Текст книги "Ангелов не выбирают"

Глава 3
Кто может помочь в Германии русскому человеку?

Маша. Филиппова Мария Николаевна, единственная дочь профессора истории Николая Павловича Филиппова – известного специалиста по имперской России. С детства любила и знала историю, готовилась поступать на истфак.

Девочкой она была старательной, глубокой, интересной. Но так уж зачем-то случилось, что от двух красивых родителей родился некрасивый ребенок. И ладно бы мальчик, а то ведь девочка… Глаза изумительные: серые, бархатные, брови густые в разлет – от матери. А вот вся вторая часть лица от дедушки по папиной линии – приходского священника. Тот бородой длиннющей прикрывался, а ей-то куда девать неправильный прикус и вперед выступающий острый подбородок?

Некрасивой и умной девушке жилось непросто. Маму, рано ушедшую из жизни, Маша помнила больше по фотографиям. А когда она готовилась поступать на исторический, сильно заболел отец: инфаркт. Пришлось все отложить и сесть возле него в больнице. Но профессор еще поднялся и погулял с дочерью по больничному парку, полюбовался подснежниками и тюльпанами, розами и лилиями, а затем и хризантемами, надиктовал ей последнюю книжку…

Но последующий второй волной инсульт уж навсегда приковал его к постели. Маша так и осталась в медицине, словно бы вросла в нее, поступила в медицинский. Смерть отца остановила всю Машину жизнь, и она осталась с неполным высшим.

Отец лежал долго, и все свои курсовые работы она писала «по отцу»: инфаркт миокарда, обширный инсульт, диабет, гангрена…

Последнее отделение, из которого отец так и не вышел – хирургия. Машина работа по гнойной хирургии была лучшей на курсе. Было из-за чего и было в кого.

Дело в том, что ее дед был учеником известного врача, архиепископа Луки Войно-Ясенецкого. Они встретились в Крыму, куда архиепископ получил свое последнее назначение. А до этого ссыльный профессор Ясенецкий оперировал в бараках Сибири. Благодаря его «Очеркам по гнойной хирургии» во время Второй мировой войны были спасены тысячи людей. Дед, а потом и отец, часто вспоминали слова узника Луки: «Я бы больше смог спасти жизней, если бы вы не связывали мне руки колючей проволокой!»

Дед Павел воспитал сына и немного не дожил до рождения Машеньки – единственной внучки. Зато бабушка Настя не могла нарадоваться на свою любимицу. Старательная, отзывчивая, Машуня гостила у нее в Крыму по целому лету – и была отрадой ее старости.

Но главной опорой скромной и застенчивой девушки был отец. И когда он покинул этот мир, перед Машей встал неотвратимый вопрос – чем жить? Ведь на Ваганьковском кладбище лежали ее дед, молодая мама, а теперь и отец. Работа определила всю ее дальнейшую жизнь. Она похоронила отца и навсегда перебралась в больницу.

Домой приходила только между дежурствами: поспать. Шутила, что пора уж арендовать палату, потому что смысла возвращаться не было никакого: что там одной делать? «Ничего, подожди, разглядит твою красоту тот, единственный, – с жаром говорил ей когда-то папка, – я еще внуков хочу понянчить!» – «Ах, папка, папка, если только в Эмиратах, там пол-лица прикрывают чадрой», – вздыхала Маша, разглядывая себя в зеркало.

Вот же дал Господь ей это некрасивое лицо! Тело дал статное – от мамы, с годами оно не «портилось». Как из слоновой кости вырезана, тонкая длинная талия, в меру широкие бедра. И не рожавшая девица до сорока лет осталась статуэткой, но сколько же она от этого потерпела: окликнут на улице со спины, – она научилась не реагировать, так нет же! Еще и забегут вперед, оглянутся и она наслышится горьких слов, к которым так и не привыкла: «черепаха Тортилла», «сзади – пионерка, спереди – пенсионерка», и еще хлеще… За что? В чем ее вина? Терпеть оскорбления за лицо, к созданию которого она не причастна? С возрастом она все приняла и смирилась. Ходила по-прежнему на работу, уже не обольщалась на тему семьи, даже в институт не стала восстанавливаться – зачем?

А когда ассистент институтского профессора, немец Ханс Хофман, открыл свою клинику в Мюнхене, то позвал Марию с собой. Недолго думая, она согласилась. Немецкий знала хорошо, кроме того, Хофман женился на русской студентке Алле Купцовой, и у Маши появилось русское общество на чужбине.

И вот, в холодный апрельский день, к ней, в Мюнхен, в хирургию, привезли какого-то русского, всего поломанного, не приходящего в себя после автокатастрофы, да еще с базовым диагнозом – инфаркт миокарда. Ханс Хофман взял пациента под личную опеку, потому что тот оказался другом тестя, Петра Купцова, который лично раз в неделю звонил дочери Алле и справлялся о состоянии здоровья Александра Павловича Романцева. А что можно было сказать? Кома. Очень тяжелое состояние. Черепно-мозговая травма…

Маше вспомнился отец, да так остро, что она теперь не отходила от нового пациента: травма головы грозила амнезией.

А герр Хофман собрал консилиум, в котором принимали участие не только врачи, но и психологи. Наконец было принято решение: наряду с медицинским лечением запускать память с помощью аудиозаписей, чтобы потустороннее сознание впитывало в себя фрагменты ускользающей жизни. Пусть кома, но доказано, что и в коме человек может слышать и воспринимать все, что с ним происходит. Сейчас важно сохранить его как личность. Если он выживет… Маша прекрасно понимала, что шансов мало, помочь может только чудо. Ах, если бы она только умела молиться!

Интервью № 4
Были ли верующими советские военачальники?

АП: Добрый вечер, дорогие телезрители. Тема нашего воскресного интервью не проста. Мой собеседник – невестка маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова – Слава Александровна Шапошникова.

СА: Добрый вечер.

АП: Слава Александровна, вы как-то в приватной беседе поведали о том, что многие русские и советские военачальники в жизни были людьми верующими.

СА: Да. И примеров тому множество. Мой муж – генерал-лейтенант Игорь Борисович Шапошников, рассказывал со слов отца, что, когда Георгий Константинович Жуков в 1943 году освободил Киев, он велел открыть Софийский собор и весь благодарственный молебен простоял на коленях.

АП: Сталин знал об этом?

СА: Несомненно. Верующими были почти все главнокомандующие, включая самого Верховного…

АП: Даже так?

СА: А вы как думали… Я скажу вам больше: маршал Василевский – сын священника, сам окончил семинарию. Мой свекр, маршал Шапошников, всю войну проходил с ладанкой, в которую был зашит казачий крест: благословение деда – донского казака; икона Божией Матери и две иконы Николая Чудотворца, да еще псалом «Живый в помощи Вышняго» – всегда были с ним.

АП: И что же, Сталину не доложили?

СА: Сталин знал. И Буденный, между прочим, носил нательный крест и, проезжая мимо храма, останавливал машину и крестился с поклоном… Маршал Тимошенко был верующим. А герой Советского Союза летчик-бомбардировщик Павел Андреевич Таран говорил, что ни разу не сел в самолет не перекрестившись. А вы знаете, сколько военачальников были женаты на поповнах?

АП: Потрясающе! Тайна русской истории не разгадана. Мы думаем, что события опираются на внешний ряд обстоятельств и фактов, а все держится на сакральном стержне, который сокрыт от глаз.

СА: Да. В нашей русской истории все неоднозначно. Не очевидно. И даже парадоксально. По-русски.

АП: Совершенно верно, Слава Александровна. Смотрите: 1917 год. Прямо в день вынужденного отречения государя является в Коломенском Державная икона Божьей Матери. Богородица изображена на троне со скипетром и державой. То есть царя нет, но есть Царица. Смотрим, что же далее происходит. А происходит следующее: икона пропадает, и только потом мы узнаем, что с 1929 по 1988 годы она находилась в Историческом музее! То есть на Красной площади! Все эти годы икона стояла незримым щитом над Россией у самых стен Кремля!

СА: Как и полагается Царице. А вы знаете, в какой день началась и закончилась Великая Отечественная Война?

АП: Война началась 22 июня, кажется, в праздник…

СА: В День всех святых, в земле Российской просиявших. Исторический разгром немцев под Москвой начался 5–6 декабря 194Иода. В эти дни Православная Церковь празднует память святого благоверного князя Александра Невского. А 17 июля 1944 года, в день убиения Царской семьи, по улицам Москвы были проконвоированы 56 тысяч фашистских военнопленных. Таким образом, Советская Россия, ведущая победоносную войну с Германией, почтила день памяти последнего Государя. Великая Отечественная война завершилась на Пасху, а в Праздник Святой Троицы, 24 июня, на Красной площади был проведен Парад Победы. И принимал его по воле Генералиссимуса Сталина воин Георгий на белом коне!

АП: Ого! Слава Александровна, а я даже знаю, что у вашего рода есть своя заступница…

СА: Это невозможная история. Однажды к моему мужу приехал отец Валериан Кречетов – причастить его, исповедовать, и вдруг спрашивает: «А знаете ли вы, какой сегодня день?» Муж открывает церковный календарь: «Сегодня день Ченстоховской иконы Божьей Матери». Отец Валериан тогда и говорит: «Это покровительница вашего дома». А муж прямо подпрыгнет: «Так ее же мой отец спас! После учебы в Академии Генерального штаба, в 1912 году, Борис Михайлович Шапошников служил в Польше, в городе Ченстохове. И вот как-то к нему приходит городской глава: «Пан офицер, помогите – похищена наша икона из Ясногорского монастыря». Русские офицеры поднялись по команде, и нашли икону – ее хотели вывезти в Америку. Польская святыня была спасена. Позже Войцех Ярузельский сказал Борису Михайловичу Шапошникову: «Наш народ никогда не забудет, что вы для нас сделали».

АП: Спасибо вам, дорогая Слава Александровна! И закончить эту передачу я бы хотел словами, которыми молились в вашей семье и в годы Великой Отечественной войны, и в непростые советские времена…

СА: Спаси, Господи, мою Россию и русский народ!

АП: А к вам, дорогие наши телезрители, вопрос: назовите, пожалуйста, основные православные храмы Польши и какими историческими и духовными узами Польша связана с Россией. И уже наш традиционный вопрос: три основные качества поляка.

Спасибо. Напоминаю, что вы смотрели передачу «История рядом с нами». С вами были: Слава Александровна Шапошникова, невестка маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, и ваш покорный слуга, Романцев Александр Павлович. До новых встреч!

Глава 4
Встреча

Жена и дети больше всего боялись получить «овощ», поэтому переговоры психологов с главврачом и родственниками больного прошли на удивление быстро: пока Романцев был без сознания, решено крутить видеоролики его передач. А идею эту подбросил друг Романцева – биолог Петр Федорович Купцов. Узнав об аварии, он связался со своей дочерью, которая вышла замуж в Германии, и уже через день клиника Ханса Хофмана в Мюнхене приняла пациента под капельницами с частного самолета. Телевидение, дети и друзья не поскупились на лечение. А еще жена больного, Алла Борисовна, попросила перед каждым роликом запускать мелодию их любви, «Шербургские зонтики» Мишеля Леграна.

Маша не отходила от своего подопечного. Что это было: внутренняя рифма на отца? Только теперь не отец, а этот загипсованный человек водил ее по увлекательным страницам русской истории. Из динамиков шел приятный и уверенный голос. А перед ней лежало совершенно беспомощное тело.

Нет, – пыталась разобраться в себе Маша, – скорее она испытывала к этому перевязанному человеку материнские чувства. Он был спеленат, словно ее дитя, и она кормила его с ложечки, меняла памперсы, учила говорить.

Она помнит, как Романцев в первый раз пришел в себя, это было ночью. Открыл глаза, и они оказались серым темными небом. Перед грозой. Он застонал, и она подскочила к нему.

– О! Наконец-то вы очнулись! Как вы себя чувствуете?

– Где… я? – одними губами произнес человек, которого врачи собрали по кусочкам.

– Что? Как вы себя чувствуете? – Маша наклонилась к самому лицу пациента. От него пахло бинтами и мазями. И почему-то грозовым озоновым небом. Глаза в глаза: из-под косматых бровей – в разлет над туманными озерами. Ей показалось, что она в сторожке старого егеря. Ему… что показалось ему?

– Где?.. – прошептал больной.

– Вы здесь, в клинике герра Хофмана.

– Кто?.. – из последних сил вслух произнес очнувшийся. А Маша услышала, что в этом человеке есть характер и он будет жить.

– Не волнуйтесь, все будет хорошо. Утром придет врач. Хотите воды? Уже можно.

И она напоила его с ложечки. Нет, точно дитя, – подумалось ей.

Неделей позже, когда Александра Павловича разбинтовали и побрили – она с интересом рассматривала его лицо и дивилась тому, какой у него волевой подбородок: «Вперед, штурмуем жизнь!»

«Да это мой брат! – решила она, перехватив свое отражение в зеркале. Ее это даже развеселило. – Мой брат! Да, просто брат. Ведь если посмотреть очень-очень свысока: все люди – братья».

Потом она увидела на его груди маленький серебряный крест: нет, не просто брат, а брат во Христе, – она погладила тонким пальцем свой нательный крестик, – вот бы в церковку сходить! Но в Мюнхене она не знала православных храмов. Только одни костелы. Как жаль!

Были, конечно, красивейшие здания, например, Новая Ратуша, расположенная в самом центре Старого города, на площади Мариенплац. Маша любовалась фасадом здания фюреров, мифологическими персонажами, множеством водостоков в виде сказочных существ. На башне Новой Ратуши находится одна из главных достопримечательностей баварской столицы – знаменитые часы с боем. Они бьют ровно в 11 часов утра, а с мая по октябрь еще и в полдень, и в 17 часов. Как она любила этот бой. И еще самый известный символ Мюнхена – собор Фрауенкирхе, необычные купола которого были воздвигнуты в XVI веке.

Но ей сейчас хотелось другого: посидеть в полумраке маленькой церквушки в Москве на Обыденском переулке, зажечь свечечку от лампадки, поставить ее Николаю Угоднику. Папа любил. Он всегда ходил по праздникам в «свою церквушку» и свечи ставил Николаю и к иконе «Нечаянной Радости». И ей, Маше, рассказывал о разбойнике с этой иконы: «Это ведь мы… понимаешь? Человек – он всегда разбойник. А ему Нечаянную Радость Господь каждый раз подает. И всю жизнь мы смиряем своего разбойника, чтобы, может быть, по милости Божьей взойти с ним на Крест, понимаешь?» Но Маша тогда ничего не понимала, она просто любила отцовские истории…

И сейчас она, закрыв глаза, сидела в парке Хофгартен. Как хорошо: центр города, а тихо. Маша глубоко вдохнула: рядом безудержно цвела сирень. Была середина мая. Взять бы сейчас своего папку под руку да у Нечаянной Радости отмолить «своего разбойника»… и не только «своего». Маша вдруг вспомнила своего «братца-разбойника», перепеленатого Романцева, и улыбнулась. И его бы отмолить…

Вдруг рядом кто-то присел. Маша быстро открыла глаза: ого, кажется, священник! В черной одежде, молодой, черноволосый, кудрявый, – просто красавец. Маша растерялась, но он так одобрительно на нее посмотрел, что она переборола смущение.

– Здравствуйте! – сказала она по-русски.

– О! Здрафствуйте! – ответил он тоже по-русски и рассмеялся.

Голос у священника был густой и приятный, а темные глаза лучились искорками. Мужчина протянул Маше ладонь.

– Томас.

– Что?

– Меня зовут Томас. – Он опять засмеялся. – В крещении – Фома, отец Фома.

Девушка смущенно пожала протянутую руку. Православный священник что ли? Как там папа просил благословение? Но не вспомнила и оттого смутилась еще больше.

– А фы из Руссии? – спросил отец Фома.

– Да. Работаю тут в клинике. Не далеко… А вы действительно православный священник?

– Странно?

– Да, – призналась Маша. Повисла неловкая пауза. Девушка набралась храбрости. – А почему вы православный? Вы же, наверное, были католиком?

– Протестантом. По рождению. Да. Но… – он посмотрел на часы, – я сейчас должен уходить. Если хотите – приходить ко мне.

– Куда?

– В Рюсский кафедральный собор.

– Я не знаю, где он…

– Я фас провожу.

– Хорошо. Я здесь часто бываю. Это моя скамейка.

– И моя тоже, – засмеялся отец Фома. – Зафтра праздник большой, приходите! – Он посмотрел на часы. – Уже сегодня.

– Что?

– Канун праздника. Пойдете?

– Я не знаю… у меня очень тяжелый больной. А какой праздник?

– Иконы Богородицы Нечаянная Радость.

– Господи! – Маша всплеснула руками.

– Что случилось?

– «Нечаянная радость»! Папина икона… и у меня «нечаянная» радость – мой больной вышел из комы!

– Тогда отслужим благодарстфенный молебен. Пойдемте!

– Но… – замешкалась Маша и посмотрела на часы.

– Никаких «но». Это – хорошо, это – прафильно.

Интервью № 5
Иван Ильин и русское качество

АП: Здравствуйте, уважаемые телезрители. Сегодня у нас с вами редкая возможность прикоснуться к одной из самых загадочных тем нашего цикла. Образно говоря, мы попробуем ответить на вечный вопрос: «Что такое “хорошо” и что такое “плохо». А раскрыть эту загадку нам поможет наш сегодняшний собеседник, академик Академии качества РФ, лауреат премии Совета Министров СССР, известный литератор, исследователь творчества Александра Ивановича Куприна, награжденный за свои книги медалью имени Маяковского, – кибернетик Альберт Александрович Цветков.

АА: Здравствуйте, Александр Павлович, здравствуйте, уважаемые зрители.

АП: Позволю себе зачитать несколько строк из биографии Альберта Александровича, опубликованной в сборнике его стихов: «Родился 16 марта 1933 года в Ленинграде, в семье служащих. Мать родом из дворянской семьи, воспитывала сына до школы дома. Сады, парки, дворцы, музеи Ленинграда, его гармоничная архитектура, живой дух времени, литературы, живописи навсегда вошли в душу маленького человека. Неизгладимые, тяжелые впечатления оставила война, блокада, эвакуация. В 1944 году семья оказалась в Москве. Здесь Альберт закончил школу с золотой медалью. Поступил в высшее училище им. Баумана и окончил его с отличием. Всегда красив, строен, остроумен и весел, в молодости занимался спортом и прекрасно танцевал». Альберт Александрович, может, вы нам продемонстрируете несколько «па» шестидесятых?

АА: О нет, пожалуй, в следующий раз. Я специально подготовлюсь.

АП: Хорошо, будем ждать. Итак, продолжим: «Успешно занимался в закрытых учреждениях страны. Закончил аспирантуру, защитил диссертацию. За участие в разработке и внедрении в войска двух систем автоматического управления награжден “Орденом Трудового Красного Знамени” и медалью “За трудовую доблесть”. А за цикл работ по внедрению десяти пакетов военных прикладных программ ему присвоено звание “Лауреат премии Совета Министров СССР в области программного обеспечения и информационных технологий». У Цветкова более 100 научных работ по укреплению обороноспособности нашей страны. Жизнь круто повернулась с началом перестройки…» И тут с Альбертом Александровичем случается одно странное событие, о котором пусть он расскажет сам. Альберт Александрович, пожалуйста, поведайте нам, что же случилось дождливым осенним вечером 1990 года.

АА: Я шел домой с работы по проспекту Мира. Осталось только перейти на другую сторону. И вдруг я почувствовал, что сильно устал, и – остановился.

– Давайте отдохнем, молодой человек, – сказал мне невесть откуда появившийся рядом старичок. Потертый тулупчик, на голове старенькая ушанка, в руках – палка. А глаза удивительные: мягкие, внимательные, улыбчивые.

– Ну что ж, дедушка, давайте постоим.

– Вы там живете? – старичок указал прямо на мой дом.

– Да, это мой дом – удивился я.

– Хорошие, добрые люди живут в этом доме. А вы в выборах районных будете участвовать?

Знаете, Александр Павлович, дедушка прямо угадал мои мысли. Именно об этом я и думал сейчас всю дорогу. Мне тогда предложили стать кандидатом в депутаты. А я все размышлял: надо ли?

– Вот и идите. Вы хороший человек, добрый человек. Вам надо стать депутатом. А я буду за вас голосовать. Все будет хорошо. Вы в Бога верите? – спросил вдруг он.

Что я мог ответить? Ответил, как есть. Мол, всегда испытываю волнение, когда вхожу в храм, но дальше этого не пошло.

– А вот я в Бога верю. У меня и иконка есть, и лампадка перед ней горит…

Старичок исчез так же, как и появился. Он прошел по лужам, не оставляя следов, и от палочки не было кругов! Исчез!

АП: Как исчез?

АА: Я на миг на что-то отвлекся – а его и след простыл. Словно растаял! Вот такая история. Если б это произошло не со мной, – не поверил бы.

АП: И через некоторое время вас выбрали в депутаты Дзержинского районного совета, не так ли, Альберт Александрович?

АА: Да.

АП: То есть старичок оказался прав?

АА: Более того, вопрос о Боге затронул мою душу, открыл целый мир новых взглядов и мыслей. И в 1993 году я принял крещение. А еще через несколько лет был написан мой доклад в Академии качества, о котором мы сегодня, я надеюсь, поговорим…

АП: Постойте, постойте, Альберт Александрович! А как же членство в союзе журналистов Москвы, а три книги об Александре Куприне, а медаль имени Маяковского?

АА: Да, это моя вторая часть деятельности. Вероятно, сказалось то воспитание, которое заложила во мне моя мама. Но боюсь, что в рамках сегодняшней передачи мне не уместить все то новое, что хотелось бы рассказать и об известном писателе, Александре Ивановиче Куприне, и о многом другом…

АП: Хорошо, давайте вернемся к тому случаю, со старичком. Вы больше с ним не встречались?

АА: Нет. Но впечатление об этой встрече осталось у меня на всю жизнь. Долгое время я об этом никому не рассказывал, пока не услышал, что подобные случаи происходили и с другими людьми, и происходят в настоящее время.

АП: И вот скажите, теперь у вас есть предположение, кто же это мог быть?

АА: По некоторым характерным деталям, которые накопились у меня за это время, думаю, что по какой-то причине я удостоился встречи с Николаем Чудотворцем.

АП: А что это за детали?

АА: Ну, например, я слышал, что в таких случаях к мужчинам Николай Чудотворец часто обращается «хороший», а к женщинам – «милая». Да и образ старичка в потертом тулупчике с посохом и узелком… тоже. Согласитесь, нетипичный образ для современного города. И ощущение легкости, света и радости.

АП: Вот какая, дорогие телезрители, неожиданная встреча произошла у Альберта Александровича в наши лихие перестроечные года. Встреча, которая, возможно, укрепила будущего академика в правильности выбранного им пути. А теперь перейдем к тому сообщению, которое произвело такое, я бы сказал, шокирующее впечатление на профессоров известной Академии качества и за которое, кстати, вы и получили звание «академика». Все ли правильно я сказал, Альберт Александрович?

АА: Да, все правильно.

АП: Итак, во все времена главным вопросом человечества было «как жить хорошо и еще лучше». Иными словами, человека всегда интересовал вопрос «качества жизни». Недаром в советские времена был введен всем известный «Знак качества», который ставили только на образцы высококачественной продукции. По крайней мере, так подразумевалось.

АА: Видимо, советское государство тоже оценило важность качества. Но, увы, оно так и не смогло реализовать идеи Ивана Александровича Ильина.

АП: О да! Я не забуду, как году примерно в 90-м, во время строительства дачи, мы, по записи, целый год стояли в очереди за кирпичом первого сорта, а когда нам его привезли, то 20 % рассыпалось на куски при разгрузке. А еще процентов 10 % была полная некондиция. Вот тебе и качество

АА: Да, к сожалению, это так. Что там кирпичи, страна разваливалась на куски.

АП: Хорошо, а что же мы видим здесь и сейчас? От чего в наше время зависит качество нашей жизни? Сколько машин в гараже должно быть у каждого российского гражданина, чтобы он чувствовал себя полноценным членом общества? Что важнее всего для современного человека? Куда идти России и как выбраться из сегодняшнего кризиса? Альберт Александрович Цветков берется ответить на эти и другие вопросы. Слушаем вас, Альберт Александрович.

АА: Уважаемые зрители, моя задача гораздо скромнее. Может, для вас будет некоторым откровением, что вопрос качества жизни так же актуален, как и почти сто лет назад. Не так давно в нашей стране праздновался очередной юбилей со дня рождения известного религиозного философа Ивана Александровича Ильина. Его статья «Качество жизни и духовность», написанная в 1928 году, на одном из учебных сайтов предлагается и сейчас как «Программная статья для современных менеджеров по качеству».

АП: Неужели до сих пор актуальна, Альберт Александрович?

АА: Вопрос не простой. Само понятие «качество жизни» включает в себя определенный набор необходимых параметров и условий жизни людей.

АП: Так вас что-то смущает? Кстати, а что наше государство понимает под этим выражением?

АА: Да, хороший вопрос. По мнению социологов, высокое качество жизни подразумевает достаточную продолжительность здоровой жизни, гарантированный доступ к материальным благам, удовлетворительные социальные отношения, равноправие, благополучие семьи, доступ к знаниям, комфортные условия труда и так далее. Но необходимо не только перечислить критерии качества жизни, но и указать пути возможного их достижения. Как добиться высокого уровня качества жизни? Лучше и больше работать? Да, но если я буду работать в два раза больше, то это может ухудшить мое здоровье, а значит – и мое качество жизни. Чем больше работаешь – тем ниже качество жизни, замкнутый круг. Да и потом, кто и как распределяет плоды затраченного вами труда? Поровну или по труду? Или кто успел – тот и съел? А чье качество жизни важнее: ваше или соседа? Или, так сказать, среднее по больнице?

АП: Ой, ой, ой! Подождите, Альберт Александрович, давайте мы не будем забывать, что наша программа называется «История рядом с нами».

АА: Не будем. Действительно, история человечества нам показывает, что проблеме качества всегда уделялось значительное внимание. Но мне бы хотелось рассмотреть эту проблему с точки зрения «духовность – качество – стандарт».

АП: То есть вы хотите сказать, что качество жизни напрямую связано с нравственностью общества?

АА: Давайте заглянем в историю. По Ивану Ильину духовность – это то, что выделяет человека из царства живого; возможность накопления и хранения Божественного (внечувственного) опыта. В своей лекции «Кризис безбожия» (1935 год) Ильин подчеркивает, что «Бог есть дух и открывается только духовному опыту человека». Чуть позже Ильин дает определение духа (духовности) через качество и совершенство: «Дух есть любовь к качеству и воля к совершенству». Отсюда немедленно следует определение качества: качество – это достижимое на земле совершенство. И еще один важный для практики вывод: качество жизни и качество духовности – векторные величины, указывающие путь к совершенству.

АП: То есть они смотрят в одну сторону, так я понимаю?

АА: При этом мы должны немедленно задать себе вопрос: качество жизни кого мы собираемся рассматривать: всех сразу или отдельного человека?

АП: Я думаю, что в религии всегда обращались к конкретному человеку.

АА: Да, верно. Но тем не менее XIX–XX века прославились неоднократными попытками осчастливить все человечество сразу. Попытка Пол Пота, уничтожившего 25 % населения Камбоджи ради абстрактного «качества жизни всех», была последней в XX веке.

АП: Да-да, я думаю, у всех на памяти кадры массовых репрессий в этой стране.

АА: Итак, рассмотрим становление религиозной стандартизации.

АП: Религиозной чего, простите?

АА: Стандартизации. Человечество, обретя оседлый образ жизни, столкнулось с проблемой экологического кризиса, который удалось преодолеть только религиозным путем. Язычество определило наличие разнообразных духов во всех предметах и с помощью грозного табу запретило человеку все, что не разрешено жрецами, говорящими от имени этих духов.

АП: То есть вот: сруби два дерева, а три – нельзя, духи рассердятся. Две рыбы поймай, а двадцать – нельзя, по той же причине. И будешь делать то, что тебе сказали!

АА: Да. То есть был воплощен принцип: «Запрещено все, что не разрешено». Так возник первый религиозный стандарт. Это способствовало становлению морали экономного расходования ресурсов, повысило степень организации труда, что привело и к повышению его производительности. Но притормозило развитие творческих, исследовательских способностей человека. Так, например, в ремесле это вылилось в запрет на отклонение от образца.

АП: И как же дальше?

АА: А дальше развитие религиозных стандартов пошло по пути расширения творческих возможностей человека. Так во втором тысячелетии до нашей эры возникло однобожие, освободившее человека прежде всего от страха перед количеством богов. По каждому вопросу не надо было теперь обращаться к жрецу.

В I веке до нашей эры была произведена самая крупная реформа в области религиозной стандартизации. Десятью заповедями Моисея принцип «запрещено все, что не разрешено», был заменен на принцип «все разрешено, что не запрещено».

АП: Минуточку. То есть в первом случае ничего было нельзя, пока жрецы не разрешат. Да?

АА: Да.

АП: А во втором – ограничивался только круг неразрешенного. Остальное было можно. Так?

АА: Да, правильно. В этом и есть прогрессивный смысл заповедей Моисея. Тем самым и в религиозной жизни, и в производстве было разрешено «необходимое разнообразие» для оптимизации деятельности человека. А человек увлекся другим. Он начал множить ограничения «подзаконными актами». Так появился Талмуд и талмудисты, берущие на себя обязанности по расшифровке этих новых ограничений.

АП: Небольшая справка: Ветхий Завет содержит более шести сотен религиозных запретов, распространяющихся как на сакральную (священную), так и на секулярную (светскую) область жизни: прием пищи, одежду, сексуальное поведение и так далее.

АА: Кстати, некоторые ограничения сняты личными указаниями Иисуса Христа, провозгласившего, например, что «суббота для человека, а не человек для субботы», и тем освободившего христиан от шаббата. Или что «ничто, извне входящее в человека, не может осквернять его», и тем освободившего христиан от пищевых запретов, например, от запрета есть не кошерную пищу.

АП: Я знаю случай, когда в Израиле провалился проект разведения большой пресноводной креветки: не кошерная.

АА: Но не только некоторые изменения в Ветхий Завет принес Христос 2000 лет назад. Человечеству была предложена новая религия, с совершенно новым подходом к стандартизации. Вместо ограничительной системы стандартов была предложена система с бесконечно удаленной целью недостижимого на земле совершенства. Есть ограничения только с боков, а вверх – бесконечно. В этом суть девяти заповедей Нагорной проповеди Христа с точки зрения теории качества. Новый Завет – Завет совместной работы людей, дающий новый эффект. Что принципиально – впервые появилось понятие «соборности», по сути – предложен новый принцип – принцип «коллективного разума», как модно сейчас говорить.