Текст книги "Босс"

Через несколько минут они поменялись местами и теперь Дейдр проделала то же самое с Мари.

– Боже! – пробормотал Джек. – Я уже думаю, не пригласить ли кого в отель.

Тут свет в зале погас. Горели лишь лампы над сценой, но и те вполнакала.

Прожектор высветил на втором занавесе, повешенном за кроватью, дыру. Рыжеволосая красотка Мари поднялась на сцену, сдвинула кровать в сторону и опустилась рядом с дырой на колени. Мгновение спустя в дыре появилось мужской детородный орган, хозяина которого скрывал занавес. Мари ухватилась за мошонку, а пенис засосала целиком.

– Это кто-то из членов клуба, – объяснил Рей. – Свет в зале выключают, чтобы о том. кто находится за занавесом, знали лишь сидящие за его столиком.

– Чертовски трудно устоять, – вздохнул Билли Боб.

– Просто невозможно, – поддержал его Джек. – Полли?

– Если желаете, – ответил Рей.

Он щелкнул пальцами, и Антуанет подплыла к их столику.

– Кто? – прошептала она.

– Полли.

– Хорошо. Кто желающий?

За руку она провела Джека через затемненный зал к крошечной ванной за сценой.

– Вы сделаете девушке одолжение, помыв свое хозяйство, – прямо сказала она.

Джек прошел в ванную, вымыл все, что требовалось, теплой водой с мылом и вытер бумажным полотенцем. Услышав стук в дверь, он открыл. Антуанет указала на восьмидюймовую дыру в занавесе, через которую бил свет.

– Снимите брюки и высовывайте все наружу. Она ждет.

Джек услышал аплодисменты, как только его член и яйца оказались по другую сторону занавеса. Девушки он не видел и не мог сказать, Полли это или кто-то еще. Сначала он почувствовал прикосновения ее рук, потом она начала лизать его и наконец взяла в рот. Долго она с ним не возилась. Джек кончил куда скорее, чем ему того хотелось. Но жаловаться было не на что: девушка знала свое дело и обслужила его по высшему разряду.

Когда он вернулся за столик, в дыре появился другой член, которым занялась маленькая Милли. «Слава Богу», – подумал Джек. Он мог не опасаться, что кто-то заметит его, так как сидящие за столиками не отрывали глаз от сцены.

Больше за занавес никто не прошел. Свет не зажигался до тех пор, пока третий добровольный участник шоу не занял свое место. Вот тут вспыхнули лампы, и все девушки обнаженными вышли на сцену, чтобы поклониться зрителям. Мужчины швыряли им деньги.

Пятеро мужчин остались за столиком, заканчивая вечер кофе с коньяком. Никто ничего не сказал Джеку, его даже не спросили, понравились ли ему ласки Полли.

Когда они покидали клуб, обнаженные официантки стояли у двери, желая им доброй ночи. Джек шагнул к Полли и сунул ей в руку пятьдесят долларов.

2

Переговоры между «Бродкастинг элайенс» и Эл-эн-ай заняли несколько месяцев. В конце концов «Элайенс» пошла на значительные уступки, передав Джеку немалую часть полномочий. Поэтому Джека не удивила статья в «Тайм», автор которой указал, что сделка эта, «по существу, слияние, позволяет Джеку Лиру контролировать двадцать три радиостанции. Таким образом, по своему влиянию Эл-эн-ай выходит в первый ряд радиовещательных компаний. Еще недавно это казалось несбыточной мечтой».

3

Двадцать первого октября Энн родила здоровенького мальчугана, которого они назвали Джек-Артур.

Для присмотра за младенцем они наняли няню. Все ту же миссис Джимбел, которая с первых дней воспитывала Джона и Джоан. Джек полностью ей доверял и убедил Энн, которую смущал возраст миссис Джимбел, что лучшей няни им не найти.

Первый спор между мамой и няней вышел из-за кормления. Энн сообщила миссис Джимбел, что будет до года кормить ребенка грудью. Миссис Джимбел такого решения не одобрила, полагая, что молочные смеси более питательны и сбалансированы, чем материнское молоко. Присцилла, служанка, считала, что кормить надо грудью. Джек посмеивался, не желая принимать чью-либо сторону.

Как бы то ни было, Маленький Джек, иначе его звать и не могли, рос крепеньким и веселым. Отец его обожал, хотя малыш напоминал Джеку о том, что Джону скоро исполнится шестнадцать, а видятся они крайне редко.

Глава 20

1

1948 год

В 1946 году Кимберли вышла замуж за Доджа Хэллоуэлла. В марте 1948 года она написала Джеку, что дети не смогут, как обычно, провести с ним один летний месяц, так как они с Доджем увозят их на все лето в Европу. Джек позвонил Харрисону Уолкотту.

– Я переговорю с ней, Джек. Она должна понимать, что не вправе нарушать условия соглашения, если у нее вдруг возникает такое желание.

– Разумеется, мне не хочется принимать такие меры, Харрисон, но я найму адвоката и обращусь в суд, если Кимберли меня к этому вынудит.

– До этого не дойдет. Я с ней поговорю. Раз уж ты мне звонишь, я хочу затронуть другую тему. У тебя нет желания купить WCHS и WHFD? Кимберли лишние деньги не помешают. Ни она, ни Додж понятия не имеют, как управлять радиостанцией.

– Я об этом подумаю, – ответил Джек, – но, откровенно говоря, Харрисон, сейчас я не могу купить их. Я купил другие станции, по уши залез в долги. Мы продаем больше рекламного времени. Доходы растут, но…

– Допустим, их куплю я. А Кимберли и Додж пусть думают, что покупатель – ты. Ты и будешь ими управлять. Владельцем же радиостанций станет фонд, который я готов учредить для Джона и Джоан. Но весь мир будет думать, что ты присоединил к своей сети еще две радиостанции.

– Это весьма щедрый жест, Харрисон. Мне очень жаль, что Кимберли ничего нельзя говорить. Я же ее любил. Сильно любил. Можно сказать, и сейчас люблю. Но, Харрисон, она ни во что меня не ставила. А теперь пытается полностью разлучить меня с детьми.

– Кимберли тревожит, что дети будут жить в городском особняке. Все-таки лето.

– Я сниму на лето дом.

И Джек снял дом с бассейном в Гринвиче, штат Коннектикут, на июль и август.

Для жителей Гринвича Энн оставалась графиней Уэлдонской, хотя она и вышла замуж за Джека Лира, сына небезызвестного Эриха Лира. Не прошло и двух недель, как Лирам предложили вступить на лето в «Гринвич каунти клаб» и пригласили на службу во Вторую конгрегациональную церковь и храм «Шалом». Они вступили в клуб, хотя оба не играли в гольф, но от посещения церкви и храма воздержались.

Дети прибыли из Бостона третьего июля. Джон вымахал под шесть футов – мускулистый, загорелый парень с синими глазами. Его и так светлые волосы выгорели на солнце. Джоан исполнилось четырнадцать, но выглядела она ровесницей Джона. Уже не ребенок, она превратилась в красавицу, унаследовав от матери правильные черты лица и темно-каштановые волосы. Джоан еще смущалась налившейся груди и округлившихся бедер, но и гордилась ими.

По прибытии Джон сказал отцу, что хотел бы съездить с ним в аэропорт округа Уэстчестер, находившийся в пяти милях от их дома. На следующий день Джек повез его в аэропорт. Страсть Джона к самолетам с годами только усиливалась. В аэропорту они вышли на летное поле, и Джон в восхищении переводил взгляд с одного самолета на другой.

Из ангара вышел пилот и направился к ним. Чувствовалось, что он успел побывать на войне.

– Хотите полетать, господа? – спросил он.

Джек покачал головой:

– Нет, пожалуй, нет.

– Маме не обязательно знать об этом, – пробормотал Джон.

– Мне бы хотелось другого. Не могли бы вы дать этому молодому человеку несколько уроков вождения самолета? Весь месяц он будет жить в Гринвиче. Пожалуй, этого времени хватит на двенадцать, а возможно, даже на пятнадцать уроков.

– Количество уроков зависит от многих факторов. Прежде всего от погоды. Сколько тебе лет, сынок?

– Шестнадцать.

– В таком случае в этом году ты лицензию не получишь. Ее выдают только семнадцатилетним. К тому же едва ли ты сумеешь освоить за месяц все, что нужно для получения лицензии. Но можно взять ученический сертификат и начать подготовку. Однако прежде всего ты должен пройти медицинскую комиссию. Меня зовут Фред Дуган. У меня лицензия инструктора. Разумеется, тут есть и другие инструкторы. Можешь обратиться к любому.

– На каком самолете он будет летать? – спросил Джек.

Дуган указал на маленький желтый самолетик с крыльями, расположенными над фюзеляжем.

– Вон на том. «Пайпер каб». Идеальный самолет для новичков. Вы говорите, он пробудет здесь месяц? Когда вернется?

– Следующим летом.

Дуган скептически оглядел Джона:

– Как тебя зовут, сынок?

– Джон Лир.

– Хорошо, Джон Лир. Не рассчитывай, что этим летом ты полетишь в одиночку. Но если мы с толком используем этот месяц, а зимой ты наляжешь на теорию, чтобы сдать экзамен следующим летом, я думаю, тогда же ты получишь и лицензию.

2

Во время четвертого полета на «кабе» Дуган попросил Джона выполнить маневр, называемый «поворот над точкой».

Они находились к северу от аэропорта, то ли над штатом Нью-Йорк, то ли над Коннектикутом.

– Итак, сынок, видишь вот тот перекресток?

– Да, сэр.

– Нацелься концом левого крыла на этот перекресток и постарайся выполнить разворот на сто восемьдесят градусов так, чтобы кончик крыла закрывал тебе перекресток.

Джон попытался, но «пайпер каб» ушел в сторону.

– Почему? – спросил Дуган.

– Наверное, из-за ветра, – ответил Джон.

– Молодец. Ветер отнес тебя в сторону. Как будешь компенсировать влияние ветра?

– Должен чуть приподнять нос.

– Правильно. Приступай.

Для начинающих пилотов это был один из самых сложных маневров, но Джон его освоил, пусть и с четвертой попытки. Самолет описал полный круг, а кончик крыла не сдвинулся с перекрестка.

– А теперь, сынок, взгляни на высотомер, – подал голос Дуган. – На какой высоте ты начинал разворот?

– Тысяча восемьсот футов.

– А что мы имеем сейчас?

– Тысяча четыреста.

– Как это можно исправить?

– Добавить оборотов двигателя.

– Точно. Попробуем еще раз. Ты держишь кончик крыла над перекрестком и сохраняешь высоту. Ты понимаешь, для чего это надо? Точные развороты необходимы при заходе на посадку.

Джек не всегда мог отвозить Джона в аэропорт. Тогда это делали Энн или Присцилла. Парень, который учился летать, не имел водительского удостоверения.

Фред Дуган отвел Джека в сторону, пока Джон заполнял полетный журнал.

– Мистер Лир, я не хочу, чтобы парень это слышал, но ваш сын – прирожденный пилот. Он великолепно чувствует самолет. Для большинства из нас на это уходят годы. Таких талантливых учеников у меня еще не было. На днях он летал с другим инструктором, и тот полностью согласился со мной.

Джек пожал Дугану руку.

– Только я не знаю, что с этим делать, – признался он.

– Мальчик хочет летать на большом самолете, чтобы взять вас с собой. Но пока без этого лучше обойтись. Мы отрабатывали снижение. Мистер Лир, он просто бросил самолет вниз, у меня аж дыхание перехватило, а потом как ни в чем не бывало вновь набрал высоту.

3

Во вторую неделю июля Джек и Энн отправились в Филадельфию на национальный съезд Демократической партии. Они находились в зале, когда Гарри Трумэн был избран кандидатом в президенты от Демократической партии и в два часа ночи произнес речь, сообщив делегатам о своем согласии баллотироваться в президенты.

Новые деловые партнеры Джека из «Бродкастерс элайенс» пришли в восторг от прямых репортажей Кертиса Фредерика из Филадельфии. Кертис сидел в застекленной кабине, обозревая панораму зала, а три его помощника с микрофонами рыскали среди делегатов и брали интервью.

Иной раз в зал спускался и сам Кертис. Как раз на его долю и выпала сенсация радиоэфира. Подойдя к группе диксикратов[64]64
  члены Демократической партии от южных штатов, активные противники гражданских свобод.


[Закрыть]. в негодовании покидающих съезд, он поймал голос делегата от Южной Каролины: «Трумэн! Трумэн! Этот обожающий ниггеров членосос!» Поскольку передача шла в эфир, эти слова «растиражировали» все шестнадцать радиостанций «Лир нетуок» и семь из девяти радиостанций «Бродкастерс элайенс», донеся их до миллионов слушателей.

Диксикраты, особенно из Южной Каролины, ответили воплями протеста. Некоторые утверждали, что Кертис Фредерик воспользовался скрытым микрофоном, чтобы записать разговоры, не предназначенные для посторонних. Автор пресловутой реплики заявил, что Кертис Фредерик произнес эти слова сам, имитируя южный акцент.

Президент Трумэн, узнав об инциденте, рассмеялся: «Господи! Зачем же так грубо?»

Эл-эн-ай получила тысячи писем с требованием не допускать подобные выражения в радиопередачах. Джек лично зачитал заявление компании, которое три раза передавалось всеми радиостанциями. Он сказал, что у Эл-эн-ай не было желания потворствовать любителям ругани, но поскольку передача шла в прямом эфире, компания не имела возможности заглушить или вырезать этот кусок. Он, однако, извиняется перед теми, кто счел себя оскорбленным.

Случай этот привлек еще большее внимание к репортерам Эл-эн-ай, и без того очень удачно обеспечивавшим информационное освещение съезда демократов.

4

В пятницу у Присциллы был выходной. Рано утром она на поезде уехала в Нью-Йорк, сказав, что вернется в Гринвич к полудню субботы. Во второй половине дня миссис Джимбел повезла Маленького Джека на пляж. Большого Джека и Энн, находившихся в Филадельфии, ждали только в субботу. Так что Джон и Джоан остались в доме одни.

Они поплавали в бассейне, но вода еще не прогрелась, поэтому вылезли они из него все в мурашках, решили подняться наверх и принять теплый душ. Вдвоем.

Оба в чем мать родила прошли в комнату Джоан и улеглись на кровать. Джон тут же начал ласкать сестру.

– Эй, Джони, – прошептал он ей на ухо, – давай…

Она чуть отодвинулась.

– Ну… Я все еще боюсь, Джон. Если нас поймают…

– Никто нас не поймает. Если миссис Джимбел вернется домой, мы услышим, как скрипит гравий на подъездной дорожке. Если кто-то зайдет в дом, мы их услышим и успеем одеться. Слушай, тебе же это нравится, не так ли?

– Ты знаешь, что нравится. Я просто думаю, что мы очень уж рискуем. Чем чаще мы этим занимаемся, тем больше вероятность того, что кто-то догадается.

– Нет, если мы будем осторожны. А мы осторожны.

– Ты уверен, что я не смогу забеременеть?

– Абсолютно. Не сможешь. Парень не может накачать свою сестру. Почему, я не знаю. Но… так уж все устроено. Наверное, дело в генах.

– Нам нельзя этим заниматься.

– Да, но кому ты можешь доверять больше, чем мне? И кому могу доверять я? Давай, Джони. Тебе это нравится ничуть не меньше, чем мне.

– Да, нравится.

5

– Одна из причин отсутствия успеха у Салли Аллен в том, что ее, слушают, но не видят, – говорил Кэп Джеку. – Она чертовски остроумна, однако при этом в каждом фильме демонстрирует свои ноги. В радиошоу она изображает домохозяйку. Текст мы ей даем хороший, но…

Джек нахмурился:

– Задам тебе один вопрос. Она когда-нибудь курила на экране?

– Вроде бы нет.

– А вот в радиопередачах курит. Чуть ли не в каждом эпизоде. «Эй, Гарри, мне надо расслабиться. Раскури для меня „Эмбер“. Ах… спасибо. Так-то лучше».

– Черт, я знаю, – кивнул Кэп. – И Гарри обычно отвечает: «Да. Расслабься. И дым такой ароматный». Этого требует спонсор. В итоге персонаж Салли выглядит круглой идиоткой.

– Почему мы позволяем спонсорам… или рекламным агентствам, нанятым спонсорами, диктовать нам условия? – зло спросил Джек. – С какой стати шоу Салли Аллен должно начинаться с дурацкого вопля в микрофон: «Час „Эмбер сигаретс“ представляет Салли Аллен»? Почему не просто «Шоу Салли Аллен, спонсор – „Эмбер сигаретс“«?

– Потому что эти мерзавцы сделают нам ручкой, – ответил Кэп.

– Не сделают. Мы нужны им точно так же, как они нам.

6

Джек решил слетать в Лос-Анджелес и повидаться с Салли Аллен. На ленч он пригласил ее в «Коричневый котелок»[65]65
  лос-анджелесский ресторан, построенный в 1926 г . в форме шляпы-котелка, где по традиции собираются актеры, режиссеры и другие деятели кино.


[Закрыть].

В Голливуде по-прежнему сохранялась мода на кукольных блондинок, которые в основном и получали главные роли. Салли Аллен резко выделялась на их фоне. Слишком большие глаза. Слишком большой рот. Слишком пронзительный голос. С другой стороны, ее фигуре могла позавидовать любая звезда экрана. Салли Аллен только-только исполнилось двадцать восемь лет.

Какое-то время они болтали о пустяках, но не успели их стаканы с мартини наполовину опустеть, как Салли сказала, что сожалеет о подписанном пятилетнем контракте.

– Кэп Дуренбергер очень уж настаивал, – вздохнула она.

– Вы хотите разорвать контракт? – спросил Джек.

– Ну…

– У меня нет возражений. Я не желаю, чтобы кто-то работал на меня из-под палки.

Салли склонила голову набок и оглядела Джека, словно увидела его впервые.

– А вы совсем не такой, как ваш брат.

– Вы знаете моего брата?

Салли заулыбалась и широко раскрыла и без того огромные глаза.

– Все знают Лиров, отца и сына. Как я понимаю, вы не разрешили мне сняться в фильме для «Карлтон-хауз», потому что на это время намечалась запись моих радиопередач.

– Мы разрешили вам съемку в четырех других фильмах. Я старался уберечь вас от моего отца, который, как вам известно, не пропускает ни одной актрисы, с которой Боб подписывает контракт.

– Эта девочка может постоять за себя.

– Не обольщайтесь. Эрих не признает честной игры.

– Я тоже могу показать коготки.

Джек накрыл ее руку своей:

– Салли, вы ему не соперник. Даже не пытайтесь.

Салли шумно выдохнула, посмотрела на свой стакан, словно раздумывая, не повторить ли заказ, и решила, что не стоит.

– Послушайте, – продолжал Джек, – у меня есть пара идей. Позвольте мне высказаться. Ничего не говорите, пока я не закончу.

Она пожала плечами:

– Все равно мне сегодня делать нечего.

– Хорошо. Осенний сезон начался, поэтому ничего уже не изменишь. Салли Аллен, домохозяйка, звезда «Часа „Эмбер сигаретс“«. Сколько у нас готового материала? До января хватит?

– Пожалуй.

– Так вот. Допустим, в самое ближайшее время мы объявим, что с Нового года передача «Час „Эмбер сигаретс“« больше не будет выходить в эфир.

– Спонсорам это не понравится. Они могут подать на вас в суд.

– Нет, если мы объявим об этом завтра.

– А о чем еще мы можем объявить завтра, мистер Лир?

– Зовите меня Джек. Допустим, завтра я созову пресс-конференцию. Скажу, что нам не нравится программа «Час „Эмбер сигаретс“ представляет Салли Аллен» и с середины сезона мы начинаем выпуск совершенно новой программы, которая будет называться «Шоу Салли Аллен».

– И чем она будет отличаться?

Джек щелкнул пальцами и знаком попросил официанта повторить заказ.

– Салли Аллен будет уже не домохозяйкой, кудахтающей о сигаретах «Эмбер» или о мыле «Фло». Она будет девушкой из шоу-бизнеса! Передачи будут рассказывать о ее жизни, миниатюры – описывать ее приключения в ночных клубах, за кулисами, в текстах обязательно будут шутки о том, какие короткие у нее юбки. У слушателей сложится впечатление, что героиня – трудолюбивая, острая на язык девушка, которая пытается сделать карьеру на сцене, но постоянно сталкивается с глупостью, попытками…

– Кто все это напишет?

– Сценариста мы найдем. Можете кого-то предложить?

– Пожалуй.

– Короче, если хотите разорвать контракт, достаточно одного вашего слова. Если хотите поработать в новом шоу, добро пожаловать.

– А кто будет спонсором?

– Я. Какое-то время. Но готов спорить, что производители сигарет «Эмбер» попросят время для рекламных пауз после первых же передач. Теперь моя радиовещательная компания будет работать исключительно по такой схеме. Спонсоры могут покупать рекламное время, но покупать они его будут в передачах, которые создаем мы. И никто не сможет указывать нам, что выпускать в эфир, а что – нет.

– Вы разоритесь, – прокомментировала Салли идею Джека.

– Даже если я и разорюсь, вам это ничем не грозит. Я смогу выполнить свои обязательства по контракту с вами. И еще, Салли. По большому счету, и вы это знаете, на радио вам не место, потому что вы очень киногеничны. Допустим, эта штука, которая называется видео…

– Телевидение, – поправила его Салли.

– Да. Без разницы. Допустим, Салли Аллен появится в этой чертовой катодной трубке, поющая, танцующая, демонстрирующая свои ножки. Главное для нас – не потерять слишком много денег весной сорок девятого года.

Салли Аллен покачала головой.

– Вы и Дуренбергер. Хорошо, босс. Попытка – не пытка.

7

В октябре Джек вновь оказался в Лос-Анджелесе, уже не по своей воле.

– Присядь, сынок. – Эрих Лир указал на большой кожаный диван перед своим столом. – Каким ветром тебя сюда занесло?

Джек тяжело плюхнулся на диван.

– У меня большая проблема.

– Что ты говоришь? – Эрих сунул в рот сигару, щелкнул «Зиппо». – Что же это за проблема, если она заставила тебя обратиться ко мне?

– Дело чертовски серьезное.

– Могу себе представить. Иначе ты бы здесь не появился.

– Все так. Можешь издеваться надо мной, если хочешь, но я пришел за помощью.

– Кончились деньги?

– Это мелочи. С этим я бы справился сам. Нет, все куда серьезнее.

Эрих откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову.

– Господи… подумать только, мой сын приходит за помощью… Выкладывай, Джек.

– Это должно остаться между нами. Мы никогда не были близкими друзьями, но я всегда полагал, что слово ты держишь.

– Об этом знает весь город. Девок я трахаю, но деловых партнеров не подвожу. И они это ценят.

– Хорошо. Отец, мне нужен высококлассный, абсолютно надежный врач.

Эрих просиял, заулыбался и даже вытащил сигару изо рта.

– Аборт! Господи, кого же ты накачал? Только не говори мне, что Салли Аллен!

Джек даже прыснул от этих слов, вытер глаза и покачал головой.

– Это была бы неплохая шутка. А дело, как я тебе сказал, серьезное.

Эрих положил сигару в пепельницу.

– Несовершеннолетняя?..

– Это не я. Я не знаю, кто он. Она наотрез отказывается назвать его имя.

Эрих нахмурился:

– Кто?

– Джоан. Моя дочь.

У Эриха отвисла челюсть.

– Так ей же… всего четырнадцать?

– Да.

Эрих потянулся было к кнопке на столе, но потом убрал руку.

– Тебе придется кого-то убить, сын.

– Да… когда я узнаю, кто он. А сейчас мне нужен абсолютно надежный врач.

Эрих кивнул:

– Хорошо. Я знаю такого человека. Когда?

– Дети приедут ко мне на День благодарения[66]66
  национальный праздник, отмечаемый в четвертый четверг ноября.


[Закрыть]. В Нью-Йорк они прилетят в среду, но в воскресенье вечером они должны вернуться в Бостон.

– Уж не хочешь ли ты мне сказать, что их мать ничего не знает?

– Именно это я тебе и хочу сказать.

– Но ты знаешь.

– Мне позвонил мой сын.

Эрих шумно выдохнул.

– Зафрахтуй самолет. Доставь ее сюда в четверг. Операцию сделают в тот же вечер, в крайнем случае в пятницу утром. Какой у нес срок?

– Может, два месяца, десять недель.

– Это не очень сложная операция, но тянуть не стоит.

– Отец, я тут совершенно ни при чем.

– Да уж, ты действительно обеспокоен, раз называешь меня отцом. Я все устрою. Тебе остается только привезти ее сюда. Графиня знает?

– Да.

– Тогда почему бы не сказать Кимберли, что вы решили отметить День благодарения с калифорнийской родней?

8

Джоан сдерживалась, пока маленький двухмоторный самолет не оторвался от взлетной полосы аэропорта Тетерборо. В воздухе она разрыдалась.

Энн обняла ее.

– Это простая операция, Джони, – прошептала Энн. – Она займет не больше пяти минут.

– Я была уверена, что этого не произойдет, – всхлипывала Джони. – Я не хотела, чтобы такое случилось! Я боялась.

Она изо всех сил старалась не смотреть на Джона, который сидел напротив нее. Пассажирский салон напоминал уютную гостиную.

– Главное – сохранить все это в секрете, – подал голос Джек. – Я не собираюсь узнавать у тебя, кто он. Но могло это произойти, когда ты гостила у нас в Гринвиче?

– Там это и произошло. – Слезы градом катились по щекам Джоан. – Это все, что я могу тебе сказать. И не пытайся выяснить, кто он.

– Мы не собираемся утверждать, что нам безразлично, кто он, – прошептала ей Энн. – Но мы не заставляем тебя называть его имя. Это же ничего не меняет.

Джоан хлюпнула носом.

– Еще как меняет!

– Но ты не хочешь сказать нам? – спросил Джек.

– И никогда не скажу! – Джоан сорвалась на крик. – Никогда!

– Ответь только на один вопрос, – мрачно продолжил Джек. – Это был Додж Хэллоуэлл?

– Нет!

Энн крепче обняла девушку.

– Когда мы полетим обратно, тебе полегчает.

– Но я убиваю своего ребенка!

Энн кивнула.

– Главное – помни, что тебя любят все, кто летит сейчас с тобой.