Текст книги "Да скроется мгла!"

Глава 5.

Серебристый звук невидимых цимбал и мощный сладкоголосый хор сопровождали изгонителей бесов, стройной колонной шествовавших по направлению к дому с привидениями. Столпившиеся ротозеи уступали им дорогу. Прилегающие к площади улочки были до отказа забиты простолюдинами. Каждому хотелось хоть одним глазком посмотреть на величественную процессию, но никто из них не смел ступить на проклятую землю около таинственного дома. Среди всей этой толчеи стояла невыносимая ругань. Священники грубо расталкивали любопытных, сбивая с ног даже детей.

Изгонители вступили на площадь под гомон возбужденной толпы. К тому времени Мегатерлолис уже наводнили слухи о могущественности сверхъестественных сил, о пришествии Сатаны, который поднялся из ада, чтобы бросить вызов Великому Богу.

Еще рано утром пронеслась весть, что Иерархия очистит ото зла дом. Давно пора, думали жители, ведь «дом с привидениями» – пережиток Золотого Века, прибежище Сатаны и его приспешников. И не важно, насколько тяжелым и утомительным будет ожидание. Эта игра стоила свеч, ведь не всякому доводилось присутствовать на столь ошеломительном спектакле с демонстрацией колдовских ритуалов.

Сопровождаемая музыкой, помпезная процессия заклинателей была оформлена ярко и празднично, дабы вызвать прилив воодушевления предстоящей борьбой с силами тьмы.

Впереди важно ступали четверо молодых священников. Высокие и красивые, как ангелы, они привлекали всеобщее внимание. Каждый из них нес перед собой сверкавший Карающий жезл. За ними следовали два дьякона с кадилами, которые распространяли приторный запах ладана. Следом шествовал священник, несомненно принадлежавший к высшей когорте. Довольно маленького роста, полный, он двигался, гордо выпячивая грудь и высоко задирая подбородок, что придавало его лицу выражение надменности и суровости. Позади него следовала толпа священников. Некоторые из них имели отличительные знаки Четвертого круга с изображением свернувшейся клубком змеи. То, что они несли в руках, вызывало благоговейный трепет толпы. Это были глобусы, поблескивающие в лучах солнца, трубы, канистры и причудливой формы металлические прутья – все украшенные драгоценными камнями и расписанные священными символами. Замыкали процессию четверо мрачного вида священников, толкавших впереди себя нечто, напоминающее гигантскую раковину улитки. Они установили этот предмет и, направив его к вершине невысокого холма на заброшенных землях, отошли в сторону.

Толпа не могла оторвать глаз от диковинного прибора. А священники тем временем продолжали свою таинственную работу. Они чертили в воздухе какие-то замысловатые линии, а прибор вторил их движениям. Он медленно разворачивался, приминая бурую траву, и наконец остановился, вытянув острый конец в сторону дома с привидениями. Среди жрецов словно из-под земли вырос дьякон Дез в черном облачении. От неожиданности толпа испуганно смолкла.

Диковинный прибор напоминал теперь большую плотно закрытую глубокую чашу. Вокруг нее расстилался белый пушистый туман. Он таял медленно, оставляя за собой вымерзшую траву. Стоявшие в передних рядах почувствовали надвигающуюся волну ледяного холода. Какой-то любопытный сорванец сунул руку в эту молочную дымку, и в то же мгновение кожа на его пальцах потрескалась и повисла лохмотьями. Из толпы раздался пронзительный женский крик. Люди заволновались.

Музыка заиграла громче прежнего и внезапно оборвалась. Толпа затихла. Полный ощущения собственной значимости молодой священник гордо зашагал к дому с привидениями, неся наготове Карающий жезл. Затаив дыхание, люди наблюдали за происходящим.

– Дьявольское место! – зычно прокричал он. – Твой смрад оскорбителен для обоняния Великого Бога! Содрогнись, Сатана! Трепещите, Демоны Зла! Смотрите, я ставлю клеймо Иерархии на вашем логове!

Он остановился напротив дряхлой покосившейся двери. От вытянутого жезла исходило фиолетовое сияние того же оттенка, что и нимб над его головой. Медленно и осторожно он очерчивал горящий магический круг над дверью.

Неожиданно, не завершив ритуала, жрец решил заглянуть в дверной просвет. Что-то необычное привлекло его внимание, и, приоткрыв дверь, он просунул голову внутрь. Старые доски дрогнули, и дверь с силой захлопнулась, сдавливая мертвой хваткой шею священника. Тот содрогнулся, задергался, и фиолетовые лучи, испускаемые жезлом, заплясали, поджигая траву у дома.

В ответ на это в толпе раздались сочувственные вздохи, испуганные возгласы и даже истеричный смех.

Трое молодых священников бросились на выручку. Один из них поднял оброненный жезл. Все вместе они изо всех сил старались отворить дверь или сломать ее, но им удалось лишь слегка деформировать стену, которая оказалась сделанной из податливого, но упругого материала, напоминающего гуммиэластик. Однако их помощь опоздала.

Неожиданно дверь распахнулась сама, и священники отпрянули назад, на дымящуюся траву. Один из них, опомнившись раньше других, метнулся в дом и скрылся в темноте. Дверь с шумом захлопнулась за ним. Дом затрясся изнутри. Его драные стены вздулись, распрямляясь, и по ним прокатилась легкая рябь. Одна из стен неимоверно растянулась, другая сжалась. Окна втянулись в толщу дома, а затем одно из них вновь появилось и, раскрываясь, извергло из себя молодого священника – как будто дом распробовал его, подержал во рту и выплюнул обратно. Падая, юноша приложил все усилия, чтобы не разбиться, и благодаря своим стараниям мягко приземлился и легко вскочил на ноги. В толпе послышались смешки.

Теперь дом стоял неподвижно. Во всеобщей суматохе священники невозмутимо продолжали готовить свои инструменты. Двое из них вопросительно посмотрели на Деза, ожидая дальнейших распоряжений.

Никто из изгонявших не чувствовал себя таким несчастным и никчемным, как брат Чуман. И почему он всегда попадает в подобные истории? Он знал о происходящем не больше любого простолюдина, оказавшись здесь по злой прихоти Деза. Ах, если бы он вчера не забылся и не обидел жестокого сухощавого дьякона!

Молодые священники все еще стояли у дверей призрачного дома. Забыв обо всяких приличиях, они возбужденно спорили. Побывавшему внутри пришлось отвечать на множество вопросов.

– А кто, окажись на моем месте, не бросился бы туда? – распалялся священник. – Я увидел две убегающие босые ноги… Да, я вам точно говорю, только две маленькие ножки и ничего более. Должен же я был знать, куда они направляются! А когда за мной захлопнулась дверь, множество омерзительных зверюшек, гадко кривляясь, окружили меня. Они вели себя так, будто я был для них чучелом из соломы и опилок. Они щипали меня и дергали за волосы. Любой из вас не выдержал бы этого! А ведь мне так хотелось настичь и поймать хотя бы одну из них!

– Так почему же ты стремглав выпрыгнул из окна?

– Да это все треклятый дом! Вдруг эти его странные обитатели исчезли, а он начал раздуваться и раскачиваться. У меня под ногами вздыбился пол, и я был отброшен к стене. Стена толкнула меня в дальний угол. Я не смог удержаться на ногах и упал. И снова пол подбросил меня. Не помню, как я оказался наверху. Стена разверзлась, и меня вышвырнуло в образовавшееся в ней отверстие. Я ничего не мог сделать!

Чуману не хотелось больше слушать этого молодого священника. Уж слишком это действовало на нервы. И зачем Иерархия выставляет себя на посмешище перед толпой? Конечно, дьякон быстро усмирил людей, но в душе они все-таки смеялись!

В сопровождении священников Дез выступил вперед и торжественно произнес:

– А теперь, когда архиепископы наставили нас на путь истинный, мы выполним некоторые инструкции, данные нам Верховным жрецом Гонифацием.

– Данные тебе, ты это имел в виду? – с горячностью, свойственной молодости, возразил один из священников. – Мы все получили приказы Экспертного центра и Высшего Совета. И будем продолжать операцию, как было решено.

Дез бросил равнодушный взгляд на говорившего и продолжал:

– Я думаю, это не обычный дом и его нельзя будет так запросто разрушить. Боюсь, мы ведем своего рода войну, ваше преподобие. А война – это нечто такое, что только самый никчемный и безумный дьякон может думать, что не замарает в ней рук. Укрепи-ка энтропийный распылитель, брат Сафл.

Длинный светлый проектор был тут же прикреплен к контейнеру, заранее установленному позади Деза. Брат Чуман почувствовал невыносимую тяжесть бытия. Он потихоньку отошел в сторону, чтобы не заметили, как он трясется от страха.

– Кратковременное умеренное распыление надо всем домом! – командовал Дез. – Для внешних стен уже достаточно. Теперь прямо и на полную мощь. Мы сами сделаем себе дверной проем. Готовы?.. Очень хорошо. Скажи нам что-нибудь, брат Япет!

Голос Япета был сладок до приторности.

– Пусть воды Мира Совершенства заполнят это место. Пусть усыпят его и утихомирят. Пусть изгонят отсюда всякое сомнение и зло.

Тут раздалось слабое скрежетание на невыносимо высокой ноте, напоминающее царапанье стали по стеклу. Это заработал энтропийный распылитель. Лучи света на лету превращались в снежинки и кусочки льда. В кружащейся метели дом исчез, окутанный снежным покрывалом. Отовсюду веяло арктическим холодом.

Люди в толпе сгрудились, прижимаясь друг к другу. Кое-кто отбежал подальше.

Световая дорожка сузилась; ее энергию теперь направили на двери дома. Когда дверь покрылась тонким слоем льда, скрежетание прекратилось. Один из священников подошел к ледяной сверкающей глыбе, в которую превратился дом, и слегка ударил Карающим жезлом. Промерзшие стены заскрипели, и по ним пробежала трещина, , образовав большой неровный проем. Жезлом священник начал крошить и сбивать острые осколки льда вокруг пробоины Стены дома звенели как сосульки при каждом прикосновении.

– Теперь мы можем продолжить, – заявил Дез. – Распылитель и жезлы вперед. Держитесь вместе. Следите за приборами. Не спускайте глаз с дверей! Ждите дальнейших приказаний? Кстати, если заметите молодую колдунью, сообщите тотчас!

Когда все дружно принялись за работу, Дез заметил стоящего в стороне брата Чумана.

– О, я чуть не забыл о вас, ваше преподобие? Вы, кажется, хотели сопровождать меня? Так сделайте одолжение, ведите нас, брат Чуман.

– Но… – только и смог промямлить Чуман.

– Мы ждем вас! Вы задерживайте весь Мегатеополис! – не унимался Дез.

Медленно, с нескрываемым отвращением, Чуман начал пробираться через мерзлую траву. Холод проникал даже через его защитный костюм. Священник дрожал. Он осторожно принялся оглядывать дом. Замерзшие стены уже начали оттаивать под теплыми лучами солнца. Несмотря ни на что, здание продолжало оставаться красивым, хотя гибкость и податливость его форм вызывала ужас у тех, кто привык к тяжеловесной и грубой архитектуре Иерархии.

Чуман где-то читал об аккуратных домах Золотого Века, чьи эластичные стены были сделаны из какого-то прочного и гибкого материала. Но сама эта идея казалась ему отвратительной. Конечно, до определенней степени, он разделял благоговение перед Золотым Веком и его гордыми обитателями. Наверное, они были столь же непредсказуемы и своевольны, как и их жилища. Их мужчины были такими же бунтарями и «умниками», как брат Джарльз, а женщины – такими же привлекательными и бесстыжими, как та колдунья. Чуман был совершенно уверен, что жить в Золотом Веке, когда твоей жизни постоянно что-то угрожает, и нет Иерархии, способной и защитить и направить на путь истинный, крайне неприятно. Он почти вплотную подошел к отверстию в обледенелой стене. А вдруг в доме снова ожили его прежние обитатели? Этого не может быть, но все же…

– Если нами будут замечены хоть какие-то признаки жизни, то мы направим внутрь слабый энтропийный поток, и все вымерзнет моментально, – донесся до Чумана голос дьякона откуда-то сзади. – Лучше бы вам, ваше преподобие, начать поскорее, если вы не хотите, чтобы ваше защитное поле ушло в стасис.

Священник поторопился войти в дом. Ему показалось, что последнее предостережение мелочного и подлого Деза уже сбылось. Сама мысль, что он может оказаться беззащитным в этом проклятом месте, очень беспокоила его.

Слабый свет нимба над его головой разрезал темноту куполообразной комнаты средних размеров, убранство которой сильно потускнело за прошедшие столетия, но линии все еще сохраняли легкость и изящество. Чуман закашлялся. Повсюду оседала поднятой недавней встряской пыль. Пол под ногами слегка покачивался.

Комната произвела на него странное впечатление. Некоторые детали интерьера показались ему привлекательными. К примеру, кушетка, больше походившая на удобную кровать его роскошной маленькой кельи в Святилище.

Звук похожий на лязганье железных зубов заставил Чумана в страхе обернуться. Никого. Но дверь исчезла! Он бал отрезан от всего мира! Первая мысль которая пришла ему в голову: «А что, если и стены сомкнуться?» И вдруг кушетка, ранее столь привлекавшая его внимание, стала медленно, как огромная змея, подползать к нему пыльном полумраке. Задыхаясь от страха, Чуман пытался увернуться, прыгая от одной стены к другой. Кушетка неотступно следовала за ним, все быстрее и быстрее. Чуман по-прежнему нигде не видел двери. Он старался спрятаться за мебель, которая попадалась ему на пути, но та отталкивала его. В панике Чуман выскочил на середину комнаты. Кушетка преследовала его, точно неторопливое умное животное. Священник споткнулся и упал, затем вскочил, растерянно озираясь по сторонам.

Кушетка зажала его в угол. Очень медленно, словно наслаждаясь его страхом, она придвигалась все ближе и ближе и внезапно встала на дыбы, протянув к нему свои толстые короткие конечности. И вот она навалилась на него, сковав в своих объятьях, отчего защитное поле рясы отключилось, и голубоватый нимб потух. Чумана обступила темнота. Под ее покровом у дьявольской кушетки появились руки, и она принялась обнимать и поглаживать его. И хотя брат Чуман никогда не отказывал себе в подобных удовольствиях при соответствующих обстоятельствах, но сейчас вся сущность его противилась этим нечестивым прикосновениям. Он отчаянно боролся за свою неприкосновенность, стараясь вырваться из цепких объятий. Он подумал, что сойдет с ума, если ей удастся дотронуться до его лица. И тут же она легко и нежно провела по подбородку. Лаская все сильнее и сильнее, она почти добралась до самых уголков рта. В голове Чумака, совсем обезумевшего от подобного поцелуя, родилась бредовая мысль, которую он никак не мог отогнать: поцелуй Шарлсон Нории. Дескать, прощай, маленький Брат! И еще одна мысль, как назойливая муха, вертелась в его воспаленном мозгу. Если ему доведется спастись, то уже никогда не сможет он спокойно спать в своей милой кроватке в Святилище.

Неожиданно объятия ослабли. В стене появилась дверь, и сквозь нее в комнате забрезжил слабый свет. У священника появилась надежда на спасение. Пошатываясь, он устремился к выходу.

Во дворе его дожидалась толпа жрецов в красных рясах. Кузен Дез был среди них. Чуман поймал на себе мимолетный взгляд белесых глаз его злобного лица.

Дез вскричал:

– Смотрите, какая-то тварь выбирается из дыры!

Превозмогая боль, Чуман пролез в узкую, покрытую ледяной коркой дверь. Его встретил снаружи громкий хохот толпы.

Пальцы Черного человека с быстротой молнии сновали по клавишам контрольного пульта. Глаза его сверкали дьявольским огнем, когда он рассматривал уменьшенное в десять раз солидографическое изображение «дома с привидениями». Он наблюдал за крошечными фигурками в красном одеянии, но, заметив прихрамывающего позади всей процессии брата Чумана, не смог сдержать улыбки. Серьезность на его лице мгновенно сменилась радостным ликованием. Курносый нос и короткие жесткие огненно-рыжие волосы придавали Черному человеку озорной вид, что вполне соответствовало его характеру.

Он прошептал:

– Я начинаю испытывать симпатию к этому толстому коротышке. Он так забавен, когда боится!

И вдруг он отпрянул от прибора. Вспышка слепящего белого света стерла солидографическое изображение.

– Они уничтожили дом! – закричал Черный человек. – Но Сатана всегда смеется последним!

Он поднес микрофон ко рту и страшно завыл в него.

Казалось, что началось извержение вулкана. «Дом с привидениями», раскаляясь докрасна, корчился в огне и таял на глазах. Четверо священников, сидящих на холме, наконец-то получили приказ произвести взрыв.

Раздуваемый мощными порывами ветра огромный пожар не щадил ничего вокруг. Узкие улочки не давали обезумевшим от ужаса людям возможности скрыться, убраться прочь из этого ада. Некоторые из них лезли на крыши, чтобы побыстрее покинуть проклятое Богом место. «Дом с привидениями» исчез, но из-под охваченных пламенем руин неожиданно раздался дьявольский торжествующий хохот.

Черный человек отключил контрольный пульт.

– Жаль, жаль, что он мне больше не понадобиться. Как увлекательно было управлять им. Наверно, мне будет не хватать его, Нория.

– Но это оправдано необходимостью, – Она серьезно посмотрела на него.

– Во имя Сатаны, да! То, что люди смеялись над священниками – это уже величайшее достижение. Хотя эти бедолаги не раз пожалеют о своем смехе, когда Иерархия удвоят налоги. Но это был чудный маленький инструмент, и я имею право погрустить о нем. Посмотри, тот верхний ключ управлял движением стен, а нижний – подом и потолком. Ты не поверишь, если я скажу тебе, сколько часов я провел, прежде чем создал механизм для подобных трюков. Третий ключ – окна и двери, четвертый приводил в действие вентилятор и ту мебель, которую мы решили оживить, вроде чувственной кушетки для брата Чумана. – Он нежно погладил устройство.

– Скажи мне, – участливо спросила Шарлсон Нория, всем телом подаваясь вперед, – а что, у всех людей Золотого Века были такие дома с шалостями?

– Нет. Я думаю, такие дома были прихотью и стоили очень дорого. Уже давно у людей появилось желание иметь дом, который можно было бы изменять собственной воле. Вот, например, званый вечер и приглашено множество гостей. Им требуется большой зал для танцев. Нажимаешь нужные кнопки – и пожалуйста, стены раздвинулись. А почему бы не сделать комнату овальной или восьмиугольной формы? Это ведь так легко и интересно! – Он радостно засмеялся; – Конечно, тогда это делалось медленно. Но наши исследования показали, что этот процесс можно значительно ускорить. Мы кое-что усовершенствовали, и после этого дом был в состоянии исполнить… шейк. По первому нашему желанию!

Шарлсон Нория покачала головой.

– Не могу отогнать от себя мысль, что в роскоши такого дома есть нечто отвратительное. Представь себе, что стул идет к тебе через всю комнату только потому, что ты поленился подняться! Или кушетка принимает любую удобную для тебя позу – лишь бы ты не двигался. Не слишком ли приторно? – Она презрительно сморщила свой хорошенький носик.

– Черный человек, которому черная туника придавала сходство с древними шутами, развернулся всем телом и пристально посмотрел на нее.

– Ты находишься в плену морали, выработанной инстинктом самосохранения. Мол, Иерархия, как свет, явилась нам из темного царства прошлого, – он рассмеялся. – И никто из нас не в силах тягаться с ней. Я счастлив, что в моем случае протест против этого принял форму стремления к чрезвычайно сложным и опасным розыгрышам.

Нория внимательным взглядом изучала устройство прибора, слегка поглаживая его глянцевитую поверхность.

Черный человек лениво откинулся на легком сидении перед столом и лукаво взглянул на девушку. Она казалась ему мудрее и опытнее, чем он сам. О, эти загадочные вопрошающие глаза, они сияют необыкновенным светом на ее прекрасном чистом лице!

– Так что, эти фокусы с наукой – и есть цель твоей жизни? – наконец решилась спросить она. – Я наблюдала за тобой все время, пока ты управлялся с прибором. Ты так увлеченно следили за бегающими по полю фигурками, будто твое самое заветное желание наконец удовлетворено. Честолюбие играет в твоей жизни роль злого полубога.

– Ты затронула сейчас самую слабую сторону моего характера. Работа с солидографом всегда приносит мне божественное чувство всемогущества, – сказал Черный человек. – Ты наверняка испытала то же самое. Признавайся!

Она уверенно кивнула.

– Да, я это испытала. Расскажи-ка мне, как этот прибор работает. Я вижу его впервые.

– Как? Не может быть! Ты ведь приближена к Асмодеусу!

– Она покачала головой.

– Я не знаю о нем ровным счетом ничего.

Он строго посмотрел на нее.

– Асмодеус питает к тебе особый интерес, Можно подумать, что ты одна из самых важных персон среди нас. Может быть, ты знаешь, какую работу он приготовил для тебя, Нория? Или ты хочешь сказать, что Асмодеус сообщает тебе о поручениях так же, как и мне – не встречаясь с тобой лично?

Он продолжительное время наблюдал за ней, не сводя глаз, но, так и не добившись ответа, пожал плечами и отвернулся.

Я могу поверить тебе, что ты не общалась с ним, потому что я еще не встречал ведьм, которые бы знали его в лицо. Мой случай – исключение, и в этом смысле я второе лицо после него. Для большинства же из вас Асмодеус – это только высочайшие распоряжения сверху. Безликий источник распоряжений, ставший Великим таинством! – в этих словах Черного человека прозвучала нотка ревности. – Но если Асмодеус дает тебе право хозяйничать в нашем пристанище и просит меня оберегать тебя, то, по всей вероятности, я вправе рассказать тебе и о телесолидаграфе. Это изобретение удивительно просто. Солидограф Иерархии уменьшает изображение в три раза. Телесолидограф похож на лучераспылитель с игольчатым объективом. В общем, тоже самое, что и обычный солидограф – за исключением главного новшества, придуманного мной. Это многочастотный луч, невидимый для простого глаза и обладающий высокой проникающей способностью. Сфокусированный должным образом, он дорисовывает картину происходящего, порождая любые фантомы. Вот, например, мы хотим спроецировать в реальность такую причудливую картинку: ноги, двигающиеся отдельно от туловища. Тогда мы записываем на солидограф чьи-нибудь ноги, ну хоть твои, вставляем кассету в мой прибор, включаем его – и в доме с привидениями появляются фантомы этих ног. Таков вкратце принцип действия. Конечно, мой инструмент несколько сложнее. В нем используются две дорожки. Одна для наблюдения, другая для проекции. Именно поэтому, я не только могу получать картинку, но и реально управлять любыми передвижениями внутри дома.

Таковы все наши трюки, Нория! Они лишь немного усовершенствованы по сравнению с теми, что имеет в своем арсенале Иерархия. Но пока священники поймут, в чем тут дело, много воды утечет. Им понадобится время, чтобы найти ответы на наши загадки. А ведь они даже и не начинали разгадывать их по-настоящему.

Хотя привести стены в стасис, или иначе, в стабильное состояние при помощи энтропийной волны – это уже неплохая выдумка.

Так что; управляя домом с привидениями, мне приходилось действовать таким образом, чтобы сохранить в тайне телесолидограф – одно из наших достижений. Вот я и испытал его только на том молодом священнике и на Дезе, – он улыбнулся, вспоминая недавнюю сцену. – Помнишь, как он испугался, когда Чуман выбирался из дыры? Странно, что такая обычная штуковина столь сильно напугала нашего дорогого дьякона. Но уж видно, когда сам Асмодеус посылает тебя для изучения психологии человеческого страха. Совсем не трудно найти слабое место даже у такого прожженного и жестокого обманщика, как кузен Дез. Что случилось, Нория? – Черный человек заметил нескрываемую ненависть, вспыхнувшую в ее глазах. – Он что, один из врагов твоего Джарльза?

Девушка покачала головой.

– Да нет, за Дезом скрывается фигура покрупнее.

– Гонифаций? – спросил он. – Конечно, мне известно, что Гонифаций имеет отношение к секретному заданию, связанному с твоим похищением. Между вами что-то личное? Может быть месть?

Она не ответила. Черный человек поднялся с места.

– Не так давно ты спрашивала о моих целях. А как мне узнать о твоих, Нория? Почему ты вообще стала ведьмой, Серсефона?

Она не обратила на его слова никакого внимания. Через несколько минут, выйдя из оцепенения, она произнесла:

– Интересно, как там Джарльз…

Черный человек перехватил взгляд, который стал теплее.

– Вероятно, он что-то значит для тебя. Ты была явно расстроена, когда он заупрямился вчера вечером. Может быть, ты влюблена в него?

– Все может быть. По крайней мере, в его порывах больше глубины и искренности, чем в твоих технократических розыгрышах, исполняемых по приказу. В нем заложена какая-то основательность. Временами мне кажется, что он тверд, как скала!

Черный человек усмехнулся.

– Уж слишком тверд. По правде сказать, мне жаль, что мы не уговорили его. Нам нужны способные люди. Те люди, на которых покамест держится Иерархия.

– Я хочу знать, что с ним стряслось! – настаивала Нория.

– Боюсь, что-нибудь очень неприятное.