Текст книги "Послевкусие"

Жерар проснулся, будто его включили. Он знал, где он, и знал, что не один. Слышал шаги вокруг себя. Его разглядывали. Парень, не открывая глаз, продолжал лежать, притворяясь спящим. Хорошо, что он накрылся простынею. Плохо, что не с головой, тогда была бы возможность подсмотреть. Можно чуть-чуть приоткрыть веки. Ну-ка, попробую… Ему думалось, что сестра будет намного старше, чем этот подросток в пуховых носках. Девочка. Вон и грудь имеется, правда, маленькая, но она и сама маленькая ещё. Может быть, сестёр две? Точно две! Маша выходит из ванной и грозит пальцем девочке. Та обиженно уходит на кухню. Странная внешность. Может, даун? Нет! У них лица не такие. Надо вставать. Жерар прокрутил в голове несколько отработанных фраз, которые ему хотелось произнести во время знакомства с сестрой. Вчера выстроенные мысли казались вполне нормальными и правильными. Сейчас нет.

– Привет. Я проснулся.

Голос Жерара заставил девочек обернуться. Младшая так и не перестала жевать, и скулы её заработали ещё быстрее. Она торопилась прожевать и ответить на приветствие, да подавилась. Вместо того чтобы брату и сестре поздороваться, им пришлось заниматься странным подростком в пуховых носках, который стал синеть прямо на глазах. Пришлось Жерару несколько раз довольно жёстко стукнуть подростка по спине, а затем отнести в ванную, чтобы умыть, потому как была девочка вся в слезах.

– Обошлось, – с облегчением сказал Жерар и, присев подле девочки, подтянул носочки на её ногах. Маша засмеялась.

– Тебе бы так, – огрызнулся подросток и чмокнул куда-то меж бровей Жерара, так как лицо его было прямо перед ней. – Спасибо. Ты меня спас. – Её ручки погладили волосы парня на плечах.

– Это не совсем так.

– Мне лучше знать, а мы тебя ждали.

– Это приятно.

Молодёжь стала знакомиться. Потом умываться по очереди. Потом пить чай со вчерашним пирогом. Всем было легко общаться, совсем не так, как вчера в аэропорту было трудно общаться взрослым. Хельга принесла диванную подушку и забралась с нею на стул. Жерар проследил за этим. Он больше общался с сестрой, потому как она постоянно о чём-то его спрашивала, но глаза его как магнитом притягивала к себе девочка Хельга. С ней снова стали происходить странности. То она начала съезжать с подушки, и Жерару пришлось встать и поправлять её. То она уронила чайную ложку, и Жерар поднял её, вымыл под краном и принёс назад. То чай слишком горячий и его невозможно пить. В этом случае Жерар предложил добавить в него молоко из холодильника, полезно и чай станет не таким горячим. Хельга всё время старалась переключить внимание брата с сестры на себя. Глаз не сводила с иностранного гостя и всё время жевала, быстро и тщательно.

– Что с тобой? Ты как хорёк изголодавшийся! – рассердилась на неё Маша. Жерар в это время вышел из кухни, чтобы поговорить по телефону с матерью.

– Твой брат красив как бог. Подобного ему я никого не встречала. Меня трясёт всю, будто я экзамены ему сдаю. Что делать, Маш, а? – Было ощущение, что она клацает зубами о край чашки.

– Сводный брат, не кровный.

– Так ты за него можешь и замуж выйти! – удивилась открытию Хельга.

Она вскарабкалась на подушку, с которой все время сползала оттого, что постоянно двигалась. Потянулась за яблоком – надо же себя чем-то занять, когда «бог» вернётся. Она наклонила тарелку с фруктами к себе. В это время в дверном проёме появился «бог», Хельга так и застыла, держа руку на краю тарелки, с которой скатывались по одному все фрукты на стол, а потом к ногам «бога». «Бог» не гневается. Он подбирает фрукты, моет и складывает на место. Потом обходит стол, поднимает с пола носок, который свалился с ноги Хельги, и как ни в чём не бывало водворяет его на место. Замечает, что ножка очень холодная.

– У неё и руки холодные круглый год. И кончик носа, – соглашается с ним Маша.

Жерар берёт в руки яблоко, садится рядом с Хельгой и начинает его чистить.

– Яблоко хочешь?

Девочка хлопнула выпуклыми глазами и кивнула головой. Маленький человек наконец-то почувствовал себя маленьким.

– Порезать?

Глаза хлопнули, голова кивнула.

Брат рассказывал сестре подробности своей жизни с отцом во Франции. Изучал он земледелие, виноделие и журналистику. Зная русский язык, имеет стабильно оплачиваемые приглашения в качестве переводчика на разные мероприятия и праздники города. Отсюда много друзей и связей. Жил в провинции Шампань, в доме отца, есть комната в Париже. Он не женат, но в планы это входит. Жерар отрезал дольку яблока, и она тут же была выхвачена рукой Хельги.

– Не надо спешить. Подавишься.

Плечо молодого человека касалось головы девушки, или это она старательно дотрагивалась до парня. Он был таким тёплым, таким сильным, таким красивым! Таким, таким, таким…

– Отец женат на хорошей, трудолюбивой женщине. У меня есть и брат и сестра. Искать работу им не надо, она всегда есть в нашем доме и на нашей земле.

У его плеча завозились. Жерар посмотрел в выпуклые глаза, вспомнил свои обязанности. Отрезал дольку яблока и отдал девушке. Вдруг отобрал, вырезал сердцевину и снова отдал.

– Рад быть в гостях. Буду рад приезду сестры.

У его плеча вновь завозилась Хельга, с обиженным лицом протянула яблочную дольку, в которой Жерар не заметил семечку. Жерар поспешил исправиться и положил дольку яблока прямо в рот девочки. Еле успел отдёрнуть руку – так активно работали её челюсти. Глаза Хельги сердились.

– Рад буду видеть и Хельгу в доме моего отца.

Жерар смотрел на странного человечка у своего плеча и чувствовал, что это не просто слова вежливости. В ответ странная девочка радостно заболтала ногами под столом. Парень заглянул под стол. На одной ноге Хельги вновь не было носка. Совершенно спокойно молодой человек поднял носок и снова надел его на ножку девушки. В знак благодарности его ласково боднули большой головой в плечо. Жерар не заметил, как плотнее придвинулся к Хельге.

«Мне это кажется или… Парень воспитан и вежлив. Мне это кажется», – решила Маша, разглядывая сидящего напротив сводного брата и подругу.

Брат встал и вышел. Через минуту вернулся.

– Купил и маме и тебе серьги. Маме подарил ночью. Сестре дарю утром. Помни обо мне.

Серьги были точно такими же, как и для мамы. Только камень белый, а у мамы цвета табака – что-то между коричневым и зелёным.

– Жерар, это так красиво и так дорого, наверно! – Маша не рассчитывала получить дорогой подарок и растерялась.

– Это непременно золото. Память сестре.

Он наблюдал, как сестра любовалась подарком, как сняла свои маленькие серёжки и убежала в ванную комнату с подарком. Там нет никого и много света. Жерар посмотрел на Хельгу, опасаясь, что она обиделась. Может, пообещать купить что-то?

– Красивее тебя на земле нет человека, – сказала Хельга.

Сказала и сама задумалась, не сводя глаз с Жерара. Тот стоял у стола и мысленно переводил её слова, а когда перевёл, понял, что сказать такие слова, с такой достоверностью, мог только поистине красивый человек. Это не прозвучало как комплимент, нет! Это прозвучало как долгожданное открытие чего-то очень светлого, почти божественного. Жерар нравился женщинам и платил им той же разменной монетой. Франция – самая раскрепощённая во всех любовных проявлениях страна. Новым для него было то, что в данный момент никто ни с кем не заигрывал.

– Спасибо.

– И тебе спасибо.

Странное лицо подростка было сосредоточенно-спокойным. Такой взгляд Жерар наблюдал у бабушки. Мудрый взгляд.

– Мы купим тебе подарок, какой ты захочешь.

Жерар присел возле неё. Посмотрел на ручки, на крохотные пальчики. Осторожно подёргал за мочку уха, как бы давая понять, что именно купит для неё. Она погладила его волосы. Но как она это сделала! Как гладит счастливый ребёнок отца, как гладит счастливая мать сыночка. Умиротворённо и нежно. Хельга любовалась им…

– Лилипутам не идут дорогие украшения. У нас детская внешность.

Жерар не понял смысла сказанного.

– Кто ты? Откуда? Где твой дом?

– Я лилипут. Мама лилипут. Бабушка и дедушка лилипуты из цирка. И их родители тоже. Я всем говорю об этом сразу, чтобы меня долго не разглядывали. Маша со мной дружит не как с лилипутом.

Жерар смотрел на необыкновенного человечка и наполнялся нежностью. И далеко не жалостью. Он вспомнил значение слова «лилипут».

– Мы купим тебе тапочки, маленькие тапочки.

– В детском отделе, – подсказала Хельга.

Маша остолбенела в дверях и от увиденной сцены перестала чувствовать в ушах новые серьги. Пришлось подождать немножко, пока её заметили.

– Красиво очень, – сказал Жерар, имея в виду новые серьги на сестре. – Я предлагаю обняться.

Они обнялись.

– Как хорошо, что вы есть у меня, – сказала Хельга, смотря, как обнимаются брат и сестра.

– А ты у нас, – сказала Маша.

– Нас ждут. Скоро приедет папа. Надо одеваться.

Хельга ускакала в спальню. Маша убрала со стола и пришла к ней.

– Ты заигрываешь с ним? – обратилась Маша к подруге.

Хельга разглядывала своё отражение в зеркале.

– Заигрывать – это как бумажный бантик на ниточке. Помахал им перед носом котёнка, он и порвался весь. Нет, это совсем не то. Тут как обухом по голове, и я увидела себя со стороны. Мне не надо его приручать, быть служкой во всём и всегда, лишь бы он оценил мою заботу и остался со мной. Он делает это за меня. И, видно, бабушки ошибаются порой и говорят не дело совсем. Любовь и лилипутам нужна. Мать за ней и ушла, наверное.

Сердилась Маша, сердито произнесла свою тираду и Хельга.

– Не смей надевать дурацкие полосатые гольфы, – выпалила в сердцах Маша и получила рассудительный ответ.

– Я без них, как червяк в юбочке. В гольфах, пусть по-детски, зато не безобразно выгляжу. Ты сама посмотри…

Хельга доверчиво сняла гольфы и приподняла край юбки в складочку.

– Мне прямую юбку нельзя носить. Полное уродство!

Маша была сражена.

– Я стерва. Прости меня. Что на меня нашло?

– Всё нормально, иначе ты не была бы женщиной. Жерар мне тапочки собирается купить. Придётся отказаться. – Хельга счастлива незнамо почему, потому и шутила.

– Всё равно он уедет…

– Да, он уедет, а тапочки пусть останутся.

– Пусть.

Подруги обнялись и замерли, изучая собственные мысли. Голос Жерара вывел их из оцепенения.

– Уже идём. Как я выгляжу? – Маша спросила и ужаснулась тому, что Хельга никогда об этом не спрашивает.

– Ты, Маша, всегда красивая, даже голая.

– Может, мне дома остаться?

– Хватит умничать! Пошли.

Подруги вышли к Жерару. Высокая, стройная сестра его и странная мудрая девочка. Разные такие.

– Красивые подруги у меня сегодня, – сказал Жерар. И он нисколько не врал и не приукрашивал.

Маша взяла Хельгу за руку и повела к выходу. Когда дверь закрыли на ключ, эстафету перенял Жерар. Теперь он повёл за руку Хельгу по ступеням. Во дворе возле машины стоял Борис Николаевич и приветливо махал рукой. Подруга дочери уже не казалась ему странным существом. Нормальный человек, только маленький.

– Как мама чувствует себя?

– Спасибо, Жерар. Хорошо. Вы родные люди, но в данный момент чужие. Ей тяжело, вину за собой чувствует. И тебе, думаю, не очень легко.

– Понимаю. Хочу цветы купить. Это можно?

В цветочном магазине было холодно. Жерару всё интересно. Он красив, вежлив, его произношение выдаёт в нём иностранца. На него обращают внимание. Он выбирает для мамы бордовые розы, для сестры белые лилии. В каждом букете одиннадцать цветов. Ни фольга, ни целлофан ему не нравятся. Ленты для оформления букета жёсткие и все ядовитых оттенков. Ну всё иностранцу не нравится!

– Бант. Воздушный бант. Можно плетёный плоский лоток с ручкой… Я не посещаю сегодня кладбище. Это подарок маме, сестре и подруге. – Он оборачивается к Борису Николаевичу. – Хельга маленькая. Розы почти с её рост. Что купить?

Оба смотрят на герберы. Они напоминают Хельгу. Цветы головастые, лобастые, с выпуклой серединкой и без листьев на стебле.

– Нет, их не надо, – растерялся Борис Николаевич.

– Да… – согласился Жерар, блуждая взглядом по прилавкам. – Вот это, пожалуй.

Он показывает на маленький букет. Весь в кружевах и атласных ленточках.

– Это свадебный букет для невесты. За ним должны приехать и забрать. Он дорогой.

– Продайте его мне. Я настаиваю. – Жерар расстроился.

– Вы сделаете ещё один и продадите два букета, – посоветовал Борис Николаевич.

– Могу не успеть.

– Так продавайте быстрее, не тяните время и делайте второй, – стояли на своём мужчины.

– Ну, хорошо! – Продавец назвала сумму.

Жерар поднял глаза к потолку, мысленно перевёл на евро и выложил на прилавок цветные денежные знаки. Девушка-продавец ещё больше растерялась. Борис Николаевич достал бумажник и расплатился. Евро вручил обратно сопротивляющемуся Жерару.

– Потом, потом сочтёмся. Продавцу надо работать. Делать свадебный букет.

С охапками цветов мужчины вышли на улицу.

– Первые цветы первый раз для сестры.

Жерар открыл заднюю дверцу машины и положил белые лилии на колени Маши.

– Спасибо, братец. Ты меня балуешь.

– Как-как?

– Братец. Это уменьшительное от слова «брат». Ты же мне сводным братом приходишься.

– Уменьшительное… Как это? Не надо меня уменьшать. Я старше тебя.

Все засмеялись.

Маленький букет для Хельги прятался за большой охапкой роз. Жерар с цветами обошёл машину и сел на переднее сиденье. Машина тронулась.

– А это для маленькой Хельги. – Жерар обернулся к девушкам и протянул свадебный букетик лилипуту.

Борис Николаевич бросал взгляды в зеркало заднего вида, чтобы быть в курсе событий.

– У меня тоже цветы! – воскликнула Хельга так громко, будто Маша была где-то в другой комнате.

Все прониклись ее восторгом и радостью. Уж как она только ни вертела букет перед глазами! Обнюхала каждый бутончик. Вывернула на свой лад кружево, перевязала по-своему ленточки. Положила его между собой и Машей на сиденье. Через мгновение выхватила его оттуда, так как лилии касались других цветов. Стряхнула только ей видимую пыльцу от лилий и уложила букетик на свои колени. Подняла глаза и увидела, что Маша и Жерар наблюдают за ней и Борис Николаевич смотрит в зеркало заднего вида.

– Что? – замерла девушка. – Ой! Спасибо! Спасибо!

Она встала и обняла Жерара ручками вместе с подголовником. Было видно, что такой реакции Жерар не ожидал. Он напрягся и ждал, когда его отпустят. Похлопал руки Хельги у себя под подбородком, и только тогда его отпустили.

Они приехали. В дверях ждала Татьяна с собачкой на руках. Борис Николаевич сразу же забрал её, пока сын вручал цветы матери. Большое количество незнакомых людей привело собачку в бешенство. Она тряслась вся и тявкала. У Маши зазвонил телефон, и она закрылась в ванной комнате. Борис Николаевич опустил собачку на пол, спешно ставил что-то разогреваться на газовую плиту, исполняя приказ хозяйки.

Хельга осталась одна в коридоре. Собачка подле её ног вся извелась в бессмысленном лае.

– Можешь не драть горло. Казаться хозяином у тебя никогда не получится. Ты лилипут. Будешь всегда под ногами путаться, и смотреть на тебя будут свысока всегда. Ты маленький. Сейчас ты, как и я, никому не нужен. Как тебе тут живётся?

Собачка заткнулась. Только тряслась всем телом. Глаза мокрые, будто она плачет. Девочка присела возле неё на корточки и увидела в атласных пуговицах чёрного цвета своё отражение. Собачка повела носом в сторону букета.

– Можешь понюхать, – благосклонно предложила Хельга. – Вот видишь, совсем не страшно. Хочешь, открою тайну? Мы с тобой похожи.

Собака моргнула.

– Я вижу, ты согласна со мной. Давай дружить! Иди ко мне.

Собака оказалась на руках девочки.

Жерар с матерью стояли и слушали.

– Хельга, проходите в комнату. Как вам спалось на новом месте? – спросила Татьяна.

– Хорошо спала. И приснился жених невесте! – ответила за подругу Маша, вышедшая из ванной.

Пришло время садиться за стол. Татьяна расстаралась и наготовила много чего. Борщ, котлеты, холодец, вареники с картошкой и вишней и компот из свежих яблок. Селёдка под шубой произвёла большое впечатление на Жерара своими размерами. Борис Николаевич принёс диванную подушку. Жерар взял её у него из рук, словно зная, для чего она. Приподнял Хельгу и посадил на подушку. Собака ютилась на коленях Хельги, стараясь удержаться, – уж очень маленькой была девочка.

Обед прошёл замечательно. Жерар не выпускал из поля зрения свою подопечную. Ей было достаточно на чём-то задержать взгляд, и тут же это оказывалось в её тарелке. Ей позволялось кормить собаку с рук, запивать борщ холодной водой и есть зелёный лук вприкуску. Жерар поддержал ее в этом.

Татьяна заметила серьги в ушах Маши. Это заметил и Борис Николаевич и вопросительно посмотрел на дочь.

– Да, папа! Это подарок Жерара.

– Купил одну модель серёг для матери и дочери, – пояснил Жерар.

– Мне Татьяна Владимировна не мама.

– Как не мама? Мам… – Жерар повернулся к матери.

Все замолчали. Маша стала снимать серьги. Жерар жестом запретил ей это делать.

– Маша – дочь Бориса Николаевича, вместе живём мы совсем недавно.

– Моя дочь, твоя родная сестра, сейчас не со мной. Она в другом месте. – Татьяна вздохнула.

– Утром проснулся, увидел двух девушек и подумал, что у меня две сестры. Так есть. Две сестры. Купим третью пару серёг. Что расстроило тебя, мама? Далеко то место?

– Твоя сестра жила неправильной жизнью. По решению суда она отбывает срок в женской колонии.

Никто за столом не проронил ни слова, все ждали подробностей.

– Маме твоей на сегодня хватит воспоминаний, тем более что они грустные. Кто хочет кофе, а кто чай? – засуетился вокруг стола Борис Николаевич. Все выбрали чай.

Хельга подошла к столу. Вплотную к ней подошла собачка. Жерар встал, подхватил её под мышки и усадил на стул с подушкой рядом с собой. Внимательно оглядел её, ровно ли сидит. Девушка благодарно потерлась о его плечо головой. Собачка вскочила к ней на колени.

«Мой сын слишком ласков с этой девочкой. И Джеки тоже…» – подумала Татьяна и прошлась взглядом по лилипуту. Та сделала вид, будто разглядывает рисунок на бумажной салфетке.

– У вашего сына красивое имя, – сказала просто так, лишь бы сказать.

– Мама – поклонница Жерара Депардье, я поклонник Эдит Джованни Гассион. Певица Эдит Пиаф. – Жерар ласково посмотрел на соседку у плеча. – Ты на неё похожа.

Хельга хлопнула большими, слегка выпуклыми глазами.

– Эдит мало жила, но много чудила. Ей многое простится, ибо она много любила. Такие слова о ней я нашёл в книге Марселя Блистена «До свидания, Эдит!» и запомнил. У меня большая коллекция её снимков.

Татьяну кольнуло в сердце предчувствие.

«Неужели я могу быть на кого-то похожа, кроме как на лилипута?» – удивлялась Хельга, слушая рассказчика. У неё так же кольнуло сердце. Только тут напроказничала стрела амура.

Жерар посмотрел под стол, пощупал холодную ножку Хельги.

– Мама! Одолжи нам свои носки. У тебя ведь есть носки? У кого-то лапки холодные, как у гуся. Не забудь, нам надо купить тебе тапочки. Хочешь пушистые?

Глаза хлопнули в ответ. Голова кивнула.

Мать растерянно встала и ушла в комнату. Покопалась в шкафу своего мужчины. Новых носок не нашла. Пришлось нести стираные. Сын забрал их и надел на ножки лилипута сам.

– Хорошо?

Глаза хлопнули. Голова кивнула. Хельга немела, когда за ней ухаживал Жерар. Онемение это было приятным.

Глава шестая

Молодёжи всегда тесно и душно в компании со взрослыми. После просмотра фотографий, привезённых Жераром, не стало тем для разговора.

– Хочу исполнить своё обещание и купить Хельге тапочки. – Жерар потрепал волосы на голове Хельги.

– Обойдётся! Татьяна, у вас в квартире наверняка что-нибудь есть такое? Если нет, в носках походит.

– Обойдусь… – как эхо отозвалась Хельга.

– Дочь, ты не должна указывать гостю, что ему делать, а что нет. Потом это хорошая возможность показать Жерару город. Кстати, Хельга тоже гость. Я отвезу вас в торговый центр. По этакой жаре много по городу не походишь. Асфальт плавится.

Татьяну решение Бориса обрадовало. Наступит передышка в общении с сыном. Она благодарно поцеловала своего мужчину в щёку.

Вздыхая, плача и тоскуя все эти годы по маленькому мальчику, оставшемуся без мамы в чужой стране, Татьяна совсем не задумывалась, что страна эта – ему родина, люди, живущие рядом с ним, родные люди. А женщина, живущая далеко в России, с каждым годом всё больше становилась таинственной незнакомкой по имени «мама». Мечтая о встрече с сыном, мать несла в себе невероятную любовь, тоску по ребёнку, а не взрослому мужчине, хладнокровно окликнувшему мать в зале аэропорта.

Борис Николаевич повёз гостей в торговый центр.

Видимо, женщина задремала, потому как разбудил её звук открываемой двери. Вернулся Борис Николаевич.

– Ну, как ты?

– Как больная, поверишь? Всё тело болит, будто картошку копала. Всё не то, всё не так! Я не то себе представляла.

– Догадываюсь.

– Вот ты целуешь свою дочь, обнимаешь. А я не то чтобы не могу, я не хочу этого делать. И ему это не надо, может, даже неприятно.

– Красивый у тебя сын, моя дорогая.

– Правда? Ты так считаешь? Мне тоже понравился. Он неприлично много уделяет внимания лилипуту. – У женщины прорезались звонкие нотки в голосе.

– Тише, моя дорогая. Это нормально. Я и сам ловлю себя на том, что лилипут меня беспокоит. Не такая она, как все. Слабая или маленькая… Не знаю. Но человек она хороший.

– Ты думаешь? У него нет глаз?

– Ну, даже если и так, дело-то молодое.

– Ты считаешь, что такое можно допустить?!

– Такое что?

– Чтобы мой сын интересовался лилипутом.

– Да бог с тобой! Я имел в виду флирт, что там ещё бывает, не такое обязательное.

– Он француз. Только это они и умеют делать. Я не хочу этого!

– Кто же нас будет спрашивать…

– Я не допущу этого!

Оказавшись в торговом центре, молодёжь почувствовала себя свободно. Маша, как и подобает женщине, окрылённая новым и дорогим украшением, шла впереди всех. Может, путь показывала, а может, себя. Спина прямая, поступь лёгкая, взгляд играет и искрится. Жерар добросовестно искал тапки для маленькой девочки. И они нашлись. Этакие носки из искусственного меха, с нашитой подошвой и резинкой вокруг ножки. Ничего, что немного большие, резинка не даст им сваливаться с ног.

– У вас красивые женщины, нарядные. Сегодня особый день? Праздник? – спросил он у Маши.

– У меня праздник. Ко мне приехал брат из Франции. У женщин праздник от того, что они видят красоту моего брата, – сказала Маша.

Жерар мысленно выстраивал сказанные сестрой слова в доступном для своего понимания порядке.

– Моя красота праздничная? Я слишком ярко одет?

– Ты не так понял, забудь! – Маша демонстративно поцеловала Жерара в щёку и взяла его за руку.

Маша передвигала вешалки с одеждой, радостно ощущая приятную тяжесть новых серег, изредка поглядывала в сторону Хельги. Та присела на диванчик, пакет с тапочками лежал на полу. Жерар бродил по отделу, что-то брал в руки, затем подозвал продавца, и они углубились в лабиринты стоек с одеждой.

Маша примерила сарафан длиной до пола. Взяла несколько, на бретелях, с закрытой спинкой и с широкой резинкой по талии. Вертелась в примерочной долго. Несколько раз выглядывала из примерочной кабины, чтобы показать себя Хельге, но её на диванчике не оказалось. Слегка взлохмаченная и вспотевшая, Маша вышла из примерочной кабины в торговый зал. Жерар был здесь, Хельги не было видно.

– А где Хельга?

Жерар жестом пригласил посмотреть Машу на подругу, стоящую рядом с продавцом.

Это была совсем другая Хельга. Она стала выше, стройнее. Появились пропорции тела. Девушка стояла в босоножках на высокой танкетке коричневого цвета. Верх босоножек цвета сливок. Шоколадного цвета брючки свободного кроя, отстроченные толстой бронзовой ниткой, слегка ложились ей на ступни. То ли блуза, то ли туника сливочного цвета, с бронзовыми шариками вместо пуговиц, была на ней. В этой одежде Хельга не выглядела странной, и тем более лилипутом.

– Кажется, получилось всё наилучшим образом. Редкий размер ноги, – произнёс продавец.

– Какой? – машинально спросила Маша.

– Тридцать третий в бразильском исполнении.

– Я доволен, – изрек Жерар. – Теперь сумочка. Принесите сумочку из коричневой замши или что-то ещё, на ваше усмотрение. Пожалуй, сюда подойдёт шёлковый шарф в полоску.

Продавец принес небольшую квадратную сумочку из лака цвета слоновой кости, вложил в руку Хельги, воздушную ткань шарфа жестом фокусника положил на плечи. Комплект одежды выглядел восхитительно, Хельга в нём тоже.

– Маша, как ты находишь свою подругу? – Жерар обнял сестру.

– Потрясена. Модный приговор, да и только! Да посмотри ты на себя сама! Стоишь как вкопанная! – Маша повернула Хельгу к зеркалу лицом.

– Я себя видела, только без сумочки и шарфика, – прошелестела та.

– Так посмотри с сумочкой. Ты прелесть!

– У меня нет денег на всё это, – прошептала Хельга.

– А то я не знаю. – Маша обернулась к Жерару, но тот уже расплачивался у кассы.

– Он волшебник! Я красивая, Маша!

– Я восхищён мастер-классом, который вы только что показали всем нам, – продавец сделал жест в сторону своих коллег, которые наблюдали за происходящим. Те зааплодировали.

– На ней всё было не так. Ты понимаешь меня, Маша?

Они подождали, разглядывая милые па лилипута у зеркала.

– Понимаю. Я подумала, ты влюбился.

– Да, я влюбился. – Лицо Жерара было спокойным и счастливым.

– У неё парень в Москве.

– Меня тоже ждёт женщина в Париже. – Жерар, как и Маша, не отрываясь смотрел на Хельгу.

– Значит, ты не любишь эту женщину.

– Значит, не люблю. Хельга – магнит. Не узнаю себя. Я праздник. Праздник нельзя отменить. – Жерар повернулся навстречу поистине новому человеку.

Хельга держала сумочку в руках. Жерар взял из её рук сумочку и надел на девушку так, как раньше кондукторы носили сумки с билетами и деньгами, через плечо и грудь.

– Так удобнее, правда?

Девушка прислонилась к парню головой чуть выше живота и застыла. Спрятала лицо, по которому бежали слёзы.

– Может, и на голове ей что-нибудь придумаем? – предложила Маша.

– Придумаем, – тихо согласился Жерар.

Девушка-лилипут не шла рядом с друзьями, а ощупывала под собой пол. Пол казался выше, чем на самом деле. Хельга никогда раньше не носила обувь на каблучках или платформе. Она вспотела от напряжения, правую ногу натирала босоножка.

– Теперь отдыхать! Это что? Японский ресторанчик? Замечательно! Заходим, дамы. – Жерар пропустил девушек вперёд.

Хельга повеселела. Щёки её алели. Рот расплывался до ушей. Она чопорно восседала за столом и репетировала деревянными палочками, пока не принесли еду. Стоило Жерару отвлечься, она тут же пристала к Маше с вопросом о деньгах.

– Я уверена, это подарок.

– Но он не говорил этого, значит, я должна что-то говорить.

– Не думаю.

– А я думаю.

– А ты не думай.

Видимо, Жерар что-то уловил из разговора подруг. Он отобрал у Хельги палочки, взял её ручки в свои. Пристально посмотрел в глаза, стараясь сосредоточить её внимание на себе, она отводила глаза в сторону.

– Не мог оставить тебя без подарка. Я привёз их всем, кроме тебя. Не надо думать о затратах. Мужчина исполняет свои желания.

Им принесли большую ладью с роллами-ассорти. Пока несли обычную вилку для Хельги, она успела съесть несколько роллов руками.

Внимание Маши вдруг приковывает девушка с распущенными, небывалой красоты волосами, словно сошедшая с обложки журнала. Вся в белом, девушка шла в проходе между столиками, как по узкому подиуму, не обращая внимания на восхищённые взгляды.

– Здравствуй, Маша! – как-то грустно и застенчиво произнёс парень, идущий с ней рядом.

– Привет, Сергей!

– Мы тут… – замялся парень.

– Мы тоже от жары спрятались. Это мой брат. Он вчера из Франции прилетел, где живёт постоянно. А это моя московская подруга. Приехала погостить ко мне, пока в Москве не очистится воздух. Твоя девушка?

Маша явно решила немного подтрунить над молодым человеком.

– Мы на днях познакомились. Решили быть вместе.

– Все мы немного знакомы. Так романтично!

Жерар встал и пожал руку Сергею. Для девушки отодвинул стул. Она продолжала стоять, он взял её за локоток и подвёл к стулу. Усадил напротив Хельги.

– Будем вместе, – предложил Жерар. Ему хотелось общения с новыми людьми.

– Давайте… – вяло согласился Сергей, потому как Белоснежка уже сидела за столом и явно любовалась иностранцем.

Хельгу сочли за подростка. Белоснежку не насторожило смущение Сергея. Она всецело погрузилась в разглядывание иностранца. Подумать только, француз. Галантен. Красив. Мужчина её мечты! Сейчас она отдышится, соберётся с мыслями и постарается ему понравиться. Подросток напротив не сводит с неё глаз. Что-то с косметикой? Белоснежка запускает руку в сумку. Да где же зеркальце?! Лучше сходить женский туалет. Она встаёт. Встаёт и Жерар, чтобы отодвинуть для прохода стул.

– Я на минутку, – говорит Белоснежка, поворачивается и делает шаг в сторону. Наверняка француз на неё сейчас смотрит. Необходимо свести лопатки. Поднять руки и встряхнуть волосы, тогда они будут блистать во всей своей красе. Когда поднимаешь руки, талия обрисовывается, грудь приподнимается. А если сделать так, чтобы сумка ненароком сползла с плеча и… Сумка мягко ложится на плиточный пол к ногам девушки. Как бы удивившись этому, Белоснежка смотрит вниз. И вот мужчина её мечты у её ног. Сумка поднята и передана ей.

– Простите. Со мной это часто бывает. Спасибо вам.

– Вас проводить?

Трудно представить себя со своей мечтой у двери женского туалета.

– Не надо. Я скоро вернусь.

Всё то, о чём мысленно рассуждала Белоснежка, почувствовала сердцем девочка-подросток. Праздничное настроение Хельги улетучилось. Зато прорезался зверский аппетит. Она никогда не была в японском ресторане, и вообще в ресторанах не была. Роллы! Суши! В животе урчащая лёгкость и злость. Так бы кинула квадратной тарелкой вслед красавице.

Маша переговаривалась с Сергеем. К ним вернулось прежнее чувство дружеского участия в жизни каждого. Сейчас есть возможность взять и изменить сложившуюся ситуацию, только занято сердце у Маши московским Сергеем.

– Странная девочка. – Белоснежка уселась рядом с Жераром.

Жерар словно проснулся, повернул лицо в сторону лилипута. Хельга тут же отвела глаза. Громко проглотила очередной ролл.

– Она может так подавиться, – изобразила участие Белоснежка.

Жерар обошёл стол и сел рядом с Хельгой.

– Я не подавилась. Я проглотила ролл целиком нечаянно, – объяснила ему Хельга.

– От тебя нельзя отойти, – рассердился Жерар.

– А ты не отходи.

Немного выпуклые глаза хлопнули, голова с великим облегчением склонилась к его плечу. Всё тело лилипута расслабилось и вздохнуло с облегченьем. Он рядом! Есть перехотелось. Захотелось пить. Как бы почувствовав это, Жерар пододвинул ей апельсиновый сок в высоком стакане с трубочкой и золотым бумажным зонтиком.

Белоснежка почувствовала себя одинокой. Иностранец переключил своё внимание на странную соседку. Она сделала последнюю попытку завладеть вниманием иностранца.