Текст книги "Если клиент всегда мертв. Гробовщик про самые странные похороны из своей практики"

Маленькая смерть[24]24
   Во французском языке у оргазма есть поэтическое название «маленькая смерть», которое символизирует всю глубину и силу ощущений. В качества варианта перевода – «Несвоевременный оргазм».


[Закрыть]

– Люблю, люблю, люблю тебя!

Весенним днем в теплом и влажном воздухе раздавались характерные для приближающегося оргазма крики. Они вызывали дрожание атмосферы, и от них менялась сама природа.

– Давай, давай, давай! Еще! – во весь голос кричала девушка, недвусмысленно выражая удовлетворенность партнером, который в большей мере был склонен к горловым нечленораздельным звукам, скорее напоминающим междометия.

– А… О… А… О… А… О… – вырывалось у него, что свидетельствовало о не менее сильных ответных чувствах, соответствовавших восторженным кудахтаньям подружки.

И ее удовольствие, выражавшееся в этих звуковых колебаниях, вылетало через широко открытое окно студенческого общежития, где она жила, отличалось той же стремительностью, что и неотвратимо приближающаяся эякуляция партнера, о чем свидетельствовали нарастающие крещендо любовной трели.

– Люблю тебя! Да! О да! Продолжай!

Итак, эти колебания, в звуковой силе которых ни у кого не было ни малейших сомнений, поскольку их слышали абсолютно все, вылетали из окон студенческой комнаты второго этажа, пересекали узкую улочку, сразу же отскакивали от невысокой стены расположенного по соседству с общежитием кладбища и доходили до первой зияющей, как и окно студенческой комнаты, могилы. Из скромности воздержимся от сравнения широко распахнутого окна с положением ног темпераментной студентки.

Когда удовлетворявший ее горячий жеребец спустя время подошел к окну, чтобы выкурить сигарету, и заметил перед зияющей разверстой могилой рассерженные взгляды скорбящих родственников, церемониймейстера и втайне насмешливые и откровенно заговорщические – носильщиков, не упустивших ни малейшей детали их любовных неистовств во время погребения бренного тела клиента, на этот раз у него непроизвольно вырвалось:

– О нет!

Неуместная песня

Это была гражданская панихида. Я наклонился к уху коллеги и шепотом спросил:

– Можешь напомнить, из-за чего он умер?

– Покойник? Выбросился из окна.

Тем временем из колонок звучала песня, выбранная родственниками: I believe I can fly[25]25
   Песня американского R&B-исполнителя Ар Келли «Я верю, что могу летать».


[Закрыть].

По привычке

Стажер похоронного бюро на седьмом небе от счастья: пятница, 18:00 – рабочая неделя закончилась, впереди выходные. Первые за целый месяц. В прекрасном расположении духа он выходит с работы, идет за машиной на парковку, случайно встречается с родственниками покойника, которые только что вышли из ритуального агентства, и по привычке радостно кричит им:

– Хороших выходных, до понедельника!

Провал в памяти, или Коварный Альцгеймер

Акт I, телефонный звонок.

Сотрудник:

– Похоронное бюро, добрый день!

Родственники:

– Добрый день. Вас беспокоят родственники мадам Мартен. Сейчас мы находимся в траурном зале больницы и ждем ваших коллег. Никто еще так и не пришел. Как долго ждать?

Сотрудник (смотрит в список):

– Простите, не могли бы вы повторить фамилию?

Родственники:

– Мы родственники мадам Мартен и беспокоим вас по поводу похорон Гертруды, скончавшейся в прошлый вторник.

Сотрудник:

– Я не вижу этой фамилии в наших документах.

Родственники:

– Алло! Это же похоронное бюро?

Сотрудник:

– Да-да. Никуда не уходите. Наши сотрудники сейчас приедут к вам.

Акт II, планово-экономический отдел.

Сотрудник диспетчерской службы:

– Тебе о чем-нибудь говорит фамилия Мартен?

Сотрудник планово-экономического отдела:

– Абсолютно ни о чем. А кто это?

Сотрудник диспетчерской службы:

– Нас ждут родственники, это их фамилия. Они говорят, что оформили у нас похороны и теперь ждут нашу команду.

Сотрудник планово-экономического отдела (с хохотом):

– Да нет, не волнуйся. Они по ошибке позвонили к нам вместо другого похоронного бюро. У нас таких накладок не бывает. Если хочешь, можем сходить с тобой в отдел, где работают со всеми поступившими за последнюю неделю документами родственников умерших.

Сотрудник диспетчерской службы:

– Послушай, а что это ты так развеселился?

Сотрудник планово-экономического отдела:

– Говоря по правде, мне даже жаль наших конкурентов: не прийти вовремя на похороны – это надо умудриться.

Акт III, кабинет директрисы.

Сотрудник планово-экономического отдела:

– Мадам, у нас проблема…

Директриса:

– Что произошло? Вы очень бледны. Садитесь. Хотите выпить воды? Может, позвать врача? Так в чем проблема?

Сотрудник планово-экономического отдела:

– Мадам, даже не знаю, с чего начать…

Директриса:

– Да говорите же! В конце концов, безвыходных положений не бывает.

Сотрудник планово-экономического отдела:

– Мадам, мы забыли о похоронах.

Директриса:

– Перестаньте меня разыгрывать! Видите ли, это невозможно с учетом нашей прекрасной и эффективной системы, которую разрабатывала лично я. Ну у вас и шутки.

Сотрудник планово-экономического отдела:

– Тем не менее это правда, я проверил. Кто-то встретился с родственниками, взял расчетный чек с предварительной оплатой, положил папку с документами на стол в планово-экономическом отделе, и никто о ней не вспомнил. У нас нет сейчас ни одной свободной команды, все катафалки на выезде, гроб не готов, как и документы. Родственники ждут в морге, кюре – в церкви, могильщики – на кладбище, а мы не готовы.

Эпилог

Похороны состоялись через два дня. Родственники не заплатили за них ничего. Скандал удалось замять.

Избитая шутка

Мы ставим в известность всех доморощенных шутников, упоминающих в своем завещании о желании, чтобы во время их кремации звучала песня Джонни Холлидея Allumer le feu[26]26
   Буквальный перевод – «Зажечь огонь».


[Закрыть]: в этой шутке нет ничего оригинального. Работники крематория просят меня сообщить всем, что идея полностью себя исчерпала, и им надоело слушать эту песню на работе весь день. Придумайте что-нибудь новенькое!

Эрик

Эрик умер. Кто это? Я не знаю. Какой-то-мужчина. Он очень рано потерял мать: считается, что она скончалась при родах. Когда ему было три года, ушел из жизни отец. Кто-то обратил внимание на то, что у него не осталось никаких родственников. Его взяли в детский дом, там он и вырос, а по достижении совершеннолетия оказался на улице. Он работал (он всегда работал), но так и не завел друзей. Неизвестно, как и когда он начал употреблять наркотики, но работать продолжал.

Не рассчитал дозу? Устал от жизни? Он умер от передозировки в Нанси, но прежде жил в департаменте Вогезы.

На его банковском счете остались деньги. У него дома нашли какие-то личные вещи, но фотографий семьи не было, как и записной книжки с номерами телефонов друзей по причине их отсутствия. Зато нашелся номер социальной работницы: она приходила к нему единственный раз, чтобы помочь заполнить декларацию о доходах.

Сопоставляя некоторые сведения, сотрудники мэрии и социальная работница обнаружили: он хотел, чтобы его похоронили в департаменте Вогезы, в могиле отца, поскольку никто так никогда и не смог установить местонахождение могилы матери.

Мэрия обратилась ко мне с просьбой организации похорон, все расходы по которым будут оплачены прямым переводом с банковского счета покойного с разрешения органов власти. Итак, я начал готовить его возвращение в Вогезы к отцу, но вскоре столкнулся с проблемой: он погребен на глубине полутора метров от уровня земли. Чтобы похоронить Эрика в этой могиле, пришлось бы эксгумировать останки его отца и перезахоронить их уже вместе с сыном. Но закон есть закон: для проведения эксгумации и перезахоронения нужно разрешение правопреемников – проще говоря, одного из родных. А у Эрика не было никаких родственников, даже самых дальних. Никого. Не было и друзей, которые могли бы подтвердить его последнюю волю.

Мэр коммуны в Вогезах мог бы отдать соответствующее распоряжение, воспользовавшись своими официальными полномочиями, но концессия на захоронение была оплачена еще на двадцать лет вперед. Так что с юридической точки зрения у него не было никаких оснований воспользоваться этим правом.

Делом занялась префектура и пришла к следующему выводу: у Эрика есть деньги и родительская могила, он хотел быть похороненным рядом со отцом, но, поскольку ни у кого нет права подписывать этот документ и подобные случаи не предусмотрены законом, его тело будет похоронено возле Нанси как невостребованное. Иначе говоря – в братской могиле. Мэрия оплатит похороны из своего бюджета, а потом компенсирует эту сумму с его банковского счета. Оставшиеся сбережения будут переданы нотариусу, который займется поисками наследника. Если его так и найдут, деньги передадут государству, а личные вещи – одной из благотворительных организаций.

В свое время останки отца и сына будут брошены в оссуарий[27]27
    Ящик, урна, колодец, место или здание для хранения скелетированных останков.


[Закрыть] рядом.

Тогда я написал письмо президенту республики с просьбой подписать этот документ, так как ни у кого не нашлось смелости взять на себя обязательства. Даже если бы случилось чудо и он ответил бы, вероятно, было бы уже слишком поздно. Его звали Эрик. Ему было сорок пять лет. Он провел всю свою жизнь в одиночестве, и всем было на это наплевать. Когда его похоронят, никто о нем не вспомнит. Мне хотелось бы, чтобы он обрел покой здесь.

Если кому-то интересно, действующий на тот момент президент так и не ответил – его даже не переизбрали на второй срок. А Эрик, насколько мне известно, по-прежнему покоится там, где его похоронили.

Порнография

В этот прекрасный летний день он весь взмок и пребывал в состоянии, близком к трансу. Ритм был хорошим, он контролировал возбуждение и концентрировался на том, что делал. Перед ним в коленно-локтевой позиции, положив грудь на диван и уткнувшись головой в подушку, стояла его жена. На ней не было одежды, и, взмокшая, как и он, она принимала его ласки. Он почувствовал нарастающее удовольствие и ускорил ритм – еще и еще, до самого оргазма, и буквально растворился в ее теле. Наконец его мышцы расслабились, он оторвался от тела и, обессиленный, рухнул на диван рядом. Жена по-прежнему оставалась в том же положении – по всей видимости, она тоже все еще не могла прийти в себя после оргазма.

– Дорогая, я всегда говорил, что это моя самая любимая поза!

Ответа не последовало.

– Дорогая, дорогая, что с тобой?

Он наклонился к ней.

Соседи вздрогнули, когда услышали его долгий крик ужаса.

Когда приехали санитары морга, они увидели супруга, то есть уже вдовца, сидящим на кухне в халате. Он по-прежнему был в состоянии шока. Его жена так и осталась на диване в том же положении, поскольку врач скорой помощи решил, что полиции нужно будет провести расследование обстоятельств смерти.

Но необходимости в этом не было: смерть наступила в результате естественных причин, если, конечно, можно считать таковыми разрыв аневризмы[28]28
   Разрыв аневризмы головного мозга приводит к внутречерепному кровоизлиянию.


[Закрыть].

Санитары морга были настоящими профессионалами, и поза покойной их совершенно не смутила. Они быстро развернули чехол, взялись за тело умершей женщины и вернули его в горизонтальное положение. Затем закрыли чехол, погрузили труп на носилки и перенесли в специализированную машину для перевозки тел.

Сотрудники похоронного бюро вернулись к мужу, чтобы сообщить ему, куда именно отвезли его жену и какие формальности предстоит выполнить. Затем они попрощались и уехали.

Эту историю рассказал мне один из них. Помявшись немного, он добавил:

– В течение нескольких месяцев я постоянно думал об этом случае, когда мы с женой… Ну ты понимаешь, что я хочу сказать.

Визитная карточка

Скутер перестраивался из полосы в полосу, обгонял слева и справа другие транспортные средства, весело пересекал сплошную разделительную линию, а разнузданные лошади в явно форсированном двигателе радостно предавались бешеной скачке на дороге. Двое подростков, ехавшие на нем, отрывались по полной программе.

Короче говоря, это были скверные мальчишки на перепроданном скутере, два оболтуса с продвинутыми родителями-хипстерами, почему-то решившими, что пинки под зад отрицательно влияют на воспитание толерантной личности и развитие коммуникативных навыков.

Они все-таки доехали до конечного пункта – захолустной табачной лавки в глубинной Бретани – и припарковались у входа. Один из них пошел покупать сигареты, а второй остался пасти скутер и заодно клеить классных телок. Как знать – глядишь, и обломится телефончик.

Как видите, я перехожу на язык прогрессивной молодежи, чтобы расширить читательскую аудиторию!

Сторож скутера не сразу обратил внимание на припарковавшийся за ним длинный автомобиль и вышедшего из него человека в костюме. Мужчина решительным шагом направился к любителю быстрой езды. Подросток повернул голову и побледнел: тип был большим и достаточно сильным, чтобы устроить ему хорошую взбучку. К тому же ему явно было не до шуток.

Подросток узнал его: не типа, а автофургон. На скутере он подрезал его справа и дал по газам, когда водитель осторожно попытался объехать его, а потом стал петлять, перестраиваясь из ряда в ряд. Цель этих глупых и опасных маневров заключалась только в том, чтобы показать свою крутизну на дороге.

Здоровяк в строгом черном костюме встал перед юным любителем быстрой езды во весь свой немалый рост, смерил его презрительным взглядом, быстро посмотрел на скутер и засунул руку в карман. Он достал из него визитную карточку и протянул ее пацану.

– Держи. Отдай ее матери.

Потом наступил самый страшный момент: он широко улыбнулся и уехал, не сказав больше ни слова.

Юноша прочитал информацию на визитной карточке и побледнел еще больше, если, конечно, это было возможно. На ней было написано: «Похоронное бюро Эрве».

Несмотря на дружка, который упрекал его всю дорогу, он осторожно ехал только по правой полосе и ни разу не нарушил скоростной режим.

Потерянная рука

Самое плохое? Поезда…

Разумеется, речь идет не о том, что Национальная компания железных дорог Франции SNCF хуже всех, а о людях, бросающихся под колеса мчащихся поездов. Я вхожу в закрытый клуб людей, которым приходилось собирать то, что остается от человека, когда он попадает под поезд.

Необходимо внести ясность: человечество делится на два типа: на тех, кто собирает куски трупа, разбросанные на полкилометра после попадания под поезд по своей воле или нет, и всех остальных.

Это было самоубийство. Сомневаться не приходилось. Мужчина оставил письмо и встал сразу перед поворотом так, чтобы машинист не смог его увидеть, и поезд сбил его на скорости 300 км/ч. Куски тела были разбросаны повсюду.

Итак, мы шли по железнодорожным путям с мешками для мусора и складывали в них останки. Собрав все, что смогли, через некоторое время мы поместили все мешки в чехол для трупов и вернулись оформлять документы. А поезд отправился дальше – в Германию.

Судмедэксперт ограничился коротким осмотром и взял биоматериал для анализов, необходимых для токсикологической экспертизы. Все как обычно. Он отметил, что не хватало некоторых частей тела, и предположил, что их утащили падальщики. В той местности было много лис.

Погибший страдал от депрессий, от него ушла жена, он потерял работу – классическая история. Родственники попросили забрать тело, и у нас не было никаких оснований отказать им в этой просьбе, поскольку прокурор подписал разрешение о кремировании.

Труп отправился в печь, прах погребли в семейной могиле, и близкие покойного разошлись по домам, удрученные и испытывающие чувство вины. Все как обычно. Через несколько дней нам позвонили из немецкой полиции.

Коллега говорил по-французски, но с сильным немецким акцентом.

– Топрый тень, коллега, – сказал он.

– Гутен таг! Чем могу помочь?

– Фитите ли, у нас проплема, йа-йа, престафьте себе, нам посфонили после опычной проферки поеста, который пришель ис Франции. Ферштейн?

– Да, но я не понимаю…

– У фас какой-то парень просилься пот поест, не так ли?

– Йа-йа… То есть да-да!

– Фы нашли фсе?

– Кажется, да, но точно не уверен. Труп был в ужасном состоянии!

– Ах! Догадыфаетесь тепферь? Готоф поспорить, что фам не хфатало руки!

– Руки? Да, похоже, вы правы… Я что-то слышал об этом.

– Ее нашоль я. Она састряла в укле пот поестом!

– Черт возьми…

– Тшьорт фосьми, как фы кофорите! Так што мне телать з ней?

– Э… ума не приложу. Покойного уже кремировали, и я не представляю, как сообщить теперь о найденной руке его родственникам.

– Я понимаю фас. Корошо, я могу решить этот фопрос с крематорием: мы утилисируем руку как отхоты после ампутации, и нихто ничефо не уснает, йа?

– Окей, коллега, спасибо вам.

Я сказал ему, что, когда он в следующий раз приедет во Францию с семьей, угощу их шампанским в ресторане. Я был очень ему признателен: покойный сыграл со мной дурную шутку. Впрочем, какие у меня могли быть к нему претензии? С мертвецами шутки плохи!

Черный юмор

Не следует смешивать работу с личной жизнью: поверьте мне на слово, когда речь идет о похоронном бизнесе, принцип «никогда не спать с клиентами» приобретает особый смысл.

Блаженны нищие духом

Так как существует закон, а также мелочи вроде знания бытовой психологии, умения находить нестандартные решения в сложных ситуациях и, главное, здравомыслия, будучи сотрудником похоронного бюро, ты не можешь позволять себе делать глупости.

Здравомыслие представляет собой простую способность осознания того, что по умолчанию нельзя делать некоторые вещи, даже если никто этого не объяснял. Разумеется, здравомыслие связано с образованием и воспитанием, но, чтобы употреблять обычные повседневные формулы вежливости типа «добрый день», «спасибо», «до свидания», вовсе не обязательно быть академиком. Эти фундаментальные навыки дополняет малая толика логики.

Герой этого рассказа – один ритуальщик, который вырос в большой семье, где все так или иначе были связаны с оказанием ритуальных услуг. Это было настоящее семейное предприятие, во главе которого стоял отец, прекрасно отдававший себе отчет в необходимости диверсифицировать похоронный бизнес с учетом выдающихся способностей своих детей.

Получилось так, что старший сын, намного превосходивший всех других отпрысков умом и находчивостью, оказался в Нанси, где ему надо было забрать тело для последующей перевозки в родную деревню покойного и проведения похорон. Сама деревня находилась в нескольких сотнях километров от морга, где все еще пребывал покойный.

Было воскресенье. День недели играет важную роль в нашем повествовании, поскольку занимавшийся регистрацией умерших и выдававший идентификационные браслеты специальный отдел комиссариата полиции был закрыт. Без этих браслетов перевозить трупы за пределы города нельзя.

В самом комиссариате дежурил только один полицейский. У него было много дел (бывают и такие дни), и уже в третий раз он объяснял ритуальщику по телефону, что придет сразу же, как только освободится; что все его коллеги были на выезде в связи с нападениями, избиениями, изнасилованиями, несчастными случаями, фактами семейного насилия, драками и так далее; что покойник уже никуда не убежит; что он не может закрыть лавку на замок и так просто уйти. Под лавкой он подразумевал центральный комиссариат полиции города Нанси на бульваре Лобо. По его словам, надо было подождать всего лишь час-другой, когда обстановка станет спокойнее, жители Лотарингии наконец устанут убивать друг друга и мирно вернутся к телевизорам смотреть любимое воскресное шоу.

Ритуальщик ждал уже почти три четверти часа и, вынужденный точно хронометрировать время, звонил в комиссариат через каждые десять минут. Виноват в этом был исключительно он сам: оформив все документы, он выехал за трупом, упаковал его в герметичный чехол и только тогда позвонил в полицию, объяснив, что все готово к выезду и им нужен браслет. Ему следовало предусмотреть возможные задержки.

Полицейский в третий раз повесил трубку и снова вернулся к своим служебным обязанностям – приему граждан. Спустя несколько минут он увидел на пороге какого-то мужчину в строгом черном костюме – тот проявлял заметное нетерпение.

– Добрый день. Вы по какому вопросу?

Вошедший широко улыбнулся.

– Я из похоронного бюро. Мне нужен браслет.

Привыкший к различного рода недоразумениям полицейский решил действовать на опережение.

– Вам нужен браслет? Вы хорошо знаете, что прикреплять его к трупу может только офицер полиции. Вам не стоило приходить сюда – нужно было ждать на месте.

Ритуальщик возразил:

– Да-да, я в курсе. Покойник там – прямо внизу.

Полицейский выглянул в окно и с удивлением обнаружил стоящий во втором ряду с включенным аварийным сигналом катафалк.

Он не смог устоять перед соблазном взять набор с необходимыми для установки браслета инструментами, который уже был приготовлен на всякий случай на письменном столе. Ему хотелось знать, что в голове у этого гробовщика с низким лбом. Когда они подошли к автофургону, ритуальщик открыл задние двери и стал доставать носилки. Полицейский сразу же бросился ему наперез.

– Эй, стоп! Остановись, что ты делаешь? С ума сошел, что ли? Ты собрался вытаскивать труп прямо посреди улицы с прохожими днем в воскресенье? Я не могу устанавливать тут браслет! Ты хочешь, чтобы о нас написали на первой странице газеты L’Est Républicain?[29]29
   Местная региональная газета.


[Закрыть]

Ритуальный агент пристально смотрел на него пустым взглядом.

– А что мне делать?

Полицейский с облегчением вздохнул.

– Это меня не касается – делай что хочешь. Мне нужно только, чтобы ты как можно быстрее убрал отсюда катафалк!

Тогда гробовщик спросил, можно ли ему установить браслет самостоятельно – он справится. Полицейский согласился, так ему нетерпелось покончить с этой историей. Он охотно позвонил бы префекту, чтобы получить разрешение на принудительное помещение гробовщика в психиатрическую больницу, но не знал, что делать с катафалком и его содержимым.

Гробовщик взял инструменты для установки браслета и залез в герметичный контейнер для перевозки тел.

Когда полицейский увидел, что оттуда теперь торчали только ноги гробовщика, в психиатрическую больницу ему захотелось отправить уже себя. За всю свою долгую и разнообразную карьеру он никогда не видел ничего подобного.

Наконец гробовщик вылез из ящика. На его пиджаке, рубашке и галстуке блестели капли конденсата от системы охлаждения. Он вежливо поблагодарил полицейского, вернул ему инструменты, закрыл все двери катафалка и широко улыбнулся.

– Вот теперь все в порядке. Ну что, я поехал.

И тут полицейского прорвало. Никогда в жизни ритуальщика так еще не ругали, но никакой реакции на гневную тираду служителя правопорядка, кроме тихого молчания и грустного невозмутимого взгляда, не последовало. Вскоре полицейский понял, что не достиг желаемого, и махнул рукой.

Ритуальщик вежливо попрощался и повез своего клиента к месту последнего упокоения.

Полицейский вернулся в кабинет. Он задумался, открыл ящик письменного стола, взял документ, который долго не решался заполнить, и поставил внизу размашистую подпись. Решение о выходе на пенсию наконец было принято.