Текст книги "Дом на колёсах"

Какой еще магазин? Мы же стоим в чистом поле! И тут я поняла, что папа решил нас проучить.

Он с совершенно серьезным видом взял кошелек, пересчитал в нем деньги, надел куртку и вышел из трейлера. Мы с Кирой кинулись к окну: что же будет дальше? Папа отошел метров на пять, свернул налево, прошел еще метра два и остановился. После этого начался спектакль: он постучал в воображаемую дверь, открыл ее и как будто бы куда-то зашел. Там он вежливо поздоровался с кем-то невидимым, вероятно с продавцом, потом раскланялся с остальными «покупателями».

Папа тщательно осмотрел невидимые витрины, после чего встал в очередь. Наконец его очередь подошла, и он стал просить разные товары, показывая на воображаемый прилавок, что-то спрашивать. Как я поняла из этой пантомимы, каких-то товаров не было, тогда он разочарованно пожимал плечами и переходил к следующему пункту. Потом он вынул из кармана кошелек, отсчитал необходимую сумму и протянул продавцу. Тут я не очень поняла, что случилось: я ясно видела, что деньги, в отличие от всего остального, были настоящими! В одно мгновение он протягивает купюру продавцу, а в другое их уже нет в руке! Как такое возможно? Не может же быть такого, что кто-то невидимый и впрямь взял плату? Я недоуменно уставилась на Киру, и она объяснила:

– Помнишь, папа часто пил чай с директором цирка? Я много раз видела, как тот ему показывал разные фокусы. Наверняка этот – один из них.

Звучит логично. Мне стало стыдно за свою глупость, а еще старшая сестра.

Тем временем папа оплатил покупки и стал рассовывать их по пакетам. Проделав это, он поблагодарил продавца, откланялся и пошел к выходу. По пути он даже похлопал кого-то по плечу. Пакеты явно были очень тяжелыми, потому что папа ощутимо согнулся под из тяжестью. Подойдя к двери трейлера, он крикнул нам:

– Откройте, пожалуйста, дверь, у меня руки заняты!

Я открыла дверь, еле удерживаясь от смеха и изо всех сил стараясь сохранить серьезный вид. Папа занес воображаемые вещи в дом и принялся складывать их в холодильник. После этого он вытер со лба невидимый пот и невозмутимо сказал:

– Ну всё, дело сделано. Завтра приготовлю вареники с вишней. Идёт?

– Идёт! – хором ответили мы, хихикая.

Вечером, когда свет был погашен, а мама уже прочитала книжку на ночь, я почему-то снова не могла заснуть. Причиной был, как и до этого, дедуля и его загадочные дела. Я попыталась представить его любезную подругу. Интересно, сколько ей лет? Она уже седая или еще нет? Толстая или стройная? А может, вообще худая как щепка, с тугим узлом на затылке, с длинным носом и очками на переносице? Ну уж вряд ли, дедуле такие не нравятся. Зачем ему вообще далась эта дамочка, неужели она лучше бабушки Сары, папиной мамы? Я ведь до сих пор не имею ни малейшего понятия, почему они расстались, когда папа был маленький, и почему бабушка недолюбливает кочевников и неохотно говорит о дедушке и об их отношениях. Сплошные тайны!

Тут я услышала мамин шепот:

– Шутки шутками, а у нас и правда кончаются продукты, остались чечевица, рис и баклажанная икра.

– Еще варенье, – уточнил папа.

– Ну да, – сказала мама, – еще сахар, мука, соль, специи и все такое. Нам нужно как можно быстрее найти какой-нибудь населенный пункт и там купить продукты.

– Я знаю, – со вздохом ответил папа, – но у нас осталось не очень много денег.

– Устроим концерт. У тебя скопилось несколько картин, можно их продать. Можно сесть на улице и рисовать желающих, еще довольно тепло.

– Хорошо, Маечка, завтра не будем лишний раз останавливаться, будем искать цивилизацию. Кстати, Кира сегодня нашла монету, тут наверняка неподалеку есть люди.

– Это обнадеживает, – сказала мама.

Они еще немного пошептались, но уже тише, и я не смогла разобрать о чем. Потом стало тихо, и все заснули, включая меня.

Если вы думаете, что на следующий день папа уже позабыл про воображаемые вареники с вишней, то вы плохо знаете нашего папу. Утром я проснулась от привычных звуков готовящегося завтрака: звон вилок и ложек, скрежет губки о посуду и главная утренняя музыка – приятный бас закипающего чайника. Я свесилась с кровати, чтобы посмотреть, что там происходит, и сразу поняла: спектакль продолжается. Папа в фартуке с оленем, мурлыча какую-то веселую мелодию себе под нос, делал невидимое тесто, а Кира, которую он, по всей видимости, попросил помочь, заворачивала в тесто воображаемую вишню и лепила вареники. Потом папа включил плиту (по-моему, он просто сделал вид, что включил) и поставил кастрюлю с варениками готовиться. Марк, все это время восседающий на папиных плечах, с большим интересом наблюдал за происходящим. Интересно, что он думал? Может быть, так: «Похоже, моя семья окончательно сошла с ума. Я, конечно, специально выбирал самых веселых и безбашенных родителей из всего ассортимента, но это уже перебор. Их можно куда-нибудь вернуть по гарантийному талону?»

Пока воображаемые вареники готовились, папа предложил нам перекусить чем-нибудь попроще, и мы с благодарностью согласились: я-то уже стала опасаться, что за вчерашнюю Кирину глупость мы вообще останемся без завтрака. Папа быстренько пожарил нам гренки, и мы с аппетитом их умяли. Потом папа выключил плиту и разложил нам по тарелкам невидимые вареники. Мы еще какое-то время сидели за столом и притворялись, что с удовольствием поедаем вареники. Самое смешное, что Марк, сидя у папы на коленях, тоже с серьезным видом притворялся, что ест что-то из тарелки.

Мама только посмеивалась, сидя за рулем. Сама-то она давно уже позавтракала, потому что встала намного раньше, чтобы не терять времени и отправиться на поиски какого-нибудь города или поселка. Даже когда папа предложил ей приготовить кофе, она со вздохом отказалась:

– Лучше не будем тратить времени. Тебе еще нужно закончить последнюю картину, а девочки пусть поиграют с Марком.

– Но тебе тоже надо порепетировать перед приездом, – напомнил папа, – а после кофе репетируется гораздо лучше.

И тут с верхней полки внезапно свесилась дедулина голова и сказала:

– Не спорьте, детки, за руль сяду я. А вы, так и быть, рисуйте, пойте и играйте.

– Ты? – удивился папа. – Ты же никогда не водил трейлер!

– Ну и что, делов-то, – хмыкнул дедуля.

– У тебя права-то есть? – с недоверием поинтересовался папа.

– Конечно есть – возмущенно ответил дедуля, – просто я не помню, куда они подевались. Может быть, где-то в рюкзаке валяются, а может, я их на корабле оставил, когда мы плавали на регате.

– Так это было семь лет назад, – отметила мама.

– Ну да, – кивнул дедуля, – за эти семь лет они мне ни разу не пригодились.

Папа с мамой еще немного посомневались, но все-таки уступили дедуле место за рулем: папа – потому, что ему очень хотелось вместе с мамой попить кофе, мама – потому что ей хотелось порепетировать новую песню и повторить старые. И только мне было известно, почему дедуля сделал такое щедрое предложение – наверняка он хотел приехать в тот город, где живет любезная подруга, не показывая виду, что знает дорогу.

Родители попили кофе (не понимаю, что они в нем находят, по мне, так гадость жуткая!), потом папа залез на мою кровать дорисовывать картину, а мы с мамой, Кирой и Марком стали репетировать концертную программу. Бедняга папа, на верхней кровати жутко неудобно рисовать, приходится лежать в очень неудобной позе, скрючившись в три погибели. Но делать было нечего, мы же не могли остановиться и дать папе возможность порисовать на природе.

Новая баллада про волшебника, дриаду и колдунью звучала довольно неплохо, во всяком случае, в словах мы уже не путались. Потом мы повторили старые песни, с которыми уже много раз выступали, и мама с довольным видом подвела итог, что к выступлению мы практически готовы. Репетиция была окончена, и тут трейлер приостановился.

– Что такое, уже приехали? – поинтересовался папа с моей кровати.

Мы кинулись с окнам, и вот, что мы увидели – прямо перед трейлером стоял огромный знак, на котором что-то было написано на неизвестном языке, а внизу был перевод на общепринятый:

«Добро пожаловать в Благонравный Город!

С нашими правилами вас ознакомят встречающие».

Ого, ну и название – Благонравный город! Странное место дедуля выбрал, чтобы крутить романы.

Тут перед нами показались ворота. Выглядели они необычно: как огромная закрытая книга в золоченом переплете, на которой было написано что-то красивыми ветвистыми буквами на непонятном языке. Слева и справа от ворот был глухой лес, и чтобы заехать в город, нужно было открыть эту гигантскую книгу и заехать прямо в нее.

– Интересно, никогда раньше такого не видел, – сказал папа, – что там написано?

– Наверное, религиозные письмена – предположила мама, – может быть, это какая-то священная книга, раз у них такой благонравный город.

Забавно, наверное, жить прямо в книжке, да?

Когда мы подъехали ближе, ворота распахнулись, и мы увидели мужчину и женщину в закрытых черных одеждах и необычных головных уборах, похожих на восточные тюрбаны. Я сразу догадалась, что это и есть обещанные встречающие. Трейлер остановился, и мы в полном составе вышли к ним. Они слегка поклонились и подняли руки вверх – вероятно, это такое местное приветствие. Мама едва заметно нам кивнула, и мы, как смогли, повторили этот необычный ритуал.

Мужчина вышел вперед и сказал:

– Атман курсын! (Ну или что-то типа того.)

– Здравствуйте! – сказал папа, – к сожалению, мы не говорим на вашем языке.

Мужчина с женщиной нерешительно переглянулись. Повисла неловкая пауза.

Тут на помощь пришел дедуля. Он сделал шаг вперед и с поклоном сказал что-то вроде:

– Атман джаран! Камнетикамарын, мая карпуна неа трапуа тхакава (за точность воспроизведения не ручаюсь.)

Встречающие заметно повеселели, еще раз раскланялись с дедулей, посовещались и куда-то ушли.

Папа с мамой удивленно уставились на дедулю.

– Это как понимать? – сказал папа.

Ха, тут дедуля себя и выдал!

– Так и понимать, – с явной неохотой ответил дедуля, – ты думал, в кого у Аньки лингвистическая одаренность?

– Ты тут уже бывал, да? – настаивал папа.

Конечно, бывал, а иначе где он познакомился с любезной подругой?

– Было дело, – признал дедуля, – где я только не бывал за свою жизнь.

По-моему, папа что-то заподозрил, но он не стал дальше расспрашивать. В конце концов, это вполне в духе дедули: ничего не объяснять и преподносить разные сюрпризы.

В этот момент вернулись наши встречающие, но не одни: с ними подошел еще один мужчина в таких же просторных одеждах и тюрбане. Он выглядел заметно старше остальных, и судя по тому, как встречающие пропускали его вперед, был более важной персоной.

Когда компания подошла к нам, важный мужчина совершил приветственный ритуал и сказал на общепринятом языке с неизвестным мне акцентом:

– Здравствуйте, дорогие гости! Добро пожаловать в наш Благонравный Город!

Мы снова поклонились и подняли руки вверх, а папа сказал:

– Здравствуйте! Мы очень рады, что приехали к вам.

– Прошу прощения за возникшую неловкость, – продолжил мужчина, – дело в том, что сегодня в городе важное событие и почти все горожане, и я в том числе, были на празднике. Поэтому у ворот сегодня дежурят наши младшие встречающие, которые не владеют общепринятым языком. Откуда вы к нам приехали?

– Издалека, – замявшись, ответил папа.

– Мы путешественники, – пришла на выручку мама, – живем в трейлере.

Мужчина был явно озадачен.

– Интересно-интересно, – сказал он, – но первым делом давайте пройдем в Гостевой дом. Там я немного расскажу вам о городе и ознакомлю вас с основными правилами. (Эти люди явно любят правила.)

Мужчина показал папе, где можно припарковать трейлер, и мы все вместе прошли в симпатичный белый домик с зеленой крышей.

Перед входом трое наших встречающих сняли обувь, и папа жестом показал, что и нам нужно сделать так же.

Внутри было довольно уютно и светло: стены, пол и потолок были белого цвета, и на стенах висели картины, на которых были написаны все те же красивые буквы. Полы были устелены узорчатыми коврами, на которых стопками лежали подушки. Встречающие сели на подушки, и мы последовали их примеру. Я отметила, что дедуля привычным жестом взял подушку и устроился на ней, скрестив ноги. Папа тоже это заметил, судя по тому, как он подозрительно на него покосился.

Внезапно в комнату зашли три девочки, толкая перед собой круглый столик на колесах, на котором стояли чашки, чайник и тарелка со сладостями. Прикатив столик, девочки дружно поклонились и убежали.

– Угощайтесь, – предложил старший провожающий, показывая на чай и сладости. Мы поблагодарили и разобрали чашки.

– Давайте первым делом познакомимся, – продолжил встречающий, – Меня зовут Сеуяма, я Старшее Уполномоченное Встречающее лицо в Благонравном городе. Это мои ученики и коллеги: Ята Гедупат (девушка слегка поклонилась) и Сиут (тут поклонился молодой мужчина). Позвольте поинтересоваться, как вас зовут?

– Мак, – важно представился Марк.

Все заулыбались, даже Сиут, который мне до этого казался то ли угрюмым, то ли просто застенчивым.

– Меня зовут Тимур Ворон, – сказал папа, – это моя жена, Майя Ворон, а это наши дети: Анна, Кира и Марк, он уже представился. (Так странно, когда папа говорит обо мне «Анна».) Мы путешествуем в трейлере, как уже заметила Майя, и хотели бы остановиться в вашем городе на несколько дней, если можно.

– Конечно, – кивнул Сеуяма, – привечать путников – наша святая обязанность.

Тут Сиут что-то тихонько сказала Сеуяме на их языке. Я точно слышала, как дедуля, сидящий справа от меня, негромко хмыкнул.

Сеуяма кивнул и обратился к нам:

– Мы с удовольствием примем вас в нашем скромном городке, но прежде всего вам нужно будет ознакомиться с некоторыми правилами, благодаря которым Благонравный город стал таким приятным и спокойным местом, каким вы можете наблюдать его сегодня. Итак, первое правило, которое, я уверен, не составит для вас никакого неудобства: в нашем городе запрещены любой алкоголь, сигареты и наркотические вещества.

– Они что, болеют чем-то? – буркнул дедуля.

– Второе правило: ночью в нашем городе принято спать. После девяти часов вечера начинается тихое время: фонари гаснут, запрещен любой шум громче спокойного разговора. Также мы просим гостей выключить мобильные телефоны на время посещения города. У нас очень маленький городок, и телефон вам едва ли потребуется: всех можно найти, просто пробежавшись по улицам и поспрашивая людей.

– Вот это я понимаю, с телефонами – это мудро! – одобрительно прошептал дедуля. – Везде бы так!

– Третье правило: никакой грубости, пошлости и вульгарных анекдотов. Впрочем, уверен, что для вас это необязательно уточнять. Четвертое правило – мы не принимаем уны. Понимаю, что это неудобно для путешественников, – извиняющимся тоном сказал Сеуяма при виде наших разочарованных лиц, – но таковы устои нашего народа. Давным-давно племя тхакава, к которому я имею честь принадлежать, решило покинуть союз племен, так как в нем царили разврат и стяжательство. (Не уверена, что я понимаю, что значит это слово.) Племя Тхакава было и остается очень верующим и благочестивым, и, оставив союз, они основали на новом месте свой Благонравный Город – город без порока и алчности. А для того, чтобы не могла появиться алчность, в нашем городе отсутствуют деньги в привычном их понимании, как и какие-либо предметы роскоши. Жилье в нашем городе выдается каждой семье Советом старейшин, продукты мы выращиваем сами и сами едим. Все учатся, работают, заботятся о близких. Жадности возникнуть неоткуда. По этой же причине у нас есть пятое правило: никакой торговли. (Папино лицо немного погрустнело, он явно подумал о картинах, которые не получится продать.) Я знаю, вы хотите спросить: а как же тут можно прокормиться путешественнику, если мы не принимаем ваши деньги? – опередил наш вопрос Сеуяма. – Можете не волноваться, голодными мы вас не оставим. Приютить и накормить путника – наша святая обязанность и древняя традиция. Вы можете наравне со всеми посещать городские кухни, а жить у Сиута или у Яты, они с удовольствием вас примут у себя в гостях.

– Спасибо, это очень щедро с вашей стороны, но жить мы можем и в трейлере, чтобы никого не стеснять, – вежливо сказал папа, – но вот еда нам очень нужна – наши запасы подходят к концу.

– Но мы не можем просто взять вашу еду, ничего не отдав взамен, – возразила мама, – может быть, мы можем быть вам полезны чем-нибудь?

Сеуяма разулыбался и, по всей видимости, перевел ее слова Яте Гедупат и Сиуту. Они тоже улыбнулись.

После недолгого совещания с коллегами Сеуяма сказал:

– Вижу, хотя вы и иностранцы, вам близко мировоззрение нашего трудолюбивого народа. Да, конечно, если на это есть ваша воля.

– Обычно мы путешествуем и устраиваем концерты в пути, – сказал папа, – мы играем на разных инструментах и поем, а Майя пишет песни.

Но Сеуяма покачал головой:

– Боюсь, с концертами не получится. В народе Тхакава строго-настрого запрещены увеселительное пение и танцы, кроме особого праздника, но он бывает раз в несколько лет.

Ничего себе – запрещены песни и танцы! Как же они так живут?

Папа с мамой переглянулись. Похоже, все их планы накрылись медным тазом.

– Может быть, есть что-то, что мы могли бы для вас сделать?

– Есть, – улыбнулся Сеуяма, – как я сказал в начале нашего знакомства, Благонравный город сегодня отмечает праздник. Праздник этот – Трамобад, что в переводе с языка Тхакава значит «приготовление». Это обряд приготовления жениха и невесты к свадьбе, и совершается он за три дня до основного торжества. Свадьбы у нас проходят скромно и тихо, без танцев и плясок, но на торжество придет почти все население города, и людей нужно будет накормить. Будут задействованы все три городские кухни, но нам все равно будет нужна помощь с готовкой или уборкой. Вы умеете готовить?

– Да, – с энтузиазмом сказал папа, – я очень люблю готовить.

– И я, – подхватила мама, – я готовлю не так изысканно, как Тимур, но тоже вполне нормально.

– Мы тоже умеем, – вставила свое слово Кира, – мы с Аней часто помогаем маме с папой!

– Какие вы молодцы, – похвалил Сеуяма.

– И Мак! – сказал Марк.

– Только не это, – сказал папа.

– Пока вы со старшими дочками будете работать, Марка можно оставить в нашем детском саду – предложил Сеуяма. – Это чудесное место, можете не волноваться за вашего малыша, там он будет в надежных руках. Кстати, там работает моя младшая дочка Липа. Ну что, вы, наверное, устали и хотите отдохнуть?

– Честно говоря, да, – сказала мама, – Марку уже пора спать.

– У вас остались какие-то вопросы?

– Скажите, а кто жених с невестой? – выпалила Кира. И зачем ей их имена, все равно они ей ничего не скажут.

– Как, я разве не сказал? – удивился Сеуяма. – Это свадьба моего старшего сына Омара.

Ну ничего себе! Надо будет не подвести с готовкой, будет кошмар, если мы умудримся испортить свадьбу его сына. Сеуяма мне нравился: у него была очень добрая улыбка.

Трейлер был припаркован в двух кварталах от Гостевого дома, и по дороге домой мы могли немного рассмотреть городок, вернее, его кусочек. Дома здесь все были почти одинаковыми: белые, маленькие и аккуратные.

Марк был так полон впечатлениями дня, что заснул прямо у папы на руках по дороге домой. В трейлере папа аккуратно переложил его на кровать и предложил нам пойти на улицу и устроить математический пикник: сидеть на пледе и решать задачи. Я, честно говоря, предпочла бы изучить город на пару с Кирой, но задачки с папой решать тоже интересно, потому что он всегда придумывает что-то особенное: то сюжетные задачи, то смешные или абсурдные. В этот раз он сочинил историю про бедного матроса, который мечтал купить свой корабль и совершить на нем кругосветное путешествие. По ходу нам все время приходилось что-то просчитывать: сколько ему нужно будет трудиться на разных работах, чтобы набрать необходимую сумму, сколько времени у него уйдет на кругосветное плавание, сколько минут ему нужно будет драться с каждым пиратом из шайки, осадившей его корабль, чтобы успеть до полуночи, потому что после полуночи их силы утраивались. По ходу путешествия он причалил к берегу, где нашел вход в подземный город, попасть в который можно было, лишь решив уравнение, написанное на воротах. Уравнение пришлось решать мне одной, потому что Кира для этого еще маленькая. Надо сказать, уравнение оказалось не из легких, и я просидела над ним минут десять, так что Кира уже начала ныть, будто наш герой сейчас устанет ждать и уйдет. Но в конце концов у меня все-таки получилось, и дверь открылась.

– Извините, вы учитель? – вдруг услышали мы вежливый женский голос.

Голос принадлежал высокой худой женщине, которая стояла на дорожке рядом с нашим пледом.

– Нет, художник, – удивленно ответил папа, вставая с пледа.

– Художник? – теперь уже удивилась дама. – Надо же, никогда бы не подумала. Я хочу сказать, – поспешно поправилась она, – что, услышав, как вы ведете урок для девочек, была восхищена вашим педагогическим даром! Вот, подумала я, наконец-то учитель с творческим подходом, как раз такой, какого мы ищем! Кстати, меня зовут Мьянма Шалиат, я старший преподаватель в городской школе номер два.

– А я – Тимур Ворон, папа этих девочек, Анны и Киры. (Мы поклонились и подняли руки.) Мы путешественники, приехали сегодня.

– Так я и подумала, – кивнула Мьянма Шалиат, – вы говорите на общепринятом языке совсем без акцента, будто он вам родной.

– Так оно и есть, – подтвердил папа, – но и вы отлично говорите на общепринятом, я думал, здесь это редкость.

– Вы правы. Дело в том, что иностранные языки – моя специализация, я как раз веду в школе общепринятый язык. Прошу прощения, – вдруг засуетилась дама, – но мне нужно бежать, я сегодня принимаю участие в подготовке к свадьбе, вы слышали о грядущем празднике?

– Да, конечно! – встряла Кира. – Мы будем готовить праздничную еду! (Она когда-нибудь поймет, что влезать во взрослые разговоры невежливо?)

– Правда? – удивилась дама, – обычно у нас не принято обременять путешественников поручениями.

– Мы сами вызвались, – сказал папа, – я люблю готовить.

– Какие у вас многогранные таланты, – восхитилась Мьянма Шалиат, – ну что ж, до завтра!

– До завтра! – хором попрощались мы.

– Думаю, нам пора идти, – заторопился папа, – прошло много времени, Марк наверняка уже проснулся.

– Пап, я есть хочу, – пожаловалась Кира.

Тут я ее полностью поддерживала: завтрак был давно, а сладости с чаем не в счет.

– Я тоже жутко голодный, – признался папа, – план такой: идем домой, берем маму и Марка и мигом на городскую кухню. Во-первых, покушаем, во-вторых, разузнаем про завтрашнюю работу.

Марк и правда уже проснулся и всеми силами рвался на улицу: стоял в дверном проеме в одних трусах и кричал: «Гуять!» Тут в дверях показалась мама и ловким движением рук, как фокусник, облачила Маркенция в штаны, водолазку, куртку и кроссовки.

В общем, все были готовы к выходу, и мы направились к ближайшей Городской Кухне. Даже дедуля подозрительно легко поддался на папины уговоры и пошел с нами. Может быть, ожидал увидеть на кухне любезную подругу? Может быть, она повар? Нам-то он сказал, что идет, чтобы великодушно помочь нам с переводом, так как в городе почти не говорят на общепринятом.

Оказалось, Сеуяма благоразумно снабдил папу картой, где были указаны Кухни, Детский Сад, Гостевой Дом и прочие важные места в городе.

Улицы, по которым мы шли, были примерно одинаковыми: все те же маленькие домики, сады и огороды. Кто-то трудился в огороде, кто-то в саду читал книжку, кто-то просто тихо беседовал, сидя на крылечке. И тут раздался звон колокола. Не знаю, откуда шел звук, но казалось, что он равномерно наполнил все пространство вокруг нас. С первым же ударом колокола все люди бросили свои дела и кинулись к круглым коврам с буквами, расстеленным в саду… Вдруг все начали разом петь. Пение доносилось из каждого двора, и если прислушаться, то можно было услышать, как в хор вступают тихие голоса из отдаленных дворов, которых мы не видели. Мелодия была спокойной и довольно монотонной, но хор звучал гармонично и слаженно, и слушать было приятно. Вначале я очень удивилась и тихонько спросила маму с папой:

– Как же так, у них же запрещено пение?

– Я думаю, это не увеселительное пение, – сказал папа, – а молитва.

Точно, как я сразу не догадалась: они же такой религиозный народ, логично, что у них есть время массовой молитвы. Сейчас самое время сказать, что я знаю о религиях, молитвах и всем таком. Если говорить начистоту, то не очень много. Наша мама родилась в семье университетских профессоров, а они чаще всего не особо религиозные люди. Ну то есть они отлично разбираются в истории религий, но делиться своим личным отношением к этой теме считают неприличным и никогда этого не делают. Мнения кочевников о религии я почти не знаю. В книжке, которую подарил дедуля, было немного написано об их древних верованиях и ритуалах, но за дедулей я никогда никакой религиозности не замечала, хотя, может, он просто не подает виду, про него нельзя ничего сказать наверняка. Больше всего про разные веры я узнала из путешествий: практически во всех племенах, городах и странах, где мы были, люди во что-то верят и следуют каким-то традициям. Хотя они все по-разному называются и папа даже рассказывал, что люди часто спорят или даже воюют из-за разных религий, я пришла к выводу, что общий смысл у них примерно одинаковый. Конечно, я совсем не знаток, но если попытаться сказать в двух словах, то смысл таков: быть добрыми друг к другу, не слишком много внимания уделять всяким вещам типа денег или богатства, стараться жить сегодняшним днем и не выпендриваться особенно. Мне всегда было интересно: можно ли как-то взять все религии, засунуть в один большой котел и сварить одну, общую для всех? Или, наоборот, так интереснее, что все религии разные? Не знаю, сложная это тема.

Итак, началась, как мы позже узнали, третья общая молитва. Молитвы у племени тхакава в будний день проходят по такому расписанию: первая, в пять утра, вторая, в одиннадцать дня, третья – в три часа дня, четвертая – в семь (она самая длинная и проходит в храме) и пятая – в десять.

Молитва закончилась, как и началась: по звону колокола. Все это время мы пережидали, сидя у дороги на траве, чтобы никому не мешать. Папа с мамой сказали, что, раз идет всеобщая молитва, кухни, скорее всего, тоже не работают. Наконец жители вернулись к своим делам, а мы продолжили путь. Оказалось, что мы уже практически на месте – за поворотом мы увидели большое светло-голубое здание, и папа, сверившись с картой, объявил:

– Вот и кухня, пришли.

Мы снова разулись перед входом и зашли внутрь. Внутри был один большой зал, в котором во всю длину стояли рядами длинные скамьи и столы. Мне это чем-то напомнило столовую в университете тети Лиды, только увеличенную во много раз. По одной стороне зала располагались множество окошек, через которые, вероятно, передавали еду. За ними, как я предположила, находилась кухня, где нам предстояло работать.

Мы остановились и посмотрели по сторонам, но никто нас не встретил. Папа посмотрел на дедулю:

– Не знаешь, как тут принято? Нужно подойти к окошку и попросить еду или сесть за стол и ждать, пока принесут?

– Вы с Майкой и Марком садитесь, – снисходительно ответил дедуля, – сейчас все улажу. Анька, Кирюха, дуйте за мной, будете помогать таскать еду.

Мы втроем отправились к окошку. Дедуля взял колокольчик, который там лежал, и позвонил в него три раза. Через пару секунд в окошке появилась какая-то девушка. Она поклонилась, подняла руки и сказала:

– Атман курсын!

Я уже поняла, что это у них такое приветствие, и мы с дедулей хором ответили:

– Атман джаран!

Дедуля скосился на меня и подмигнул.

– Карын камнетика ван мая карпуна, бдигамат, – сказал дедуля и показал на папу с мамой и Марком, сидящими за одним из столов.

Девушка кивнула и снова исчезла на кухне.

– Это ты что ей сказал? – поинтересовалась Кира.

– Я сказал: видите этих людей? Они взяли меня в плен, забрали документы и заставляют работать. – При виде вытянувшегося Кириного лица дедуля хмыкнул: – Ну ладно, я сказал: пять обедов для моей семьи, пожалуйста.

– Мая карпуна – значит моя семья, да? – догадалась я. – Ты это и в прошлый раз говорил, правда?

– Соображаешь! – одобрительно сказал дедуля. – В тот раз я сказал: к сожалению, моя семья не говорит на языке тхакава.

Мы подождали минут пять, и в окошке снова появилась девушка, но не с пустыми руками, а с двумя тарелками еды. Сложно было сразу понять, что именно было в тарелках: какой-то рис, похожий на плов, резаные овощи, мясо в соусе, бобы и что-то еще. У меня прямо слюнки потекли, такая я была голодная. Мы с Кирой схватили тарелки и чуть ли не бегом отправились к столу, а дедуля принес следующую порцию. Потом мы вернулись за последним блюдом и напитками, дедуля сказал что-то вежливым тоном, наверное, «спасибо», и мы наконец-то уселись за стол. Еда показалась всем нам очень вкусной, и она исчезла еще до того, как я смогла разобрать, что именно мы ели. Когда все было съедено и выпито, к столу подошла та девушка из окошка и поставила на стол большую тарелку с фруктами.

– Пеганка ван трабадантэ, – сказала она с улыбкой, – бдигамат!

– Бдигамат-дэ, – сказал дедуля и поклонился.

– Это подарок, – объяснил дедуля, когда девушка ушла, – говорит, специально для путешественников.

При виде тарелки у мамы загорелись глаза: я ж говорю, она у нас главный любитель пробовать разные экзотические фрукты. Папа с дедулей с одинаковым подозрительным видом наблюдали, как мама с аппетитом уплетает что-то круглое в пупырышек сомнительного ярко-розового цвета, но мама не обращала на них внимания.

– Мам, а ты не отравишься, как тогда с фиолетовыми яблоками? – спросила я.

– Какими яблоками? – удивилась мама.

– Ну помнишь, когда ты была беременна Марком, – начала было я и осеклась, – так это что, дело было не в яблоках? А дедуля сказал…

Папа с мамой рассмеялись.

– Ты больше слушай дедулю, – со смехом сказал папа, – он тебе и не такое расскажет.

– Конечно же, слушай дедулю, – напыщенно сказал сам дедуля, – это истинный кладезь мудрости.

Тут уж мы все расхохотались, даже Марк.

– Ну что, друзья, – сказал папа, – мне кажется, нам пора пойти на кухню и разузнать про завтрашнюю работу. Но вначале нужно отнести тарелки и чашки.

Мы с Кирой и папой отнесли посуду, после чего дедуля с хозяйским видом проводил нас всех на кухню через дверь в дальнем конце зала, которую мы без него и не заметили бы. Мне показалось, что дедуля явно получает удовольствие от своего особого положения. На кухне кипела жизнь: на плитах готовились супы, каши, пловы и куча других незнакомых блюд, подпрыгивали и брызгались маслом кусочки мяса или рыбы, в больших котлах булькали напитки. Всеми этими процессами управляли снующие туда-сюда с поварешками, ложками и лопатками мужчины и женщины в черных тюрбанах и длинных голубых одеждах, поверх которых были надеты белые фартуки. Они что-то постоянно кричали друг другу, пытаясь заглушить звук готовящейся еды и льющейся воды. Самым главным впечатлением тут были запахи: безумная смесь душистых пряностей, жарящейся картошки, свежей выпечки, ягодного компота, каких-то сладостей, чего-то цветочного, меда и кучи всего остального. В целом, аромат был приятным и аппетитным, но таким сильным, что почти что сбивал с ног. Так жаль, что запахи нельзя унести с собой или записать на что-нибудь, я бы с радостью снова понюхала эту гремучую смесь, чтобы лучше вспомнить эту нашу поездку.