Текст книги "Трукрайм в кино. Преступления, которые легли в основу культовых фильмов"

«Кровь и орхидеи» (1986)

Режиссер: Джерри Торп

Автор сценария: Норман Катков

В ролях: Крис Кристофферсон, Джейн Александр, Мэделин Стоу, Мэтт Сэлинджер, Хосе Феррер, Шон Янг, Уильям Расс и др.

Учитывая огромное количество сенсационных убийств, с неистовым энтузиазмом освещавшихся в СМИ на протяжении десятилетий, прошедших с 1906 года, когда был застрелен знаменитый архитектор Стэнфорд Уайт, до двойного убийства 1994 года, кульминацией которого стал судебный процесс над О. Дж. Симпсоном, большинству людей трудно выделить преступление века. Кто-то выберет «преступление столетия», совершенное Леопольдом и Лёбом в 1924 году. Другой вспомнит похищение ребенка Линдбергов в 1932 году. Третий – массовое убийство, совершенное Ричардом Спеком в 1966 году, или чудовищные преступления семьи Мэнсон в 1969 году. Иначе обстоит дело на Гавайях, где жители, если их попросить назвать самое громкое преступление ХХ века, без колебаний назвали бы дело Мэсси – некогда всемирно известное убийство, которое в значительной степени стерлось из коллективной памяти жителей материковой части США.

Его название происходит от имени главной фигуры – Талии Мэсси. На момент событий, из-за которых она попала на первые полосы газет всего мира, двадцатилетняя Талия была дочерью двух высокопоставленных родителей с шикарной родословной, но ограниченными финансовыми возможностями. Ее отец, Грэнвилл Роланд Фортескью, незаконнорожденный сын Роберта, распутного дяди Тедди Рузвельта, к сорока годам промотал свое относительно скромное наследство, но избегал работы по найму, считая ее недостойной своего социального статуса. Ее мать, Грейс, близкая родственница изобретателя телефона Александра Грэма Белла, была волевой красавицей, вынужденной давать уроки игры в бридж, чтобы поддерживать семью на плаву.

Обучавшаяся благодаря заботливым родственникам в эксклюзивных школах-интернатах, Талия сравнительно редко видела все более пренебрегавших своими обязанностями родителей. Страдая заболеванием щитовидной железы – причины выпуклых глаз, сильно ослабленного зрения и лишнего веса, с которым она всю жизнь боролась, Талия выросла и превратилась в сильно пьющего, курящего сигареты неуправляемого подростка с репутацией «крайне нескромной… по отношению к молодым людям». В 1927 году, в возрасте шестнадцати лет, она вышла замуж за двадцатидвухлетнего курсанта Военно-морской академии Томаса Мэсси, веселого парня, разделявшего ее увлечение такими зажигательными шалостями, как похищение ребенка, оставленного без присмотра в фойе кинотеатра, и запугивание родителей, считавших, что их ребенок похищен.

Благодаря все более раскрепощенному поведению Талии, которая, по слухам, «бегала… почти за любым мужчиной, который выглядел преуспевающим и чистоплотным», ее отношения с мужем вскоре превратились в постоянную череду пьяных, иногда физически жестоких ссор, часто происходивших на публике. В мае 1930 года они переехали на Гавайи, где Томми получил назначение в эскадру подводных лодок в Перл-Харборе. Под угрозой развода Талия предприняла некоторые усилия, чтобы исправить свое безответственное поведение, но жизнь продолжала казаться ей почти невыносимо отупляющей, а Томми обнаружил, что его брак превратился в источник постоянных конфликтов и унижений. Вечером в субботу, 12 сентября 1931 года, чета Мэсси вместе с двумя другими парами отправилась в «Ала Уай Инн», популярный ночной клуб на Вайкики. Пока Томми общался с приятелями, Талия, оставшись одна, скучая и злясь, поднялась наверх, где умудрилась ввязаться в перепалку с пьяным лейтенантом военно-морского флота, который оскорбительно обозвал ее и в ответ получил пощечину. Вскоре после этого – примерно около полуночи – Талия, не дожидаясь мужа, покинула ночное заведение.

Позднее несколько человек дали показания, подтвердив, что видели, как она шла в сторону пляжа, «как будто… в состоянии алкогольного опьянения». Неподалеку позади нее шел белый мужчина в темно-коричневом костюме, который, по словам одного из свидетелей, «смахивал на солдата».

За несколько минут до часа ночи две семейные пары, ехавшие в ресторан, чтобы перекусить после вечерней игры в карты, – мистер и миссис Юстас Беллингер и супруги Джордж Уильям Кларк – были остановлены обезумевшей молодой женщиной с лицом в сильных кровоподтеках. Убедившись, что они «белые люди», женщина, назвавшаяся Талией Мэсси, рассказала, что на нее напали «пять или шесть гавайских парней», которые подъехали и остановились позади нее, когда она шла домой, затащили ее в машину, ударили кулаком по губам, затем отвезли к «зарослям деревьев» и выбросили из автомобиля, после чего умчались. В ответ на деликатно сформулированный вопрос миссис Кларк Талия заявила, что не подвергалась сексуальному насилию, и попросила отвезти ее домой.

Вскоре после того, как ее высадили, Томми, продолжавший веселиться с приятелями, позвонил, чтобы узнать, где находится Талия. «Приезжай домой, – закричала она. – Случилось нечто ужасное». К тому времени, когда он несколько минут спустя приехал, история Талии изменилась. Истерически рыдая, она утверждала, что ее не только «похитила и избила банда гавайцев», но и затащила в какие-то кусты и «жестоко изнасиловала шесть или семь раз».

Не обращая внимания на возражения Талии, Томми позвонил в полицию. На допросе у детективов Талия повторила историю своего изнасилования. Однако, кроме того, что она назвала своих обидчиков «гавайцами», никаких подробностей сообщить не смогла. В темноте безлунной ночи и без очков она не сумела разглядеть лица мужчин. На вопрос о машине она ответила, что, по ее мнению, это был черный «Форд» старой модели с разорванным матерчатым верхом.

К тому времени, когда Талия закончила свой рассказ, у полиции уже были свои подозреваемые. Примерно за полтора часа до этого, в 00:45, супружеская пара, ехавшая домой с вечеринки, – Гомер Пиплз и его жена Агнес – едва не столкнулась с машиной, в которой находились молодые люди.

Обе машины с визгом остановились, между пассажирами возникла перепалка, и один из молодых людей, профессиональный борец по имени Джо Кахавай, выскочил из автомобиля, выкрикивая угрозы в адрес Пиплзов. Грозная миссис Пиплз, высокая гавайка, по словам ее дочери, «сложенная как танк ‘‘Шерман’’», вышла из машины и затеяла потасовку с Кахавайем, который ударил ее в ухо. Не успела драка разгореться, как их разняли, и машины разъехались в разные стороны, но не раньше, чем миссис Пиплз успела записать номерной знак автомобиля ее обидчика. Затем она приказала мужу ехать в полицейское управление, где сообщила о нападении и указала номер машины – 58-895.

Предположив, что напавшие на Талию молодые хулиганы были теми же, кто устроил потасовку с Пиплзами, полицейские быстро разыскали владелицу машины, японку Харуйо Иду. Как выяснилось, госпожа Ида в тот вечер одолжила машину своему брату Горацию, который поехал на ней на луау55
  Луау – традиционная гавайская вечеринка. – Прим. пер.


[Закрыть] с четырьмя приятелями – Джо Кахавайем, Бенни Ахакуэло, Дэвидом Такаи и Генри Чангом. На допросе Ида и остальные признали, что именно они устроили ссору с миссис Пиплз, но категорически отрицали свою причастность к нападению на Талию Мэсси.

У пятерых подозреваемых был целый ряд фактов, свидетельствовавших в их пользу: неопровержимое алиби относительно их местонахождения в момент нападения и целая куча подтверждающих свидетелей; утверждение Талии, что все нападавшие были гавайцами, тогда как Ида и Такаи – японцы; ее описание машины нападавших как черного «Форда» модели Т с большой прорехой в крыше, тогда как машина Иды была новой, светло-коричневой моделью А с совершенно целым матерчатым верхом. Более того, несколько врачей, обследовавших Талию, не обнаружили никаких доказательств изнасилования.

Однако ни один из перечисленных фактов не помешал местным таблоидам окрестить пятерых подозреваемых «бандой извергов», похитивших и неоднократно изнасиловавших молодую «белую женщину, отличающуюся утонченностью и высокой культурой».

Ходили слухи, что Талию «насиловали» во «все три отверстия», что похитители «пинали ее ногами, сломали ей таз и… практически откусили сосок одной груди». Тем временем Талия, которая сначала утверждала, что не разглядела номерной знак нападавших, теперь вдруг вспомнила его: 58-805 – почти точное совпадение с номером машины Иды. И хотя внезапному воспоминанию, несомненно, способствовало то, что полицейские по рации неоднократно передавали номер машины Иды в пределах слышимости Талии, следователи восприняли его как подтверждение вины пятерых «темнокожих негодяев».

Суд над Идой и четырьмя его спутниками начался 16 ноября 1931 года и продолжался три недели. Обвинение сделало все возможное, чтобы представить подсудимых как злобную стаю «обуреваемых похотью зверей», которые жестоко надругались над невинной жертвой, превратив ее в ужасающую «массу еще недавно прекрасной молодой плоти». Однако при отсутствии каких-либо доказательств, кроме весьма сомнительных показаний Талии, защита с легкостью развалила дело против пятерых молодых людей. После более чем 97 часов совещания присяжные, среди которых были представители разных рас, объявили, что зашли в безнадежный тупик, и обвиняемых освободили до повторного рассмотрения дела.

Такой исход разбирательства привел к обострению расовой напряженности на островах. Среди небелого населения практически не было сомнений в том, что Иду и остальных подсудимых обвиняли в изнасиловании, которого они не совершали, более того, не факт, что изнасилование действительно было. Большинство белых, напротив, было возмущено неспособностью присяжных вынести вердикт. Как писала одна из бульварных газет в редакционной колонке, если судебная система не в состоянии осудить преступников, столь явно виновных, как эти пять «развратных дворняг», то Гонолулу никогда не будет защищен от всех «мерзких, склизких тварей, ползающих по его улицам» и нападающих на «невинных и беззащитных» белых женщин. Разъяренная расистской прессой группа моряков похитила Горация Иду, под дулом пистолета отвезла его в отдаленный район и подвергла жестокому избиению с применением кулаков, ремней и оружейных прикладов.

Однако худшее было еще впереди. Преисполненная решимости защитить доброе имя дочери, властная мать Талии, Грейс Фортескью, поторопилась взять дело в свои руки. Убедившись, что единственный способ добиться обвинительного приговора – это вырвать признание у одного из обвиняемых, она вовлекла Томми и еще двух моряков – Альберта Джонса и Эдварда Лорда – в гнусный заговор. 8 января 1932 года, когда Джо Кахавай выходил из здания суда после ежедневной проверки у офицера по надзору, заговорщики средь бела дня похитили его и отвезли в дом Грейс; пригрозив убить, если он не признается, один из моряков выстрелил ему в грудь.

Завернув окровавленный труп в простыню и погрузив его на заднее сиденье своего автомобиля, Грейс, Томми и Эдвард Лорд направились к бухте Ханаума, намереваясь сбросить тело с мыса Коко-Хед в бурлящие воды у подножия скалы. В качестве меры предосторожности Грейс, сидевшая сзади, опустила шторки на заднем стекле. Однако к этому времени двоюродный брат Кахавайя Эдди, который был с ним утром и оказался свидетелем похищения, сообщил в полицию и дал описание синего седана «Бьюик» похитителей. Высматривая машину, двое офицеров обратили внимание на синий «Бьюик» с подозрительно задраенными задними стеклами. Устроив погоню, они прижали автомобиль к обочине дороги, обнаружили тело убитого и арестовали Грейс и ее сообщников.

Дело Мэсси, которое до этого было в основном преступлением локального масштаба, теперь вышло на первые полосы газет по всей стране. Грейс не раскаивалась, а гордилась тем, что отомстила за позор дочери, заявив одному из интервьюеров, что «она родом с Юга», где «свои методы борьбы с черномазыми». По большому счету, материковые СМИ не только одобрили, но и прославили ее преступление, представив линчевание Джо Кахавайя как оправданное убийство чести.

«Прежде чем осуждать отдельных людей за невообразимую драму, потрясшую Гонолулу 8 января 1932 года, – говорилось в одной из типичных статей, – задайте себе такой вопрос: как бы вы поступили, если бы на вашу жену – или вашу милую дочь – жестоко напали и изнасиловали ее… пятеро мужчин чужой крови, избили с такой жестокостью, что сломали ей челюсть и искалечили тело тяжелыми ударами? Что бы вы сделали, если бы посчитали, что полиция не справилась с расследованием? Если, несмотря на опознание, присяжные не сумели вынести обвинительный приговор, если преступники, выпущенные под залог, нагло разъезжают по городу после вынесения приговора, фактически щеголяя своей юридической победой, – что бы вы сделали?»

Друзья Грейс из высшего общества внесли свою лепту и наняли величайшего адвоката того времени Кларенса Дэрроу, чьи услуги она не могла бы позволить себе оплатить самостоятельно. 74-летний адвокат-легенда, всю жизнь выступавший за прогрессивные идеи, находился в отчаянном финансовом положении: его пенсионные средства сошли на нет в результате краха фондового рынка. К разочарованию своих поклонников, человек, который недавно участвовал в защите мальчиков из Скоттсборо – девяти афроамериканских подростков, ложно обвиненных в изнасиловании двух белых женщин в поезде, следовавшем из Алабамы, – теперь согласился представлять интересы четырех мстителей-расистов.

В ходе трехнедельного судебного разбирательства, занявшего большую часть апреля 1932 года, Дэрроу доказывал, что убийство Джо Кахавайя оправдывалось «неписаным законом» – широко распространенным убеждением, что муж имеет право убить человека, напавшего на его жену. Его эмоциональная заключительная речь, транслировавшаяся по радио в прямом эфире, продолжалась почти четыре с половиной часа и довела слушателей до слез. Несмотря на столь бравурное выступление, присяжные не были убеждены. Грейс и троих ее сообщников признали виновными в непредумышленном убийстве; вердикт предусматривал обязательное десятилетнее заключение.

Однако справедливость не восторжествовала. Поддавшись политическому давлению с материка, губернатор территории Лоуренс Джадд смягчил приговор, сократив сроки наказания с десяти лет до одного часа, который, по некоторым данным, четверо обвиняемых провели в его кабинете, попивая шампанское. Четыре дня спустя они поднялись на борт океанского лайнера и отправились в Сан-Франциско, где по прибытии их встречали как голливудских знаменитостей.

* * *

Что именно произошло с Талией в ночь на 12 сентября 1931 года, до сих пор остается предметом спекулятивных предположений. Тщательное расследование, проводившееся детективами Пинкертона в течение месяца, показало, что, несмотря на «преобладание доказательств того, что миссис Мэсси каким-то образом получила многочисленные синяки на голове и теле», в протоколе нет «ничего, что позволило бы утверждать, что она была изнасилована». Кроме того, каковы бы ни были масштабы нападения, «невозможно избежать утверждения», что оно «произошло в результате провокаций со стороны обвиняемой». Слухи возлагали вину за ее избитое лицо на различных подозреваемых: неизвестного мужчину, который преследовал ее в ночь происшествия, незаконного любовника или даже Томми, который, как утверждали слухи, пришел в ярость, вернувшись домой из ночного клуба и обнаружив ее в объятиях своего сослуживца.

В телефильме «Кровь и орхидеи», снятом в 1986 году и представляющем собой беллетризованную версию «дела Мэсси», основанную на романе Нормана Каткова, такой двусмысленности нет. В самом начале фильма героиня, чей образ соответствует Талии Мэсси, – молодая симпатичная жена офицера флота Эстер Эшли Мердок (Мэделин Стоу) – покидает танцевальный клуб, чтобы провести время на природе с приятелем своего мужа Брайсом Паркером (Мэтт Сэлинджер). Когда после окончания любовных утех он объявляет, что прекращает их роман, она сообщает, что беременна от него и не собирается делать аборт. Придя в ярость, он жестоко избивает ее и спешит прочь, оставив обнаженную Эстер истекать кровью в кустах.

Вскоре после этого ее обнаруживают четверо гавайских юношей, которые отправились на невинное субботнее развлечение – выпить пива, искупаться нагишом в океане, покататься на одолженном родстере. Несмотря на то что приятели убеждают его не вмешиваться, один из молодых людей, Джон Лилуохе (Роберт Андре), настаивает на том, чтобы отвезти девушку в отделение неотложной помощи. Когда врачи начинают бросать подозрительные взгляды на Джона и его приятелей, недоумевая по поводу того, что молодые гавайцы делают с обнаженной белой женщиной, четверо добрых самаритян обращаются в бегство.

Вскоре в больнице появляется мать Эстер, хладнокровная светская львица Дорис Эшли (Джейн Александр). Эстер, бесконечно более симпатичная, чем ее реальный прототип, открывает матери правду: она избита своим любовником Брайсом и беременна его ребенком. Поскольку супружеская измена дочери, став достоянием гласности, способна опозорить репутацию семейства, Дорис запугивает порядочную, но слабовольную Эстер, заставляя заявить, что ее изнасиловали молодые гавайцы, которых немедленно арестовывают.

Пока герой фильма – крутой детектив в фетровой шляпе капитан Курт Мэддокс (Крис Кристофферсон) – пытается выяснить правду, четверо невиновных предстают перед судом. В шокирующей кульминации первой половины мини-сериала, который изначально состоял из двух частей, муженек Эстер, рогоносец лейтенант Ллойд Мердок (Уильям Расс), подстрекаемый к действиям его подчиненным-расистом по имени Батрик, вскакивает со своего места в зрительской секции переполненного зала суда и стреляет подсудимому в голову.

Обвиняемого в убийстве Ллойда защищает пожилой, похожий на Дэрроу, Уолтер Бергман (Хосе Феррер), чья сексуальная и гораздо более молодая жена Леонора (Шон Янг) не теряет времени и прыгает в постель к детективу Мэддоксу. Тем временем трое оставшихся гавайских юношей похищены группой моряков под предводительством злобного деревенщины Батрика, подвешены за руки и жестоко выпороты ремнями с тяжелыми пряжками.

Хотя персонаж Кристофферсона – чистая голливудская выдумка, большинство событий в фильме «Кровь и орхидеи» имеют аналогии с делом Мэсси. Наиболее резко фильм расходится с реальностью в изображении фигуры Талии – Эстер. Во время судебного слушания по делу ее мужа, когда Бергман утверждает, что его клиент просто мстил за изнасилование жены четырьмя гавайцами, Эстер не может больше терпеть ложь и вскакивает с места, крича, что юноши невиновны. В отличие от нее, Талия в ходе обоих судебных процессов упорно утверждала, что Джо Кахавай и его друзья изнасиловали ее, что прямо противоречило ее показаниям, данным в полиции в ночь происшествия, когда она настаивала на том, что было слишком темно, чтобы она могла разглядеть лица нападавших.

Более того, в последние минуты фильма Эстер, обезумев от страданий, вешается в душе. В реальной жизни Талия действительно покончила с собой, но только в 1966 году, когда после десятилетий крайне неуравновешенной жизни она приняла избыточную дозу барбитуратов. Что касается ее отношения к убийству Джо Кахавайя, то она беззаботно заявила, что, хотя ей и «жаль, что этого человека застрелили, он получил не больше, чем заслуживал».

«Похититель тел» (1945)

Режиссер: Роберт Уайз

Авторы сценария: Филип Макдональд и Вэл Льютон (под псевдонимом Карлос Кейт)

В ролях: Борис Карлофф, Бела Лугоши, Генри Дэниэлл, Расселл Вэйд, Эдит Этуотер и др.

Начав с карьеры газетного репортера и романиста, среди работ которого были дешевый криминальный бестселлер и порнографическая книга, вышедшая под псевдонимом, выходец из России Вэл Льютон попал в Голливуд, где стал правой рукой легендарного продюсера Дэвида О. Селзника. В 1942 году, после восьми лет работы над такими фильмами, как «Унесенные ветром» и «Повесть о двух городах», его назначили руководителем нового подразделения студии RKO, занимавшегося выпуском малобюджетных фильмов ужасов. Его первый фильм «Люди-кошки», который многие киноманы считают величайшим из когда-либо снятых фильмов категории Б, сформировал мрачно-поэтический подход, которым отличались все его фильмы: тип хорроров, работающих не за счет дешевого запугивания монстрами, а благодаря нагнетанию темных страхов с помощью атмосферных эффектов и силы внушения.

До своей преждевременной смерти от сердечного приступа в возрасте 46 лет Льютон снял целую серию подобных шедевров в духе «ужасов нуар». В трех последних – «Острове мертвых», «Бедламе» и, пожалуй, самом жутком из них, «Похитителе тел» – снялся икона фильмов ужасов Борис Карлофф. Хотя большинство фильмов Льютона представляли собой оригинальные сюжеты, созданные на основе тем, предложенных студийными боссами, лента «Похититель тел» была снята по мотивам уже существующего произведения – рассказа великого шотландского писателя Роберта Льюиса Стивенсона.

Повесть Стивенсона, в свою очередь, была вдохновлена одним из самых сенсационных уголовных дел в истории Великобритании – «Уэст-портовскими убийствами», совершенными Уильямом Бёрком и Уильямом Хэром, занимавшимися продажей трупов.

* * *

В начале XIX века в Великобритании начинающие врачи стекались в Эдинбург (Шотландия), ведущий центр медицинского образования страны. Помимо знаменитого университета, в городе проживала группа талантливых молодых хирургов, которые содержали частные анатомические школы. Однако эти преподаватели столкнулись с острой нехваткой основного учебного материала – человеческих трупов для препарирования. Согласно действовавшему в то время закону, так называемому Закону об убийствах 1792 года, препарировать в научных или учебных целях допускалось только трупы повешенных преступников.

Поскольку спрос на свежие трупы значительно превышал предложение, возникла новая категория предпринимателей, занимавшихся тем, что один ученый назвал «самым грязным ремеслом в истории человечества». Эти предприимчивые упыри, известные под разными названиями – похитители тел, воскресители, грабители с мешками, – обычно действовали небольшими командами, пробирались ночью на кладбища, раскапывали свежую могилу, вскрывали гроб, извлекали труп, засовывали его в мешок и – после приведения могилы в прежнее состояние – доставляли покойного кому-либо из своих постоянных клиентов из анатомических школ. Бизнес был настолько процветающим, что жители Эдинбурга, чтобы не допустить попадания своих недавно умерших близких на стол для вскрытия, прибегали к различным мерам, включая выставление вооруженной охраны на кладбищах и установку железных клеток, так называемых мортсейфов, вокруг только что захороненных гробов.

Хотя Бёрк и Хэр стали героями соответствующих популярных преданий как самые печально известные из всех британских похитителей тел, они, строго говоря, не были членами этого отвратительного братства. Не желая заниматься трудным, грязным и опасным делом разграбления могил, они выбрали другой, менее рискованный способ получения пригодных для продажи человеческих трупов – серийные убийства.

Уильям Хэр родился, по разным данным, где-то между 1792 и 1804 годами и с раннего детства батрачил на ферме в своей родной Ирландии. Когда началось строительство нового канала, соединяющего Эдинбург и Глазго, он переехал в Шотландию для работы на этом водном пути. После нескольких лет тяжелого труда он поселился в Эдинбурге, в доходном доме, который содержали человек по фамилии Лог и его суровая жена Маргарет. Когда Лог умер, Хэр не замедлил занять его место как в постели Маргарет, так и в качестве хозяина убогой ночлежки.

В числе постояльцев в то время был еще один ирландский иммигрант, Уильям Бёрк, примерно одного возраста с Хэром, тоже прежде работавший на канале. Оставив на родине молодую жену и двоих детей, он вел развратную жизнь с бывшей проституткой по имени Хелен Макдугал, которую он называл Нелли, и зарабатывал на существование починкой сапог. Между этими двумя, переехавшими из Ольстера, быстро установились тесные дружеские отношения.

Коммерческое партнерство, принесшее им вечную славу, началось в ноябре 1827 года с кончины пожилого постояльца по имени Дональд, который умер, задолжав Хэру четыре фунта арендной платы за жилье. Хэру пришла в голову идея продать труп старика анатому, чтобы вернуть долг. За обещанную долю от выручки Бёрк помог своему приятелю доставить труп в анатомическую школу знаменитого хирурга доктора Роберта Нокса, где они получили внушительную сумму в семь фунтов десять шиллингов и заверение, что всегда могут вернуться, «когда у них появится другое тело, от которого нужно избавиться».

Возможность принять это приглашение представилась через несколько месяцев, когда другой постоялец, пожилой вдовец по имени Джозеф, заболел тифом. Опасаясь, что присутствие в доме заразного старика отпугнет потенциальных клиентов, Хэр вновь обратился за помощью к Бёрку. Напоив Джозефа достаточным количеством виски, они быстро с ним справились: один прижал к его лицу подушку, а другой лег старику на грудь, что одновременно не давало жертве дергаться и ускоряло процесс удушения, затрудняя дыхание.

На этот раз Нокс заплатил за труп 10 фунтов. Ни тогда, ни впоследствии доктор ни разу не поинтересовался происхождением товара, за который платил.

Относительно личности следующей жертвы существуют некоторые разногласия. Историки, расследующие это дело, расходятся во мнениях о том, был ли другой больной постоялец неназванным англичанином лет сорока или старой нищенкой по имени Абигейль Симпсон, которую напоили и заманили в дом Хэра. Однако все сходятся на том, что, расправляясь с очередной жертвой, двое убийц усовершенствовали технику удушения, которая впоследствии стала известна как бёркинг, по фамилии одного из них: Хэр закрывал руками рот и нос человека, а Бёрк ложился поперек верхней части его тела.

В течение следующих шести месяцев – с апреля по октябрь 1828 года – эти два изверга (так их вскоре заклеймят в газетах по всей Великобритании) убили еще четырнадцать человек, а в общей сложности их насчитывалось шестнадцать. Среди жертв были нищая старуха и ее немой двенадцатилетний внук, пожилая квартирантка Мэри Холдейн и ее взрослая дочь Пегги, восемнадцатилетний простак по прозвищу Глупый Джейми и проститутка-подросток Мэри Патерсон, тело которой отличалось такими «сладострастными формами и красотой», что Нокс три месяца хранил его в бочке с виски, прежде чем препарировать.

Кульминация злодеяний этой жуткой парочки пришлась – что весьма символично – на Хэллоуин, 31 октября 1828 года. В то утро Бёрк, который теперь жил с женой в другом ночлежном доме после непродолжительной размолвки с партнером, заманил к себе в комнату бедную ирландку по имени Марджори Докерти. Разыскав Хэра и сообщив ему, что он нашел свежее мясо для стола доктора Нокса, Бёрк вернулся в свое жилище, где, готовясь к убийству, уговорил недавних постояльцев – супругов Грей с их ребенком – провести ночь в другом месте.

Когда Греи ушли, а Хэр появился на месте преступления, они расправились со старой леди своим привычным способом и засунули ее труп под кучу соломы у изножья кровати.

На следующее утро у миссис Грей возникли подозрения, когда, вернувшись в комнату за парой чулок для ребенка, она подошла к кровати, но была резко остановлена Бёрком. Позже, когда Бёрк ушел из дома по своим делам, она воспользовалась возможностью удовлетворить любопытство, заглянула под солому и с ужасом увидела лишенный одежды труп старушки с кровью, вытекавшей изо рта. К тому времени, когда миссис Грей сообщила о своей страшной находке, двое серийных убийц уже успели доставить труп в каморку доктора Нокса, где на следующий день его обнаружила полиция. Бёрк и Хэр были немедленно взяты под стражу.

Чтобы спасти свою шкуру, Хэр согласился выдать улики и дать показания против своего сообщника; преданный напарником Бёрк был привлечен к суду за убийство Докерти, осужден и приговорен к смертной казни. По оценкам прессы, на его повешение 28 января 1829 года собралось около 25 тысяч зевак. Казнь Бёрка заняла около десяти минут. После того как он провисел на веревке еще около тридцати минут, его труп срезали и доставили в анатомическую школу, которой руководил один из соперников доктора Нокса, где тело препарировали перед аудиторией студентов-медиков, собравшихся в зале со стоячими местами.

На следующее утро труп выставили на всеобщее обозрение. К концу дня очередь из желающих взглянуть на него в анатомическом зале насчитывала около 30 000 человек. Затем с трупа сняли плоть, а скелет передали в Эдинбургский университет, где его можно увидеть и сегодня в анатомическом музее этого учебного заведения. Часть кожи была выделана и превращена в различные омерзительные артефакты, включая футляр для визитных карточек (выставлен в Эдинбургском музее полиции) и бумажник.

Уильяма Хэра освободили, он покинул Шотландию и исчез из исторических записей. Доктору Ноксу не предъявили никаких обвинений, и, хотя его репутация была навсегда испорчена связью с печально известными торговцами трупами, он продолжал профессиональную деятельность вплоть до своей смерти в 1862 году.

* * *

Действие фильма «Похититель тел», снятого по сценарию продюсера Льютона и поставленного режиссером Робертом Уайзом (впоследствии получившим «Оскар» за «Вестсайдскую историю» и «Звуки музыки»), происходит в Эдинбурге в 1831 году, через два года после казни Уильяма Бёрка. Вступительный эпизод знакомит зрителей с молодым героем, студентом-медиком Дональдом Феттсом (Рассел Вэйд), который обедает среди могил на кладбище. У его ног лежит печальная собака, которая не желает покидать могилу своего юного хозяина с тех пор, как неделю назад его похоронили. Когда приходит мать умершего мальчика, она говорит Феттсу, что Робби (так зовут маленькую собачку) не вернется домой, так как служит охранником от похитителей тел. «Они необычайно дерзкие, эти расхитители могил, – вздыхает она, – а глупые врачи подбивают их на мерзкие поступки».

Быстро обозначив свою жуткую тематику, фильм затем представляет нам и других героев: доктора Тодди Макфарлана (Генри Дэниелл), выдающегося хирурга, руководящего анатомической школой, и злодея фильма – извозчика Джона Грэя, подрабатывающего грабителем могил, которого со злорадным удовольствием играет Борис Карлофф. Хотя вначале мы предполагаем, что убогий извозчик находится в подчинении у обходительного и успешного хирурга, вскоре становится ясно, что Грэй имеет темную власть над своим работодателем и получает садистское удовольствие от издевательств над Макфарланом.