Текст книги "Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929"

2. Выбор союзников

Почти сразу после XIV съезда партии, на котором Каменев, Зиновьев и их сторонники, вышибленные из «тройки», потерпев поражение, были лишены части своих постов, но остались на партийно-государственном олимпе, Троцкий начал постепенный поиск возможных контактов с этими деятелями. Он продолжал относиться к ним недоброжелательно, считая их карьеристами, лицемерами, теоретически малокомпетентными и слабыми в организационном плане партработниками. Со своей стороны бывшие сталинские соратники смотрели на Троцкого весьма подозрительно и завистливо, считая, что он остается претендентом на высшую власть в партии и в стране и в случае достижения таковой явно не будет делить с ними добычу. Тем не менее Троцкий и его немногочисленные сторонники сочли возможным пойти на контакты, вначале очень осторожные, затем все более прочные, для совместной борьбы против сталинского большинства, дабы вернуть себе рычаги управления и право считаться преемниками Ленина.

После разрыва с Зиновьевым и Каменевым Сталин начал маневрировать, чтобы предотвратить возможный их блок с Троцким. В марте 1926 г. Бухарин и Сталин встречались с Троцким, вели с ним разговоры о возможности возобновления совместной работы. О том же по поручению Сталина Троцкому сообщил Л.П. Серебряков. После состоявшейся беседы последний 27 марта 1926 г. проинформировал Сталина о том, что и Троцкий рассчитывал на возможность восстановления конструктивного, делового сотрудничества. 20 января 1926 г. в выступлении на рабочем собрании на Путиловском заводе в Ленинграде Ворошилов, очевидно, что по поручению Сталина, даже похвалил Троцкого, сказав, что Троцкий «ведет себя неплохо, исправляется, работу, порученную ему, выполняет добросовестно, по-большевистски, не без пользы», что «есть все надежды на его полное выправление»[408]408
  Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 172 – 173.


[Закрыть].

Сигнал был услышан, и Троцкий заявил, что готов продолжить контакты с генсеком, но выражал недоумение по поводу закулисных маневров, которые при этом предпринимаются[409]409
  Большевистское руководство: Переписка. 1912 – 1927. М.: РОССПЭН, 1976. С. 324 – 325; Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 188.


[Закрыть]. Он продолжал работу на тех трех постах, на которые он был назначен, но основное внимание сосредотачивал на аналитической и публицистической деятельности.

Вскоре Троцкий опубликовал брошюру «Европа и Америка», куда поместил две свои речи, в которых отстаивал и развивал идею Соединенных Штатов Европы, на этот раз мотивируя ее недосягаемым материальным перевесом Соединенных Штатов над европейскими странами, исключавшим для капиталистической Европы возможность хозяйственного подъема и возрождения. Американский капитализм революционизирует Европу, был убежден Троцкий. Выход из европейского тупика он видел только в пролетарской революции в Европе, в устранении таможенных перегородок и в создании европейских Социалистических Соединенных Штатов, которые вступили бы в федеративное объединение с СССР[410]410
  Троцкий Л. Европа и Америка. М.; Л.: Госиздат, 1926. В связи с этим Троцкий вспоминал свою статью «О своевременности лозунга Соединенных Штатов Европы» (Правда. 1923. 30 июня), где создание подобного государственного формирования объявлялось большим историческим этапом, через который необходимо перевалить в первую очередь.


[Закрыть] – то есть создали бы одну гигантскую Советскую империю.

0 современном американском капитализме Троцкий отзывался почти восторженно. Он предрекал мощный хозяйственный расцвет Америки, утверждая, что «Европа выбрасывает за океан, волну за волной, такие элементы населения, которые лучше всего были пробуждены, подготовлены, закалены для развития производительных сил». Особое восхищение Троцкого вызывало развитие в США серийного промышленного производства. «К числу этих стандартизированных предметов потребления относятся между прочим детская коляска и гроб. Так что американцы рождаются в стандарте и умирают в стандарте. Я не знаю, удобнее ли это, но это дешевле на 40%», а европейские страны в смысле займов «стоят в очереди у окошка дяди Сама»[411]411
  Троцкий Л. Европа и Америка. С. 45 – 46, 54.


[Закрыть].

Естественным результатом прогресса США Троцкий вынужден был теперь признать принципиальные изменения в американском организованном рабочем движении. Он обращал внимание на функционирование «компанейских профсоюзов» на Западном континенте, то есть рабочих организаций, возникших по инициативе предпринимателей и их объединений, тесно с ними сотрудничавших. Хотя действовавшая ранее Американская федерация труда и являлась организацией реформистской, она все же противопоставляла рабочих капиталистам и прибегала к традиционным средствам борьбы, прежде всего к забастовкам. Теперь положение значительно изменяется, констатировал автор. Отмечая, что капитал резко увеличивает свои оборотные средства и все более заинтересовывает рабочих в процветании промышленности через их участие в прибыли, он считал, что, по существу дела, это «означает уже полное признание тождества интересов труда и капитала»[412]412
  Там же. С. 42.


[Закрыть].

Сами по себе печатные выступления Троцкого откровенно оппозиционными не являлись, но в условиях, когда официальная пропаганда наращивала свои усилия в преподнесении населению обещаний о социализме в одной стране, выглядели весьма необычными и даже подозрительными, особенно имея в виду прошлый опыт остро критических выступлений. В самом же Политбюро, членами которого оставались как Троцкий, так и потерпевшие поражение Каменев и Зиновьев, изменения в их взаимоотношениях были очевидны. Если раньше Зиновьев и Каменев были острыми критиками Троцкого, нападали на него с остервенением и получали столь же нелицеприятные ответные удары, то теперь взаимные нападки постепенно были смягчены, а затем и вовсе прекращены. Происходили закулисные маневры и интриги, неофициальные встречи с выяснением позиций по конкретным вопросам без взятия на себя каких бы то ни было обязательств, результатом которых являлись официальные заявления, но они были облечены в эзопову форму с обилием общих фраз и минимумом конкретики. Уловить действительный смысл этих заявлений с трудом могли только весьма искушенные в советской политике деятели.

Непосредственно после XIV съезда Троцкий пошел на негласный контакт с Бухариным, а через него и со Сталиным, которые опасались блока Троцкого с бывшей «ленинградской оппозицией»[413]413
  Большевистское руководство: Переписка. 1912 – 1927. С. 324 – 325.


[Закрыть]. При этом Троцкий даже попытался оторвать Бухарина от Сталина или, по крайней мере, добиться ослабления их связей. Чрезвычайно характерным было письмо Льва Давидовича Бухарину от 9 января 1926 г., в котором отмечалась близость их позиций (скорее выдуманная, нежели реальная) и выражалась надежда на возрождение коллективной работы Политбюро[414]414
  Троцкий Л. Портреты революционеров. С. 181 – 188.


[Закрыть]. Троцкий принял предложенные ему правила игры и почти всерьез делился с Бухариным своими опасениями по поводу болезней партаппарата, идейный авторитет которого понижается, а власть поддерживается демагогией. «Я вполне готов к продолжению нашего объяснения, – писал Троцкий, – которое – я хотел бы надеяться – не затруднит, а хоть отчасти облегчит путь к действительно коллективной работе в Политбюро и в ЦК, без чего не будет коллективной работы и во всех нижестоящих партийных организациях»[415]415
  Там же. С. 188.


[Закрыть]. Однако Бухарин, очевидно по указанию Сталина, на дальнейшие контакты пока не шел, и Троцкий потянулся к Каменеву и Зиновьеву.

Вначале возможности для сближения с теми, кого называли «новой оппозицией», стали ощущаться на заседаниях Политбюро в сходной аргументации, в основном по вопросам хозяйственного развития. Заметив, что Зиновьев и Каменев постепенно сближаются с ним в вопросе о необходимости форсированного промышленного развития СССР, Троцкий стал еще активнее настаивать на индустриализации. Он использовал для этого все заседания, на которых рассматривались хозяйственные проблемы. Так, уже 11 января 1926 г., то есть через полторы недели после окончания XIV съезда и через два дня после обращения к Бухарину (Политбюро рассматривало в тот день вопрос о состоянии валютных резервов СССР), Троцкий заявил, что червонец, то есть твердая валюта, необходим не сам по себе, а как инструмент социалистического строительства и что именно промышленность должна играть ведущую роль в развитии народного хозяйства. «Выход из кризиса в энергичном форсировании экспорта, в переработке импортных планов под углом зрения индустриализации, в уплотнении бюджета под углом зрения индустриализации и в ясной и отчетливой директиве всем плановым и хозяйственным органам, что разрешение кризиса и предупреждение его… в лозунге «тверже шаг в сторону индустриализации»[416]416
  Стенограммы заседаний Политбюро. Т. 1. С. 580.


[Закрыть], – утверждал Троцкий. Каменев и Зиновьев в основном отмалчивались, хотя сочувственно прислушивались к тому, что говорил Троцкий. Бухарин и стоявший за его спиной Сталин продолжали настаивать на первоочередном внимании к сельскому хозяйству.

Под индустриализацией Троцкий понимал не судорожный рывок вперед в промышленном развитии страны, как это произойдет вскоре, когда индустриализацию начнет проводить Сталин, а пропорциональное, сбалансированное развитие тяжелой и легкой промышленности, хотя и при существенном преимуществе производства средств производства. Троцкий считал возможным проводить такую индустриализацию на базе национализированной советской промышленности, существенного расширения концессионной политики и при участии частных западных фирм. На заседании Политбюро 25 февраля 1926 г., обсуждавшего хозяйственные мероприятия на ближайший период, Троцкий вновь подчеркивал необходимость индустриализации, причем на этот раз увязывал индустриальный рост с перспективами развития сельского хозяйства, доказывая, что именно максимальное вкладывание накоплений в промышленность приведет к поднятию уровня земледелия и животноводства[417]417
  Там же. С. 638 – 641.


[Закрыть].

Острая перепалка произошла на одном из очередных заседаний Политбюро – 18 марта. Собственно говоря, именно на этом заседании наметились первые шаги к прямому сближению между Троцким и бывшими лидерами «новой оппозиции». Обсуждался вопрос о снятии Зиновьева с поста председателя Ленинградского Совета за нарушение партийной дисциплины и фракционную деятельность. Троцкий выступил со спокойной речью, в которой обращал внимание на то, что пресловутая резолюция X партсъезда о единстве партии была документом текущего момента, что сам Ленин не обращал на нее серьезного внимания, когда считал это политически целесообразным, что, например, в том же 1921 г. Ленин, Троцкий и Каменев создали фракцию против Зиновьева, Бухарина и Радека, чтобы провести на Политбюро решения, связанные с курсом III конгресса Коминтерна, направленным против планов авантюрных выступлений в Германии, и сам Ленин признал тогда факт создания им своей фракции.

Понизив таким образом накал страстей в отношении «фракционной работы» Зиновьева в Ленинграде и показав сиюминутность ленинского решения о запрещении фракций и готовность самого Ленина идти на нарушение резолюции X съезда, когда это было выгодно Ленину, Троцкий затем несколько сменил тональность. Он подверг критике «аппаратный режим» в Ленинграде, то есть режим Зиновьева, но не за стиль работы руководителя «новой» оппозиции Зиновьева, а за поддержку им общепартийного режима, режима Сталина: «Тов. Сталин совершенно прав был в той части речи, когда говорил, что победа над ленинградской оппозицией была обеспечена не только давлением центрального аппарата, но и благодаря стремлению ленинградских партийцев освободиться от чрезмерного зажима местного аппарата. Правильно! Но что, если окажется, что они попали из огня да в полымя? Разве нынешний режим в Москве позволяет думать, что новый режим в Ленинграде будет «мягче»?»[418]418
  Стенограммы заседаний Политбюро. Т. 1. С. 676 – 677.


[Закрыть]

При всем показном стремлении Троцкого подняться над схваткой, сохранить позицию судьи это было выступление в пользу Зиновьева, ибо оратор выражал уверенность, что снятием бывшего сталинского соратника с руководящего поста в Северной столице коренные проблемы, стоявшие перед партией, не будут решены и что для этого необходимы кардинальные меры общего порядка. В результате возникла перебранка, которую инициировал Молотов и поддержал Сталин[419]419
  Там же. С. 682.


[Закрыть], понимавший, что без его поддержки не сильный в аргументации, не обладавший красноречием, да еще и страдавший заиканием Молотов не выдержит полемики с Троцким. «Кто первый выдвинул у нас вопрос о перерождении вождей нашей партии? – спрашивал Сталин. – Тов. Троцкий. Кто об этом заговорил первый? Тов. Троцкий». И хотя Сталин деликатно называл Троцкого «товарищем», по существу он обвинил его в том, что Троцкий выступает против решений XIV съезда партии, а это, с учетом резолюции X съезда партии, было нарушение партийной дисциплины. На это Троцкий ответил: «Вы прочитайте, т. Сталин, что я на деле писал, вы так много искажали меня, что сами уже поверили этому».

На заседании Политбюро Троцкий поднял еще один вопрос: об антисемитизме. Дело в том, что постепенное оттеснение от власти сначала Троцкого, а теперь еще и Зиновьева с Каменевым даже при самом непредвзятом (чего в еврейском вопросе никогда не было) подходе к делу походило на изгнание из руководства евреев. На высшем партийном уровне Троцкий впервые коснулся этой проблемы 4 марта. В этот день он написал Бухарину, что получил от рабочего-коммуниста личное письмо, в котором рассказывалось об антисемитском выступлении в Москве на собрании в заводской ячейке: партсекретарь ячейки сказал, что «в Политбюро сидят жиды», а Троцкий продает свои статьи буржуазии, читает доклады за деньги. «Правда, у него, мол, семья большая, рабочим он не читает, зашибает деньгу, берет в свою пользу процент». «Вы спросите: не вздор ли? – риторически спрашивал Троцкий в письме Бухарину. – Нет, к горю нашему, не вздор. Я проверил».

Оказалось, что об этом высказывании партсекретаря ячейки несколько членов партии хотели сообщить в ЦК или в ЦКК, но затем испугались: «Выгонят с завода, а мы семейные». «Другими словами, – комментировал Троцкий, – члены Коммунистической партии боятся донести партийным органам о черносотенной агитации, считая, что их, а не черносотенца выгонят». Бухарину Троцкий предложил поехать в ту ячейку для личного расследования произошедшего, но осторожный Колечка Балаболкин (как прозвал его Троцкий) уклонился[420]420
  Троцкий Л. Портреты революционеров. С. 189 – 190.


[Закрыть].

18 марта на Политбюро вопрос об антисемитизме в рабочей среде был обсужден. Большинство считало, что пережитки антисемитизма имели место, но постепенно искоренялись партией. Обмен репликами был в какой-то момент прерван Троцким: «Вы меня не понимаете: не проявления антисемитизма страшны, а то, что большевик может бояться рассказать о них своему ЦК». На это Сталин, сильно смещая акценты, напомнил Троцкому, что разногласия с Зиновьевым в Политбюро начались именно из-за Троцкого: «У нас размолвки начались с того, что Зиновьев ударил по вопросу о Троцком. Это ясно. Мы имеем резолюцию Ленинградского губкома о том, чтобы исключить тов. Троцкого из партии, разве это не факт? Мы спорили с ним»[421]421
  Стенограммы заседаний Политбюро. Т. 1. С. 689 – 690, 711.


[Закрыть].

Там, где Троцкий пытался намекнуть на расправу с евреями – членами Политбюро, в угоду низменным интересам черносотенной партийной массы, там Сталин выставлял себя защитником еврея – Троцкого от нападок еврея – Зиновьева. Зиновьев был снят с поста Председателя Ленинградского Совета. На следующий день Троцкий в последний раз обратился к Бухарину с письмом, в котором предлагал выработать общую политическую линию: «Николай Иванович, хотя из вчерашнего заседания Политбюро мне стало совершенно ясно, что в Политбюро окончательно определилась линия на дальнейший зажим, со всеми вытекающими отсюда последствиями для партии, но я не хочу отказаться еще от одной попытки объяснения, тем более что Вы сами мне предложили переговорить о создавшемся положении. Сегодня я целый день – до 7 часов вечера – буду ждать Вашего звонка. После 7 часов у меня Главконцесском»[422]422
  Троцкий Л. Портреты революционеров. С. 190.


[Закрыть].

Бухарин уклонился от встречи. Объяснение с Бухариным не состоялось. Троцкий был вынужден идти на союз с Зиновьевым и Каменевым. В следующие недели взаимные прощупывания, выяснения настроений и поиски контактов между Троцким и его сторонниками и теми, кто поддерживал Зиновьева и Каменева, продолжались. Уже в апреле Сталину донесли, что Троцкий и близкий к нему Пятаков «делают попытку повести за собой Каменева-Зиновьева в борьбе за власть»[423]423
  Большевистское руководство: Переписка. 1912 – 1927. С. 326.


[Закрыть]. Луначарский, в разные годы относившийся к Троцкому то с восторгом, то с настороженностью, публично стал намекать на «бонапартизм» Троцкого, на его стремление получить неограниченную власть в партии и над партией. Как принято было в большевистском руководстве, Луначарский говорил на эту тему весьма двусмысленно, паясничая, иезуитствуя. Разобрать, что же именно он имеет в виду и на чьей он стороне, было достаточно сложно даже искушенному слушателю, не говоря уже о темной в своем большинстве партийной массе.

В марте 1926 г. в Большом театре на собрании работниц Москвы по случаю Международного женского дня без какой-либо логической связи с темой доклада Луначарский немало внимания уделил расчетам «обывателей», «стоящих правее партии» и могущих обрести в Троцком своего вождя. Каким образом «правый обыватель» мог обрести своего вождя в «левом» Троцком – Луначарский не пояснял. Зато он обрисовал слушателям живописную картину, согласно которой эти «элементы» готовы преподнести Троцкому корону на бархатной подушке и провозгласить его Львом I. Описав пожелания абстрактных «правых обывателей», Луначарский конечно же заключал, что у Троцкого «и в мыслях не было вступать в борьбу с партией» и «Троцкий такой же коммунист, как и другие».

Понятно, что такое выступление не могло пройти для Троцкого незамеченным, и он дал понять Луначарскому о своем недовольстве. Тот ответил Троцкому письмом внешне дружелюбным, но полным недосказанностей и предостережений. В частности, Луначарский обращал внимание Троцкого на «тревогу партии» по поводу того, что «сейчас тот или другой деятель, может быть, сам того не понимая, может чрезвычайно легко оказаться организатором несомненно существующего в одной части пролетариата, которая живет сумеречным сознанием, глубокого недовольства медленностью и извилистостью нашего пути»[424]424
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 1. Од. зб. 242. Арк. 2 – 4. Письмо Луначарского Троцкому, как и ответ последнего, было в копиях передано Л.М. Кагановичу, являвшемуся в то время секретарем ЦК КП(б)У, почему они и оказались в украинском архиве.


[Закрыть]. Таким образом, Луначарский намекал, что за Троцким могут пойти разочаровавшиеся в партийной политике «левые» коммунисты.

Троцкий ответил Луначарскому гневным письмом, означавшим разрыв отношений. «Из Вашего письма, Анатолий Васильевич, я вижу, что Вы не отдаете себе достаточно ясного отчета ни в обстановке, ни, простите, в своих собственных словах» – так начинался этот примечательный документ. Троцкий подчеркивал, что против него начата война «НА ИСТРЕБЛЕНИЕ» (именно так, заглавными буквами, были написаны эти слова). «В этих условиях разговоры насчет бархатной подушки и короны как нельзя лучше сочетались с ядовитой и подлой сплетней о бонапартизме, о военных замыслах и пр.». Троцкий затем последовательно и настойчиво, по пунктам, развенчивал приписываемые ему зловещие антипартийные планы и описывал искажения его позиции в письме Луначарского[425]425
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 1. Од. зб. 242. Арк. 4 – 6.


[Закрыть].

Возможно, именно конфликт с Луначарским заставил Троцкого попытаться сформулировать свое отношение к решениям XIV партсъезда. 27 марта 1926 г. он закончил работу над документом, который назвал резолюция оппозиции по отчету ЦК XIV съезду партии[426]426
  Хогтонская библиотека Гарвардского университета (Бостон). Архив Троцкого. Фонд bMs Russ 13 [далее: Архив Троцкого. Фонд 13]. T-871; Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 185 – 187.


[Закрыть]. Это был конспект, который можно было в дальнейшем использовать в качестве резолюции. Выражая формальное согласие с основными решениями съезда, Троцкий подчеркивал, что вопрос сводится к их истолкованию и тому, как эти резолюции будут использоваться на практике. Троцкий явно вынашивал мысль о создании объединенной оппозиции, однако это были пока лишь умозрительные заключения. Развитием документа стало письмо Троцкого Серебрякову от 2 апреля[427]427
  Архив Троцкого. Фонд 13. T-873; Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 187 – 188.


[Закрыть]. Оно касалось слухов о том, что Троцкий, Пятаков, Радек и сам Серебряков организовали фракцию, уклоняющуюся от ответа на вопрос о безоговорочном признании решений XIV съезда. На признании группой решений съезда настаивал в личном разговоре с Серебряковым Сталин. Серебряков прямого ответа не дал. Троцкий увидел в происходящем не более как провокацию: «Какое право имеете вы предполагать или подозревать, что я, как член партии или как член ЦК, могу выступать иначе, как с защитой решений XIV съезда?» – писал он Серебрякову.

Для пленума ЦК 6 – 9 апреля 1926 г. Троцкий набросал тезисы к выступлению. В основной своей части они были посвящены индустриализации и изменению в этом вопросе позиции Каменева: «Тов. Каменев считает, что поворот на индустриализацию закончен с момента поворота самого тов. Каменева. Я и по отношению к прошлому не вижу полного совпадения этих двух процессов… Тов. Каменев имел в своем распоряжении почти два года для того, чтобы прийти к выводу о необходимости более решительного курса в сторону индустриализации»[428]428
  Там же. С. 207.


[Закрыть].

Троцкий внес ряд поправок к проекту резолюции о хозяйственном положении СССР, предложенной председателем Совнаркома Рыковым. Существо поправок состояло в стремлении преодолеть как диспропорцию между промышленностью и сельским хозяйством, так и отставание государственной промышленности от общего народно-хозяйственного развития. В то же время, что было весьма показательно, Троцкий с известными оговорками высказался за поправки, внесенные Каменевым[429]429
  Архив Троцкого. Фонд 13. T-873; Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 1. С. 214 – 222.


[Закрыть], потенциальным союзником Троцкого. В ответ Сталин предпринял очередную попытку компрометации своих недавних соратников. 12 апреля по телефону было проведено голосование членов Политбюро по поводу «рассылки членам ЦК и ЦКК письма т. Ленина». При этом изначально не было ясно, о каком именно письме шла речь: о документе, описывающем «предательскую» позицию Зиновьева и Каменева в октябре 1917 г. в отношении намеченного Лениным вооруженного восстания, или о «завещании» Ленина. Секретарь Сталина Товстуха, обзванивавший членов Политбюро, объяснил, что речь идет о письме 1917 г.

Троцкий по телефону ответил, а на следующий день специальным заявлением в Политбюро еще раз зафиксировал свою позицию, что все письма Ленина, имеющие политический характер, должны быть доведены «по крайней мере» до членов ЦК, если по тем или иным причинам им нельзя дать более широкого распространения. Однако, понимая замысел Сталина, Троцкий «со всей энергией» возражал теперь против ознакомления партактива с одиночным документом: «Было бы совершенно неправильно выделять один документ, умалчивая о других. Такой образ действий с нашей стороны мог бы вызвать подозрение в том, что мы пользуемся произвольно в тот или иной момент теми или другими письмами Владимира Ильича для тех целей, для коих эти письма не предназначались. Хуже того, такой образ действий мог бы возбудить подозрения в сознательной политике «компрометации» и тем самым нанести ущерб авторитету ЦК»[430]430
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 20. Од. зб. 2651. Арк. 2.


[Закрыть].

Компрометировать Зиновьева и Каменева, потенциальных союзников Троцкого, не компрометируя одновременно Сталина, Троцкому теперь, разумеется, было невыгодно. Поэтому Троцкий требовал публикации или по крайней мере доведения до ведома ЦК «Письма к съезду» (которое было лишь зачитано по делегациям во время XIII партсъезда). К мнению Троцкого присоединилась Крупская[431]431
  Там же. Арк. 2.


[Закрыть]. Неожиданно Сталин оказался в сложном положении. 24 апреля он ответил обширным издевательским и демагогическим посланием, направленным главным образом против Троцкого[432]432
  ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 20. Од. зб. 2651. Арк. 8 – 10.


[Закрыть].

Вполне возможно, что выяснение позиций происходило бы в течение сравнительно длительного времени, но международные события резко ускорили этот процесс. Основным предметом разногласий стали сначала события в Великобритании, а затем – разразившаяся китайская революция. Только после этого расхождения оппозиции со сталинским большинством распространились на внутрипартийные, хозяйственные и другие аспекты советской политики, постепенно приобретя форму открытой, почти непримиримой борьбы.

На начальном этапе к оппозиции примкнула существовавшая в 1919 – 1921 гг. и длительное время не дававшая о себе знать группа демократического централизма. Теперь ее возглавляли Сапронов и В.М. Смирнов. Децисты выступали против бюрократических методов управления партией, государством и экономикой, по-прежнему требовали децентрализации управления промышленностью, ослабления режима коммунистической диктатуры. По двум последним вопросам децисты существенно расходились с линией Троцкого, почему их участие в объединенной оппозиции оказалось непрочным. Уже в октябре 1926 г. В.М. Смирнов заявил о прекращении связей с оппозицией, так как она не разделяет его мнения о необходимости создания в СССР второй партии. Летом 1927 г. группа «децистов» выступила с «платформой тринадцати», критиковавшей «примиренческие» установки Троцкого, в результате чего произошел окончательный разрыв. Децисты продолжали теперь самостоятельную критику политики партийного руководства; заявляли об окончательном мелкобуржуазном перерождении ВКП(б) и необходимости создания новой пролетарской партии, то есть существенно расходились с Троцким.

Удивительно, что и в это время Сталин рассматривался большинством наблюдателей как «голос партии»[433]433
  Strong A.L. Stalin «The Voice of the Party» Breaks Trotsky // Gateaway, 1925, December. P. 18 – 24.


[Закрыть], как руководитель, партию объединяющий и уж ни в коем случае не угрожающий ее единству, тогда как Троцкий, по мнению партактива, явно представлял такую угрозу. Как писала одна из американских левых журналисток, «десятки тысяч людей раньше отдали бы свои жизни за Троцкого, даже за его ошибки. Таковых немало и теперь, но меньше, чем раньше. Никто не отдал бы свою жизнь за Сталина. Но все растущие сотни тысяч отдали бы свое здоровье и жизнь, хотя и без энтузиазма, но как часть повседневной работы, за организацию, в которой он служит в качестве секретаря и общепринятого глашатая». Троцкий, несколькими годами ранее – в революцию, – выдвинувшийся на передний план, в связи с переходом к мирной жизни, демилитаризацией и экономической либерализацией, был отодвинут в сторону. А на первый план выдвинулся малоприметный грузин, плохо владевший русским, неспособный выступать на многолюдных митингах, но прекрасно разбиравшийся в аппаратных связях высшего и среднего уровня.