Текст книги "От сказки к сказке"

У армян история спрятанных детей объясняет происхождение пери. Особенность данной традиции заключается в том, что она уходит от истории Евы достаточно далеко и опирается на активный в этиологическом корпусе механизм народной этимологии.

Представляя себе пери как идеал красоты, крестьяне считают, что она была проклята Богом. Так рассказывают, что когда Иисус Христос ходил и собирал с людей десятину, люди прятали от него красивых парней и девушек, чтобы не отдавать их в виде десятины. Иисус Христос догадался и спросил:

– А больше у вас нет?

– Чка, – что значит «больше нет».

– Раз больше нет, сказал Иисус Христос, значит, пусть они будут чка, и тут же все красивые парни и девушки стали чка или пери.

Второй вариант легенды включает мотив утаенных детей в эпизод Великого потопа.

Когда Ной с детьми вошел в ковчег, Бог приказал им держаться подальше от женщин. Но Хам, сын Ноя, не послушался его, и у него родились мальчик и девочка. По прошествии сорока дней Бог отворил ковчег, и все сошли из него. А двух детей спрятали на борту. Бог спросил:

– Больше никого не осталось?

– Чка, – ответил Ной.

– Если кто остался, пусть он и станет чка.

И двое детей стали чка или пери [Lalayantz 1895: 1–2].

Мотив детей Хама, в свою очередь, оказывается чрезвычайно важным для объяснения происхождения разных народов (у русских, белорусов и у болгар) и рас (арабский ареал) [НБ, № 562; БНБ, № 46][13]13
  Ср. мотив Th A1614 «Происхождение белой и цветных рас» и сюжет 758D «Трое сыновей Ноя. Происхождение рас» [El-Shamy 2004: 423].


[Закрыть], как и мотив детей Евы, перенесенный на африканскую почву: здесь речь идет об обосновании уже не классового, как в Европе, а расового различия [Gorog-Karady 1976: 107].

Русские версии сюжета ATU 758 «Разные дети Евы» не только могут разнообразить состав и типологию славянской демонологической прозы, выступая связующим звеном между различными блоками этиологических сюжетов: происхождение локальных демонов и различных животных; природа и сущность «невидимых потомков» по сравнению с духами локусов, с которыми их отчасти роднят исполняемые ими функции, но от которых отличает отсутствие привязанности к определенному месту обитания. Эти версии можно рассматривать также и в контексте вопроса о национальной специфике этиологического корпуса текстов. Сюжет о спрятанных детях Адама и Евы выступает как своеобразный маркер традиции, отдающей предпочтение той или иной этиологии. И если в большинстве западноевропейских версий сюжет объясняет появление социального неравенства или разных профессий (то есть привязан к сфере человеческого и общественного), если в финно-угорских и соседствующих с ними региональных русских традициях он связан с этиологией различных животных, то в скандинавской, балканской и отдельных локальных русских традициях он легитимирует существование «параллельного мира», населенного мифологическими существами и демонами.

Ночное светило в европейских этиологических сказках

Во всех мифологиях луна занимает почетное место, поэтому в ХІХ веке изучение астральных мифов представлялось ключом к разгадке всех мифов и даже сказок, которые Якоб Гримм считал их осколками. В фольклоре Нового времени этиологические сказки и легенды разрабатывают три основные темы: происхождение светила (Th A740 «Создание луны»), его взаимоотношения с солнцем; «переменчивость» луны; лунные пятна (ATU 751E* «Человек на луне», Th A751 «Человек на луне»).

Происхождение луны

В сказках и легендах происхождение небесных светил упоминается нечасто. Оно может приписываться Богу или дьяволу или обоим. В редких случаях упоминается, что луна, как и другие первые творения, была создана из земли. По украинской версии, Бог сотворил луну из земли, которой было засыпано тело мертвого Адама, и повелел ей быть ему (Адаму) сторожем (сум.) [НТЕ 2018/1: 100]. Этот мотив присматривания, наблюдения становится одним из сквозных мотивов всего европейского корпуса. На Крите известна легенда, согласно которой Бог в гневе приказал, чтобы земля, оскверненная кровью убитого Авеля, поднялась на небо. Она и стала луной [Чёха 2009: 185–186]. Или же Бог создал луну из крови, пролитой в драке одним из двух братьев. Здесь, видимо, речь снова идет о Каине и Авеле (рум.) [Brill 2005: 111]. У македонцев сюжет создания светил взаимодействует с апокрифической историей создания птиц Христом («Арабское евангелие детства Спасителя», 36): он подбрасывает глиняные шарики в небо, и они становятся солнцем, луной, звездами и Млечным Путем (Th A741 «Луна из предмета (персонажа), заброшенного на небо») [Бадаланова Геллер 2017, № 152].

У белорусов Бог изначально создает солнце, а затем, увидев, как черт портит все его творения, создает луну в помощь солнцу (брест.) [НБ: 123]. У немцев Бог создает луну по просьбе архангела Михаила, чтобы люди в темноте не совершали роковых ошибок подобно Евиной [Balzamo, Kaiser 2004, № 6В]. В дуалистическом варианте из Молдавии советчиком Бога выступает дьявол. Бог создает луну-мужчину из кремня и серебра в качестве спутника солнцу, причем ночное светило должно ходить вслед за солнцем (рум.) [Brill 2005: 102–103].

Множественность светил может восприниматься Творцом как проблема. В другом румынском варианте, из Трансильвании, Бог сомневается, надо ли создавать одно солнце или несколько, и посылает пчелу, чтобы она справилась у дьявола. Тот советует ограничиться одним [Brill 2005: 349]. У русских оба светила изначально сияли вместе и только днем, но их ослепительный блеск мешал животным, которые не могли найти себе прокорм, поэтому Бог повелел луне сиять ночью, а солнцу – днем (тул.) [УИМ, № 87]. На юге Франции в 1830-е годы рассказывали, что у Бога было два солнце и лишнее он превратил в луну [Sébillot 1904: 18–19]. У русских он разгневался на одно из своих двух солнц, наслал на него змея, который высосал его, лишив изначальных красок (смол.) [УИМ, № 80]. Вообще образ змея, высасывающего «лишние» солнца, характерен прежде всего для Балкан (см.: Березкин, Дувакин А 2А «Лишние солнца и луны погашены»). У македонцев та же история излагается иначе: само солнце попросило дракона выколоть глаз у луны [Ценев 2004: 42].

По другой версии, и солнце, и луна были созданы Богом одинаковыми серебряными дисками, чтобы они по очереди светили на небе, и к каждому был приставлен ангел, чтобы начищать их до блеска. Однако один из ангелов оказался ленивым, поэтому его диск светит более тусклым светом (швед.) [Balzamo 2011, № 7]. «Металлическая» природа светил возникает в прибалтийско-финской мифологии: их выковал небесный кузнец Ильмаринен взамен украденных. Причем луну он изготовил из серебра [Петрухин 2005: 107].

Создание луны может быть приписано и дьяволу. Так, в Бретани Бог считается творцом солнца, а дьявол – луны [Kabakova 1998, № 172]. У русских и луну, и солнце создал черт, чтобы сжечь землю, божье творение. Чтобы этого не произошло, Бог каждый месяц поливает это второе солнце водой, чтобы остудить его (смол.) [УИМ, № 77; НБ, № 210к]. У поляков Мазовше луна – это кусочек солнца, оторванный дьяволом, чтобы создать собственное солнце [Simonides 2010, № 10]. У литовцев луна – сито, которое дьявол позаимствовал у Девы Марии, чтобы забросить его на солнце [Vaiskunas 2006: 158].

Художник Сюзанн Страссманн. Contes et légendes de Russie.

Paris: Flies France, 2005

Луне может приписываться и антропоморфное происхождение: ее, как и солнце, отождествляют с отрубленной головой. Луну толкуют как голову Авеля (калуж.) или одного из двух братьев-пастухов, отрубленной в ходе драки и упавшей в котел с молоком (черновиц.), тогда как солнце – это голова Иоанна Крестителя (новг.) [УИМ, № 93к; НБ, № 211–213]. Однако мотив «луна-голова», который встречается относительно редко, как будет показано дальше, пришел из сюжета ATU 751E* «Человек на луне».

Взаимоотношения светил

Дневное и ночное светила, а иногда также и звезды, и ветры, и земля связаны в сказках семейными или любовными отношениями. Например, солнце выступает как глава семьи, его дочери – это луна и Полярная звезда, сыновья или братья – ветры (волог.) [УИМ, № 82]. У румынских цыган бытует несколько сказок о светилах, которые предстают как братья-цари, сыновья Земли. Король Солнце и Король Луна – многодетные отцы звезд, которых стало так много, что неизвестно, где размещать новорожденных. Подобно Кроносу, они договорились съесть некоторых своих детей, чтобы освободить место для следующих. Но один из героев нарушает договор. Несмотря на гнев брата-Солнца Король Луна щадит своих детей, которых с тех пор расплодилось так много, что он вынужден сбрасывать некоторых из них на землю; их называют падающими звездами [Kabakova 2010: 17–18]. Данный мотив не известен в Европе, но часто записывался в Африке и Южной Азии (Березкин, Дувакин А 41 «Солнце съедает своих детей»).

Мотив звезд, которые происходят от луны, встречается и у других народов, например, у бретонцев, валлонцев, русских и белорусов [РКЖБН 2004/1: 135; ЛП, № 15; Sébillot 1904: 10].

Во многих сказках Южной Европы солнце и луна вступают в открытый конфликт, причем далеко не всегда он имеет мотивировку. Так, в греческой сказке с острова Наксос Солнце и Луна пошли в рай поесть яблок. Солнце напало на Луну и выбило ей глаз. Драка, впрочем, может иметь продолжение. Месяц дал сдачи и выбил Солнцу один глаз (понтийские греки) [Чёха 2017: 158].

Часто, однако, светила оказываются жертвами несчастной любви или участниками семейного конфликта. При этом солнце выходит победителем из конфликта, а луна – побежденной, что служит этиологическим комментарием к эмпирическим наблюдениям: солнце всегда светит ярко в отличие от луны. Сказки рассказывают, что так было не всегда и луна была подобна солнцу или даже была крупнее его, но зависть и ревность дневного светила привели к необратимым последствиям. В португальской сказке, но мотив широко распространен и в других местах, например в Греции, солнце позавидовало красоте луны и решило изуродовать ее, бросив ей в лицо грязь, а луна не осталась в долгу и запустила в него иголки. Грязь превратилась в лунные пятна, а иголки – в солнечные лучи [Correia 2018, № 3].

Брутальное поведение солнца часто вызвано любовным разочарованием. Дневное светило покорено красотой луны и собирается на ней жениться. Причина несостоявшегося брака может быть различной. Для каталонцев разрыв объясняется кокетливостью возлюбленной. Луна появилась во дворце Солнца, скромно укрытая, как и положено любой невесте, облачным покровом. Но чтобы произвести впечатление на звезды, собравшиеся на торжество, она сбросила с себя вуаль, и ее красота засияла ослепительным блеском. Солнце же, как настоящий мачо, сочтя ее поведение непристойным, кинуло ей в лицо пригоршню золы и отменило церемонию [Valriu 2015, № 3].

На Сицилии луна предстает девушкой, влюбленной в собственную красоту. Но здесь любовь двух светил невозможна, потому что они брат и сестра. Их мать, прознав про их желание пожениться, поступила, как солнце в предыдущих сказках: она изуродовала прекрасное лицо своей дочери или обоих своих детей и разлучила влюбленных. Эта сказка объясняет происхождение лунных пятен или лунного затмения: оно происходит, когда бывшие влюбленные снова видят друг друга [Kabakova 2006, № 2]. У болгар история кровосмесительного брака между молодыми людьми, которые не подозревали о своем родстве, также закончилась материнским проклятьем. В результате с той поры солнце и луна встречаются только один раз в год, во время летнего солнцестояния [Белова, Толстая 2004: 144].

Балканские и балтийские народы сохранили сюжет о несостоявшейся свадьбе солнца, известный с античности и который, согласно Ю. Березкину, попал в Евразию во времена первых миграций из Африки. Солнце собирается жениться на Луне, которая во многих вариантах оказывается его сестрой. На пути нежелательного брака встает Бог, мать или животные. Мотивировка заключается в противозаконной природе этого союза или в страхе, который он вызывает у окружающих. Так, на Балканах яростно восстает против этого брака еж, потому что солнца, рожденные от этого союза, сожгут землю дотла. В результате солнце и луна никогда не встречаются на небе или только раз в году, во время летнего солнцестояния [Ortenzio 2008: 15–18; Березкин 2011; Гура 2014].

Наряду со сказками, где солнцу не удается жениться на луне, в том же ареале известны и такие, где брак все же состоялся. У греков Коринфии ревнивый муж Солнце запирает свою прекрасную жену, чтобы никто не видел ее, и выпускает ее только ночью [Чёха 2017: 162].

В литовской сказке астральная пара распалась. Поначалу светила были счастливы, особенно при рождении их единственной дочери, которую они назвали Землей. Но со временем несовместимость темпераментов вынудила их расстаться (причиной может быть измена месяца (лит., лат.) [Гура 2014: 92]). Как и в современных семьях, вопрос об опеке над детьми вызвал споры, и в итоге они обратились за советом к богу грома Перкунасу. Он присудил им заботиться о дочери по очереди: Солнце будет печься о ней в течение дня, а его бывшая супруга ночью. И когда она исчезает с небесного свода, ее сестры-звезды подменяют ее [Velius 1986, № 1].

Изменчивость ночного светила

Переменчивость луны может получать разные объяснения: взаимоотношения с солнцем, нападение нечистой силы, уничтожение ее Богом или последовательное захоронение людьми.

В немецкой традиции представлены три основных сюжета. Поскольку в немецком языке луна (der Mond) мужского рода, ее представляют молодым мужем, который не обращает внимания на Солнце (die Sonne), свою молодую спутницу жизни. Она же в ярости бросает ему вызов: пусть тот, кто проснется первым, получит право сиять весь день. Нетрудно догадаться, кто выиграл в этом споре. Но супруги не забыли друг друга и вечно стремятся воссоединиться вновь, что и провоцирует солнечные затмения. И так как они не могут долго оставаться вместе, каждый страдает по-своему: красное от пыла и гнева, Солнце проливает кровавые слезы, когда оно исчезает за горизонтом, а Луна сохнет от любви и каждый день уменьшается в размерах, пока не исчезает полностью. Но как только надежда в ней вновь оживает, она снова округляется [Balzamo, Kaiser 2004, № 11]. У литовцев луна убывает в результате того, что солнце, играя с ней в чехарду, при каждом прыжке отламывает от нее кусочек [Vaiskunas 2006: 161].

Переменчивость луны может быть связана и с вмешательством демонических персонажей. У немцев было поверье, что на луне регулярно ездит верхом великан, настолько тяжелый, что после каждой такой поездки она теряет в весе. К тому же он внушает ей такой страх, что она прячется от него, с тем чтобы восстановить свою первоначальную округлость [Balzamo, Kaiser 2004 № 5 А]. В других традициях уменьшение луны истолковывается как попытка поглотить ее. В белорусской сказке луна, созданная Богом, подвергается нападениям черта, который пожирает ее в течение двух недель. Когда она должна полностью исчезнуть, она приближается к солнцу, и его тепло помогает ее вновь округлиться [Сержпутоуск 2000, № 10]. У басков луну грызет солнце-волк, а у румын – сосланный туда цыган [RTP 1905/20: 88; Valriu 2015, № 4].

Но изменение лунного диска может происходить и по воле Бога. В этом случае переменчивость луны предстает как результат божьего наказания за нежелание подчиняться солнцу (новг.), за обман (костр.), за то, что она не выдала черта, который передвинул границу, поделившую землю между ним и Богом (арх.), за нерадивость и опоздания (брест., мин.) [УИМ, № 86, 88–89; НБ, № 214]. Бог рубит или крошит луну, когда она состарится, на мелкие частицы-звезды, которые и разбрасывает по небу (костр., фр., валлон.), причем звезды падают в опару, из которой вновь нарождается месяц (мин.) [РКЖБН 2004/1: 135; Sébillot 1904: 10; ЛП, № 15].

Фазы луны могут получать и иное объяснение. В немецкой сказке луну крадут и перевозят в свое королевство четверо путешественников. Они считают ее своей собственностью, поэтому после смерти каждому из них в гроб кладут четвертинку луны. В результате луна оказывается в царстве мертвых, откуда ее забирает св. Петр и вешает на небесный свод [Гримм 1978, № 175]. Тот же сюжет, но с участием не четырех, а трех персонажей, делящих луну, известен белорусам Подлясья и литовцам [Federowski 1902, № 301; Vaiskunas 2006: 161].

Лунные пятна

Происхождение пятен на луне – наиболее популярный из всех «лунных» сюжетов. В указателе сюжетов он сформулирован как ATU 751E* «Человек на луне», хотя пятна необязательно интерпретируются как антропоморфные образы. Так, в европейском фольклоре изредка появляется образ лунного дерева, хорошо известный в Сибири, Индии и Юго-Восточной Азии [Березкин 2017: 52–55]. На Пелопоннесе (Греция) речь идет о дереве, которое пытается срубить дьявол [Чёха 2009: 183]. У болгар луной стала корова, которая объедала грушевое дерево, принадлежащее Господу Богу. Поэтому на поверхности луны можно увидеть это дерево [Гура 2006: 460]. Французы угадывают в пятнах на луне повесившегося на кусте бузины Иуду Искариота, шведы – Адама и Еву и древо познания [Sébillot 1904: 18–19; Dahnhardt 1907/1: 248]. Как уже упоминалось, пятна могли интерпретироваться как следы нападения на луну дневного светила.

В фольклоре луне часто отводится роль свидетеля проступков и преступлений, она также оказывается местом, куда ссылают преступников. Один из самых известных по всей Европе, за исключением германского ареала, образов – Каин, первый в истории человечества убийца. Бог запечатлел его образ на луне, чтобы напоминать людям о его преступлении. Каин вечно пьет кровь убитого брата (рум.) или ждет, когда она наполнит бадью (гом.) [Brill 2005: 111; НБ, № 1212к]. По словам критян, Каин не получит прощения, пока не наполнит костями своего брата бездонную корзину [Чёха 2009: 185–186]. У русских и белорусов тот же мотив получает эсхатологическое прочтение: Каин пытается сложить вместе части разрубленного тела, но, когда он преуспеет, наступит конец света (терские казаки, ряз., тамб., брест.) [Гура 2004: 152; УИМ, № 90к, 94; Боганева, Авілін 2017: 123]. Или, по другой версии, он делает это, когда луна растет, но когда она идет на убыль, тело снова распадается [УИМ, № 90, 95].

Художник Анна Форлати. Histoires de toutes les couleurs.

Paris: Flies France, 2016

Другой мотив, известный почти везде в Европе, за исключением восточных славян, – воровство. Персонажи воруют разные предметы – хворост, яйца, капусту, горох, телячью голову, лемех плуга, но исход всегда один и тот же: луна поглощает их. Сюжет воровства может развиваться двояко. Герои этих сказок – воры, которые пытаются закрасить или погасить луну, чтобы никто их не видел. Одна пожилая пара в шведской сказке решает замазать ее дегтем, чтобы безнаказанно орудовать по ночам [Balzamo 2011, № 9], в эстонской сказке то же самое предпринимают бесы [Kirby 1895: 159–167]. В Нижней Саксонии вор пытался погасить ее, поливая ее водой, в то время как в Валлонии и Лимбурге, как и на польско-немецком пограничье, грабители пытаются закрыть луну ветками или соломой, а в Болгарии воровка кидает в луну навозную лепешку (болг.) [Wolf 1929: 55–56; Гура 2006: 463; Kabakova 1998, № 20]. Но в результате своих безуспешных попыток они все оказываются на луне.

В другом варианте той же сказки преступники пытаются лгать, призывая луну в качестве свидетеля, как, например, человек, укравший дрова (бретон.) или уголь (катал.). Но ни тому ни другому лжесвидетельство не сходит с рук, и оба опять-таки переносятся на луну [Sébillot 1904: 16–17; Amades 1930: 245–246].

Не только воровство, но и другие проступки подлежат такому же наказанию. Сказки часто рассказывают о нарушителях запретов на работу в воскресенье или в праздничные дни (ATU 779J* «Нарушение шабата»). Так, поляки угадывают в лунных пятнах женщину, прядущую шерсть, взбивающую масло или замешивающую хлеб. Поскольку она занималась этим в воскресенье, она обречена выполнять свою работу до конца света. В Верхней Лужице пятна видят и на луне, и на солнце: на солнце видна женщина с корзиной, в которую она складывала краденые яйца, а на луне – мужчина, разбрасывавший по полю навоз в праздничный день [Гура 2006: 463–464]. Такая же сказка рассказывалась и в Центральной Франции: оба были сосланы на светила за работу на Пасху и Рождество [Kabakova 1998, № 18].

Наказания предусмотрены и за другие проступки. На луну отправлен еврей, не пожелавший помочь младенцу Иисусу нести корзину с яблоками (нем.), крестьянин, отказавший Христу и двенадцати апостолам в приюте (фр.), мужчина за лжесвидетельство (рум.), девушка, не сдержавшая обещание, данное матери, и протанцевавшая всю ночь (валлон.) [Dahnhardt 1907/1: 78; Sébillot 1904: 14, 18; Brill 2005: 109]. Другим последствием неправильного поведения оказывается удаление неба (или только луны) от земли. Сказки часто начинаются с того, что в начале времен небо было расположено близко к земле, настолько близко, что можно было до него дотронуться. Рассказанная история и призвана объяснить, почему небо удалилось от земли. Однажды, как рассказывают болгарские сказки, женщина воспользовалась луной как тряпкой или подтерла ею зад ребенку, чем привела ее в гнев. Или же девушка, клюя носом во время вязания, разозлилась на луну, которая мешала ей спать, и бросила в нее навозом, который навсегда оставил на ней пятна. Или же девушка высоченного роста задела луну головой. В результате Бог рассердился и поднял луну на небо вместе со всеми звездами [Гура 2006: 461].

Художник Сюзанн Страссманн. Contes et légendes de Russie.

Paris: Flies France, 2005

В большинстве случаев темы и образы, связанные с мифологией луны, попадают в орбиту «народной Библии» и используются как назидательные примеры. По верованиям валлонцев, луна была специально создана Богом, чтобы сослать туда некоего крестьянина, который упорно не ходил на воскресную службу, а предпочитал собирать хворост. Точно так же в Стране Басков матери объясняли детям, что Бог превратил в луну человека, заделывавшего хворостом дыру в заборе [Sébillot 1904: 12].

В том же сюжете кражи луна прислушивается к обращенной к ней просьбе: старуха умоляет луну избавить ее от воров, орудующих у нее в огороде, что та и делает без промедления (итал.) [Kabakova 2006, № 4].

Некоторые образы, как, например, лунной водоноши, спорадически встречающейся в европейском фольклоре, получают противоречивую, но почти всегда морализаторскую интерпретацию. В Македонии луна жалеет бедную сироту, которую мачеха посылает отмыть добела черную шерсть, и забирает ее с двумя ведрами к себе [Ценев 2004: 47]. Но она не только спасает, но и наказывает за непочтение. Так, она забирает к себе двух детей с ведрами, которые ругали ее за слабый свет (швед.) [Balzamo 2011, № 10]. Или же на луне оказывается влюбленная пара, проклятая матерью девушки, когда та заявила о своем решении уйти из дома (болг.) [Гура 2006: 462].

Также в духе «народной Библии» луна может, подобно другим персонажам (см. «“Лишние люди”: европейские сказки о происхождении народов»), оказаться в ситуации испытания. Ирландцы просят луну, солнце и ветер решить, кто, Иисус или дьявол, достоин занять небесный трон. Роль мудрого судьи оказалась луне не по плечу. Ее дипломатичный ответ – оба должны занимать трон по очереди – не делает ей чести, и в наказание она утрачивает половину своего блеска [Muller 2006, № 4].

Христианское прочтение лунной тематики, крайне популярной и сегодня, дает начало бесконечному варьированию интерпретаций, особенно в случае, когда мифологический текст сжимается до краткой формулы, а иногда только до указания имени персонажей. Покажу это на примере восточных славян. Наиболее продуктивная модель – это два персонажа. Как было сказано, такими персонажами обычно называются Каин и Авель, но наряду с этой парой могут указываться и другие: Адам и Ева (волог., черниг., гродн.), Исаак и Иаков (закарп.), святые Петр и Павел (гом., мин., брест.), мученики Озарий и Ананий (киев.), архангелы Михаил и Гавриил, которые «правят» солнцем и луной (рус.), Бог и Богоматерь (брест.), цари Петр и Иван Грозный (арх.) и даже Маркс и Энгельс (брян.) [НБ, № 1234–1244; Авілін 2015: 200; Боганева, Авілін 2017: 135–136; Гура 2006: 466; АЛФ]. В пятнах могут угадывать двух кузнецов, кующих звезды (тул., гом.), инородцев жида и цыгана (волог.), а также персонажей духовных стихов Правду и Кривду (витеб.) [Гура 2006: 462; Березович 2008: 330].

Точно так же варьированию подлежат мотивировки запечатленного на лунной поверхности преступления. В связи с первым братоубийцей, наряду с библейским обоснованием (отвергнутая жертва Каина), упоминается ссора из-за неподеленного хлеба, зерна, земли (витеб., гродн.), из-за желания Каина обмануть слепого отца, которому противится Авель (казаки Причерноморья), а также то обстоятельство, что Авель поставил в известность своего отца о других неблаговидных поступках брата: Каин съел суп, предназначавшийся Авелю, или, одурманенный водкой, обесчестил сестру (киев.) [НБ, № 1228к; Чубинский 1872: 147; Зеленин 1915: 622]. При этом мотив первого убийства может контаминироваться с историей крестьянина, случайно заколовшего вилами брата (киев., черниг.), братьев, не поделивших девушку (витеб.) или жену (брест.) [БНБ № 35А; Авшин 2015: 277, карта 25].

Таким образом, в большинстве этиологических сюжетов луна предстает бдительным оком, который внимательно изучает земную жизнь и стремится к победе справедливости, а в других – капризным и уязвимым созданием, наказанным за свои вполне человеческие слабости.