Текст книги "Книжный магазин у реки"

Рассматривая фотографию, Шарлотта наткнулась на очередную стопку книг, стоящую перед ней на полу. Сверху лежала «Гордость и предубеждение», Шарлотта взяла ее в руки. Чернилами на форзаце было написано обращение; чтобы разобрать написанное, она подошла к свету.

Кристина, ты просто обязана прочитать эту книгу! Сестры Беннет так похожи на нас с тобой. Ты – спокойная и разумная Джейн, а я – вспыльчивая и упрямая Лиззи. У Остен тонкий юмор, нам с тобой он близок, а пишет она о бедняжках-женщинах XVIII века, единственное предназначение которых – замужество. И все равно, книга забавная, там много любви и счастливый конец. Вопрос только, кто Даниэль – мистер Дарси или мистер Бингли? Как ты думаешь?

Короткая записка Сары вызвала у Шарлотты улыбку. Было что-то особенное в таком чтении о маме во втором лице, да и тетушка, похоже, была веселой. Почему она не связалась с Шарлоттой раньше? А что, если бы они познакомились до ее смерти?

Было ужасно грустно осознавать, что она потеряла их обеих. Шарлотту выводили из себя люди, которые жаловались на своих многочисленных родственников; если бы они только могли себе представить, каково это – быть совсем одной.

Шарлотта в тишине снова опустилась на диван. Она, по сути, ничего не знала о своей семье. За исключением старушки-тетушки со стороны отца, с которой они однажды пили кофе, когда Шарлотта была маленькой, она никогда не встречала никого из родственников. Ее мама никогда не хотела рассказывать о своем детстве, она говорила только, что у них нет никого, кроме друг друга. Шарлотта много раз задавалась вопросом, с чем это связано, и надеялась, что мама когда-нибудь все-таки расскажет ей побольше о своем прошлом, но этот день так никогда и не наступил, а теперь было уже поздно.

Когда Шарлотта думала о том, что мать, скорее всего, читала именно эту книгу, которую она держала сейчас в руках, от волнения захватывало дух. Судя по записке, у сестер были очень близкие отношения, а из письма Сары следовало, что они отправились в Феликстоу вместе. Шарлотта огляделась вокруг. Возможно, ее мама даже бывала здесь, в Лондоне.

Она подошла к папкам с документами, чтобы проверить, не попадется ли ей информация о том, когда Сара приобрела этот дом, и начала листать пачку бумаг, которые на вид были самыми старыми. Бумаги пожелтели, машинописный текст выцвел и читался с трудом. Прошло несколько минут, потом Шарлотта внезапно нашла договор аренды, датированный апрелем 1983 года – годом ее рождения.

Сердце билось все сильнее, пока она просматривала текст. Договор касался аренды квартиры, расположенной в доме по адресу: Риверсайд Драйв, 187; в конце стояли две подписи.

Шарлотта прищурилась, чтобы различить расшифровку подписей: «Сара Ридберг и Даниэль О’Kоннор».

Она ощупала бумагу. Значит, Сара и Даниэль проживали здесь уже с 1983 года.

Быстрыми шагами она подошла к стене в прихожей и сняла фотографию молодого человека. «Это должен быть он, Даниэль О’Kоннор», – подумала Шарлотта. Но, если он проживал здесь вместе с Сарой, куда же тогда делась ее мать?

10. Понедельник, 8 ноября 1982 года

Кристина лежит в кровати в их новой комнате и смотрит в потолок. Слышит, как за стеной шепчутся Сара и Даниэль. Под ними скрипит диван.

Кристина ощупывает сестринскую половину кровати, проводит рукой вдоль бороздок смятой простыни. Матрас остыл. Должно быть Сара удалилась задолго до того, как проснулась Кристина.

Она бросает взгляд на часы. Скоро вставать, а то можно опоздать на работу. Но она не может покинуть комнату – еще нет, пока они там не закончили.

Кристина встает и начинает искать чистое белье. У них теперь есть свой комод, и Даниэль обещал достать им платяной шкаф. Откуда он его возьмет, неизвестно, но противиться она точно не будет. Пока они жили в общежитии, Кристина хранила все свои вещи в дорожной сумке, так что комод – это явное улучшение.

Кристина вытаскивает верхний ящик комода – он заедает. Приходится подвигать его вперед-назад, чтобы расшевелить, и, когда ящик наконец поддается, раздается громкий скрежет.

Парочка в гостиной внезапно затихает. У Кристины начинают гореть щеки. Не хочется, чтобы они подумали, будто она их слышит.

Диван опять скрипит, потом раздается вздох. Кто-то встает и проходит по полу.

– Куда ты?

Это голос Сары.

– На улицу, – тихо шепчет Даниэль.

– Я не думаю, что она проснулась.

Что-то гремит в прихожей. С вешалки снимают верхнюю одежду, со столика берут связку ключей.

– Я скоро вернусь, – говорит Даниэль, открыв и аккуратно закрыв за собой дверь.

Кристина собирает свою одежду. Какое облегчение, что Даниэль ушел. Она молча семенит в маленькую прихожую. Сара тут же замечает ее и садится в кровати. Волосы взъерошены, она укутана в клетчатое одеяло.

– Значит, ты проснулась?

Кристина кивает.

– Мы разбудили тебя?

Она старается не смотреть на трусы, брошенные на пол.

– Да ничего страшного. Мне же все равно на работу пора.

Сара встает.

– Можно я схожу в туалет перед тем, как ты пойдешь в душ?

Она медленно идет, подтягивая за собой одеяло.

Кристина поводит плечами. Проходя мимо, Сара быстро целует Кристину в щеку.

– Спасибо, ты – лучшая! – Сара улыбается так, что у Кристины начисто проходит все раздражение.

– Конечно. Я вскипячу воду. Чаю хочешь?

– Никогда не откажусь, – говорит Сара, исчезая в ванной комнате.

Кристина наливает воду в кастрюлю и зажигает конфорку. Пока газ не достиг спички, раздается глухое шипение, потом вспыхивает голубое пламя.

Кристина боится, что Даниэль вернется прежде, чем она успеет скрыться в ванной. Она избегает его с самого переезда сюда. Собственно говоря, она даже не знает, почему. Он всегда любезен с ней, но, когда они оказываются в квартире втроем, Кристине всегда неудобно, словно она мешается у них под ногами. В основном она проводит вечера в комнате. Ссылается на усталость или головную боль и оставляет Сару с Даниэлем в гостиной наедине друг с другом.

Сара выходит из ванной, волоча ноги. Громко зевает и трет лицо.

– Устала? – спрашивает Кристина и достает две чашки.

Сара облокачивается о маленький обеденный стол.

– Ты уверена, что мы не разбудили тебя?

– Да нет, правда, ничего страшного.

Сара откашливается.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты думала, будто не можешь находиться в гостиной. Это ведь и твоя квартира тоже. Прости меня, – говорит она и смотрит на Кристину своими большими глазами. – Мы будем вести себя лучше, обещаю. Просто он потрясающе красив. Я, как бы так выразиться, не могу устоять.

Кристина качает головой.

– Я понимаю. Только будь осторожной.

Сара смеется.

– Вообще-то это я должна говорить тебе такое, а не наоборот. – Она улыбается и наклоняется ближе к сестре. – Но я действительно проявляю осторожность. По большей части.

Кристина, только что протянувшая руку за сахаром, роняет белый пакет, он падает в мойку. Кристина взирает на Сару, не находя слов, а сестра возводит глаза к небу.

– Господи, да успокойся! Я просто пошутила. – Она хлопает себя по животу. – Хотя младенчик – это так мило. Даниэль был бы классным отцом, и, если я забеременею, тогда уж он точно согласится взять меня в жены.

Сара любит шутить о том, что она хочет выйти за Даниэля, а он всячески увиливает. Как только Сара совершит хозяйственный «подвиг» – сложит белье после стирки или намоет кухонный уголок, – она протягивает Даниэлю руку и говорит, например: «Надень-ка лучше колечко на этот палец, пока кто-нибудь другой не рассмотрел, что я – настоящая находка». Даниэль обычно смеется осипшим голосом и отвечает, что с этим риском он готов смириться.

Кристина начинает подбирать кусочки рассыпавшегося сахара и складывать их в одну из чашек.

– Не говори так, – бормочет она, отправляя пакет с сахаром обратно в шкаф. – Мы его почти не знаем.

– Это ты его почти не знаешь, – поправляет ее Сара. – Если бы ты только приложила немного усилий, ты бы поняла, какой он крутой.

Она подходит к Кристине и берет ее за локоть.

– Ну, пожалуйста, попытайся еще чуть-чуть. Он мне правда очень нравится, и для меня важно, чтобы вы с ним тоже были друзьями. Ради меня, – добавляет Сара, склонив голову набок.

– Да, конечно, – говорит Кристина, кивая в сторону кастрюли. – Вода для чая нагрелась, но я в любом случае выпить уже не успею. Мне пора в душ.

Она оставляет Сару одну в гостиной и запирается в ванной комнате. Только под звуки падающей воды можно вновь вздохнуть спокойно. Кристина знает, что Сара права: она должна попробовать узнать Даниэля поближе. Но каждый раз, когда Кристина видит его, в глубине души закрадывается какое-то странное чувство, и с этим ничего нельзя поделать.

Глупая шутка Сары вовсе не улучшает ситуацию. Да как она может заикаться о том, чтобы забеременеть? Им с трудом хватает денег на еду, они перебиваются на своих мизерных почасовых зарплатах и полностью зависят от Даниэля, который оплачивает большую часть аренды. И потом, роль матери Саре катастрофически не подходит. Она не может ничего как следует контролировать. Это Кристина следит за тем, чтобы все заработанные ими деньги не уходили на пластинки, лаковые сапоги и красное вино. Это она покупает овощи, которые изредка одиноко лежат на полке в их холодильнике, обеспечивает стирку и откладывает деньги на черный день. Если бы Сара принимала решения единолично, они бы уже пошли по миру.

Кристина ловит в зеркале свой взгляд. Внезапно ее пронзает еще одна мысль. Если у Сары с Даниэлем все серьезно, если она влюбилась настолько сильно, что хочет выйти за него замуж, что тогда будет с Кристиной? Не сможет же она остаться с ними жить, когда они будут законными супругами. И куда ей податься?

Выставив руку под струи воды, Кристина чувствует, как вода медленно становится теплее. Кристина не хочет возвращаться в Оребу. Ей претит мысль о том, чтобы вернуться домой, к отцу, и сидеть взаперти в этой ужасной квартире.

Кристина осторожно заходит под душ, проверяя кожей температуру воды. Душ обрушивается на нее потоком, и в считаные секунды она вся становится мокрой.

Ее дом там, где Сара, это понятно, но имеет ли смысл оставаться в Лондоне, если жить с сестрой уже не получится? Кристина вздыхает, услышав, как хлопнула входная дверь. Даниэль дома. Она с усилием растирает лицо, подставив его под струи воды.

Может быть, Сара права, и ему надо дать шанс. Может быть, ей будет комфортнее, как только она узнает его поближе. Вряд ли будет хуже, чем дома в Оребу, думает Кристина, намыливая тело. Уж в этом-то она точно уверена.

11. Среда, 6 сентября

– Я вышла из этого дурацкого клуба по похуданию. Ты знала, что при подсчете калорий надо учитывать молоко, которое добавляется в чай? Ты когда-нибудь слышала такую глупость? У меня было желание ударить этого задаваку-тренера, когда он начал подвергать сомнению каждую мелочь, подсчитывая все, что я съела.

Пока Мартиник стояла у прилавка и разбирала чеки, Парнелла мужественно забралась на барный стул и прислонила свою трость к ноге. Она была одной из давних подружек Сары и часто заходила в Риверсайд поболтать.

– Пол подарил мне на днях цветы.

– Это приятно, – сказала Парнелла своим хриплым голосом. – Я думаю, не записаться ли вместо этого в клуб анонимных алкоголиков. Разве есть разница, какая у человека зависимость – алкогольная или шоколадная?

– Это были хризантемы. Думаешь, это что-то значит?

– Они ведь угощают пышками на этих встречах? – мечтательно спросила она. – И потом, я хочу, чтобы мне выделили доверенное лицо. Чтобы можно было позвонить кому-нибудь, когда изнемогаешь от желания. – Она прижала руку к сердцу. – Помогите мне! Мне необходимо мороженое! С карамельной стружкой и сиропом, и еще с маленькими зефирками!

Мартиник провела рукой по своим густым, курчавым волосам.

– А потом ему кто-то позвонил, это так странно. Я не спросила, что это был за звонок, но, может быть, стоило?

– Интересно, что они говорят, чтобы остановить человека. Их, наверное, обучают всяким техникам. Как переговорщиков, которые добиваются, чтобы освободили заложников. Отпусти мороженое, а то стрелять буду! – Парнелла загоготала.

– Наверное, я веду себя смешно. Большинство людей радуются, когда им дарят цветы.

Парнелла откашлялась.

– Тебе не стоит так беспокоиться. Пол ведь никогда прежде не изменял тебе, так почему ты считаешь, что сейчас речь идет об измене?

Мартиник печально кивнула в ответ.

– Конечно, ты права. Есть тысяча причин, из-за которых он может так вести себя.

– Вот именно. Ничего, если я покурю?

Она с надеждой достала пачку сигарет из кармана своей большущей куртки-штормовки.

Мартиник с ужасом замотала головой.

– Нельзя, ни в коем случае.

Парнелла тяжело вздохнула.

– Эх, и зануда же ты. Кстати, как дела с Шарлоттой?

– Она ужасно похожа на Сару и, судя по всему, очень мила, – задумчиво сказала Мартиник.

Парнелла почесала в затылке.

– А что она, по сути, знает о своей тетушке?

– Очень мало. – Мартиник погрозила пальцем – И ты ни о чем ей не рассказывай!

– Ну зачем? Я же не сплетница.

– Хорошо, – серьезно сказала Мартиник. – Мы не должны отпугнуть ее! Если она продаст дом, мы все пропали.

Вздохнув, Парнелла принялась теребить свою пачку сигарет. Мартиник молча изучала ее. Парнелла была одной из тех, кто знал Сару еще до того, как Мартиник пришла работать в магазин, и кончина подруги заметно отразилась на ней. За последние несколько недель Парнелла состарилась рекордными темпами, а ее некогда вороная копна волос стала жидкой и подернулась сединой.

– Я только что поставила кофе. Хочешь чашечку?

– Никогда не откажусь! – прошептала Парнелла. – Только без молока, там много калорий.

– Я думала, ты их не считаешь.

– Нет, не считаю, – сказала Парнелла. – Но, к сожалению, они там все равно есть, проклятые.

Включив кассовый аппарат, Мартиник направилась в сторону кухни и в этот момент опять услышала кашель Парнеллы.

– А у тебя нет ничего сладенького к кофе? Желательно совсем без калорий, если можно, – закричала она со своего места.

– Вообще-то я не волшебник, – шутливо ответила Мартиник, добавив потом извиняющимся тоном, – но я поищу что-нибудь.

Вернувшись назад к прилавку, она увидела, как вдоль набережной спешит Герберт. Остановившись у книжной лавки, он прислонился к стене, чтобы перевести дух, потом, пыхтя, открыл дверь, проскользнул внутрь и сел рядом с Парнеллой. На нем, как всегда, была свежевыглаженная рубашка, под морщинистым подбородком красовался идеально завязанный галстук-бабочка, усы аккуратно расчесаны.

– Значит, вот как? – грубо поприветствовала его Парнелла. – И что же привело тебя сюда?

Герберт достал из кармана пиджака носовой платок и протер лоб.

– Мне кажется, Клэри видела меня, – обеспокоенно сказал он.

Парнелла бросила взгляд на улицу.

– Можешь не переживать так. Я не вижу там ни одной женщины-пантеры, так что, по крайней мере, она не следовала за тобой по пятам.

Плечи Герберта опустились на несколько сантиметров, и, когда Мартиник протянула ему чашку кофе, он благодарно улыбнулся.

– Чистое везение, – пробормотал он. – Клэри ужасающе проворна. В молодости она была чемпионкой округа по спортивному ориентированию. – Старик покачал головой. – Если я угожу в инвалидное кресло, у меня не будет шансов спастись от нее.

Мартиник наполнила его чашку дымящимся горячим кофе.

– А зачем она преследует тебя?

Во взгляде Герберта мелькнуло что-то неопределенное.

– Потому что она пронюхала, что я вдовец.

– Да, если у тебя квартира в центре Лондона, все одинокие дамы жаждут тебя. Особенно если эта квартира расположена в доме, приспособленном для колясочников, – объяснила Парнелла. – Ты ведь живешь в трехкомнатной квартире на Бурбон-стрит с круглосуточной службой сопровождения и общей комнатой для досуга?

Герберт прижал руку к сердцу.

– Да, – посетовал он. – Она сказала, что мы вместе пойдем играть в бинго.

– По-видимому, Клэри хочет напомнить тебе, что на свете есть вещи похуже камней в почках, – предположила Парнелла. – Пару лет назад я имела несчастье узнать, что это такое, и это чертовски неприятно. Камни в почках, я имею в виду, не Клэри. – Она потянулась. – Врач был поражен. Он даже отправил фотографию в «British Medical Journal».

– Поздравляю, – сказал Герберт. – У меня тоже должны были разместить там фотографию воспаленных суставов. Но, похоже, нашли кого-то, кто был готов позировать в обнаженном виде.

Мартиник улыбнулась. Герберт был невероятно мил и, несмотря на периодически возникающие проблемы со здоровьем, всегда первым предлагал свою помощь, когда она требовалась. В последнее Рождество, случайно услышав, что Сара переживает, успеет ли она украсить лавку к празднику, он незаметно проскользнул в «Риверсайд» и в качестве сюрприза развесил гирлянды. Мартиник не могла поверить своим глазам, придя в магазин на следующее утро и увидев болтающихся под потолком, аккуратно вырезанных золотых ангелов. Оставалось загадкой, как Герберту удалось развесить их, но, когда Мартиник представила себе, как Герберт в одном из своих элегантных костюмов балансировал на лестнице, она не на шутку испугалась. Даже слегка пожурила его и добилась, чтобы он пообещал ей больше ничего такого опасного не вытворять, но, увидев его огорчение, замолчала. Должно быть, было нелегко заставить себя привыкнуть к тому, что тело с каждым годом становится все более дряхлым.

Вопреки возрасту у Герберта еще было полно жизнелюбия, и при этом он был одним из самых стильно одевающихся мужчин, которых она встречала. Даже если ему надо было всего-навсего купить хлеб в ближайшем магазине, он надевал рубашку с жестким воротничком, брюки с идеальными стрелками и двубортный пиджак. Супруга Герберта, похоже, скончалась достаточно давно, но, по словам Парнеллы, она была любовью всей его жизни, и Герберт был совершенно не заинтересован искать ей замену.

– А ты рассказал Клэри, что ты, собственно говоря, не хочешь играть с ней в бинго? – осторожно поинтересовалась Мартиник.

Усмехнувшись, Герберт поправил свою клетчатую бабочку.

– Конечно, но она отказывается слушать тем ухом, которое у нее слышит. Клэри говорит, что по всему видно, будто меня влечет к ней, просто из-за катаракты я, мол, не могу сфокусировать взгляд! Она, похоже, считает, что мы играем в кошки-мышки, и я убегаю от нее из удовольствия. Но с подагрой никто не бегает ради удовольствия!

Лицо Герберта приняло отчаявшееся выражение, и он уставился на Мартиник.

– Если она придет сюда и спросит про меня, ни в коем случае не говори, что я часто сюда захаживаю!

Мартиник замотала головой.

– Ни в коем случае! Как она выглядит?

Парнелла отмерила сантиметров двадцать от своего роста.

– Она высокая, волосы выкрашены в лиловый цвет. Под баклажан. Мы, кстати, ходим к одному парикмахеру. К колумбийке, у которой салон на углу. У нее каждая десятая стрижка в подарок. Скорее всего, она не рассчитывает, что большинство из нас проживет достаточно долго, чтобы воспользоваться скидкой.

Мартиник слегка улыбнулась.

– Это Лондон. Здесь у многих лиловые волосы!

Парнелла с серьезным видом кивнула.

– Ты права. Она носит пальто на меху леопардовой расцветки. И еще у нее длинные ногти со стразами.

– Я не понимаю, как она вообще может хоть что-нибудь делать такими руками. Как она, например, моет голову? – уныло спросил Герберт.

Парнелла засмеялась.

– Вот для этого-то ты ей и нужен.

Герберт задрожал и схватился за живот.

– Я поправился на несколько килограммов с тех пор, как все это началось. Клэри почти каждый день готовит для меня еду и оставляет ее под дверью. Однажды, когда из-за нехватки персонала в поликлинике я вернулся домой поздно, кто-то умудрился пнуть ее контейнер с едой. Это был вторник, – сказал он несчастным голосом. – По вторникам она всегда готовит карри. Я отмывал лестницу несколько часов, а запах до сих пор так и не выветрился.

Он аккуратно поднес чашку с кофе ко рту и стал потягивать темный напиток.

– Она откармливает меня, как поросенка. Я, честно говоря, не понимаю, к чему она клонит.

Парнелла подняла брови.

– Да конечно, понимаешь, – изрекла она тоном всезнайки. – Многим женщинам нравятся мужчины пополнее. Они просто хотят, чтобы им было за что держаться и не падать.

В этот момент на лестнице появилась Шарлотта, которая спускалась вниз с толстым блокнотом в руках.

– Доброе утро! – бойко поздоровалась она, и было заметно, что на завтрак ею было уже выпито несколько чашек кофе.

– Доброе утро, душечка! – прощебетала Мартиник. – Как себя чувствуешь?

– Спасибо, хорошо, а ты? Долго вчера еще сидели?

– Да нет, не очень. – Она кивнула в сторону двух гостей. – Шарлотта, это Парнелла и Герберт, двое наших дорогих постоянных клиентов. Герберт пару лет как живет здесь, а Парнелла – давняя подруга Сары.

– Мои дети настояли на том, чтобы я переехал в квартиру с социальным сопровождением, – несчастным тоном сказал Герберт. – Но на самом деле я ощущаю себя дома в Западном Суссексе.

– А я ощущаю себя дома в Лас-Вегасе, – сказала, рассмеявшись, Парнелла. – Да на самом деле где угодно, лишь бы там были бесплатные шведские столы с морепродуктами.

– Приятно познакомиться, – сказала Шарлотта и повернулась к Парнелле. – Вы живете поблизости?

Парнелла кивнула и жестом показала Мартиник, что хочет добавки.

– Да, в двух кварталах отсюда.

– А когда вы сюда переехали?

Парнелла задумчиво размешала кофе и добавила в него два кусочка сахара.

– В 1986 году.

– Значит, вы давно были знакомы с моей тетушкой?

– Тридцать лет, – с гордостью сказала она.

Шарлотта отложила блокнот в сторону.

– Извините, что я спрашиваю, но, может быть, вы знаете что-нибудь о Даниэле, с которым она жила?

Парнелла покосилась на Мартиник.

– Нет, – тихо сказала она.

– Вы уверены? В квартире Сары есть фотография, я могу показать вам, если у вас есть время.

Парнелла притворилась, что размышляет, затем покачала головой.

– Я никогда не слышала, чтобы Сара говорила о каком-то Даниэле.

Мартиник почувствовала спазм в желудке. Несмотря на предупреждение, Парнелла легко могла проговориться. Надо перевести мысли Шарлотты на другую тему, чтобы она перестала копаться в прошлом Сары.

– Наверное, будет лучше, если мы сейчас начнем осмотр магазина, – решительно сказала Мартиник. – Прежде, чем подойдут первые покупатели. Ты готова?

* * *

Они проходили от полки к полке, и Мартиник педантично объясняла, в каком порядке расставлены книги. Шарлотта пыталась разобраться в их системе, но каждый раз, когда она задавала вопрос, оказывалось, что она не понимала, как все устроено. Расстановка книг в алфавитном порядке была логичной, но распределение книг по разным стеллажам, каждый из которых носил свое имя, было не до конца ясно.

Шарлотта разглядывала изгибавшиеся дугой полки стеллажей, на отдельных полках книги стояли в два ряда. Она не хотела слишком критично отзываться о лавке и надеялась, что сможет работать вместе с Сэм и Мартиник, а не против них, но уже сейчас было видно, что список необходимых изменений растет с каждой минутой и секундой. Какова реальная стоимость закупленного товара и можно ли в принципе вернуть деньги, вложенные в эти книги?

Алекс обычно говорил, что если речь заходила о бизнесе, Шарлотта становилась совсем другим человеком. Включался режим автопилота, и она забывала о замкнутости.

Как будто играла роль. Иногда она слышала будто со стороны, как ведет переговоры с фабриками о стоимости продуктов или с транспортными компаниями о сроках поставок, и сама поражалась тому, насколько она была непробиваема.

Когда они остановились у забитого до отказа стеллажа, который, как и все другие, достигал потолка и, если верить табличке, носил название «Эми», Шарлотта вздохнула. Мартиник понимающе посмотрела на нее.

– Может быть, для одного раза слишком много информации?

Шарлотта схватилась за голову.

– Тут везде слишком много книг.

– Ну да, в книжном магазине часто такое случается, – рассмеялась Мартиник.

Шарлотта сглотнула от волнения. Она совсем не хотела наступать на больную мозоль Мартиник.

– Меня больше беспокоит, могут ли клиенты найти то, что они ищут.

– Да, а если нет – мы помогаем им.

Шарлотта указала на несколько метровых стопок книг, стоявших по углам.

– Но вы ведь в точности не знаете, что где находится, это просто невозможно.

Было видно, что Мартиник обиделась.

– Конечно, знаем. Проверь меня, сама увидишь!

Шарлотта сжала губы в тонкую полоску. Единственное, что приходило ей на ум, это книга со странным названием, которую Хенрик подарил Алексу пару лет назад на рождество.

– У вас есть роман «Автостопом по галактике»? – выжидающе спросила она.

Мартиник с молниеносной быстротой подошла к стеллажу и протянула руку за книгой, не сводя глаз с Шарлотты.

– «Автостопом по галактике» Дугласа Адамса. Научная фантастика в юмористическом жанре, которая вначале была написана как радиопьеса для BBC в 1978 году. Подходит для тех, кто любит юмор и космические приключения, – сказала она, вытаскивая книгу размером с кирпич и размахивая ею перед Шарлоттой.

Шарлотта рассмеялась.

– Хорошо, я тебе верю. Но, должно быть, тяжело поддерживать чистоту, когда книги лежат прямо на полу?

Похоже, Шарлотта нащупала слабое место, потому что ей показалось, что еще немного и Мартиник расплачется. Она провела рукой по большой копне густых волос.

– Я действительно пыталась, но не так-то легко было со всем справиться, когда умерла Сара. Я не знала, когда ты приедешь, и боялась вносить какие-то серьезные изменения, даже новые чистящие средства не закупала.

Она говорила быстро, практически на одном дыхании. Шарлотта почувствовала себя полной идиоткой.

– Прости, я не имела в виду, что в этом есть твоя вина.

Прижав руку ко лбу, Мартиник замотала головой.

– Да нет, это ты меня прости. Наверное, ты теперь думаешь, что у меня с головой не в порядке, потому что я не могу даже нормально владеть своими чувствами. Клянусь, я делала все, что в моих силах, чтобы магазин продолжал работать.

Шарлотта кивнула. Она начинала нервничать из-за чрезмерной откровенности Мартиник. Полагается ли теперь ее утешить? Ожидает ли она, что Шарлотта ее обнимет, или достаточно похлопать по плечу?

Она сделала слабую попытку погладить Мартиник по плечу.

– Да, конечно, я все понимаю! – быстро сказала Шарлотта, отводя взгляд. – Что вы делаете с книгами, которые не продаются? Вы возвращаете их издательству?

У Мартиник появилась морщинка между бровей.

– А зачем нам это делать? Мы же берем на продажу только те книги, которые любим. – Она смотрела с недоумением. – У Сары была своя философия на этот счет: мы обеспечиваем книгам дом до тех пор, пока они не попадут в руки правильному читателю. К тому же важно иметь широкий ассортимент. Книги ведь не становятся хуже оттого, что у них пара лет за плечами.

– Звучит красиво, но магазин должен обеспечивать достаточный объем выручки, чтобы окупать себя. А если мы будем хранить все непроданные книги, у нас вряд ли будет место для новых, которые потенциально можно продать.

Мартиник подняла брови.

– Магазин не окупается?

– Честно говоря… нет.

Она кивнула, как будто слова Шарлотты не вызвали у нее большого удивления.

– Когда я начинала здесь работать, мы продавали книги на тысячи фунтов стерлингов в неделю, но сейчас настали другие времена. У нас практически нет возможности конкурировать с онлайн-продажами. Amazon представляет собой, по сути, просто огромный книжный склад, естественно, они могут предложить покупателям намного более низкие цены. Большинство людей любят книжные магазины, но не могут и подумать о том, чтобы заплатить за свои книги несколько лишних фунтов ради нашего выживания. – Мартиник вздохнула. – Удивительные маленькие книжные лавочки, работавшие десятилетиями, закрываются каждый месяц. Неделю назад закрылся один из моих любимых магазинов в Ричмонде. Эта лучшая в мире лавка детской книги просуществовала на одном и том же месте неполных шестьдесят лет. Когда я была маленькой, я приходила туда с бабушкой, чтобы показать ей, какую книгу хочу в подарок на день рождения. С той лавкой связаны одни из самых светлых воспоминаний моего детства.

Шарлотта теребила ручку. Она поняла, что «Риверсайд» для Мартиник – намного больше, чем просто работа.

– А есть ли у вас что-нибудь, чего нет у Amazon?

Мартиник поморгала, чтобы стряхнуть слезу.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, почему важно, чтобы «Риверсайд» продолжал существовать? В чем его польза?

Мартиник улыбнулась.

– Мы знаем о книгах все. Даем персональные советы и рекомендации. Если кто-нибудь приходит к нам за подарком, мы в точности знаем, что ему подойдет. Мы знаем наших клиентов и можем помочь им сделать правильный выбор.

– Персональный сервис.

Герберт откашлялся.

– Я не знаю никого другого, кто давал бы столь же ценные рекомендации о книгах, как Мартиник. Она с определенностью знает, что именно люди хотят читать! А для нас, стариков, это место – просто находка. Если бы не «Риверсайд», я бы целые дни напролет проводил в одиночестве. Жалко, что ты не видела, какая здесь царила атмосфера, когда Сара читала вслух. Она умела вдохнуть в книги жизнь. Поверь мне, ни один не уходил отсюда равнодушным.

В его усталых глазах сверкнула искра воодушевления, и Шарлотта задумчиво кивнула в ответ.

– Но, если мы хотим, чтобы магазин выжил, надо многое менять.

Вид у Мартиник был серьезный.

– Это мы понимаем.

– Хорошо, мне надо еще немного посмотреть на цифры, а потом мы можем провести совещание, когда подойдет Сэм.

– Прекрасно! Не хочешь пока чашку кофе?

Шарлотта покосилась на Парнеллу.

– Он вкусный, – сказала та своим скрипучим голосом, и Герберт промычал в знак согласия.

– Настолько вкусный, что вы согласились бы платить за него?

Парнелла поморщилась.

– Этого я не знаю.

Шарлотта посмотрела в потолок.

– Знаете, о чем я подумала, впервые попав сюда?

– Что тебе надо опрокинуть стаканчик?

– Что здесь так спокойно. – Она кивнула в сторону улицы. – Там, снаружи так или иначе царит хаос. Куда-то мчатся люди, гудят машины, мерцают фонари, а здесь, – с благоговением продолжала она, – здесь все замерло. Кажется, будто лавка отделена от остального мира, как если бы принадлежала другой эпохе. Мы хотим, чтобы клиенты приобщились к этому, обогатившись новыми впечатлениями от посещения «Риверсайда».

Шарлотта увидела, что Мартиник загорелась.

– Книжное кафе.

Шарлотта повела плечами.

– Почему бы и нет? Больших доходов это не принесет, но определенно привлечет больше посетителей. – Она указала на пустое место в стороне от прилавка. – Там поместится несколько столов. И, поскольку ты так хорошо печешь, ты ведь могла бы продавать домашнее печенье?

Мартиник весело кивнула.

– Конечно. Может быть, нам даже стоит продавать шведскую выпечку. Мы с Сарой обычно пекли булочки семли[5]5
  Семла – булочка из дрожжевого теста с начинкой из миндаля и взбитых сливок. Семлы традиционно ели в «Жирный вторник» – последний вторник перед Великим постом. Сегодня семли подают в шведских кондитерских с конца января по конец марта. – Прим. перев.


[Закрыть], и потом, я знаю, что у нее есть книга «Семь видов печенья».