Текст книги "Вторжение 1944 года. Высадка союзников в Нормандии глазами генерала Третьего рейха"

Британские и американские военно-воздушные силы, напротив, эффективно ускоряли исход войны, действуя как на Западном фронте, так и против Германии.

Атлантический вал представлял собой береговую линию фортификационных сооружений, не везде одинаково мощных. Они были достаточно сильно укреплены в тех местах, в которых, по мнению германского Верховного командования, союзники предполагали произвести десантирование. Такие пункты располагались вдоль пролива Ла-Манш, особенно у мыса Гри-Не в устье Сены, на северном выступе полуострова Котантен, на островах Ла-Манша, в Бресте и Лорьяне. Но побережье Кальвадоса и особенно сектор между берегом и Байе были практически не укреплены, когда фельдмаршал Роммель принял командование.

В 1941 году Гитлер решил, что главной линией сопротивления будет побережье. Но большая протяженность этого фронта позволяла применять лишь систему опорных пунктов. О непрерывной линии фортификационных сооружений не могло быть и речи. Побережье Ла-Манша и его острова Гернси, Джерси и Сарк, напротив Сен-Мало, должны были стать «мощнейшей цитаделью» в соответствии с восьмилетним планом. Такова была воля Гитлера. Таким образом, «группа наступательных батарей» была размещена на мысе Гри-Не: батарея Линдеманна (три орудия калибра 406 миллиметров), батарея «Великий курфюрст» (четыре 280-миллиметровых орудия), батарея Тодта (четыре 380-миллиметровые пушки). Это был костяк обороны на Ла-Манше.

На малых островах Ла-Манша в начале февраля 1944 года в боевой готовности были 11 батарей с 38 тяжелыми орудиями, в то время как на всем побережье материка между Дьепом и Сен-Назером, что составляло расстояние 600 миль, было столько же батарей общим числом 37 орудий. В качестве гарнизона этих островов была выделена дивизия, укрепленная бронетанковыми и зенитными полками, но не было возведено никаких аэродромов, хотя эти острова могли иметь важное значение лишь в качестве авиабаз. Роммель язвительно выступал против укрепления обороны на островах Ла-Манша и требовал, чтобы бесполезный гарнизон был оттуда выведен.

Вся оборонительная система страдала из-за отсутствия единого плана, а более всего – из-за отсутствия полномочий, что было результатом неупорядоченной командной цепочки.

В 1944 году береговая оборона состояла лишь из опорных пунктов с радиолокационными станциями, командных пунктов и позиций батарей. Редуты и блиндажи были сооружены скорее в качестве полевых, а не долговременных фортификационных сооружений, и их редко укрепляли бетоном из-за отсутствия материала. Эти опорные пункты часто находились на расстоянии многих миль друг от друга.

Командование военным флотом объявило, что в секторе Вир – Орн вторжение маловероятно из-за опасных рифов. На этой 35-мильной полосе побережья располагалось всего лишь полторы дивизии.

Роммель был разочарован этими укреплениями во время своей первой полной инспекции Атлантического вала зимой 1943/44 года и попытался восполнить упущения, заставив свои войска возводить оборонительные сооружения, особенно на нормандском побережье. Он разработал новые способы воспрепятствования высадке противника.

Все развитие системы береговой обороны, архитектуры и конструкции фортификаций было доверено инженеру организации Тодта, у которого не было ни тактической, ни стратегической подготовки, как и не было сложившегося взгляда на общую ситуацию в войне и никакого опыта работы с вооруженными силами.

Между 1941-м и 1943 годами армия, флот и организация Тодта были не способны принять единый план обороны побережья, особенно в отношении артиллерийских позиций, поскольку имелись разногласия по поводу ее базовых принципов. Роммель привнес радикальные изменения в подходе к этому вопросу. Он проявил не только огромный интерес, но и необыкновенные технические познания, что привело в замешательство специалистов. Его распоряжения сопровождались собственноручными зарисовками.

Для того чтобы затруднить высадку противника, были установлены подводные преграды в виде деревянных и металлических кольев и козел с приделанными к ним минами и пилами. Подходы к берегу на мелководье должны были быть заминированы, а гавани приведены в негодность.

Точки высокого уровня подъема воды вдоль побережья были заминированы, образуя непрерывную линию обороны. Огневая мощь артиллерии – по одной батарее примерно через каждые 14 миль – не могла быть значительно увеличена, большей частью из-за отсутствия механизмов управления огнем.

В этой связи фельдмаршал обратился к импровизированному оружию и методам ведения огня, которые закрыли бы брешь, образованную нехваткой достаточного сосредоточения артиллерии. Он одобрил идею, выдвинутую 21-й танковой дивизией, использовать орудия залпового огня, обратив их к морю. Но было слишком поздно претворять эту идею в жизнь.

Зная о все возрастающей опасности массированных воздушных атак, Роммель в качестве меры безопасности рассредоточил войсковые казармы. «Фронт на суше» был организован так, чтобы встретить воздушный десант, перекрывая зону береговой обороны от двух до трех миль в глубину, в зависимости от характера местности. Таким образом, была надежда на то, чтобы предотвратить соединение воздушного десанта, высаживающегося в тылу, с береговыми силами вторжения. В качестве оборонительной меры против отрядов парашютистов и планеристов у фельдмаршала были три трубы, вкопанные на открытых полях, связанные между собой колючей проволокой и во многих местах заминированные. Эта работа, потребовавшая значительных затрат времени и материалов, была проделана в самых уязвимых местах.

Роммель, не отрицая возможности проведения высадки воздушного десанта даже в случае неблагоприятной погоды, соответственно этому готовил своих людей. Он попросил военно-морской флот установить мины на подходах с моря, но первая операция по установке мин была проведена в устье Жиронды вместо Сены.

Те мины, которые предлагалось использовать против сил вторжения, следовало установить непосредственно перед наступлением. Это не было сделано перед вторжением на нормандское побережье. Верховное командование отвергло предложения использовать для установки мин самолеты.

Большую часть работы должна была выполнить местная рабочая сила. Роммель распорядился о том, чтобы ни одного французского гражданина не принуждали к работе, но всем добровольцам хорошо платили. С французскими рабочими должны были обращаться так же, как и с немецкими. Он сказал населению, что в их интересах сотрудничать в строительстве заграждений, поскольку это снизит шанс высадки воздушного десанта, а следовательно, и включения их территории в зону боевых действий.

Приливную зону в район Гавра, долину реки Див и восточный берег Котантена ограничивали неровности местности. Там можно было установить резервуары со свежей водой, и подготовка к этому велась. Роммель распорядился при любых обстоятельствах избегать прилива морской воды, который наносил ущерб в течение десяти лет после Первой мировой войны.

Пропаганда Атлантического вала началась в 1942 году, когда поворот вспять у Дьепа британских и канадских разведывательных подразделений преподносился как «огромный успех в обороне». Королевский военный флот, армия и военно-воздушные силы Великобритании были задействованы в широкомасштабной десантной операции – двусторонней атаке Дьепа. Как силам, предназначенным для разведки, им была поставлена задача прижать немцев и опробовать проведение высадки десанта в объединенной операции. Перехваченные британские приказы ясно указывали, что это была ограниченная по объекту наступления операция с упором на учет фактора времени, используемых сил и подлежащей захвату территории. Пропаганда немцев раструбила о большом успехе действий в обороне, чтобы отвлечь общественное мнение от поворота вспять на русском фронте. К сожалению, Верховное командование на Западе подписывалось под этими преувеличениями успехов.

Еще летом 1938 года, во время возведения Западного вала, Геббельс приобрел опыт эксплуатации оборонительных укреплений для пропагандистских целей. Для того чтобы скрыть его неадекватность и обмануть врага, он теперь поднял волну пропаганды по поводу Атлантического вала. В качестве примера он приводил «группу наступательных батарей» у мыса Гри-Не и представлял дело таким образом, будто весь Атлантический вал столь же прочен.

Фельдмаршал Роммель, пытаясь выиграть время для своих политических намерений, о которых речь пойдет далее, не возражал, чтобы его новые оборонительные меры против высадки с воздуха и на побережье стали достоянием гласности в преувеличенном виде. Из этих же соображений он позволил, чтобы его личность часто фигурировала в фильмах и новостях. Но когда услышал о директиве доктора Геббельса, запрещавшей прессе упоминать о превосходстве союзников в воздухе, он стал протестовать против такого обмана общественности, который, несомненно, пошатнет доверие немцев к своим лидерам.

Следующие обманные операции практиковались военными. Распространялись слухи о прибытии мнимых войск и подкреплений. Перемещались с места на место ложные штабы и «передовой личный состав». Осуществлялись перевозки по железной дороге несуществующих подкреплений и отдавались приказы по всей командной цепочке, включая железнодорожных чиновников с их грудой бумажных дел. Днем и ночью взад-вперед сновали колонны грузовиков и возводились ложные военные сооружения.

Роммель не питал иллюзий по поводу эффективности этих военных хитростей, но был готов пойти на что угодно для того, чтобы выиграть время. Было невозможно проконтролировать плоды этих пропагандистских усилий из-за произвольных и никому не подотчетных действий Геббельса.

Роммель позднее просил Гитлера остановить пропаганду фиктивного Атлантического вала, в которой он сам был вынужден фигурировать.

В Берхтесгадене 1 апреля 1944 года, прежде чем вступить в должность в группе армий, новый начальник штаба Роммеля генерал Шпейдель обратился за инструкциями по ведению стратегии. Гитлер и Верховное командование объявили, что любая директива будет «излишней». Главнокомандующий войсками на Западе и группой армий «Б» имел строгие директивы упорно оборонять побережье; свободы стратегического маневра тут не было. В случае местной высадки враг должен был быть сброшен с побережья в море. Уроки Салерно и Неттуно не принимались во внимание. В обоих случаях вторжения на западном побережье Италии британцам удалось высадить превосходящие силы при поддержке флота и авиации и захватить свой плацдарм. Танковые резервы немцев не удалось эффективно ввести в бой из-за большого расстояния и превосходства противника в воздухе.

Начальнику штаба доложили, что при угрозе вторжения от восьми до десяти полностью укомплектованных танковых дивизий будут своевременно введены в бой вместе с новыми реактивными истребителями и соединениями флота, особенно подводных лодок. Уничтожающим будет применение «карающего оружия» (ракет «ФАУ-1» и «ФАУ-2»).

Решение Гитлера любой ценой удерживать оборону береговой линии уходило корнями в его желание не уронить свой престиж, как было в случае со Сталинградом, в сражениях на Дону, в Крыму, в Сицилии и в Италии. Но тот, «кто защищает все, не защитит ничего», потому что «оборонительные рубежи охватывают большее пространство, чем то, на оборону которого есть в наличии войска», – говорил Фридрих Великий. «Недалекие люди хотят оборонять все; разумные люди сосредотачиваются на самом главном». Преимущество немцев в маневренности было отброшено в угоду упорной обороне побережья. Этот фактор снижал опасность, таящуюся в крупномасштабной высадке союзников; британцы и американцы властвовали на море; там не было германского флота, способного дать им бой. Военно-воздушные силы немцев были выведены из активных действий, которые устранили бы грозящую катастрофу вторжения союзников. По задействованному личному составу и вооружению Атлантический вал был не более чем тонкой линией, без глубокого эшелонирования или значительных резервов. Сухопутные силы союзников значительно превосходили силы немцев не только численностью, вооруженностью, но и мобильностью.

Еще не было исторических прецедентов по масштабу этой десантной операции. В Египетскую кампанию 1798 года Наполеону приходилось считаться с превосходством флота противника, который уничтожил его флот в заливе Абу-Кир. Они имели сильный флот в 1854 году, но удивительно, что он оставался в бездействии, когда союзники высадились в Крыму. У русских был сильный флот и в 1904 году, но японцам, прежде чем высадиться в корейской бухте, пришлось уничтожить[4]4
  Флот не был тогда уничтожен, а просто стоял в Порт-Артуре.


[Закрыть] этот флот и неожиданно атаковать Порт-Артур, что напоминает атаку на Пёрл-Харбор в 1941 году. Ближайшая историческая параллель с положением германского флота в 1944 году – это то, что происходило с южными штатами во время Гражданской войны в США. У северных штатов был более сильный флот, которому южные штаты не могли оказать серьезного сопротивления.

Фельдмаршал Роммель, памятуя о недавнем опыте, приобретенном в Италии, был уверен, что союзники быстро преодолеют классический кризис, который наступает в первые три дня десантирования. Он связан с трудностями закрепления десанта на береговом плацдарме, которое произойдет, если только ему не будет оказано противодействие имеющимися силами обороны, приведенными в состояние чрезвычайной боевой готовности, особенно на море и в воздухе.

По инициативе Роммеля проводилась штабная работа по изучению вероятных намерений союзников после успешной высадки. Рассматривалось также и то, в какой степени силы союзников можно принимать во внимание до высадки, то есть в данный момент, отступая при этом от директив Гитлера о стойкой обороне побережья. Фельдмаршал предполагал, что, как обещал Гитлер, соответствующий танковый резерв будет обеспечен в районе Парижа.

Штаб, таким образом, просчитал следующие возможности в случае высадки противника.

Между Сеной и Луарой. Контроперация: отход к рубежу Сены, который нужно было удерживать; атака к югу от Сены с востока и юга с целью ликвидации высадившихся сил.

Между Соммой и Сеной. Контроперация: отход к опорным пунктам на рубеже Амьен – Верной и Уаза и удерживание их; контратака между реками, хотя это приведет к трудным фронтальным боям.

К северу от Соммы (маловероятно из-за характера местности и соображений стратегического и тактического характера). Контроперация: атака с юга в северном направлении.

К югу от Луары и на Средиземноморском побережье. Уход из Южной Франции и оборона рубежа Луары. Сосредоточение сил стратегического резерва из трех или четырех армий и как можно больше танковых частей между излучиной Луары и горами Юра для мобильных операций.

Одновременно к югу от Сены и на Средиземноморском побережье. Отход из Южной Франции, оборона рубежа Сена – Жуаньи – Бургундский канал. Сосредоточить стратегический резерв в районе Труа – Дижон – Лангр – Сен-Дизье.

Было рассмотрено много вариантов этих возможностей, но в любом случае предполагалось, что германские танковые части будут действовать при существенной поддержке авиации. Кроме того, была рассмотрена и спланирована возможная эвакуация из Франции, Бельгии и Голландии, так же как отход за Мезом и затем за Западным валом. Эти операции планировались либо для боевых условий, либо для условий после прекращения военных действий. В обоих случаях технические, стратегические и временные факторы принимались во внимание.

Если бы Гитлер решился на проведение стратегических операций после того, как удалось вторжение, – таких, как, скажем, временный вывод из Южной Франции, операция по удерживанию рубежа обороны на Сене или формирование стратегического резерва для контрнаступления, – катастрофические события лета 1944 года не развивались бы столь быстро. Роммель изложил эти соображения Гитлеру 17 и 29 июня 1944 года, в результате чего 2 июля фюрер отдал строгий приказ, напоминающий о Сталинградской зимней кампании. Он звучал так: «Любая попытка врага прорваться должна быть сорвана упорным удерживанием нашей территории. Запрещается сокращать фронт. Не разрешен свободный маневр».

Когда битва в Нормандии достигла критической стадии, Роммель решил прибегнуть к подвижной войне вопреки воле, высказанной Гитлером. Он принял это решение с запозданием, но не слишком поздно, потому что оно предшествовало решающему прорыву у Авранша. Ему было не суждено осуществлять это спасительное решение.

Стратегическим принципом, которым руководствовались немцы в проведении боевых операций на Западном фронте, была жесткая оборона побережья любой ценой. Единственный танковый корпус из шести дивизий находился в распоряжении в качестве мобильного стратегического резерва.

Главнокомандующий войсками на Западе фельдмаршал фон Рундштедт мыслил стратегическими категориями старой школы, не принимая во внимание уроки войны в России и средиземноморских кампаний и не давая оценки тактике ведения боя британцами и американцами. Он предлагал держать этот небольшой резерв к югу и к востоку от Парижа, откуда он будет переброшен после высадки противника. Он думал, что таким образом сохранит свободу действий и полностью использует характерное для немцев прежде превосходство в открытом бою. Эта стратегия была бы верной, если бы германский флот и авиация оказались столь же сильны, как и у противника, или хотя бы приближались к этому уровню.

Из-за того, что наши силы были слабее, и по причине неудовлетворительного состояния обороны побережья для подготовки и выполнения такой операции требовалось время. Оборона побережья была слишком неадекватной для того, чтобы дать нам необходимую фору во времени.

Роммель хотел подтянуть шесть имевшихся в распоряжении танковых дивизий и разместить их в непосредственной близости от района предполагаемого вторжения. Он помнил уроки высадки в Италии. Масштабной высадке десанта в каком-либо месте невозможно дать отпор без танковых резервов. Одна или две танковые дивизии могли бы быть не более чем «пожарной бригадой», учитывая нехватку транспортных средств и преимущество союзников в воздухе. Роммель полагал, что по меньшей мере пять танковых дивизий понадобятся для выполнения его миссии. Эти танковые дивизии будут готовы к любому развитию событий – к контратаке, действиям в обороне против больших масс воздушного десанта, к боковым движениям от одного фронта к другому, включая форсирование Сены, и к действиям в качестве тылового охранения. Где бы ни были размещены, они также должны помогать в действиях по углублению обороны и созданию препятствий для планеров и парашютистов.

Как минимум, пять или шесть танковых дивизий в составе группы армий понадобились бы для решения этих задач, и даже при этом было бы трудно для малоподвижных сил береговой обороны без поддержки с моря или воздуха противостоять полностью моторизованному противнику с сокрушающим превосходством на море и в воздухе.

Успех воздушных наступательных операций с апреля 1944 года позволял предвидеть, что если резервы держать так далеко в тылу, например в районе Парижа, то, конечно, они подтянутся слишком поздно.

«Если мы не сможем достать противника сразу после его высадки, – объявил Роммель на совещании, – мы никогда не сможем совершить еще одно продвижение, из-за его превосходящих военно-воздушных сил… Если мы не сможем дать отпор врагу в море или сбросить его с материка в первые сорок восемь часов, то вторжение удастся и война будет проиграна из-за недостаточного стратегического резерва и полного отсутствия у нас флота и военно-воздушных сил».

Уроки Неттуно и Салерно были для нас весьма показательны. Весь опыт этой войны учил нас тому, что только дивизии, непосредственно подчиняющиеся командующему группы и фактически размещенные в районе боевых действий, могут быть задействованы в решающий момент. Решения об использовании так называемых резервов Верховного командования обычно принимались слишком поздно. И когда они были брошены в бой, то использовались импровизированно и непрофессионально, из-за приказов фюрера, которые тот отдавал «по наитию», а следовательно, были отданы в жертву. Также из политических соображений фельдмаршал считал необходимым иметь под рукой надежные танковые части на случай любого развития событий.

Роммелю было особенно трудно организовывать статичную оборону, имея планы ведения мобильной войны. В конце концов, в Африке он впечатляюще продемонстрировал свою способность ведения такой войны современными танковыми частями. Но он ясно видел, что вести такие операции невозможно, когда фланг прорван в важных районах к северу или югу от Сены.

Роммель неоднократно просил, чтобы стратегический резерв силой от шести до восьми бронетанковых и до пяти моторизованных дивизий был предоставлен в его распоряжение и дислоцирован к западу от Парижа под единым командованием западной танковой группы, как это обещал Гитлер начальнику штаба группы армий «Б» 1 апреля 1944 года. Согласно штабным разработкам, это могла быть группа, предназначенная для начала мобильных операций против союзников после их успешной высадки и для обеспечения свободы действий.

Роммель также предлагал, чтобы оборонительные рубежи были устроены и оборудованы во внутренних районах Франции, в соответствии с его стратегическими концепциями, и прежде всего имел в виду рубеж обороны по линии Сена – Жуаньи.

Фельдмаршал фон Рундштедт поддержал точку зрения и запросы Роммеля после того, как они изучили все аспекты стратегических и тактических идей друг друга. Он согласился с тем, что танковые силы, готовые к немедленному использованию, должны быть подтянуты и дислоцированы в непосредственной близости от тех участков побережья к северу и югу от Сены, которые подвергались наибольшей угрозе.

Главный инспектор танковых сил генерал-полковник Гудериан, который твердо придерживался стратегии Рундштедта, как поступал и генерал Гейр фон Швеппенбург, посетил штаб-квартиру группы армий в мае 1944 года. Он выслушал точку зрения Роммеля и директивы на ведение боевых действий, подготовленные для Западного фронта, и не высказал особых возражений в отношении намерений Роммеля подтянуть в свое распоряжение танковые дивизии. Он также собирался потребовать от Гитлера, чтобы сильная оперативная бронетанковая группа была подтянута немедленно. Все обещания Верховного командования были нарушены, и никаких мобильных или бронетанковых резервов не было вовремя подтянуто на Западный фронт.

Но никаких дополнительных сил не было высвобождено с востока до тех пор, пока Гитлер не решился резко сократить Восточный фронт. Все решения из штаб-квартиры фюрера опирались скорее на тактические, а не на стратегические принципы.

События доказали правоту Роммеля. Превосходство противника в воздухе и гибкость руководства его военно-воздушными силами делали невозможным своевременную переброску танковых дивизий из внутренних районов Франции к побережью и ввод их в действие как боевой единицы. Танковые дивизии были разбиты до того, как успели достичь фронта в Нормандии.

Если бы было больше танковых сил вблизи фронта и если бы их можно было использовать в первые критические трое суток в начале высадки, сложилась бы совершенно иная обстановка.