Текст книги "Сошедшие с ковчега"

Чтобы ослабить влияние пропаганды в пользу Исмаила, османские власти провели многочисленные аресты сторонников иранского шаха. Часть кызылбашских племен переселили в Морею (Южная Греция), другим запретили пересекать границу с Ираном. Но эти репрессии не имели заметного успеха.

Сын Баязида II Селим I, с помощью янычар сместивший с престола своего отца, начал правление с массовых репрессий против шиитов. Это послужило поводом для ответных гонений против суннитов во владениях Сефевидов и привело к резкому обострению отношений между двумя державами. Вскоре соперничество Стамбула и Тебриза вылилось в длительную войну.

В 1514 году, в битве на Чалдыранской равнине близ города Маку, султанские войска, используя превосходство в артиллерии и других видах огнестрельного оружия, нанесли сокрушительное поражение иранцам. Затем овладели столицей Сефевидов Тебризом – крупным торговым и ремесленным центром. Однако не смогли закрепиться в Иране и отошли в Анатолию. Оставляя Тебриз, они увели с собой тысячи семей лучших местных ремесленников, которых впоследствии переселили в Стамбул.

Согласно перемирию 1515 года, к Турции были присоединены отдельные районы Восточной Анатолии с городом Эрзурумом и северная часть Арабского Ирака с городом Мосулом.

После поражения Сефевидов у османских правителей остался лишь один соперник на мусульманском Востоке – империя мамлюкских султанов. Она включала Египет, Сирию, Палестину, ряд территорий в Северной Африке, а также вассальные государства в Киликии, на Верхнем Евфрате и в Аравии. Ее глава, султан Кансух аль-Гури, претендовавший на роль лидера мусульманского мира, активно поддерживал антиосманскую деятельность шаха Исмаила.

Летом 1516 года армия Селима I вторглась в Северную Сирию. Войска мамлюков были полностью разбиты турками в сражении у Мардж Дабика под Халебом. За этим последовал быстрый крах мамлюкского режима в Сирии и Палестине. Города, находившиеся на пути османской армии, не оказали никакого сопротивления. При подходе войск султана к Дамаску, столице Сирии, в городе вспыхнуло восстание против мамлюкских властей.

В Египте мамлюки оказывали туркам довольно упорное, но безуспешное сопротивление. Наконец, в начале 1517 года армия Селима I вступила в Каир. Мамлюкское войско отступило в Верхний Египет. Через некоторое время они были окончательно разгромлены. Их предводитель Туманбей, выданный Селиму, был повешен в Каире.

После завоевания Египта власть османского султана распространилась и на Хиджаз (Западную Аравию).

В Каире султан Селим I получил ключи от храма Каабы в Мекке, считавшегося главным мусульманским святилищем. Возвращаясь из Египта, он увез в Стамбул последнего аббасидского халифа ал-Мутаваккиля, жившего при дворе мамлюкских правителей, и основные атрибуты его власти: плащ пророка, знамя, другие реликвии.

Впоследствии сложилась легенда о передаче ал-Мутаваккилем титула и прерогатив халифа всех мусульман турецкому султану. На самом деле Селим I лишь присоединил к своим многочисленным титулам почетное звание «служитель обоих священных городов», т. е. Мекки и Медины. Этот титул и обладание священными реликвиями значительно усилили претензии османских султанов на политическое верховенство в мусульманском мире.

После победы над мамлюками Селим I, получивший прозвище «Явуз» или «Грозный», задумал еще один поход против Исмаила, чтобы окончательно разделаться с шахом. Однако известие о новом восстании в Анатолии вынудило его изменить свои планы.

Выступление началось в районе Токата и Амасьи в 1519 году. Во главе движения встал шейх Джеляли. После напряженной борьбы его отряды были разбиты султанскими войсками. Джеляли попал в плен и был обезглавлен. Это восстание настолько напугало османские власти, что имя Джеляли стало нарицательным: с этих пор в официальных отчетах империи народные повстанцы стали именоваться «джеляли».

В годы правления Сулеймана I Великолепного – как называли его европейцы – Османская империя достигла апогея своей военной мощи и славы. Вслед за завоеванием Египта турецкий флот захватил Родос, что позволило османским властям утвердить свое господство в восточном Средиземноморье.

Развернув борьбу против крестовых походов португальцев и испанцев в Северной Африке, используя активность магрибских корсаров во главе с братьями Барбаросса, османские султаны сумели расширить власть на все африканское побережье Средиземного моря, вплоть до Марокко. В 1565 году войска Сулеймана I попытались захватить даже Мальту, но экспедиция потерпела неудачу.

В Европе султан вступил в ожесточенную борьбу с империей Габсбургов. Взятие Белграда и разгром венгерско-чешского войска под Мохачем открыли туркам путь к завоеванию Венгрии.

В 1529 году османские войска были уже под стенами Вены, но взять австрийскую столицу им не удалось. По договору 1547 года Венгрия оказалась разделенной между Габсбургской и Османской империями. Кроме того, в зависимость от султана попала Трансильвания, внутренняя автономия ранее подчиненных Молдавии и Валахии была значительно урезана.

На юге османские войска захватили все побережье Красного моря и достигли Йемена. В 1537 году турки, снарядив огромный флот, предприняли тщетную попытку изгнать из Индийского океана португальцев, наносивших ущерб торговле через Красное море.

На востоке султан, после ряда военных экспедиций, начавшихся с завоевания Багдада в 1534 году, вынудил иранского шаха Тахмаспа согласиться на подписание мирного договора, по которому вся Западная Армения (бассейн озера Ван), Западная Грузия и Ирак с Багдадом отошли Турции.

В течение сорока шести лет правления Сулейман I, получивший прозвище «Кануни» – «Законодатель», принял участие в 13 военных кампаниях, из них 10 он провел в Европе. Осада Вены, экспедиция к берегам Индии, попытка захвата Мальты – все это свидетельствует о грандиозных планах новых завоеваний, посредством которых султан хотел превратить свою державу в мировую империю.

Население Османского государства, как полагают историки, достигло двадцати пяти – тридцати миллионов человек. В это время владения турецких султанов простирались на семь тысяч километров с востока на запад и на пять тысяч – с севера на юг, занимая, в общей сложности, территорию примерно в восемь миллионов квадратных километров…

…Превращение Османского государства в подлинно мировую империю позднего средневековья значительно усилило его влияние в международной жизни, способствуя пересмотру стратегических целей внешнеполитического курса Порты.

На рубеже XV–XVI веков для османских правящих верхов на первом месте стояло осуществление широких экспансионистских планов в Европе, Азии и Африке. Во времена же правления Сулеймана I Великолепного и его преемников главное внимание уже было сконцентрировано на том, чтобы сохранить и упрочить статус мировой державы. Порту заботило не только противоборство с Австрией и стоявшей за ней «Священной Римской империей» в Центральной Европе, но и рост могущества Московского государства, наличие Сефевидской державы на восточных границах, антиосманская политика Испании в Северной Африке, успешные действия Португалии в Индийском океане.

В сочинении об открытии Америки, написанном для султана в 1580 году, особо отмечалось, что опасность для исламского мира исходит от роста торговых связей, вызванного утверждением европейцев в Америке, Индии и Персидском заливе. В этой связи была предложена идея строительства канала из Средиземного моря к Суэцу, что позволило бы сосредоточить в этом регионе большой флот. А затем с его помощью захватить морские порты Индии, чтобы «изгнать неверных и принести драгоценные изделия из тех мест в нашу богохранимую столицу».

Внешняя политика Порты в XVI веке не стала менее агрессивной. Опыт затяжных австро-турецких войн показал, что в Европе наконец установилось определенное равновесие османских и антиосманских сил. Более того, существование постоянной турецкой угрозы способствовало складыванию в Центральной и Восточной Европе крупных централизованных и многонациональных государств, способных противостоять османской военной экспансии. В новых условиях для Порты было особенно важно не допустить создания мощной антиосманской коалиции и принять все меры для ослабления тех стран, которые могли представлять реальную или потенциальную угрозу прочности позиций Османской империи.

Важное место в усилиях султанских властей было отведено дипломатическим и торговым отношениям с другими государствами. С конца XV века такие связи были установлены с Венецией, Генуей, Ираном, Венгрией, Австрией, Россией и другими странами.

В 1479 году, после окончания войны с Венецией, в Европу отправилось первое официальное турецкое посольство. В XVI веке практика обмена посольствами по случаю заключения мира дополнилась учреждением европейских представительств при Порте. Османские султаны активно использовали подобные контакты для разжигания соперничества между наиболее влиятельными соседними государствами, но не стремились следовать европейским нормам и правилам дипломатии. Соглашения о мире с европейскими государствами трактовались ими как милость по отношению к последним, а получаемые от них денежные суммы – как дань, с помощью которой неверные могут купить мир с мусульманами.

Прием иностранных послов в Оттоманской империи проводился по тщательно разработанному церемониалу, который должен был свидетельствовать о мощи империи османов и могуществе самого монарха. Высоких гостей стремились поразить не только убранством султанской резиденции, но и грозным видом янычар, которые в таких случаях тысячами выстраивались перед дворцом в качестве почетного караула. Кульминацией приема был обычно допуск послов и их свиты в тронный зал, где они могли приблизиться к особе султана лишь в сопровождении его личной охраны. При этом по традиции каждого из гостей вели к трону под руки двое из стражей султана, отвечавших за безопасность своего господина.

Богатые подарки султану и великому везиру были непременным атрибутом всякого иностранного посольства. Нарушения этой традиции были редки и, как правило, дорого обходились виновникам. Обычай подношения даров султану иностранными послами просуществовал до середины XVIII века.

Сношения иностранных представителей с великим везиром и другими высшими сановниками империи также были сопряжены с множеством формальностей и условностей. А необходимость делать им дорогие подарки оставалась до второй половины XVIII века нормой деловых отношений с Портой и ее ведомствами.

При объявлении войны послов сажали в темницу, в частности в казематы Эдикуле, Семибашенного замка. Но и в мирное время случаи оскорбления послов и даже физического насилия над ними или тюремного заключения не были явлением чрезвычайным.

К представителям России султан и Порта относились, пожалуй, уважительнее, чем к прочим иностранным послам. За исключением заточения в Семибашенный замок при возникновении войн с Россией, русские представители не подвергались публичным унижениям или насилию. Первый московский посол в Стамбуле, стольник Плещеев, был принят султаном Баязидом II в 1496 году, а ответные грамоты султана содержали уверения в дружбе Московскому государству. Отношение Порты к российским послам в последующие времена определялось, скорее всего, нежеланием ухудшать отношения с могущественным соседом…

…Длительная и упорная борьба с Габсбургами, которые правили Австрией и Испанией, определила включение Османского государства в лагерь их врагов и сблизила с Францией. Военные неудачи французов в Северной Италии ускорили это сближение. Первый французский посол, прибывший в Стамбул в 1534 году с предложением об установлении договорных отношений, нашел здесь полное понимание.

В 1536 году между двумя странами была достигнута договоренность о совместных военных действиях против Габсбургов. Тогда же начались переговоры о торговых льготах французским купцам в Османской империи. Первое такое соглашение было подписано в 1569 году, получив известность под названием «капитуляции» (от латинского «капитул» – статья, глава). На основании привилегий, дарованных турецкими султанами различным европейским странам, подданные этих стран имели право беспрепятственно въезжать в османские земли, заниматься своими делами и отправлять богослужение.

«Капитуляция» 1569 года создавала особый льготный режим для французской торговли в османских владениях, устанавливала неподсудность французских купцов шариатскому суду, обеспечивала неприкосновенность их личности и имущества, запрещала туркам захватывать французские торговые суда, брать в плен и обращать в рабство французских моряков.

В 1580 году Англия получила у турок право организовать свою «Левантийскую торговую компанию». Добившись права торговать в Леванте под собственным флагом (а не французским, как было до тех пор), Англия получила такие же льготы и привилегии, как и Франция. С этого времени на Ближнем Востоке между английскими и французскими купцами возникла конкуренция, перешедшая затем в открытую борьбу между странами за экономическое и политическое преобладание.

С присоединением к России Астраханского и Казанского ханств и после вступления в состав России кабардинского народа русско-турецкие отношения значительно осложнились. В 1569 году турки попытались захватить Астрахань. Султанское правительство рассчитывало не только обосноваться в устье Волги и на Северном Кавказе, но и обеспечить возможность нападения на государство Сефевидов с севера. Турецко-татарское войско численностью в шестьдесят тысяч человек двинулось из Крыма в Азов, намереваясь с Дона перебраться на Волгу и направиться к Астрахани. Но расчет на легкую победу не оправдался. Вместо ожидаемой помощи войска завоевателей встретили враждебное отношение населения Поволжья и Северного Кавказа, что и помогло русским отстоять Астрахань.

Россия, занятая в то время Ливонской войной, не имела намерения углублять конфликт. Вот почему царь Иван IV отправил к султану представителей для мирных переговоров. После этого между Османской империей и Россией крупных военных столкновений не было около ста лет…

…С наступлением эпохи Великих Географических Открытий начинается Новое время. Его приход означал становление принципиально иных отношений, опирающихся не на силу политического диктата, а на экономические возможности. Началось утверждение нового, или «западного», порядка с присущими ему духовными ценностями и культурными достижениями.

Для Османской империи, как и всего азиатско-африканского мира, вступление в эпоху Нового времени означало, прежде всего, переход к другим ролям во всемирном историческом процессе. Странам Востока предстояло включиться в мировую капиталистическую систему в качестве периферийных элементов. Оно предполагало не просто приобщение в тех или иных формах к новой цивилизации, но и насильственное изменение направления собственной исторической эволюции восточных обществ, которые не были готовы к подобным переменам. Это касается и Османской державы, которая являлась типичным государством восточного средневековья. Более того, в ее экономике и социально-политической жизни обнаруживается много общего с тем, что уже было пережито в сельджукскую эпоху и в период бейликов.

Вместе с тем новая османская эпоха имеет важные отличия. Отмечаемое в XIII и первой половине XV века появление турецкого народа как отдельного этноса сменяется формированием общества имперского типа. Оно выступает как гетерогенный социум, включающий в себя народы и племенные союзы, различающиеся по языку, религии, историческому наследию, культуре, уровню социально-экономического и политического развития. Соединение этих разнородных элементов возможно лишь при наличии сильной центральной власти. Отсюда столь пристальное внимание османских султанов – начиная с Мехмеда II и до Сулеймана Кануни, к созданию эффективно действующего аппарата управления и повышению военного потенциала империи. А также – желание упрочить позиции самих властителей, толкнувшее Мехмеда II ввести кровавый обычай казни всех возможных претендентов на престол в момент прихода к власти очередного султана.

Однако одними усилиями правителей вряд ли можно объяснить быстрый взлет могущества Османской империи, превратившейся к середине XVI века в подлинно мировую державу. Успеху султанских властей способствовали заметные изменения в расстановке политических сил в Средиземноморье: упадок средневековых государств, определявших ранее ситуацию в регионе, и новая волна экспансии христианских государств (испано-португальская Реконкиста). В силу сложившихся обстоятельств, вызов, брошенный инициаторами Реконкисты, смогла принять лишь империя Османов как наиболее сильная на мусульманском Востоке.

Помогло отчасти и то, что к этому времени завершался процесс их этнической и политической консолидации, а прежний лидер исламского мира, мамлюкский Египет, оказался в состоянии глубокого кризиса. К тому же, стремление османских султанов развивать внешнеполитическую активность прежде всего в направлении христианского Запада, способствовало как более быстрому восприятию достижений позднесредневековой Европы (огнестрельное оружие и др.), так и повышению престижа предводителей газавата в глазах мусульман.

Завоевание Константинополя дало Мехмеду II и его преемникам полное основание претендовать на верховенство в исламском мире и на роль единственных наследников власти византийских императоров.

Авторитет султанов был признан большинством мусульманских правителей. Благодаря последующим военным успехам османцев это признание превратилось в устойчивую традицию, сохранявшую свою значимость на протяжении нескольких последующих столетий…

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1914 год, ноябрь. Турция,

г. Стамбул-Константинополь

Шел четвертый месяц войны. За это время произошло немало событий, так или иначе имевших значение для дальнейшего ее хода как в европейском театре военных действий, так и в других уголках земли, порой отдаленных друг от друга на тысячи верст и миль. Например, заявляя о своих притязаниях на Дальнем Востоке, в войну вступила Япония. И все-таки основные эпизоды, способные коренным образом изменить расстановку сил в мире, происходили в Европе, частично – в Азии, на Ближнем Востоке.

В момент приезда супругов Лазорян в Константинополь столичные газеты наперебой обсуждали главную новость дня: назначение главнокомандующим турецкой армией немецкого генерала Отто Лимана фон Сандерса. Спустя четыре дня Георгий и Анастасия узнали, что Санкт-Петербург, «ввиду патриотического воодушевления русской нации», переименован в Петроград. Но пришли к обоюдному мнению, что новое название, несмотря на «русские корни», звучало слишком жестко и отрывисто, будто военная команда на плацу.

У обоих на сердце сделалось грустно: оборвалась еще одна ниточка, незримо связывающая их с прежней жизнью. Единственным утешением служили воспоминания о том дне, когда они, предприняв прогулку в авто, прощались с городом Великого Петра, его улицами и проспектами, площадями и парками, мостами и дворцами, театрами и садами. Словом, со всем, на чем еще лежал царственный, вдохновенный, романтический отсвет немеркнущей красоты и великолепия старого Санкт-Петербурга.

Первый день октября ознаменовался еще одним немаловажным фактом: Турция закрыла Дарданеллы для прохода не только военных судов, но и торговых. А в конце месяца турецкие корабли обстреляли российские города на черноморском побережье. Чтобы должным образом отреагировать на этот пиратский вызов, потребовалось почти двадцать дней. Наконец, 2 ноября Россия объявила Турции войну. Это окончательно убедило супругов в том, что вернуться на родину в ближайшее время не удастся. А значит, надо привыкать жить так, как уготовила судьба.

Сразу по приезде в Константинополь Георгий препоручил жену заботам ее родной сестры Марии Николаевны, в замужестве Макензен. А сам с головой окунулся в круговорот политики турецкой столицы…

До войны общественная жизнь города не отличалась активностью. Греки, армяне, представители иных народностей в большинстве своем занимались ремеслами и торговлей, не вникая в хитросплетения политических интриг как внутри страны, так и за ее пределами. Хотя нельзя сказать, что у них не было своих обществ и клубов, где они могли бы встречаться. Но, опять же, разговоры касались насущных, каждодневных проблем и забот. Турки проводили свободное время в банях и кофейнях, предаваясь традиционному занятию – внимая сказочникам за чашкой черного кофе. Любимым зрелищем для них стал китайский театр теней, пришедший на смену казням, столь распространенным в прежние времена правления султанов.

Проживавшие в Константинополе европейцы, особенно немцы, напротив, располагали довольно представительными обществами и клубами. В частности центром духовной жизни немцев и швейцарцев являлись два общества: «Teвтония» и ремесленное. Помимо этого немалой популярностью пользовался немецкий «Экскурсионный клуб».

С разрешения правительства и под строгой цензурой в Стамбуле издавалось порядка сорока газет на разных языках: турецком, персидском, арабском, греческом, армянском, болгарском, испано-еврейском, английском, французском и других. Но наиболее значительными из них можно было назвать лишь десяток. Такие как «Tarik» и «Saedet» – на турецком языке. «Levant Herald», «La Turquie», «Journal de la Chambre de Commerce» – на французском и английском языках. «Зорница» и «Новини» – на болгарском языке.

Интерес Лазоряна к общественной жизни Константинополя не был показным, ему действительно все представлялось новым, крайне познавательным и любопытным. Немало сведений он почерпнул от Макензена, который взял на себя обязательство непременно познакомить обоих с Константинополем. Когда тот выразил готовность стать проводником, согласно его словам, «по диким азиатским просторам», Георгий внутренне усмехнулся.

«Моя новая служба приобретает курьезный оттенок, – подумал он. – Вначале ”персональным Вергилием» был Румянцев и отчасти Яхонтов. Теперь своеобразную эстафету подхватил Макензен. Причем последний наверняка не догадывается, кто передал ему меня, как говорится, с рук на руки. Хотя мне не следует обольщаться по поводу дружеского расположения с его стороны. Этот немецкий аристократ не так прост, как пытается казаться. А его острые вопросы, заданные рассеянным тоном и как бы между прочим, с выражением светской учтивости на лице – лишнее подтверждение тому, насколько он опасный противник. Не будь у меня превосходных учителей в лице Яхонтова и Румянцева, неизвестно, как долго я смог бы продержаться в тайном поединке с Макензеном».

Граф Людвиг фон Макензен происходил из аристократической семьи, чья родословная уходила корнями во времена могущества немецких рыцарей-крестоносцев из Тевтонского ордена. В свое время он окончил Гейдельбергский университет. И лишь единицам из его окружения было известно, что Людвиг прослушал также краткий курс лекций в Военной академии. Какие дисциплины он там изучал, оставалось только догадываться.

Однако, надо отдать должное, производил он благоприятное впечатление, учитывая его манеры, образованность, воспитание и внешность. Его, без сомнения, можно было отнести к ярким, запоминающимся представителям арийской породы.

Макензен обладал высоким ростом и спортивной фигурой. Он всегда был подчеркнуто элегантно одет. А под одеждой угадывалось сильное, крепкое тело, закаленное неустанными физическими тренировками. У Людвига были светлые волосы с неизменной аккуратной стрижкой, голубые глаза, смотревшие на собеседника с едва уловимой иронией и еще менее заметным чувством внутреннего превосходства. На последнюю же деталь мог обратить внимание только весьма проницательный человек. Жесткая линия рта, слегка тяжеловесный подбородок, впрочем, не портивший общего впечатления, а также римский профиль придавали его лицу ту чисто мужскую привлекательность, под которой подразумеваются, прежде всего, волевые черты характера. Вместе с тем, мужественность уживалась в нем с внешней доброжелательностью и открытостью, тонким чувством юмора, – словом, с теми качествами, которые столь чудесным образом помогают добиться расположения людей в минуты первого знакомства.

Георгий был знаком с Макензеном чуть более двух с половиной месяцев. Ранее они виделись дважды, во время кратковременных визитов четы Макензенов в Петербург. Но это нельзя было считать близким знакомством. К тому времени, когда Анастасия, младшая из детей графов Арзумовских, познакомилась с Лазоряном, ее старшая сестра Мария уже восемь лет была замужем за Людвигом. Помимо двух дочерей, в семье были близнецы Алексей и Константин. Оба служили по военно-морскому ведомству.

Последние месяцы Георгий жил под ненавязчивым, но неусыпным патронатом графа Макензена. С одной стороны данное обстоятельство в известной степени стесняло его свободу действий и передвижения. Но в то же время оно позволяло обзавестись полезными знакомствами среди турецкой знати, дипломатического корпуса, в военной среде, которую представляли турецкие военачальники и немецкие офицеры.

Поначалу супруги остановились в доме Макензенов. По словам Людвига, снять подобное жилье в Стамбуле – большая редкость и удача. Им с Мари – так называл он супругу – просто повезло, что особняк, расположенный в живописном месте, рядом с летней резиденцией султанов, дворцом Бейлербейн, стоящим сразу за Босфорским мостом, ранее принадлежал одному из вельмож, приближенных к свите султана Абдул Гамида и ныне находящегося в изгнании. Не прошло и месяца, как граф, используя свои связи в правительстве младотурок, обрадовал Георгия и Анастасию, предложив им на выбор два пустующих особняка.

Первый располагался в районе Перы, одного из кварталов Стамбула. Второй – неподалеку от султанского дворца Долмабахче. В итоге, по совету Людвига, они выбрали дом рядом с Долмабахче. Еще какое-то время ушло на его частичную перепланировку и обустройство согласно европейским стандартам. Решение этих проблем с завидным энтузиазмом взяли на себя Анастасия и Мари. Георгию же ничего не оставалось, как отдать себя во власть Макензена и безропотно сносить напор Людвига, который задался целью познакомить его с турецкой столицей и ввести в высшее общество. А первым в списке значился сам Константинополь. Что касается возникновения города, на этот счет существует множество легенд. Одна из них гласит, что основателем его был сын Посейдона, король Мегары – Визас. Задумав основать колонию, он обратился за советом к Дельфийскому оракулу, попросив указать наилучшее место. И тот предсказал, будто новый город возвысится «напротив земли слепых людей».

Покинув Грецию, проведя немало времени в поисках, Визас оказался в бухте Золотой Рог. Причалив к берегам полуострова Сарайбурну, он был очарован красотой представших его глазам пейзажей. А, узнав о цивилизации, живущей на противоположной стороне, решил, что это и есть «слепые люди». Иначе как можно было не заметить необычайную красоту этого места, не оценить удобство его расположения – как раз напротив них, на европейском полуострове? Таким образом предсказание оракула сбылось, и Визас основал город в местечке Халкедон, дав ему имя Византиум.

Первоначально он занимал небольшую территорию на холме, где ныне высится Айя-София и дворец Топкапы. Его окружали высокие стены, укрепленные двадцатью семью башнями, которые опоясывали Византиум от бухты до Мраморного моря. В течение столетий он процветал. Хотя время от времени на него покушались более сильные державы. Но покорить не смог даже Александр Македонский. Лишь завоеванный императором Септимием Севером, город вошел в состав Римской империи.

К IV веку нашей эры она имела огромную территорию, и Рим утратил центральное положение. Выбирая город, способный стать новой столицей, император Константин Великий остановил выбор на Византиуме. Решающим моментом послужило его стратегически выгодное положение на пересечении морских и сухопутных маршрутов трех частей света: Европы, Азии и Африки, а также благодатный климат.

В 330 году, с необычайно пышными торжественными церемониями, город официально провозгласили столицей Римской империи, дав ему название «Нового Рима», что ознаменовало собой начало «золотого века» в истории Византиума. Его бастионы стали мощнее, появились новые улицы, сооружены храмы, акведуки, дворцы, купальни. Заботясь о блеске новой столицы, император не скупился на возведение богатых зданий, собрания уникальных памятников и драгоценностей. Главную городскую площадь, носившую, как и в Риме, название Форум, украсили триумфальные арки и портики, гипподром окружили роскошные здания и древние статуи, свезенные из разных мест.

Признавая все свершенное делом рук Константина, современники и потомки стали называть его «городом Константиновым». Целый ряд его преемников действовали в том же направлении, поэтому, несмотря на разрушительные землетрясения, пожары и нашествия варваров, город быстро разрастался. Однако местное население, собравшееся практически со всего света – разнохарактерное и разнородное, соединяло в себе как пороки европейского человечества, так и дурные качества азиатского мира. Стремление к роскоши здесь перемежалось с кровожадностью, чувственность – с ложным благочестием, спесивость – с низкопоклонством. Страсть к зрелищам, волнующим кровь, в особенности к спорам – переходила с арены в жизнь и религию.

Другого рода смуты носили политический характер. Они порождались честолюбивыми полководцами, добивавшимися заветной короны властелина, временщиками и фаворитами или императрицами, отдававшими предпочтение кому-либо из вассалов перед царственными супругами. Императорская гвардия порой, не хуже преторианцев Рима, выбирала себе верховного вождя и отдавала ему трон. Немалое бедствие представляли также народные мятежи, сопровождавшиеся грабежами, пожарами и подавлявшиеся ценой жестоких кровопролитий.

Заботились императоры и об охране города от варваров, нередко державших его в осаде и даже захватывавших. За все время существования Константинополь двадцать девять раз подвергался осадам и восемь – оказывался во власти неприятелей.

Громили его и славянские князья Аскольд и Дир, Олег и Игорь, бравшие выкупы с императоров и заставлявшие их заключать торговые договоры. Однако, с принятием Русью христианства, Константинополь стал для русских священным городом. Наряду с Иерусалимом, он привлекал массу паломников, которые через него направлялись в Святую Землю.