Текст книги "Страсти по-губернаторски"

От поворота проехали еще с полчаса. Тут дороги, как таковой, вообще не оказалось, а двигались они по узкой просеке, прорубленной в свое время и утоптанной тракторами или другими тяжелыми машинами. «Форд» без конца подскакивал, неожиданно проваливался, выползал, задевая днищем за сучки и ветки, и те громко скребли металл автомобиля.

Наконец они увидели поляну, а за ней темную гладь озера. Сторожка – вполне капитальное, бревенчатое строение, освещенное фонарем «летучая мышь», висевшим на вбитом на дверной притолоке гвозде. Перед входом в дом – стол и лавки по бокам. Одно из окон светилось, медленно передвигалась по занавеске темная тень человека. От дома послышался собачий лай.

– Посигнальте, – сказал Рогов, и Юрий нажал на клаксон.

Резкий вскрик машины разорвал тишину ночи, лившейся в салон через открытые окна. Заскрипела дверь, и на пороге появился высокий человек, который всмотрелся в темноту – Гордеев дважды мигнул фарами – и махнул рукой – мол, подъезжайте. Слегка ковыляя, человек спустился по ступенькам, держась за поручень, и, опираясь правой рукой на палку, «захромал» навстречу. Левая его рука висела как-то безжизненно.

Подъехали, остановились, вышли. Сунув палку под мышку левой руки, высокий и совсем еще не старый мужчина протянул правую руку Гордееву и крепко, даже больше, может быть, чем следовало бы, пожал протянутую навстречу ладонь Гордеева.

– Привет, Лева, – кивнул он Рогову. – Машину оставьте, можете даже не закрывать окон, Джек чужих не подпустит, да и нет их тут. Прошу в дом…

Горячий крепкий чай с дороги оказался как нельзя кстати. Пока пили, опуская сухарики в миску с прошлогодним малиновым вареньем, хозяин никаких речей о делах не заводил. Просто заботливо подвигал Юрию одно, другое, предлагал попробовать черники, ежевики, засахаренной тоже с прошлого года. Юрий пробовал, кивая и одобряя вкус.

Наконец чаепитие закончили, и Валерий Артурович споро прибрал со стола. Пока угощались, Гордеев успел хорошо разглядеть, что вся левая сторона лица бывшего комбата была словно стянута молодой розоватой кожей. И левый глаз, лишенный ресниц, казался выкаченным от напряжения и неприятно отвлекал внимание. А правая сторона лица была правильной и даже по-своему красивой. Печерский, вероятно поэтому, старался поворачиваться к гостям именно правой стороной. Почему же он не хотел сделать себе пластическую операцию? Ведь поправили бы внешность, не было бы явного уродства. А может быть, ответ здесь самый простой? Просто средств нет на сложные и дорогие операции? Да и откуда они у боевого капитана, если он был всегда со своими солдатами и не торговал их жизнями?.. Высокопарно, возможно, прозвучала бы фраза, высказанная вслух, но ничего не поделаешь, такова жизнь. Однако Юрий не произнес ее вслух. Да и не имел еще морального права, уж это он сообразил… Гордеев еще не знал, стоило ли ему рассказывать незнакомому, в сущности, человеку о своей стычке в гостинице. Решил пока подождать.

Ну то, что капитан будет стоять на защите своего бойца, это было ясно без лишних слов. Когда Печерский начал свой рассказ о Чечне и о том, как его спас Архип, который теперь… вот… Юрий заметил даже слезинку, блеснувшую на щеке рассказчика. Не капельку пота – в комнате было жарко, – а именно слезинку. Сдержанную такую, медленную. И бывший комбат не старался скрыть ее, не торопился стереть, сделав это как бы невзначай, машинально. И это обстоятельство располагало Гордеева к бывшему командиру. Он заслуживал доверия.

Юрий снова услышал, но уже в более эмоциональный форме, подробный рассказ о том, как подчиненный спас своего командира и несколько верст, буквально ползком, тащил его навстречу своим. Потому и горе Валерия Артуровича, когда он говорил об Архипе, было искренним, это видел Юрий Петрович. Естественно, что, узнав о полном фиаско на судебном процессе, где обвиняемая сторона ухитрилась стать обвиняющей, Печерский загорелся самой настоящей жаждой мести. И, узнав о приезде московского адвоката, он решил обратиться к нему лично с предложением использовать его, насколько это возможно. В городе есть немало честных людей, даже и в правоохранительных органах, да хотя бы, например, Артем Плат, на которого, как считал Печерский, вполне можно положиться и рассчитывать в трудную минуту.

Прозвучавшее имя Плата обрадовало Гордеева, и он невольно переглянулся с Львом. Печерский заметил это и спросил: может быть, у адвоката имеются на этот счет какие-то сомнения? Юрий улыбнулся и рассказал, в чем дело – они как раз говорили с Роговым в машине об этом человеке, а Гордеев искал подходы к нему. Знакомство капитана с оперативником было очень на руку адвокату, поскольку облегчало задачу.

От этой животрепещущей, но бесконечной темы перешли к конкретике, которую хотел изложить Печерский московскому адвокату. И оказалось, все по той же, надоевшей уже причине – никто из местных не возьмется за дело, которое просил расследовать Печерский.

– Так защищать или расследовать? – спросил Юрий.

– Я, честно говоря, и сам еще не решил, – сознался Валерий Артурович. – Но вы послушайте и тогда, может быть, поможете мне подойти к правильному решению?

– Я весь внимание.

И Печерский рассказал очередную историю, которую Юрий про себя, с подачи своего старшего друга, «важняка» Александра Турецкого, занимающего ныне кресло первого помощника Генерального прокурора России, называл, как и тот, «леденящей душу сагой». И чего здесь было больше, горькой истины или комизма идиотской ситуации, решать никто бы не взялся…

У матери Валерия, в девичестве Коробовой, были два родных брата, Олег и Константин, а также племянник Игорь, сын старшего – Олега. Эти трое, взяв кредиты в коммерческом банке, организовали небольшую, но весьма успешную швейную фабрику. Создали в середине девяностых годов такое совместное предприятие с одной из итальянских фирм, которая брала на себя раскрой материалов по европейским стандартам и поставку их в Россию, где квалифицированные мастера шили и реализовывали модные женские платья. Неожиданно предприятие оказалось доходным и привлекающим внимание. Но едва только обнаружилось это обстоятельство, как на фабрику зачастили всевозможные комиссии и инспекции. Однако дело было поставлено грамотно, вполне законно, и происки завистников и конкурентов ни к чему не приводили. Так, к сожалению, длилось недолго, до 2002 года. А потом вдруг исчез, словно провалился под землю Константин. Официальный поиск, начатый милицией, ничего не дал, и милиция отложила этот «висяк» в сторону. Олег, отец Игоря – тогда студента третьего курса юридического факультета, – пользуясь советами сына, стал проводить собственное расследование. У него были, насколько это стало известно Валерию уже потом, подозрения, что в исчезновении брата виновны в первую очередь адвокат Васильчиков и уголовный авторитет Журавлев. Олег Коробов даже нашел человека, который за крупную сумму денег пообещал проследить за названными лицами. И проследил. И скоро сам исчез. После чего пропал и Олег. А затем, вскоре после совершенно непонятных исчезновений братьев, милиция остановила машину, в которой ехал Игорь, и «обнаружила» у него под сиденьем дозу кокаина и незарегистрированный пистолет Макарова, которые ему, разумеется, кто-то подсунул. Оказавшиеся в нужное время и в нужном месте понятые подтвердили в официальном протоколе изъятие указанных предметов. Суд был скорым, и Игорь получил четыре года колонии общего режима. В настоящее время находится в ИК-22, недалеко от Новограда.

Печерский считал все происшедшее чудовищной несправедливостью и вообще преступлением со стороны правосудия. И хотел бы, чтобы Гордеев – больше и просить-то некого – взялся за дело Игоря.

Судя по тому, что рассказал Печерский, налицо был уже известный беспредел. К тому же в деле, так или иначе, оказывались замешанными старые фигуры – депутат и вор в законе. Но здесь, уже отчетливо понимал Гордеев, нужен был не столько он, адвокат, сколько толковый следователь, который мог бы произвести новое и тщательное расследование. А где такого взять? Тоже из Москвы выписывать? А хороший адвокат потребует серьезный гонорар. Так стоит ли овчинка выделки?

И все же Юрий обещал Валерию подумать, прежде чем дать окончательный ответ.

Печерский был, естественно, не очень доволен таким поворотом, но ему ничего другого не оставалось, как ждать. Ведь на московском адвокате гирей висело еще дело и по факту убийства Архипа Кураева, в котором ничего определенного пока тоже не было. А его, адвоката, уже со всех сторон обложили, как охотники волка. Вот это, к счастью, понял Печерский и пообещал Юрию не торопить его с принятием решения.

Но оказалось, кроме этого, сугубо личного, вопроса была еще одна проблема – уже общественного, так сказать, звучания.

Валерий Артурович рассказал, что многие в городе, подобно ему, очень недовольны тем положением, которое сложилось в правоохранительных, судебных и других властных городских и областных структурах. Полное равнодушие к ветеранам, к беспомощным старикам, беспризорным детям и в то же время срастание власти и криминала, разгул преступности, бесцеремонно выставляемое напоказ богатство немногих, чьи состояния созданы не благодаря уму и способностям последних, а умению воровать и обманывать соотечественников, присваивая себе продукты чужого труда. Короче, кто наглее, тот и пан.

Но, как известно, по всей стране, практически во всех регионах, уже существуют отделения общественных организаций, помогающих тем же ветеранам афганской и чеченской войн, к которым и местные власти, и центральное правительство относятся несправедливо, а также всякие иные союзы, ассоциации и прочие общественные объединения, пытающиеся защитить своих сограждан.

Вот и Печерский, видя тот судебный беспредел, который творится в области, решил создать Фонд помощи пострадавшим и потерпевшим лицам как по гражданским, так и по уголовным делам. Пора, мол, с помощью объединенного общественного мнения прекратить творящееся безобразие, а там, глядишь, и находить формы привлечения к ответственности обнаглевших судейских работников. В этой связи ему и требовалась консультация опытного юриста. С чего начинать, как оформлять, в каком порядке, как действовать в дальнейшем, чтобы не нарушать существующего законодательства, и так далее. Валерий уже обговаривал с рядом своих товарищей возможности создания такой организации, ее финансовую и кадровую стороны и получил общее согласие. Так что заинтересованные люди есть, осталось лишь узаконить объединение, которое они намерены назвать условно пока «За справедливость». А о членстве можно не беспокоиться – в Новограде и области каждый второй пострадал от произвола властей и милиции, так что охотники найдутся.

– Охотники на кого? – невольно улыбнулся горячности капитана Гордеев.

– Как «на кого»? – не понял причины улыбки серьезно относящийся к своей идее Печерский.

– Вы назвали своих будущих членов охотниками, вот я и спросил.

– А-а, ну это я оговорился, – немного смутился Валерий. – Охотники до справедливости, вот так будет правильнее.

«А оговорка-то почти по Фрейду, – с усмешкой подумал Гордеев, но не придал своим мыслям значения. – Пусть их, все-таки на доброе дело собираются. Нельзя же все время молчать и терпеть наглецов… Вот и я сегодня сам… того…»

И Юрий, которому однажды уже приходилось иметь дело с одним клиентом, пожелавшим создать для удовлетворения собственных личных политических амбиций – ни много ни мало – партию, стал вспоминать и рассказывать о той великолепной казуистике, что сопровождает законное появление на свет божий всякого рода обществ, объединений и союзов. И беседа затянулась далеко за полночь.

Они еще несколько раз кипятили чайник и заваривали свежий чай. Лева Рогов сопел во сне, уложенный в углу на топчане, ему все эти разговоры, кажется, были неинтересны, а Печерский все расспрашивал и тщательно записывал, стряхивая со лба капельки пота от непривычной работы.

– Вы знаете, Валерий, – сказал наконец Юрий, – я тут собираюсь на короткое время смотаться в Москву – там тоже ведь мои дела стоят, пока я сижу здесь. Я покопаюсь у себя в нужных бумагах и обещаю, что привезу вам полный набор необходимых для регистрации документов. Это у вас не займет потом много времени. Гораздо важнее заранее подготовить общественное мнение. Вот этим вы бы пока и занялись. А официальное утверждение, поверьте, при правильном раскладе не самое сложное дело. Хотя и, может быть, конкретно в ваших условиях довольно муторное. Но само ваше решение, повторяю, мне представляется весьма справедливым и, главное, полностью оправданным в сложившихся условиях.

На таком решении они и остановились. Гордеев даже и близко не мог бы себе представить, к каким последствиям приведет его авторитетная, моральная пока еще поддержка инициативы Валерия Печерского. После всего, чего он уже успел здесь насмотреться и наслушаться, такая здравая идея показалась ему вполне законной и оправданной – обездоленные люди должны научиться защищать себя, а не надеяться на кого-то. Только собственными усилиями!

Наконец они стали устраиваться спать.

Собираясь выйти перед сном на улицу, Гордеев снял с вешалки свою куртку и почувствовал в кармане постороннюю тяжесть. Машинально сунул руку, и пальцы наткнулись на пистолет. А он уже забыл, что отобрал у бандита его ствол. Ну что ж, оружие никогда не помешает, если воспользоваться им с умом.

Гордеев попросил у Печерского целлофановый пакет и аккуратно упаковал туда пистолет, чтобы не оставлять на нем своих собственных отпечатков пальцев – пусть там имеются только «хозяйские» пальчики.

Кстати, вспомнил он, можно бы и пулю, что пробила стекло в будке телефона-автомата и впилась в стену дома, прикинуть к этому стволу. Ведь не исключено, ей-богу, не исключено, что она ему «родная»! И вот для этой цели очень бы подошел рекомендованный Зотовым эксперт-криминалист Семен Трофимович Лапин. Если тот согласится ему помочь.

Увидев манипуляции адвоката, Печерский поинтересовался, что это за оружие. Гордеев кратко рассказал теперь про свою стычку с бандитами, севшими ему на «хвост», а также о том, что ствол было бы правильным проверить по картотеке МВД, наверняка ведь где-то уже засветился. Наверняка возникнет вопрос и с разрешением на его ношение. Хотя черт их тут знает, своя рука – владыка.

Валерий Артурович усмехнулся, покачал головой и, подумав, сказал:

– В принципе, если вам вдруг самому понадобится оружие для самозащиты, вы не стесняйтесь, обращайтесь, мы достанем. А насчет разрешения? Это вы верно заметили, если надо, получим не здесь, так в соседней области, были бы нужные связи.

– Спасибо, – улыбнулся Юрий, – но я предпочитаю оружием не пользоваться. Разве что исключительно для устрашения. А так – кулак надежнее.

За окном уже начинался рассвет…

2

Гордеев ожидал прибытия московских гостей.

О том, что они должны приехать на машине, а может быть, и на двух – для удобства оперативной работы, – знал только Юрий, и больше никто в Новограде об этом даже не догадывался, да и не должен был знать. Поэтому и конспирацию надо было соблюдать тщательно. Это прежде всего касалось «хвоста».

Вернувшись в первой половине дня в гостиницу, Гордеев наблюдателей не обнаружил. Но нельзя исключить и того, что тот же Жура, понимая, что Горелый с напарником уже примелькались, что обмануть этих тупых парней адвокату, в сущности, ничего не стоило, что он давно их вычислил, а следовательно, наблюдатели из них никакие, мог заменить их на других. Что, скорее всего, и случилось. Но ничего, можно будет угадать и новых, поэтому Юрий старательно присматривался к окружающим в гостинице – наверняка кто-нибудь должен проколоться, они же не профессионалы.

Ну вон те двое, один из которых медленно тянет пиво из горлышка бутылки, сидя спиной к входным дверям, а второй, чем-то отдаленно напоминавший первого – профессия, что ли, отпечаток накладывает? – непринужденно беседовал с администраторшей, искоса оглядывая холл. Этих еще не видел Гордеев в окружении Журавлева, иначе запомнил бы, хотя никаких ярких, характерных черт оба не имели. Похожие на «качков», одеты прилично, без босяцкого шика. И, самое главное, когда он вошел, даже голов в его сторону не повернули. А может, они действительно ни при чем. Но именно поэтому надо держать ухо востро.

Сегодня утром, где-то в восьмом часу, по дороге в гостиницу, выйдя на всякий случай из своей машины, Гордеев позвонил в агентство «Глория», он знал, что Денис Грязнов, его директор, как пташка ранняя, появляется в офисе в семь – половине восьмого утра и работает с документами и прочими материалами, которых иной раз приходится перелопачивать горы. Заказы ведь бывают самые разные – от необходимости выследить и представить вещественные доказательства супружеской измены до уличения нечестного партнера в финансовых махинациях. А тут тебе и двойная бухгалтерия, и вообще черт знает что. И потом, это самое удобное время, когда можно с толком и не торопясь поговорить и прикинуть планы.

Денис был на месте и звонку Гордеева не удивился, только спросил, откуда звонит на этот раз. Юрий объяснил и постарался в кратком, почти телеграфном стиле изложить суть того дела, ради которого оказался в Новограде. Ну и, разумеется, не преминул сообщить, что его приезду аборигены не обрадовались, а, напротив, стали строить всяческие препятствия, дополняемые «лестными» предложениями либо угрозами. И вот исключительно чтобы немного обезопасить свое существование в провинции, а также проделать ряд операций, которые, как семечки, щелкают опытные сотрудники «Глории», а он, адвокат, лишен возможности по тем или иным причинам, – собственно, ради мольбы о помощи он и звонит в Москву своему лучшему другу. Ну как тут было не откликнуться!

Попутно Юрий постарался ненавязчиво коснуться и вопроса гонорара, который на поверку оказался слишком мал, чтобы строить успешную работу на денежной основе, это, скорее, очередное благодеяние по общественной линии, нежели приличный заработок. Но он, Юрий, смог бы все же обеспечить парочку сотрудников, которые взялись бы ему немного помочь, не бог весть, конечно, какой суммой – скажем, по пятьсот баксов каждому.

Тут Гордеев уже прикидывал, что он будет иметь с Печерского, помимо все той же благотворительности. То есть выкрутиться как-то было можно.

– Ты, кажется, опять вляпался в нехорошую историю, – сообразил Денис, выслушав стройную, но не очень убедительную версию Гордеева относительно того, какие усилия ему потребуются для благополучного завершения его адвокатского дела. – Что я могу тебе на это ответить? У меня сейчас более-менее свободны Агеев со Щербаком, вот разве что их попросить? По старой дружбе, я уверен, они не откажут. Но и удовольствия никакого не испытают. По пятьсот на нос? Маловато, конечно… А на сколько дней ты их собираешься задействовать?

– Так я примерно это и думал – по сотне в день. И ничего сверхъестественного, о чем бы они потом пожалели.

– Надеюсь, в рамках законности?

– Да они же иначе и не действуют! – делано возмутился Гордеев. – Как ты можешь и говорить-то этакое, Денис? Разумеется, все абсолютно законно.

– Знаю я тебя… – хмыкнул Грязнов. – Ладно, я спрошу их, если согласятся… Сам понимаешь, приказать я ребятам не могу, а вот по доброй воле могут посодействовать.

– Ты им скажи – век не забуду.

– Ага, и добавь еще: мать родную, вот и будет в самый раз. Я смотрю, и город у тебя, судя по рассказу, какой-то бандитский, и ты уже склоняешься к местному жаргону. Ладно, телефонный номер мне известен?

– Мой обычный, для внутренней связи.

– А-а, понял, кто-то из них позже тебе перезвонит, тогда и условитесь…

Агеев позвонил Гордееву в девять утра. Видно, уже появились на службе и выслушали рассказ своего директора.

– Ну основная задача примерно ясна – прикрытие, это можно. Коля тоже не против отдохнуть недельку за чужой счет. На крупный гонорар, я понял, рассчитывать не приходится?

– Увы… Но не только прикрытие, Филя, тут у меня есть еще несколько вариантов, но их мы должны сначала вместе обсудить. А потом уже принимать решение – да, значит, да, а нет, тогда нет.

– Очень понятно объяснил, – засмеялся никогда не унывающий Филипп Кузьмич Агеев, которого все свои звали просто Филей. И он не обижался, а заразительно смеялся вместе со всеми. – Назначай место встречи, которое изменить никак нельзя.

– Я подумал, такое место может быть у въезда в город со стороны Московского шоссе. Там, я проезжал как-то, имеется автозаправочная станция и закусочная при ней. Вот в этой закусочной. Вопрос – когда.

– А мы, подъезжая, километров этак за двадцать, позвоним тебе. Успеешь добраться?

– Вы на одной машине?

– Зачем, на двух, чтоб иметь оперативную независимость друг от друга. Ты-то сам на чем?

– Да вот взял «форда» напрокат, да боюсь, взорвут к чертовой матери – тут все могут. Вообще тогда не рассчитаюсь.

– А что, шутка вполне, – засмеялся Филипп. – Тогда не клади мобилу далеко, мы в час дня выедем, надо же достойно экипироваться, и, думаю, часика за три с небольшим доберемся. Накрытый стол – за твой счет.

– Слушаюсь, господин начальник, – с ироничной почтительностью ответил Гордеев.

Он отключил телефон и почувствовал, что у него будто отлегло от души. Присутствие рядом двоих толковых мужиков, прошедших в свое время Афганистан, а затем и первую чеченскую войну, было для него огромным, и не только моральным, подспорьем. По своему профессионализму они даже местным операм дали бы сто очков вперед. Особенно в тех делах, которые Юрий уже для себя обдумал.

Но до встречи времени оставалось много, и Гордеев, войдя в гостиницу и оглядевшись, решил воспользоваться подсказкой Печерского, попытаться встретиться с Платом. Они договорились с Валерием, что, как только у адвоката возникнет необходимость или появится реальная возможность переговорить с Артемом Захаровичем, он сейчас же позвонит Печерскому, а тот уже попытается связаться с капитаном милиции и договорится о возможности встречи с ним московского адвоката. И вот время было, имелось и желание. Надо только обставить встречу так, чтобы при ней не оказалось «посторонних». Валерий это тоже понимал.

Гордеев разговаривал с ним по своему мобильному телефону, засечь который эти двое, что находились в холле гостиницы, естественно, не могли. Но они внимательно посмотрели на адвоката и тем выдали себя.

Юрий говорил негромко, никаких имен не называл. Сказал просто:

– Я готов увидеться с ним, вы поняли?

– Понял, – ответил Печерский. – Постараюсь связаться и перезвоню. Место уточните сами.

Вот и весь разговор. После этого Гордеев сунул телефон в карман – в левый, потому что правый заметно оттягивал пистолет Горелого. Еще теперь одна забота…

Связаться с Платом оказалось проще простого – Печерский минут пятнадцать спустя перезвонил Юрию на мобильник и продиктовал номер. Добавил, что заочно уже представил адвоката, и Гордеев может не объяснять, кто он, откуда и зачем, а сразу приступать к делу.

Так оно и получилось. Но оставалось по-прежнему одно небольшое препятствие – вот те двое, что вышли следом за Гордеевым на улицу и теперь стояли, глядя выжидательно, что будет предпринимать адвокат. А он не обращал на них внимания. Точнее, старательно делал вид, что не видит их даже в упор.

Вот об этом обстоятельстве Юрий и сказал Плату. Тот мгновение подумал и предложил встретиться в центральном отделе милиции, где найдется удобный свободный кабинет. Такой вариант вполне устраивал Гордеева – уж в милицию-то эти «козлы» не сунутся.

Договорившись, Юрий сел в машину, оглянулся. Те двое тоже сели в синюю «девятку». Поехал он, тронулись следом и они. Но Гордеев быстро перестал о них думать, потому что его голова была занята другим – разговором, который должен состояться в ближайшие четверть часа. Но он все же подумал, что у этих будет велико разочарование, когда увидят, что адвокат входит в милицию.

Артем Захарович встретил его в коридоре, рядом с дежурной комнатой. Гордеев вошел и остановился. К нему подошел высокий мужчина средних лет, внимательно посмотрел удостоверение адвоката и предложил следовать за ним. Все это выглядело очень официально. Да только вот смотреть на них со стороны было некому, коридор был пуст.

Они вошли в один из кабинетов, Плат повернул ключ в замке, чтобы не мешали, и показал рукой вокруг себя:

– Можете не беспокоиться, Юрий Петрович, здесь чисто. Присаживайтесь. Какие проблемы?

– Ну, я думаю, – сказал Гордеев, садясь, – что главное вы про меня уже знаете. Так что прежде, если вы позволите, я хотел бы обратиться к вам с несколькими вопросами, не возражаете?

– В пределах, как говорится, – открыто улыбнулся Плат. – Надеюсь, и вы настаивать не будете, если дело коснется щекотливых поворотов.

– Не буду. Для начала я хотел бы знать ваше чисто человеческое, а не профессиональное отношение к тому, что произошло. Как вы это преступление расцениваете?

– Как преступление, естественно, – с легкой иронией ответил Плат.

– Которое осталось безнаказанным, по сути, да?

– Можно сказать и так.

– Вы ведь были, насколько мне стало известно, на месте убийства?

– Вы правы.

– И у вас, возможно, сложилось собственное видение происшествия, которое сильно отличается от того, что было высказано в приговоре суда?

– Вы разговариваете, как следователь, Юрий Петрович, – улыбнулся Плат. – Разумеется, это так, вы правы.

– А я и был следователем. В Генеральной прокуратуре. А теперь вот – тружусь в адвокатах. Как говорится, человек нашел свое призвание.

– Позволю и я задать вам вопрос. Как следователь вы во многом преуспели?

– Не очень, если честно.

– Вот вам и мой ответ. Мне скоро сорок, а я все еще капитан. Самый старый капитан, возможно, в нашей системе. Уходить на пенсию старшим лейтенантом мне бы не хотелось.

– Я вас прекрасно понял. Но ведь можно поставить вопрос и таким образом, что истина в конечном счете восторжествует, а вот афишировать свое участие в этом процессе не будет никакой нужды. Как вам такой подход к делу?

– Я бы, говорю честно, не возражал. Потому, как вы понимаете, и охотно согласился с вами встретиться. Но чтоб вы были полностью в курсе местных дел, скажу, что здесь, в области, сложилась крайне нездоровая атмосфера, истоком которой является фактически сама администрация. Ну и по нисходящей все проблемы спускаются, как это часто происходит. Так что причины искать надо наверху.

– Меня сейчас не столько «верх» интересует, сколько нижняя часть пирамиды, на которую эта верхняя часть рассчитывает. В частности, окружение Васильчикова – я имею в виду исполнителей его воли. Тот же неожиданный свидетель по фамилии Тёртов, взявшийся неизвестно откуда, но поразительно вовремя. Тут уже и в меня разок стреляли – припугнуть хотели, поэтому я ходу делу сразу не дал, а теперь думаю, что надо бы и им заняться. И в этом смысле я очень бы рассчитывал на вашу посильную помощь. Скажем так, на вашу подсказку, которая нигде официально фигурировать не будет, но мне сильно поможет.

– Ну, с Тёртовым, я боюсь, у вас ничего не получится. Я по собственной инициативе интересовался этим человеком. Нужны чрезвычайные обстоятельства, чтобы он раскололся, так мне кажется.

– А если создать эти обстоятельства?

– Вы можете? – с сомнением спросил Плат.

– Постараться-то всегда можно, знать бы только его слабые точки.

– Это, не волнуйтесь, подскажу. А вот со стрельбой – не знаю… Когда это случилось?

И Юрий решил рассказать капитану всю правду – и о выстреле в телефонную будку, и о навязчивом «хвосте», и о небольшой вчерашней разборке в холле гостиницы, в результате которой у Гордеева появился трофей. Вот его бы, этот пистолет, сказал он, неплохо было бы прикинуть на ту пулю, что наверняка до сих пор сидит в стене, за телефонной будкой. Сославшись на свою поездку к Зотову в Холмск и на имена немногих честных людей, названных ему следователем, среди которых было также имя Плата, Гордеев спросил, как бы, тоже без всякого афиширования, попросить эксперта-криминалиста Лапина заняться данным вопросом.

Плат знал Семена Трофимовича и ответил, что эту проблему он мог бы взять на себя.

Гордеев тут же вынул из кармана завернутый в целлофан пистолет и положил его на стол перед капитаном. Плат осмотрел его, покачал головой, хмыкнул и сказал:

– Знаете что, Юрий Петрович, напишите-ка вы мне на всякий случай заявление. О том, что приставали, угрожали там. Что произошла спровоцированная ими драка, в результате которой вы завладели оружием одного из них. Что свидетелей тому, кроме администратора гостиницы, не было, а она испугалась и спряталась за стойкой. Ну, в общем, чтобы стало ясно, откуда у вас оружие. А заодно добавьте, что вы уже подозревали этих двоих, неизвестных вам…

– Почему же? Я видел обоих в окружении Журавлева, в один из первых дней своего приезда в город, когда меня пригласил в ресторан для беседы адвокат Мокшанцев, чтобы уговорить бросить это дело и взять приличные отступные. Вот там, с ним, и был этот ваш главный бандит.

– Правда? – улыбнулся Плат. – Так это же еще лучше. И это напишите. Вот только на чье имя, надо подумать. Давайте об этом позже. Да, и про пулю надо тоже – указать время и место. А я заранее отправлю туда Лапина – пусть поработает. Может, действительно это тот самый ствол. Ну давайте, а я пока подумаю…

Он достал из ящика стола несколько листов писчей бумаги, ручка у Гордеева была своя, и Юрий уселся поудобнее, чтобы изложить неизвестному пока начальнику свою короткую одиссею с пистолетом. Капитан, чтобы не мешать думать, отсел в сторону и стал смотреть в окно, за которым не было ничего, что могло бы привлечь внимание.

А когда Гордеев закончил свое описание, уложив текст на трех страницах – с обеих сторон, Плат, пробежав написанное глазами, сказал с усмешкой:

– Вам бы романы сочинять, – и, увидев, что Юрий нахмурился, поспешно добавил: – Нет, я к тому, что складно получается, читать интересно. А теперь напишите наверху: «Начальнику ГУВД Новоградской области, генерал-майору милиции Полтавину Григорию Петровичу». А я подкину ему. Чем черт не шутит? Да и верно говорится, двум смертям не бывать, одной не миновать! Рискнем!..

Синяя «девятка» стояла на противоположной стороне улицы. Когда Юрий подошел к своему «форду», из той машины выбрался и вразвалочку направился к нему один из молодых людей. Не вынимая рук из кармана брюк, он сказал хрипловатым голосом:

– Не хочешь иметь на свою голову неприятностей, отдай пушку.

– А, это ты? – узнал Юрий того, что имел на пальцах наколки. Не исключено, что именно он и стрелял в девушку. Но Гордеев пересилил вспыхнувшую ненависть и спокойно ответил: – Раньше надо было думать. В милиции получите, если сильно постараетесь.