненно необходима стабильность хотя бы с ним. За последнее время я узнал столько всего: моя семья – фальшивка, настоящие родители мертвы, а я – наследник Октавианской империи, за которую должен биться – вот только совсем этого не хотел. Помимо всего этого Гедеон утверждал, что мне подвластно извлечение тёмной материи. Я бы предпочёл поменяться местами с каким-нибудь полукровкой. Мне не нужны власть, тёмная материя и Академия Святых и Великих.

Между тем Скэриэл обнял меня, да так крепко, что стало больно, но я не издал ни звука.

– Прости, что признался, – горячий шёпот опалил ухо, – надо было скрывать это.

– Всё нормально, не надо извинений. – Я понизил голос до шёпота. – Это я, наверное, задел тебя, прости. – Не знаю, как так вышло, что Скэриэл своими словами довёл меня до мук совести. – Всё в порядке. Мы останемся друзьями, как прежде. – Я обнял его в ответ.

Он был выше. Я чувствовал его парфюм, что-то смутно знакомое, навсегда отпечатанное в подсознании. Его волосы отдавали мятой. Я уткнулся ему в шею и крепко зажмурился.

«Пусть всё будет как прежде», – повторял я вновь и вновь, сам не понимая, о каком «прежде» просил. Прежде, когда мама была жива? Прежде, пока я не узнал, что всё вокруг ложь? Прежде, чем Гедеон напал на меня? Прежде, чем Скэриэл признался?

– Спасибо, Готи. – Он чуть отодвинулся, но наши лица всё ещё были безобразно близко. – Не знаю, что бы делал в центре без тебя. Ты мой единственный друг.

Для настоящего друга он прижимался слишком сильно. Впрочем, раньше он часто меня трогал, и я не видел в этом проблемы. Неужели я теперь всегда буду воспринимать его прикосновения иначе, искать в них подтекст… Он отстранился до того, как я успел что-то сказать. Честно говоря, горячие объятия мне даже понравились.

Скэриэл протянул руку, и на его ладони вспыхнуло тёмное пламя.

– О чём ты там говорил? Треугольник? – Он мигом изобразил фигуру: бурлящие языки тёмной материи преобразовались с завидной точностью.

Я вытянул руку, последовав его примеру. Мой треугольник вышел нечётким: концы то и дело съезжались, не желая подстраиваться.

– Это просто не моё, – выдохнул я, сжав ладонь в кулак. Материя испарилась.

– У тебя проблемы, да? – внезапно спросил Скэриэл.

– С материей?

– Да нет. – Он больно ткнул меня в лоб. – Проблемы здесь.

– С чего ты взял? – буркнул я, отталкивая его руку.

Вибрирующий телефон на диване отвлёк нас. Скэриэл взглянул на дисплей и живо ответил, чему я несказанно удивился. Обычно при мне он сбрасывал звонки.

– Привет, – довольным тоном проговорил Скэриэл; я услышал знакомый голос из динамиков. – Нормально, да так. Занят немного.

Я сразу понял, что это Оливер Брум. Его звонкий голос было несложно распознать. Говорил он торопливо, его явно что-то взбудоражило.

– А, ну да. – Скэриэл игриво посмотрел на меня. – Здесь он, сейчас. – И протянул мне смартфон: – Это Оливер, и он тебя ищет.

Я как-то заторможенно взял телефон.

– Готье?! – громко раздалось из динамика. – Где тебя носит? Я тебя с утра ищу! Звоню, но ты не берёшь трубку. Раз десять уже позвонил.

– Хм, я, кажется, отключил звук. – Я пошёл к своей куртке, висевшей в холле. Кажется, я оставил телефон в кармане. – Что-то произошло?

– Ну, как тебе сказать… Помнишь про Лаванду и её занятия вальсом?

– И? – выжидательно спросил я, прекрасно понимая, что влип.

Вальс! Как я мог забыть. Мы встретили Лаванду Фло в библиотеке, и она что-то там говорила про общий чат и про дополнительные занятия по вальсу.

– Эта ненормальная послезавтра всех собирает в актовом зале после второй пары для репетиции вальса. У меня из головы вылетело, что я обещал тебе помочь с танцами.

– Честно говоря, у меня тоже вылетело… – Одиннадцать пропущенных звонков и пять сообщений от Брума высветились на дисплее телефона.

– Ты ещё долго будешь у Скэриэла? Может, я сейчас приеду и мы хоть немного порепетируем? Это совсем несложно. Не хочу, чтобы завтра Фло опять устраивала истерику мирового масштаба.

– Да, в принципе я согласен, сейчас только спрошу у Скэра. – Я повернулся к Лоу, и тот мне сразу кивнул, не дожидаясь вопроса.

– Да, давай. Я буду не один. Угадай, кого я встретил у кинотеатра?

– Кого? – Играть в угадайку я не любил.

– Нашего потерянного танцора! – торжественно завопил Оливер. – Леона встретил! К нему опять Клив приставал. Чуть подножку не поставил, мерзавец. Ему снова надо преподать урок. – На фоне я услышал чей-то тихий голос, в ответ Оливер протараторил: – Что? Да я шучу, Леон. Никто никого и пальцем не тронет.

Кажется, Оливер забыл о том, что наша стычка с Кливом осталась вне поля зрения Леона. Мы держали всё в секрете, но теперь, видимо, уже нет.

– Ладно, ладно, – вздохнул Оливер. – Леон просит не влезать, потому что может стать только хуже. Говорит, что сам справится, – недовольно закончил он, кажется, обращаясь к Кагеру: – Всё? Проблема решена?

Я услышал короткий ответ Леона.

– Короче, мы сейчас к вам приедем, – уверенно заявил он. – Не хочу Леона оставлять тут шататься, когда где-то рядом ходит Клив и его дружки, – произнёс он, понизив голос.

– Леон рядом сейчас? – спросил я так же тихо.

– Зашёл в аптеку за мазью. Я его отправил. У него синяк на запястье. Как будто кто-то грубо схватил за руку. Прям больно схватил. – Оливер смаковал эту деталь, нагнетая обстановку. – Выглядит синяк кошмарно.

– Думаешь, это Клив? – спросил я, возвращаясь к Скэриэлу.

– А кто ещё? Клив или… – Оливер затих, а у меня в голове появился образ дяди Леона – главы полиции. – Мистер Кагер?

– Не знаю… – Я вздохнул. – Ладно, давайте, жду вас. Скэриэл одобрил.

– Договорились.

Я молча протянул Скэриэлу смартфон.

– Вальс? – насмешливо спросил он.

– Не спрашивай. Это была идея Лаванды, нашей старосты. Она хочет, чтобы на выпускном у каждого была пара и мы все станцевали.

– А у тебя есть пара?

– Нет, я даже об этом забыл. Но можно пригласить кого-то со стороны. Правда, мне всё равно некого приглашать. Хоть Габриэллу тащи.

– А Лора? Она почти твоя ровесница.

Я потёр виски.

– Лора точно не умеет танцевать, и ей будет некомфортно. Никто не приглашает на выпускной полукровок.

– Я бы пошёл, если бы ты меня пригласил.

– В качестве пары? – хмыкнул я. Идея о том, чтобы танцевать на выпускном со Скэриэлом, забавляла. Там не то что удивятся, а скорее упадут в обморок от одного только нашего вида.

– Да хоть в качестве твоего дворецкого. Дверь тебе буду открывать и бокалы с шампанским носить. – Скэриэл поднялся и грациозно поклонился мне.

– Там не будет бокалов с шампанским, – хихикнул я.

– Ну, тогда буду танцевать с тобой. – Он взял меня под руку и придвинулся ближе.

– Ты точно хочешь довести моего отца до инфаркта, – рассмеялся я. Отчего-то наша поза показалась мне до ужаса нелепой и оттого очень смешной. Я вдруг всерьёз представил лица одноклассников и учителей, увидевших танцующего меня со Скэриэлом на выпускном. Такого скандала лицей давно не видел.

– Я всё ещё помню твоё обещание про вечер в стиле Александра Македонского, мой филэ.

Прикрыв лицо рукой, я в шутку застонал. Скэриэл разразился громким смехом.

– Не против, что Оливер и Леон сейчас приедут? – спросил я, когда мы сели на диван. Вроде бы разрешение уже получено, но мне будет спокойнее, если озвучу просьбу.

– Все окей, только когда мы продолжим тренировку?

– Лук и стрелы приедут завтра утром?

– С девяти до двенадцати.

– Завтра выходной, давай я приеду к девяти. Но вечером у меня психиатр.

Скэриэл кивнул, и оставшееся до появления друзей время мы потратили на мои попытки оформить тёмную материю в треугольник. К концу у меня даже стало сносно выходить. Разница между занятиями со Скэром и в лицее была огромной. Там я чувствовал соперничество, давление со всех сторон. Здесь мы просто болтали, веселились, попутно осваивая материю. Мне было легче принять способности, зная, что меня не оценивают, не сравнивают с другими и не требуют высоких результатов.

Мои преподаватели были знакомы с Гедеоном и восхищались его способностями – на его фоне я себя чувствовал белой вороной, не способной поддержать репутацию семьи Хитклиф.

С приходом Оливера и Леона дом наполнился радостным шумом, по большей части из-за Оливера. Он громко поприветствовал меня, приобнял Скэриэла – видимо, после истории с Бернардом они очень сблизились, – и долго причитал о том, как на улице холодно и что лучше бы Лаванда Фло оставила всех в покое.

Леон был тих, но улыбнулся мне, а затем смущённо кивнул Скэриэлу. Он тоже заметно сдружился с ним, отчего я почувствовал гордость, граничащую с ревностью.

– У нас нет дамы, так что сегодня вместо дамы будет… Леон! – торжественно объявил Оливер и указал на Кагера.

– Я на это не подписывался, – попытался воспротивиться Леон.

– Ты артист, тебе не привыкать, – елейным голосом добавил Оливер. – Пострадай ещё немного ради искусства. – Он повернулся ко мне: – Значит, так, венский вальс. Он очень лёгкий, – проворчал Оливер, подходя ближе, – я не знаю, зачем Фло решила устроить дополнительные занятия. Спина прямая, подтянись, плечи назад.

– Может, не все так быстро осваивают танцы, как ты, – проговорил я.

– Да что тут осваивать… – пробурчал он, включая музыку на смартфоне.

Учитель из Оливера был строгий, требовательный, он повышал голос без повода и быстро выходил из себя. Кажется, он решил, что я читаю его мысли, раз посчитал достаточным показать движения один раз и сразу потребовать повторить в точности под его счёт.

Леон быстро сообразил, что я не выучу движения, если Оливер будет злиться на меня за каждую ошибку, и взял всё в свои руки. Доходило до того, что Леон опускался на корточки передо мной и руками показывал, куда я должен ставить ногу. С Кагером у меня хоть что-то начало получаться, и в итоге он взял меня за талию, придвинулся чуть ближе, смущённо улыбаясь, и повёл в танце. Сначала он показывал, как вести даму, но вскоре мы поменялись местами, и вёл уже я. Когда мы танцевали, я то и дело поглядывал на его синяк на запястье, смазанный лечебной мазью, издающей не самый приятный запах.

– Молодец, – оценил Леон, когда мы закончили.

Скэриэл похлопал, а Оливер вновь указал на мою сгорбленную спину и напряжённые плечи.

Прошёл час; я успел станцевать четыре раза с Леоном и два с Оливером, прежде чем великий мастер Брум снизошёл до похвалы. Даже Скэриэл присоединился к нам. Учился он быстро, чему я был совсем не удивлён, в отличие от других. Оливер больше хвалил его, но это меня не задевало. Как говорила Оливия, если Оливер привязывался, то у него напрочь отключалось критическое мышление. Спорить с ним не хотелось. Быть может, ко мне он был строг, потому что я чистокровный.

– Bene laborātis! – изрёк Оливер, затем повторил: – Хорошо потрудились.

– Ita vero[4]4
  Ita vero – «Да, верно» (лат.). (Прим. автора.)


[Закрыть], – согласился Леон.

– Не хотите как-нибудь вместе позаниматься латинским? – внезапно предложил Скэриэл.

– Ты тоже его учишь? – удивился Оливер.

– Да, не хотелось бы отставать.

– Хорошая идея, – мигом отозвался я. Скэриэл и латынь? Почему я не знал об этом?

– Я не против, – кивнул Леон.

– Оливию приглашаем или у нас будет чисто мужская тусовка? – Оливер деловито потянулся к своему рюкзаку.

– Я ей буду только рад, – ответил Скэриэл.

Мы с Леоном согласились.

– Тогда я позвоню ей и предложу. В какой день? Может, завтра? Как раз воскресенье.

Я бросил на Скэриэла быстрый взгляд. Он закусил губу, затем нерешительно сказал:

– Честно говоря, завтра с утра у меня другие планы. Может, на неделе?

– В понедельник? – предложил Оливер.

– В понедельник у меня репетиция, – отозвался Леон. – Но вы можете собраться без меня.

– Так дело не пойдёт, – проворчал Брум. – Мы должны собраться все вместе. Вторник после занятий?

К несчастью, был выбран вторник. В пятницу намечался экзамен по тёмной материи, и мне хотелось больше времени посвятить подготовке, но Оливер и Леон не воспринимали этот предмет всерьёз, с лёгкостью справляясь с любым заданием. А вот для меня это был сплошной стресс.

– Ви-и? – протянул Оливер, прижимая телефон к уху. – Мы тут хотим собраться во вторник и позаниматься латынью у Скэриэла… Что? – Он осёкся, а затем испуганно проговорил: – В смысле?

Оливер занервничал и повернулся к нам спиной, стараясь скрыть лицо. Я не придал этому значения, пока не увидел встревоженного Скэра. Леон дотронулся до моего плеча:

– Что-то случилось?

Я пожал плечами.

– В чатах? Во всех чатах лицея? Ты уверена? – нервно протараторил Оливер. Он повернулся к нам; выглядел жутко испуганным и потерянным. – Я не знаю ничего про это… Сейчас? Жду.

Он отключил смартфон и уставился в пол, шумно дыша. Кажется, Оливер начал задыхаться. У него задрожали руки. Первым не выдержал Скэриэл:

– Что произошло?

– Кто-нибудь сидит в чатах нашей группы? Или лицея? Оливия говорит, что ещё есть общая анонимная группа лицея. – Брум принялся что-то набирать в смартфоне, но пальцы так тряслись, словно у него начался припадок.

– И что там? – Я подошёл ближе.

Лицо Оливера до боли исказилось: брови надломились, губы задрожали, в глазах стояли слёзы – он был готов вот-вот разреветься.

– Кто-то скинул… – Он осёкся, боясь произнести это вслух. – Кто-то… Я не знаю, кто… Сфотографировал нас с Бернардом, когда мы ещё гуляли вместе. Мы целовались. Не знаю, когда была сделана фотография. Про нас написали. Про наши отношения. Всё слили в Сеть.

И в эту секунду раздалась мелодия вызова. Оливер со страхом посмотрел на свой смартфон. Мы втроём застыли, наблюдая за ним и боясь произнести хоть слово.

– Это мой отец… – упавшим голосом проговорил Оливер.