Текст книги "Ричард и Великие Маги"

Слухи, что Багровая Звезда захвачена нами, распространяются молниеносно, и хотя большинство все еще не верят, слишком дико и немыслимо для благополучного общества, разучившегося воевать, однако приходится вести себя так, будто мы и есть властелины этой Багровой Звезды, а та пока что слушается нас, вместо того чтобы просто пожрать всех, разрушить землю и подняться в небо.

Во дворце кипит работа, Альбрехт в аварийном режиме велел собрать всех, кто обслуживает дворец, а также канцеляристов, управителей всех рангов и поставщиков провизии как во все здания, так и в город.

В этом усердно и умело помогает сэр Рокгаллер, единственный, кто сменил тяжелые доспехи на легкий элегантный костюм, что при его тучности пришлось как нельзя кстати. Костюм пусть не такой вычурный и пышный, как у местной знати, но все же горожане начали смотреть на него как на одного из них, хотя он не просто из спасителей-захватчиков, но и военный комендант города, от которого зависит, жить им или умереть.

Разведчики Норберта, как и ближайшие помощники Альбрехта, врываются через постоянно распахнутые теперь ворота, лихо проносятся по обширному двору, что немыслимо при упорядоченной власти императоров, пугая придворных и восхищая женщин молодецкой выправкой.

Норберт предпочитает встречать их внизу у ступеней главного здания, не позволяет слезать, выслушивает и тут же отправляет обратно. К Альбрехту с докладами спешат реже, все почти такие же яркие и праздничные, как он сам, что и понятно: у Норберта младшие командиры и рядовые разведчики, у Альбрехта только военачальники среднего звена.

Альбрехт догнал меня на главной аллее, где я вроде бы прогуливаюсь в хорошем расположении духа, пусть местные видят, что у нас все хорошо и схвачено крепко, пошел рядом, пышный и нарядный настолько, что я при нем вроде невзрачного помощника.

Все наши заметили парики еще в империи Германа, с некоторым трудом поняли, что это за штуки, их там носят в классическом варианте, когда целиком в крупных локонах, а уши ниспадают даже не на плечи, а почти до середины груди, а у кого и ниже. У одних уши шириной в два-три пальца, у других в две ладони, но у всех именно ниспадающие уши.

Здесь же парики белоснежные, завитые бигудями над ушами в три ряда, а сзади собраны в узел и перехвачены для контраста иссиня-черными лентами.

Женщины с замысловатыми прическами, но все же без тех причуд, что видел в Солнечном Городе, на первый взгляд даже скромнее, но только на первый, на самом деле обилие шпилек с драгоценными камешками превращают каждую голову в произведение искусства. В первую очередь ювелирного.

– Как вам? – спросил я.

Альбрехт посмотрел по сторонам с подчеркнутым отвращением.

– Слишком все яркое, – сказал он. – Но в то же время лица у всех… пыльные.

– Это не пыль, – пояснил я.

– А что?

– Пудра, – сказал я. – Так как бы лица светлее. Ну, на стороне Добра. Добра и Света. Видите, вообще нет темных цветов?

Он даже не повел взглядом по сторонам, поморщился.

– Да все так ярко и пестро, как в бродячем цирке. У этих людей совсем нет вкуса.

– Когда-то эта пестрота уйдет, – пообещал я, – а наша сдержанность вернется… на новом витке. И новом этапе.

Сейчас, на второй день в империи Скагеррака, когда напряжение медленно испаряется, больше начали замечать, что даже стражники и лакеи одеты в светло-оранжевое или светло-зеленое, к тому же все в париках с трубочками локонов над висками, брюки заканчиваются у колен, а дальше белые чулки, что уходят в туфли тоже светлого цвета и с пряжками, на которых выпуклые вензеля.

За спиной топают Хрурт и Периальд, Хрурт по старой памяти, когда я был еще бароном, сказал по-свойски:

– Уроды… Куда нас занесло, ваше величество?

– Клоуны с деревенских ярмарок, – уточнил Периальд.

Альбрехт промолчал, негоже герцогу общаться на равных с телохранителями, пусть даже ходят за вождем еще со времен, когда он был всего лишь бедным рыцарем.

Хрурт сказал веско и жестко:

– Язычники! Всем гореть в аду.

Я ответил примирительным тоном:

– Да ладно, всем… Увидите, в селах этой странной моды нет. А большинство населения все-таки в селах и деревнях. Для вас, чистые мои души, вся добыча в этом плане там.

Навстречу проплыли, звонко чирикая на своем птичье-женском языке, молоденькие женщины, пугливо присели, опустив глазки в цветные плиты.

Когда мы прошли, Альбрехт с удовольствием оглянулся им вслед.

– Вот самая главная неожиданность, – сказал он весело и с иронией в глазах, – верно?

Я переспросил с неудовольствием:

– Всего лишь женщины?

– Абсолютная доступность для императора, – пояснил он с веселой грустью, – и почти абсолютная недоступность!

– Э-э?..

– Не до них, верно? – спросил он. – Государственные тяжелые заботы на плечах! Обязанности. Долг. Все то, чего еще не было или почти не было у молодого и беспечного рыцаря.

Я пробормотал:

– Не знаю, не знаю. Мне кажется, все выгорело до самых глубин души. Я же не просто влюблялся, я любил!.. Страстно, безумно, до дикости… А сейчас все женщины в самом деле… э-э… одинаковы. Не одна, так другая, какая разница?

Он сказал обнадеживающе:

– Из-под пепла пробьются молодые ростки. У меня дядя влюбился в восемьдесят лет!.. Как мальчишка. И вел себя… недостойно для умудренного годами и мудростью лорда. Я был весьма шокирован и стыдился за него. Так что у вас все впереди.

– Стыд за меня?

– Сэр Ричард! Впереди любовь и трепетание чувств!

– Надеюсь, – ответил я безучастно, но встрепенулся, уточнил: – Надеюсь, мою хрупкую натуру минует сия беда.

– Боитесь не пережить?

– Боюсь, не переживет империя, – ответил я серьезно. – И так хожу как с полной воды тарелкой на голове. До краев полной, страшусь расплескать! Как подумаю, какие горные хребты предстоит сдвинуть, волосы дыбом!

– А сдвигать придется, – сказал он, – не снимая тарелку.

– Типун вам, – сказал я.

Он с удовольствием поглядывал на цветочные клумбы роз справа и слева, они мне напомнили группки шушукающихся придворных, такая же дикарская яркость красок, только чистые цвета, без полутонов, красные, голубые, синие, желтые…

– Но без магов народ загнется, – сказал я трезвым голосом.

Альбрехт встрепенулся:

– Что? Ах, это вы своим мыслям… Без каких магов, без Великих?

Я отмахнулся:

– Великие заняты великими делами, смертным вообще непонятными. А нуждами простого народа занимаются простые маги. Кстати, они же обслуживают императоров и королей с их простенькими нуждами. Потому мелких магов придется на некоторое время сохранить, а то из-за резкого перехода к натуральному хозяйству будет слишком много… неурожаев, мягко говоря. Во всех сферах деятельности. Потому будем проводить новую экономическую политику, сокращенно НЭП, потому что не люблю революции, хотя охотно в них участвую, ибо чреваты боком, а зачем нам великие потрясения? Нам нужна великая империя!

Он спросил понимающе:

– От океана и до океана?

Я взглянул с удивлением:

– А как иначе? В ее естественных границах. Мир должен быть стабилен и предсказуем, хоть это и скучно, зато безопасно. А кому нужны приключения, буду с почетом отправлять в Скрытые Королевства, Темные Места, Запретные Зоны, Призрачные Герцогства, Дикие Дремучести, Драконьи Болота, и вообще таких мест на сотни лет хватит… Кто вернется живым и с ценными сведениями – тому большой пряник, титул, преференции и благосклонное внимание моей особы, что обеспечит карьеру и подобострастие придворных!

Он вздохнул:

– Все-то вы продумываете, ваше величество! С вами почти скучно, но все равно страшно.

Завидя нас, придворные начали прогуливаться как бы невзначай в эту сторону, сейчас больше похожие не на живые цветы, а на ярко раскрашенные фарфоровые статуэтки с белыми лицами.

На залитой солнечным светом аллее смотрятся живописно, точно вписываясь в ансамбль из прекрасных зданий, башен, аллей, декоративных деревьев и шумно бьющих в небо фонтанов, цветников и красочных статуй на пьедесталах.

Альбрехт время от времени отпускает замечания насчет слоя косметики на лицах, добро бы только на женских, но и на мужских, стыд какой, а я засмотрелся на двух прогуливающихся дам, за которыми лакеи несут по зонту.

Правда, зонты напоминают балдахины моей императорской постели, широкие, квадратные, а с краев ниспадают стенки из шелка. Слуги идут сзади и, держа такой зонт-шатер над головой дамы, по ее команде время от времени приопускают, чтобы их лица оставались как бы под вуалью, сквозь которую они видят хорошо, а вот их не распознать.

– Ваше величество?

Я повернулся к Альбрехту, он смотрит с вопросом в серьезных серых глазах.

– Все норм, – пробормотал я, – просто увидел… прогресс.

– В чем? – поинтересовался он.

Я кивнул на прогуливающихся дам.

– Видите зонты, которые в будущем будут звать зонтиками?..

– Ну да, вижу эти странные штуки…

– В империи Германа их не было, – ответил я. – Про наш Север вообще молчу. Это значит, империя Скагеррака не только покрупнее, но и поразвитее.

Дамы присели, чуть склонив головы, но не настолько, чтобы закрыть от наших мужских взглядов низкие вырезы платья с богатым содержимым.

Когда мы прошли мимо, Альбрехт выждал чуть и оглянулся им вслед.

– Все шутите, сэр Ричард.

– Так жизнь такая смешная, – ответил я печально. – Давно Макса не видел… Как и сэра Растера с Митчеллом.

– Митчелл, – ответил он с ходу, – влюбленно таскается за сэром Растером, как гусенок за большим важным гусем. Макс занят захватом городов и королевств, рассылая багерами отряды. Он в восторге, такой размах! Сам скупо и экономно распределяет младших командиров по городам, особое внимание уделяет столицам, кто бы подумал, что их там много…

Он умолк, сам вспомнил о них и посерьезнел еще больше. Я же велел взять под защиту и прекратить разбои не в каком-то городе или даже королевстве, а в громадной империи, где этих королевств двадцать восемь – двадцать восемь королевств! – а что говорить про две с лишним сотни княжеств, герцогств и всяких там баронств?

Перед широкими мраморными ступенями у входа в императорский дворец он остановился и церемонно раскланялся, подпрыгивая и размахивая шляпой. По-моему, нигде не сбился, это было видно по лицам наблюдающих за нами придворных.

– Зарабатывайте очки, – сказал я мрачно, – зарабатывайте… приспособленец!

Он улыбнулся, поклонился уже а-ля Север и ушел в сторону здания с заложниками.

Меня на лестнице догнал граф Келляве, поклонился и пошел рядом, поглядывая несколько тревожно и невесело.

– Граф? – спросил я.

Он покосился по сторонам – никто не слышит? – проговорил негромко:

– Ваше величество, вас не пугают здешние размеры?

– Пугают, – ответил я честно.

Он сказал тихо:

– Мало нас. Слишком мало.

– Намекаете, – сказал я, – что не мешало бы перебросить сюда еще наших?

Гвардейцы у входа все еще местные, даже Норберт поверил Юстеру, менять не стал, отсалютовали мне с таким рвением, что да, признают за мной все достоинства, главное – силу.

Келляве вошел следом, догнал и сказал совсем тихо:

– Вижу, вы тоже об этом думаете.

– Подумываю, – согласился я.

Он напомнил:

– Здесь не вся армия, сэр Ричард. Только те, кто был в окрестностях Штайнфурта и Воссу. На Севере остались армии герцогов Меганвейла и Шварцкопфа! Трудно найти более верных вам полководцев, на Севере граф Клемент Фицджеральд…

Я сказал во вздохом:

– Недостает и мудрого герцога Ришара, герцогов Ульриха и Готфрида… прекрасен и точен в решениях Бальдфаст Бредли, недаром я его назначил прокурором всей Ламбертинии, очень хорош Будакер, он остался охранять границы с Вендовером, недостает и пылкого Альвара Зольмса, что явился ко мне всего с двумя полками элитной рыцарской конницы, но вскоре командовал уже десятью полками… а его командир лорд Рейнфельс, у которого было под рукой при первой встрече двенадцать тысяч кнехтов? Все они пригодились бы здесь…

– Тогда почему? – спросил он. – Если уже подумывали?

– Была надежда, – признался я, – что справимся. Но, похоже, переоценил наши силы. Я человек, не Бог, вон у него ангелы тоже дураки набитые…

Он сказал быстро:

– Думаю, вам нетрудно будет понудить Маркус передвинуться на Север, а там, взяв на борт наши армии, вернуться сюда?

– Подумаю, – пообещал я. – Я осторожен, сэр Гастон.

Глава 12

Женщины, мимо которых проходим, мило приседают и растопыривают платья, как куры крылья. Здесь та же мода, что и в империи Германа, разница лишь в том, что в Жемчужной приседают с прямыми спинами и смотрят в лицо повелителю, а здесь у всех головы покорно опущены.

Не знаю, то ли так подчеркивается женская стыдливость и высокие моральные устои, то ли кондовая домостроевщина, но мне лично приятнее видеть лица и устремленные на меня взгляды, пусть это и расценивается как предерзостное поведение.

Когда мы остановились поговорить, женщины, не дождавшись, когда пройдем мимо, сами запрогуливались в нашу сторону, а проходя мимо нас, приседали, стараясь обратить на себя внимание.

Правда, даже со склоненными головами сиськи в низком вырезе платьев видны хорошо. Может быть, именно для этого и склоняют головы, чтобы мужчины рассматривали внимательно и без помех, в этом случае вариант этикета разумен и правилен, это же мужской мир, все подчиняется его законам.

В одном из залов я успел обратить внимание в группе женщин на одну с нездешним лицом и непривычно умным взглядом, вообще-то все здесь красивые, но эту как будто сдернули с обложки журнала для бизнес-леди. В лице, повороте головы, взгляде что-то характерное для женщин, что не ограничивают себя только ролью женщин.

Все присели и склонили головы, она тоже опустилась синхронно с подругами, но голову чуть повернула, бросив на меня странный взгляд искоса.

Я благосклонно кивнул всем, а когда мы прошли дальше, Келляве шепнул украдкой:

– Заметили женщину с изумрудными глазами?

– В синем платье? – спросил я. – Или в красном?..

– Заметить цвет платья, – ответил он, – это слишком сложно. Но сиськи у нее так и просятся в ладони!.. Ага, заметили! Все верно, мы замечаем самое важное. Это простолюдины углубляются в детали, а рожденные править смотрят сразу в корень.

Я перебил:

– Так что насчет этой женщины?

Он помедлил, мне показалось, заметил мой повышенный интерес, сказал совсем тихо:

– Кое-что успел случайно про нее услышать… Так, от моей случайной, но уже в чем-то близкой знакомой. Эту, с глазами, добивался сам император, но императрица, приревновав, велела не брать с остальными в убежище. Хотя на остальных любовниц императора внимания не обращала.

Я пробормотал:

– Так-так… ну да ладно, это вроде бы не наше дело.

Он подсказал:

– Вообще-то мы ее уже спасли. Попутно.

– Да, – согласился я. – Это так. А остальное, как уже сказал, не наше дело. Здесь суверенитет.

– Какой такой?

– Ограниченный, – пояснил я. – Что, надо пояснять?

Он отшатнулся:

– Что вы, сэр Ричард! Как можно было такое подумать?.. Неограниченный только у вас, у нас полуограниченный, а у местных совсем куцый, как хвост у зайца.

– Соображаете, – одобрил я. – Но во всем остальном дадим свободы. Которых, естественно, не захотят и даже будут активно протестовать.

Он спросил в изумлении:

– Это против каких же свобод?

– Свободы и права на труд, – пояснил я. – Права самим выращивать хлеб и строить свои дома, а не получать готовое, что как-то позорно и не по-мужски.

Он спросил озадаченно:

– Почему позорно?.. Я бы от готового не отказался…

– Вот и другие не отказываются, – сказал я сварливо. – А потом приходят дикие свирепые варвары, что привыкли сами трудиться, и рушат исполинскую и вроде бы несокрушимую Римскую империю. И все раскрывают рты: как же так? А вот так! Кем хотите быть, богатыми и толстыми, что пали под натиском варваров, или теми свирепыми варварами?

– А можно…

– Нельзя, – прервал я. – Либо – либо.

Он сказал с надеждой:

– Вы придумаете, ваше величество! И мы будем богатыми и толстыми варварами.

Он по-военному коротко распрощался у входа на второй этаж, Хрурт побежал вперед, проверяя, все ли за поворотом в порядке, Умальд продолжал грузно топать позади.

Я вдруг понял, что впервые замечаю, что стены от выложенного цветными плитками пола и до потолка разрисованы так, что негде пальцем ткнуть в свободное место. Даже на потолке яркие цветные картины с летающими конями, кабанами и грифонами, на стенах целые полотнища великих битв, откуда только срисовывали, а под ногами такая искусная и затейливая мозаика, что часами можно бы рассматривать игру цвета и хитросплетение линий, если бы я вдруг оказался – тьфу-тьфу! – эстетом.

Похоже, внутреннее напряжение начинает оставлять меня, если начинаю видеть и такие мелочи.

Далеко впереди Периальд дежурит у двери моих покоев, Хрурт подошел, спросил что-то, оба одновременно развернулись и встали у стены по обе стороны двери.

– Не перестарайтесь, – посоветовал я. – Это у местных больше показуха, а у нас все по-настоящему.

Все трое смотрятся странно и дико в этом изысканно изнеженном мире: могучие и в стальных доспехах с головы до ног, никакой одеждой не прикрытых, одинаковые по росту и ширине плеч, только Умальд не расстается с великанской секирой, а Хрурт, как и Периальд, предпочитает длинный меч с широким лезвием.

Все трое немногословные, идеальные телохранители, но сейчас Умальд сказал тихонько:

– Сэр Ричард, а что… насчет Великих Магов? Мне такого нарассказывали… трясет так, что зубы стучат!

– Так я и поверил, – ответил я подчеркнуто бодро. – Подумаешь, трясет!.. Мы тоже всех трясем. Что нам маги? В людскую жизнь не вмешиваются, этим занимаются самые мелкие. А Великие только великими делами, не покидая башен.

– Мелким настучите по рогам, – предположил он, – в ответ пришлют посильнее, вы настучите и тем… А дальше?

Я ответил с неохотой:

– Великие Маги не могут быть… э-э… доблестными воинами. Они умные, иначе таких высот магии не достичь. А это значит, сто раз подумают, прежде чем.

– Прежде чем?

– Именно, – подтвердил я. – Да и на Багровую Звезду поглядывают, выводы делают…

– Но у них, говорят, могучие демоны в услужении!

Я пробормотал:

– В услужении?.. Я бы назвал это принудительным трудом, даже эксплуатацией военнопленных. Это не совсем хорошо, хоть и правильно.

– Это… как?

– Наши этические принципы против, – пояснил я, – мы же гуманисты! Но политики должны руководствоваться реалистичными интересами, потому мы идем, как стая крокодилов, только вперед!.. Кстати, сейчас я буду мыслить наедине, потому ко мне никому не входить и никого не впускать!.. Поняли? Пока сам не изволю соизволить важно выйти собственной персоной. Не входить, даже если почудится, что ваш лорд в опасности!..

Умальд сказал уважительно:

– Понятно, сэр Ричард. Это они, из какого бы ада к вам ни явились, будут в опасности.

– Молодец, – ответил я. – Понимаешь.

Я сам отворил дверь, оба еще не догадываются, что император должен о высоком, а не двери открывать, Умальд попытался войти следом, я остановил его жестом.

– Мне нужно помыслить наедине. Как только, так сразу. И позову, обещаю.

Все трое заворчали, но я захлопнул двери, слышно было, как подошли еще стражники, Периальд начал распоряжаться, расставляя их на лестнице и в этом коридоре.

Я еще на всякий случай задвинул на засов – довольно примитивное устройство, хотя и помпезно украшенное золотыми накладками с изображением битв героев с демонами.

Времени мало, сейчас по двору пойдет слух, что сэр Ричард зачем-то заперся в покоях, а это значит, тут же сюда попрут страстно желающие узнать, как, что и почему.

– Кеша, – сказал я, собрался с духом и произнес как можно более твердым и спокойным голосом: – Кеша, явись перед грозны очи своего хозяина и повелителя.

Меня мягко отодвинуло к стене, в зале пахнуло жаром, в середине возникла и начала разгибаться гигантская фигура, смахивающая на раскаленный утес из стали. Сперва услышал тяжелый вздох, скрип, треск, затем неуклюжие слова, демон искал диапазон, в котором следует общаться с человеком:

– Слушаю и повинуюсь, повелитель.

– Стой там, – велел я, – и жди, когда обращусь к тебе и подобным с речью… Гоша!

В зале рядом с пылающим демоном появился совсем крохотный, всего в два человеческих роста черный смерч.

– Слушаю и повинуюсь, повелитель…

– Жди там, – велел я. – Мишка!.. Явись пред грозны очи… Ящер!… Габриэлла!..

В зале поместилось всего семеро, я же выбирал покрупнее, восьмому пришлось бы стоять в коридоре, пугая народ, потому смирил аппетиты и сказал властно, как и надлежит повелителю демонов:

– И вот я по вашим многочисленным просьбам призвал вас на службу. Повторю еще раз, если кто вдруг забыл! Тех, кто явился ко мне в первый же день в трудный час, я отпустил сразу же. Воевали доблестно, потому свободу обрели враз. Вы же трусили, хитрили, выгадывали, а потом хотели получить то же самое, но на халяву. Я вас честно предупредил, что героев и халявщиков не уравниваю. Но вы все равно назвали мне свои имена, отдавая себя на свой страх и риск в мое вечное рабство.

Я перевел дыхание, поговорить люблю, все лодыри в этом великие труженики, но сейчас приходится выбирать слова особенно тщательно.

– Конечно, – сказал я, – в этом тоже хитрость и расчет: ваши имена мог бы раскрыть другой маг, и тогда вы в гораздо худшем рабстве, к тому же точно на всю жизнь. Но, ладно, я все же пойду вам навстречу. Хотя, чтобы не уравнивать с героями, что обрели свободу за полчаса службы у меня, вы послужите дольше… Сколько? Не знаю, но чтобы вы знали, я не рабовла… демоновладелец, а вы у меня просто нанятые сезонные рабочие, гастарбайтеры. Сразу определим срок… Например, от каждого из вас потребую… ну, скажем, по пять услуг. Могу в особых случаях сократить до трех. Но по истечении пятого вызова в любом случае обретаете полную и гарантированную свободу. Как от меня, так и от всех магов на свете, и возвращаетесь в свой плазменный мир. Этот вызов за услугу не считается, предупреждаю, но призову всех вас в самом деле очень скоро. Если кто-то из ваших, кто сейчас отлеживается или отплавывается в плазменном океане, готов будет послужить на таких же условиях, я рассмотрю их просьбы. Но учтите, акция одноразовая, на будущее таких льготных условий ни у кого не будет… Кто не успел, тот опездол. А теперь изыдите!

Они исчезли, а я услышал в коридоре взволнованные голоса. Отодвинул засов, но никто дверь не открывает, хорошо, мои приказы несокрушимы. Я выглянул в коридор, с обеих сторон от лестницы вбегают с обнаженными мечами в руках Чекард, Малькольм, Амброз, а за ними спешат взволнованные гвардейцы, кто-то примчался даже с верхнего этажа.

Наконец дверь моего кабинета приоткрылась, заглянули Умальд и Хрурт, тоже с мечами в руках, им можно, мои вечные телохранители еще с тех времен, когда я был простым, совсем простым бароном.

– Чё? – спросил я с высокомерным недовольством. – Что тут за шум и конский топот ластами? Помыслить своему сюзерену не даете!

Хрурт сказал вздрагивающим голосом:

– Сэр Ричард!.. Даже во дворе народ видел страшное зарево, что полыхнуло изо всех окон ваших покоев!

– И что? – сказал я сварливо. – Озарение у вашего лорда!

– Чего… чего?

– Озарение, – повторил я. – Радоваться надо, а не. У меня пламенные мысли! Я же не хто-нибудь, а уже кто-то! А вы догадуетесь, хто!

Чекард сказал из-за его спины:

– Но во дворе замелькали такие тени! Даже на освещенных солнцем плитах черные как уголь! И какой-то рев, стены тряслись…

– Ребята, – сказал я с укором, – ну что вы такие не такие?.. Мыслил я, мыслил!.. Может быть, что-то пробормотал.

– Ваше величество?

– Или это мои мысли пробормотали, – уточнил я. – Они иногда живут отдельно от хозяина. А то и вообще поднимают бунт, совершают революцию или зовут в кабак. Будьте проще, как вот я, образец всего, что надо и не надо! А сейчас расходитесь, здесь вам не цирк, хотя вообще-то еще какой… но он везде, куда ни глянь… Топайте, топайте!.. Да не в буквальности, а в переносности. В смысле, учитесь ходить, как церковные мыши, а не брабантские кони по водопроводам Рима!

Глава 13

Я закрыл перед их полными непонимания лицами дверь, постоял в тишине, прислушиваясь. Позвякивание металла отдалилось, слышно, как мечи вдвигают в ножны, народ расходится, остались только прохаживающиеся у моей двери с той стороны Умальд, Хрурт и Периальд.

Когда я тихонько приоткрыл, все трое моментально повернулись, я сказал быстрым шепотом:

– Никого не впускать!.. Даже герцогов Гуммельсберга и Дарабоса!.. Вообще никого, ясно?.. У меня назревает медитация. Своеобразная такая. Для благородных.

Хрурт ответил таинственным шепотом:

– Все сделаем!.. А медитация… это чё?

– Подготовка к войне, – объяснил за его спиной Умальд авторитетно. – Дурень, понимать надо. Это же наш сэр Ричард!

– Все-то вы знаете, – сказал я со вздохом. – То ли повысить вас, то ли повесить…

Снова закрыл, в коридоре вроде бы тихо, я вздохнул несколько раз, насыщая легкие кислородом.

– Серфик… Ты здесь?

Над столом мелькнула искорка вокруг пламени свечи.

– Господин?

– Серфик, – сказал я, – ты переговорил с тем вашим единственным специалистом по стене между мирами, дай ему долгой жизни ваш великий Океан Плазмы?

– Четыврестацкнаеранненным?

– Да, – ответил я, не рискуя повторить такое имя. – Он установит?

– А он больше ничего не умеет, – пропищал Серфик. – Установит, это никаких усилий.

– А ты как насчет потолковать с демонами?

– Да, – ответил он с заминкой. – Не заинтересовались… но послушать придут.

Я сказал с тревогой:

– Тогда приступим. Попроси установить вашу ширму для переговоров, как и положено в случае сложных дипломатических переговоров… Дабы мы не оскверняли друг друга зловонным дыханием или еще чем.

– Слушаюсь…

Я задержал дыхание, готовясь к шоку, но зрелище плазменного моря звездных температур тряхнуло с головы до ног так, что лязгнули зубы.

Половина кабинета исчезла в диком пламени. От стены до стены и от пола до потолка дикий жар ядра нашего или чужого солнца, взрывы ста тысяч мегатонных бомб, вихри немыслимых скоростей и ударной мощи, возникают и пропадают в красном и оранжевом зареве мириады существ…

Или протуберанцы, или живые вихри, а когда начали появляться фигуры демонов, я даже вздохнул с облегчением, все-таки упорядоченность, четкие контуры, никакой размытости, разве что двигаются с немыслимой скоростью, появляясь прямо передо мной с той стороны незримой стены и тут же возникая у другого края.

Я собрался с силами и заговорил медленно и внятно, контролируя себя изо всех сил, стараясь не дать голосу сорваться на жалкий писк:

– Поздравляю вас всех! Настало самое счастливое время!.. Все Великие Маги попрятались под землю, разве не щасте?.. Но это продлится недолго. Через несколько дней или месяцев выберутся на поверхность и снова начнут открывать ваши тайные имена, закабалять и мучить…

Они слушают, как надеюсь, внимательно, хотя понять, чем заняты в том огненном вихре, даже не пытаюсь.

Я перевел дыхание и сказал с нажимом:

– Но есть возможность спасти вас!.. Одним махом!.. Всех!..

С той стороны образовалось из огненного вихря ужасающее лицо размером с сарай, оранжевый огонь ударил изо рта и глаз.

Страшный голос прошипел:

– А что получишь ты?

– Хороший вопрос, – одобрил я. – Я получу, как и вы, свободу от магов.

– Ты не свободен?

– Как птица, – сказал я гордо, подумал, что не поймут, уточнил: – Надо мной маги не властвуют, но создают определенную угрозу. Разница в том, что для вас угроза огромная и смертельная, а для меня крохотная… но чуточку раздражающая. Я привык к безоблачному комфорту, знаете ли… Я же человек, а мы всегда чем-то недовольны, потому и прогрессируем.

Тот же голос сказал уже тише:

– Что ты… хочешь?

– Сейчас для вас самый удачный момент, – объяснил я с нажимом. – Больше он не повторится. Как сказал один великий маг, вчера было рано, а завтра будет поздно, нужно щас!.. Магов в Башнях нет, за это время нужно изъять оттуда все магические кольца, браслеты, шляпы, сапоги и прочие вещи, что дают магам особые способности… и делают угнетателями демонов! Да-да, все собрать и принести мне, вашему другу и защитнику.

Несмотря на плазменные бури на той стороне стены, я догадывался по паузе, что там то ли наступило молчание, то ли началось жаркое обсуждение.

Наконец уже другое лицо, из горящего металла, приблизилось к стене с такой стремительностью, что я отшатнулся.

– Человек, – проскрипел голос, – но ты же знаешь, мы не можем ничего делать в вашем мире!

– Сами по себе, – согласился я, – но под моей уверенной и властной дланью отца-покровителя?

Демон на мгновение вычленился из огненного вихря почти целиком, раскаленная глыба металла, вперил в меня злой взгляд.

– Это ловушка, – ответил со злым шипением. – Чтобы выйти в твой мир, нам пришлось бы назвать тебе свои тайные имена.

– И что? – спросил я как можно бодрее и беспечнее. – Среди вас уже есть те, которые доверили мне свои имена и пароли! Я таких не просто освободил, но и защитил так, как никто и никогда!

– Ты мог сделать это нарочно, – сказал демон.

– Зачем?

– Чтобы получить власть над более могучими!

– Да, – согласился я, – это риск. Никакого залога дать не могу, но еще раз сошлюсь на тех, кто мне поверил и обрел свободу!.. Это все.

Они выслушивали молча, только Серфик, самый проворный, спросил быстро-быстро, я едва разобрал его тараторящую речь:

– А если башни защищены?

Я мотнул головой:

– Сомневаюсь. От кого? Мир должен рухнуть. Погибнет и тот, кто ухитрился бы забраться в такую башню и что-то спереть оттуда.

Серфик сказал так же быстро:

– Если маги узнают, что кто-то прикасался к их кольцам, того обрекут на самые страшные муки!

Он порхал вдоль стены, я посмотрел свысока, хотя для этого пришлось задирать голову.

– Ладно, скажи им, что могут не собирать. Я хотел для них как лучше!.. А так кто-то из магов с помощью этих вещей быстрее подберет ключи к вашим тайным именам…

Багровый демон прорычал:

– Погоди… Но ты должен приказать, назвав имя. Мы не можем без приказа.

– Даже, – пискнул Серфик, – если нам это очень нужно. Но мой господин это знает!

– Ну так что? – поинтересовался я. – Кто-то рискнет минутами страха ради вечного блаженства?

После паузы демоны начали отступать, растворяться в бушующем огне. Трепещущий пурпурный свет из кабинета медленно уходил, в огромном помещении стало мрачно и уныло, словно в заброшенном сарае, я даже подумал, что ушли все, но там из глубины багровой тьмы приблизилась и остановилась, чуть покачиваясь в пламени, багровая фигура, похожая на исполинского краба.

По страшной морде не угадать, что это чудовище намыслило, я спросил властным тоном:

– А ты?

– Согласен, – прогрохотал он медленно. – Мое имя Кракандельт.

– Да, – ответил я, – с таким именем даже удивительно, как еще не расшифровали… Кракандельт!