Текст книги "Серебряное дерево"

Глава тринадцатая
Свирельцы покидают страну

Каменные воины шли по свирельским городкам, яростно размахивая топорами. А Ядозуб, когда вблизи не стало людей, осмелел и начал вовсю мести своим хвостом с кистью.

Но как ни старался Ядозуб, как ни трепал листву знойный ураган, деревья крепились. Пропустив свирельцев, лес сплёл ветви и встал на пути врага неожиданной преградой. Кустарники опутывали неуклюжие ноги булыганцев, ветви цеплялись за неповоротливые каменные туши. Лес сопротивлялся изо всех сил, потому что под его защитой была Серебряная роща. Каждое дерево приходилось брать штурмом.

– Рубить всё подряд! – приказал рассвирепевший Булыган. – Чтобы ни одного сучка не осталось на пути к дубинковой роще!

И забугрились яростной силой мускулы дикарей, стали они кромсать, уродовать стройные тела деревьев.

Свирельцы укрылись в Серебряной роще. Здесь же, в братской могиле, были похоронены погибшие.

Над могилой сидели Осечкины Гавка и Гонка и, подняв морды к небу, жалобно выли. Обычно неунывающий Гарпун сейчас даже не помышлял развлекать свирельцев морскими историями: он лежал на траве и тихо стонал от боли. Сестричка Ампулка проливала слёзы прямо на лекарства. А маэстро Тромбус, скорбно подмаргивая, пытался писать ноты левой, здоровой рукой и изредка напевал себе под нос что-то очень грустное.

Серебряные деревья чуть слышно отзывались на мелодию Тромбуса, стряхивая вниз серебристый звон, но тут же смолкали: они были измучены зноем. Напрасно старательный Хвойка подбеливал розовые стволы и подвязывал сломанные ветки, чтобы облегчить их страдания. Напрасно смелый Лягушонок по ночам, рискуя жизнью, пробирался к Свирельке и носил драгоценную воду, чтобы поить деревья.

Однажды Гнилушка подсмотрел, как Лягушонок добывает воду, и прошипел:

– Надо задушить реку…

– Я сам терпеть не могу эту мерзкую воду. Задушить речку! – вздрогнув при упоминании о воде, рявкнул Булыган и повернул каменную голову к своему советнику. – А как это сделать?

Гнилушка склонился к уху Булыгана и зашептал:

– На что тебе старые воины-калеки? Зачем их даром кормить? Они остыли, пользы от них мало… Ими и завалим реку!

– Ха-ха-ха! Ловко придумал! – обрадовался Булыган. – Щеголять тебе в рубиновых сапогах!

И Булыган приказал горячим воинам из нового пополнения сталкивать в реку остывших каменных воинов, подкрепляя приказ ударами дубины.

Завалив Свирельку, горячие воины снова взялись за топоры. Ядозуб взметал вихри пыли, которая сыпалась из трещин панцирей.

Падали деревья, последние травинки выжигали раскалённые сапоги чужеземцев, по свирельской земле расползались ядовитые змеи. Убегали от них звери, улетали прочь испуганные птицы.

А Булыган орал песни, похожие на рёв, и хохотал, широко разевая пасть. Гнилушка, поправляя пластырь на обрубленном носу, угодливо ему подхихикивал.

Свирельцы сами страдали от зноя, а ещё больше тревожились за рощу.

Забыв про всякую осторожность, Гранат выбежал из рощи и бросился к тополям, около которых уже орудовали каменные чудовища.

– Вас-солибас! – закричал он. – Зачем вы задушили Свирельку?! Что вы наделали? Перестаньте рубить лес! Станет жарко – и Серебряная роща умрёт!..

От неожиданности Булыган даже забыл скомандовать, чтобы воины запустили в Граната колючками. А когда спохватился, Пятью пять успел втащить мудреца обратно в рощу.

– Это что ещё за зверь? – удивился Булыган.

– Свирельский колдун, – доложил Гнилушка. – Он может заставить серебряные коряги подчиниться нам. Надо выманить его из рощи.

Булыган стал громко вызывать мудреца на переговоры, обещая не причинить ему вреда. Гранат поверил и собрался было выйти к каменному правителю. Хорошо, что Пятью пять удержал его.

Булыганцы уже принялись за ряды тополей. Упадут они – и роща останется засыхать под зноем.

Немногие из свирельцев остались в живых, да и те едва держались на ногах. Последние груши и яблоки, припасённые садовником Грушкой, были съедены, остатки каши выскребла со дна котла повариха Ватрушка.

Доктор Гематоген советовал всем питаться кореньями, которые, как он утверждал, укрепляли силы. Все послушно грызли питательные корешки, но и они не помогали.

– До чего же хорошо жилось нам, пока не было у нас этого дерева счастья! – стали раздаваться голоса свирельцев.

– Ничего волшебного ещё увидеть не успели, а врагов на дерево приманили…

– Искали покой, а нашли одни беды…

– Мечтали мы ещё слаще пожить, а хлебнули горя…

– Хотели долго жить, а сколько хороших людей умерло…

– Э-эх, зачем нам понадобилось это дерево!..

– Да-а, мы дорого заплатили за нашу привычку при виде зла закрывать глаза… – сказал учитель Минус и погрозил кому-то пальцем. – Нет теперь среди нас Осечки, Чинария, Плошки, братьев Рубако, погибло ещё много славных граждан Свирелии… Но пусть всё это послужит нам уроком… Сейчас у нас один выход: покинуть рощу. Мы должны спастись, чтобы собраться с силами и победить булыганцев.

Мудрец Гранат молча плакал. Слёзы светлыми ручейками убегали в дремучую чащу его бороды, наполовину посеребрённую сединой.

– Верно! – произнёс наконец Гранат, и по спокойному его голосу все поняли, что он принял важное решение. – Идите, а я проберусь к своему дому… Там у меня растёт молодой сажанец серебряного дерева. Я увезу его и выращу серебряное дерево. Прощайте, друзья! Как только моё дерево наберётся силы и я отгадаю его тайну, я найду вас, дорогой маэстро Тромбус… Тогда вы заиграете на тромбине, и мы опять соберёмся все вместе…

– Да, да, конечно… Я далеко не уйду – поселюсь где-нибудь по соседству, – откликнулся маэстро Тромбус, усиленно подмаргивая и потирая рукой висок.

– Вас-солибас, я открою тайну непобедимости! Ждите от меня вестей!.. – Гранат дёрнул себя за бороду и влез на Аргамака.

– Будьте осторожны! Берегите себя! – говорили свирельцы, прощаясь с мудрецом.

Лица мужчин были суровы, женщины и дети плакали навзрыд.

– Я пойду с вами и провожу вас! – вдруг решительно заявил Пятью пять.

Переубеждать его было делом пустым. Да и не оставалось времени для споров.

Свирельцы молча простились с рощей и, неся на носилках раненых, звериной тропинкой двинулись прочь из Свирелии.

Глава четырнадцатая
Подвиг Пятью пять и конец Свирелии

Домик Граната каким-то чудом уцелел. У окна его корчилось высохшее серебряное дерево, а недалеко от него – какая удача! – зеленел пушистый сажанец, который Гранат питал эликсиром ЗСС.

Гранат бережно выкопал деревце и набрал в мешочек земли от корня засохшего серебряного дерева. Потом он пошёл в домик, чтобы сложить в походную сумку все пакеты и пузырьки с порошками и эликсирами.

Пятью пять стоял на карауле.

– Скорей, скорей! – нетерпеливо крикнул он мудрецу.

Каменный часовой, находившийся поблизости, услыхал голос Пятью пять и издал тревожный рёв. На рёв этот, откуда ни возьмись, появился Гнилушка.

– Огонь! – скомандовал он.

Но не успел часовой вскинуть колючку, как Гнилушка отменил приказ.

– Отставить!.. Во-о-от уж где мы сведём старые счё-о-о-оты! – злорадно протянул он.

Каменный воин подал Гнилушке пику. Гранат верхом на Аргамаке бросился к Пятью пять на выручку.

– Куда вы! Назад! – закричал Пятью пять.

Увидев, что Гнилушка целится уже не в него, а в мудреца, Пятью пять вскочил на оленя и заслонил Граната собой. В тот же миг отравленная колючка вонзилась в сердце Пятью пять, и он приник к рогам Аргамака.

Каменный воин обмакнул в яд новое копьё и подал его Гнилушке.

– Скорей!.. Спасайтесь!.. – собравшись с силами, успел произнести Пятью пять.

Это были его последние слова.

Гранат онемел от горя. И в ту минуту, когда Гнилушка замахнулся, чтобы ударить его, Аргамак, напуганный злобным видом своего давнего врага, рванулся и понёсся вперёд. А смертоносная пика, пущенная Гнилушкой, просвистела над головой мудреца.

Кто знал, куда нёс напуганный Аргамак своего хозяина и тело отважного Пятью пять?! Гранат не направлял и не останавливал оленя.

Наконец Аргамак сам остановился на склоне горы, среди белых берёз и плакучих ив. Здесь мудрец и похоронил Пятью пять.

– Ты спас меня и погиб сам… Обещаю тебе: я никогда этого не забуду… – горько шептал Гранат, стоя у могилы, и так тискал в руках панамку, что она трещала по швам.

Солнце уже село, и лысина мудреца не могла ослепить стоящего рядом с ним Аргамака.

Беглецы были уже далеко, но ещё долго вслед им неслись стук топоров, песни-рёв и дикий хохот Булыгана.

Однако не пришлось Булыгану разжиться серебряными дубинками: зной не пощадил их. Сначала они лишились листвы и потеряли мелодичный голос. Потом почернели и ссохлись их розовые тела. И сколько ни рубили их каменные воины, деревья не покорились злым рукам.

Булыгану не оставалось ничего другого, как уйти восвояси. В пустынной Свирелии он оставил лишь своего Ядозуба – охранять завоёванную страну.

Когда Гранат с вершины горы бросил прощальный взгляд на Свирелию, он, не стесняясь, горько заплакал.

Там, где ещё недавно была цветущая страна и жил весёлый, добрый народ, теперь валялись обломки и камни, дымились травы, поблёскивая чешуёй, извивались змеи. И печальным кладбищем чернела роща серебряного дерева счастья.

Часть вторая

Глава первая
Как Гранат получил дары серебряного дерева

Прошло семь лет с тех пор, как Гранат и его верный олень Аргамак покинули Свирелию.

Мудрец решил поселиться в далёкой горной стране. Он знал, что серебряные деревья лучше всего растут в горах, в прохладе, поэтому и решился на разлуку с друзьями, пожертвовал покоем – лишь бы деревцу было хорошо.

В стране той были высокие Ледяные горы. Они дотягивались головами до неба, и колпаки их блестели на солнце, как серебряная бумага от шоколадок. По соседству стояли горы пониже, где рос приветливый лес.

На макушке одной из гор, около прохладного озера, и посадил мудрец драгоценное деревце, что вырастил под окном своего свирельского домика.

Спустившись с горы, Гранат отыскал пещеру.

– Вот тут я и заживу! – сказал он радостно. – Получится очень даже хорошая лаборатория!

В пещере Гранат нашёл узкий ход куда-то в глубь горы, в подземелье, и уходило оно под Ледяные горы, далеко-далеко. Конечно же мудрец не мог утерпеть, чтобы не разузнать, что там, в этом подземелье. С фонариком лазил он там и возвращался оттуда с карманами, набитыми песком и кусочками глины, камнями и всякой всячиной.

И очень скоро пещера стала похожа на свирельскую лабораторию Граната. В углу был устроен очаг с маленьким котлом и разными пробирками над ним, всюду громоздились стопы книг, которые Гранат, даже живя в лесу, умудрялся выписывать из других стран, на стенах весели пучки трав и сухие ветки. А посередине пещеры лежали три камня – синий, жёлтый и сиреневый. Их Гранат тоже нашёл в подземелье и решил попробовать, не получится ли из них что-нибудь полезное.

Звери и птицы в лесу, как могли, заботились о мудреце: зайцы сделали ему тюфяк из травы, птица портниха штопала его рубашку и латала брюки со множеством карманов, а божьи коровки по утрам щекотали Граната, чтобы он не проспал.

Но, сами понимаете, неважное жилище – пещера, не самое вкусное лакомство – питательные коренья, которые так восхвалял доктор Гематоген, и не всегда весело в компании деревьев, зверей и птиц, от которых и словечка человеческого не услышишь.

И очень скоро пещера стала похожа на свирельскую лабораторию Граната. В углу был устроен очаг с маленьким котлом и разными пробирками над ним, всюду громоздились стопы книг…

Живя в лесу один-одинёшенек, Гранат иногда с грустью говорил сам себе:

– Ах, многое бы я сейчас отдал, чтобы побеседовать с Минусом и Гематогеном, насладиться музыкой Тромбуса… Хоть одним глазком увидеть бы, как пляшут свирельцы… Вас-солибас! Разметало бедных свирельцев по свету. Никогда не возьмёт в руки кисть несчастный Карало…

В пещере, от котла, где кипели эликсиры, струился жёлтый дымок, и в дымке этом снова рисовались мудрецу образы свирельцев.

– Где-то теперь Фитилёк?.. Некому смастерить мне вытяжное устройство, – шептал Гранат. – А очутись здесь Гематоген, он заставил бы меня напялить противогаз…

Гранат усмехался сквозь слёзы, дёргал себя за бороду и, прогнав видения, вновь принимался за дело.

Он заботливо прикрывал деревце от зноя и укутывал от холода, слушал пульс на его ветках, омывал озёрной водой и обрызгивал эликсиром каждый его листок.

И деревце росло и крепло, тянулось к солнцу, нежилось под дождями.

Шёл день за днём.

Весна украшала деревце блестящими листьями, лето ласкало тёплыми ветрами крону, осенние ураганы ревели в ветвях, испытывая их прозрачность, а зима украшала вечносеребристую листву блёстками снежинок.

Летом Гранату жилось ещё так-сяк, но зимой…

В холодные дни борода мудреца покрывалась сосульками, он разжигал костёр и шагал по пещере взад и вперёд, приплясывая на ходу, чтобы согреться.

– Ничего, ничего, – бормотал он, – эта зима будет уже последней…

Наступала новая весна, но дерево не цвело и не пело. Бедному Гранату не оставалось ничего другого, как призывать на помощь мужество и ждать.

Но ведь он не умел сидеть сложа руки и потому варил и варил свои эликсиры и порошки. А когда наварил их столько, что некуда было их насыпать и наливать, принялся мудрить над камнями, что принёс из подземелья Ледяных гор.

Камни рассыпа́лись, стоило их чуть коснуться, и Гранат удивлялся этому и всё разглядывал их через лупу. Он дробил их в порошок и по-всякому смешивал – синий с жёлтым, жёлтый с сиреневым, а потом сиреневый с синим. Он то подливал в эти смеси воду и взбалтывал, то подсыпал эликсирных порошков и подолгу кипятил.

– Идёт бурная реакция… Наверняка получится какой-нибудь новый эликсир! – объяснял мудрец Аргамаку, белкам и зайцам, которые обступили его и с любопытством смотрели, что он делает.

Вдруг Аргамак потянулся к пробирке, чтобы понюхать, что там варится, и нечаянно опрокинул её.

Смесь пролилась на трёх божьих коровок, которые копошились тут же, в траве, и бедные божьи коровки мгновенно умерли.

Все звери, конечно, расстроились, а Аргамак больше всех. Гранат тоже от души жалел божьих коровок: они ведь так ласково будили его по утрам.

Погоревав, мудрец вдруг задумался, запустил руку в бороду и воскликнул:

– Букашки умерли… Из камней получился яд! Вас-солибас! Отправлюсь-ка я в подземелье ещё разок да поищу эти камни… Вот обидно – не запомнил, сколько надо класть жёлтого минерала, а сколько – синего… А яд этот будет очень даже полезным, если подействует и на змей. Страшно подумать, сколько змей занесли в Свирелию булыганцы!

Гранат передёрнулся и подскочил на месте, представив, как вся Свирелия теперь кишит змеями, а потом стал думать про неизвестный яд, про то, как он найдёт в подземелье много синих, жёлтых и сиреневых камней, и про то, сколько какого порошка надо брать.

– Но вас-солибас! – спохватился Гранат. – При чём тут минералы! Пока я не отгадал тайну дерева – ни одной новой затеи!

И опять проходила весна, а дерево всё не цвело и по-прежнему молчало.

– В чём же дело? – мучился в догадках Гранат. – Может быть, серебряные деревья поют, цветут и дают плоды, только когда они все вместе?.. Вас-солибас! Если я что-нибудь не придумаю, моё дерево состарится и умрёт, а его тайна останется неразгаданной.

Чего только не делал Гранат с серебряным деревцем! Он подсыпал к его корням тройные порции разных порошков, осторожно разрезал кору и впрыскивал ему тройные порции эликсира. Дерево бросало в жар и холод, оно мучилось, скрипя ветвями и отчаянно звеня серебряной листвой.

Надо вам сказать, и Гранат страдал не меньше. Ведь долгих семь лет прожил он в трудах, невзгодах и напрасных ожиданиях. Борода мудреца, в которой путались колючки, поредела и стала белее снега, сам он одряхлел и сморщился, как сушёное лесное яблочко, голубая его панамка и рубашка беспуговичного фасона вылиняли, а походные сапоги просили «каши». Вдобавок ко всему мудрец сильно простудился.

– Ох, старею я! Поясница ноет… Кхе-кхе!.. Кашель замучил! – кряхтел Гранат. – Но не бросать же дела из-за такой безделицы, как стариковский кашель… – говорил он верному своему оленю.

Бедный Аргамак, и его время не пощадило! Вместо великолепных рогов на старческой голове его торчали две шишки – жалкий след былой красоты.

Иногда мудрец срывал с серебряного дерева листочек, давал его пожевать оленю и пробовал сам – вдруг листья стали целебными! Но ни у мудреца, ни у оленя здоровья не прибавлялось.

Лес ронял осеннюю листву, шуршал дождь, и мудрец совсем приуныл.

– Эх, опять ждать весны!.. Так и умереть от тоски можно… – горестно шептал Гранат.

Чтобы не скучать без дела, он опять занялся своими камнями из подземелья. Он возился с пробирками, смешивая маленькими порциями синий, жёлтый и сиреневый порошки и как следует запоминал, сколько какого порошка надо брать.

Когда всё стало получаться хорошо, Гранат решил сварить целый котёл яда. Он приготовил порошки, развёл огонь в очаге и бросил в кипящую жидкость жёлтый порошок.

– Теперь я знаю, как он делается, этот яд… Через семь дней добавлю в котёл сиреневый минерал и семь капель эликсира… Ещё через семь дней – синий порошок и ещё семь капель эликсира… А потом всё это пробурлит тридцать три дня, вода выкипит и получится ядовитый порошок для змей!

Гранат не забывал навещать дерево и подкармливать его эликсиром.

И вот однажды, поднявшись на гору, мудрец ахнул и сдвинул на затылок панамку: на розовом теле дерева выросли ярко-серебряные почки величиной с фасолину.

– Вот так чудо, вас-солибас! Осень – и вдруг почки!.. И какие-то странные – на свирельских деревьях были совсем не такие! Это от эликсиров! – обрадовался Гранат и стал разглядывать почки через лупу. – Нет, цветы из них не распустятся: цветочные почки такие не бывают. Это какие-то не простые почки. Может, они и есть целебные… Соберу-ка я их, высушу возле огня и сберегу для Гематогена… А три штучки оставлю на дереве. Интересно, что из них вырастет?..

Так Гранат и сделал.

Через три дня и три ночи мудрец поднялся на гору и увидел, что на серебряном дереве из трёх оставленных почек выросли три новые ветки. Они были ярко-розовые, розовее других веток, блестящие листочки на них трепетали и позванивали мелодичнее других листьев, и оттого всё дерево трепетало и звенело.

– Оно собирается запеть! – замер в ожидании Гранат.

Вспомнив, что Серебряная роща в Свирелии при звуках музыки начинала петь, он выхватил из кармана свою старую свирель и заиграл.

По-прежнему листья на дереве позванивали, но не пели.

Гранат сел на пенёк, запустил руку в бороду и стал думать, как помочь дереву запеть.

– Сделаю-ка флейту и сыграю на ней…

Хорошо, что в молодости Гранат научился у маэстро Тромбуса мастерить музыкальные инструменты. Он осторожно срезал с серебряного дерева веточку, которая росла пониже, на скорую руку вырезал из неё флейту и заиграл, притопывая в такт, стараясь развеселить дерево.

Но и песня флейты не подействовала на дерево. Оно только сильнее задрожало, нетерпеливее зазвенело листвой и протянуло к мудрецу три ветки, что выросли из трёх серебряных почек.

– Вот оно что! – догадался Гранат. – Надо смастерить что-нибудь из этих веток! Но не свирель и не флейту, – в раздумье добавил он, – а скрипку. У скрипки самая нежная песня…

С этими словами Гранат бережно срезал три веточки и удалился в пещеру.

Ещё через три дня и три ночи он пришёл к дереву с необычной скрипкой. Она была розовая, как древесина серебряного дерева, а вместо струн на ней были натянуты тонкие серебристые нити – жилки из листьев.

Гранат приложил скрипку к плечу и заиграл. Теперь он играл не весёлые плясовые, а одну из тех мелодий, которые слышал от маэстро Тромбуса.

Скрипка тоненько выводила мелодию, а мудрец зажмурил глаза, и из глаз его катились слёзы. Три дня и три ночи, пока Гранат трудился над скрипкой, он не пил, не ел и не умывался, и теперь слёзы оставляли на его щеках светлые бороздки.

– Ах, если б на скрипке играл Тромбус! – воскликнул Гранат, прервав игру, чтобы получше настроить скрипку. – В его искусных руках эти мелодии звучали бы в сто раз прекраснее!

И мудрец снова заиграл, зажмурив глаза и раскачиваясь от удовольствия.

Вдруг дерево плавно качнулось, серебряные листья мелодично зазвенели, воздух дрогнул от переливистого звука – и дерево запело. Но в тот же миг песня оборвалась – дерево устало опустило ветки, металлически зазвенело листвой и онемело навсегда.

Только скрипка в руках Граната продолжала звучать. И голос её не был похож на голоса обыкновенных скрипок – словно тысяча нежноголосых птиц пряталась в её розовом ящичке.

– В сто раз прекраснее стал голос скрипки! – воскликнул Гранат, кончив играть. – Это неспроста! Очень даже может быть, скрипка стала волшебной! Вас-солибас, тут, наверное, опять тайна!.. Надо поскорее передать скрипку Тромбусу – в ней он разберётся лучше меня…

Гранат печально посмотрел на умершее серебряное дерево, набрал в карманы земли от корней и, прощаясь, потрогал его жестяные листочки.

Держась за больную поясницу, он с трудом спустился к своей пещере.

Тут он принюхался, покашлял и встревоженно воскликнул:

– Кончается седьмой день, я чуть не опоздал подбавить в котёл сиреневый порошок!

Засучив рукава, он поспешил к котлу, бросил в жёлтую жидкость порошок сиреневого камня и как следует размешал всё это палкой.

– Всё идёт как полагается… Пусть себе кипит ещё семь дней…

Успокоившись, Гранат уселся на тюфяк, собрал лоб гармошкой и, разглядывая палец, выглядывающий из дырки в сапоге, стал рассуждать:

– Как же мне быть дальше? Надо же передать почки свирельцам. Но куда двинусь я, на зиму глядя, да ещё в дырявых сапогах?.. Разве что до весны подождать?.. Да как бы к весне сильней не расхвораться… Немощный я старичок, кхе-кхе-кхе! Ох, поясница… Чего доброго, умру в дороге. Что тогда станет со скрипкой? И с целебными почками? И кто доварит яд для змей?

Гранат вздохнул и притих, вцепившись руками в бороду. Потом он вдруг подскочил и воскликнул:

– Вас-солибас! А не попробовать ли мне одну почку?! Может, от неё у меня перестанет ныть поясница, прибавится сил и я быстро разыщу Тромбуса…

Гранат выбрал самую маленькую сушёную почку, положил её в рот и храбро захрустел. Проглотив почку, мудрец почувствовал, как у него защекотало сперва в горле, потом в носу, а потом и во всём теле, и он поспешил поглядеться в озеро: не помолодел ли?

– Нет, ничего не вышло. Не помолодел ни капельки, и поясница ноет, как ныла…

Но окончательно Гранат понял свою ошибку, когда почувствовал, что у него сильно разболелся живот.

– Эх, зря испортил почку! Наверное, в пищу они не годятся, а как из них сделать пилюли и порошки – почём я знаю!.. Ладно, пилюлями займётся Гематоген… Только бы у меня хватило сил добраться до свирельцев и поскорей вернуться… Если опоздаю, не брошу вовремя в котёл синий минерал, яд не получится, и только минералы пропадут зря. Но ничего не поделаешь, всё равно надо двигаться в поход…

Мудрец подкрепился ягодами, что росли тут же, под старым дубом, и принялся собираться в дорогу. Он достал свою старую походную сумку и бережно уложил туда футляр с волшебной скрипкой и три мешочка – красный, коричневый и зелёный. В красном мешочке, что сшила Гранату из осенних листьев птица портниха, были сушёные почки, в коричневом – земля от корней серебряного дерева, а в зелёном – порошки эликсиров Р и ЗСС, которые Гранат успел наварить в пещере. Крепко завязав сумку, мудрец подозвал Аргамака, погладил его лысую голову и сказал:

– Завтра на рассвете отправимся в путь, старина…

Утром, едва Гранат успел освежить лицо росой с ветки старого дуба, Аргамак подошёл к хозяину и опустился перед ним на колени, чтобы тот мог поудобнее устроиться у него на спине.

Гранат, кряхтя, уселся на оленя, и они тронулись в путь.