Текст книги "Песнь Сорокопута. Ренессанс"

– Много… – протянул я.

– Я думал, что помру сам, пока пытался тебя откачать.

– Спасибо.

– Ты меня не благодарить должен, а ненавидеть. Из-за меня ты чуть не умер.

– И всё же ты спас меня, – устало произнёс я. Жутко клонило в сон. От нахлынувшей усталости я не мог даже сесть. Было так спокойно просто лежать в темноте и слушать чужой голос.

– Я не мог иначе, – произнёс он тихо.

Мог. Ведь мог с самого начала избавиться от меня. Наследник Бёрко, приёмный сын и сводный брат. Чужак в семье. Угроза для Совета старейшин и нынешнего политического строя.

Гедеон сегодня мог раз и навсегда избавиться от меня. У меня бы остановилось сердце. Оставь он меня беспомощного, я бы уже был мёртв.

– Никому не говори об этом. – Гедеон подсел ближе и нагнулся ко мне. – Это опасная информация. Извлечение материи карается законом строже, чем убийство на дуэли.

– П… почему? – Поспеть за его словами было сложно.

– На дуэли чистокровные равны. Каждый владеет материей с рождения. Но ты можешь впитать силу дуэлянта, оставить его без оружия, убить беспомощного.

– Убийство чистокровного как низшего карается законом строже?

– Что? – На его лице отразилось непонимание. Брови заломлены, рот скривился; прищурившись, он смотрел на меня в ожидании объяснений.

– Чистокровный без тёмной материи похож на низшего. – Связно мыслить и собирать слова в предложения было сложно. Приходилось сосредотачиваться на каждой отдельной фразе. Я говорил заторможенно, но Гедеон не прерывал меня. – Он не владеет силой. Не может постоять за себя никак, кроме физической силы. Если убить так чистокровного… что мне будет?

– Возможно, смертная казнь.

– А что будет за убийство низшего?

– Штраф и исправительные работы, – обречённо произнёс Гедеон, понимая теперь, куда я клоню.

– Это несправедливо, – в сердцах проговорил я.

– Одни в рабстве у других. Какая уж тут справедливость.

XII

Нас остановили на границе с Центральным районом. Скэриэл выглядел более непринуждённо, чем того следовало ожидать, учитывая, что за нами, по его словам, велась слежка. Вечером здесь всегда много желающих пересечь границу и попасть в Запретные земли. Полукровки возвращались домой после рабочего дня, чистокровные стремились попасть в клубы. Мы встали в пробку, а значит, вместе с нами застряли и преследователи.

Я был так напряжён, что сразу вызвал подозрение у пограничника. Он грубо приказал нам выйти из машины, а затем служебные собаки проверили салон и багажник на наличие виса. В последнее время имитаторов тёмной материи становилось всё больше. Скэриэл был спокоен, вежлив и улыбался проверяющим. Я, напротив, был угрюм и немногословен. Последовала более тщательная проверка документов и наличия тёмной материи – в этом мне помог Скэриэл. Но пограничники не успокоились и долго проверяли подлинность моего разрешения на нахождение и проживание в Центральном районе. Всё это заняло не меньше получаса, а то и час. Водителя нашего, судя по лицензии, закреплённой на приборной панели, звали Гарретт Хоббс. Он был чуть ниже меня ростом, со щетиной и прокуренным сиплым голосом.

Когда машина пересекла границу, Скэриэл попросил поехать другой дорогой, указав в сторону реки. Гарретт молча развернул машину. Если до этого я надеялся, что Скэриэл ошибся, то теперь был уверен в его правоте. Водитель то и дело поглядывал на нас через зеркало заднего вида. Когда мы остались абсолютно одни на пустой дороге, я заметил далеко позади чёрный джип представительского класса. Теперь стало понятно, почему Скэриэл предложил сменить маршрут. Другой вопрос: как он их заметил в центре?

Вдоль пустой дороги пролегала река с быстрым течением. Это и дорогой-то сложно назвать. Стоило чуть отъехать от границы, как асфальт быстро сменился гравием вперемешку с глиной; в дождь ехать по грязи было опасно: не совладав с рулём, недолго улететь в кювет или, что ещё хуже, в реку – тогда уж можно сразу распрощаться с машиной.

По другую сторону стояли заброшенные заводы и фабрики. До революции здесь работали низшие, но после смерти императора все предприятия позакрывались, а лишившиеся работы низшие подались кто куда: уехали в другие города на заработки или остались в Запретных землях и погрязли в криминале. Тут и там появлялись группировки, и делёжка территории стала основным занятием местного населения.

На улице быстро темнело, но очертания заброшенных зданий, полуобветшалых построек и старых общежитий, где раньше обитали рабочие, легко угадывались за мутным стеклом автомобиля. Окна были разбиты, что-то успели разворовать и сдать на металлолом, краска потрескалась, стены и двери покрылись оранжево-бурыми пятнами. За шестнадцать лет всё заросло высокой травой. Повсюду высились горы мусора. От накопившегося гнилья попахивало.

Один из моих приятелей, Реми, часто ругался на то, что его отец спился после закрытия заводов. Я помню, как он тоже начал выпивать, – к тому времени старик уже умер, вдоволь хлебнув украденного технического спирта. Реми постоянно поносил Совет старейшин, чистокровных и мечтал прирезать парочку аристократов. Я не знаю, что с ним стало потом; мы потеряли связь, когда я начал работать со Скэриэлом. Честно говоря, когда Реми стал одержим мыслью об убийствах чистокровных, я решил держаться от него подальше, иначе меня могли загрести за компанию. А то, что его рано или поздно посадят, было вопросом времени.

Именно после переворота Запретные земли получили такое название и обрели статус опасных районов, гетто. Когда во главе страны встал Совет старейшин, низшим под угрозой ареста было запрещено покидать Запретные земли. Требовалось особое разрешение на передвижение за пределами районов. Так появился ещё один бизнес по созданию липовых лицензий, благодаря которым низшие могли попасть в центр. А с употреблением виса можно было устроиться на работу бок о бок с чистокровными.

Я надеялся, что в моём случае до виса дело не дойдёт.

– Как давно вы работаете водителем? – внезапно спросил Скэриэл.

Гарретт явно не жаждал общения. Он бросил на нас настороженный взгляд в зеркало заднего вида и ответил:

– Недавно начал.

Скэриэл улыбнулся ему, но я заметил, как он тихо отстегнул ремень безопасности и вытащил из внутреннего кармана куртки складной нож. Я отсел подальше, давая ему больше места. Скэриэл открыл нож, и острое лезвие, отразив лунный свет из окна, сверкнуло в тусклом салоне.

– Мистер Эн мало платит, да? – спросил он и накинулся на водителя.

Я машинально схватил сумку с деньгами, не понимая, что именно затеял Скэриэл. Левой рукой он обвил шею Гарретта, зажав её так, что тот чуть не задохнулся, а когда водитель попытался дёрнуться, приставил нож к шее и надавил.

– Веди прямо, ублюдок, – прошипел Скэриэл ему на ухо. – Только двинься, и я перережу тебе горло.

Гарретт застонал, когда лезвие уперлось в кожу. Он машинально дёрнул головой, пытаясь избежать острия ножа, и вскрикнул. По его шее стекла тонкая струйка крови. Порез был крохотным.

– Я ничего против тебя не имею, – полушёпотом произнёс водитель, когда Скэриэл чуть ослабил хватку, позволяя тому говорить. – Я просто везу вас.

– Ты работаешь на мистера Эна, верно?

– Скэр, – позвал я, глядя на него во все глаза. – Что мне делать?

– Позади нас машина, наблюдай за ними, – не отвлекаясь, велел он. – Если пойдут на обгон или будут вести себя подозрительно – дай знать.

Далеко позади действительно ехала чёрная машина – я до последнего надеялся, что Скэриэл ошибался. Джип было трудно различить в темноте. Пришлось напрячься и долго вглядываться, прежде чем я смог различить силуэты водителя и его попутчика.

– Отвечай! – Скэриэл надавил на шею Гарретта, и тот не удержал руль.

– Я не могу дышать! – прохрипел он.

Наша машина вильнула на дороге, и это чуть не стоило Гарретту жизни. Скэриэл крепко сжимал нож в руке. Я отстегнулся и сел так, чтобы лучше видеть преследователей. Они тоже заметили нашу подозрительную езду, посигналили; наш водитель посигналил в ответ.

И тут Скэриэл сделал то, чего я никак не мог ожидать. Он с каким-то особым садизмом вонзил нож в плечо водителя. Тот завопил, отдёрнул левую руку и вцепился в Скэриэла. Руль остался без контроля. Я потянулся с заднего сиденья и схватился за него.

– Твою мать! – прохрипел Гарретт, пытаясь выпутаться из хватки Скэриэла.

Он нажал на педаль тормоза, и раздался оглушительный визг тормозящих шин. Я всем телом врезался в приборную панель – правый висок и скула взорвались болью. Кажется, вывихнул руку.

Скэриэл впечатался в водительское сиденье. Я поднял взгляд и первым делом увидел чёрную копну волос. Он громко выругался и вцепился в Гарретта – того спас ремень безопасности, иначе он бы пробил головой лобовое стекло. Нож всё ещё торчал из его плеча.

Я пролез, скинул ногу Гарретта с тормоза и рукой надавил на педаль газа. Машина вновь рванула и набрала скорость. Я окончательно перелез вперёд на пассажирское сиденье. Требовалось больше места для манёвра, чтобы дотянуться ногой до газа.

Гарретт бил по всему, что попадалось под руку. Два тяжёлых удара пришлись мне в спину. Я не удержался и врезал ему локтем в нос; краем глаза заметил одобрительную улыбку Скэриэла. Спина и локоть болезненно ныли, но то, как Скэриэл оценил мой удар… Это того стоило.

Гарретт взревел, схватился за нос, но вскоре начал хрипеть, когда Скэриэл усилил хватку на шее. Капли крови размазались по лицу Гарретта и рукавам Скэриэла. Рукоять ножа торчала из плеча водителя. Я держал руль прямо, стараясь следить за дорогой. Гарретт хотел вытащить нож, но у него не получалось. Кажется, Скэриэл всадил лезвие очень глубоко, и при этом он не выпускал рукоять, вдавливая сильнее.

Он душил и мучил водителя так уверенно, что не оставалось сомнений: Скэриэл действительно опасен, как и говорил Эдвард.

Взглянув назад, я вздрогнул. Преследователи пошли на обгон.

– Они догоняют! – прокричал я, изо всех сил держась за руль.

– Возьми нож, – сказал Скэриэл.

Я посмотрел на Гарретта и ужаснулся. Скэриэл придушил водителя, и тот отключился или умер, разобрать было сложно; он сполз с водительского сиденья и, если бы не ремень безопасности, точно бы завалился на меня.

– Что? – в панике спросил я.

– Вот, – Скэриэл вытащил из плеча Гарретта окровавленный нож и приставил его к водителю, – смотри, он может очнуться в любой момент. Держи его у горла.

Я продолжал цепляться за руль и завис, глядя на Скэриэла.

– Живее! – взревел он, раздражённый моей нерешительностью.

Схватив нож из окровавленных рук, я приставил его к шее обмякшего водителя.

– Веди ровно, – приказал он и повернулся к заднему окну.

Я хотел было оглянуться, но мне нужно было следить и за дорогой, и за Гарреттом. Боялся, что он в любую минуту очнётся. Что бы там ни задумал Скэриэл, я надеялся, он понимает, что творит.

Скэриэл опустился на колени на сиденье и посмотрел на преследователей. Они, почти поравнявшись с нами, открыли окна. Тот, что сидел на месте пассажира, достал пистолет.

– Он сейчас пристрелит нас! – крикнул я в панике.

Скэриэл не ответил. Он поднял руку и напрягся. В его ладони появилось тёмное пламя.

– О боже, – тихо простонал я.

Пока я пытался одновременно вести машину и не врезаться в дерево или не слететь в реку, Скэриэл открыл окно, и холодный ветер ворвался в салон. Он вытянул руку, в ладони у него струилось тёмное пламя – оно раздувалось всё больше и больше. Я видел удивление на лицах преследователей. Они явно такого не ожидали. Всё произошло в считаные секунды. Один из них наставил на Скэриэла дуло пистолета. Целился он точно ему в голову, но стрелять не спешил.

Скэриэл вцепился в сиденье свободной рукой, да так сильно, что казалось, ещё чуть-чуть, и он порвёт старую обивку. Когда тёмная материя выросла до размеров баскетбольного мяча, он резким движением направил её на преследовавшую машину.

Раздался пронзительный удар и в ту же секунду выстрел. Скэриэл вскрикнул, вцепившись в плечо. Машина пропала из моего поля зрения. И тут мы налетели на яму. Нас всех подбросило. Нож выпал из моей руки. А я сам чуть было не свернул в сторону обрыва, но вовремя вывернул руль. Ещё одна яма, но я держался крепко, пытаясь рукой внизу слепо нашарить нож. В таком положении я не мог его достать. Кажется, он упал к ногам Гарретта.

Я взглянул назад, ища глазами джип. Машина стояла посреди дороги – с разбитым капотом, словно врезалась в бетонную плиту. Сработали подушки безопасности, но люди в салоне, скорее всего, потеряли сознание при столкновении. Один из них всё же успел выстрелить.

– Скэриэл! – крикнул я.

– Жив я, жив, – бросил он и вновь сел так, чтобы видеть преследователей.

Я плавно затормозил. Покинув салон, Скэриэл поднял руку и напряг её, заставляя остановившуюся машину сдвинуться к реке. Я весь похолодел от ужаса.

Он напряжённо продолжал выталкивать машину с дороги. Огромный джип дюйм за дюймом приближался к обрыву. Я открыл окно и высунулся – слышал, как Скэриэл вымученно дышит. Это было ему не по силам. Машина весила слишком много. Он закричал от боли, держа руки перед собой.

Водитель начал приходить в себя. Скэриэл, не оглядываясь, сосредоточившись на своей цели, направился в сторону преследователей. Он продолжал держать руки на весу, толкая автомобиль с помощью тёмной материи. Внизу река с сильным течением могла поглотить их. Скэриэл решил во что бы то ни стало избавиться от джипа.

Когда машина уже балансировала на краю – я отвлёкся и не заметил происходящего рядом, – водитель очнулся и заехал мне кулаком в ухо. Удар у него был что надо. В глазах потемнело, и зашумело в голове, да так сильно, что я чуть не потерял сознание.

– Скэриэл, – простонал я, желая его предупредить.

Водитель охнул от боли в плече и с трудом вылез из салона, успев схватить нож. Я из последних сил нажал на клаксон на руле – раздался долгий пронзительный звук.

Не знаю, сколько прошло времени, но когда я вновь смог посмотреть по сторонам и при этом у меня больше не шумело в голове, водитель лежал примерно в трёх метрах от машины. Кажется, Скэриэл сбил его тёмной материей.

Я глянул назад, но машины преследователей больше не было на дороге. Где-то вдалеке раздалась серия громких ударов, и вскоре что-то массивное с шумом плюхнулось в воду.

Скэриэл держался за плечо, куртка его была порвана и запачкана кровью. Ослабевший, он стоял, прислонившись к багажнику.

Я вылез из салона. Он кивком указал на Гарретта:

– Придётся тебе стать моим водителем раньше, чем мы думали. Затащи его в салон. Нужно избавиться от машины.

– Ты столкнул их в воду? – спросил я, продолжая всматриваться в то место, где чуть ранее находился джип.

– Да, – устало подтвердил он. – Надеюсь, потонули. Я видел, как их машина пошла ко дну. Нужно будет потом проверить.

– Как ты? Что с плечом?

– Сойдёт, – простонал Скэриэл.

Он медленно прошёл мимо меня.

– Проверь пульс, – устало произнёс Скэриэл, оперевшись о капот; судя по тяжёлому дыханию, дальше идти он не мог. – Если мёртв, то проверь его карманы.

– А если жив?

– Затащи в салон и прирежь.

Я закусил губу. Убийства на моих руках ещё не было, но я знал, на что шёл, когда согласился работать со Скэриэлом.

Я поплёлся к распростёртому на дороге Гарретту. Кажется, при падении он разбил себе голову. И он, вне всяких сомнений, был мёртв. Кровавая лужа образовалась у его головы. Я с отвращением опустился на колено и проверил пульс. Пальцы испачкались в крови. Из маленького пореза на шее стекала тонкая струйка. Стоял неприятный металлический запах, от которого подташнивало.

– Ну что? – поторопил Скэриэл.

– Мёртв! – Я был рад, что мне не пришлось его убивать.

– Проверь карманы! – напомнил он.

Улов был неплохим: смартфон, документы, водительские права, полупустая пачка сигарет, невскрытая упаковка жвачки, кошелёк с наличкой и банковской картой на имя Джейка Вайлонда.

Я распихал всё это по карманам и потащил Гарретта-Джейка за ноги к машине. Он был тяжёлым. Я пыхтел, цеплялся за его ступни; следом по дороге за нами прочертилась кровавая линия, которая вопила о том, что здесь произошло убийство. Слава богу, что дорога была не слишком популярна у местных.

Местные. Им был и я. Теперь уже сложно сказать, где я считался своим, а где чужим.

– Его, судя по банковской карте, зовут Джейк, – проговорил я, когда поравнялся со Скэриэлом.

– Затащи его в салон, – чуть живее ответил он.

Скэриэл выглядел намного лучше, хотя всё ещё держался за простреленное плечо.

– Что ты задумал?

– Столкну его тоже в реку.

– Ты уверен, что он работает на мистера Эна?

– Мне кажется, я его видел среди людей мистера Эна, – зевнул он. – Да они там все на одно лицо.

– Так ты не уверен был, когда начал его душить?

– Тут ни в чём нельзя быть уверенным. – Скэриэл помрачнел. – Но в итоге я оказался прав.

Я затащил тело в машину и хлопнул дверью. Мои руки и куртка были в крови.

– Деньги наши не забудь, – буднично добавил Скэриэл.

– А, точно. – Я метнулся к задним сиденьям и достал сумку. – Как ты понял, что за нами следят?

– Заприметил его ещё в окне, когда примерял бабочки. Показался мне подозрительным типом. Стоял, курил, скрывался в соседних магазинах, а когда мы вышли из ателье, бросился к машине.

– Ты всегда такой мнительный?

– Только когда перевожу большую сумму денег, – усмехнулся Скэр. – Что там у него было в карманах?

Когда я показал улов, он выхватил сигареты и закурил.

– Деньги можешь забрать себе, – произнёс он, перед тем как выпустить табачный дым.

– Мне его деньги не нужны, – огрызнулся я.

Скэриэл затянулся сигаретой.

– Позвони Эдварду, сообщи, где мы, пусть заберёт.

– А что с его вещами делать? – Я указал на телефон, кошелёк и документы.

– Какое же говно он курит, – выдал Скэриэл, рассматривая пачку.

Он затушил сигарету о капот и бросил полупустую пачку в траву.

– Дай сюда. – Скэриэл протянул руку.

Пока я пытался завалявшимися в бардачке влажными салфетками стереть кровь, Скэриэл надувал пузыри из жвачки и копался в чужих документах и телефоне.

– Лучше это сжечь, – задумчиво произнёс он, возвращая вещи. – Отойди, нужно избавиться от машины.

Скэриэл поднял руки и вновь напрягся, стиснув зубы. Глядя на это, я физически ощущал его боль в плече. Машина начала сдвигаться, громко шаркая по гравию. Скэриэл действовал медленно, сосредоточенно вглядываясь вперёд. В его руках то и дело вспыхивала тёмная материя. Не прошло и двух минут, как вымотанный, вспотевший Скэриэл столкнул машину в реку. Та повторила участь своей предшественницы и с громкими ударами покатилась вниз. Раздался мощный всплеск.

Я подбежал к краю обрыва. Автомобиль, колёсами вверх, плыл, гонимый сильным течением. Вскоре под тяжестью наполняемого водой салона машина пошла ко дну.

– Офигенно, – восторженно протянул я и, повернувшись к Скэриэлу, добавил: – Как у тебя это выходит…

Он лежал посреди дороги без сознания.

XIII

– Выглядишь дерьмово. – Скэриэл улыбнулся, заваливаясь на диван.

– Кто бы говорил, – усмехнулся я в ответ.

В синем поношенном свитере, в серых, растянутых на коленях домашних штанах он сидел, сгорбившись, и смотрел на меня с задорной улыбкой.

– Что? – Я неловко потёр подбородок. Рана уже затянулась, осталась лишь маленькая ссадина. – У меня что-то на лице?

Он отрицательно замотал головой и прислонился к спинке дивана. Кожа у него была бледнее обычного, круги под глазами, да и в целом казалось, что он неприлично схуднул с нашей последней встречи. Когда Скэр вытянул руку, под рукавом я заметил выпирающее тонкое запястье.

– Просто… – Скэриэл задумался, помолчал и добавил: – Кажется, что мы с тобой давно не виделись. Как будто целая вечность прошла.

– Ага, точно. Я был занят подготовкой к экзаменам. – Присев рядом, я шумно выдохнул. На глаза упала прядь, и я раздражённо отбросил её. Кажется, нужно постричься. – А ты что делал?

– Тоже был занят подготовкой. Хоть я учусь на дому, но у меня тоже есть экзамены, – поддразнивая, проговорил он. – Как встреча с психиатром?

Я закатил глаза и махнул рукой. Прядь вновь упала мне на лицо, но, прежде чем я успел поднять руку, Скэриэл резко потянулся ко мне и сам небрежно заправил мои волосы за ухо.

– Ага, спасибо. – Смутившись, я повторно зачесал их назад. – Так и не попал на приём. Плохо себя чувствовал в тот день.

– Болел? – Он прикоснулся к моему лбу, как будто сейчас у меня могла быть температура.

Сначала я хотел избежать прикосновения, ведь чувствовал себя значительно лучше, да и температуры не было ни тогда, ни уж тем более сейчас. Но в последний момент одумался, сетуя на то, что мы и так мало виделись в последнее время. Если он хотел потрогать мой лоб, убедиться, что я в порядке, то почему бы и нет.

– Немного. Сейчас в норме.

– Ты слишком бледный и какой-то уставший. Как будто ночами вагоны разгружаешь, – прыснул Скэриэл.

– Это так на меня влияет предстоящий экзамен по тёмной материи.

А ещё у меня сердце отказало. В этом меня уверял Гедеон, но самому слабо верилось. Произошедшее в столовой сейчас казалось чем-то нереальным.

– Когда он?

– На следующей неделе.

– Ого. У тебя мало времени.

Я посмотрел на Скэриэла убийственным взглядом, как бы говоря: «Серьёзно? Ты думаешь, я не в курсе?»

Он захохотал в голос. Я продолжал смотреть на него, стараясь удержать серьёзное выражение лица, но заливистый смех Скэриэла не оставил шансов. Я рассмеялся вместе с ним. Не помню, когда уже в последний раз было так легко на душе. Наверное, только в его компании всё становилось проще.

– Ладно, – отсмеявшись, проговорил он. – Что входит в экзамен по тёмной материи?

– Главное задание – преобразовать материю в лук и стрелу. На занятии нужно было выстрелить и попасть в два кольца. На экзамене их может быть три или пять.

– Всего лишь?

– Ты сейчас получишь в глаз.

Скэриэл шутливо выставил ладони в защитном жесте.

– Молчу-молчу.

– Я знаю, что это не так сложно, если тренироваться, но… – Я тяжело выдохнул и развёл руками. – Я просто… не знаю… не хочу вообще это делать.

– Не хочешь использовать тёмную материю?

– Да, точно, – уверенно закивал я. – Мне, как это объяснить… хм… не нравится эта способность.

– Потрясающе, – выдохнул Скэриэл, смотря заворожённо.

– Чё? – Я нахмурил брови и приготовился отразить насмешку.

– Тебя надо в музее на выставках показывать. И на табличке написать: «Первый чистокровный, отказавшийся от тёмной материи».

Я недовольно цокнул языком.

– Тогда и тебя рядом посадить с надписью: «Первый полукровка, добившийся высокого уровня тёмной материи».

– О да, мы будем хорошей парочкой, – хихикнул Скэриэл.

«Парочкой». Он так шутит. Смеяться, правда, не хотелось.

– А ты когда-нибудь стрелял из лука? – внезапно спросил Скэриэл.

– Из лука? С помощью материи?

– Нет, я про настоящий лук. – Он привстал и изобразил, как натягивает тетиву и запускает стрелу в стену.

– Нет.

– Так надо сначала попрактиковаться на настоящем луке, чтобы преобразовать в него материю.

– Скэр, но другие так не делали. Они сразу оформляли сгусток.

– Мне без разницы, что делали другие. Мы сейчас должны помочь тебе. – Он встал и решительно направился в сторону кухни. – Я закажу доставку лука и стрел, а потом мы потренируемся.

– Мне кажется, это глупая затея, – без энтузиазма проговорил я, наблюдая за тем, как Скэриэл берёт с кухонного стола свой телефон. – Ничего не выйдет. Я просто не способен управлять материей.

– Ой, ну чё ты разнылся. – Скэриэл скорчил мину. – Хуже точно не будет. Во, нашёл, доставка на завтра. Заказываю.

– Ты серьёзно сейчас?

– Серьёзнее некуда, – не глядя на меня, ответил он, увлечённо что-то печатая в телефоне, и вновь повторил: – Уверяю, хуже не будет.

– Да куда уж хуже. – Я улёгся на диване, прикрыв глаза. – Я самый ужасный в классе по практике. Вместе с Мартином Киджом. – И произнёс громче: – А он самый тупой в нашем классе. Так вот, я с ним на одном уровне по материи!

На меня упала чья-то тень. Я открыл глаза и увидел Скэриэла, свесившегося надо мной со спинки дивана.

– Ну и чего мы распустили нюни? – весело спросил он. – Хочешь на ручки и чтобы тебя жалели?

– Отвали, – буркнул я и повернулся на бок, отвернувшись от него. Удобно улёгшись, вновь прикрыл глаза. – Я уже морально готов провалить экзамен.

Что-то массивное упало на меня и придавило.

– Скэриэл! Блин, ты тяжёлый! – Я брыкался, пытаясь отодвинуться от него, но Скэриэл, скатившись со спинки дивана, втиснулся в небольшое пространство за моей спиной и обнял, почти полностью подмяв под себя, горячо дыша в затылок. – Ай, локоть убери, прямо в спину тычешь.

– Так? – Он подвинул руку, и я почувствовал тепло его тела, когда он прижался ближе.

– Чё ты, блин, творишь, – недовольно пробормотал я, пытаясь сдвинуться. – Мне жарко.

– Ты хотел, чтобы тебя пожалели, вот я и жалею. – Тёплая ладонь легла мне на макушку, и он пару раз провёл по волосам. – Лучше?

Я смущённо зарылся в подушку.

– Детский сад…

– Зато ворчишь, как старик, – усмехнулся Скэриэл. – Просто полежи немного.

Я затих. Честно признаться, мне нравилось, когда он гладил меня по голове.

– Ну что? Получше?

– Да… немного.

Он больше ничего не говорил, да и мне не хотелось. Скэриэл продолжал гладить по волосам, отчего захотелось спать. Я ощущал его тепло, защиту и заботу. Чувствовал, что эти прикосновения были нужны и ему.

Быть может, в этом было виновато наше одиночество. Я потерял маму, Скэриэл – обоих родителей. Возможно, мы оба тянулись к тем, кто мог о нас заботиться, а не находя отклика, заботились друг о друге.

– Как себя чувствуешь? – тихо спросил он на ухо.

Трудно было сказать, сколько прошло времени: пара минут или пара часов. Меня разморило.

– Хочу спать, – сонно ответил я, зевая.

– Поспи.

– А ты?

– Тоже.

– А как же практика тёмной материи? – заплетающимся языком произнёс я. Думать сейчас о практике совсем не хотелось.

– Через час продолжим. – Он сжал и легонько потянул волосы на затылке, отчего у меня мурашки пошли по коже, а затем одним ласкающим движением плавно перешёл на шею. – Спи, Готи.

Последнее, что я помнил, прежде чем заснуть, – Скэриэл, лёжа рядом, осторожно массировал мне шею и левое плечо. Диван был узким, и, чтобы не упасть, я придвинулся к нему ближе. Он в ответ обнял меня за талию.

Почему-то спать в доме Скэриэла было приятнее, чем у себя. Диван узкий, немного жёсткий, пропахший сигаретами, но я так хорошо высыпался на нём, что давно следовало узнать, где Скэриэл его приобрёл. Но, думается мне, не в диване было дело.

Когда я проснулся, на улице было ещё светло. Скэриэл, похоже, накрыл меня покрывалом, а сам ушёл. Я зевнул, потягиваясь.

– Я тебя разбудил?

Он сидел за столом, поджав ногу. Перед ним на столе лежала толстая книга.

– Нет, я, кажется, выспался. Что читаешь?

Было немного холодно, поэтому я накинул на себя покрывало.

– У меня сейчас такое чувство дежавю. Помнишь, как Оскар потащил тебя в клуб и ты ночевал в моей комнате? Утром ты спустился, замотанный в простыню. Я тогда читал Эдгара Аллана По.

– «Падение дома Ашеров», я помню.

– Как ты это запомнил? – удивился он.

Я почесал нос и плотнее закутался в покрывало.

– Тогда ты сказал название, и у меня была первая мысль, что за вылазку в Запретные земли у меня точно произойдёт «Падение дома Хитклифов».

Скэриэл прыснул от смеха.

– Ты ещё тогда курил.

– А потом ворвался Гедеон.

– Не вспоминай, – поёжился я. – Есть что-то горячее?

– Типа меня? – лукаво спросил Скэриэл.

Я закатил глаза, а Скэр захихикал.

– Ты всегда так бурно реагируешь на мои шутки, – пожал плечами он. – Ничего не могу с собой поделать.

– Просто дай мне кофе или чай.

Скэриэл поднялся и зашумел чашками.

– Что читал? – Я подошёл ближе, повторяя вопрос. На развороте красовалась картина Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ». Французская революция не отпускала Скэриэла. Перевернув обложку, я прочитал название на французском, переводившееся как «Лувр. Коллекция живописи». Мой уровень владения языком был крайне низок, но по обложке можно было легко догадаться о содержании. – Тут всё на французском.

– Да, я специально заказал в оригинале. Посещал Лувр?

– Ага, с Леоном ездили. Вроде мы тогда ещё учились в средних классах, если я не путаю.

– Классно. – Скэриэл подал дымящуюся кружку с чаем. – Осторожно, горячо.

– А ты не был в Лувре? – Я рассматривал иллюстрации в книге: Леонардо да Винчи, Пауль Рубенс, Тициан, Франсиско Гойя.

– Шутишь? – вдруг едко произнёс Скэриэл. – Я же полукровка.

– Прости?

– Ты правда не понимаешь?

– Чего?

Скэриэл смерил меня недовольным взглядом.

– Забудь, – бросил он, отворачиваясь.

– Да что не так? – громче, чем стоило бы, спросил я.

– Полукровкам запрещено самостоятельно выезжать за пределы Октавии. Можно только с разрешения Совета старейшин, или кто там за это отвечает. И нужно иметь на руках рекомендательное письмо от совершеннолетнего чистокровного. Учитывая, что многие полукровки и низшие хотят сбежать отсюда, нет такого чистокровного идиота, который захочет составить рекомендацию. Если полукровка сбежит за границу, то чистокровного ждёт штраф.

– Не знал этого, – удивлённо произнёс я. Взгляд Скэриэла прояснился, он уже не смотрел затравленным волком.

– Прости. Конечно, ты этого мог не знать. Ты чистокровный и тем более несовершеннолетний. Тебя это никаким боком не касается.

– Послушай, Сильвия часто с нами летала за границу, она полукровка. Получается, кто-то из нашей семьи писал ей рекомендательное письмо?

– Конечно, иначе её бы не выпустили из страны.

– Не укладывается в голове. Как можно запретить выезжать за границу?

– Это только у нас так. Хотя нет… Слышал, что ещё в ряде закрытых стран помимо Октавии есть запрет на выезд полукровкам и низшим. Но в остальных странах можно свободно перемещаться и не ждать разрешения.

– Октавия действительно такая тоталитарная?

– Смотря для кого, – хмыкнул Скэриэл. – Вот для чистокровных всё замечательно. Вы живёте припеваючи. Поэтому во главе страны стоит Совет старейшин из чистокровных. Ни один полукровка не занимает политическую должность.

– «Все животные равны, но некоторые более равны, чем другие», – вспомнил я Гедеона, цитировавшего заповедь из «Скотного двора» Джорджа Оруэлла.

– Что?

– Почитай «Скотный двор» Оруэлла. Найдёшь там много схожего… Получается, ты никуда не можешь выехать? Ни ты, ни Эдвард?

– Ага.

– Про это не говорят в лицее.

– А зачем? В лицее учатся чистокровные. К чему им проблемы низших?

– Если не говорить о проблеме, это не значит, что её нет.

– Другие чистокровные с тобой не согласятся.

– Люмьер говорил, что император Бёрко хорошо относился к полукровкам и низшим в Октавианской империи, – задумчиво произнёс я и сразу пожалел о сказанном.

– А Люмьер был приятелем императора, чтобы так разбрасываться словами? – проворчал Скэриэл.