Текст книги "Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси"

На восточном берегу Балтики с накольчато-ленточной граничит неманско-нарвская культура, далее на восток – культура ямочной керамики, которую связывают с формирующимся прафинно-угорским этнокультурным массивом, предками прибалтийских и волго-уральских финских народов.

На западе Европы вдоль всего Атлантического побережья распространяются новые культурные традиции земледельческо-скотоводческого неолитического населения культур Сены-Уазы-Марны (СУМ) во Франции. Самая яркая и монументальная из характеристик этих культур – появляющиеся после 3000 г. до н. э. мегалиты (греч. мегос – большой, литос – камень, собственно, принятый научный обобщающий термин). Это ритуальные и погребальные каменные сооружения из одиночных высоких столбообразных камней (менгиры), поставленных рядами или по кругу (кромлехи) или установленных «столообразной» либо более сложной «ящичной» конструкцией массивных плит (дольмены). Кельтские названия, принятые в качестве научных терминов для обозначения этих разновидностей мегалитов, – это результат и свидетельство длительного переживания мегалитической традиции и связанных с нею представлений в культуре европейского населения. Пик строительства мегалитов в Европе, распространившихся по всем морским побережьям от Абхазии до Корсики, от Испании до Норвегии, приходится на 2400–2300 гг. до н. э. Наиболее известным мегалитическим комплексом является Стоунхендж в Англии (Atkinson, 1979). Обобщая представления об этом новом культурном феномене первобытной Европы, его объясняют распространением определенного комплекса религиозных идей, подобно тому, как распространение христианства можно проследить по строительству церквей или ислама – мечетей (Pigott, 1973: 60).

Скандинавия представляла собой безусловную и неотъемлемую периферию этого древнего европейского культурного мира. Периодизация северного неолита, построенная классиком шведской археологии О. Монтелиусом, основана на изменении форм ведущих орудий (каменных топоров) и устройстве погребений, с этого времени и до эпохи викингов – устойчивой характеристики археологических культур (табл. 2). Принятое разделение на ступени охватывает от двух до десяти (в среднем пять) столетий для каждой из них, и в целом каменный век продолжается в Северной Европе значительно дольше, чем на остальной части континента, вступавшей в это время в эпоху металла – энеолит (медно-каменный век) и бронзовый век Крито-Микенской и связанных с нею культур (Becker, 1966: 265–266; Hagen, 1969: 926–928; Stenberger, 1969: 1254–1256).

Основываясь на периодизации скандинавского неолита и преемственной связи с ним последующих культур, Монтелиус писал в 1888 г.: «Мы должны исходить из наиболее ранних данных, когда, по свидетельству истории, наши предки фактически здесь жили, и, идя отсюда, ретроспективным путем исследовать нижеследующие периоды до тех пор, пока археологические памятники не дадут нам опору, чтобы сделать вывод о вторжении другой народности. Если подобные данные могут быть обнаружены, например, в каменном веке, то наиболее вероятно, что население здесь с этого времени оставалось неизменно и что, следовательно, наши германские предки переселились сюда еще в каменном веке» (см. табл. 2) (Montelius, 1888: 5).

Ранненеолитические ступени (I и II) отличаются неустойчивостью культурной ситуации. Периодизация неолита, по Монтелиусу, носит локальный, шведский характер, но удобна для сравнения материала остальных Скандинавских стран. Южная Скандинавия выступает в эту эпоху периферией ареалов ряда неолитических культур Северной и Средней Европы, связанных с формирующимся этническим массивом индоевропейских народов (Сафронов, 1989).

Таблица 2

Периодизация неолита по Монтелиусу

Культура воронковидных кубков (КВК), наиболее ранняя и значительная из них, распространена от Южной Швеции до Волыни и Буга на Украине, в Молдавии и до Приазовья, соседствуя в Средней Европе с группами родственной культуры шаровидных амфор (KШA) и налагаясь вместе с нею на более обширный ареал архаичной лесной неолитической культуры гребенчатой керамики (КГК). Этнокультурный массив КВК делится на четыре большие территориальные группы: 1) Северная: Дания – Южная Швеция; 2) Западная: Нидерланды – Западная Германия; 3) Восточная: Восточная Германия, Польша, Украина, Белоруссия; 4) Юго-Восточная: Южная Германия, Чехия, Молдавия, Украина. Все их объединяет комплексное хозяйство, основанное на освоенных культурами линейно-ленточной керамики ранних формах земледелия, скотоводства и традиционных видах охоты. Видимо, в период 3000–2800 гг. до н. э. эти праиндоевропейцы создали древнейший в Старом Свете колесный транспорт: изображения четырехколесной повозки, иногда запряженной тягловыми животными, открыты в памятниках культуры воронковидных кубков на территории Польши, Западной Германии и в Приазовье (Сафронов, 1989: 178–179).

Дания – эталон северной культуры воронковидных кубков, здесь выделяют ее три ступени (А, В, С). Ранние локальные группы относятся к начальному неолиту, когда были созданы первые земледельческо-скотоводческие поселения, с находками глиняных «воронковидных кубков» (сосудов с конически расширяющимся кверху горлом, для доения домашнего скота). По мере наступления ступеней В и С появляются также могильники, сначала с плоскими грунтовыми захоронениями, на ступени С начали сооружать длинные и округлые дольмены из массивных валунов, перекрытые гранитными естественными плитами.

Баркэр (Barkaer) в Восточной Ютландии, поселение культуры воронковидных кубков ранненеолитической фазы С, относящееся к безмегалитической североютландской группе культуры воронковидных кубков. Раскопками П. Глоба (1930, 1946–1949) исследована раннеземледельческая деревня с двумя длинными домами, образующими улицу шириной 10 м. Дома столбовой конструкции, до 85 м длины и 6,5 м ширины, поделены на примерно трехметровой ширины помещения; кроме местных артефактов культуры воронковидных кубков найдены два фрагментированных медных украшения (импорт из Европы). На том же месте поселения культуры воронковидных кубков исследованы дома и могилы III в. («римского времени» Дании). Подобное повторное освоение аккультурованных в древности участков не раз наблюдается впоследствии на многих других поселениях, вплоть до эпохи викингов.

В Норвегии культура воронковидных кубков представлена серией единичных находок (в том числе вотивные клады или комплексы «посвящения», а также разрозненные погребения в грунтовых могилах), главным образом вокруг Ослофьорда. Мегалитов практически нет. Находки в целом южноскандинавского облика, возможно, связанные с появлением групп нового населения, оседавшего в необитаемой или слабозаселенной зоне.

В Швецию с началом раннего неолита культура воронковидных кубков проникает с юга и в начале I периода (ок. 3900 лет до н. э.) распространяется до Уппланда, в бассейн озера Меларен (Kihlsted, 1996: 6–7). Многочисленные поселения так называемой культуры Вроа (Vra-Kultur) базировались на хозяйстве, освоившем земледелие и скотоводство, особенно в Сёдерманланде (южной части меларского бассейна). Для культуры характерны тонкообушные и многогранные каменные боевые топоры. Культура воронковидных кубков представлена и на острове Готланд, где открыто поселение (и клад из 16 топоров). В раннем неолите мегалитическая культура с запада распространяется по юго-западной части Швеции. Дольмены этого периода были сооружены в Сконе, Халланде, Бохуслене (пограничной с Норвегией области Южной Швеции).

Средненеолитическая ступень (III по Монтелиусу) в Дании характеризуется расцветом мегалитической группы культуры воронковидных кубков, где ее делят на пять хронологических стадий (I–V). Получают распространение большие дольмены и «коридорные гробницы» (Ganggräber), позднее известны также грунтовые могилы с каменной обкладкой (Steinpackung). Завершается средненеолитическая ступень III в Дании тем, что ок. 2000 г. до н. э. с юга проникают индоевропейские культуры боевых топоров, важнейшая из них – культура одиночных погребений.

Эти культуры относятся к обширному массиву культур шнуровой керамики (КШК), который складывается в период 2500–1450 гг. до н. э. Создавшее эти культуры население специализировалось на лесном пастушеском скотоводстве и охоте. Земледельческий уклад среднего неолита, в пору расцвета, несколько столетий обеспечивавший существование достаточно многочисленных и организованных групп населения (судя хотя бы по трудоемкости сооружения монументальных дольменов, ставших в то время устойчивой культурной нормой), исчерпал, по-видимому, свои ресурсы в условиях все более жесткого и контрастного суббореального климата. Разведение домашних свиней, коз и овец становится все более эффективным, в среднем неолите появляются одомашненные породы крупного рогатого скота. По мере сокращения площади лесов, выжигавшихся под пашни, на безлесых равнинах и склонах формировались пастбища, и скотоводство приобретало растущее значение в жизни оседлых племен. Пастухи-скотоводы и воины были, по-видимому, основным населением культуры шаровидных амфор в конце III тыс. до н. э. (2300–2100). Во II тыс. до н. э. скандинавские пастухи культуры шнуровой керамики, возможно, уже приручили лошадь: по крайней мере, известна янтарная миниатюрная скульптура-амулет этого времени, изображающая стреноженного и пасущегося коня (Froncek, 1974: 88–89).

Скотоводы культуры шнуровой керамики нуждались в более обширном пространстве для осуществления своей хозяйственной деятельности, по сравнению со своими земледельческими предшественниками. Население этого круга культур распространилось из Средней и Северной Европы в Восточную, до Верхнего и Среднего Поволжья на востоке и Финляндии – на севере. В северной и восточной части территории расселения носители этих культур (фатьяновской и др.) были ассимилированы племенами культур ямочно-гребенчатой керамики, то есть растворились в формирующемся массиве финно-угорских народов. В южной и западной части ареала культур шнуровой керамики развитие их продолжалось и привело к формированию народов индоевропейской языковой семьи, северная ветвь которой стала общим предком германцев, балтов (летто-литовцев) и славян.

В начальных фазах этого процесса, видимо, определенное значение имели «выбросы» населения из Южной Скандинавии на противолежащий берег Балтийского моря: так, Жуцевская группа культур шнуровой керамики в Польше впервые очерчивает в Поморье и Нижнем Повисленье компактный ареал узкой прибрежной полосы вдоль Гданьской бухты, Вислинского залива и Куршского залива (до устья р. Преголя в Калининградской области России) (Кухаренко, 1969: 52–53). Скандинавские «мигранты» впервые освоились в Восточном Поморье Польском, где в дальнейшем не раз оседают переселенцы эпохи поздней бронзы – раннего железа (культура лицевых урн), римского времени (Вельбарско-цецельская культура готов и гепидов), эпохи викингов, и позднее с поляками здесь соперничают ганзейские купцы-колонисты, шведы и немцы, до XX в. борющиеся за Trоjmiasto, «Троеградье» Колобжег – Гдыня – Гданьск.

«Этногенерирующая роль» такого локального очага в Поморье Польском обусловливалась природными, геолого-гидрографическими факторами. Морской берег Балтики между Вислой и Одером практически не имеет безопасных бухт, кроме эстуариев этих больших рек. Кашубская возвышенность делит Поморье на Западное (Надодерское) и Восточное (Привисленское). Нижнее Повисленье, с открытой системой речных путей в глубь материка, с одной стороны, удобно для сравнительно безопасной концентрации первоначальных, нередко – разноплеменных, мигрантов; с другой – консолидируясь в этом регионе, новообразованные группы обретают способность к дальнейшей экспансии (в основном на восток, юг и юго-восток, в направлении от Балтики к Черному морю), но в ходе этой миграции в конце концов, в большей или меньшей мере, растворяются в общем потоке поднятых и вовлеченных ими в это движение племен и народов. Со времен шнуровой керамики эта схема, с большими или меньшими вариациями, реализуется в течение бронзового и железного веков. Устойчивость трассы миграций обеспечивал служивший ее основой «Янтарный путь», с Нижней Вислы и далее в Подунавье и на Балканы. Янтарь из ютландских и прибалтийских местонахождений (elektron греков) уже во II тыс. до н. э. составлял парадные ожерелья погребений микенских гробниц ахейской Греции и все последующие столетия, до рубежа нашей эры, был первой, и важнейшей, из статей «северного экспорта» из Скандинавии в античное Средиземноморье.

Миграции вдоль сложившихся древних путей – характернейшая из особенностей жизни древней Европы в эту пору становления первых скотоводческих обществ «древних индоевропейцев», приручивших быка и лошадь, создавших повозки, а затем и боевые колесницы. От Рейна до Волги, от Швейцарии до Финляндии носители культуры шнуровой керамики оставили курганные могильники со скорченными костяками, осыпанными охрой (а иногда – сожжения), в сопровождении боевых и рабочих топоров, стрел, ожерелья из клыков или янтаря, сосуды со шнуровым орнаментом. Пастушеское скотоводство, мотыжное земледелие, все более подвижный образ жизни на континенте на подходе к степной зоне Восточной Европы были дополнены освоением колесницы и упряжной лошади; неизвестные в Скандинавии до эпохи бронзы включительно, эти новации осваивались скандинавскими переселенцами культуры шнуровой керамики в родственной европейской среде и увеличивали динамику этнокультурных процессов.

Культура одиночных погребений (КОП) – IV ступень по Монтелиусу – с 2000 г. до н. э. распространяется по всей Ютландии. Поселения малоизвестны, погребения представляют собою почти исключительно одиночные могилы под курганными насыпями, которые с этого времени становятся все более устойчивой особенностью скандинавского погребального ритуала.

Выделяются три стадии ютландской культуры:

Погребения ниже основания (Untergrab), скорченные (мужские – на правом, головой на запад, женские – на левом боку, головой на восток), в вырытой на материке и облицованной деревом яме, захоронения сопровождает «погребальный инвентарь»: каменные топоры, глиняные сосуды (с оттиском «шнурового орнамента» в верхней части широкогорлого «кубка»), бусы из янтаря.

Погребения на материке (Bodengrab), скорченные и вытянутые на горизонте и перекрытые насыпью кургана, отличаются от предыдущей ступени также сосудами с нарезным «елочным» орнаментом.

Погребения в насыпи (Obergrab), с течением времени начинают сооружать, в процессе постройки курганной насыпи, скрытые в ней «каменные ящики», или большие камеры со входом, и переходят ко вторичному использованию старых мегалитов культуры воронковидных кубков. В керамический набор входят «баночные» горшки со штампованным зигзагообразным орнаментом, кубки и миски, деградирующие формы топоров и кремневые кинжалы (подражающие континентальному медно-бронзовому оружию). Только в этот период из Ютландии культура одиночных погребений проникает на датские острова. Родственная группа одиночных погребений известна в Восточной Голштинии.

Ютландская культура одиночных погребений, на второй стадии развития, возможно, выделила активную группу мигрантов, продвинувшуюся далеко на юго-восток; компоненты этой культуры прослеживаются в Донецкой катакомбной культуре бронзового века восточноевропейской степной зоны. Сложная по составу, катакомбная культура фиксирует важный этап индоевропейского этногенеза. Создатели этой культуры, мигрируя на восток и юг, представляют собой, видимо, первоначальных «ариев», носителей «прасанскрита» и ведической традиции, осевших в итоге своих миграций в XV в. до н. э. в Индии, выделяясь из первоначального, «индо-иранского массива» степных культур Восточной Европы и Южной Сибири (Клейн, 1980, 1987).

Норвегия и Швеция в этот период заняты широко расселяющимся населением шведско-норвежской культуры ладьевидных топоров (KЛT). В Швецию она распространяется около 2000 г. до н. э. из основного ареала своего формирования, Финляндии, с востока (культуры боевых топоров проникли сюда в предшествующие столетия вдоль восточного берега Балтийского моря, оттесняя или смешиваясь с населением культуры ямочно-гребенчатой керамики). Культура ладьевидных топоров быстро осваивает шведское пространство, достигая Норвегии. Памятники культуры ладьевидных топоров – одиночные грунтовые погребения, инвентарь – ладьевидные топоры, толстообушные кремневые топоры, округлодонные сосуды с гребенчатым орнаментом. Поселения редки и незначительны. Видимо, люди культуры ладьевидных топоров вели полукочевой образ жизни, основанный на скотоводстве. Единичные ладьевидные топоры собраны в разрозненных местонахождениях Норрланда вдоль течения р. Торне, однако неизвестны ни могилы, ни стоянки. Миграции этой культуры от Балтики до Атлантики, возможно, связаны и с формированием фатьяновской культуры Средней России (Stenberger, 1977: 103). Группа памятников шведской культуры ладьевидных топоров известна на о. Борнхольм.

В Норвегии культура ладьевидных топоров распространяется вдоль Ослофьорда к Трендалагу. Могилы, керамика, каменные и кремневые топоры типичны для культуры ладьевидных топоров соседней Швеции. Видимо, все эти памятники – следы расселения древнего населения, основанного на земледелии и скотоводстве и распространявшегося все дальше и дальше. Это движение «лесных пастухов» остановило первоначальную экспансию в норвежском пространстве носителей культуры воронковидных кубков. Культуры боевых топоров взаимодействовали с культурами ямочной керамики и сланцевой культурой Трендалага. На следующей ступени усиливается влияние земледельческих культур. В Трендалаге появляются грунтовые могилы и «каменные ящики» погребений культуры боевых топоров, в употребление входят кремневые кинжалы и проушные топоры, в целом прослеживается последовательная экспансия земледельческо-скотоводческого хозяйства.

В средненеолитическое время в Швеции распространяется мегалитическая культура. Помимо Сконе, Халланда и Бохуслена, многочисленные мегалиты (коридорные гробницы, Ganggräber) появляются в Центральном Вестеръётланде – наиболее известный из памятников Фальбюгден (Falbygden), – а также на Южном Эланде. В мегалитических погребениях найдены толстообушные кремневые топоры, двулезвийные боевые топоры. Основой хозяйства оставалось земледелие и скотоводство.

В середине среднего неолита в Швеции появляется новая культурная группа, ямочной керамики, или восточношведских поселений; распространяясь по шведскому побережью, рыболовно-охотничья культура в первую очередь ориентирована на добычу тюленя. Многочисленные стоянки сосредоточены на восточном побережье, в долине р. Дальэльве, на о. Готланд, а также на южном побережье – в Блекинге, Сконе и в меньшем количестве, на западном побережье по Бохуслену. На стоянках Ире, Вестербьерс, Висбю открыты многочисленные грунтовые погребения с костяками, вытянутыми на спине, с обильным инвентарем: толстообушные рабочие (кремневые) и боевые топоры, кремневые наконечники стрел, костяные и роговые наконечники гарпунов и другая рыболовная снасть, кабаньи клыки как подвески-амулеты (шейные украшения), ожерелья из тюленьих и оленьих зубов. Разрозненные, прилегающие к озерам стоянки ямочной керамики распространяются в глубь страны (Alvastra, Östergtland), где обитатели их осваивают также земледелие и скотоводство. Происхождение этой культуры неясно, некоторые черты связывают ее с ранненеолитической культурой Эртебёлле.

Поздненеолитическая V ступень (1800–1500 гг. до н. э. по Монтелиусу) в Дании, Норвегии, Швеции – время сложения автохтонной и эклектичной поздненеолитической культуры. Для нее характерен разнородный погребальный обряд: каменные ящики, одиночные погребения в каменных курганах, грунтовые могилы, вторичные захоронения в мегалитах и даже сожжения. Частично эти памятники синхронны унетицкой культуре ранней бронзы на континенте в Средней Европе, и многие кремневые орудия указывают на отчетливое влияние унетицких форм высокоразвитой медно-бронзовой металлургии.

Поздненеолитические памятники Швеции характеризуются каменными ящиками, нередко крупными, мегалитического типа «цистами», с массовыми захоронениями, частично же – небольшими, с одиночными (или парными) погребениями. Эти формы – повсеместны в Южной и Средней Швеции, так же как на Эланде и Готланде. Поселения незначительны и немногочисленны. В среднешведских ландшафтах, Бохуслене, Халланде, Дальланде, Вестер– и Эстеръётланде, а также Нэрке, особенно на западе, концентрируются двух-трехкамерные каменные ящики, с одним или двумя фронтонными отверстиями, с массовыми захоронениями, не имеющие аналогий в остальной Скандинавии, может быть, как результат воздействия прямого переселения из Западной Европы носителей западноевропейской дольменной традиции (культура СУМ). Распространены кинжалы и вкладышевые составные серпы из кремня, так же как простые втульчатые топоры.

В Северной Швеции в течение эпохи бронзы и раннего железа существует рыболовно-охотничья культура кварцевых и сланцевых орудий. Около 1500 стоянок обнаружено по берегам озер и водоемов, а также по побережью и в глубине Норрланда и далее на запад в гористую зону. Возможно, их оставило саамское население Фенноскандии.

Неолитические группы населения крайнего севера Норвегии, Финмаркена, объединяют обычно в понятии «варангерские находки», охватывающем ряд стоянок по южному берегу Варангерфьорда и в глубине региона. Материалы этих стоянок охватывают период с 2500 г. до н. э. до 800 г. н. э. и делятся на пять фаз: четыре неолитических и пятая – железного века (находки скандинавской эпохи бронзы на севере неизвестны, местное население сохраняло уклад каменного века). Первая фаза «варангерских находок» представляет культуру Комса, вторая – культуру гребенчатой керамики, распространенную в более восточных районах Фенноскандии (до Карелии включительно) и лесной зоны Восточной Европы, третья и четвертая, синхронные позднему неолиту и ранней бронзе Южной Скандинавии, отличаются исключительным использованием сланца для орудий и «асбестовой» керамикой с характерными минеральными примесями. Эта культура асбестовой керамики, также распространенная в более восточном и юго-восточном ареале Фенноскандии, сохраняется и на пятой фазе (к ней относится важнейшая стоянка группы Кьелма, где раскопан ряд остатков фундаментов жилищ). Постройки часто группируются в небольшие поселки. Богатые находки орудий из рога и кости представляют устойчивую охотничью культуру. Обнаружены могилы и скелеты, на неолитических фазах – нордического, в железном веке – саамского облика.

Сланцевая культура скандинавского Севера образует целостный комплекс. Характерно для него использование сланца как сырья для изготовления ножей, наконечников стрел, топоров. Изделия тщательно отшлифованы. В Западной и Северной Норвегии различаются локальные группы этой культуры. В то время как варангер-группа и сланцевая культура в своем распространении удерживают устойчивую северную и северо-восточную ориентацию культурных связей, распространяющийся на север с востока и юго-востока, через Финляндию, культурный комплекс ямочной керамики отличается по характеру и области распространения. Для этого комплекса типичны острия на пластинах (пластинчатые наконечники стрел) и грубая керамика, покрытая узорчатыми оттисками округло-острого («ямочного») штампа (Hagen, 1969: 926).

Этот комплекс, связанный с соответствующими находками в Швеции и Дании, в общем и целом охватывает область Остфольда в Средней Норвегии, достигая на севере Бергена. Видимо, здесь носители ямочной керамики взаимодействовали со сланцевой культурой, образуя смешанное население. Помимо поселений, связанных с прибрежным промыслом, расселение прослеживается и в глубь страны, когда охотничьи группы вдоль рек проникали в горные области. Памятники и находки, прежде всего варангерской группы, но равным образом и остальные отмеченные, указывают на то, что в Северной Норвегии арктические и субарктические морские и тундровые охотники объединялись в крупные социальные сообщества, которые были в состоянии противостоять значительно меньшим сообществам лесных охотников культуры ямочной керамики. В Северной Норвегии субнеолитические группы существовали на протяжении всей эпохи бронзы и до раннего железного века, в Южной Норвегии связи между культурными группами этих периодов слабы и неотчетливы.

Многочисленные и разнообразные наскальные изображения доказывают преобладающее значение охотничьего уклада в каменном веке Норвегии. Они распространены во всех областях страны, однако проявляется эпицентр их концентрации – Трёндалаг – Норрланд. Петроглифы состоят в основном из изображений, выбитых на гладкой поверхности камня; известны раскрашенные красной охрой. Изображается охотничья дичь, северный олень, лоси, медведи и рыбы. В немногих случаях изображены люди и лодки. Изображения объединяются в стилистические группы: первоначальный монументальный натуралистический стиль сменяется мелкими композициями абстрагированно-геометрического характера, приобретая в конце концов совершенно абстрактный вид. Видимо, в культурном отношении это искусство относится к субнеолитической среде и хронологически продолжается до эпохи бронзы, когда испытывает воздействие искусства земледельческих культур Южной Скандинавии.

В неолитическую эпоху Норвегия представляла собою своего рода аванпост, в географическом и культурном отношении выдвинутый к пределам осваиваемого человеком пространства. Появление на юге Скандинавии и продвижение земледельческого хозяйства к Атлантическому побережью Скандинавского полуострова, в район Ослофьорда, происходит под влиянием более ранних земледельческих общностей Средней Европы, связанных с формированием массива племен и культур индоевропейской языковой семьи (этногенезом индоевропейцев). Носители новых форм хозяйства и, видимо, связанного с ними культурно-языкового единства в Северной Европе представлены, главным образом, памятниками ареалов культуры воронковидных кубков и культуры боевых топоров. Смена культур в конечном итоге определялась изменением хозяйственного уклада, диктовавшимся экологическими факторами: земледельческо-скотоводческое оседлое хозяйство, первоначально вызвавшее безусловный культурно-демографический эффект, столкнулось, видимо, с серией локальных экологических кризисов, и в ряде случаев население перешло на (или принесло с собою освоенную ранее на исходной территории) более эффективную на данном этапе модель «пастушеского скотоводства». Конкурирующие группы с этими типами хозяйства порой взаимодействовали и смешивались, сосуществуя с лесными и морскими охотниками и рыболовами иных культурных традиций. В позднем неолите на территории Скандинавии происходит агломеративное смешение различных культурных групп, но в целом удерживается наметившееся разделение Скандинавского полуострова на ареалы саамских (и финских) культур и «прагерманцев» северо-индоевропейской языковой семьи, прочно освоивших юг полуострова, датские острова и Ютландию.

В среде неолитического населения Фенноскандии, Беломорья, Онежского озера зародилось и продолжалось развитие первой из дошедших до нас знаковых систем Севера, замечательного искусства наскальных изображений, петроглифов, запечатлевших сложный мир образов первобытной мифологии племен, прежде всего прафинно-угорского протоэтнического массива. В эпоху бронзы (1400–400 гг. до н. э.) искусство петроглифов распространяется и на соседние регионы, занятые североиндоевропейскими племенами Южной Скандинавии.