Текст книги "Джон Говард. Его жизнь и общественно-филантропическая деятельность"

Глава VIII

Назначение Говарда членом комитета по постройке новых тюрем. – Поездка в Данию, Швецию. Пребывание в Петербурге. – Допрос палача. – Москва. – Возвращение в Англию. – Посещение Португалии и Испании в 1783 году. – Чума. – Поездка на континент. – Запрещение въезда во Францию. – Италия. – Малая Азия. – Константинополь. – Венеция. – Возвращение в Англию. – Поездка в 1789 году в Россию. – Кременчуг. – Херсон. – Смерть Говарда

В 1780 году парламент решил приступить к постройке больших тюрем в Лондоне и других местах Англии. К руководству строительством пригласили Говарда, которому поручено было вместе с Блекстоном и прочими членами специально созданного комитета отыскать удобное для постройки место, разработать планы и т. д. Говард с понятной готовностью взялся за исполнение данного поручения, но поставил условием, что он не будет получать жалованья. Когда назначенный комитет приступил к делу, то вскоре выяснилось, что Говард расходится во мнениях со своими коллегами. Он, как замечает Беллоус, был положительно неспособен к совместной с другими деятельности. Слишком самоуверенный, настойчивый, он, должно быть, был несносным членом коллегии. Не желая тормозить дело, Говард сложил с себя данные ему полномочия и задумал новую поездку на континент. При своих многократных посещениях континента великий тюрьмовед до сих пор оставлял в стороне крайний юг, север и восток. Но он был человеком, который не мог оставлять начатое дело неоконченным, и вот, чтобы завершить свое знакомство с континентальными тюрьмами и госпиталями, Говард в мае 1781 года отправляется в новое путешествие. Бремен и Копенгаген были первыми городами, которые он посетил на этот раз. В последнем городе ему пришлось ознакомиться с весьма печальным положением мест заключения и крайней жестокостью карательной системы. Отсюда Говард направился в Швецию, где тюрьмы находились в самом печальном положении: все недостатки английских и континентальных тюрем, казалось, сосредоточены были здесь в еще более ужасной форме. С другой стороны, Говарда очень интересовали патриархальные обычаи населения и отправление правосудия, отсутствие формальностей и быстрота решения дел в судах.

Из Швеции английский исследователь впервые вступил на русскую почву. В Петербурге ждали его прибытия. Во всех странах он встречал не только радушный прием, но и глубокое уважение, внушаемое его деятельностью. Говард хотел одного – прибыть в Петербург незамеченным; он думал застать тюрьмы в их обыденном виде, а не вычищенными и подготовленными к инспекции. С этой целью он, не въезжая в город, вышел из экипажа и пешком вошел в нашу северную столицу. Но весть о прибытии Говарда быстро распространилась, и не успел он расположиться в гостинице, как к нему прибыл посланный от императрицы Екатерины II с любезным приглашением во дворец. Говард поблагодарил за честь, но посетить дворец отказался, мотивируя свой отказ тем, что цель его прибытия – посещение тюрем, а не дворцов; на посещение же последних у него нет времени.

Россия была единственною страною, не применявшей смертной казни за гражданские преступления. Известно, что еще императрица Елизавета указом Сенату отменила смертную казнь, хотя этот указ и не был распубликован. Говард весьма недоверчиво относился к этому обстоятельству и подозревал, что наказание кнутом во многих случаях, по произволу исполнителей приговоров, превращается в смертную казнь; поэтому-то его особенно интересовало видеть наказание кнутом. Вскоре к тому представился случай, описанный затем самим Говардом. Наказанию кнутом подлежали мужчина и женщина. Исполнение приговора происходило публично, и Говард внимательно следил за работою палача. Посещая впоследствии тюрьмы, он разыскал женщину, подвергнутую наказанию кнутом, но мужчины нигде, несмотря на тщательные розыски, не оказалось. Предполагая, что он умер вследствие произведенной над ним экзекуции, Говард разузнал адрес палача, приводившего в исполнение приговор, и, к удивлению последнего, явился к нему в квартиру и подверг его тщательному допросу. На вопросы Говарда палач ответил, что он несколькими ударами кнута может причинить смерть, – стоит ему только направить удар так, чтобы конец кнута приходился в бок осужденного; что он иногда получает инструкции поступить именно таким образом и что тот преступник, казнь которого Говард видел, умер именно вследствие полученных им ударов.

Говард осмотрел все тюрьмы, больницы и благотворительные учреждения Петербурга. Особенное внимание обратил он на учрежденный при Екатерине Институт для воспитания благородных девиц – Смольный монастырь. Под просвещенным заведованием генерала Бецкого институт представлял собою образец для заведений этого рода. Говард относился с большим уважением к Бецкому – и знакомство с ним осталось навсегда одним из самых лучших воспоминаний о жизни в Петербурге. Здесь же познакомился Говард и с генералом Булгаковым, который, получив за свою благотворительную деятельность особую медаль, препроводил ее Говарду, находя, что его скромные заслуги ничтожны сравнительно с деятельностью Говарда на пользу всего человечества. После посещения Кронштадта, где его поразил своим устройством и удобствами военный госпиталь, Говард направился в Москву. По дороге он заболел лихорадкой, но неутомимо продолжал свой путь, остановившись лишь в Вышнем Волочке и в Твери для осмотра местных тюрем, и через пять дней был в Москве. В письме из Москвы от 17 сентября 1781 года Говард описывает Москву и сообщает между прочим не без удовольствия, что один из высших сановников в Петербурге уверял его, будто бы его книга будет переведена на русский язык. Как известно, этому не суждено было сбыться: книга Говарда, имевшая, впрочем, при всем своем всемирном значении для реформы тюремного дела временный интерес, впоследствии явилась только памятником старины и, можно сказать, апостольской деятельности Говарда.

Из Москвы Говард через Польшу (в Варшаве произведен был осмотр тюрем), Пруссию и Голландию вернулся в конце 1781 года в Англию. В начале следующего, 1782 года он опять объезжает английские тюрьмы.

В 1783 году Говард посетил Испанию и Португалию. Только в Испании ему удалось отчасти познакомиться с инквизицией в Вальядолиде, но проникнуть в места заключения инквизиции ему и здесь не удалось. На обратном пути в Англию Говард заболел, заразившись, вероятно, в одной из тюрем в Лилле, в котором и должен был провести десять дней в постели. Через Фландрию и Голландию великий филантроп прибыл в июне 1783 года в Англию. Посетив опять некоторые тюрьмы, он приступил к печатанию второго дополнения к своей книге.

Этим закончилась его деятельность на поприще тюремного преобразования. Говард мог успокоиться и прожить остаток дней своих в сознании совершенных им заслуг перед человечеством. Но покой не был в натуре этого человека. Он чувствовал потребность в точности выполнить данный им некогда обет – посвятить все свои дни служению Богу.

На юге Европы, в приморских местностях, свирепствовала чума, унося тысячи жертв и наводя ужас на жителей. И вот, как в молодости, после землетрясения, разрушившего Лиссабон, так и теперь филантроп поспешил на помощь страждущему человечеству. В 1785 году он вновь отплыл из Англии с целью посетить охваченные эпидемией места. В его намерения входило посетить южную Францию и главным образом Марсель. Но тут он натолкнулся на неожиданное затруднение, характеризующее порядки дореволюционной Франции. Говарду запрещен был въезд во Францию под угрозой заключения его в Бастилию, – в ту самую крепость, тайны которой он разоблачил в своей книге. Ходатайство английского посла не могло изменить решения французского правительства. Но Говард не был человеком, останавливающимся перед такими препятствиями. Переодевшись в костюм странствующего врача, он вступил на землю Франции и благополучно достиг Парижа. Не успел он заснуть в занятой им комнате в гостинице, как к нему явился полицейский чиновник с запросом, кто он и куда едет. Оказалось, что в Париже знали о его путешествии и зорко за ним следили. К счастью, его не арестовали сейчас же; Говард поспешил воспользоваться свободой и ночью же отбыл из Парижа в Марсель, куда он через некоторое время и прибыл. Осмотреть госпитали он, однако, не успел, – пребывание его там было небезопасным; ему едва удалось, при помощи друзей, добраться до Ниццы. Отсюда филантроп направился в Италию, останавливаясь во всех приморских городах и занимаясь изучением положения госпиталей. Через Флоренцию Говард прибыл в Рим. Здесь он имел аудиенцию у папы Пия VI, давшего ему свое благословение. С позволения и благословения папы Говард отправился на остров Мальту, где подробно ознакомился с Мальтийским орденом и его деятельностью. Отсюда бесстрашный исследователь направился в Малую Азию, родину свирепствовавшей в Европе чумы. Выдерживая во многих местах строгий и продолжительный карантин, он прибыл в Смирну в середине мая 1786 года. Ближайшим пунктом для наблюдения был Константинополь, в котором Говард провел целый месяц. Турецкое правительство с большим вниманием отнеслось к филантропу и дало ему возможность всесторонне ознакомиться как с местами заключения, так и госпиталями. В Константинополе Говард действовал и как врач. Его познания в медицине, которую он любил изучать в молодости, давали ему возможность иногда оказывать неоценимые услуги. Посетив Салоники, затем опять Смирну, Говард направился в Венецию. Здесь он пробыл довольно продолжительное время. Полученные им из дому известия были весьма печального свойства. Его сын стал проявлять признаки умственного расстройства. Он вел чрезвычайно распутную жизнь и довел свой организм до страшного состояния. Слуга Говарда Томассон, который прежде сопровождал филантропа в путешествиях и к которому последний питал привязанность за его видимое благочестие, – был усердным наставником молодого Говарда в его развратной и разгульной жизни. Последствия неудачной воспитательной системы, дурное общество Томассона, жизнь среди чужих людей, не сумевших как следует повлиять на молодого человека, – все это вместе и привело к столь печальному концу. Помешательство молодого Говарда скоро приняло угрожающую форму, и его пришлось поместить в дом для душевнобольных; там он и кончил свою жизнь в 1799 году, на тридцать четвертом году от рождения.

В Венеции же Говард получил другое известие – почитатели великого филантропа собрали по подписке фонд для установки ему памятника при его жизни. Предполагалось поставить статую Говарда в соборе Св. Павла в Лондоне.

Такая форма признания его заслуг глубоко огорчила Говарда – в целом ряде писем своим друзьям он старался отговорить их от исполнения задуманного проекта. Пришлось оставить эту мысль и раздать собранные суммы участвовавшим в составлении этого фонда. Не взятые назад деньги затрачены были на благотворительные цели.

Известие о болезни сына не отвлекло Говарда от продолжения начатого изучения венецианских госпиталей. Он не направился прямо домой, а прежде посетил Вену, где имел аудиенцию у Иосифа II, желавшего знать мнение Говарда о вновь выстроенном в Вене военном госпитале.

Без дальнейших остановок Говард проехал через всю среднюю Европу и в феврале 1787 года прибыл в Кардингтон. Безрадостным было это возвращение домой: сын не узнал своего отца и всякая надежда на излечение была потеряна.

В ближайшие два года Говард, живя то в Лондоне среди своих друзей, то в Кардингтоне, закончил печатание своего сочинения об английских и континентальных больницах. Как только эта работа была завершена, мысль о новой поездке на континент, главным образом в Россию, стала вновь занимать его. Говард предчувствовал, что, отправившись в новое путешествие, он уж больше не вернется на родину. Но внутренний голос побуждал его к деятельности, он желал умереть как истинный воин – со знаменем в руках, – продолжая самоотверженно трудиться на благо человечества... Оставив в верных руках свое завещание, трогательно простившись со своими друзьями и почитателями, также предчувствовавшими, что они его больше не увидят, Говард 5 июля 1789 года оставил Англию. Через Голландию и Германию он направился в Петербург. На этот раз пребывание его в нашей столице было кратковременным; быстро осмотрев госпитали, он направился на юг России. Целью поездки по России было изучение способа содержания солдат и влияние его на смертность и заболеваемость в войсках. В Европе много говорили о жестоком обращении с солдатами в России, о тесноте казарм, недостаточности пищи и т. д. После долгого путешествия Говард остановился в Кременчуге (на Днепре), где была большая военная больница. Затем он направился ближе к театру военных действий, бывших тогда в разгаре между Россией и Турцией.

Говард остановился в Херсоне. К этому времени была взята русскою армией Бендерская крепость; наступило затишье в военных действиях, и масса офицеров и солдат наводнила Херсон. Здесь Говард познакомился с генералом Мордвиновым и встретился с бывшим на русской службе адмиралом Пристманом. Вскоре в Херсоне вспыхнула страшная тифозная эпидемия. Люди умирали сотнями. Говард неутомимо помогал больным и страждущим, занимаясь бесплатным лечением бедных. По просьбе генерала Мордвинова он отправился за город, на расстоянии двадцати четырех верст, к одному помещику, у которого заболела дочь; все старания врачей улучшить ее состояние оказались тщетными; единственная надежда была на помощь Говарда, слывшего святым человеком и искусным врачом. По прибытии Говарда в состоянии больной действительно наступило улучшение, но потом начался кризис, закончившийся смертью пациентки. Из комнаты этой больной Говард и вынес заразу, для которой его организм был в течение многих лет недоступным. По возвращении в Херсон великий филантроп слег. Потемкин, узнав о его болезни, прислал к нему своего врача, но никакие усилия не смогли спасти столь драгоценную для человечества жизнь. За день до смерти Говард почувствовал себя несколько лучше и поручил Пристману купить у одного местного жителя небольшой участок земли, на котором он желал быть похороненным. Когда к вечеру Пристман опять явился к Говарду, он застал его в радостном возбуждении: из Англии было получено письмо, сообщавшее, что в состоянии здоровья его сына наступило улучшение. Сообщив об этом известии Пристману, Говард заметил: “Не правда ли, большое счастье для умирающего отца получить утешительное известие о сыне”.

Вслед за этим наступила агония, и к восьми часам утра его мощный дух отлетел от больного тела.

Перед смертью Говард выразил свою волю, чтобы его похоронили без всякой пышности и чтобы на могиле его положили простой надгробный камень. Воля его была исполнена только отчасти. На могиле его в Херсоне стоит памятник.

В одной из последних бесед с Пристманом великий филантроп – этот эпитет стал общепринятым в отношении Джона Говарда – высказал пожелание, чтобы о нем как можно скорее забыли. Благодарное человечество, однако, сохраняет благоговейную память о подвижнической жизни Говарда, – да и как забыть того, кто оказал ему столь великие услуги?

Грандиозные новейшие тюремные сооружения, человечное обращение с преступниками, тюремный труд, поддерживающий физические и нравственные силы заключенных и дающий им возможность возврата в общество, обучение арестантов, тюремные больницы – все это нерукотворные памятники, сооруженные человечеством герою человеколюбия.

Источники

1. John Howard. The State of the Prisons in England and Wales. 1780.

2. Balwin Brown. Memoirs of the Public and Private Life of John Howard, the Philantropist. London, 1818.

3. Hepworth Dixon. John Howard and the Prison World of Europe. London, 1850.

4. Rev. H. W. Bellows. John Howard, his Life, Character and Services (Transactions of the International Penitentiary Congress held in London). London, 1872.

5. Holtzendorff und Jagemann. Handbuch des Gefangnisswesen. 1888, b. I.

6. Палюмбецкий. Джон Говард и состояние тюрем в Европе в конце XVIII столетия (в юридических записках Яневича-Яневского, т. V).