Текст книги "Дом на колёсах"

Видимо, у меня был настолько испуганный вид, что колдунья (то есть эксперт по снам) опять рассмеялась:

– Не бойтесь, ничего страшного в этом нет. Вам нужно просто откинуться на спинку кресла и закрыть глаза. – С этими словами она встала и подошла ко мне.

Мне было не по себе. Может, я зря все это затеяла? Интересно, что бы сказали мама с папой, будь они тут? Что-то мне подсказывало, что они бы не одобрили эту затею. Но было поздно отступать, тем более что меня грела мысль о том, что Мадам Розе понравились мои сны и она может за них хорошо заплатить. А это означало прицеп и братика – значит, нужно было идти до конца.

Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Жутко хотелось подсмотреть, что там будет происходить: может, она будет варить зелье или призывать духов? Но я не стала, я была уверена, что она бы заметила. Судя по звукам, ничего не происходило, и тут Мадам Роза положила мне руку на голову. Меня сразу резко стало клонить в сон, и случилась странная штука: я как бы и заснула, а как бы и осталась в сознании. Передо мной вдруг быстро замелькали какие-то картинки, и я быстро сообразила, что это мои сны: вот водопады, вот пустыня, вот корабли, вот разлученные принцы, вот мы ссоримся с Кирой (мне стало немного стыдно), вот я – звезда сцены и выступаю перед огромной толпой (теперь стало неловко), вот мы в трейлере спасаемся от конца света, вот я – космонавт и в составе экспедиции высаживаюсь на другую планету, а на нас смотрят тысячи фиолетовых глаз шарообразных инопланетян. Один образ за другим, картинка за картинкой – точь-в-точь как будто кто-то листает меню или модный каталог, только вместо одежды или еды там мои сны. Мне казалось, я даже чувствовала, как Мадам Роза оценивающе всматривается в них, что-то пропускает, на чем-то останавливается подольше, пробует сны на вкус: у меня внезапно возникает во рту то вкус шоколада, то горького чая, то папиных блинчиков, то сосновой смолы (это, наверное, сон про Новый год в северном поселении лойдов – у них принято грызть сосновые иголки во время совместных новогодних чтений сказок). Я с удовольствием отмечаю, что мои любимые сны она разглядывает подолгу: например, сон про огромный оживший торговый корабль, который решил поменять курс и отправился разведывать новые страны, или сон про строптивого правителя, которого во время одной из ссор его жена нечаянно превратила в дракона. Вот перед моими глазами мелькают моменты, когда я пыталась управлять снами, и я с позором отмечаю, что это у меня получалось довольно топорно, вкривь и вкось. Наконец как будто чья-то невидимая рука захлопывает каталог – и я просыпаюсь. Мадам Роза как ни в чем не бывало сидит в кресле напротив меня и пьет чай (и как она успела так быстро оказаться в кресле?) Я выжидающе смотрю на Мадам Розу. Ну как, она впечатлена? Но по ней, как и раньше, сложно сказать: одна и та же улыбка может значить и одобрение, и иронию.

– Ну что, милочка, – начала она (ненавижу слово милочка), – я их беру.

– Кого? – вылетело у меня.

– Ваши сны, что же еще. Вы меня впечатлили. Конечно, над ними еще можно поработать, но для человека, не специализирующегося в этой области, тем более вашего возраста, качество поразительное, на высшем уровне.

– Здорово, – пролепетала я, не зная, что еще сказать.

– Теперь об оплате и вариантах покупки. Я могу выбрать по своему усмотрению самые интересные экземпляры и оставить бытовые сны. (Эх, жалко, что не наоборот! мне вдруг стало очень грустно расставаться со своими кораблями, горами и водопадами, путешественниками, принцессами и драконами.) За это я заплачу сорок тысяч унов (Ого, ну ничего себе! Этого почти хватит на прицеп! У меня аж руки похолодели от такой суммы.) Второй вариант: вы можете оставить себе пять красивых снов на свое усмотрение, а остальные я куплю. Но учтите: с этого момента вам будут сниться только они. За это я заплачу двадцать пять тысяч унов. (Сумма, конечно, все равно огромная, но остаток на прицеп будет очень сложно собрать, да и что мне толку от пяти любимых снов? Если они будут мне сниться каждую ночь, я их через какое-то время возненавижу!) Третий вариант: я покупаю один сон на свое усмотрение. (А это звучит заманчиво, одного сна мне не жалко!) За это я заплачу пятьсот унов. (Не, ерунда, мало.)

– А я могу продать все свои сны? – спросила я робко.

– Вам, видимо, очень нужны деньги, раз вы готовы продать такое богатство. Разумеется, можете, это и был мой последний вариант. Я покупаю у вас все сны до последнего, и с этого дня вы теряете способность видеть сны. Кроме того, вы постепенно забываете те, которые я купила. За это я готова заплатить… – Мадам Роза помедлила, – шестьдесят тысяч унов.

Я не верила своим ушам. Шестьдесят тысяч! Я такие деньги никогда в жизни не видела, и родителям такие суммы тоже не снились. На эти деньги можно купить прицеп, и еще немного останется! Можно будет отдать родителям, и нам не придется так часто давать концерты (хотя нет, концерты можно оставить, это весело), или можно будет купить совсем шикарный прицеп: большой, просторный. Может быть, тогда родители и на четвертого ребенка решатся. Но подождите, шестьдесят тысяч за какие-то там сны, серьезно?

Мадам Роза, наверное, заметила мое замешательство и без лишних вопросов подлила мне еще чая, после чего сказала:

– Давайте сделаем так. Сегодня вам не придется принимать решение, дам вам время подумать до конца недели. (Оставалось пять дней.) На это время я арендую ваши сны.

– Как так, арендуете? – Я уже совсем переставала что-либо понимать.

– Возьму на время под расписку. В эти дни вы посмотрите, как вам живется без снов, и примите решение. Я так понимаю, вас не интересует частичная продажа и речь идет обо всех снах?

Я кивнула. Даже получив сорок тысяч унов, мне останется где-то найти десять тысяч, а это совсем непросто. Нужно было или продавать все, или бросить эту идею.

– Ну что, вам подходит этот вариант?

Эх, как же быть? А что, если она не выполнит договор и заберет себе мои сны? Куда я потом пойду с этой распиской?

Мадам Роза снова как будто услышала мои мысли (может, она все-таки колдунья?) и сказала:

– Вы можете не беспокоиться за сохранность ваших снов. Во-первых, я совершу только временную, облегченную процедуру изъятия снов, которая не может иметь перманентных последствий. (Каких-каких последствий?) Во-вторых, в конце расписки указан телефон паранормальной полиции. (Какой полиции? Ненормальной?) В случае невыполнения договора вы всегда можете позвонить туда и предоставить им расписку. Ну что, по рукам?

Не могу сказать, что она меня полностью убедила, но перспектива преподнести родителям прицеп была такой заманчивой, а выпавшая удача казалась такой редкой и удивительной, что я сказала:

– По рукам.

«Процедура изымания снов» не сильно отличалась от того, как Мадам Роза до этого их смотрела, только в этот раз картинки, едва появившись, бледнели и гасли: только я успеваю разглядеть заснеженные горы, как они блекнут и исчезают, как будто кто-то стирает их ластиком. Очнувшись, чувствовала я себя паршиво: голова кружилась и немного болела, глаза слезились, но главное – в моей голове была какая-то каша.

– Выпейте, – услышала я голос Мадам Розы, – это поможет вам прийти в себя.

Она протягивала мне большую чашку с чем-то, очень похожим на горячий шоколад с зефирками. Я сделала глоток. И правда, горячий шоколад. В любое другое время он бы меня порадовал, но почему-то не сейчас, поэтому я без особой радости пила его и смотрела на то, как Мадам Роза пишет расписку. Картина была странноватой. Она обмакивала перо во что-то, похожее на чай, писала на листе бумаги, через несколько секунд буквы исчезали, она обмакивала перо снова, опять писала, буквы опять исчезали, и так по кругу много раз. Наконец, когда слова в очередной раз растаяли, она с силой тряхнула листок, и на нем проявился темно-зеленый текст расписки. Мадам Роза протянула мне бланк, я рассеянно пробежала его глазами и поставила подпись. (Примечание от папы: дети, всегда все внимательно читайте перед тем, как что-либо подписывать!)

Когда я распрощалась с моей загадочной новой знакомой и вышла за дверь, я посмотрела на часы и ахнула: с момента моего ухода прошло два с лишним часа! Что я теперь скажу родителям? Я со всех ног кинулась домой, ужасно боясь, что забуду дорогу. Не хватало еще и потеряться! Но к счастью, я все правильно запомнила и через десять минут, запыхавшись, прибежала к двери трейлера. Наверняка мама с папой с ума сходят! Что же я им скажу? Может, правду? Но нет, они могут не одобрить мой план и все испортить, да и сюрприза уже не получится. В итоге я решила наврать, будто потерялась и три часа искала дорогу. (Примечание от мамы: ай-ай-ай!) Я собралась с духом и открыла дверь. К моему удивлению, мамы с папой там не было, только дедуля сидел за столом и раскладывал какой-то странный пасьянс в форме черепа. Увидев меня, он наклонил голову и сказал:

– Ну что, разбойница, я требую объяснений. И где же тебя черти носят? (Люблю дедулину манеру общения.)

– Ээ, я потерялась. – Дедуля недоверчиво прищурил глаза. – А где папа с мамой и Кирой?

– Мама себя нехорошо чувствует, они с папой пошли к врачу.

– А что с ней? – испугалась я.

– Да думаю, просто отравилась, не надо было пожирать фиолетовые яблоки в таких количествах. Вечная история: наестся какой-нибудь местной экзотики, потом живот болит.

Я ухмыльнулась. Что правда, то правда – мама любит пробовать всякие сомнительные фрукты. Но плохо ей после этого бывает редко, дедуля тут несправедлив. Я вообще ума не приложу: как ей вообще в голову пришло есть эти фиолетовые яблоки? Это же жуткая кислятина, во рту прямо сводит от них! А она взяла и зачем-то умяла килограмма два в один присест! И вот пожалуйста, отравилась.

– И все-таки, я жду объяснений – где ты пропадала?

Ну вот, я-то наивно надеялась, что выкрутилась.

– Я ж говорю, я за…

– Заблудилась, эту историю я уже слышал. Но я надеюсь, ты не держишь меня за полного остолопа? Чтоб я поверил, будто моя родная внучка заблудилась в трех соснах и почти три часа искала дорогу?

Я смотрела в пол, не зная, что сказать. Дурацкая отмазка, надо было что-то поправдоподобнее придумать.

– Это какой-то большой секрет, да? – сказал дедуля наконец. Обожаю его все-таки. Я кивнула.

– Хитрый план, да? – лукаво улыбнулся дедуля. – В духе моих историй, надеюсь?

Тут я подняла глаза и тоже улыбнулась.

– Очень хитрый, просто хитрющий! – ответила я.

– Он не включает в себя ничего страшного или противозаконного? Тебя же никто не обижает?

– Не бойся, дедуля, все отлично! Ты потом сам все узнаешь, обещаю.

– Ладно уж, пиратка, скажем твоим родителям, что ты пришла вовремя и мы с тобой уже два часа играем в карты. Надеюсь, ты не подведешь со своим планом.

– Спасибо, дедуля! – воскликнула я и кинулась ему на шею.

Вот уж кто действительно настоящий друг! Нипочем не скажешь, что взрослый.

Тут я вспомнила:

– Слушай, дедуль, а где Кира?

– А, заходили братья Шторн из дома номер три, помнишь их? Сыновья директора театра, с которым ваш папа подружился.

Конечно, я их помнила: они заходили на наш концерт и очень хлопали, особенно Мартин, старший брат (ну или так мне показалось). А после концерта они так увлекательно рассказывали нам всякие истории про спектакли, репетиции, смешные ошибки актеров во время спектаклей и разные театральные легенды.

– Так вот, – продолжил дедуля, – они заходили, чтобы позвать вас на генеральную репетицию какого-то нового спектакля.

Ну вот, так всегда, все самое интересное происходит без меня! От досады я даже забыла про свой успех со снами.

– Они огорчились, увидев, что тебя нет, особенно их старший малец, как там его: Маршал, Мортен?

– Мартин, – с нетерпением поправила я, – он правда огорчился?

– Правда-правда, – хмыкнул дедуля, – все с тобой ясно. Деваться некуда, ни одной девице не удалось еще этого избежать. Вот ты нормальный человек, а вдруг начинается: «А правда он на меня как-то особенно посмотрел? О боги, он смотрит на меня уже две минуты, что это значит? А честно, он обо мне спрашивал?» Тьфу, глупость какая. Но что уж поделать.

– Что за ерунда, – смутилась я, – спросить уже нельзя.

– В общем, они с моего разрешения забрали с собой Киру, а я обещал передать тебе, что они тебя тоже звали. Но думаю, спектакль уже закончился, а они там пьют чай с пирожками. (А Мартин наверняка рассказывает про театральное закулисье! Вот не повезло так не повезло.) Ну ладно, договорились, для родителей и Киры ты пришла вовремя. Ох, тяжелая у тебя все-таки наследственность с таким-то дедом. Ну ладно уж. Ты наверняка голодная, – спохватился дедуля, – Майка оставила тебе гороховый суп с гренками.

При виде того, как я скривилась, он рассмеялся:

– Ну ты и привереда! Нормальный суп.

– Да я нормально отношусь к гороховому супу, – стала оправдываться я, – просто у нас уже неделю гороховый суп! Почему папа уже третью неделю за рулем, а мама готовит? Это нечестно, раньше они регулярно менялись. Я больше люблю папину стряпню.

– Серьезно? Барроканские мидии в виноградных листьях? Плов с тридцатью специями? Блинчики в форме черепов? Кира тогда всю ночь не могла уснуть.

– Да, – настаивала я, – блинчики, кстати, получились тогда очень вкусные. Кира сама виновата, что была такой трусихой. Папа, конечно, иногда перебарщивает с необычностью, зато он не станет нас кормить гороховым супом неделю. Пусть лучше мама водит, водит же она отлично!

– Ну это их дело, я не стану влезать. У кочевников водит всегда мужчина, может, Тимур решил уважить традиции.

– Почему мужчина? А женщины что, получается, всегда готовят? – удивилась я. Что за ерунда, а если какой-то мужчина хочет готовить, а женщина вести машину?

– Так уж заведено.

Я запихнула в себя гороховый суп (вы не подумайте, он вполне себе вкусный, но неделя – это перебор) и залезла на свою кровать наверху. Я открыла было книжку, которую мне подарил дедуля: «Кочевники от начала времен. Путь длиною в вечность», но, вспомнив про наш разговор, тут же закрыла. «Что же, теперь папа всегда будет за рулем, а мама будет готовить? Они что, решили превратиться в традиционную кочевую семью?» – с тоской подумала я. Мне было уныло. Мама заболела, блинчиков в виде черепов в ближайшее время мне не видать, да и Мартина с его рассказами тоже – после того, как я упустила такой шанс своими глазами увидеть закулисье! Единственная надежда была на прицеп и братика, но и эта мысль меня не особо грела. Вдруг колдунья все-таки украдет мои сны, а расписка – сущая ерунда, просто чтоб меня запутать? Наверняка никакой пронормальной, то есть перенормальной, тьфу, как там ее! В общем, ненормальной полиции нет и никогда не было, а это все просто для отвода глаз. Я представила, как Мадам Роза там сидит с моими драгоценными снами и злорадно торжествует, и мне стало совсем печально. «А вдруг я подарю маме с папой прицеп, а они все равно не захотят рожать братика?» – вдруг с ужасом подумала я. Такая кошмарная мысль мне до этого в голову не приходила. Чувствуя себя совсем несчастной и одинокой, я провалилась в глубокий сон без сновидений и не слышала, как папа, мама и Кира пришли домой.

Проснувшись на следующее утро, я не заметила каких-то особых перемен, кроме того, что мне ничего не приснилось и голова была немного тяжелой. Казалось, все произошедшее вчера было сном, но я знала, что нет. Что-что, а реальность со сном я различать умею.

К счастью, никто из домашних не расспрашивал, что мне приснилось на этот раз, как они любили делать, и у меня было время подумать, что я буду им рассказывать. Это была сложная задача: сказать, что не помню? Не поверят, я ведь всегда помню. Сказать, что секрет? Кира задразнит, будто я влюбилась. Лучшим решением мне казалось просто придумать, ведь это совсем несложно – сочинить какую-нибудь историю. Ну, по крайней мере, я так думала.

Мама вроде как чувствовала себя получше, и никто даже не поинтересовался, вовремя ли я вернулась вчера. Все разговоры дома крутились вокруг вчерашней генеральной репетиции: какое это было прекрасное зрелище, как Кира сидела в первом ряду и поэтому ее вытащили на сцену, как Мартин с Яном (это его младший брат) притащили ее за кулисы в антракте, и оказалось, что одной девочке из массовки нехорошо, и Кире разрешили сыграть за нее. Нет, вы слышали? По-моему, это уже перебор. Я тут пекусь о благополучии семьи, продаю свои прекрасные сны, а вместо благодарности мне приходится выслушивать такие крутые истории, в которых я не принимала участие.

– Я была в костюме бабочки, с крыльями, представляете? И мы летали по сцене! – захлебывалась от восторга Кира. – Когда мы потом пили чай, Мартин сказал, что я молодец и очень их выручила. Когда вырасту, обязательно стану актрисой!

Я не удержалась и скептически хмыкнула. Кира у нас теперь великая актриса, стоило один раз пролететь по сцене в крыльях бабочки. Ладно, согласна, это действительно классная история, но я не хотела этого признавать при Кире, пусть не задается.

– Ань, а почему ты не пришла? – спросила вдруг Кира. Вот это подстава, она же не знает, что я не вернулась вовремя!

– Ээ, ну я… (Паника, что же сказать?) Ну это… у меня болел живот, – не в силах придумать ничего получше, соврала я.

– Болел живот? – забеспокоилась мама, до этого молча мывшая чашки. – А что случилось?

– Да ничего особенного, наверное, тоже переела фиолетовых яблок.

Мама недоуменно уставилась на меня. Что ж я так коряво вру! Вот Кира хоть и маленькая, но врет будь здоров, так вдохновенно, что никто и не усомнится в ее правдивости.

– Зачем ты эту гадость вообще ела? – удивился папа. – И что значит «тоже отравилась»?

– Ну что-то захотелось яблок, – мямлила я, – маме вот они нравятся. Дедуля сказал, что ей вчера стало от них нехорошо.

– Мм, – замялась мама, – у дедули, как всегда, много идей. Яблоки тут ни при чем, просто было нехорошо – видимо, погода меняется. А ты себя нормально чувствуешь? Может, сходим к врачу?

Что ж за невезение такое!

– Нет-нет, мам, сейчас все нормально. У меня, наверное, все-таки из-за яблок.

Мама больше не стала расспрашивать, но вид у нее был подозрительный. По-моему, ее не убедила моя версия.

Весь день после этого мы провели с Кирой на заброшенных лодках в бухте, играя в пиратов. Правда, как всегда, Кира играла только красивую принцессу, попавшую в плен нашей бравый команды, а я – все остальные роли: положительного, но скучного принца, отправившегося на поиски возлюбленной, обеспокоенного отца-короля, веселого капитана корабля, всех пиратов и даже попугая! Сейчас-то Кира уже подросла и научилась отлично играть сама, поэтому роли мы делим поровну. Так вот, мы играли в пиратов, и тут я начала замечать, что что-то не так. Раньше идеи из меня так и сыпались: «а тут начался ураган и их унесло на остров!», «а вдруг оказалось, что капитан корабля – оборотень!», «а вдруг один пират решил их сдать королю и тайком поменял карту!»… ну и все в таком духе. Мне очень нравилось, как Кира ахает от удивления при каждом новом повороте сюжета. Но сегодня что-то пошло не так. Приключения пиратов сочинялись как-то вяло и со скрипом, да и сюжет получался какой-то высосанный из пальца. Я зачем-то опять приплела какую-то злобную колдунью, позавидовавшую красоте принцессы и решившую ей напакостить, хотя мы в такое уже играли сто раз. Кире, понятное дело, и такая халтура сгодилась, она же маленькая, что с нее взять, но ее восторг меня только разозлил: я-то прекрасно вижу, что получается чепуха. И странное дело: сегодня меня только раздражало, когда она каждые пять минут меня спрашивала: «А что было дальше?» Раньше-то я никогда на это не злилась, мне, наоборот, нравилось сочинять все новые и новые приключения.

В общем, сегодня игра не клеилась, и я с облегчением вздохнула, когда услышала голос Яна Шторна:

– Аня, Кира, там ваша мама зовет ужинать!

Оказалось, они с Мартином проходили мимо, и мама попросила нас позвать.

– А где Мартин? – неохотно спросила я. Не хватало еще, чтобы Ян вообразил, что мне нравится его брат.

– Он у вас в трейлере ждет, ваш папа пригласил нас поужинать.

Ну хоть какая-то приятная новость! Правда, подумала я уныло, званый ужин с гороховый супом – не большое удовольствие. Ну ладно, ну его, суп, главное, что у нас будут гости и они наверняка будут рассказывать всякие интересные истории!

И, веселые, мы с Кирой и Яном побежали домой наперегонки.

Подбегая к дому (не то чтобы я хвастаюсь, но я пришла первой), я издалека у удивлением почувствовала аромат пряностей. Неужели это из нашего трейлера? Когда я открыла дверь, то не поверила своим глазам: папа стоял у плиты в своем умильном фартуке с оленем. На сковороде происходило какое-то волшебство, как всегда у папы: тонкие куски мяса в чем-то ароматном (какао? корица? какие-то еще специи?), завернутые в лепешки, и все это в каком-то пряном масле с травами, ммм. Выходит, день еще не был безнадежно испорчен. У меня от сердца отлегло: все-таки родители не решили превратиться в консервативную кочевую пару.

Наконец папа завершил таинство приготовления волшебного блюда и разложил еду нам по тарелкам, после чего мы сразу начали ее у аппетитом уплетать. Папа всегда хорошо готовит, что бы там дедуля ни говорил, но тут он превзошел самого себя. Мир стал казаться не таким уж и унылым, особенно после того, как мы все съели и я приготовилась слушать рассказы про театр.

– У нас готовится что-то особенное, – важно вещал Мартин, – спектакль про мир снов. (Ну этого еще не хватало! Меня уже тошнит от всей этой сонной темы.) На прошлой неделе к нам нагрянул удивительный гость. Случилось это так: мы с папой, мамой и Яном спокойно спали после тяжелого дня. Ничего не предвещало беды. – Мартин выдержал драматическую паузу и откинул со лба черные локоны (он, конечно, симпатичный, но все-таки иногда слишком выпендривается). – И вдруг в ночи раздался стук в дверь. Ян, конечно, перепугался: воры, воры, театр ограбят! (Семья Шторнов жила в доме, совмещенном со зданием театра.) Но я ему говорю: отставить панику, я во всем разберусь. – Тут Ян заметно покраснел, и мне стало его немного жалко. Но Мартин, конечно, смелый, не зря ему аж двенадцать. – Пока мама с Яном носились по комнате, мы с папой быстро собрались и спустились к двери. Естественно, это были не воры. На пороге стоял загадочный высокий мужчина в черном плаще, закутанный в длиннющий серый шарф, из которого торчал длинный острый нос и два черных глаза под огромными очками. «Вы по какому вопросу?» – сурово спросил его папа, но он не смутился и ответил: «Я написал гениальную пьесу». Папа пригласил его в дом и налил чаю, чтобы обсудить его идею. – Мартин снова выдержал театральную паузу.

– И как, она оказалась гениальной? – вежливо поинтересовался папа.

Мартин будто только этого и ждал:

– Еще бы! Оказалось, он хочет снять спектакль про колдуна, который скупает самые красивые сны, чтобы склеить их и создать идеальный параллельный мир. – У меня внутри все похолодело. – Когда мир будет готов, он станет продавать туда билеты богатеям, недовольным реальностью. Гениально и просто! Ну я вам не буду раскрывать всего сюжета, конечно. Но этому человеку просто суждено было попасть в наш театр! Впрочем, мы с папой всегда говорили: в наш театр попадают только те, кому суждено туда попасть, случайные люди там не оказываются. (Вот я, видимо, отношусь к числу случайных, с тоской отметила я.) Вы только подумайте – он специально ходил на консультацию к какой-то мадам, которая специализируется на снах и живет, представьте себе, тут, в нашем городе! – Мартин с довольным видом осмотрелся, проверяя, произвел ли он должный эффект.

На меня точно произвел. Я чуть со стула не упала, честно говоря. Речь точно шла о Мадам Розе, голову даю на отсечение! Неужели это и был ее коварный план – склеить идеальный мир и продавать туда билеты? Я-то думала, что она просто будет продавать сны желающим поштучно. Ладно, признаюсь, я вообще не особо задумывалась о том, что она после покупки будет делать с моими снами. Мне кажется, у меня было такое ошарашенное лицо, что все точно должны были заподозрить неладное, но тут мама сказала:

– О, насчет снов нужно обращаться к Ане, она у нас признанный специалист. К ней очереди выстраиваются, чтобы послушать, как она пересказывает свои сны.

Тут вышло как с горячим шоколадом у Мадам Розы: в любой другой раз я бы покраснела от удовольствия после такого комплимента, тем более при Мартине, но тут мне захотелось сквозь землю провалиться. Тоже мне, эксперт по снам, которому уже никогда ничего не будет сниться! Мне даже захотелось заплакать, и я изо всех сил сдержалась.

– Правда? – Мартин с интересом посмотрел на меня. – Жаль, что я никогда не присутствовал на таких рассказах! Может, ты могла бы рассказать нам какой-нибудь сон? Пожалуйста!

Час от часу не легче, что за невезение! Я стала лихорадочно рыться в памяти, пытаясь найти что-то стоящее. Я хоть помню какие-то сны? Вроде бы помню. Только про что рассказать? Может, сон про разлученных принцев? Но я что-то не могла вспомнить, как им удалось воссоединиться. Может, сон про торговый корабль? Но его приключения тоже были как в тумане. И тут мне пришла первая удачная мысль за весь день.

– Что-то так сразу сложно выбрать, про какой рассказать. Давай лучше спросим у папы, мамы, Киры и дедули: какой у вас любимый сон из тех, про которые я рассказывала?

Первым ответил папа:

– Ну конечно, про то, как мы всей семьей спасали мир от древних темных духов, которых потревожил глупый турист, порвавший старинные письмена. Особенно мне нравится момент, как я оседлал дракона и пронзил копьем духа, превратившегося в огромного коршуна, и этим спас маму и Аню. А дедуля в этот момент прятался с Кирой в пещере.

У Мартина вытянулось лицо от удивления. Наверняка ему не снятся такие интересные сны, с гордостью подумала я, но тут же вспомнила, что сны для меня остались в прошлом, и опять погрустнела.

– Да ну, ерунда какая, – хмыкнул дедуля, – стал бы я прятаться в пещере, пока вокруг такое веселье, еще чего! Да мы б с Кирюхой всех этих коршунов порвали, как Тузик грелку! – Дедуля подмигнул Кире, и она радостно захихикала. – Нет, я люблю Анькин сон про то, как мы с ней вдвоем захватили пиратский корабль и поплыли на нем в гости к нашей родне на Дальнем Севере, а по пути наловили кучу рыбы, зажарили ее и какое-то время стояли в портовом городке, притворяясь рыбным рестораном. Потом полиция просекла, что у нас нет нужных документов, и пришлось в срочном порядке делать ноги, то есть отчаливать. Ну там много всего еще было, не расскажешь в двух словах.

Тут вступила мама:

– Мой любимый сон – про то, как папа купил заколдованные краски и все, что он рисовал, оживало. Он не сразу это заметил, и трейлер постепенно заселился птицами и бабочками. Но однажды он нарисовал слониху со слоненком. То-то он удивился, когда они ожили! Пришлось нам ехать очень медленно, чтобы они успевали идти за нами, держась за трейлер.

Кире уже не терпелось тоже высказаться.

– А мой любимый сон – про то, как мы с Аней потерялись в лесу и увидели самолет! Мы сели в него, а он прилетел в волшебную страну, самую настоящую, представляете? И мы там учились летать и творить чудеса! Правда же, Аня?

Я кивнула. Надо же, сколько мне всяких историй успело присниться! Неужели теперь всю жизнь придется жить вот так, без снов? Мне стало так уныло, что я даже на секунду заколебалась: может, вернуть все как было, пока не поздно? Будем играть вдвоем с Кирой, нам, в общем-то, и самим неплохо. Но я тут же передумала. Отказываться от мечты о братике было еще грустнее.

Я посмотрела на Мартина и чуть не рассмеялась, настолько у него был удивленный вид.

– Ну ты даешь, Аня! Это же феноменально! (Интересно, он таких словечек на спектаклях нахватался?) Тебе нужно их записывать, это будет получше любых книг!

Стоп, это же гениальная идея! Ну как мне раньше это в голову не пришло! Запишу все сны, которые помню, и тогда будет не так страшно, что я их постепенно забуду, – всегда можно будет перечитать и вспомнить. Молодчина, Мартин!

– Аня, а тебя можно было бы попросить кое-о-чем?

– Да, конечно, – на радостях сказала я.

– Ты не могла бы завтра прийти к нам в театр и поговорить с папой и нашим новым автором? Ты же можешь предложить им много идей для нового спектакля!

Это, конечно, было очень лестно, но как я могла им помочь, если сны мне больше не снятся? Наверняка этот таинственный автор пьесы сразу поймет, что дело тут нечисто.

Я замешкалась, пытаясь придумать, как выкрутиться, но мама, наверное, решила, что я просто засмущалась, и сказала за меня:

– Конечно, она с радостью придет.

Ох уж эти родители! Вечно думают, что все понимают. Справедливости ради, мама обычно хорошо нас понимает, но в этот раз она не угадала.

Ладно, до завтра еще оставалось время, и я могла, по крайней мере, записать хоть какие-то сны, чтобы немножко подготовиться к разговору. Надо же, меня пригласили консультировать директора театра!

Весь вечер я провела, записывая сны, которые всплывали в памяти. Я с грустью поняла, что уже не помню многих деталей и могу описать только общий сюжет. Мало того, сны путались и мешались в голове один с другим, так что мне с трудом удавалось разложить их в голове по полочкам. Под конец я так устала, что начала получаться полная ерунда, и я легла спать. Когда на следующее утро я открыла тетрадь на случайной странице, то прочла:

«Жили-были три старых брата-колдуна. Им жилось скучно, и они решили сбежать от родителей, бросить школу и устроиться юнгами на корабль. Но корабль захватили инопланетяне и улетели на нем на свою планету. Тогда колдуны с горя стали вампирами, выпили кровь всех инопланетян и отравились. Они прилетели обратно, пошли к врачу, а тот сказал, что это не отравление, а просто перемена погоды».

В этот момент я окончательно поняла, что со снами все кончено, и расплакалась. Нет, с такими записями я точно не пойду к директору театра! Придется сочинять что-то от балды.

К счастью, днем пришел Мартин и с явной неловкостью сказал, что разговор с папой и автором пьесы отменяется, потому что, как оказалось, пьеса уже готова и он не собирается вносить никаких поправок и дополнений. Мартину явно хотелось загладить свою оплошность, и он спросил, не хочу ли я после обеда сходить с ним в парк развлечений в центре города. Только без Киры и Яна, – добавил он, – а то придется весь вечер проторчать на детской площадке, вместо того чтобы кататься на настоящих крутых аттракционах.