Текст книги "История мировой цивилизации"

Глава VIII. Век млекопитающих

Начало следующего великого периода жизни Земли – Кайнозойского – было эпохой подъемов почвы и крайней вулканической деятельности. Тогда воздвигались грозди Альп и Гималаев, хребты Скалистых гор и Анд; тогда же появились еще грубые очертания современных океанов и материков. Географическая карта мира, впервые, начала смутно походить на карту наших дней. Теперь считают, что с начала Кайнозойского периода до настоящего времени прошло около 80 000 000 лет.

В начале Кайнозойского периода климат Земли был суров. Постепенно он становился все теплее, и, наконец, новая эпоха изобилия была достигнута; затем условия стали опять ухудшаться, и Земля снова вошла в состояние крайнего холода, – в ледниковый период, из которого она в настоящее время медленно выходит.

Мы еще недостаточно знаем причины климатических перемен, чтобы предсказать возможные, предстоящие нам изменения климатических колебаний. Быть может, мы приближаемся к возрастающему солнечному теплу или обращаемся вспять, к новому Ледниковому периоду; вулканическая деятельность и колебания горных масс, быть может, увеличиваются или уменьшаются; мы этого не знаем; наука наша слишком несовершенна.

С начала этого периода появляются травы; появляются и первые в мире пастбища; а с полным развитием раньше незаметного типа млекопитающих, нарождаются многие интересные травоядные и живущие за их счет плотоядные животные.

Сначала эти первые млекопитающие как будто бы мало отличались от тех травоядных и плотоядных пресмыкающихся, которые за много веков до их появления благоденствовали на Земле, а затем исчезли с ее лица. Поверхностному наблюдателю может показаться, что в этом втором, начинающемся долгом веке тепла и изобилия природа лишь повторяет первый век, с травоядными и плотоядными млекопитающими вместо прежних плотоядных и травоядных динозавров; птицами – вместо птеродактилей и т. д. Но сравнение это было бы очень поверхностно. Разнообразие вселенной бесконечно и неизменно: она прогрессирует вечно; история никогда не повторяется, и никакие сравнения не бывают вполне точны. Различия между жизнью Мезозойского и Кайнозойского периодов идут несравненно глубже, чем их сходства.

Самое основное различие лежит в умственной жизни этих двух периодов. Происходит оно, главным образом, из-за того, что отношения между родителями и их детенышами не прерываются; это отличает жизнь млекопитающих и, в меньшей степени, жизнь птиц, от жизни пресмыкающихся. За очень редкими исключениями, пресмыкающиеся предоставляют своим яйцам выводиться самостоятельно. Вновь появляющееся пресмыкающееся не имеет понятия о родителях; та умственная жизнь, которой оно обладает, всецело ограничена его собственным опытом. Оно может допускать существование себе подобных, но оно не имеет с ними никакого общения; еще им не подражает, ничему от них не научается, и не способно к совместным с ними действиям. Жизнь его есть жизнь изолированной единицы. Но, вместе с вскармливанием и заботой о детях, т. е. отличительной чертой новых млекопитающих и птичьих пород, возникла возможность учиться посредством подражания; возможность общения и самозащиты путем предупреждающих криков и других совместных действий; возможность взаимной опеки и воспитания. На Земле возникла форма жизни, способная к «восприятию учения».

Размер мозга у самых ранних видов млекопитающих Кайнозойского периода не много превосходит размер мозга более деятельных из плотоядных динозавров; но, продолжая изучать оставшиеся следы и приближаясь к современной эпохе, мы замечаем у всех видов млекопитающих постоянное и равномерное развитие умственных способностей. Например, в сравнительно ранний период, появляются животные, подобные носорогу. Существовало животное – титанотерий, жившее в самом начале Кайнозойского периода. По-видимому, в своих привычках и потребностях оно было весьма похоже на современного носорога, но умственные способности его были не более одной десятой части способностей ныне существующих потомков его.

Вероятно, первые млекопитающие, вскормив своих детенышей, покидали их; но, после того, как возникла способность взаимного понимания, выяснились все преимущества поддержания связи, – вскоре мы замечаем, что многие виды млекопитающих переходят к началам настоящей общественной жизни и держатся вместе, стаями и стадами, следя друг за другом, подражая друг другу, предупреждая об опасности криками и движениями. Ничего подобного до сих пор мир не видел среди позвоночных животных. Конечно, пресмыкающиеся и рыбы часто также жили стаями. Яйца их клались в большом количестве зараз, а одинаковые внешние условия заставляли их держаться вместе. Но совместное пребывание стадных млекопитающих происходит не только вследствие совокупности внешних причин, а поддерживается внутренним инстинктом. Они не только схожи между собой и потому находятся на одном и том же месте в одно и то же время; они чувствуют привязанность друг к другу, и поэтому держатся вместе.

Нашему уму невозможно постигнуть границу между миром пресмыкающихся и миром человеческого разума. Мы не можем вообразить в самих себе быструю, несложную стремительность инстинктивных побуждений пресмыкающихся, его потребностей, его страха и ненависти. Мы не можем понять их во всей их простоте, потому что все наши побуждения сложны; наши побуждения руководятся не простыми потребностями, а являются результатом взвешивания и выводов. Но и у млекопитающих и у птиц есть сдерживающие факторы, забота о других особях, чувство общественности, т. е. самообладания, как и у нас, хотя в более примитивной форме. Следовательно, почти со всеми из них мы можем устанавливать отношения. Страдая, они испускают крики и производят движения, возбуждающие наше сочувствие. Мы можем воспитывать из них понятливых любимцев, платящих нам взаимностью. Они могут быть приучены к сдержанности в своих отношениях с нами, могут быть воспитаны и приручены.

Необыкновенный рост мозга в Кайнозойский период отмечает начало новых отношений и взаимной зависимости отдельных животных. Он является как бы прообразом развития человеческих обществ, о которых нам придется скоро говорить.

По мере развития Кайнозойского периода сходство его флоры и фауны с растениями и животными наших дней все увеличивается. Большие, неуклюжие унитатерии и титанотерии, большие и неуклюжие чудовища, непохожие ни на что существующее, исчезают. С другой стороны ряд новых форм медленно и постепенно ведет от уродливых и неуклюжих предков к жирафам, верблюдам, лошадям, слонам, оленям, собакам, львам и тиграм современного мира. Особенно легко проследить в геологической летописи эволюцию лошади. Имеется довольно полный ряд форм, начиная с маленького, похожего на тапира животного в начале Кайнозойского периода. Также удалось проследить и составить себе довольно точное понятие о стадиях развития верблюда и ламы.

Глава IX. Мартышки, обезьяны и получеловек

Естествоиспытатели подразделяют класс млекопитающих на ряд видов. Во главе их стоит ряд «приматов», в которые входят: лемуры, мартышки, обезьяны и человек. Эту классификацию основывали вначале на анатомических сходствах, не принимая во внимание умственных способностей.

По геологической летописи в истории приматов чрезвычайно трудно разобраться. Большей частью эти животные, подобно мартышкам и лемурам, жили в лесах, или, подобно павианам, в голых скалистых местностях. Редко случалось, чтобы они тонули и покрывались осадками; большинство из них не имело многочисленных разновидностей; поэтому следы их реже встречаются среди окаменелостей, чем следы предков лошади, верблюда и т. д. Мы знаем, что в самом начале Кайнозойского периода, т. e. около 4 000 000 лет назад появились первобытные мартышки и лемурообразные существа, более бедно наделенные мозговыми способностями и не такие разнообразные, как их позднейшие потомки.

Великое лето Земли Средне-Кайнозойского периода начинало приближаться к концу. Ему суждено было последовать за двумя другими великими эпохами истории жизни: летом Века каменно-угольных болот и летом Века пресмыкающихся. Еще раз Земля приблизилась к Ледниковому периоду. Мир охладился, потом временно стал теплее, потом опять охладился. В теплом климате прошлого гиппопотам бродил среди богатой субтропической растительности, и огромный тигр с клыками, напоминающими сабли, – саблезубый тигр – охотился за добычей в той местности, где теперь торопливо снуют журналисты Флит-Стрита. Суровый век сменяется еще более суровым. Отбор и вымирание видов происходит в огромном масштабе. Появляется косматый носорог, приспособленный к холодному климату, большой косматый мамонт, родственный слону, полярный мускусный бык и северный олень. И вот, век за веком, сползал все ниже к югу ледяной покров, жестокая смерть великих ледниковых периодов. В Англии он достиг почти берегов Темзы; в Америке спустился до Огайо. На несколько тысячелетий на Земле наступали более теплые времена, потом вновь она возвращалась к жестокому холоду.

Геологи говорят об этих земных эпохах, как о первом, втором, третьем и четвертом Ледниковых Периодах, а о перерывах, как о Межледниковых. В настоящее время мы живем в мире, оскудевшем и отмеченном этой страшной зимой. Первый Ледниковый Период наступил 600 000 лет тому назад; четвертый достиг своего крайнего сурового предела около 50 000 лет тому назад. И в снегах этой длинной мировой зимы жили первые человекоподобные существа нашей планеты.

Около середины Кайнозойского периода появились различные обезьяны с некоторыми получеловеческими чертами – челюстью и костями ног; но только приблизительно с Ледникового Периода мы находим следы существа, которое можно назвать «почти-человеческим». Эти следы были не кости, а предметы обихода. В Европе, в залежах этого периода, т. е. в залежах, которым около ¹/₂ миллиона или 1 миллион лет, мы находим кремни и камни, по-видимому, обточенные каким-то существом, обладающим руками, с целью вбивать что-либо, скоблить или драться острым краем. Предметы эти названы «эолитами» (камнями рассвета). В Европе не находили костей или других остатков того существа, которое обделывало эти предметы. Обнаруживали только самые предметы. Мы можем предполагать, что эти существа были особо развитой породой мартышек, еще совсем нечеловекообразных. Но в Триниле, на острове Яве, в залежах этого периода найдены часть черепа и различные зубы и кости какой-то обезьяны-человека с черепной коробкой большего размера, чем у существующих обезьян, и который, по-видимому, ходил на двух ногах. Существо это теперь называют Pithecanthropus erectus, т. е. ходячим обезьяно-человеком: и маленькая кучка оставшихся от него костей – единственное пособие нашему воображению в представлении о создателях эолитов.

Только при переходе к исследованию песчаников, насчитывающих почти четверть миллиона лет, находим мы остатки получеловеческого существа. Но зато найдено много предметов обихода, и чем дальше разбираемся мы в следах того времени, тем совершеннее становится их качество. Это уже не неуклюжие эолиты; это более совершенные орудия, довольно искусно сделанные. И они значительно крупнее, чем подобные им предметы, сделанные впоследствии настоящим человеком. Потом, при выемке песка в Гейдельберге, нашли одну получеловеческую челюсть, грубую, совершенно без подбородка, гораздо тяжелее и уже, чем челюсть настоящего человека, так что язык этого существа вряд ли мог двигаться достаточно свободно для речи. На основании этой челюсти ученые предполагали, что существо это было тяжеловесное, человекоподобное чудовище, может быть, с огромными руками и ногами, может быть, покрытое густою косматою шерстью; они называют его Гейдельбергским человеком.

Эта челюсть кажется мне одним из самых мучительных для нашей любознательности предметов на свете. Глядя на нее, мы как будто смотрим на прошлое сквозь плохое стекло, и только неясно удается нам уловить смутный образ этого существа, волочащегося по суровой дикой пустыне, с трудом изворачивающегося, чтобы избежать тигра с саблеобразными клыками, подстерегающего в лесах косматого носорога. Но не успеваешь разглядеть его, как чудовище уже исчезло, хотя вся почва обильно усеяна неразрушенными предметами, которые оно вытесало для своего употребления.

Еще заманчивее, загадочнее остатки существа, найденные в Пилтдауне, в Суссэксе, в залежах двухсоттысячной древности, хотя некоторые ученые предполагают, что они по времени старее Гейдельбергской челюсти. Здесь были найдены остатки толстого получеловеческого черепа, гораздо крупнее, чем у существующих обезьян; челюсть, похожая на челюсть шимпанзе, которая могла бы принадлежать, но могла бы и не принадлежать этому черепу, вдобавок кусок слоновой кости, лопатообразной формы, по-видимому осторожно выделанной и с просверленной дырой. Здесь же найдена была берцовая кость оленя с напоминающими наши бирки надрезами… И это все.

Что за животное было это – существо, сидевшее и сверлившее дыры в костях?

Ученые назвали его: Эоантропос – Человек Рассвета. Он совершенно своеобразен, не похож ни на Гейдельбергского человека, ни на современных обезьян. Никаких других остатков, на которые бы он походил, не было еще найдено, но залежи гравия, не древнее ста тысяч лет тому назад, становятся все богаче орудиями из кремней и подобных им камней. И орудия эти уже не грубые эолиты. Археологи начинают постепенно различать орудия для скобления, сверла, ножи, дротики, метательные камни, ручные топоры.

Мы уже подходим близко к человеку. В следующей главе нам придется описать самого странного из человеческих предков – Неандертальца, человека, который почти, но всеже не совсем настоящий человек.

Но, быть может, уместно будет упомянуть, что ни один ученый не предполагает, чтобы эти существа были прямыми предками современного человека. В лучшем случае это могли быть лишь родственные ему формы.

Глава X. Неандертальский и Родезианский человек

Пятьдесят или шестьдесят тысяч лет тому назад, как раз перед окончанием Четвертого Ледникового периода, на Земле обитало существо, настолько похожее на человека, что сохранившиеся остатки его еще несколько лет тому назад считались человеческими. Сохранились черепа, кости и большое количество крупных орудий, созданных и употреблявшихся им. Это существо умело пользоваться огнем. Оно укрывалось от холода в пещерах. По всей вероятности, оно грубо обрабатывало кожи животных, употребляя их для одежды. У него, как и у человека, правая рука была более развита, чем левая.

Но теперь этнологи говорят нам, что эти существа не были людьми. Они принадлежали к другому виду того же рода. У них были тяжелые, выдвинутые вперед челюсти, очень низкие лбы и крупные надбровные выпуклости над глазами. Большие пальцы на руках не были расположены так, как у людей, т. е. не давали им возможности охватывать предметы; шея их не позволяла им ни поворачивать голову, ни поднимать ее к небу. По всей вероятности, они передвигались, опустив голову и выдвинув ее вперед. Челюсти их, лишенные всякого подбородка, напоминают челюсть, найденную в Гейдельберге, и определенно не похожи на человеческие челюсти. Строение их зубов также очень отличается от человеческих зубов. Задние коренные зубы более сложной структуры, нежели наши; более, а не менее сложной; у них не было также ясно выраженных клыков, присущих обыкновенному человеку. Объем их черепа вполне соответствовал черепу человека, но мозг их был больше в своей задней части и меньше в своей передней части, чем человеческий. Умственные способности их были иначе устроены, чем у человека. Они не были предками человеческого рода; они стояли в разных плоскостях с человеческим родом. Черепа и кости вымершей породы человека были найдены, между прочим, также в Неандертале, и отсюда эти странные человеческие прототипы получили прозвище Неандертальского человека или Неандертальца. В Европе они должны были существовать в течение столетий, а может быть, и тысячелетий.

В то время климат и география нашей Земли очень отличались от теперешних. Например, вся Европа, от Темзы до Средней Германии и России, была покрыта льдом. Великобритания еще не отделялась каналом от Франции. Средиземное и Красное моря представляли большие долины, в низинах которых, быть может, образовалась целая цепь озер, и громадное внутреннее море занимало все пространство от теперешнего Черного моря, через весь Юг России до глубины Центральной Азии. Испания и вся часть Европы, не покрытая льдом, состояла из голых возвышенных плоскогорий, с климатом суровее Лабрадорского; только начиная с Северной Африки климат становился более умеренным. По холодным степям южной Европы, с их бедной полярной растительностью, странствовали такие выносливые существа, как, например! косматый мамонт, косматый носорог, громадные волы и северные олени, которые, во всей вероятности, следовали за растительностью: весной – на север, осенью – на юг.

Такова была картина, среди которой бродил Неандертальский человек, питаясь мелкой дичью, плодами, ягодами и кореньями. По всей вероятности, он был вегетарианцем и пережевывал ветви и коренья. Его ровные, хорошо развитые зубы указывают на почти исключительно вегетарианское питание. Но в его пещерах находили также длинные кости крупных животных, расщепленные, очевидно, с целью достать из них костный мозг. Орудия, которыми он обладал, вряд ли могли оказывать ему большие услуги в открытом бою с крупными животными, но предполагают, что он нападал на них с копьем у трудных для них переправ через реки, и даже сооружал для них западни. Быть может, он следовал за стадами, питаясь теми животными, которые убивали друг друга при драке, и может быть также, что он исполнял роль шакала при тигре с саблеобразными клыками. Возможно, что эти существа, во времена суровых испытаний Ледникового Периода, начали нападать на животных, тогда как до того, в течение долгих веков, они приспособлялись к вегетарианскому питанию. Нам трудно себе представить, на что был похож Неандертальский человек. Быть может, он был густо обросший волосами и очень мало походил на человека. Сомнительно даже, чтобы он держался прямо на двух ногах. Может быть, он опирался не только на ноги, но и на кисти рук. Вероятно, он жил в одиночестве или небольшими семьями. Строение его челюсти заставляет нас заключить, что он был неспособен говорить в том смысле, в каком мы понимаем речь.

В течение тысячелетий Неандертальцы были высшим типом животного, когда-либо существовавшего на Европейском материке; а затем, тридцать или тридцать пять тысяч лет назад, по мере смягчения климата, другая раса родственных существ, более развитая умственно, более сведущая, обладающая даром слова и умеющая совместно действовать, пришла с юга и заполонила мир Неандертальца. Они вытеснили Неандертальцев из их пещер и насиженных логовищ, они охотились за той же пищей; по всей вероятности, они воевали со своими косматыми предшественниками и уничтожили их. Эти пришельцы с юга или востока – нам еще неизвестно достаточно точно место их происхождения, – которые понемногу совершенно уничтожили Неандертальцев, были одного рода с нами: мы – кость от кости и кровь от крови их, и они-то и были первые настоящие люди. Их черепа и большие пальцы, шея и губы были анатомически во всем сходны с нашими. В пещере Кро-Маньон и в другой, в Гримальди, было найдено большое количество их скелетов; это самые ранние, действительно человеческие, остатки, известные до сих пор. Таким образом, наша раса впервые вписывает свое имя в Летописи Скал, и начинается история человечества.

Мир понемногу становился более похожим на современный, хотя климат был еще очень суров. Глетчеры Ледникового периода исчезли из Европы. По мере того, как трава стала более обильно покрывать степи, олени Франции и Испании уступили место большим табунам лошадей. Мамонт все реже и реже появляется в Южной Европе и, наконец, совершенно отодвигается на север.

Нам неизвестно, откуда произошел истинный человек. Но летом 1921 года чрезвычайно интересный череп был найден на горе Брокен в Южной Африке. Этот череп является остатком какого-то третьего типа человека; это нечто среднее между Неандертальцем и человеческим существом. Череп указывает на присутствие мозга, большего спереди и меньшего в своей задней половине, чем у Неандертальского человека; череп помещается на спинном хребте совсем прямо, как у человека. Зубы и кости также сходны с человеческими. Но лицо должно было представлять нечто обезьяноподобное, с громадными надбровными дугами и выпуклостью посередине черепа. Существо это было, действительно, человеком, но с неандертальским обезьяноподобным лицом. Этот Родезианский человек, очевидно, еще ближе стоит к настоящему человеку, нежели Неандертальский.

Череп Родезианского человека, по всей вероятности, является останком второго известного нам типа из целой серии получеловеческих пород, живших на Земле в течение громадного промежутка времени между началом Ледникового Периода и появлением их общего наследника – Настоящего Человека, который, вероятно, их и уничтожил. Родезианский череп принадлежит, быть может, не такой уж глубокой древности. До настоящего момента, момента издания этой книги, точное определение отдаленности этой эпохи еще не установлено. Возможно даже, что это получеловеческое существо сохранилось в Южной Африке до времен, совсем не столь отдаленных.