Текст книги "Дело о свалке токсичных заклинаний"

Роза широко открыла глаза, когда я положил ей на стол цветы. Она указала на закрытую дверь кабинета Беатрисы.

– У Би сейчас посетители, но она хотела видеть тебя, как только освободится. И… спасибо, Дэвид. Не нужно было делать этого. Михаэль мне все рассказал. Я буду молиться за тебя.

Все-таки Роза – замечательный человек. Если Господь вообще кого-нибудь услышит, то Он услышит именно Розу.

– Я должен был сделать это, – объяснил я. – После того, что я не должен был делать.

Она махнула рукой и собралась что-то сказать, но я уже бежал в свой кабинет. Несмотря на все мое гнусное и мерзкое поведение. Роза, пока меня не было, честно записывала все звонки. Так, от Генри Легиона. Позвоню ему позже, решил я.

Потом я прочел вторую строку. Мне звонила Джуди.

Глава 9

Не знаю, как долго я стоял и смотрел на клочок пергамента, зажатый в руке. Все чувства, какие только можно себе представить, теснились в моей груди: радость – ведь Джуди жива, страх – ведь она в их когтях; надежда, беспокойство, ярость… все это смешалось воедино, от такого могла закружиться голова даже и без недосыпа и перебора с кофе.

И разумеется, все кончилось тем, что думать я стал так же, как и чувствовать. В записке – что, впрочем, неудивительно – не было указано, куда перезвонить. Я выскочил в коридор (едва не сбив с ног Филлис Камински), помчался к Розе и бросил записку ей на стол.

– Я хотела сообщить тебе об этом, Дэвид, – сказала она. – Но все эти цветы и прочее… это вылетело у меня из головы. Мне так жаль!

Что ж, значит, даже Роза не безошибочна в своих поступках. Странно, никогда не думал, что такое возможно. Впрочем, какое это сейчас имеет значение?

– Ничего, бывает… – кивнул я. – Как она говорила? Что сказала?

– Она спросила тебя и повесила трубку, когда я сказала, что тебя нет, – ответила Роза. – Тогда я еще не знала о том, что случилось. – Она укоризненно на меня посмотрела: ведь расскажи я ей все раньше, она постаралась бы сделать больше. – Вспомни, я прежде разговаривала с нею всего пару раз, когда она поднималась к нам и иногда передавала тебе телефонные сообщения. К тому же по телефону никогда не разберешь, кто говорит.

Ох, уж эти телефонные бесы!.. Но даже не успев додумать про бесов, я выскочил в коридор (опять чуть не сбил с ног Филлис, которая возмущенно пискнула) и бросился к себе в кабинет.

Я пожалел, что Михаэля нет поблизости. Я читал, что квалифицированный чародей иногда может проследить направление телефонного звонка, даже если эфирная связь уже прервалась.

Все телефонные бесы почти одинаковы – результат эктоплазменного клонирования. Почти, да не совсем. Как говорит Просцитто у Бэкона: «Божественная сущность меняет жизни путь, Конец определен и с пути уж не свернуть». Незначительные погрешности случаются в процессе клонирования. Телефонная связь потому так хорошо работает, что бесенята столь схожи и происходят из одного источника, и законы подобия и контагиона без труда позволяют устанавливать связь между любыми двумя бесами. А так как они все-таки не полностью идентичны, легко определить место каждого в телефонной сети.

– Боже, какой я дурак! – воскликнул я. Впрочем, явно излишнее восклицание – Бог и сам это прекрасно знает. Конечно же, Михаэль Манштейн хороший чародей, но он ведь не единственный профессионал. У ФБР полным-полно опытных магов, да и находятся они всего двумя этажами выше. Я позвонил Солу Клейну и рассказал, что произошло.

– Я сейчас же пришлю к тебе специалиста, – пообещал он.

Генри Легион мог бы добраться до моего кабинета быстрее любого чародея, но присланный мне помощник тоже не заставил себя ждать. Это была хитаянка, неправдоподобно маленького роста, но хорошенькая и очень деловая. Она представилась как Селия Чанг. – Когда был принят звонок? – спросила Селия. Я взглянул на клочок пергамента. Роза, добрая душа, потрудилась записать время.

– Десять двадцать семь.

– А теперь… – она справилась у своих часов, – пять минут первого. Прошло чуть больше полутора часов. Эфирный след еще не мог полностью остыть. Ну что ж, мистер Фишер, посмотрим, что тут можно сделать.

По уверенной манере речи я понял: ей уже приходилось прослеживать телефонные звонки, и похоже, не раз. Если кто и использует регулярно такое колдовство, так это именно ФБР. Я вздохнул с облегчением – мне очень хотелось, чтобы на месте этой девчушки был Михаэль, но теперь я понял, что так даже лучше.

Она раскрыла кейс, извлекла предмет, отдаленно напоминавший телефонную трубку (я, во всяком случае, никогда не видал телефонной трубки из голубого фарфора), и положила его на стол, рядом с моим телефоном.

– А телефонный консорциум знает, что у вас есть такие штуковины? – спросил я.

– Официально – нет, – ответила девушка. Она улыбнулась, сразу сделавшись моложе и симпатичнее. – А неофициально – не задавайте лишних вопросов, и мне не придется врать. – Как и всякий, кому не безразлично, куда мы отправимся после смерти, она не могла позволить себе солгать.

– Не берите в голову, – сказал я.

Из кармана лабораторного халата она извлекла медную проволочку и подключила свою голубую коробочку к настоящему телефону.

– Лучше, если бы это было серебро, – заметила она. – Оно лучше проводит магию, чем медь, – но оно и стоит дороже, а это не вписывается в наш бюджет. Если бы я занималась частной практикой… – Она покачала головой. – Нет, занимайся я частной практикой, пользы от меня было бы меньше. Уверена, что и вам тоже приходится довольствоваться более скромным оборудованием, чем хотелось бы.

– О да! – сказал я.

Девушка болтала о пустяках, чтобы я почувствовал себя свободнее. Но когда понадобились серьезные заклинания, она просто перестала обращать на меня внимание. И правильно – ничего другого я от нее и не ожидал. Маги, работающие с Иной Реальностью, не любят, чтобы их толкали под локоть, даже метафорически.

Мисс Чанг по происхождению была хитаянкой, но она пользовалась стандартной западной технологией, восходящей к «Началам» Оригена и даже более древним источникам. И не случайно; насколько я знал, ее предки могли появиться в Конфедерации на несколько поколений раньше, чем мои. Окурив ладаном медный кабель, она взяла две металлические пластинки с печатями демонов и прикрепила их к проводу.

– Я не хочу, чтобы Элидор или Ботис появились в Нашей Реальности, – объяснила она, – но мне потребуются некоторые их свойства. Элидор разыскивает пропавшие вещи, а Ботис видит прошлое, настоящее и будущее. А теперь, если позволите…

Первый взмах ее ручки заставил меня отступить на пару шагов. Следующий относился к процедуре вызывания демонов. Вызывать свойства демонов без появления самих демонов – это, что ни говори, довольно рискованно. Я тихо и с почтением наблюдал за тем, как хитаянка делала свое дело.

Это походило более на уговаривание, чем на заклинание: никаких магических кругов или пентаграмм, никаких «явись немедля, не то пребудешь в муках во веки веков». В кульминационной части заклинания она просто попросила:

– Пожалуйста, помогите мне, две великие Силы!

Да уж, нынешнее чародейство утратило драматический пафос прежних времен.

Но зато мы умеем делать то, о чем наши предки даже и не мечтали. Когда Селия Чанг указала на висящие на проволоке пластинки – печати Элидора и Ботиса, – черные знаки на серебристом металле вдруг засияли ярче огней святого Эльма в моем кабинете.

Потом свечение угасло и вспыхнуло вновь.

– Они прочесывают время в поисках эфирной связи, – сказала девушка. Как раз в этот миг печать Ботиса ярко вспыхнула, я непроизвольно зажмурился и отвернулся. Колдунья из ФБР тихо хлопнула в ладоши. Мы установили время связи. Теперь посмотрим, сможет ли символический алгоритм Элидора обнаружить недостающий телефонный номер.

Я не знал, чего мы ждали – возможно, чтобы печать Элидора вспыхнула так же, как печать Ботиса, Этого не произошло, черные знаки продолжали светиться ровным светом. Не знаю, знакомы ли вы с печатью Элидора – она напоминает разинутый рот с изогнутой стрелой, продетой сквозь верхнюю губу.

Ну, не знаю, зачем там стрела, но рот вдруг ожил и заговорил, словно древнеримский авгур. Он произносил одну цифру за другой, пока их не стало ровным счетом десять. Мы с Селией Чанг бросились записывать их. Когда мы записали последнюю, линии на печатях померкли.

– Давайте-ка сравним, что у нас получилось, – предложила колдунья. Я протянул ей свой кусочек пергамента, она показала мне свой. Мы оба записали один и тот же телефонный номер.

– Вам не знаком этот номер? – спросила она.

– Нет, – покачал я головой. – Это не номер Джуди, я такой номер вообще нигде не встречал.

– Так я и думала, но никогда нельзя сказать наверняка, – кивнула девушка. – Придется обратиться в телефонный консорциум и узнать, кому этот номер принадлежит – если, конечно, он кому-нибудь принадлежит. Это может быть и таксофон.

– Об этом я не подумал, – сказал я еле слышно. Трудно представить себе похитителей, заставляющих жертву звонить по общественному телефону, да еще и среди бела дня, но такое вполне возможно, особенно если использовать аппарат, не заметный с улицы. – Мы свяжемся с вами, как только что-нибудь узнаем, мистер Фишер, – пообещала мисс Чанг. Она собрала все свои принадлежности, кивнула на прощание – по-деловому, но, как мне показалось, с некоторой долей сочувствия, – и вышла из кабинета.

Мой желудок недовольно забурчал – к счастью, через пару секунд после ухода хитаянки. С утра я влил в него столько кофе, что он постоянно подвывал, правда не так громко. Он жаждал пищи. Вне зависимости от интенсивности мозговой деятельности ваше тело находит способ напомнить о своих насущных потребностях.

Я поднялся в кафе и купил вулканизированный гамбургер – он и вправду был таким жестким, что бог Вулкан при желании мог бы высечь на нем батальные сцены, ну как те, на щитах Ахиллеса и Энея. И все же этот гамбургер я съел; в тот момент мне было без разницы, чем затушить голодный пламень, сжигавший мое нутро. Я залил его очередной дозой кофе.

Это зелье уже начинало терять свою силу. Я поймал себя на том, что клюю носом над остатками жареной картошки. Но нет отдыха для утомленного – я поплелся к себе в кабинет, чтобы посмотреть, можно ли сделать еще что-нибудь.

Сделать, однако, удалось совсем немного. Отчасти потому, что я подпрыгивал до потолка всякий раз, когда телефон начинал визжать, надеясь, что это Джуди. Но увы. Ни один звонок не принес о ней никаких известий. Зато каждый сводил к нулю мои попытки сосредоточиться. Все вместе они довели меня до нервного расстройства.

Надеясь, что Джуди позвонит, я не переставал надеяться, что Би не позвонит. Я был не в настроении играть в игру «общее собрание» и был не в состоянии терпеть эту игру из вежливости. Атлас держал на плечах целый мир, но сейчас я чувствовал, что вся его тяжесть навалилась на мои плечи.

Но Би, к моему облегчению, не позвонила. Наверное, она не звонила именно потому, что понимала, что я ни на что не способен. Би все-таки хорошая начальница. Да я уже говорил это раз или два.

Телефон снова взвизгнул. Когда я поднял трубку, это оказалась Селия Чанг. – Мистер Фишер? Мы установили местонахождение телефона, номер которого мы с вами недавно определили. К несчастью, это действительно таксофон на углу Сото и Пламмер в долине Сан-Фердинанда.

– О, – только и смог выдохнуть я.

– Простите, мистер Фишер, – сказала девушка. – Но я решила, что вам захочется это знать.

– Да, спасибо. – Я повесил трубку. Никогда не мог понять, почему принято благодарить людей за дурные вести, – может быть, мы хотим показать Силам, что на самом деле нам все нипочем, и мы упорствуем в этом, даже если очевидно обратное.

После звонка Селии Чанг телефон на время приумолк. Я попытался взять себя в руки и скинуть хоть какую-то работу, но все никак не мог заставить себя сосредоточиться на бумажках, лежащих на столе. Я что-то написал, понял, что это глупо или просто неубедительно, стер все напрочь, потом обнаружил, что и на этот раз ничего путного не получилось. Я мог думать только о Джуди и о том, чтобы поспать. Несмотря на все дозы кофе, меня неудержимо клонило в сон.

Примерно в полчетвертого кто-то постучался в дверь. Некоторые уже заходили – новости распространялись как всегда стремительно. Я знал, что все приходят с самыми лучшими намерениями, облегчая тем самым свою совесть, но мне это только лишний раз напоминало о том, что пришлось испытать Джуди и что с ней происходит сейчас. Что же, еще один посетитель ничего не меняет, хуже, чем сейчас, мне уже не будет.

– Войдите, – безнадежно сказал я.

– Привет, Дэйв, – поздоровался Михаэль Манштейн. – Надеюсь, я не отрываю тебя от дела?

– Нет-нет, – поспешно ответил я: кто угодно, только не Михаэль. – Ну же, садись, рассказывай, что делает эта штука… то есть Ничто… на Девонширской свалке.

Он неуклюже уселся на стул и сцепил длинные пальцы.

– Сначала скажи, есть ли у тебя известия о твоей невесте, – попросил он. И мне пришлось еще раз рассказать обо всем. Он внимательно выслушал – Михаэль всегда внимателен – и сказал: – Как жаль, что тебя не было, когда Джудит звонила. И что меня не было здесь, когда чародейка из ФБР определяла номер. Мне пару раз приходилось заниматься этим, но получилось только однажды. Мне не помешало бы улучшить свою технику.

У меня зародилось подозрение, что Михаэль интересуется магией скорее ради самой магии, чем ради той цели, которой магия служит, но я не мог на него сердиться – он всегда такой. Я опять попытался повернуть на свое:

– Так что это за Ничто? Ты узнал что-нибудь?

– Ну да, – ответил он. – Насколько я мог определить, это – Ничто.

– Что это значит?! – Конечно, это прозвучало брюзгливо – нервы, усталость, кофе опять же.

Михаэль не обратил на это никакого внимания. То, что он обнаружил, слишком заинтриговало его, чтобы он обращал внимание на столь незначительные вещи, как плохие манеры. Он сказал:

– В моей практике это совершенно уникальный случай: площадка, с которой удалена абсолютно вся магия – не снаружи, а изнутри. Какие бы Силы там ни находились, они все еще находятся внутри стен, но они, в свою очередь, возвели барьер, защищающий их от окружающего мира – или наоборот. Я не представляю, как проникнуть за этот барьер с Этой стороны.

– А Что-нибудь может проникнуть из Иной Реальности?

– Очень может быть, – ответил Михаэль. – Поскольку я лишен возможности заглянуть за барьер – представь себе непрозрачный мыльный пузырь, только неизмеримо более прочный, – я не могу оценить вероятность этого события.

Я переваривал его слова, пока не понял их. А переварив, спросил:

– А почему из-за этого… этого Ничто все кажется таким удаленным?

– И опять я не могу дать точного ответа, – сказал Михаэль. – Я считаю, что уловил суть этого феномена: барьер – это место, где Иная Реальность перестает соприкасаться с Нашей. Естественно, наш взгляд пытается продолжить свой путь в этом удаленном пространстве, и это производит впечатление бесконечно большого расстояния.

– Ладно, – сдался я. В этом был некий смысл – больше, чем в чем-либо, что я пытался придумать (что в моем состоянии было довольно сложно). Но чем больше находилось ответов, тем больше появлялось вопросов, самым важным из которых был вопрос: как удалось разделить Иную Реальность и Наш мир? Они ведь нераздельны, по крайней мере с тех пор, как люди и Силы узнали о существовании друг друга, а может быть, даже и с начала времен.

– Если твой следующий вопрос будет о том, есть ли у меня теоретическая модель этого феномена, то мне очень жаль, но я отвечу отрицательно, – сказал Михаэль.

– Мне тоже жаль, но я собирался спросить не об этом. – Михаэль поднял светлую бровь, ведь для него теоретическая модель необходима, как воздух. Я же думал о более простых вещах. – Я собирался попросить тебя слетать завтра утром со мной в «Шоколадную ласку». – И я объяснил, что все больше улик указывают на то, что в деле замешаны ацтеки.

– Неужели они справились с герметичным замком? – удивился Михаэль. Да, магия интересовала его больше всего. – Не сомневаюсь, что скоро на эту тему появится множество научных статей. Но… да, я с радостью буду сопровождать тебя на «Шоколадную ласку». Где находится это предприятие?

– В долине Сан-Фердинанда, на углу Масонской и Нордхоффа, – ответил я. Эту часть долины я еще не успел изучить, но в ту минуту меня больше интересовало, удастся ли мне вечером добраться до дома.

Михаэль отправился в свою лабораторию, несомненно, намереваясь заняться той работой, от которой я оторвал его, вызвав на Девонширскую свалку. Я спросил у часов, который час – оказалось, что еще нет четырех. Слишком рано, чтобы ехать домой, и слишком поздно, чтобы успеть сделать что-нибудь полезное (если бы я еще был в состоянии приносить пользу).

Я решил позвонить Генри Легиону. Я понял, почему с призраками удобнее сотрудничать, чем с людьми (это было первое преимущество, и поэтому я не мог на него нарадоваться): хотя в округе Сан-Колумб было уже около семи, призрак наверняка был на работе. Ну по крайней мере я не думал, что у них есть семьи, к которым они спешат после работы.

Конечно, я застал его на месте.

– Инспектор Фишер, – сказал Легион, – я надеялся, что вы позвоните. Что вам удалось узнать с утра?

И я рассказал ему обо всем, что узнал: о герметичных замках, о пере кецаля, о гадюке, о Том, Кто Зовется Мраком, и о Ничто. Пока я не рассказал обо всем, что выяснил в течение дня, я не понял, как это много. Но, выражаясь метафорически, я нашел только много кусочков, из которых пока не складывался единый узор.

– Я передам вашу информацию куда следует, – пообещал призрак, выслушав все, что я хотел сказать. – Инспектор Фишер, Конфедерация оценит ваши заслуги.

– Простите, – сказал я, – но сейчас мне как-то не до того. Все, что я хочу, – это вернуть Джуди, и у меня нет ощущения, что я нащупал что-то определенное, что я подобрался к этому ближе, чем был. Может, стоит попробовать сложить вместе несколько кусочков? Может, тут замешаны ацтеки?

– Судя по вашей информации, это вполне возможно, – ответил призрак, как всегда уклончиво и бесстрастно.

Я слишком устал, чтобы злиться. Я просто подтолкнул его:

– А если это были ацтеки, зачем им нападать на птицу Гаруду?

Призрак из Центральной Разведки замялся – видимо, я задал верный вопрос.

– Ответ, который сразу же приходит на ум: птица Гаруда – великий враг змей, олицетворение источника жизни и Неба, а змеи – там, где смерть, преисподняя, яд, порча, тлен.

«Великий враг змей». На какую-то секунду это не значило ничего – я проиграл. И вдруг в голове словно взвыла сирена.

– Кецалькоатль!

– Мне тоже это показалось очевидным, – сказал Генри Легион.

– Что будем делать? – решительно спросил я.

– Молиться, видимо, – ответил призрак. Не лишено смысла, но это не то, что я хотел услышать. Он добавил: – А кроме этого – все, что сможем. Звоните, если потребуется моя помощь, инспектор Фишер, я сделаю для вас все, что в моих силах.

– Спасибо, – сказал я, но понял, что Генри Легион меня уже не слышит.

Кто-то постучал в дверь. Я поднял голову. Теперь, когда рабочий день закончился, пришла Би. Я чуть не поперхнулся – она вовсе не та, кого мне хотелось бы видеть. По крайней мере я так думал, пока она не сказала спокойно:

– Я просто хочу, чтобы ты знал, Дэвид, что сегодня я буду молиться и за тебя.

После разговора с Генри Легионом мне уже не казалось, что предложение помолиться вполне уместно и это именно то, что может помочь в нашей заварухе. И все же Би сказала это так успокаивающе, словно и впрямь все могло измениться к лучшему. Ее надежда меня почти успокоила, но… Но Генри Легиону было известно больше.

– Прости, что не заглянул к тебе, – пробормотал я. Не то чтобы я на самом деле сожалел об этом, мне просто стало стыдно. Но это не то, в чем можно просто так сознаться начальству. Я решил, что она и без того умеет прекрасно читать между строк.

– Если хочешь, – предложила Би, – завтра мы можем обсудить все подробнее. Почему бы тебе сейчас не отправиться домой и не попытаться отдохнуть? Тебе это не помешает. – Она помахала руками и улыбнулась. – Так моя мать прогоняла кур с веранды. Я уже столько лет не вспоминала об этом. Ступай домой.

– Спасибо, Би, – сказал я покорно и отправился домой.

Не помню, что я приготовил на ужин в тот вечер, да это и не важно. Я подумал, а не лучше ли сразу же залечь в постель, но решил, что если я это сделаю, то проснусь в три ночи и больше не усну. И поэтому я стал слоняться по квартире, не находя себе места.

Тишина в доме казалась очень громкой. Я пожалел, что у меня нет эфирника, чтобы можно было хоть чем-нибудь занять слух и, может быть, даже ум. Оставаться наедине с самим собой, испытывая сильное беспокойство, – тяжелое занятие. Я пытался заняться работой, но не мог заставить себя сосредоточиться на словах.

Завизжал телефон. Я должен был бы читать что-нибудь серьезное, например, статью о птице Гаруде или о Кецалькоатле. Но нет, я читал о приключениях тринадцати разведчиков, заброшенных в Германию во время Второй Магической войны. Я подбирался к самому захватывающему моменту – германцы пытаются засунуть их в яму с бурлящим универсальным алхимическим растворителем, оставшимся со времен Первой Магической. Но несмотря на все старания, я постоянно терял нить повествования.

Опять телефонный вопль. Я почти надеялся, что это очередной торговец; над предыдущим я вволю поиздевался, получив массу удовольствия. Слишком многое случилось со мной, и ни разу мне не удалось нанести ответный удар. Если паршивый торгаш выбрал именно этот момент, чтобы навязать мне свою дребедень, что ж, он сам напросился.

– Алло? – рявкнул я.

– Дэвид? – Даже телефонные бесы не могли сделать этот голос неузнаваемым. Вся моя ярость вмиг улетучилась. – Это Джуди.

– Милая, – прошептал я; услышав ее голос и поняв, что она жива, я словно охрип. Я заставил себя говорить громче: – С тобой все в порядке?

– Более или менее, – ответила Джуди, и все мои страхи ожили вновь. Она торопливо добавила: – Ни о чем не спрашивай, Дэвид. Они говорят, чтобы ты перестал лезть не в свое дело, иначе… – Я хотел дождаться того, что последует за этим «иначе», но она замолчала. Я боялся, что и сам могу найти ответ.

– Скажи им, что я сделаю все, что им нужно. – Я надеялся, что она правильно поймет меня: это вовсе не означало, что я буду сидеть сложа руки.

– Будь осторожен, Дэвид. Они не шутят, они… – Ей не дали договорить. Я услышал, как кто-то сказал:

– А ну, давай, пошла!

– Милая, я люблю тебя! – выкрикнул я. Ну вот, бросили трубку. Не думаю, что Джуди меня услышала.

Какое-то время я проклинал негодяев, похитивших мою любимую, потом заставил себя позвонить в отделение полиции Лонг-Бич. У Джонсона был выходной, так что я познакомился с еще одним достойным джентльменом по фамилии Скотт. Он выслушал меня и сказал:

– Спасибо за информацию, сэр. Мы сделаем все, что в наших силах.

Это означало – к сожалению, мне это было слишком хорошо известно, – что он не собирается делать вообще что-либо. Для них мои сведения всего лишь означают, что Джуди все еще в этом мире. Для меня же это значило гораздо больше, чем для них. Я обрел новую надежду.

Я набрал номер ФБР. Сол Клейн уже ушел домой, но парень, который взял трубку, был в курсе дела. Я спросил его:

– Вы не пришлете кого-нибудь, чтобы попытаться определить, откуда звонили? Сегодня это уже делала мисс Чанг. – Конечно, почему бы и нет? Попытка не пытка. Через полчаса к вам подъедет кто-нибудь из наших.

Стук в дверь раздался только минут через сорок пять, но меня это не удивило. Я летаю по шоссе святого Иакова каждый день и знаю, каково это. Я справился с замком левой рукой – в правой я сжимал свой Молниеразящий Жезл. После того, что случилось с Джуди, я стал пуганой вороной.

Невысокий худощавый мужчина, стоявший за дверью, отпрянул, едва увидев жезл в моей руке, и чуть не скатился кубарем с лестницы. И все же он быстро оправился.

– Я не вправе винить вас, сэр, – сказал он и показал удостоверение ФБР: Гораций Смидли, «младший аналитик-заклинатель» – из чего я сделал вывод, что в ФБР не менее дурацкие названия профессий. Я опустил жезл. Мой гость был совсем не похож на ФБРовца из светомагического представления, но на Горация Смидли вполне тянул.

Я проводил его к телефону. Смидли проделал тот же ритуал, что и Селия Чанг. У него получалось не так гладко, как у нее (в конце концов, он был всего лишь младшим аналитиком-заклинателем), но с работой он справился. Рот на печати Элидора опять перечислил десяток чисел.

– Это тот же самый номер, с которого они звонили утром! – воскликнул я.

– Неужели? Какая беспечность. – Смидли фыркнул, и я понял, что он не одобряет беспечность, кто бы ее ни проявлял, даже преступник, облегчающий свою поимку. – Я использую эту информацию.

– Что, по-вашему, это значит? – спросил я. – Они держат Джуди где-то неподалеку и пользуются этим телефоном, потому что им это удобно?

– Это наиболее вероятно, – сказал он (с Михаэлем Манштейном они были бы прекрасной парой). – Есть и другая возможность: они обдуманно перевозят ее на большое расстояние, чтобы ввести нас в заблуждение. Это возможно, но рискованно – любое дорожно-транспортное происшествие или нарушение правил, замеченное констеблем, приведут к провалу, казалось бы, неплохо продуманного плана.

Да, этот парень любил хорошую организацию как таковую – вне зависимости от целей и конкретных исполнителей. Меня такие люди всегда тревожат – именно они преизобиловали у предводителя германцев. Но, к счастью, Гораций Смидли на моей стороне, за что я ему весьма признателен. Я поблагодарил его за то, что он взял на себя труд приехать так поздно.

– Что вы, не стоит благодарности, я делал это с удовольствием, – ответил он, а потом, по-моему, несколько подпортил впечатление, добавив: – Впрочем, это мой долг. Он спустился по лестнице, на сей раз по собственной инициативе, и отправился в Уэствуд.

А я… я запер дверь, почистил зубы и лег в постель, И провалился в пустоту. Не помню ничего до того, как на следующее утро будильник перепугал меня своим воплем.

А утро обещало быть напряженным. Это я понял сразу по пробуждении. Даже проспав всю ночь, я не чувствовал себя отдохнувшим; зато в окно я увидел, как северо-восточный ветер раскачивает ветви эвкалиптов вокруг дома – его называют ветер святой Анны. Как это невежливо – вы не находите? – невежливо называть ветер именем матери Пресвятой Девы. Ведь может сложиться впечатление, что это намек на ее ветреность.

Ветер крепчал, и мой ковер потряхивало, пока я добирался до скоростного шоссе. Пролетая мимо пустыря, я заметил демона пыли, крутящего и швыряющего в небо шары перекати-поле. Что-то много нынче развелось таких демонов. Я всегда говорил: нельзя урезать бюджет метеорологическим заклинателям. Когда-нибудь демоны объединятся и завалят пару-тройку зданий, а восстановление потребует больше средств, чем мы сейчас выгадываем от этой экономии.

Но какой политик думает о будущем? Ну хорошо, а я-то чего беспокоюсь? Раз уж на то пошло, мне вообще нет до этого никакого дела. Если разразится Третья Магическая, последнее, о чем я (да и все другие) буду беспокоиться, так это пыльные демоны.

Михаэль ждал меня на стоянке.

– Есть новости? – спросил он, когда я перебрался на его ковер.

– Они заставили Джуди позвонить мне вчера вечером. Они хотят, чтобы мы прекратили расследование всего, что связано с Девонширской свалкой, иначе…

Михаэль удивленно посмотрел на меня:

– И все же ты здесь.

Он свернул на Уилширскую дорогу, чтобы выбраться на шоссе святого Иакова, ведущее в долину.

– Да, я здесь. Я не верю, что, если мы прекратим расследование, они освободят Джуди. И к тому же… по мере того как мы углубляемся в расследование, дело становится все серьезнее и серьезнее, Боже правый, я рассуждаю, как Генри Легион. Спасение мира важнее спасения человека.

Мы свернули с бульвара Риска на Виннетку и направились к северу. Михаэль вел ковер, а я сверялся с картой. Мелькавшие по сторонам кварталы приобрели эклектичный вид – деловые улицы сменялись шеренгами жилых домов, потом шли промышленные застройки. Мы даже пролетели над чем-то, напоминавшем гибрид школы с фермой. Я заглянул в карту.

– Это Институт Цереры. – Несмотря на отвратительное настроение, я усмехнулся. – Энджел-Сити – и в самом деле город всех религий.

– Еще один искусственный культ, – заметил Михаэль; что-что, а знать это – его работа. – Говорят, эта богиня и впрямь повышает урожайность.

– Интересно, а как влияют расходы на ее культ на себестоимость продукции? – Да, в нашем обществе нельзя обойтись без подсчетов; примерно тем же самым я занимался, когда определял, выгодно ли сохранять чумашские Силы, если они все еще живы. Это напомнило мне о том, что нужно в ближайшее время позвонить профессору Бланку и поинтересоваться, что там выяснили его выпускники.

– Наверное, уже близко, – сказал Михаэль.

– Угу, – отозвался я, посмотрев на карту. – Следующий перекресток – на улице Нордхофф. Нужно будет свернуть налево. Потом будет поворот на Масонскую улицу, примерно полмили к западу от Виннетки.

– Отлично. – Михаэль вырулил на крайнюю левую полосу. На перекрестке пришлось ждать, пока в южном направлении не пролетят все ковры. Меня всегда интересовало, почему правила для «водителей» гужевого транспорта, существовавшие в Европе задолго до того, как на Среднем Западе начали пользоваться коврами-самолетами, все еще действуют на наших дорогах. Конечно, магия хранит древние и странные традиции, потому что в этом ее сила. Впрочем, правила дорожного движения к этой категории традиций вроде бы не относятся.

Северная сторона Нордхоффа – это зона промышленной застройки, где тянутся унылой чередой безликие прямоугольные здания. На южной стороне – в основном жилые дома, хотя угол Масонской украшали винный погребок – очередной «Золотой шпиль», и магазинчик «Хозяйственные заклинания».

«Шоколадная ласка» располагалась на промышленной стороне, через два дома от Масонской. Михаэль посадил ковер у входа. Отстегнув ремень безопасности, я заметил, что большинство ковров на этой стоянке старые и потрепанные. Ясно, что люди работали здесь не для того, чтобы разбогатеть.

Михаэль захватил свой черный кейс. Мы зашли в здание. Первое, что поразило меня у входа, – это музыка. Это были мини-зингеры, в конце концов попавшие в дело: не забыть бы сообщить Солу Клейну. И распевали они отнюдь не немецкие песенки, о нет. В «Шоколадной ласке» звучала музыка, более уместная в ацтекском баре в восточной части города – или в Теночтитлане – как по стилю, так и по громкости. Признаюсь, я даже вздрогнул.