Текст книги "Тайна Эмили"

– Белый Воин мёртв! – голос вампира рубил воздух на куски. – Драугр был изгнан из этого мира. Больше мне сказать тебе нечего. А теперь исчезни. Страшные сказки ни к чему маленьким девочкам, рассказывать их не имеет смысла.

Эмили сжала зубы.

– А я здесь не для того, чтобы их слушать.

– Зачем же ты тогда пришла? – его голос обдавал холодом. – Чтобы осмотреть квартиру Дракулы?

Испуг пронзил Эмили с ног до головы: она поняла, что Бальтазар слышал, какие слова сказала она под балконом дяди. Но взгляд её остался непреклонным:

– Там, снаружи, бегает мой убийца, он украл у меня жизнь. Я хочу вернуть её. И ты единственный, кто может мне в этом помочь. Я прошу тебя – обучи меня. Я хочу стать ловцом мертвецов.

Какое-то время Бальтазар молчал. Затем склонил голову набок и стал разглядывать её, как уличную собачонку, потерявшую рассудок.

– Ты хочешь выследить своего убийцу?

– Я знаю, что сейчас за этим последует: мертвецы опасны и бла-бла-бла. Всё это я уже слышала на собрании высокородного Объединения неживых кладбища Пер-Лашез.

– На собраниях такого рода, как всегда, собираются самые большие глупцы, все без исключения, – Бальтазар сказал это скорее себе, чем ей. – Это в полной мере относится и к президиуму Объединения. Все его члены – идиоты. – Тут до него, очевидно, дошло, что Эмили смотрит на него, широко открыв глаза. – Всё это относится и к тебе, – добавил он.

– Как это? У меня украли жизнь, я хочу её вернуть. Что тут не так?

– Твоя жизнь? – ухмыльнулся Бальтазар. – Как ты можешь знать, что это вообще ещё твоя жизнь? Никто не может сказать, сколько от неё уже забрал убийца, и сколько смерти сидит теперь в твоей жизни. Возможно, это будешь уже не ты, даже если в конце концов сможешь её вернуть.

Эмили опустила глаза. Об этом она даже не думала. От одной мысли о подобном развитии событий её охватил озноб.

Девочка-дух покачала головой.

– Но и теперь я – тоже не я, – прошептала она.

– Похоже, ты и в самом деле не очень в себе, – невозмутимо возразил Бальтазар. – Стоишь тут и хочешь вызвать на поединок одного из сильнейших воинов-мертвецов, который мне когда-либо встречался. Ты хоть имеешь представление, с кем, собственно, имеешь дело?

В памяти Эмили отчётливо промелькнуло лицо убийцы, у неё опять появилось чувство абсолютной беспомощности, которое она ощутила при его приближении.

– Этот… мертвец, он убил меня, – ответила она. – И, думаю, я хорошо знаю, кто он!

Но Бальтазар смотрел на неё так, будто ему редко доводилось слышать что-то более наивное.

– Ты даже не знаешь, кто ты сама, что, впрочем, типично для вас, людей. Как ты в таком случае можешь знать своего убийцу? Позволь мне кое-что рассказать тебе о нём, о похитителе твоей жизни. Он не просто воин Драугра. Его имя Асмарон Ифингур Гор – всадник Чёрных Городов, завоеватель и покоритель пыльных пустынь. Когда-то он был человеком, даже если сейчас трудно в это поверить. Он – создание Драугра, сосуд для его злости и хитрости. В этом мире у него только одна цель: уничтожение жизни, которую он однажды потерял сам. Ясно одно – он принадлежит к самым сильным и властным мертвецам, которые когда-либо переступали порог нашего мира. В отличие от всех остальных воинов Драугра с их дурацкой амуницией из чёрной стали, наделённой магическими свойствами, ему не нужна никакая иная защита, кроме как сама его мощная магия. Даже мы, шестеро мощных воинов Принца, сумели отогнать его лишь в момент его слабости, плюс эффект неожиданности, который нам тоже помог.

– А я – глупый, наивный и слабый дух, и у меня нет никаких шансов – это ты хочешь сказать? Ты говоришь, как Систериус! При этом духи ведь когда-то были очень сильны и имели власть. Они не боялись никого и ничего. Я видела, как они защищали мир от мертвецов. Они даже прогнали их когда-то. И Белый Воин…

Бальтазар покачал головой.

– Ты права, – его голос прокатился по комнате, словно шёпот самой вечности. – Тогда духи были самыми лучшими ловцами мертвецов, а Систериус был великим полководцем, который воевал бок о бок с моим Принцем. Но это всё в далёком прошлом. С тех пор для ловцов наступили мрачные времена. Я был там… в гильдии, после того как Драугр разбил самых мощных ловцов. Той ночью я чисто случайно был на охоте и не принял участия в битве. Но мёртвые лица моих товарищей сопровождают меня до сих пор. И какими бы славными ни были времена до той ужасающей бойни, они канули в Лету, померкли, они забыты, как всё смертное.

В его взгляде неожиданно появилась тень, такая тёмная, что стёрла весь холод с его лица.

– Но ты ещё здесь, – настойчиво продолжала Эмили. – Я тоже. Я знаю, что обучение ловцов мертвецов – дело трудное и опасное. Но если ты мне покажешь, как правильно использовать собственные силы, я смогу стать одной из вас.

– Нет никаких «вас», – в его словах сквозило нетерпение. – Разве премудрый Одержимый не сказал тебе этого? Ловцы мертвецов сегодня – это одиночки. Как и я.

– И, как мне кажется, не слишком успешный одиночка, – Эмили не скрывала насмешки в голосе. – Ты ведь был у дома моего дяди не только для того, чтобы защитить мою семью, не так ли? Ты надеялся, что Асмарон появится там, и ты сможешь его там застать: ты ведь не можешь иначе, если уже взял след. Ты должен поймать этого мертвеца. Очевидно, этого требует какой-нибудь важный кодекс.

– Кодекс, – пробормотал Бальтазар. – Мы не являемся каким-то там идиотским братством.

– Нет, – согласилась Эмили. – Однако у вас есть честь и совесть. Но если вы просто отпустили убийцу, и только потому, что он невероятно сильный, то что вы тогда за защитники мира? – Она увидела, как желваки на висках собеседника заиграли, так крепко сжал он зубы. – Я права, – продолжала она. – Вот почему ты находился возле нашего дома. Ты ждал, что Асмарон появится там. А это значит, что никакого следа ты до сих пор не взял.

Бальтазар, не шелохнувшись, молча смотрел на неё, но в глазах его тлели беспокойные языки пламени, в которых трепетал гнев:

– А если это так, то неужели ты думаешь, что у меня в этой ситуации нет других, более важных дел, чем взяться за обучение маленькой нервной девочки?

– Я не маленькая девочка, – решительно заявила она. – И, безусловно, я могу быть тебе полезной. В конце концов, Асмарон несёт в себе мою жизнь. До сих пор вы не сумели взять его след. А это значит, что если кто-нибудь и может это сделать, то это только я, потому что только я в состоянии найти свою жизнь!

Бальтазар молчал. Холодное пламя по-прежнему полыхало в его глазах.

Эмили продолжала, как заведённая:

– Есть масса вариантов, каким именно образом я могла бы тебе помочь. Но если все они, абсолютно все не сработают или окажутся невыполнимы, то… Словом, если всё это не нужно, то… тогда… Я могла бы просто стать хорошей приманкой!

На какое-то краткое мгновение вампир взглянул на неё так, будто хотел улыбнуться, спокойно, без усмешки и надменности, с уважением. Но затем он покачал головой, и лицо его снова затянула усталость – это выражение заметила она ещё под дубом, под окнами родного дома.

– Что бы я отдал за то, чтобы снова стать таким наивным, – медленно проговорил он. – Ты стоишь тут передо мной в горячем желании рискнуть остатками жизни, которая у тебя пока ещё есть. При этом ты совсем не знаешь, что такое смерть на самом деле. Если ты падёшь от рук палачей Драугра, я имею в виду – действительно умрёшь, то не только весь мир придвинешь ещё ближе к краю пропасти. Ты сама в неё попадёшь. А если ты упадёшь в эту пропасть, то станешь потерянной – и это навсегда. Ты представления не имеешь, каково это, не нести в себе никакой жизни. Это вечная тьма, малышка. Тебя это сломает. Как бы ты ни маскировалась – я всё равно вижу истину! Ты почти теряешь сознание от ужаса, осознав, что отсюда, из этого мира, который ты всё ещё считаешь неживым, больше нет выхода. И это в самом деле так! Но такой расклад всё равно во много раз лучше, чем любой из тех вариантов, о которых ты меня просишь. Можешь возненавидеть меня за все эти слова – безразлично. А теперь исчезни!

Его последние слова прозвучали не громче самого приглушённого шёпота, но они, как яд, проникли в сознание Эмили. Она не знала, магия это или ей просто передалось его отчаяние, его безнадёжность. Но это чувство вновь охватило её, как тогда, на полу в часовне. Бальтазар был прав. Она действительно испытывала страх – жуткий страх. И чем дольше она стояла тут и смотрела в голубые глаза вампира, отливающие ледяным огнём, тем сильнее становилось в ней это чувство.

Покачнувшись, девочка повернулась к Бальтазару спиной и быстро пошла к двери. Но отчаяние уже пустило корни в её душе. Оно словно разрасталось в ней… И тем сильнее содрогнулась девочка-дух, почувствовав в пальцах лёгкое жжение. Она остановилась и осмотрела всю себя сверху вниз. И инстинктивно положила руку на сердце. Слабая, едва заметная теплота пульсировала в кончиках пальцев и посылала в сумерки золотистый свет.

– А что с тобой? – спросила она, не оборачиваясь. – Чего боишься ты?

За спиной повисла мёртвая тишина, но она знала, что Бальтазар смотрит на неё. Она обернулась и разглядела его во тьме, коронованного лунным светом.

– Почему ты решила, что я боюсь? – голос его был хриплым.

Эмили пожала плечами.

– Я исхожу из того, что ты как самый сильный воин Принца мог бы, конечно, найти пристанище и получше, чем одинокий мавзолей вдали от своего народа. Существуют, очевидно, причины, почему ты живёшь именно тут. Ни один суперсильный вампир не перестраивает дом в крепость. Если только всерьёз опасается, что к нему без приглашения может вломиться кто-то извне.

Она не могла догадаться, о чём он думает. Его лицо казалось неподвижным, высеченным из мрамора. Он не произнёс ни слова.

– Ты прав, – продолжила она через некоторое время в полной тишине. – Я боюсь. Боюсь того, что никогда не верну свою жизнь. Что потеряю её, не сумев защитить. Что могу оказаться несостоятельной. Но в одном пункте ты ошибаешься: я не слабая! И знаю совершенно точно, что никогда не сдамся!

Она глубоко вдохнула. Почему-то ей было трудно произнести следующие слова. Возможно, это было связано со взглядом Бальтазара, взглядом из сумрака, по которому она уже успела соскучиться, о котором будто знала с тех самых пор, когда в первый раз слушала истории своего отца о потустороннем мире. Это был особенный взгляд из самой тени, к которому никогда нельзя прикоснуться.

– Мой отец был писателем, – проговорила она наконец. – Сколько я себя помню, он рассказывал истории. И всё это время я мечтала встретить настоящего героя – воина, как в тех историях. Но теперь… – она покачала головой. – Я никогда не думала, что не почувствую ничего, кроме… сочувствия, если действительно его встречу… Разочарования, сожаления от того, что он совершенно забыл, кем является на самом деле.

Она обернулась и ещё раз заглянула ему в глаза, которые оставались такими же неподвижными. Затем повернулась и пошла к двери. Она уже прикоснулась к дверной ручке, когда раздался голос:

– Я знал это, – прогремело под сводами мавзолея, – знал с первого мгновения, как только увидел тебя.

Эмили повернулась, не отпуская дверной ручки:

– Что именно?

Бальтазар стоял всё так же неподвижно, но теперь выдохнул – медленно, как после битвы.

– Что с тобой будет сплошная нервотрёпка. Ты предпочитаешь возражать, с твоих губ слетают только проклятия. Любой учитель, который возьмётся за твоё обучение, сойдёт с ума.

Эмили невольно вспомнила своих учителей в школе. «Строптивая и дерзкая» – как часто эти слова были написаны в её характеристиках! Но мысль об этом сразу потускнела, когда девочка увидела в глазах Бальтазара весёлые огоньки. Усилием воли она заставила себя не подходить к нему.

– Нет, – осторожно прошептала она. – Ты ведь тоже выглядишь не совсем нормальным.

Его лицо омрачилось.

– Так оно и есть.

– Значит ли это… – начала Эмили и отпустила дверную ручку. Если бы у неё ещё было живое сердце, оно выскочило бы сейчас из груди и пустилось по комнате в дикий пляс.

– Это значит, что я обучу тебя, – сказал вампир, – при определённых условиях.

Эмили хотелось броситься ему на шею. Лишь в последнее мгновение она осознала, что это не просто нелепо и неловко, да и со стороны выглядело бы неподобающим образом. От чрезмерностей Бальтазар мог вообще отменить своё согласие. Итак, она ограничилась тем, что подошла к нему и с невозмутимостью, на которую только была способна, спросила:

– При каких условиях?

– В первую очередь, ты перестанешь ругаться. От этого у меня болит голова. Затем – всё это должно остаться между нами. Ни вампиры, ни духи не должны об этом узнать, иначе нас бросят в темницу, которую я тебе описать не могу, этого твой рассудок не выдержит, до того там ужасно.

У Эмили вытянулось лицо.

– Убеждена, ты сделал бы это очень наглядно. Конечно, я сделаю всё, чтобы о нашей договорённости никто не узнал. Кроме Козимо, ведь он практически обо всём уже знает. И от Рафаэля я это тоже вряд ли сумею скрыть. А со всеми остальными буду молчать, как… ну да. От сравнения я в данном случае воздержусь.

Бальтазар вздохнул.

– Придётся пройти долгий путь, прежде чем ты будешь готова противостоять Асмарону. Тебе придётся сразиться со многими более слабыми противниками, и делать это придётся до тех пор, пока я не решу, что ты готова к следующему шагу. Я знаю, что тебе будет тяжело. Твоё нетерпение просто брызжет из твоих глаз. Но несмотря ни на что ты всё сделаешь правильно.

Эмили пожала плечами.

– Если не умру раньше от тренировок.

– Вот-вот, – парировал он, – ты будешь приходить на тренировки в точно назначенное время, выполнять все мои указания, какими бы абсурдными они тебе ни казались. И перестанешь мне лгать.

Эмили сдвинула брови:

– Но я…

– Прошлой ночью ты не вернулась на кладбище, – перебил он её. – Вместо этого ты пошла к сестре. И отрицала бы это, если бы я тебя об этом спросил.

Эмили прикусила губу, затем, помедлив, кивнула:

– Ты бы всё равно обо всём узнал, ты ведь так часто читаешь мои мысли.

– Речь не об этом, – невозмутимо сказал он. – Если я стану твоим учителем, то мы должны доверять друг другу, иначе лучше сразу оставить эту затею. Кроме того, для меня большое напряжение – читать твои мысли, ты постоянно скачешь и попадаешь из одного хаоса в другой. Понятия не имею, как ты всё это постоянно держишь в своей голове.

Эмили улыбнулась.

– Упражняюсь всю жизнь, – объяснила она, прежде чем снова стать серьёзной. – Я знаю, опрометчиво было не выполнить твоих указаний. Но я должна была увидеть сестру, я должна была собственными глазами убедиться в том, что у неё всё хорошо. И очень хотела бы сделаать это снова. Но начиная с сегодняшнего дня я буду тебя обо всём предупреждать.

Бальтазар смерил её долгим проницательным взглядом.

Затем протянул ей руку.

– Значит, так тому и быть. Начиная с этого мгновения, мы с тобой союзники, соратники, партнёры, соплеменники. Мы оба воины. И сражаемся вместе – до самой смерти.

Эмили отметила торжественность в его голосе.

– До самой смерти, – повторила она и пожала ему руку. Пальцы его были тёплыми. Она непроизвольно подумала: отчего это так? Должно быть, он пил кровь людей, он убивал, чтобы самому выжить.

Она знала, что Бальтазар мог чувствовать её жизнь, как биение сердца. А когда она посмотрела ему в глаза, то увидела там бестию, которая питается этой жизнью, и одновременно вампира, который напряг всю свою волю, чтобы защитить её от этого. Она вновь содрогнулась от осознания огромной власти, которая в нём таилась. Неожиданно в её мыслях подобно молнии промелькнула картина, как забытый сон. Она увидела Бальтазара, стоявшего под балконом сестры и с мягкой тоской смотревшего вверх на золотистый свет. Ей стало ясно, что вампир не презирает жизнь, как он сам утверждает.

Он в самом деле любил жизнь – и поэтому сделает всё, чтобы её защитить. Она крепче сжала его руку и почувствовала всеми фибрами души пульсирующую связь света и тьмы, которую они закрепили своим пактом.

Сомнений не осталось: это такая сила, которая сможет одолеть Асмарона!

Бальтазар высвободил руку.

– Мне надо кое-что предпринять, прежде чем мы сможем приступить к твоему обучению. Это меры предосторожности. Когда всё будет готово, я тебя оповещу. А теперь исчезни.

Лицо Бальтазара было неподвижно, но он произнёс эти слова мягко, почти дружелюбно, и Эмили сделала то, что обещала: последовала его указанию.

Девочка-дух уже почти дошла до двери, когда он ещё раз вернул её.

– Ещё кое-что, – мрачно вымолвил он. – Если ты в самом деле думаешь, что ты – это уже не ты, то это неправда. Ты – это ты.

Эмили подняла брови:

– Откуда ты это знаешь?

– Так может сказать только тот, кто полностью себя потерял. Кроме того, ты выглядишь, как ты – строптивая и дерзкая до самых кончиков волос.

В глазах Бальтазара вспыхнули хитрые искорки, да так отчётливо, что Эмили непроизвольно рассмеялась. И впервые с тех пор, как они встретились, он улыбнулся ей в ответ.

Глава 10

Кладбище затянулось призрачным туманом, окутавшим могильные камни белой пеленой. Шорохи, которые обычно отдавались эхом между склепами, звучали приглушённо. Часовни и захоронения живописно выступали из плотного молочного покрывала. Этот уединённый уголок кладбища мог бы показаться образчиком мира, тишины и умиротворения, если бы не зловещий перестук костей, всякий раз разбивающий в осколки гармонию этой картины.

Эмили остановилась и потянулась, после чего из тумана раздался особенно стройный множественный хруст-перещёлк, прямо концерт. Она следовала к Серому собору, который высился в некотором отдалении – в самой старой части кладбища, и подходы к нему были почти непроходимыми. Полуразрушенные склепы, покосившись, подпирали друг друга, могильные плиты скособочились и наполовину ушли в землю, а почва была вся в трещинах, так что Эмили постоянно теряла равновесие. И каждый раз, когда она спотыкалась, косточки её хрустели, как сухой хворост. Девочка-дух глубоко вздохнула. То, что духи не стареют, очевидно, всего лишь выдумка. Она чувствовала себя просто старухой. И, ко всему прочему, сама была в этом виновата.

С мрачным видом продолжала она свой путь. Неразумно томиться в склепе час за часом в ожидании известий от Бальтазара, поэтому Эмили решила в эти несколько дней с особым энтузиазмом отдаться работе по уходу за могилами. Благодаря Непомуку попытка отвлечься от мыслей о тренировках сработала просто великолепно, так как он не упустил возможности загрузить её работой. И она без устали сажала цветочные растения, таскала мешки с землёй и пропалывала сорняки. Счёт за всё это был выставлен ей немедленно – в виде самых сильных в её жизни болей в мышцах. И тут совершенно не помогла находка Козимо: он открыл новое словосочетание – «фантомные мышечные боли», которое нашёптывал ей при каждом удобном случае.

Эмили с тоской посматривала на каменных ангелов, которые покорно сидели и даже возлежали на некоторых могилах. С какой охотой последовала бы она их примеру – не так важно, может она теперь спать или нет. К счастью, отсутствие чувства голода или жажды её не тревожило. Но неспособность спать доставала изрядно. Впрочем, Рафаэль показал ей метод расслабления, который оказался поразительно эффективным.

– Мы больше не можем спать, – сказал он, когда Эмили выплакалась на его плече после первой трудовой вахты на уборке могил, – но можем видеть сны!

Сначала она не поняла, что он имеет в виду. Но Рафаэль взял её с собой на своё любимое место – возле старого бука рядом с его склепом. Корневища дерева образовали в почве уютную ложбину, и, как Эмили смогла затем установить, лежать в ней было так же уютно, как на кровати. Вместе с Рафаэлем она смотрела на шуршащие листья над головой, а когда он начал рассказывать ей о проплывавших над ними облаках, которые прибыли к ним из дальних стран, и о различных существах, форму которых они принимали на небе, глаза у Эмили закрылись сами собой. Она не уснула, продолжая видеть перед собой облака, но вместе с ними видела и всё то, о чём рассказывал Рафаэль, пока его голос не растворился в шуме ветра, в шорохе листвы и лёгком потрескивании, лёгком поскрипывании ветвей.

Это было подобно спокойному путешествию, во время которого девочка-дух забыла об усталости – пока не пришёл Козимо, чтобы напомнить ей о новой смене в колонне по уборке могил.

Эмили улыбнулась. После заключения пакта с Бальтазаром Козимо вёл себя, как маленькая светящаяся мать. Он постоянно заботился о ней и скрупулёзно следил за тем, чтобы девочка выполняла установленные правила, по крайней мере, внешне, чтобы не привлекать внимание к своей персоне. Из-за этого ей не раз хотелось вырваться из-под его опеки. Её непокорный и дерзкий характер были для него словно соль на рану. Но одновременно и Одержимый, и Рафаэль с каждым днём становились всё ближе и всё дороже её сердцу.

Эмили нравились ночные прогулки по кладбищу и с одним, и с другим. Нравилось фантазировать, что скрывают имена, высеченные на надгробных плитах. Она знала, что может прийти к своим друзьям со всеми заботами и её обязательно поддержат. Но больше всего любила она ночь кино – страсть к человеческим фильмам испытывали все трое. Для этого они встречались в склепе Рафаэля, где тот собрал множество приспособлений для воспроизведения фильмов всех времён и даже поставил кресла из разрушенного кинозала. У него была огромная коллекция фильмов! Почему-то все трое предпочитали фильмы ужасов, при этом Козимо всегда делал вид, что вообще не испытывает страха, но при каждой мало-мальски устрашающей сцене беззастенчиво прятался за подушки.

Эмили снова вздохнула. С каким удовольствием провела бы она эти часы с друзьями, свернувшись калачиком, и дала бы отдохнуть своему истощённому фантомному телу и уставшему духу. Но на ближайший вечер план был другой. И как бы ни желала она отдохнуть и забыться, не время себя щадить. Этот вечер для неё очень важен – Эмили слишком долго о нём мечтала!

От быстрой ходьбы она почти задыхалась, когда добралась наконец до Серого собора – бывшей резиденции Гильдии ловцов. Здесь неоднократно решались судьбы мира. Здесь Драугр убил самых сильных ловцов-охотников, отсюда он сам был изгнан в своё царство тьмы. Здесь он смертельно ранил Белого Воина, и тем самым начался закат эры ловцов мертвецов. Раньше вокруг Собора рос магический лес с белыми цветущими деревьями и причудливыми растениями, в которых поддерживался магический огонь гильдии – об этом ей рассказал Козимо. Но живая история этого места сейчас даже не угадывалась, во всяком случае, внешне. Голые деревья, как обугленные кости, возвышались между могилами. Склепы глубоко ушли в землю, словно огромные невидимые когти тянули их в подземное царство. И огромный Собор, словно дворец теней, словно короновал собой этот остров отчаяния и безнадёжности. Он смотрел на Эмили с высоты пустыми глазницами своих потускневших окон.

Эмили втянула голову в плечи, она была подавлена. Существовало поверье, что Серый собор в результате всех этих событий превратился в Землю вне времени, через которую проходит невидимая линия разрыва, уходящая вглубь земли до царства мёртвых. Правда это или нет, неизвестно: ни один житель кладбища в здравом уме не подходил слишком близко к этому месту из страха внезапно встретить здесь мертвеца. Эмили до сих пор успешно вытесняла этот слух из своего сознания, совсем недавно считала она неживых ужасными трусами. Но теперь, глядя на этот Собор, не смогла бы обвинить в трусости ни одного из них.

На кладбище существовало много мест, где проживали разные тёмные волшебники. Склепы, скрывавшие магические сокровища. Пруды, в которых женщины-духи призывали мужчин на смерть. Порталы, которые заманивали, оказываясь не тем, чем казались. Существовало даже магическое озеро, которое, как и многое другое, ни один человеческий глаз на этом кладбище, конечно, не видел. Но ни одно из мест до сих пор не казалось Эмили таким мрачным, как это.

Серый собор – место вне времени, – так говорил Козимо. И в самом деле, вокруг, среди могил поблизости от него, царила необычная атмосфера, на всём словно лежали невидимые цепи. Казалось, нужно какое-то особое оружие, чтобы разрубить эти оковы.

Эмили расправила плечи. Она была здесь не для того, чтобы размышлять о бренности бытия. Она была здесь, чтобы начать тренировки.

Она направилась к входу. Земля под ногами была вся в застывших комках и кочках, в заскорузлых корнях и извилистых трещинах. Как это характерно для Бальтазара – выбрать для первой тренировки именно это мрачное место. Даже туман здесь делался гуще, неустанно принимая очертания и формы призрачных фантастических существ, которые изучающе рассматривали её, тотчас растворяясь в дымке, если их взгляды встречались. Девочка нахмурилась в глубокой задумчивости. Бальтазар заставил её ждать несколько дней, затем направил сюда посредством весьма старомодного письма. Очевидно, он сделал это не только для того, чтобы испытать её, но также из предосторожности, чтобы защитить, насколько возможно. Может быть, этот туман тоже был частью его плана? Эмили снова всмотрелась в клубящиеся потоки – пелена улетучилась, и девочка-дух отвернулась. Может, это клубы пара? Может, Бальтазар решил как следует отгладить свой старый тренчкот перед новой битвой? Мысль о вампире с утюгом в руках вызвала у неё улыбку.

Эмили миновала вход с большим круглым окном над порталом, пересекла лес из высоких белых колонн и достигла главного нефа. Мрамор на стенах был так искусно отшлифован, что мерцал мельчайшими кристаллами. Она заметила глубокий разлом – длинную трещину вдоль центрального прохода, которая расколола статую Белого Воина, установленную на месте алтаря. Затем её взгляд различил фигуру в конце прохода – и улыбка заиграла на её лице. Там, где сходились лучи лунного света, проникающие в темноту сквозь пробитый купол, стоял Бальтазар. Правда, никакого тренчкота не было и в помине, вместо того на вампире красовалась экипировка из чёрной кожи. По плечам его бежали серебристые знаки, которые складывались в голову ворона на груди. На поясе сверкал меч, он был чёрным, как вся экипировка. Волосы, совсем недавно в беспорядке спадавшие на лицо, были стянуты на затылке в тугой узел. Лицо его казалось высеченным из камня – черты его были благородны, аристократичны, а лицо выражало непреклонную решимость.

Эмили сглотнула, потрясённая. Куда исчез вампир, который поймал её под балконом дяди? Перед нею стоял Бальтазар Александр де Монпелье. Он выглядел как истинный воин, каковым и являлся на самом деле.

– Ты хочешь остаться там и продолжить меня разглядывать? – спросил он с прежней иронией в голосе. – Или приведёшь в движение свои фантомные кости?

Эмили, не отрывая взгляда, подошла к вампиру на расстояние одного шага. Вблизи его экипировка произвела на неё ещё большее впечатление. Ворон на груди, казалось, внимательно рассматривал её, а от меча шёл холодный дым, как от ледяной глыбы.

– Ты должен был меня предупредить, что для тренировки надо навести марафет, – заметила девочка-дух, чтобы скрыть, насколько она ослеплена. – Тогда бы я достала золотое лассо.

– Чтобы задушить саму себя? – в его голосе снова прозвучала ирония. – Нет, тебе не нужно никакого оружия. Лучше поработаем над тем, чтобы ты сама стала оружием.

– Ничего не имею против того, чтобы стать супер-воином ниндзя, – ответила она. – Но если самый сильный воин Принца таскает на себе меч, может, и мне надо иметь что-нибудь для защиты? Я ведь буду противостоять безжалостным мертвецам.

– Которые используют любое оружие в твоих руках против тебя. Во всяком случае, в твоём сегодняшнем состоянии так и будет.

Он посмотрел на неё, как учитель физкультуры, когда она в очередной раз вместо стойки на руках делала скрутку вбок, хотя довольно элегантную. Это была смесь глубокого сочувствия и абсолютного превосходства.

– Ты говоришь, словно я мешок с костями, – отметила Эмили. – Но не волнуйся. Перед своей следующей смертью я позабочусь о том, чтобы быть в отличной боевой и спортивной форме. Я ведь теперь знаю, что тут надо обладать невероятной силой, потому что упрямый вампир решил забрать всё оружие себе.

В глазах Бальтазара промелькнула усмешка.

– Ты на самом деле последняя, кто мог бы пожаловаться на отсутствие упрямства. Чем дольше, тем сложнее будет обучить тебя достойному владению оружием. Но посмотри на Белого Воина. Он тоже никогда не пользовался оружием. Или осмелишься утверждать, что он не был героем?

Эмили взглянула на статую. Дождь и ветер поработали над нею изрядно, так что Воина можно было узнать с трудом. Но в глазах его всё ещё сиял свет, который, без сомнений, был символом надежды и праведной силы. Его белоснежная фигура, сотканная из света, словно парила в сумраке.

– Я только хотела сказать, что не против меча, – потупилась Эмили, снова бросив взгляд на оружие Бальтазара, поблескивающее в темноте. – Особенно если это магический меч, как у тебя.

– Какое бы впечатление ни произвёл на тебя мой меч, – ответил он, – я могу использовать его только во время охоты или погони. Ведь мы, вампиры, не несём в себе магии. И только немногие из нас на протяжение всей своей вечности способны научиться пользоваться заклинаниями и другими техниками, чтобы подчинить себе чужую магию. Поэтому, встречая мертвецов и отправляя их обратно в их царство, мы используем мощное оружие. Вы, духи, напротив, как правило имеете магические силы, которые сильнее любого меча. Конечно, если вы их правильно применяете.

– Магия… – это слово защипало у неё на языке, – напоминает Гэ´ндальфа[7]7
   Гэ´ндальф – один из центральных персонажей произведений Джона Р. Р. Толкина, в частности, повести «Хоббит, или Туда и обратно» и романа «Властелин Колец». Упоминается также в «Сильмариллионе» и некоторых других работах Толкина.


[Закрыть].

– Ты теперь в другом мире, – твёрдо сказал Бальтазар. – Об этом говорит само его название – потусторонний мир. И в нём магия так же естественна, как луна, она присутствует везде, во всём. Даже в едва заметных вещах – например, как те картины или вон те урны. В них, кстати, хранится прах некоторых из самых первых ловцов мертвецов, которые были задолго до Драугра и его ужасных деяний. Их называют также воинами первого часа или прежними ловцами. Они были слишком сильны, чтобы после окончательного разгрома их удалось увлечь в царство мёртвых. Поэтому стали мерцающей темнотой – мыслями между мирами. Но их союз никогда не может быть разрушен, они всё ещё скрывают в себе большие магические силы.

Эмили посмотрела на урны, стоявшие по другую сторону от центрального прохода. От них поднимался голубоватый туман. Впрочем, всей глубины сказанного девочке осознать не удалось, поскольку мысли её крутились вокруг этого короткого, но одновременно такого огромного слова – магия.