Текст книги "Учитель покаяния. Жизнеописание святителя Игнатия (Брянчанинова)"

Павел Степанович Нахимов (1802–1855)

Адмирал Павел Степанович Нахимов

Павел Степанович Нахимов[247]247
  Военная энциклопедия. То м 16. Петербург: Т – во И. Д. Сытина, 1914. С. 557–559.


[Закрыть] родился в 1802 году в семье майора Степана Михайловича Нахимова, помещика села Спас-Волженского Смоленской губернии, Вяземского уезда. Степан Михайлович был потомком шляхтича, сотника Ахтырского казачьего полка Манойлы Тимофеевича Нахимова, жалованного в 1757 году при выходе в отставку указом императрицы Елизаветы Петровны дворянским достоинством[248]248
  РГИА. Ф. 1343. Оп. 26. Д. № 639, Л. 2–5.


[Закрыть].

На четвертый день после рождения Павел был крещен в храме во имя Спаса Нерукотворного в селе Спас-Волженское настоятелем Георгием Авсянниковым, о чем говорят сохранившиеся в Смоленском архиве оригиналы церковных регистрационных книг. Нахимовы состояли в родстве с Кавелиными, из которых вышел племянник Павла Степановича, Лев Александрович Кавелин, в монашестве – известный ученый архимандрит Леонид, глава Русской Духовной Миссии в Палестине, настоятель Воскресенского ставропигиального монастыря (Нового Иерусалима), наместник Троице-Сергиевой лавры. Отец Леонид составил нахимовскую родословную роспись, использованную князем Лобановым-Ростовским при издании им Русской Родословной книги[249]249
  Нахимов А. П. Внуки Розенталя и адмирал П. С. Нахимов (истина и домыслы). 2011. http://www.rummuseum.ru/portal/node/945


[Закрыть].

В августе 1813 года по повелению государя императора Александра Павловича братья Иван и Павел Нахимовы были включены в кандидаты для определения по открытии вакансий в Морской кадетский корпус.

В пятнадцать лет Павел окончил Морской кадетский корпус в звании мичмана. В 1821 году Нахимова вызвали на фрегат «Крейсер» под командование будущего адмирала Михаила Петровича Лазарева (1788–1851), вместе с которым он совершил трехлетнее кругосветное плавание. Во время путешествия молодой мичман познакомился с будущим митрополитом Московским и Коломенским Иннокентием (Иваном Евсеевичем Поповым – Вениаминовым). Служба на «Крейсере» выявила в характере П. С. Нахимова решительность, мужество, способность быстро принимать решение и готовность к самопожертвованию. После плавания Павел Нахимов служил постоянно под командованием М. П. Лазарева до самой кончины адмирала, стал кавалером многих орденов и уже в двадцать четыре года был назначен командиром корвета «Наварин». 8 октября 1827 года Павел Степанович особо отличился во время полного разгрома турецко-египетского флота в Наваринском сражении[250]250
  П. С. Нахимов. Документы и материалы / Под ред. полковника А. А. Самарова. М., 1954.


[Закрыть].

В 1832 году Нахимова назначили командиром фрегата «Паллада», а спустя два года его перевели служить на Черное море. В 1845 году Павел Степанович был произведен в контр-адмиралы и стал командовать отдельными эскадрами и отрядами Черноморского флота.

Нахимова любили на флоте: внешне простоватый, суровый, он был очень внимателен и заботлив по отношению к подчиненным, бескорыстен, необычайно ревностен к службе, к порядку на корабле. Павла Степановича отличали простота, доброта и прямодушие. Сослуживцы свидетельствовали, что он служил двадцать четыре часа в сутки. Одобрение Нахимова считалось наградой, которую его подчиненные старались заслужить. Павел Нахимов отвечал на любовь матросов горячей любовью к ним и искренним восхищением: «С нашим лихим народом можно такие дела делать, что просто чудо… Матрос есть главный двигатель на военном корабле». Матросы замечали, что, несмотря на то, что на кораблях П. С. Нахимова было труднее, больше работы, – служилось там вольготнее и веселее, поскольку отношение командира к матросам было гораздо проще, доброжелательнее, чем на других судах. Нахимов, например, христосовался со всеми членами экипажа, сам принимал участие в пасхальном катании яиц, приходил посмотреть на развлечения моряков в часы досуга.

В 1852 году П. С. Нахимов был назначен начальником пятой флотской дивизии, дислоцировавшейся в Севастополе.

Славу Нахимову принесла великолепная победа над турками в Синопском сражении 18 октября 1853 года. Победа, за которой последовало стремительное развитие военных событий Крымской войны и сокрушительная трагедия видимого поражения. Синопская битва стала последним крупным сражением парусных судов. Для Павла Степановича эта война была священной войной с врагами Православия.

Адмирал Нахимов на палубе флагманского корабля «Императрица Мария» во время Синопского сражения. 18 ноября 1853 г..

Поводом к развязыванию Крымской войны послужил возникший в 1850-х годах спор о палестинских святынях, находившихся в то время на территории Османской империи. Император Франции Наполеон III (1852–1870) потребовал, чтобы ключ от главных дверей Вифлеемского храма (храм Рождества Христова с приделом Яслей Господних), в течение веков хранившийся у православных, был передан католикам. В январе 1853 года ключи от Вифлеемского храма и Иерусалимского храма во имя Воскресения Христова (храм Гроба Господня) были демонстративно, с большим шумом отняты у православной общины и переданы турецкими властями католикам. Было бесстыдно нарушено закрепленное договорами право России на покровительство православию в Турции. «Очевидно, что эта уступка требованиям Франции была для Турции желанным предлогом нанести оскорбление России. Религиозные интересы миллионов ее подданных нарушались потому, что эти миллионы имели несчастье принадлежать к той же церкви, к которой принадлежит и русский народ. Могла ли Россия не вступиться за них, могло ли русское правительство, – не нарушив всех своих обязанностей, не оскорбив религиозного чувства своего народа, не отказавшись постыдным образом от покровительства, которое оно оказывало восточным христианам в течение столетий, – дозволить возникнуть и утвердиться мысли, что единство веры с русским народом есть печать отвержения для христиан Востока. <…>

Этот спор о ключе, который многие даже у нас представляют себе чем-то ничтожным, недостойным людей, имеющих счастье жить в просвещенный девятнадцатый век, имел для России, даже с исключительно политической точки зрения, гораздо более важности, чем какой-нибудь вопрос о границах, спор о более или менее обширной области; со стороны Франции был он, конечно, не более как орудием для возбуждения вражды и нарушения мира», – писал Н. Я. Данилевский[251]251
  Данилевский Н. Я. Россия и Европа. – М., 1991.


[Закрыть].

«Латиняне украли положенную православными греками на месте Рождества Христова звезду с тем, чтобы заменить ее латинской звездой. Это послужило поводом к политическим спорам», – отмечал настоятель Гефсимании архимандрит Пантелеимон[252]252
  Владимир Казарин. Битва за ясли Господни: Россия ли проиграла Восточную (Крымскую) войну 1853–1856 годов? Симферополь, 2005. http://www.voskres.ru/idea/kazarin.htm)


[Закрыть].

2 января 1854 года П. С. Нахимов, назначенный командиром всех вооруженных судов Севастополя, поднял свой флаг на корабле «Двенадцать апостолов». В сентябре 1854 года англо-французские и турецкие войска высадились в Крыму. Войска неприятелей включали в себя преобладающую часть современной Европы (Молдавия, Румыния, Болгария, страны Балкан – Сербия, Албания, Босния, Герцеговина, Черногория, Хорватия, Мальта, значительная часть Италии, Чехия, Словакия, Венгрия, Пруссия, государства Германского союза и прочие). В армиях напавших на Россию государств господствовал полный антироссийский интернационал: рядом с англичанами и ирландцами, шотландцами и французами, итальянцами и турками воевали австралийцы и новозеландцы, поляки и венгры, немцы и швейцарцы, египтяне и тунисцы, предавшие Отечество казаки-некрасовцы, горцы и североамериканцы. Французы привезли в Крым экзотических зуавов. Инструкторами турецких военных и даже командирами их кораблей чаще всего были англичане[253]253
  Владимир Казарин. Симферополь, 2005.


[Закрыть]. Поистине России предстояло выстоять в битве против всего мира.

С 13 сентября 1854 года началась героическая 349-дневная оборона Севастополя, перешедшего на осадное положение. Город превратился в единый огромный военный лагерь. По приказу главнокомандующего русскими войсками князя Александра Сергеевича Меншикова в начале осады было затоплено несколько старых кораблей. Матросов отправили на берег для защиты города. Владимир Алексеевич Корнилов, который полностью принял на себя ответственность за оборону Севастополя и поистине был душой защиты города, был не согласен с решением главнокомандующего: «Поезжайте ко всем командирам кораблей и скажите им, что если хоть одна подводная пробка будет открыта без моего приказания, то я признаю командира того корабля за государственного преступника и в кандалах отправлю к Государю!», – распорядился адмирал[254]254
  Жандр Александр Павлович. Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии Владимира Александровича Корнилова, собранные и объясненные капитан – лейтенантом А. Жандром, бывшим его флаг – офицером. Санктпетербург, 1859.


[Закрыть]. 5 октября 1854 года В. А. Корнилова не стало.

Бой на Малаховом кургане в Севастополе в 1855 году

П. С. Нахимов, напротив, был убежденным сторонником этих вынужденных действий и готовился погибнуть вместе со своим флотом. С 11 сентября 1854–го по 13 февраля 1855–го года для заграждения неприятельским кораблям входа в Севастопольскую бухту Нахимовым было затоплено девять кораблей, пять фрегатов и один корвет. 27 августа 1855 года, когда защитники окончательно оставили Южную сторону, в бухте затопили полностью весь оставшийся флот[255]255
  Кирпичев Юрий. Последняя осень адмирала Нахимова (документальная история) // Альманах «Лебедь». N 680 от 26 мая 2013 года. http://lebed.com/2013/680.php


[Закрыть]. Жители Севастополя положительно отзывались о решении Нахимова затопить корабли, поскольку это мешало вражеским судам атаковать город: «Прекрасная была мысль – затопить кораблями фарватер: мы отказались от моря, зато свободно ходим по дорогому для нас рейду», – писал в дневнике священник, служивший в эти дни в Севастополе[256]256
  Лебединцев А. Г. Из заметок священника, жившего в осажденном Севастополе/ Херсонския епархиальныя ведомости. Прибавления. Часть 3. 1861. С. 74–82. // Материалы для истории Крымской войны и обороны Севастополя. Сборник, издаваемый Комитетом по устройству Севастопольскаго музея/ Под. ред. Н. Дубровина. Вып. V. СПб., 1874.


[Закрыть].

Павел Степанович Нахимов, как и многие русские офицеры, был глубоко верующим человеком. Известная писательница и переводчица София Ивановна Снессорева просила своего духовного отца, тогда еще архимандрита, Игнатия (Брянчанинова) послать Нахимову в качестве благословения образ святителя Митрофана Воронежского: «У нас война с турками. Ночью просыпаюсь, мне стыдно спать спокойно, когда мои соотечественники, когда русские страдают и терпят все бедствия. Битва при Синопе отозвалась в сердце каждого русского. Я была у батюшки (владыки Игнатия). Между прочим, просила его, нельзя ли послать Нахимову письмо и благословить образом святителя Митрофана? Почему же святителя Митрофана? – спросил он. – А потому, что на его деньги Петр Первый положил основание Черноморскому флоту, основав первый флот в Азове; как воронежская уроженка я не могла не знать подвиги нашего угодника. – Если Вы доставите мне исторические факты, то я очень рад исполнить Ваше желание.

В Императорской библиотеке отыскала Голикова[257]257
  Голиков Иван. Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам. В 12 ч. М.: тип. Н. Новикова, 1788–1789. Ч. 2. С. 55–56.


[Закрыть], переписала все, касающееся до этого события, и отправила батюшке. Добрый, милостивый отец владыко, он заказал образ святителя Митрофана и прислал мне прочитать письмо, написанное им к Нахимову. Та к коротко и так ясно, тут все было: и сочувствие, и молитва, и благодарность»[258]258
  Святитель Игнатий (Брянчанинов). Полное собрание сочинений. Т. V, М., 2003. С. 518–520. Письмо С. И. Снессоревой № 9. Рассказ С. И. Снессоревой/ ОР РГБ. Ф. 214. К. 460. № 5 (Публикация рассказа О. И. Шафрановой). Письмо Свт. Игнатия и ответ П. С. Нахимову: Святитель Игнатий (Брянчанинов). Полное собрание писем святителя Игнатия (Брянчанинова). Т. III, М., 2011. С. 318–319.


[Закрыть]. «Царь наш и мы уповаем на Господа и силою веры нашей пребудем непоколебимы. Нам пошлется помощь от Святаго и заступление от Сиона. Живый на Небесех посмеется ухищрениям врагов наших, Господь поругается им. Он возглаголет к ним гневом и яростию Своею сметет их. Они падут, а мы восторжествуем. Господи! Спаси Русского царя и воинство его, и услышь всю Россию, молитвенно вопиющую Тебе о них и призывающую Твою страшную и непобедимую силу на нечестивых врагов твоих», – писал отец Игнатий. Вскоре, получив ответ Павла Степановича, святитель пригласил Софию Ивановну «прочитать ответ Нахимова, назидательный своим смирением и благочестием»: «Не приписывайте мне что-нибудь, а если хотите мне показать сочувствие, помолитесь за упокой души Лазарева[259]259
  Лазарев Михаил Петрович (1788–1851) – мореплаватель, адмирал. В 1833–1850-х годах был главнокомандующим Черноморского флота и портов Черного моря.


[Закрыть], который все сделал для Черноморского флота. Владыко (тогда еще архимандрит) созвал братию, прочитал им письмо, и все вместе вознесли к Богу молитвы за Михаила»[260]260
  Святитель Игнатий (Брянчанинов). Т. III, М., 2003.


[Закрыть].

Командиры просили прислать им в полки чтимые иконы, перед которыми под свист пуль и ядер, под грохот от разрывов бомб служились молебны. Государь Николай Павлович в самом начале действий отправил в Севастополь список с иконы Божией Матери «Умиление», перед которой всю жизнь молился и скончался преподобный Серафим. Однако главнокомандующий князь А. С. Меншиков оставил благословение императора без внимания. Только после запроса государя о судьбе иконы ее отыскали, но отправили не на Южную сторону Севастополя, как того он требовал, а оставили на Северной стороне, которую в конечном счете так и не смог взять неприятель. 18 февраля 1855 года государь император Николай Павлович скоропостижно скончался. Вскоре войска принесли присягу вступившему на престол государю императору Александру Николаевичу и наследнику престола цесаревичу великому князю Николаю Александровичу.

Павел Степанович с отеческой заботой относился к защитникам Севастополя, особое попечение он оказывал раненым. Адмирал присутствовал на отпеваниях и погребениях многих погибших, которых знал и искренне любил. Его любили и матросы, и солдаты: «Наконец – то наш адмирал пришел на нас поглядеть, ведь когда пройдет, словно царь, так и душе легче». При его появлении немедленно раздавалось восторженное «Ура, Нахимов!». Рядовой пехотного полка генерал-фельдмаршала графа Ивана Ивановича Дибича-Забалканского, умирая, спрашивал: «Ваше благородие!

Нахимов не убит? – Ну, слава Богу! Я могу теперь умереть»[261]261
  Асланбегов, Авраамий Богданович. 1868.


[Закрыть]. Павел Степанович открыто ходил по бастионам, появляясь в самых опасных местах, ободряя защитников города.

Адмирал Нахимов на батарее

28 июня 1855 года адмирал П. С. Нахимов был ранен в висок на Корниловском бастионе, 30 июня он скончался и 1 июля был похоронен в склепе Морского собора Севастополя рядом с М. П. Лазаревым, В. А. Корниловым и В. И. Истоминым. «Убит Нахимов, – записывала в своем дневнике С. И. Снессорева. – Я была у Сергия[262]262
  Троице-Сергиева пустынь близ Стрельны под Санктпетербургом.


[Закрыть], там вместе с Россиею оплакивала благородного воина, и батюшка служил за упокой его души, и долго молились за него.

Прошло много лет. Сестра гостила у меня и попросила как-то прочитать молитвы вслух. Каких это трех Павлов ты поминаешь за упокой? – спросила она. – Павел Э., Павел племянник, а третьего никого нет, это Вам показалось. Нет, хоть посмотри в записку, ты трех поминала, я заметила. Взглянула – да, трех, я ошиблась, лишнего записала, надо вычеркнуть. Перо не попалось под руку, так я и забыла.

Вижу я сон. Крестный ход, хоругви развеваются, священнослужители поют, народ толпится – смотрю, все знакомые лица, все друзья, которые уже умерли. Вдруг отделяется от толпы человек в морской шляпе, сутуловатый, немолодой, лице суровое, и прямо ко мне. Тут же при всех он начинает стыдить и бранить меня. Да за что же – говорю я сквозь слезы, я не знаю Вас. – Не знаю, то-то и есть, что забыла. Та к зачем же было обещать, чтобы забыть. Я не просил, но если обещать, так надо и слово держать, а не забывать. Но кто Вы? – Павел – Нахимов! – закричала я в испуге и проснулась.

Вскоре после этого я ехала в Царское Село с сыном. В вокзале мы увидели молодого моряка на костылях с подвязанной рукой и перевязанным лицом. Он уронил папироску и не мог поднять ее. Сын мой подал ее ему. Он сел с нами и всю дорогу рассказывал о Севастополе и Нахимове. Сам он служил на корабле «Двенадцать апостолов» и был при Синопе. Нахимова, по словам его, обожал весь флот, каждый матрос видел в нем отца и готов с ним в огонь и в воду. Нахимова не любило высшее начальство. А жизнь его была грустная жизнь. Но после битвы при Синопе он узнал сочувствие своего народа; со всех сторон России неслись к нему слова любви и благодарности соотечественников. Но ни одно письмо не было для него так приятно, как письмо от знаменитого архимандрита Сергиевской пустыни Брянчанинова – вероятно, Вы слыхали о нем? Это письмо так глубоко тронуло его, что он тотчас созвал всех офицеров и прочел им письмо это с глубоким умилением. Образ святителя Митрофана был поставлен в залу на корабле «Двенадцать апостолов», в ту же минуту священник отслужил молебен Воронежскому чудотворцу, который, как мы узнали из прекрасного письма архимандрита Игнатия, был основателем нашего флота, все мы, начиная от Нахимова, усердно поклонились святителю и приложились к его образу. Нахимов сказал, – этот образ сохранится здесь, пока будет существовать корабль. Бывало, идешь мимо, взглянешь на образ и помолишься, и так привыкли, что невольно сама рука поднималась, когда, бывало, идешь и сколько бы раз ни пришлось пройти мимо. Спасибо архимандриту Игнатию, утешил нашего адмирала»[263]263
  Святитель Игнатий (Брянчанинов). М., 2003.


[Закрыть]. Та к удивительно Господь известил С. И. Снессореву о том даре, который святитель Игнатий передал по ее благочестивой просьбе адмиралу Нахимову.

В конце 1855 года военные действия фактически прекратились, в Вене возобновились переговоры. 18 марта был подписан Парижский мирный договор 1856 года.

3 марта 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР был учрежден Орден Нахимова I и II степени для награждения офицеров ВМФ.

Сокровище сердечной простоты
Нечаев Степан Дмитриевич (1792–1860)

Степан Дмитриевич Нечаев

Степан Дмитриевич Нечаев, обер-прокурор Святейшего Синода, родился 18-го июля 1792 года в семье предводителя дворянства Данковского уезда, Рязанской губернии, Дмитрия Степановича Нечаева и его жены Анны Ивановны, урожденной Сиверс. Дома Степан Дмитриевич получил разностороннее образование. 1-го апреля 1811 года С. Д. Нечаев был определен в канцелярию Рижского военного губернатора, князя Я. И. Лобанова-Ростовского, при котором состоял до декабря 1812 года и принимал участие в формировании войск во Владимире и Арзамасе.

С 1816 года Степан Дмитриевич стал печатать свои прозаические статьи и лирические стихотворения в журналах «Русский Вестник», «Сын Отечества», «Вестник Европы» и других изданиях. Будучи деятельным членом нескольких литературных и исторических обществ, в том числе Общества истории и древностей российских, Московского Общества любителей российской словесности, С. Д. Нечаев публиковался в «Трудах МОЛРС». Литературные занятия он не прерывал до конца своей жизни. Кроме того, Степан Дмитриевич живо интересовался вопросами археологии и напечатал несколько статей по поводу археологических находок в Рязанской губернии. Будучи владельцем сельца Куликовка Шаховское, что находится к югу от поля битвы, молодой С. Д. Нечаев живо интересовался историей Куликова поля. В период с 1817-го по 1823 год, будучи директором училищ Тульской губернии, он приобретал у местных крестьян обнаруженные ими при распашке земли предметы: нательные кресты, кресты-энколпионы, небольшие иконки, складни, фрагменты оружия, воинского облачения. Находки с Куликова поля С. Д. Нечаев и его наследники хранили в своем родовом имении в селе Полибино (Сторожево) Данковского уезда Рязанской губернии, а также в московском доме на Девичьем поле. Дворец усадьбы Полибино стал первым в России Музеем Куликовской битвы: экспонаты были систематизированы и размещены в специально изготовленных витринах. Нечаев не только напечатал в «Вестнике Европы» Н. М. Карамзина ряд статей о Куликовской битве, о находках оружия на Куликовом поле, часть которого была у него во владении, но и организовал установку тридцатиметровой мемориальной колонны-памятника 1848 году, а также начал сбор средств на храм во имя преподобного Сергия Радонежского на Куликовом поле.

Колонна-памятник на Куликовом поле

Прослужив в учебных заведениях Тульской губернии около шести лет, Степан Дмитриевич 9-го января 1824 года определился в канцелярию московского военного генерал-губернатора, князя Д. В. Голицина, для особых поручений. Состоя при Д. В. Голицыне, Нечаев много сделал для различных московских благо творительных учреждений. Несмотря на то, что С. Д. Нечаев состоял в Союзе благоденствия, к следствию он не привлекался[264]264
  Мухина С. Л. Безвестные декабристы (П. Д. Черевин, С. Д. Нечаев) // Исторические записки. – М., 1975. Т. 96; Грачева И. В. «Путь трудной чести и добра…»: Жизнь и творчество С. Д. Нечаева / Отв. ред. Б. В. Горбунов. Рязань, 2009. (Материалы и исследования по рязанскому краеведению. Т. 19).


[Закрыть]. 13–го июня 1827 года Степан Дмитриевич причислен к Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Пользуясь покровительством князя A. H. Голицына и дяди своей жены, князя П. С. Мещерского, 1–го декабря 1828 года Нечаев определился на службу в Синод, спустя год был произведен в статские советники и назначен членом Коллегии духовных училищ. 8–го декабря 1831 года С. Д. Нечаев был произведен в чин действительного статского советника и через два года назначен обер-прокурором Святейшего Синода. Именно тогда, в 1833 году, он познакомился с игуменом Игнатием (Брянчаниновым), вызванным в Санкт-Петербург по повелению государя Николая Павловича. Скоро между ними установилась глубокая духовная близость.

Степан Дмитриевич Нечаев

В 1835 году отец Игнатий принял по просьбе С. Д. Нечаева его доброго знакомого, Василия Федоровича Яна, и определил внутреннее состояние последнего как духовное нездоровье, прелесть: «По всему видно, что он занимается внутреннею молитвою. Оная молитва есть высочайший, труднейший и многоскорбнейший подвиг, требующий и полного самоотвержения, и правильности мыслей; в противном случае – отец лжи, приемлющий вид ангела светлого, приближается к сердцу с притворным услаждением, которое ощутив человек и почитая оное благодатию Божественною, утверждается в своей прелести и начинает показывать ее плоды с некоторыми признаками как бы сумасшествия. Для такового, говорит святой Иоанн Лествичник, крайне нужна Божия помощь, ибо человеками таковой неизлечим. И подлинно, согласится ли принять духовный совет от ближнего тот, кто думает (если и не говорит сего), что благодать его наставница? Натурально ли, чтоб сознался в невежестве, в прелести тот, кто думает, что он все видит ясно и здраво и в душе своей ощущает горнее утешение? Нахожу я положение г. Яна крайне опасным, ибо он жнет уже плоды своего подвига неправильного: видна в нем задумчивость и часто трет свои ребра с болезненным выражением на лице. Те части, к коим прикасается враг, когда человек привлекает его к себе, суть ребра; благодатное действие ощущается в горних частях персей. Чтение г[осподина]. Яна составляют Фома Кемпийский, Арнт (за коих он стоит горою), а о писателях святых вовсе и понятия не имеет. Чтоб ему оказать помощь, непременно нужно его перевести от первых кладезей ко вторым»[265]265
  Полное собрание писем святителя Игнатия (Брянчанинова). М., 2011. Т. III. С. 327–328.


[Закрыть].

В феврале 1836 года Нечаев был вынужден взять четырехмесячный отпуск, и уехал в Крым к находившейся при смерти жене, Софье Сергеевне Мальцовой. За время отсутствия Степана Дмитриевича, весьма строгого и взыскательного начальника, члены Синода при участии Андрея Николаевича Муравьева постарались избавиться от Нечаева, предложив государю дать ему более высокое назначение, а вместо Нечаева назначить обер-прокурором Священного Синода графа Николая Александровича Протасова. 25–го июня 1836 года С. Д. Нечаев был пожалован в тайные советники и назначен сенатором с оставлением членом Комиссии духовных училищ. В то же время он занимал ряд почетных должностей по благотворительным учреждениям Москвы. «Вот! Вы попечитель нищих, часто богатых верою и переходящих с гноища на лоно Авраамово. В лице сей меньшей братии Христовой Сам Христос приемлет Ваши попечения и Ваше служение, точно так, как принял бы Он и в лице служителей церковных. Наружность не так блестящая, сущность та же. О! Сколько есть служений славных, приманивающих честолюбие, занимающих и воспламеняющих воображение: но конец венчает дело. Приходит смерть, призывает к жизни без призраков; на это приглашение, как бы оно горько ни было, никто не может сделать отказа. Идут цари, не свершив огромных предположенных планов, от исполнения которых могли бы благоденствовать миллионы народа; идут гении, покинув начатое для удивления потомства; идут законодатели, не достроив законодательных сводов; в одно мгновение отлагаются знаки отличия и громкие титулы, на приобретение коих употреблена вся жизнь. Богатые верою, напротив, становятся еще богаче, ибо смертию вступают в существенное обладание тем, чем до смерти обладали только верою. Вам, так как и себе, почтеннейший Стефан Дмитриевич, желаю в Бога богатеть», – писал Нечаеву архимандрит Игнатий в 1839 году. По просьбе отца Игнатия Степан Дмитриевич не раз помогал ему уладить вопрос с отведением земли для Троице-Сергиевой пустыни. Начатое было ими обоими издание кратких житий святых для народа, к сожалению, так и не было осуществлено, хотя Брянчанинов и подготовил к печати Житие святого равноапостольного князя Владимира: «Вы спрашиваете, почему начатое при вас издание отдельных житий, принятое публикою столь благосклонно, ныне остановлено? Что Вам на это отвечать? Этому причиною страсти человеческие». Взаимная симпатия и расположение продолжали расти, отец Игнатий говорил: «Вы можете видеть мое сердце: оно и грешно, и не чисто, но любит бескорыстно»[266]266
  ПСП святителя Игнатия (Брянчанинова). М., 2011. Т. III. С. 335.


[Закрыть]. Беседа с отцом Игнатием, по словам Степана Дмитриевича Нечаева, «издавна имела <…> утешительное, целительное действие», он всегда ожидал от нее «милостыни <…>, отзыва дружбы, молитвы, совета, спасительного напоминания»[267]267
  ПСП святителя Игнатия (Брянчанинова). М., 2011. Т. III. С. 343.


[Закрыть]. Просьбе Нечаева к архимандриту Игнатию подарить ему свой портрет мы обязаны прекрасным изображением Брянчанинова: «Наконец я склоняюсь на портрет с грешного лица моего и по читаю обязанностию своею прислать к Вам экземпляр, дабы Вы видели и образ того, кому Вы делали много добра»[268]268
  ПСП святителя Игнатия (Брянчанинова). М., 2011. Т. III. С. 352.


[Закрыть]. Очень близко было отцу Игнатию внутреннее устроение Степана Дмитриевича: «простота сердца, выражающаяся в доверенности к людям, к доброте их сердец, к прямоте совести и правил. Таковая простота есть один из признаков любви».

4-го сентября 1851 года Степан Дмитриевич был пожалован орденом Белого Орла за долговременное и отличное служение и неутомимое попечение по званию президента Комитета о просящих милостыни, 26-го августа 1856 года получил чин действительного тайного советника, а 30-го ноября следующего года уволен от службы по болезни. Умер С. Д. Нечаев 5-го сентября 1860 года в своем имении, селе Сторожевая Слобода, Данковского уезда Рязанской губернии и похоронен вместе с женой Софией Сергеевной, урожденной Мальцевой, умершей в 1836 году в Московском Новодевичьем монастыре[269]269
  Русский биографический словарь. Нааке – Накенский – Николай Николаевич Старший / А. А. Половцев; Изд. Императорским Русским Историческим Обществом. – Санкт – Петербург: Тип. Гл. упр. уделов, 1914. Т. XI; Воспоминания графа М. В. Толстого // Русский архив. Москва, 1881. Книга 2-я. С. 98.


[Закрыть].