Текст книги "Серебряное дерево"

Глава седьмая,
О том, как Свирелия стала оживать

– Постойте! – сказал вдруг Лягушонок и повёл носом, принюхиваясь. – Я чувствую запах воды. Если верить карте, как раз здесь протекала наша Свирелька… Тут и разобьём лагерь! Надо вырыть колодец, а я тем временем подумаю, что делать дальше.

Он очертил сапогом место, где надо рыть колодец, поставил в сторонке походную палатку и разложил перед собой карты и чертежи. Изучая их, Лягушонок старательно накручивал на палец чуб – это помогало ему думать.

– Вырыть колодец?! Это пустяки! – заявил Коренёк, очень довольный тем, что ему представляется случай показать свою силу. – Я это сделаю один!

Схватив лопату, Коренёк принялся копать в том месте, которое очертил Лягушонок. Из ямы вылетали целые груды песку и огромные камни, и скоро стал виден лишь огненный чуб Коренька.

– Глядите, какой скорый на руку! Силач! – восхищённо переговаривались свирельцы.

Коренёк слушал похвалы, но продолжал копать с равнодушным видом.

А ещё через некоторое время из колодца вдруг послышалось:

– Я вижу воду!

Свирельцы подбегали к колодцу, заглядывали внутрь и, облизывая потрескавшиеся губы, кричали друг другу:

– И правда – вода!

Потом, по старинной свирельской привычке, все выхватили из карманов запылившиеся свирели и заиграли давно забытые плясовые, сочинённые Тромбусом.

– Спустим в колодец на верёвках вёдра, а вытягивать их будут верблюды, – распорядился Лягушонок.

Но спускать вёдра не пришлось: вода в колодце прибывала так быстро, что Коренёк, который ещё не успел выбраться наверх, чуть не захлебнулся.

– Прекрасно! – суровым голосом начал Лягушонок. – Возможно, это и есть Свирелька. Она скрылась в землю, чтобы не погибнуть… – И, внезапно отбросив серьёзность, Лягушонок закричал во всё горло: – Ура, ура! Да здравствует вода!

– Да здравствует прекрасная свирельская река! – хором ответили ему остальные.

А вода тем временем стала переливаться через края колодца и растекаться по сторонам. Она размывала песок и устремлялась в одном направлении – в глубь пустынной страны. Лягушонок не ошибся: колодец был вырыт как раз у старого русла Свирельки.

Свирельцы без промедления бросились в прохладную воду, начали плавать и нырять, брызгаться и хохотать.

Олень Аргамак, ослики и даже верблюды последовали примеру свирельцев и стали веселиться в воде.

– Внимание! – закричал Лягушонок, вынырнув из воды. – Предлагаю отмечать этот день как праздник воды!

– Отличная мысль! – откликнулся учитель Минус, перед тем как нырнуть.

– Хорошо придумано! Пусть будет праздник воды! – весело загалдели все.

Накупавшись, свирельцы стали загорать и заниматься каждый своим делом. Чик листал записную книжку и шептался с воробьями. Ампулка протирала запылившиеся микроскопы и шприцы. Витаминчик, натягивая до самых колен свои шерстяные носки, думал только о том, как бы ему выйти из всей этой истории целым и невредимым. А Гематоген ковырялся в песке, отыскивая змеиное гнездо, чтобы приметить его на всякий случай. Минус устроил из рубашки навес от солнца и читал книжку. Виолка вплетала в косички новые ленты и, старательно поплевав на бумажку, налепляла её на нос, чтобы тот не пострадал от солнца. Старый Хвойка, собрав вокруг себя слушателей, рассказывал, сколько, бывало, тут, в прибрежном лесу, водилось разного зверя и птицы. А садовник Грушка, щупая горячий песок, сокрушался, что ох нескоро ещё свирельская земля станет родить крупные яблоки и сочные персики. Коренёк после трудов праведных храпел в палатке Лягушонка. А сам Лягушонок всё ещё барахтался в воде.

Вдоволь отдохнув, свирельцы собрались у палатки Лягушонка: каждому не терпелось узнать, что делать дальше.

Лягушонка не было.

– Где же начальник стройки? – стали волноваться свирельцы.

Наконец появился Лягушонок собственной персоной.

– Я здесь! Не дадут человеку разок искупнуться! – проворчал он.

– Ну, мы ждём! Скорей говори, что теперь делать! – нетерпеливо загалдели свирельцы.

Лягушонок важно уселся на песке, развернул свои карты и стал водить по ним пальцем.

– Направо от Свирельки есть глубокий овраг, – сказал Лягушонок и пометил на карте овраг красным крестиком. – Из этого оврага мы сделаем озеро, а потом – Свирельское море…

– Ура-а! – закричали все. – Будем кататься на пароходах и на лодках!

– Тихо! – прикрикнул Лягушонок и хотел постучать карандашом по столу, но стола не было, и он постучал по чьей-то голове. – Пока что работайте засучив рукава!.. Выроем от Свирельки каналы, чтобы везде была вода. Взгляните сюда, – снова указал он на карту и нарисовал на ней тут и там ещё семь красных крестиков.

Потом Лягушонок соединил крестики красными линиями – и на карте получились каналы.

– Отлично придумал! – похвалил Лягушонка Минус.

– Каналы каналами, а когда же роща? – раздался вдруг обиженный голос Коренька.

– Сам же сказал – без прохлады рощу не оживить! – отвечал Лягушонок.

Все засучили рукава, как велел Лягушонок, и приготовились копать каналы.

А Коренёк уселся на Аргамака – на верблюде-вожаке теперь разъезжал только сам Лягушонок – и решил наведаться в Серебряную рощу.

Печальная картина открылась Кореньку.

Ядозуб своим хвостом с метёлкой намёл в рощу семена кактусов и колючек, и теперь эти зловредные растения впивались в тела деревьев, затягивали на них петли, чтобы никогда не поднялись серебряные деревья.

– Я вам покажу! – закричал Коренёк.

И загулял его топор. Разжимали корявые лапы колючки, шипя, отваливались от серебряных деревьев злые кактусы, а из-под кактусов выползали гадюки и кобры.

Коренёк выхватил ружьё – хорошо, что оно было у него с собой! – и стал стрелять в змей. А тех, которые хотели незаметно уползти, догонял и затаптывал Аргамак.

Коренёк оглядел каждое деревце. Только у семи из тридцати трёх деревьев стволы уцелели, а остальные были опутаны лианами с колючками и истёрты в труху.

– Совсем погубили рощу эти колючки! – воскликнул Коренёк и вспыхнул от досады всеми веснушками. – Чего доброго, теперь деревья и эликсирами не спасёшь…

Он велел Хвойке и Грушке посадить вокруг рощи тридцать три тополя и тридцать три сосны.

– Мало воды – вот беда!.. – вздыхал старый Хвойка.

– Скорей бы построили каналы да пустили в них воду из Свирельки, – добавлял Грушка. – Без воды какой сад-огород? Цветники развёл, а чем поливать? Хоть бы старые мои кости заломило к дождю… Нет, не ломит… Не бывать дождю!

Лягушонок тем временем изо всех сил старался показать себя. Он деловито сновал около бульдозеров и других машин и проверял, правильно ли роют каналы, или носился от одного канала к другому на своём верблюде-вожаке.

Наконец самый главный канал был готов. Лягушонка прямо-таки распирало от гордости. Он ходил взад и вперёд по берегу и, размахивая руками, командовал, где надо напоследок подправить шлюзы.

Потом из Свирельки в канал пустили воду. Она наполнила овраг, и получилось Свирельское море. А ещё немного погодя от главного канала во все стороны Свирелии потянулись каналы поменьше и совсем маленькие канальчики.

Глава восьмая
Как свирельцы спаслись от змей

В своей пустынной стране свирельцы повстречались с новыми жителями, которых в прежней Свирелии не было. Теперь здесь жили мыши-прыгуны и ящерицы. Прыгуны были глазастые и смешные, и Чик с Виолкой сразу же подружились с ними. А ящерицы днём отсыпались, а по вечерам заползали в палатки и хором кричали что-то похожее на «гек-гек», прося угощения. Потому их и прозвали гекконами. Этот хор, похожий на лягушачий, приводил в восторг музыкальную Виолку. Когда же такая музыка всем надоедала, Желтопузик нападал на какого-нибудь геккона и откусывал ему хвост – не по злобе, конечно, а просто чтобы одёрнуть попрошайку. Желтопузик знал, что у геккона скоро отрастёт новый хвост, ещё лучше откушенного.

Мыши-прыгуны и гекконы никому не мешали, наоборот, с ними свирельцам было веселей. Зато гадюки и кобры доставляли немало хлопот.

Однажды, когда свирельцы рыли в песке ямки и сажали деревца, старый Хвойка сослепу угодил лопатой в гнездо, где спала кобра. Кобра поднялась, надулась – и плюнула в Хвойку ядом. Хвойка успел отвернуться, но несколько брызг яда всё же угодили бедному старику в глаз.

– А-а-а, мой глаз! – горестно вскричал он. – Теперь я стану совсем слепой!..

Витаминчик, услыхав об этом происшествии, поспешно снял носок и собрался было натянуть его на голову, чтобы спасти от змей свои глаза, но Гематоген строгим голосом остановил его:

– Оставьте в покое носки, Витаминчик, и немедленно подайте мне спирт!

Семь дней подряд профессор промывал Хвойкин глаз спиртом. Не очень приятно, когда глаза моют спиртом, – щиплет сильней, чем от йода, но бедный Хвойка терпел.

Воевать со змеями взялись Аргамак и Желтопузик. Они совсем потеряли покой и только и знали, что охотиться за змеями. Олень расправлялся с кобрами, затаптывая их копытами, а Желтопузик поедал живьём несметное количество гадюк. И удивительно, это ни капельки не вредило его здоровью. Наоборот, Желтопузик даже заметно растолстел.

Однажды Чик встретил в пустыне птицу с длинными ногами и длинным-предлинным носом.

– Приручу её – и будет она помогать Желтопузику и Аргамаку, – решил Чик.

Так он и сделал. И правда, длинным клювом птица ловко доставала из песка змей, а потом убивала их сильными ногами.

Но недолго она охотилась на змей.

– Аргамак и Желтопузик и без неё справятся, – сказал начальник стройки Лягушонок и увёл к себе длинноносую птицу.

Он приставил её к своей особе и назвал Секретарём. Птица научилась обмакивать длинный клюв в пузырёк с чернилами и стала вести всю канцелярию. Может быть, Лягушонок и прав – какой же это начальник, если у него нет секретаря!

Но Аргамак с Желтопузиком не могли уничтожить всех змей, как ни старались, – змеи прятались в песке и, если на них нечаянно наступали, кусались. От их укусов уже погибло три ослика и два верблюда.

– Так продолжаться больше не может! – нервничал профессор Гематоген. – Надо ловить змей и делать всем прививки от змеиных укусов… Сам я занят, у меня – пилюли… А мой ассистент Витаминчик…

Профессор стремительно прошёлся взад и вперёд, развевая по́лами халата, потом протёр носовым платком очки и, строго поблёскивая ими в сторону Витаминчика, сказал:

– Вот что, Витаминчик, мне нужен наконец настоящий помощник, а вы всего на свете опасаетесь и ничего полезного за всю свою жизнь не придумали. Боитесь всякого нового дела, боитесь змей… И эти ваши нелепые носки!..

Витаминчик поёжился, но ничего не ответил, только стоял, переступая с ноги на ногу, и краснел. Потом он ушёл в свою палатку, и, затаившись там, тоже краснел и дрожал, и то снимал, то снова натягивал носки.

Всю ночь Витаминчик не сомкнул глаз, всю ночь напролёт размышлял: может ли исправиться или правда он конченый человек и надо ему бежать от стыда куда глаза глядят?

На рассвете следующего дня кое-кто из свирельцев видел, как бледный Витаминчик на цыпочках прокрался в больничную палатку, где Гем всегда работал с серебряными почками, и вышел оттуда с санитарной сумкой на плече. Сложив и взяв под мышку свою палатку, Витаминчик стянул с ног шерстяные носки, прихватил какой-то мешок и с решительным видом устремился в пустыню.

Незадачливый ассистент Гематогена исчез, ни с кем не попрощавшись.

Ампулка горько плакала над брошенными шерстяными носками, Гем возился с очками и бормотал, что нельзя было так обижать Витаминчика, а Лягушонок спокойно объяснял всем, что Витаминчик пошёл искать работку полегче – и пусть!

Удалившись от всех, Витаминчик разбил палатку, достал из мешка палку с рогулькой на конце, сел на песок и, бледнея и вздрагивая, стал ждать, когда приползёт змея. А потом растянулся на песке и, сжимая в руке палку, нечаянно заснул, ведь всю ночь Витаминчик глаз не сомкнул из-за тревожных мыслей.

Спал он мёртвым сном, а когда открыл глаза, то увидел, что на груди его, свернувшись кольцом, дремлет гадюка. От ужаса Витаминчик перестал дышать, а сердце его заколотилось с такой силой, что змея стала подскакивать на его груди и, конечно, проснулась.

Гадюка пристально посмотрела Витаминчику прямо в глаза, сердито зашипела и показала чёрный раздвоенный язык. Тут уж Витаминчик завопил не своим голосом и от страха ударил змею так сильно, что она отлетела в сторону. Потом он вскочил и бросился бежать, а змея поспешила зарыться в песок и улизнуть в другую сторону.

Убежав подальше, Витаминчик перевёл дух и сказал:

– Но ведь не затем я пришёл в пустыню, чтобы опять бояться…

Он подышал поглубже, приободрился и отправился искать свою палатку.

Шёл он, шёл и вдруг видит: на песке лежит кобра. Опять от страха запрыгало Витаминчикино сердце, но он кое-как унял его, прицелился и придавил кобре рогулькой затылок. Одной рукой Витаминчик схватил кобру за горло, другой – за хвост. Змея лениво изгибалась: она разомлела на солнце.

Витаминчик даже загордился: а ну, кто ещё из свирельцев умеет ловить змей!

Но тут кобра пришла в себя, тонко свистнула и начала вырываться. Она с силой рванула хвост, неожиданно закинула его Витаминчику на шею и, накручивая кольца, стала его душить.

Тут бы и конец пришёл отчаянному ассистенту Гематогена! Но Витаминчик не растерялся и обеими руками изо всех сил сжал кобре горло.

Полузадушенная змея разинула пасть и ослабила кольца. Витаминчик немедля оторвал её от себя и отшвырнул на песок. Очнувшись, кобра уже и не подумала нападать на храброго Витаминчика, а быстро спряталась в норку.

Витаминчик еле держался на ногах, но всё же грозно сказал кончику хвоста, что торчал из норы:

– Был бы у меня мешок – не уйти бы тебе!

Кое-как добрался Витаминчик до своей палатки и сладко проспал всю ночь, не ведая ни страха, ни опасений.

На другой день Витаминчик отправился на охоту уже с мешком и встретился со змеёй гремучником, у которой хвост гремел, как погремушка.

Гремучник кинулся на Витаминчика и вцепился ему в рукав рубашки. Витаминчик ловко сбросил с себя рубашку и схватил рогульку. Гремучник оставил в покое рубашку и снова намеревался кинуться на Витаминчика. А тот – эх, видели бы его сейчас свирельцы! – начал даже дразнить змею, размахивая рубашкой перед её мордой. Змея кидалась на рубашку и кусала её, пока не выбилась из сил. Тогда довольный Витаминчик схватил гремучника как полагается, за горло и за хвост, и посадил в мешок.

Вернувшись в палатку, Витаминчик осторожно достал змею и, надавив ей на горло, подставил к пасти склянку. Яд гремучника стал стекать в склянку капля за каплей.

Когда его набралось сколько надо, Витаминчик отправил гремучника обратно в мешок, достал из санитарной сумки маленький свёрточек порошка серебряных почек – так вот зачем, оказывается, Витаминчик потихоньку заходил в палатку Гематогена! – всыпал порошок в склянку с ядом и, подражая Гему, трудолюбиво, целых три часа, растирал всё это, пока не получилась мазь. Потом Витаминчик намазал мазью руку, сказал: «Э-э, будь что будет!» – и, чуть побледнев и поёжившись, сунул руку в мешок к гремучнику…

На третий день к вечеру ассистент профессора Гематогена вернулся к свирельцам. Он нёс Ампулкину сумку с красным крестом и мешок, где сидели семь змей разных пород.

Увидев Витаминчика, свирельцы разинули рты. Он был босиком и укутан в палатку – всю одежду Витаминчик растерял, дразня змей, – нос его облез от солнца и был малиновый, а весь вид – независимый и довольный.

– Профессор говорил, что я ничего полезного не придумываю, а я взял да и придумал! – весёлым голосом сказал Витаминчик. – В этом мешке – змеи! – И он дал всем послушать, как мешок шипел, свистел, гремел. – А теперь смотрите!

Витаминчик развязал мешок и неожиданно для всех засунул туда сначала обе ноги, а потом обе руки. Какой тут переполох поднялся!

– Что он делает?! Спасите его! – закричала Виолка.

Чик смертельно побледнел, у Коренька рыжий чуб встал дыбом, а Минус сказал: «К чему эти фокусы!» – и закурил, хотя вообще был некурящий.

Одни свирельцы лишились чувств, другие зажмурили глаза и побежали прочь, третьи бросились спасать Витаминчика.

– Без паники! – крикнул Витаминчик как ни в чём не бывало.

Он завязал мешок и, усевшись на песок, деловито пересчитал змеиные укусы – их оказалось не то семь, не то восемь.

– Вы понимаете, какой я теперь стал? Это от мази… – сказал Витаминчик и объяснил, как это у него получилась такая хорошая мазь. – Теперь нам не страшны змеи. Прошу всех подходить ко мне, начинаю мазать!

А профессор Гематоген только сдвинул очки на лоб и впал в раздумье: неужели это тот самый Витаминчик, который никогда не расставался с шерстяными носками!

Убедившись в том, что это всё-таки тот самый Витаминчик, Гематоген сказал:

– Вы просто молодец, Витаминчик, я вами очень доволен! Пока трудно сказать, что больше помогает от укусов: яд или порошок из почек. Одно ясно: мазь может пригодиться и на войне, она защитит от яда отравленных копий…

Рядом с палаткой Гема Витаминчик разбил свою палатку-лабораторию. Вход в неё был занавешен белоснежной марлей, чтобы не залетали пыль и микробы. Внутри всё сияло чистотой – Ампулка постаралась на славу! Там и тут блестели склянки с ядом. Здесь Витаминчик делал свою мазь и мазал свирельцев.

Теперь Гематоген мог спокойно, не отвлекаясь, заняться почками серебряного дерева. Он терпеливо толо́к их в маленькой ступке, добавлял к ним то одни, то другие порошки, прокаливал на огне, смешивал с цветочными маслами, которые по каплям капал из многочисленных пузырьков.

– Мне нужно получить три лекарства, – бормотал Гематоген. – Самый ценный препарат для операции – гранатин-фортунатин – так я думаю назвать его в честь мудреца Граната… Затем мазь для лечения больных суставов и поясниц у стариков – Грушка давно жалуется на ревматизм – и пилюли для омолаживания…

Профессор то и дело скатывал круглые пилюльки и глотал их и мазал себе коленки какой-то мазью – всё пробовал новые лекарства. И прислушивался к себе: не перестанут ли ныть больные суставы? И поглядывал в зеркало: не почернеют ли седые волосы на висках и не разгладятся ли старческие морщины?

Но нет, ничего не менялось. Профессор не молодел. Суставы ныть не переставали. Один опыт за другим делал профессор, но всё безуспешно.

– Не унывайте! – подбадривал его Минус. – Ничто сразу не даётся в руки, надо трудиться…

– Раньше я ни за что не стал бы возиться с этими почками и пилюлями, – задумчиво говорил учителю Гем. – Микстуры из травки, настой из цветочных лепесточков – и готовы лекарства от всех болезней… А теперь я даже удивляюсь, какой я стал упрямый… Сам не пойму, что такое: то мучаюсь, то радуюсь. И если скажут мне: брось эту работу – ни за что не смогу!..

Гематоген протирал очки, опять надевал белый халат и опять принимался стучать в ступке, звякать пузырьками с цветочными маслами, делать новые смеси, чтобы получились наконец пилюли.

Глава девятая
О неприятностях, случившихся из-за трёх верблюжат, и о том, как были вознаграждены добрые дела

Всю страну стали поливать из каналов, тут и там подрастал молодой лесок, и от этого делалось в Свирелии прохладнее. Но роща серебряных деревьев по-прежнему чернела печальным кладбищем.

– Скоро начнём оживлять рощу? – нетерпеливо спрашивали свирельцы.

– Быстро захотели! – сердито отвечал Коренёк, которому и самому не терпелось поскорее спасти несчастную рощу. – Вырастет густой лес, станет прохладнее – тогда и начнём! Чем торопить с рощей – сажали бы другие деревья!

Пока были семена, лесники и все свирельцы вместе с Кореньком сажали новые леса и рощи. Но вот саженцы и семена кончились, и дело остановилось.

– О чём думает главный лесовод? – горячился начальник стройки Лягушонок.

– Мешки с запасными семенами – на верблюжатах, а они сбежали… – оправдывался Коренёк, с укором поглядывая на Шишку, Стружку и Мушку, которые вернулись из пустыни без верблюжат.

– Сбежали наши верблюжата, – как эхо отозвался старый Хвойка. – Мне бы те семена дали – уж я бы их сберёг…

– Мы обошли всю соседнюю пустыню – верблюдов нигде нет, – деловито доложил Шишка.

– Не беспокойтесь: они сами нас найдут, – добавил добродушный, никогда не унывающий Стружка и почесал ухо, похожее на вареник.

– Мы виноваты – мы и поищем их ещё раз, – пообещал совестливый Мушка.

– Знать ничего не знаю! Моё дело маленькое! Чтобы работы продолжались! – бушевал Лягушонок.

Он всё-таки стал самым главным в Свирелии, и даже главный лесовод Коренёк его побаивался.

Теперь, когда стали думать о спасении Серебряной рощи, все взоры обратились к Кореньку.

Коренёк ходил по берегу канала и старательно морщил нос, собирая и снова разгоняя веснушки. За ним как тень следовал старый Хвойка в очках и со слуховым аппаратиком в ухе. Хвойка чесал нос, заглядывал главному лесоводу в глаза и сочувственно кряхтел, надеясь, что это хоть немного ему поможет… Но ничего спасительного в голову Кореньку не приходило.

– Лучшие семена пропали… И еловые шишки… – бормотал он. – Не будет теперь в Свирелии ёлок… И не будет густого прохладного леса. Не спасти нам Серебряную рощу!..

– Не спасти… Вот беда-то! – грустно вторил Хвойка и в расстройстве тянулся прикурить от огненного чубчика Коренька, думая, что это пламя.

Коренёк отходил подальше и, чтобы облегчить душу, на все лады ругал верблюдов.

Из палатки показался Лягушонок. Хоть он и кричал сгоряча, что его «дело маленькое», в действительности начальник стройки близко к сердцу принял неудачу. На голове его во все стороны торчали завитки волос – это означало, что Лягушонок всю ночь напролёт не сомкнул глаз, стараясь найти выход из положения. Но его безнадёжно хмурый вид говорил о том, что и он ничего не придумал.

Тогда стали думать все вместе, и каждый предлагал что-нибудь не очень толковое.

Только Виолка не участвовала в споре и преспокойно упражнялась на скрипке. Ведь она дала слово отцу, маэстро Тромбусу, и старалась сдержать его, и поэтому каждую свободную минутку принималась играть.

Лягушонка это невероятно раздражало, и он то и дело пронизывал девочку сердитым взглядом.

– Что это, крупнейшая стройка или детский сад? Или, может быть, музыкальная школа?.. – проворчал он и, не сдержавшись, раскричался, что весёлую жизнь ему здесь устроили, что хуже нет брать в походы девчонок!

Виолка опустила смычок, и даже банты в её косичках поникли.

– Я знаю, что делать, а теперь вот не скажу! – дрожащим от обиды голосом сказала она, спряталась за палатку Лягушонка и там дала волю слезам.

– Не размой слезами песок, не то упадёт моя палатка! – крикнул Лягушонок, услышав всхлипывания.

От грубой выходки Лягушонка всем стало не по себе, а в особенности Чику.

– Нехорошо так, – сказал он Лягушонку, сердито взмахнув ресницами. – А ещё взрослый… И начальник… И вообще, Виола не какая-нибудь неженка.

– Чик-чик-чирик! – воинственно закричали на Лягушонка воробьи.

– Поду-умаешь! – растерянно протянул Лягушонок, не ожидавший такого отпора.

Он смерил Чика вместе с воробьями мрачным взглядом, насупился и сердито обратился ко всем:

– Так кто же придумает что-нибудь толковое?

Девочка вышла из-за палатки, не глядя на Лягушонка, отошла в сторонку и опять стала настраивать скрипку.

Лягушонок возмущённо хмыкнул, но промолчал.

– Помирись с Виолкой! – шепнул ему Чик. – И тогда она скажет, что придумала.

Виолка услыхала слова Чика, с благодарностью посмотрела на него и нерешительно произнесла:

– Чик, ты ведь дружишь с птицами… Может, птицы помогут!..

– Замечательно придумала! – воскликнул Чик. – Птицы будут носить нам семена!

– Умница! Отличная идея! – похвалил Виолку учитель Минус.

Даже Лягушонок вынужден был признать, что совет дельный.

– Могло бы это прийти в голову и тебе самому! – всё же буркнул он Чику.

– Деревьям без птиц нельзя, – сказал Коренёк. – Птицы будут клевать вредителей.

– И петь, – тихо добавил Чик.

В ту пору птиц в Свирелии не было, если не считать неразлучных с Чиком воробьёв и длинноногого Секретаря из канцелярии Лягушонка.

Но как только в пустынной стране построили каналы, на песке тут и там можно было заметить звериные следы, а в небе над Свирелией иногда стали появляться птицы. Чик быстро приучил их спускаться к озеру, они пили и купались в прохладной воде, но остаться жить в здешних местах, где ещё недавно они видели страшного Ядозуба, птицы не решались.

– Поручаю тебе поговорить с птицами, – дал Чику распоряжение Лягушонок.

– Ладно, попробую, – согласился Чик. – Пойду на озеро и дождусь там птиц.

Вместе с Чиком выразила желание отправиться на переговоры с птицами и Виолка.

Придя к озеру, Чик и Виолка уселись на берегу. Они весело болтали и глядели в небо и друг на дружку и смеялись, оттого что денёк такой хороший и что скоро прилетят птицы.

Наконец первая стая спустилась к озеру напиться.

– Останьтесь здесь жить, птицы, помогите нам, – попросил Чик.

– Нет, мы не можем остаться, – отвечали птицы. – Тут очень жарко… И мало деревьев… И змеи…

– И ч-ч-чего они боятся! – петушились воробьи, задирая кверху хвостики. – Мы нич-ч-чего не боимся! Нам всё нипоч-ч-чём!

– Нипочём, когда вы около людей крутитесь и чужим кормитесь, – отвечали птицы, свысока поглядев на воробьёв.

Они недолюбливали воробьёв за их бесцеремонность и за то, что они – так считали многие птицы – любили жить на лёгких хлебах.

Воробьи сбились кучкой на плече Чика и, нахохлившись, умолкли.

– Не надо обижать воробушков, – вступился за них Чик. – Они бросили новые домики, которые я сделал для них и скворцов, и полетели со мной, чтобы мне не было скучно… Воробьи – они добрые… Живите и вы у нас, мы вас в обиду не дадим…

– Нет, нет… Мы вернёмся, когда здесь будет лес, – сказали птицы на прощание.

Чик опустил глаза, чтобы спрятать слёзы.

– Не огорчайся, Чик, подождём немножко, и прилетят другие птицы, – успокаивала его Виолка.

Заслоняя ладонями глаза от солнца, они стали опять вглядываться в небо.

Вскоре там появилась гусиная стая.

– О, это мои старые знакомые! – воскликнул Чик и стал насвистывать, зазывая гусей, и размахивать своей красной косынкой в горошек.

– Я узнал тебя, – важно сказал Чику Гусь-вожак, когда стая опустилась на берег. – Мой сын Гусёнок, которого ты спас, рассказывал о тебе. Теперь он вырос и стал вожаком другой стаи… Я давно хотел встретить тебя… Возьми на память вот это… – И вожак протянул Чику светлое металлическое колечко.

Чик поблагодарил Гуся и надел кольцо на палец.

– А мне это кольцо надели на ногу люди в стране, где мы зимовали… – продолжал словоохотливый вожак. – Я расскажу тебе кое-что интересное о своих путешествиях…

– Не обижайся, но… можно, я послушаю об этом потом? – остановил его Чик. – А сейчас прошу тебя: помоги нам! Принесите нам семян…

– Что ж, – ответил вожак, немного подумав. – Я верю людям и готов им услужить.

– Никого не бойтесь: люди не сделают вам плохого, – ещё раз заверил вожака Чик.

А воробьи с уважением поглядели на вожака и чирикнули, подтверждая слова Чика.

С тех пор гусиные стаи стали делать большие перелёты и приносить в Свирелию семена разных деревьев. Это было нелегко: в клюве умещалось не больше трёх семечек, а летать за ними приходилось так далеко, что гуси не раз опускались на землю на отдых.

И опять, как давным-давно, когда Коренёк был ещё маленьким, они вдвоём с Хвойкой сажали деревца.

Старик кряхтел и часто разгибал спину, чтобы отдышаться.

– Нет от меня, старого, толку, вот беда! – сокрушался он, снимая шапку и краснея до самой макушки. – Мне бы хоть маленькую пилюльку… Тогда б уж я работал спины не разгибая…

– Потерпи, Хвойка, будет тебе пилюля, помолодеешь, – успокаивал его Коренёк и нерешительно добавлял: – А пока не надрывался бы, отдохнул в палатке…

Но бедный старик, как и раньше, и слышать не хотел об отдыхе. И по-прежнему всё путал и делал невпопад.

Однажды, например, Хвойка посадил тридцать три дерева, и все тридцать три корнями кверху! А ещё как-то раз ему показалось, будто в кустах притаился Гнилушка в красных каменных сапогах и подглядывает. Кинулся Хвойка рассказать об этом Лягушонку, да разве станет Лягушонок слушать полуслепого старика! Свирельцы ещё и посмеивались над Хвойкой, вспоминая эти сапоги!

К худу, к добру ли, а в стране стали разрастаться леса и рощи. Коренёк присыпа́л понемногу к корням деревьев эликсирных порошков, чтобы росли деревья в семь раз быстрее, чтобы скорее вернулась в Свирелию прохлада.

И скоро настоящий лес закудрявился вокруг Серебряной рощи. Тридцать три тополя и тридцать три мохнатые сосны окружили её, как стражники.

Собиралась в лесной почве влага, густая прохлада обволакивала пока ещё мёртвые тела серебряных деревьев.

Все радовались, что скоро настанет время оживлять Серебряную рощу.