Текст книги "Если клиент всегда мертв. Гробовщик про самые странные похороны из своей практики"

2: 0 в пользу танатопрактика

У рабочих не было выбора: чтобы попасть в ту часть ритуального центра, где шли ремонтные работы, им приходилось проходить через лабораторию, где занимались трупами.

Работавшая там женщина-танатопрактик заметила, что эти здоровые крепкие парни явно избегали смотреть вокруг себя в помещении, через которое проходили. Но если бы все ограничивалось только этим… Их бригадир специально попросил ее накрывать покойных на время, когда они находились в лаборатории. Рабочий, которому надо было пройти через помещение, стучал в дверь и предусмотрительно дожидался, пока ему не разрешат зайти, после чего ускоренным шагом преодолевал эту дистанцию, наступая на пол всей подошвой башмаков, чтобы не споткнуться.

Делали ли они это из уважения к умершему? Ради сохранения его достоинства? Все было гораздо проще – эти здоровяки просто жутко боялись покойников.

Вечером, когда рабочий день подошел к концу, женщина-танатопрактик случайно столкнулась с этими ремонтниками, укладывавшими инструменты в автофургон.

– Ну что, ребята, все в порядке, несмотря ни на что?

Те кивнули и буркнули что-то из вежливости. За исключением одного более решительного, осмелившегося задать вопрос:

– Скажите все-таки, как вы можете заниматься такой работой?

Танатопрактик широко улыбнулась и ответила:

– Ну и ну, забавно: я собиралась спросить у вас то же самое.

Перепутали

Однажды – тогда я еще был молодым и неопытным носильщиком – нам позвонили, и я вместе с сотрудником похоронного бюро отправился забирать тело из дома. Была холодная осень, уже наступила ночь, и какое-то время мы не могли найти дом по указанному адресу. Потом все же нашли старое бретонское строение и сразу попали в основную комнату, освещаемую только одной тусклой желтой лампочкой, где можно было увидеть кухонную часть, отапливаемую дровами печь, стол, буфет и кровать, на которой угадывалась какая-то фигура. Мы выразили соболезнования родственникам и сказали, что нам нужно занести все необходимое. Мы принесли носилки, развернули чехол для тела и надели перчатки. Все это время родственники молча смотрели на нас. Наконец мы повернулись к кровати, чтобы взять клиента – крошечную старушку, неподвижно лежавшую под толстой периной.

– Подождите, пожалуйста! – неожиданно раздался вежливый голос.

Мы повернулись к окликнувшему нас мужчине, который ранее представился нам как старший сын, и тот сказал:

– Ребята, я думаю, вы ошиблись. На кровати лежит мама, и она просто спит. А умер папа, и он находится в соседней комнате.

Иногда смерть наступает внезапно

По моему мнению, пальма первенства самой унизительной смерти должна принадлежать внезапно скончавшемуся от инфаркта мужчине, труп которого я поехал забирать по распоряжению полиции.

Его обнаружили на диване, из одежды на нем были дамские кружевные трусы и довольно тесный корсет. Покойный все еще сидел на огромном «реалистичном» (так было написано на лежащей на журнальном столике упаковке рядом с начатым тюбиком вазелина) фаллоимитаторе, с которым состоял в интимных отношениях.

А вы знали, что…

(Интересные факты)

Mise en bière (положение в гроб)

Происхождение слова bière, используемого для одного из обозначений гроба, как и в случае с croque-mort[19]19
   См. стр. 19.


[Закрыть], связано с эпидемиями чумы. После того как гробовщики цепляли крюком умерших, они укладывали их на небольшие тележки, которые назывались bierra (на франкском диалекте bera значило то же самое, что в современном французском языке обозначается словом brancard – «носилки»). В результате фонетической эволюции слово bierra превратилось в современное bière. Иначе говоря, во французском языке «положение в гроб» буквально означает «укладывание на носилки».

Оборвавшаяся карьера

Ему наконец удалось ухватить за хвост птицу счастья. В его карьере наступил – и он это знал – поворотный момент. Его вызвала в пугающий роскошью кабинет директриса, усадила в кресло и предложила кофе. Затем подошел главный менеджер по персоналу. Оба руководителя, улыбаясь, смотрели на него и только потом объявили о своем судьбоносном решении – он будет церемониймейстером.

Они спросили, готов ли он занять эту должность. Да, конечно же, да!

На следующий день они сказали, что как церемониймейстеру ему предстоит впервые встретиться с родственниками покойного и оговорить с ними все детали, касающиеся организации похорон, назначенных еще через день. Собственно говоря, речь шла о подготовке и проведении траурной церемонии в новом статусе.

Разумеется, церемониймейстером так просто не становятся. На протяжении многих месяцев его регулярно обучали вместе с другими сотрудниками: он усваивал различные приемы, принимал родственников, решал организационные вопросы, заучивал наизусть фразы и учился молчать в нужные моменты… В течение всего этого времени он проявлял нетерпение, а теперь обошел всех остальных конкурентов. Это будет его первая траурная церемония.

На следующий день он встретился с родственниками покойного. Это были милые люди, сразу предупредившие его, что они получили много телефонных звонков с соболезнованиями и на похоронах будет много народа. Он, в свою очередь, их успокоил – это был настоящий профессионал. С ними он проведет траурную церемонию по разработанному методу с массой впечатляющих деталей. Всю вторую половину дня он только и думал об этом важнейшем в его карьере мероприятии. Вечером он составил текст выступления, тщательно взвесив каждое слово, и выучил его наизусть, как и все остальные, которые ему придется зачитывать. До самой поздней ночи он думал о траурной церемонии, репетировал ее и доводил до совершенства – все было просто идеально.

Утром в день похорон он плотно позавтракал, зато в обед ограничился только легким салатом. В сороковой раз он придирчиво осмотрел свои костюм и галстук, почистил обувь и пошел в похоронное бюро для положения тела в гроб. Время пришло. ЕГО время.

Гроб был уже там. Он отдал носильщикам распоряжение установить его в траурном зале, показал, где и как поставить цветы, дождался их выхода, в то время как помощник в акустической кабине готовил заранее подобранную музыку.

Между тем помощник тоже был опытным церемониймейстером и должен был сопровождать его, чтобы наблюдать, слушать и подвести итоги с указанием на возможные ошибки и недочеты. Конструктивная критика никогда не бывает лишней. Новичок держался на некотором расстоянии от микрофона, ожидая завершения музыки. Он наблюдал за многочисленными участниками траурной церемонии, которые все еще пристально смотрели на гроб, но скоро так же внимательно будут взирать уже на него.

Вот тогда он покажет им, что такое настоящий церемониймейстер. Он сделает все гораздо лучше коллег, которых так резко критиковал.

Наконец музыка остановилась. Он сделал шаг, чтобы подойти ближе к микрофону, сделал вдох и обвел присутствующих взглядом.

Прошло какое-то время, и участники траурной церемонии задали себе вопрос, когда этот пристально рассматривающий их в течение уже почти минуты человек решится заговорить. Помощник бросал на него из акустической кабины все более выразительные взгляды.

– Самое трудное – сказать первое слово. Потом все идет как по маслу, – говорили ему.

Но вот только это слово как раз и не выходило. Когда стало совершенно понятно, что оно так и не выйдет, помощник сделал то, что и должен был: он вышел в зал, взял текст, дал знак одному из носильщиков перейти в акустическую кабину и сесть за пульт, отодвинул оцепеневшего коллегу в сторону и провел траурную церемонию. Тот, бледный, стоял рядом. Вначале его бесполезное присутствие удивляло присутствующих, но в конце концов они привыкли к нему, а потом и вовсе забыли.

Люди попрощались с покойным и вышли из траурного зала. Когда помощник захотел обратиться к новоиспеченному церемониймейстеру, тот бесследно исчез. Никто в сфере похоронного бизнеса больше никогда ничего о нем не слышал.

Одни говорят, что он стал дровосеком где-то в Скандинавии. Другие утверждают, что он присоединился к торговцам оружием в Сахаре. Третьи, более реалистичные, полагают, что он работает фермером у дяди в центре Бретани. У него репутация вежливого трудолюбивого молодого человека, отличающегося образцовым послушанием. Таких как он просто принято считать молчунами.

В невесомости

Посвящается Пьер-Шарлю

Как уточнили занимавшемуся организацией похорон сотруднику ритуального агентства родители покойного, всю свою короткую жизнь их сын был счастлив.

Редкие, или орфанные[20]20
   Слово произошло от английского orphan («беспризорный», «сирота»), поскольку страдающие люди чувствуют себя брошенными, остро нуждаются в психологической и социальной поддержке.


[Закрыть], заболевания имеют ряд особенностей: у них сложные труднопроизносимые названия, соответствующие фамилиям скандинавских или прибалтийских врачей, они не лечатся и убивают ужасным образом, после того как приводят больного в еще более плачевное состояние.

У этого заболевания тоже было труднопроизносимое название, которое я не могу вспомнить, но оно хотя бы не вызывало страданий. Мальчик вырос, повзрослел, но, самое главное, он толстел, толстел и толстел. Он весил 275 килограммов при росте 180 сантиметров, и это мешало ему самостоятельно передвигаться, а его умственные способности соответствовали таковым у трехлетнего ребенка – он едва умел говорить.

Почти никогда не покидая ни дом, ни сад, где все было обустроено для его счастья, он прожил счастливую жизнь, потому что не имел ни возможности сравнивать ее с другой, ни способности осознать, что у него есть серьезные основания для грусти.

Как может не устраивать собственная жизнь, когда не знаешь, что кто-то живет по-другому?

Затем его сердце остановилось, и ему стало немного больно, но по-настоящему он не испугался, потому что маленькие дети не понимают, что такое смерть. Он умер, окруженный любовью горячо любимых родителей, братьев и сестер. Они были абсолютно здоровы и заботились о нем.

Он умер в двадцать два года, сжимая в руках любимого плюшевого медвежонка. Его невинная душа доброго маленького мальчика вознеслась на небо, оставив на земле только это огромное обезображенное болезнью тело, на которое теперь с беспокойством смотрели сотрудники похоронного бюро. Они произвели замеры и уехали. Гроб будет сделан в соответствии с антропометрией[21]21
   Метод изучения размеров и формы человеческого тела, а также отдельных его частей.


[Закрыть], вот и все.

Судя по всему, танатопрактику пришлось провести много времени в размышлениях, которые чуть не свели его с ума. Как часто не без иронии отмечал один коллега, танатопрактики утверждали, что их профессия кажется им крайне увлекательной и невозможного для них не бывает. Представлялся случай доказать это утверждение на практике. Что касается логистики, требовалась команда самых опытных профессионалов.

Шесть носильщиков были выбраны по физическим качествам. На этапах, когда гроб придется нести на руках, никто из них не должен дать слабину и подвести остальных. Для других этапов в ритуальном агентстве, расположенном в трехстах километрах от места похорон, специально заказали тележку, способную выдерживать нагрузки до пятисот килограммов. Сотрудник заберет ее одновременно с гробом, изготовленным по индивидуальным замерам.

Все было тщательно продумано, за исключением одной детали: семейное захоронение находилось прямо посреди квартала на старом кладбище с неровной почвой, и расстояние между надгробными памятниками едва достигало тридцати сантиметров. Стрела обычного автокрана не могла достать до глубины квартала, и проблема, как правило, решалась усилиями двух носильщиков, каждый из которых брался за гроб со своей стороны. Пронести его к могиле можно было только так, но не в случае, когда вес вместе с телом превышает триста пятьдесят килограммов.

Зато у этого затерянного в глубинной Бретани небольшого филиала крупной компании по оказанию ритуальных услуг был талантливый, даже гениальный сотрудник. Если бы траурные церемонии превратились в музыку, он был бы Моцартом, если в поэзию – Бодлером, а если в литературу – Флобером. Но траурные церемонии оставались таковыми, поэтому и он был самим собой.

Это был отзывчивый человек, всегда безупречно выполнявший свою работу. Однажды, провожая на кладбище в последний путь покойного, семья вслух выразила сожаление, что месса прошла не на латинском языке, и тогда во время погребения он без всякой предварительной подготовки прочитал наизусть псалом на языке Марка Аврелия.

Это был Церемониймейстер с большой буквы. По сравнению с ним все остальные были всего лишь мелкими ремесленниками. Он сам сходил на кладбище, после чего загадочно объявил, что решение проблемы найдено, но не раскрыл подробностей.

Это было так похоже на него – он имел простительную слабость в любви к внешним эффектам. В других случаях подобная загадочность вызвала бы беспокойство, но его коллеги лишь облегченно кивнули. Если он говорил, что решение проблемы найдено, это действительно значило, что это так.

Траурная церемония подходила к концу, мальчик лежал в огромном гробу с любимым плюшевым мишкой, покрытый лепестками цветов и самыми дорогими его сердцу игрушками. Траурная церемония не нуждается в описании – можно только сказать, что все было красиво и волнующе. Наконец траурный кортеж приехал на кладбище.

Там были многочисленные родные и близкие, сотрудники похоронного бюро, могильщики, работники администрации кладбища и двое мужчин, старавшиеся не привлекать к себе внимания и державшиеся немного в стороне. Они были одеты не как все остальные участники траурной процессии, а галстуки явно не относились к числу обязательных элементов их гардероба.

Гроб все еще стоял на укрепленной тележке, и церемониймейстер заканчивал выступление. Наступил момент погребения. И тогда он спокойно дал знак одному из мужчин, стоявших чуть поодаль. Тот достал служебную рацию, сказал несколько слов, и находившийся на соседней с кладбищем стройке огромный строительный кран стал медленно разворачиваться в их сторону.

Дело в том, что во время осмотра участка кладбища до похорон церемониймейстер увидел стройку, которую никто до него не замечал. Он обратился к бригадиру, а тот, в свою очередь, спросил руководителя строительного объекта, который проявил сочувствие и дал согласие. Чтобы добиться разрешения, церемониймейстер сходил ко всем официальным лицам. Утром на стройке крановщику даже предоставили возможность для тренировки.

Ремни плавно спустились с неба. Носильщики прикрепили их к ручкам гроба, и он медленно поднялся наверх. Затем управляемый людьми на земле кран бережно приблизил его к могиле и так же деликатно опустил в нее.

Казалось, время остановилось. На крышке гроба не шелохнулись ни один лепесток, ни одна плюшевая игрушка. Когда гроб достиг дна могилы, один из работников снял ремни, которые так же бесследно исчезли в небе, как и появились. Затем близкие прошли мимо могилы: одни бросали цветы, другие – горсть земли.

Наконец, тепло поблагодарив церемониймейстера, родственники попрощались с другими участниками траурной церемонии. Мать сказала только следующее:

– Я боялась, что использование крана будет оскорбительно или унизительно для памяти сына. Но было такое чувство, что он словно взлетел на небеса, освободившись от всего земного. Спасибо вам.

Одни профессии требуют технических знаний и навыков, а для других нужен талант.

Черное и белое

Сотрудник салона ритуальных принадлежностей находился в зале, где были выставлены гробы, вместе с братом молодой женщины, погибшей в автомобильной аварии.

– Здесь представлены различные внутренние обивки. Вы можете выбрать ту, цвет которой подходит лучше всего.

– Я беру вот эту, – сказал брат покойной, показав на одну из шелковых обивок.

– Белую? Этот цвет не всегда сочетается с покойными. У нее сильно изменился цвет лица после смерти? Она стала бледной или совсем белой?

Брату покойной стало немного не по себе, а потом он ответил, стараясь держать себя в руках:

– Бледной. Она не может быть белой, потому что на самом деле была такой же чернокожей, как и я.

То, что говорят слишком часто

– По крайней мере, с твоей профессией без работы ты никогда не останешься!

No future[22]22
   «Никакого будущего» (англ.).


[Закрыть]

Звонили из полиции:

– Срочный вызов: в пустующем складском помещении обнаружен труп. Пожалуйста, заберите его. Как скоро вы приедете? Хорошо, спасибо.

Мы прибыли очень быстро. Возле заброшенного склада торгового порта, ставшего ночлежкой для бездомных, уже были припаркованы несколько полицейских автомобилей. Рядом переминались с ноги на ногу и сами бездомные. Их нисколько не волновало присутствие полиции, никто не проявлял ни малейшей агрессивности – они просто чувствовали смутную грусть. Тем не менее незримо витало некоторое беспокойство. Один из полицейских в штатском объяснил нам, что, по всей видимости, мужчина умер от алкогольной комы и врач не увидел в этой смерти ничего подозрительного, поэтому полиция обратилась к нам с просьбой забрать труп в морг и поместить его в холодильную камеру в ожидании дальнейших распоряжений. Мы так и сделали.

Информация по этому покойнику поступала в течение последующих недель очень скудно. На фоне промозглого холода бретонской зимы время шло неумолимо. Судмедэксперт для очистки совести произвел забор биоматериала для некоторых анализов, после чего делу был присвоен надлежащий юридический статус. Потом зима стала подходить к концу, солнце стало пригревать, и вскоре голые силуэты деревьев покрылись нежными зелеными листьями. В Бретани начиналась весна, и она была восхитительна.

А в холодильной камере морга тем временем зеленел наш клиент. Доходившие до нас новости не добавляли оптимизма. Мужчина был поляком, поиски его родственников на родине не давали никаких результатов, а консульство Польши отказывалось принимать труп, так как его некому было забирать. Однажды утром пришло распоряжение: с учетом того, что ни родных, ни близких у покойного так и не нашлось, а проживал он на территории Франции, и среди его окружения не оказалось никого, кто мог бы похоронить его, мужчина будет погребен за счет мэрии в квартале захоронений невостребованных тел.

Квартал захоронений невостребованных тел… Еще совсем недавно для его обозначения использовался термин «братская могила». Но прогресс пришел и в сферу похоронных услуг, и теперь у каждого есть право на собственную дыру в земле.

Мы узнали об этом во вторник днем. Необходимо было подготовить все документы, а само погребение назначили на утро четверга.

В среду утром погода была великолепной, ярко светило солнце. Тепло ранней весны еще не имело ничего общего с изматывающей летней жарой. Ветер, пришедший из дальних краев, освежал, но нес в себе не холод, а дыхание огромного мира и вызывал желание у многих бретонцев бросить все, сесть на корабль и бороздить океаны в поисках приключений. Но приближавшийся к похоронному бюро отряд потрепанных жизнью корсаров явно не собирался выходить в море в обозримом будущем.

Они вошли, но остались стоять возле порога, не без любопытства рассматривая ритуальные принадлежности, таблички, искусственые цветы и надгробные памятники. Наконец к ним вышел один из сотрудников, чтобы спросить о цели визита. Некоторых из этих людей мы знали – по крайней мере в лицо: их можно было случайно встретить на улице, когда они просили милостыню с неловкой вежливостью человека, который хочет делать это правильно, но не очень представляет как.

– Дамы и господа, чем я могу вам помочь?

Этот сотрудник явно был сторонником школы «Следует избегать говорить „Добрый день“, когда работаешь в похоронном бизнесе». Подобные дискуссии о смысловых значениях не всегда уместных вежливых формул приводят в бешенство представителей профессии, для которых их ремесло – это не только способ получения доходов.

– Мы пришли из-за приятеля, который находится у вас уже четыре месяца. В мэрии нам сказали, что его похоронят завтра.

– Да, все верно.

– Мы хотели узнать, как будут проходить похороны.

– Мы поедем на кладбище, похороним тело и установим табличку с именем и фамилией вашего товарища, вот и все.

– Понятно. Э… А будет ли траурная церемония?

– Нет, церемония не предусмотрена. Ведь его хоронят в квартале захоронений невостребованных тел. Речь идет о технической операции по требованию органов администрации.

Наступило молчание. Тот, кто говорил от имени всей группы, вспоминал слова, которые обычно говорят в таких обстоятельствах, и старался придать им особо проникновенный смысл.

– Да, понимаю. Э… А еще мы хотели спросить, сколько стоит траурная церемония.

– Все зависит от того, какой она будет. Что именно вы хотите?

– Только сказать несколько слов на кладбище, чтобы он был там не один. У нас есть немного денег, и мы можем собрать небольшую сумму. Вы понимаете? Все-таки это похороны…

– Понимаю. Подождите, я поговорю с коллегами.

В кабинете прошло тайное совещание ритуальщиков. Не имеет значения, что было там сказано. Возможно, следующее:

– Ладно, так уж и быть, завтра утром у нас нет никаких других дел.

Или:

– Все мы люди.

Или:

– В конце концов, а почему бы и нет?

Дверь открылась, и гробовщик вернулся к маленькому отряду.

– Завтра на кладбище придет церемониймейстер, и вы сами скажете ему, какую именно траурную церемонию хотите. Можете подойти к десяти часам ко входу на кладбище?

– Конечно, подойдем. Но сколько это будет стоить?

– Не беспокойтесь. Мы берем расходы на себя.

Разумеется, это была откровенная ложь. Но, в конце концов, мы ведь не только коммерсанты, не так ли?

Итак, на следующий день, в десять часов утра, около тридцати бездомных маргиналов столкнулись с проблемой – как попасть на территорию кладбища, если охранник запретил входить им туда с собаками. В итоге пришлось оставить их под присмотром одного из товарищей – новичка в компании, который не знал покойного и пришел вместе с ними только из вежливости.

Маленький отряд тронулся в путь вслед за катафалком, после того как церемониймейстер объяснил им маршрут. Они прошли через все кладбище и оказались в стыдливо скрытом зеленой изгородью квартале захоронений невостребованных тел.

Странная процессия выстроилась возле места будущего погребения и вызвала немалое удивление могильщиков, ожидавших кортеж рядом с выкопанной ими дырой в земле. Это была простая яма глубиной немногим более 120 сантиметров от уровня земной поверхности. На аллее напротив ритуальщики поместили подставки, на которые установили гроб.

Церемониймейстер направился к этой группе:

– Так что мы делаем?

– Мы посоветовались и решили поставить музыку, а когда гроб опустят в землю, нам хотелось бы положить туда некоторые сувениры. Мы можем это сделать?

– Да-да. Какую музыку будем ставить?

– У вас есть проигрыватель CD-дисков? Если нет, у нас с собой магнитола. Компакт-диск уже стоит внутри. Можно ничего не объявлять – мы знаем эту музыку.

– Как вам будет угодно. Ну что же, тогда начинаем.

– Можно положить на гроб цветы? – поинтересовалась девушка, бритый череп которой своей безукоризненной гладкостью вызывал ассоциации с замерзшей поверхностью озера.

Никаких возражений не последовало, и на гроб положили несколько разношерстных букетов, большинство из которых явно были не из цветочного магазина.

Немного поодаль порхающая вокруг цветочного букета бабочка стала случайной свидетельницей разговора двух муниципальных могильщиков:

– Скажи, тебе не кажется, что эти цветы удивительно похожи на те, что муниципальные садовники посадили в парке?

– Кажется. Действительно похожи.

– Как ты считаешь, не стоит ли сказать им об этом?

– Ты хочешь выдать этих очень грустных молодых людей муниципальным садовникам, которые даже не здороваются с нами, потому что считают тех, кто работает на кладбище, кем-то вроде прокаженных?

– Да, пожалуй, ты прав – этим молодым людям очень грустно. А что это за шум?

Шум доносился от траурной церемонии. На самом деле она проходила как обычно: сначала церемониймейстер предложил участникам окружить гроб со всех сторон и взяться за руки, чтобы почтить память покойного. Затем он объявил музыкальный отрывок и дал знак помощнику из числа бездомных включить музыку, едва заметно кивнув головой. Парень, будучи не очень уверенным в себе, использовал всю мощь своих легких:

– Это значит, что я могу включать магнитолу?

– Да!

Погода была-по-настоящему прекрасной – около двадцати градусов тепла. Ветер нежно ласкал газон и молодые листочки деревьев, погружающих в тень аллеи кладбища. Тихий шелест растений сочетался с необычными для этого места звуками и словами:

– I am antichrist, I am antichrist! Don’t know what I want but I know how to get it. I wanna destroy the passer by, cos I[23]23
   Известная песня Anarchy in the UK панк-группы The Sex Pistols. Американский журнал Rolling Stone отдал Anarchy in the UK 56-е место в списке 500 величайших песен всех времен.


[Закрыть]…

Бездомные отошли на несколько шагов, и за работу взялись гробовщики: они поднесли гроб к могиле и опустили его на дно ямы на ремнях. Затем они тоже отошли назад, и церемониймейстер дал знак друзьям покойного, его спутникам и товарищам по несчастью и скитаниям без крыши над головой, что наступило время прощания.

Они сделали это на свой манер, почередно проходя перед могилой и оставляя в яме памятные символы.

Кто-то бросил в могилу автобусные билеты. Далее последовали и другие сувениры: чашечка, чтобы просить милостыню; мелкие монеты; баночка с промышленным клеем (как объяснил ее бывший владелец, нет ничего лучше для панковских причесок – ирокезов); перочинный ножик; варежки; шнурки для ботинок; зажигалки; спички; пачка табака; листы бумаги и даже что-то напоминающее огромную самокрутку. Затем многие достали банки с пивом. Все они выполняли один и тот же ритуал: стоя перед могилой, они открывали банку, торжественно протягивали ее перед собой, произносили «За тебя приятель!», делали несколько глотков и выливали оставшееся пиво в могилу. Последнее пиво с другом до гроба в прямом смысле слова…

Наконец все ушли. Организованной группой они покинули территорию кладбища, вернувшись к сторожу импровизированной псарни, в которую превратилась небольшая парковка перед воротами кладбища.

В то время как катафалк выезжал с кладбища, бездомные стали энергично махать руками гробовщикам, чтобы те остановились. Взявший на себя роль главного подошел к ритуальщикам.

– Нам хотелось бы вас поблагодарить. Это вам.

Он протянул полиэтиленовый пакет, в котором что-то позвякивало: там были четыре бутылки пива и десять евро.

– Мы очень благодарны вам – не отказывайтесь, пожалуйста. Если вы откажетесь, мы обидимся.

– Тогда берем. Спасибо. Но мы уже рады тому, что у вас была возможность проститься с товарищем.

– Ага. Это не первая смерть среди наших друзей, но обычно нам отказывают в праве быть похороненными на кладбище. Скажите, а в следующий раз можно обратиться прямо к вам?

– Э… Нет, лучше позвонить в полицию – таковы требования закона. Попросите полицейских позвонить нам – они нас знают.

Когда бездомные они ушли к себе на склад в торговый порт, один из гробовщиков спросил:

– Что будем делать с пивом?

Церемониймейстер на секунду задумался и сказал:

– Поставь бутылки в холодильную камеру – благо, у нас в морге их хватает.