Текст книги "Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси"

Однако несмотря на гибель многих поселений в огне внутренних войн, запустения не происходит. В третьей четверти I тыс. плотность населения в освоенных областях Скандинавии возрастает. К VII–VIII вв. лингвисты относят обособление норманнов от германской языковой общности. Именно в это время распространяются два важнейших технических новшества: железный лемех плуга и прямоугольный парус на килевых судах. Экономика одаля обретает прочную основу и дальнюю перспективу.

Два столетия, непосредственно предшествующие эпохе викингов, в Швеции называют вендельским периодом (550–800). Среднешведские памятники (иногда выделяемые в вендельскую культуру), однако, лишь в концентрированной и яркой форме выразили тенденции, общие для всех Скандинавских стран в период, который в Норвегии называют меровингским, в Дании – германским временем (Lundström, 1980: 10; Lindqvist, 1932: 20; Shetelig, 1912; Brøndsted, 1963).

Резко возрастает экономический потенциал хуторских хозяйств. Социальной основой их остается объединение родственников, принимающее облик домовой общины (Гуревич, 1967: 15–18). Родовые отношения внутри основного производственного коллектива естественным продолжением имели родовые отношения вне его: народное собрание, тинг у скандинавов выступает прежде всего как коллективный орган родовых союзов (Губанов, 1999: 40–48). Отношения родовой иерархии пронизывали все сферы жизни скандинавов: экономическую (право выкупа земли сородичами), социальную (кровная месть, вооруженная полицейская поддержка), идеологическую (общие культы). Союзы родичей решали исходы тинга еще в Исландии XI в. (Сага о Ньяле, 134–146).

Вплоть до эпохи викингов народное собрание не имело иных внеродовых форм социальной организации, прежде всего – организации военной. Периодически, по мере надобности созывавшееся ополчение было механическим соединением сил родовых союзов, пронизывалось отношениями родовой иерархии, и его использование для целей, не совпадающих с целями предводителей рода, – невозможно. Мы не знаем в вендельский период военачальников-«херсиров» эпохи викингов, опирающихся на обособленную от родовых союзов дружину (Губанов, 2001). Имущественная дифференциация, естественная в условиях экономического подъема, неизбежно принимала форму дифференциации родовой, выделения знатных, богатых и могущественных родов. Их главенствующее положение определялось прежде всего отношениями родовой иерархии и, в свою очередь, давало им несомненное преимущество в укреплении своей экономической и политической мощи. Во главе этой иерархии в конце VI – начале VII в. оказались, видимо, сменившие вождей крупных племенных союзов, легендарных Инглингов, «малые конунги» – småkonungar (Óláfs saga helga, 78–80).

Новые тенденции экономического и социального развития в VII–VIII вв. наиболее отчетливо проявились в центральной области Средней Швеции – Уппланде. Здесь, на оз. Меларен, появляется первое поселение устойчивого неаграрного характера, с отчетливо выраженными ремесленно-торговыми функциями. Оно возникло на о. Хельгё (Святом острове), заселенном с III в. по X – начало XI в. (рис. 21).

Рис. 21. Торгово-ремесленное поселение Хельгё на оз. Меларен.

а – участки застройки; b – оборонительный вал; с – могильники (по В. Хольмквисту)

Топография Хельгё определяется чертами глубокой архаики (на весьма давнее освоение указывает и архаичная топонимия – Во, Bona, на самом острове и в его округе, относящиеся к древнейшей, индоевропейского языкового уровня, заселенности), материализованной, видимо, в руинах сакрального «Борга» Форнборг (Fornborg) на вершине господствующей над островом скалы. Валунные укрепления защищают площадку городища с напольной стороны отлогого склона, с трех остальных сторон скальные обрывы делают борг неприступным; какой бы ни была начальная его датировка (бронзовый век или эпоха Великого переселения народов), это «убежище троллей» сохраняло значение цитадели во все времена. Ближайшие к скальной площадке склоны и террасы с севера занимают поля могильных насыпей, формируя обширную «сакральную зону»; ниже по склону просторные площадки, ступенями спускающиеся к северной бухте острова (ныне заболоченной поймой Меларена), были заняты группами плотной застройки, «жилой», «производственной» и «портовой» зоной.

И погребальные памятники, и домостроительство поселения типичны для Средней Швеции; невысокие курганы, стелы bautastenar, каменные кладки, треугольные выкладки, все виды надмогильных сооружений (как и раскопанные погребения) типичны для времени Великого переселения народов – вендельского периода (включая и римский период, и начало эпохи викингов). Домостроительство Хельгё отличается, во‑первых, высоким уровнем организованности; по сравнению с аграрными поселениями, жестко лимитированы узкие прямоугольные участки застройки. Во-вторых, основания построек (husgrundet) группируются в определенные, иерархически выстроенные ячейки жилых и производственных комплексов (Kyhlberg, 1988).

Неаграрный характер Хельгё (заселенное на этих площадках с рубежа нашей эры) приобретает в середине I тыс. Судя по составу импортов, поселение уже в VII в. было включено в систему связей, охватывавшую практически весь европейский континент и выходившую за его пределы; в то же время стабильными и интенсивными были отношения с соседними внутрискандинавскими областями: из Норрланда и Смоланда ввозилось железо, из Сконе и Норрланда – шлифовальные камни; Хельгё опиралось на густо заселенную и хорошо организованную округу (Holmqvist, 1961–1972; Holmqvist, 1974: 23–24).

Ближние связи Хельгё документируются сырьевыми ресурсами, прежде всего доставкой железа. Металлообработка здесь достигает устойчивого характера, ориентированного на сбыт, и еще с римского времени экспорт высококачественного железа становится одной из важнейших специализаций Средней Швеции. Железные изделия обеспечивали аграрную округу и пользовались спросом на любых, сколь угодно отдаленных рынках.

Ювелирное ремесло, начиная с изделий «инкрустационного стиля», также впервые профессионально конституируется в Хельгё, с эпохи Великого переселения народов выходит на расширяющиеся рынки и в вендельский период прослеживается практически на всем обитаемом пространстве собственно Швеции (Уппланд, Сёдерманланд, Вестманланд, Нёрке), распространяясь на север (Даларна, Ёстрикланд) и на восток – на Готланд и в Финляндию (Славяне и скандинавы, 1986: 150). Стилистические особенности ювелирного искусства указывают на связи с ирландскими и англосаксонскими областями Британии. Ирландского же происхождения – золоченый епископский посох (он мог быть уже и добычей ранних походов викингов). Дальние торговые связи документирует клад византийских солидов (в основном золото Юстиниана), найденный на окраине поселения (до 70 монет), и уникальная статуэтка Будды, бронзовая сакральная пластика, поступившая из Кашмира через Среднюю Азию, вероятнее всего, по Волжскому пути (Завьялов, 2001).

Хельгё переживает расцвет в период 400–700 гг. Неаграрное поселение, первое и наиболее значительное на этом этапе шведской истории, с момента зарождения оставалось в составе «королевского домена» Инглингов Уппсалы, очерчиваемого по топонимическим и историческим данным (Ambrosiani, 1988). В то же время именно в Хельгё впервые проступают и стабилизируются новые формы социальной организации «неаграрной», ремесленной и торговой, деятельности, по масштабу активности и устойчивости превосходящие любые формы подобной деятельности в остальных известных локальных центрах ближней и дальней округи (Lundström, 1988). «Протогородское поселение» в Хельгё V–VIII вв. типологически примыкает к Бирке, в IX в. сменяющей ее в качестве древнейшего города Швеции, хотя собственная активность Хельгё не прекращается до XI столетия; этот центр выступает связующим звеном между рассеянными «сельскими» очагами неаграрной деятельности и раннесредневековым городом, в Швеции обозначая начальный этап процесса урбанизации (Andersson, 1988).

Безусловна исходная связь Хельгё с Уппсалой Инглингов: с высокой степенью вероятности можно полагать, что ряд предметов «королевского убранства» уппсальских курганов был изготовлен именно ремесленниками мастерских Хельгё. В то же время эти мастерские не остались исключительно сферой обслуживания королевской усадьбы, но уверенно вышли на рынки широкой округи.

В этой округе начиная с рубежа VI–VII вв. распространяется новый вид погребальных памятников: могильники с «ингумациями в ладье». Этот обряд бытовал до середины XI в. Всего в Швеции известно около полусотни таких погребений, в основном они сосредоточены в Уппланде (Stolpe, Arne, 1912; Lindqvist, 1932; Arne, 1934; Arbman, 1940; Strömberg, 1961; Stenberger, 1964: 610–618).

Вендель (Vendel), эпонимный памятник для периода и культуры, – это приход, церковь и могильник в долине реки Вендело, притока Фюриса (впадающей у Уппсалы в 40 км к югу); южнее Венделя, в нескольких километрах, мыс «королевской усадьбы» и «тингового места» Хусбю с курганом Оттарсхёген (Оттар Вендельский Ворон «Беовульфа»). Полтора столетия спустя после похорон Оттара было совершено первое из 15 мужских погребений Вендельского могильника (Лебедев, 1975).

Рис. 22. Планы могильников вендельского типа:

I – Вальсъерде; к вендельскому периоду относятся могилы № 5, 6, 7, 8, 13; II – Вендель; могилы I, X, XII, XIV–VII в.; III, VII, XI–VIII в.; II, IV, V–IX в.; VI, VIII, IX, XIII–X – начало XI в.

В материковой Швеции этого времени господствовала культура сожжения. Именно в Венделе раскопками Яльмара Стольпе в 1870-х гг. были открыты первые и наиболее ранние богатые ингумации в ладье мужчин, воинов и вождей с особо богатым инвентарем, оружием, украшениями, пиршественными наборами, инструментами и домашними орудиями, лошадьми и скотом (Stolpe, Arne, 1912). Вендельский стиль – так стали именовать после этих находок звериную орнаментику II и III стиля Салина (Arwidsson, 1942).

Вальсъерде (Valsgärde) находится на пути к Венделю от Гамла Уппсалы, на берегу р. Фюрис, в 8 км от Уппсалы. Вдоль высокой береговой гряды был устроен могильник, где камерное погребение знатного человека совершено еще на рубеже V–VI вв., а с VII в. устанавливается обычай погребения главы рода в ладье, сохранявшийся здесь до конца языческих времен. Как и в Венделе, раскопками Суне Линдвиста 1920–1930-х гг. было исследовано 15 погребений в ладье, относящихся к периоду с конца VII до конца XI в. (Arwidsson, 1942: 77).

Туна, приход Баделюнда в Вестманланде, датируется концом вендельского времени и началом эпохи викингов. В отличие от предыдущих памятников, здесь обнаружены женские погребения в ладье среди 70 захоронений римского времени – эпохи викингов. Сожжения и ингумации под плоскими каменными курганами исследованы в 1953 г. М. Стенбергером. Центральной в могильнике была камерная женская могила римского времени, вокруг «родоначальницы» размещены сожжения эпохи викингов. Семь женских погребений в ладье вендельского периода и эпохи викингов находились в могильных ямах, перекрытых глиной, что обеспечило хорошую сохранность дерева и надежную атрибуцию этих захоронений, очень значимых для понимания динамики развития нового погребального обряда.

Туна, приход Альсике в Уппланде, содержала 14 ингумаций в ладье времени Великого переселения народов – эпохи викингов, однако могил собственно вендельского времени здесь не обнаружено. В ладье были похоронены как мужчины, так и женщины. Разрушенное погребение в ладье открыто также в могильнике Ультуна. Связь погребального обряда с топонимами на – tuna (дословно «ограда»), обозначавшими определенного рода административные центры, была установлена и исследована в специальной работе Г. Арвидссон (Arwidsson, 1948).

Хронология вендельских погребений обсуждалась и уточнялась в течение примерно полувека: наиболее обоснованные датировки начальных комплексов – после середины VI в. (рубеж 560–570 гг.) – определенно указывают, что новый обряд распространяется после прекращения традиции «королевских курганов» Уппсалы (Arrhenius, 1980: 236).

Рис. 23. Погребения в ладье вендельского периода и эпохи викингов.

Планы могил и сопровождающий инвентарь:

а – погребения типа Vt; b – погребения типа Bg

Уже в первых по времени уппландских комплексах новый ритуал представлен в сложившемся виде и остается неизменным на протяжении всего вендельского периода. К VII–VIII вв. в Уппланде относится 12 датированных могил, из них 10 – полностью опубликованы. За пределами Уппланда достоверно датируются вендельским периодом лишь могилы в Аугерум (Блекинге) и Набберор (Эланд).

В Уппланде ингумации в ладье составляли в VII–VIII вв. небольшие замкнутые кладбища (рис. 21). В могилах вендельского времени на полностью раскопанных кладбищах Вендель и Вальсъерде похоронены только мужчины. Погребения женщин в ладье появились в Средней Швеции только в эпоху викингов (Stolpe, 1884; Stolpe, Arne, 1912; Arwidsson, 1942–1977; Arrhenius, 1960; Müller-Wille, 1970: 104).

В каждом могильнике этого круга на одно поколение приходилось по одному мужскому захоронению в ладье. От рядовых могил эти погребения отличались пышным и сложным ритуалом. Покойника укладывали (или усаживали) в кормовой части ладьи, рядом с ним в определенном порядке складывали парадное оружие, в средней части ладьи, в ларцах или на скамьях, – остальные вещи. Вдоль бортов и у форштевня ладьи хоронили жертвенных животных (от 3 до 17 голов скота, а иногда и соколов).

В каждом погребении найдены обязательные наборы вещей (рис. 23), роскошное парадное оружие, пиршественная посуда, орудия труда, парадная конская сбруя. Графическая корреляция археологических признаков погребального обряда (рис. 23, 24) позволяет выделить вендельский тип погребений (Vt): мужские ингумации в ладье, в грунтовых могилах, с парадным вооружением, пиршественными и кузнечными наборами, верховыми лошадьми и большим количеством жертвенных животных (Лебедев, 1974: 155–180).

Этот тип обряда надежно зафиксирован не ранее 570–600 гг. (Arne, 1934: 70–72; Arwidsson, 1981: 64; Arbman, 1980: 30). Он резко отличен от традиционного для Средней Швеции обряда кремации, с захоронением под курганной насыпью. Погребения вендельского типа занимают совершенно особое место во всей совокупности погребальных обрядов Скандинавии VII–VIII вв.

К этому времени обычай ингумации мертвых широко распространился в южной части Скандинавии (Ютландия, Зеландия, Вендсиссель, Борнхольм, Эланд, Готланд, Сконе), нигде, однако, не вытеснив полностью обычая кремации (в Средней Швеции остававшегося господствовавшим) (Brøndsted, 1936: 82–216; 1963: 282–312; Strömberg, 1961: 38–47; Stenberger, 1961: 30–91; 1964: 602–610; Shetelig, 1912: 109–168). Чрезвычайно однороден инвентарь рядовых погребений (в мужских могилах – детали одежды, иногда – фибулы, бытовые вещи, привешенные к поясу, – ножи, оселки, отдельные предметы вооружения; в женских – наборы украшений: две фибулы на плечах, третья – на груди, ожерелья, подвески, булавки и привешенные к поясу игольники, ключи, ножи). Эти вещи найдены в погребениях с различными способами захоронения (кремация – ингумация) и разнообразными погребальными конструкциями (курганы, каменные оградки – от прямоугольных до ладьевидных, намогильные стелы-поминальные камни, bautastenar); они представляют собой развитие местных, племенных традиций, как правило, зафиксированных на каждой из территорий еще в раннем железном веке. Картина осложняется, правда, общескандинавским процессом постепенного распространения с юга на север обычая ингумации мертвых, а также различными взаимными влияниями, естественными в условиях соседства. Однако для каждой области можно выделить особый, только ей присущий, или ведущий, тип могил (в Средней Швеции – урновые сожжения под невысоким курганом, в Сконе – могилы с очагами и т. д.). В то же время другие встречающиеся здесь варианты обряда имеют точные соответствия в соседних областях (так, в Сконе из Норвегии проникает традиция каменных оградок, из Средней Швеции – обычай возводить курганы и пр.). Пестрота обряда объясняется, во‑первых, различием древних племенных традиций, во‑вторых, их взаимодействием.

Рис. 24. Хронологическое распределение количества оружия в погребальных комплексах с захоронениями в ладье типа Vt и Bg.

Точечный пунктир: распределение оружия в процентном отношении (за 100 % принято общее количество оружия в исследованной совокупности комплексов); сплошная линия: график, построенный с учетом доверительного интервала (усредненные значения предыдущего)

Социальная структура, стоящая за всеми этими вариантами, сравнительно однородна. Различия в оснащении могил (от мужских погребений с отдельными предметами вооружения и женских с ключами до безынвентарных) не выходят за пределы различий внутри большесемейных домовых общин. Общество, зафиксированное ансамблем некрополя Скандинавии VII–VIII вв., состояло из таких, в общем, равноценных больших семей, объединенных в родовые союзы (Лебедев, 1977а). Нет никаких признаков выделения более или менее широких общественных групп, не вписывающихся в эту структуру.

Рис. 25. Взаимосвязь разновидностей обряда захоронения в ладье:

а – по частоте встречаемости археологических признаков – материальных характеристик погребальных комплексов; б – хронологическое распределение погребений по обычаю сожжения в ладье типа В (1 – Швеция, 2 – Норвегия, 3 – Финляндия);

в, г, д – территориальное распределение типов обряда захоронения в ладье; в – распространение ингумаций в ладье VII – начала IX в.; г – распространение погребений типа Bg в IX – первой половине XI в.; д – распространение сожжений в ладье типа В и подкурганных ингумаций в ладье типа Nt. 1 – тип Vt; 2 – тип Bg, датированный IX в.; 3 – тип Bg, датированный X–XI вв.; 4 – тип Nt, датированный VIII в. (для карты в) или эпохой викингов в целом (для карты б); 5 – тип Nt, датированный IX в. (для карты в), и тип В (для карты б) (по данным М. Мюллера-Вилле, с типохронологическим разделением комплексов); прямоугольными значками обозначены погребения родовой знати; кружками – погребения викингов

Уппландские ингумации в ладье вендельского типа на этом фоне выступают как погребальный обряд немногочисленной, но господствующей социальной группы. Замкнутые, состоящие только из погребений вендельского типа кладбища – это династические могильники местных вождей. Социальные функции вендельских династов, новым по характеру обрядом противопоставленных основной массе общинников, обрисовываются с достаточной полнотой. Наборы защитного и наступательного оружия, вероятнее всего, связаны с руководством военной организацией, ополчением. Вендельские мечи, копья, щиты, шлемы отделаны с исключительной пышностью и великолепием (Arwidsson, 1939). Особенно показательны шлемы. Их конструкция восходит к поздним восточноримским образцам (Almgren, 1981: 158–166), а декор связан с сюжетами скандинавской мифологии или эпоса (Beck, 1964); при этом изображенные на чеканных бронзовых позолоченных пластинах божества или герои вооружены, снаряжены и одеты точно так, как (если судить по инвентарю погребений) носители этих шлемов – вендельские династы. Торжественное, парадное вооружение и конская сбруя вряд ли предназначались для боя. Скорее они служили для церемониальных выездов и ритуалов, связанных с регулярными сборами народного ополчения, которые совпадали как с религиозными праздниками, так и с собраниями тингов.

Рис. 26. Вооружение скандинавского вождя вендельского периода (VII–VIII вв.).

Государственный исторический музей, Стокгольм

Стрелы (без луков, но связками до полутора десятков), как и остальное оружие, следует рассматривать как символы власти (посылая стрелу, скандинавские конунги собирали ополчение и тинг (Стриннгольм, 1861: 307)). Пиршественные наборы в погребениях также, видимо, маркируют некие административные функции: в варварском обществе пир, начальная форма норвежской «вейцлы» или шведского «ёрда», был важной формой социальной связи вождя с подвластными ему общинниками (Гуревич, 1967: 30–31; Шаскольский, 1974: 76).

Пир одновременно выполнял и ритуальные функции. Гривна с привесками – «молоточками Тора», найденная в одном из погребений Вальсъерде вместе с кузнечным набором (древнейшая в Швеции) (Arwidsson, 1942–1977: III, t. 36), возможно, указывает на особую роль вендельских династов в сфере культа: в уппсальском храме идол громовержца, покровителя кузнецов Тора, занимал центральное место между Одином и Фрейром.

Рис. 27. Рукоять меча из Валльстенарум

Концентрация в могилах вендельского типа импортов и роскошных ремесленных изделий (посуда, оружие, сбруя) указывает на монополию внешней торговли. Продукция местного и зарубежного ремесла, представленная в синхронных материалах Хельгё, поступая через этот и, может быть, другие подобные центры, сосредоточивалась в распоряжении вендельской знати. Квалифицированные мастера находились, по-видимому, и в непосредственном распоряжении вендельских династов. Примыкающий к эпонимному памятнику (грунтовому могильнику с погребениями в ладье), расположенный на той же возвышенности Ховгордсберг (Hovgårdsberg – топоним сам по себе значит «горка с усадьбой главного»), в целом синхронный вендельскому общинный могильник с сожжениями, насчитывает свыше 50 курганов с сожжениями. Среди исследованных погребений – могила мастера-ювелира, изделия и искусство которого непосредственно связываются с инвентарем и убранством ранних погребальных комплексов вендельского типа. Появление и деятельность таких мастеров, как полагает Б. Аррениус, одна из важных предпосылок становления элитарной культуры вендельской знати (Arrhenius, 1979: 414). Ее особое экономическое положение подчеркивает и обилие скота в могилах – с гомеровских времен характерная черта родовой аристократии на раннем этапе ее возвышения.

Для определения социальных функций вендельских династий исключительную ценность представляют наблюдения о связи между могильниками вендельского типа и поселениями с топонимами на – tún (ограда, укрепление, ср. слав. тын); эти локальные центры ремесленно-торговой активности по средневековым источникам известны как административные центры территориальных округов Средней Швеции, хундаров (Eriksson, 1938: 47; Lundberg, 1938: 37; Arwidsson, 1948: 34–35).

Рис. 28. Реконструкция «длинного дома» (слева) с поселения Федерзен Вирде (Фрисландия); дом вождя (справа) на Лофотенских остравах (Борг)

Среднешведский hundar, так же как härad в Гаутланде, генетически – сотенный округ (har – войско, hund – сотня), то есть организационная единица военно-демократического ополчения. Каждый такой округ, вплоть до Высокого Средневековья, выставлял сотню воинов. В эпоху викингов на основе этих ополчений (выставлявшихся первоначально родовыми союзами) формируется общенародное ополчение, ледунг, в XI–XII вв. приобретающий характер своего рода государственной повинности; «коммутация ледунга», замена службы в ополчении денежным налогом, и в Швеции, и в Норвегии, и в Дании стала одним из проявлений феодализации и обусловила сохранение этой территориально-административной системы в эпоху Средневековья (Гуревич, 1970: 173).

Выросшая на родовой основе система территориальных округов, возглавленных династиями местной знати, пришла в VII–VIII вв. на смену централизованной племенной организации V–VI вв. с королями-жрецами во главе. Сходные территориальные структуры в более раннее время археологически фиксируются в Дании, а в более позднее время по письменным источникам известны в Норвегии (где до конца IX в. существовали независимые мелкие королевства-фюльки) (Todd, 1975: 194–197; Гуревич, 1967: 93). В одном из норвежских фюльков, Рогаланде (Shetelig, 1912: 220, 223), исследован курган VIII в. с погребением в корабле (Гуннарсхауг), хронологически предшествующим знаменитым «королевским курганам» Вестфольдингов (Усеберг, Гокстад, Туне); норвежский обряд, в эпоху викингов ставший привилегией высшей знати, генетически, по-видимому, связан со шведскими погребениями вендельского типа.

Знать, возглавившая возникшие в VII–VIII вв. локальные объединения, не только сосредоточила в своих руках небывалую экономическую, политическую, идеологическую власть, но и создавала адекватные этой власти новые формы культуры. До нас дошли наиболее яркие ее проявления в художественном ремесле (вендельский стиль) (Arwidsson, 1942), ювелирном производстве, основывающемся на англосаксонской и франкской технологии (золото с гранатовыми инкрустациями в перегородчатой технике) (Arrhenius, 1971: 186–193). Погребальный обряд вендельского типа относится к явлениям того же порядка, но генезис его остается неясным (Müller-Wille, 1970: 192–203).

Истоки вендельской традиции не удается опознать в немногочисленных ингумациях в ладье более раннего времени (Слусегорд на Борнхольме, Конгсхауг в Мере, Норвегия) (Crumlin-Pedersen, 1970; Вøе, 1942). Наибольшее сходство вендельские погребения имеют с англосаксонскими курганами в Саттон-Ху и Снэп. Первый из них, с кораблем, погребальной камерой, оружием, королевскими регалиями, золотыми монетами и прочим исключительно богатым инвентарем, датируется не позднее 625–630 гг. (Bruce-Mitford, 1975, 1978; Evans, 1981: 103–104). Обычно английские памятники рассматривают как производные от среднешведских; однако детальный анализ основных компонентов культурного комплекса, представленного в Саттон-Ху и памятниках вендельской культуры, позволяет в ряде аспектов допустить если не независимое развитие, то, по крайней мере, опору на некий общий, континентальный источник (Wilson, 1981). В этом случае показательно, что англосаксонская традиция рано возникает и рано обрывается по сравнению со шведской; но при этом она представлена намного более яркими и насыщенными образцами.

В это время был создан «Беовульф», англосаксонский эпос, связь которого с памятниками круга Саттон-Ху не вызывает сомнений (Bruce-Mitford, 1971: 85–98). Содержание эпоса между тем полностью связано со Скандинавскими странами, с племенами гаутов и данов, свеев и ютов; здесь упоминается Оттар, конунг из рода Инглингов, похороненный в кургане близ Венделя; повествуется о кровавых межплеменных распрях, о междоусобицах в королевском роде свеев (Беовульф, 1975: 170–171, 2922–3000; 141–142, 2379–2399). Осведомленность английских дружинных сказителей в скандинавских делах может свидетельствовать о направленности культурных, а может быть, и политических импульсов в Северной Европе начала VII в. После цезуры, сбоя в развитии культуры Скандинавии, вызванного распадом племенного строя «державы Инглингов», выдвинувшаяся на ведущие социальные роли местная свейская племенная знать в своих новых культурных нормах могла ориентироваться на стереотипы, складывающиеся в среде близкой знати англосаксонской – где, однако, эти стереотипы были быстро вытеснены христианской церковной культурой. Можно допустить, что одной из таких норм, заимствованных у англосаксов, стал богатый «королевский» антураж «кораблей мертвецов».

Рис. 29. Котел и набор приспособлений для очага из вендельского погребения

В начале 1970-х гг., интерпретируя вендельский тип погребального обряда, автор этих строк связал появление династических могильников с общим упадком могущества «Инглингов Уппсалы» (Лебедев, 1974), власть которых (согласно «Саге об Инглингах» «Хеймскринглы» Снорри Стурлусона) после кровавых распрей разделили «малые конунги», smakonungr (Сага об Инглингах, 36). Власть этих конунгов соотносилась с первоначальными областями Уппланда Средней Швеции, организованными именно по сотням (хундарам): Аттундаланд, Фьяртундаланд, Тиундаланд («восьмисотенная земля», «четырехсотенная земля», «десятисотенная земля»), с округом Роден (Рослаген), лишь в XIII в. объединенными в провинцию Уппланд (Ambrosiani, 1980); в цитированной работе шведского исследователя, впрочем, королевская атрибуция династических могильников вендельского периода оспаривалась, хотя общий набор социальных функций указывает на безусловно центральную роль этих династий, а их топографическое обособление логично объяснить необходимостью контроля над новыми источниками ресурсов и коммуникациями достаточно динамично расширявшихся «ландов». Тридцать лет спустя, в новой экспозиции и экспликациях музея Старой Уппсалы, на фоне раскрывающейся за высокой стеклянной стеной панорамы Великих курганов, материалы погребений в ладье Венделя и Вальсъерде экспонируются как памятники боковых ветвей династии Инглингов, выступающих в качестве местных династий «малых конунгов»; российские и скандинавские археологи пришли к идентичной оценке сменяющего эпоху викингов, самостоятельного вендельского периода скандинавской истории (Хлевов, 2002: 134–136).

Дальнейшая эволюция династического обряда вендельского типа, если рассматривать его как показатель статуса «малых конунгов» VII–VIII вв., выявляет глубокий кризис социальных позиций вендельской знати (Лебедев, 1974: 169). Ингумации в ладье эпохи викингов (тип обряда Bg) отличаются от могил вендельского типа отсутствием роскошного парадного оружия и сбруи, жертвенных животных (кроме лошадей и собак), резко сокращается количество погребальных приношений (см. рис. 24). Из кризиса, прервавшего в IX в. развитие ритуальных традиций, вендельская знать вышла лишь в X в., утратив свое господствующее положение: из могил исчезли важнейшие атрибуты власти и могущества. В то же время внутренняя консолидация знатных родов проявилась, возможно, в том, что родовитым женщинам в эпоху викингов воздавали неменьшие почести, чем мужчинам: появляются женские ингумации в ладье, которые можно сопоставить с рассказом о погребении Унн Мудрой (Сага о людях из Лаксдаля, 7).

Видоизмененный обряд типа Bg перестал быть монополией вендельской знати. Сходные погребения появляются в Вестманланде, в Трендалаге, Согне, Хордаланде, Мере, распространяясь из Швеции в Норвегию (Müller-Wille, 1970: 162–180); одновременно здесь появляются подкурганные ингумации в ладье (тип Nt).

В Средней Швеции наряду с ингумациями возникает новый, сравнительно широко распространившийся обряд (Лебедев, 1970: 185–190) – сожжения в ладье под курганной насыпью (тип Birka – В). По ряду признаков ритуал этих погребений близок поздним формам погребального обряда вендельской знати (см. рис. 25).

Изменения в ансамбле некрополя, деградация элитарного и появление новых, сравнительно массовых вариантов обычая захоронения в ладье отражают определенную социальную динамику: выдвижение новых общественных групп, конституированных новыми типами обряда, связано с упадком могущества и власти родоплеменной знати.