Текст книги "Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси"

Ансгар неоднократно сносился с Хориком, конунгом Дании, ближайшего и самого опасного соседа своего архиепископата. В итоге он добился разрешения построить церковь для местных христиан в Шлезвиге, торговом порту викингов Хейдабьор (Хайтабу, Хедебю – дословно «селение язычников») в створе фьорда Шлей, с прямым выходом на Балтику. Христиане-торговцы из Дорестада начали безопасно посещать это место, трехнедельным морским путем связанное с Биркой, а оттуда еще более кратким (в пределах двух недель плавания) – с Ладогой. Правда, после гибели конунга Хорика правитель (comes, граф) Хайтабу, Хови, распорядился закрыть эту церковь, и «священник, который там был, ушел оттуда, не выдержав суровости преследований». Вскоре, впрочем, конунг Хорик Младший (854) восстановил права христиан в Шлезвиге и разрешил построить церковь в Рибе, порту на западном побережье Ютландии (Vita Anskarii, 31, 32). В Дорестаде, после неудачной для них борьбы за датский престол, закрепились Рорик и Годфрид, сын Харальда Клака (Wood, 1987: 44).

Повторная миссия Ансгара к шведам, может быть, в сопровождении Римберта, в дальнейшем – автора Жития св. Анскария (Wood, 1987: 51–54), состоялась, еще при жизни его датского покровителя конунга Хорика Старшего (ок. 852 г.). Христианская церковь в Бирке была восстановлена. Шведы конунга Олава, с помощью Божией, совершили успешный поход на восточный берег Балтийского моря, в Курланд (страну куршей, Chori), где незадолго до этого туземцы-язычники успешно отразили вторжение датских викингов. Войску Олава удалось одержать ряд побед в трудных сражениях за торговый порт Себург (Гробини в Курземе) и, с именем Христовым, заключить почетный мир, избавившись от разгрома под Апуоле (Apulia), крепостью куршей на границе с Литвой (Petrenko, Urtans, 1995; Volkaite-Kuliskaiskene, 1958: 42–47; Финно-угры и балты в эпоху Средневековья, 1987: 404, 408–409). Военный успех закрепил энтузиазм неофитов, и по отъезде Ансгара, основавшего в Бирке две новые церкви, оставленный им «священник Эримберт стал свободно совершать божественные обряды, и так стало с тех пор беспрепятственно прирастать в тех краях почитание Божией веры и все славили могущество Христа» (Vita Anskarii, 30). Однако этим успехи гамбургской миссии на севере и ограничились.

Не обеспечивала защиты от набегов и создававшаяся со времен Людовика Благочестивого «фрисландская буферная зона», хотя датские конунги враждующих династий, периодически проигрывавшие перманентую борьбу за престол своим сородичам (Амлет из хроники Саксона Грамматика, прообраз шекспировского Гамлета, один из участников этой борьбы), не раз находили здесь убежище и ресурсы для продолжения войны. Равным образом, Фрисландия прекрасно устраивала их как база для набегов, вместе или во главе дружин викингов, на владения также враждующих между собою Каролингов. Рерик и Готтфрид, сын Харальда Клака, лишь номинально были вассалами Людовика Немецкого, контролируя Дорестад, пока этот город не пришел в упадок после постоянных разграблений, а возможно, катастрофического морского наводнения и изменения русла Рейна, лишившего корабли судоходного подхода к порту (Роэсдаль, 2001: 177–178). Дальнейшая судьба Рорика не вполне ясна, хотя в источниках он фигурирует до 879 или 882 г.; возможно, зоной его активности в это время стала восточная часть Балтики, и именно он выступает под именем Рюрика русских летописей, закрепляясь в Ладоге, восточном форпосте складывающегося «балтийско-североморского эконом-географического пространства» Северной Европы (Ловмяньский, 1963: 222–235; Кирпичников, 1998).

Активность викингов достигает беспрецедентного размаха и на юге, в Средиземноморье, когда флот Бьёрна Ёрнсиды и Хастинга, в 62 корабля, вышел из устья Луары и в течение трех лет, с 859-го по 863-й, опустошал берега Италии, мусульманской Испании, Северной Африки, вернувшись затем в долину Роны. С запада вторжения норманнов во Францию были непрерывными. Монах Эрментариус из Нормонтье (острова в устье Луары, где викинги обосновались с 841 г.) писал в 860 г.: «Число кораблей растет. Бесконечный поток полчищ викингов не иссякает. Повсеместно христиане становятся жертвами убийц, повсюду пожары и грабежи. Викинги сокрушают все на своем пути. Никто не в силах остановить их. Они захватили Бордо, Перигё, Лимож, Ангулем и Тулузу. Анже, Тур и Орлеан они сравняли с землей. Бесчисленная их флотилия плывет вверх по Сене, по всей стране вершится зло. Руан разрушен, разграблен и сожжен. Захвачены Париж, Бове и Мийо, крепость Мелён сравнена с землей, осажден Шартр, Эврё и Байё разграблены. Все города осаждены». Приостановить этот натиск Карл Лысый смог, лишь заручившись союзничеством и окрестив вождя викингов Велунда, а после гибели его в 863 г. – решительной мобилизацией всех королевских вассалов на всеобщем собрании в Питре в 864 г. (Роэсдаль, 2001: 177–178).

Третий этап (864–891). Наибольшей интенсивности достигают действия викингов в зоне R^II. Фактически завершено завоевание северной части Англии и Ирландии, борьба разворачивается за оставшиеся еще свободными от норманнов области этих стран. На Британских островах образуются районы сплошного заселения скандинавов, Область датского права (Danelag, Danelaw). Снижается интенсивность грабежей и набегов в завоеванных областях. Частота нападений в зоне R^I = 0,2, в зоне R^II = 0,4. Нет сведений о действиях в зоне R^III.

Действуют крупные и сравнительно высокоорганизованные объединения. Численность кораблей достигает 200–400, при осаде Парижа в 885–886 гг. объединяются силы в 700 кораблей (40 тыс. воинов). В это время в походах находилось, как и на предшествующем этапе, не менее 77 тыс. человек (хроники называют этот контингент «Великой армией»).

Ядро этого войска составили дружины, прибывшие в Англию в 866 г. под началом «восьми конунгов и двадцати ярлов», общей численностью до 20 тыс. человек (Стриннгольм, 2003: 68). 1 ноября 866 г. норманны овладели Йорком, а затем и всей Нортумбрией. В течение трех лет они покорили Восточную Англию (в решающем сражении 20 ноября 870 г. пал король Эдмунд), затем разбили войска королей Уэссекса, Этельреда и Альфреда (Этельред погиб), перезимовали в 872 г. в Лондоне, через год вторглись в Мерсию (король Бургред бежал за море в Рим). Постоянно прибывали новые войска не только из Скандинавии, но и из покоренной викингами Ирландии, откуда конунги норманнов Олаф и Ивар привели флот в 200 судов. Шотландцы с королем Константином сначала одержали победу над норманнами, но в следующем сражении Константин был разбит, попал в плен, и в «Черной» (или «Чертовой») пещере ему отрубили голову. В лесах Девоншира спасал остатки своих войск король Уэссекса Альфред. Ему удалось заключить союз и окрестить вождя викингов Гутрума (Годруна) «с 30 знатнейшими людьми», передав им Восточную Англию в качестве вассального, но практически независимого королевства: за Темзой начиналась простиравшаяся до Клайда Область датского права.

Это не помешало, однако, новым флотилиям викингов входить в Темзу, занимая Лондон, который Альфред вернул лишь в 886 г. По периметру Уэссекса он построил около 30 хорошо укрепленных «бургов» и создал небольшое, но мобильное войско из тяжелой конницы и легкой пехоты (в соотношении 1: 5). В 892 и 893 гг. это войско успешно отразило новые вторжения норманнов (Глебов, 1998: 46–48). Король Уэссекса, с этого времени мирно правивший доставшейся ему юго-восточной частью Англии, вошел в историю страны с именем Альфреда Великого.

Угроза норманнского завоевания оказалась реальностью не только для Англии, но и для Франкского государства (навсегда разделившегося на Восточно-Франкское и Западно-Франкское королевства, Германию и Францию). Карл Лысый, едва добившийся стабилизации положения, умер в 877 г., в течение следующих 11 лет во Франции сменилось 11 правителей, в постоянной междоусобной борьбе, сопровождавшейся нараставшими вторжениями викингов. Карл Толстый, носивший традиционный каролингский титул императора, предоставил Фрисландию в лен Готфриду, признав давние его претензии и рассчитывая на союз с ним против викингов. В 885 г., однако, Готфрид был убит, а норманны использовали его гибель как повод для нового массированного вторжения во Францию. Десятимесячная осада Парижа была снята лишь после выплаты императором выкупа. В разгар военных действий «Великой армии» на Сене и Рейне, 1 мая 888 г., собор в Меце постановил включить в текст богослужения слова: A furore Normannorum, libera nos, o Domine! («И от жестокости норманнов избави нас, Господи!») (Стриннгольм, 1861: 83). Молитвы не помогали; опустошительное и жестокое нашествие продолжалось.

Гораздо более эффективными оказались действия, предпринятые против «Великой армии» викингов королем молодого Восточнофранкского государства Арнульфом. Феодальное ополчение германских земель было стянуто к норманнскому лагерю в Лёвене. 1 сентября 891 г. баварские и саксонские воины в пешем строю атаковали это главное укрепление викингов в Германии. На поле боя осталось свыше 9 тыс. скандинавов, 16 захваченных знамен были доставлены в Регенсбург, резиденцию Арнульфа. Немцы остановили норманнов.

Незадолго до этого, в 890 г. викинги потерпели столь же тяжелое поражение в Бретани, потеряв 14 тыс. воинов (Стриннгольм, 1861: 85–89). Если принять цифры потерь в обоих случаях за истинные, то следует признать, что при Лёвене и в Бретани погибли едва ли не все норманны, находившиеся «в викинге» в 890–891 гг. (так как едва ли все 70 тыс. предполагаемых участников выходили в море одновременно). Поколение викингов 860–880-х гг. было обескровлено. Так или иначе, поражение при Лёвене стало тем рубежом, который не только разделяет два этапа экспансии викингов, но и отмечает ее резкий спад.

Четвертый этап (891–920) характеризуется активностью исключительно в зоне R^II. В Англии к этому времени успешно завершилась «реконкиста Альфреда Великого» (ум. 899), сумевшего стабилизировать отношения с датчанами, закрепившимися в северной части страны. От датских владений королевство англосаксов отделяло укрепленное «Пятиградье» (Five-Borough), включавшее Линкольн, Ноттингем, Дерби, Лейчестер и Стамфорд. Государство, созданное Альфредом Великим, вступило в полосу мира и процветания, продолжавшуюся почти столетие.

Викинги, получив отпор в Восточно-Франкском королевстве, сосредоточили усилия на завоеваниях во Франции. Сюда в 890-х гг. устремляются дружины норманнов, которые возглавил Хрольв Пешеход (Рольф, Роллон), основатель герцогства Нормандия.

У нас нет данных о численности войск Рольфа. Масштабы военных действий в западнофранкских провинциях Нейстрия и Бретань с 896 по 911 г., сопоставимые с некоторыми кампаниями 863–891 гг., позволяют предположить, что это войско достигало 10–15 тыс. человек и вряд ли превышало 20–30 тыс. Заняв Руан, Рольф овладел опустошенной набегами страной между морем, Понтье, Бретанью, Шартром, Меном и Бове. В 911 г. он получил завоеванные земли в лен, с герцогским титулом от короля Франции Карла Простого, вместе с его побочной дочерью, принцессой Гизелой. Затем Роллон крестился (приняв имя своего крестного отца Роберта, герцога Франции и графа Парижского), одарил земельными владениями церкви в Руане, Байё, Эвре, Жюмьеже и Сен-Мишель-сюр-ла Мер в своем герцогстве, а также королевский монастырь Сен-Дени. Остальные земли Нормандии были поделены между дружинниками Рольфа, норвежцами, датчанами, шведами (имена норманнов сохранились в топонимии современной Франции: Анговилль, Борневилль, Гримонвилль, Гранвилль и др. достались тогда Амготту и Бьорну, Гриму, Харальду, Гериоду и пр.). Пышно отпразднована была свадьба Рольфа с Гизелой, и вслед за ним на француженках и бургундках женились многие другие норманны.

Рис. 8. Погрузка на корабль (по Б. Альмгрену).

Экспансия викингов сопровождалась вначале процессом создания промежуточных баз, а затем образованием районов сплошного заселения скандинавов, таких как, например, на Британских островах Область датского права.

Справа: современная реконструкция

Руан был укреплен. Заброшенные земли расчищены от лесов и распаханы, чужеземцы и изгнанники получали здесь недвижимость и покровительство законов, основанных на переработанной Салической и Рипуарской «Правдах» франков. Рольф правил 20 лет, в 931 г. ему наследовал сын Вильгельм; в 945 г. король Людовик IV под давлением новых сил викингов, прибывших в помощь своим соплеменникам, осевшим во Франции, вручил внуку Рольфа, герцогу Ричарду I, Нормандию как самостоятельное и независимое государство. В 987 г. при поддержке герцога Ричарда французский престол занял Гуго Капет, основатель сменившей Каролингов во Франции новой династии Капетингов (Стриннгольм, 2003: 130–142).

Одновременно с образованием в 911 г. феодального Нормандского герцогства во Франции (Пти-Дютайи, 1938: 36–47) разворачивается процесс консолидации северных государств, отвлекший значительные силы викингов внутренними событиями в Дании, Норвегии и Швеции (Randsborg, 1981c: 259–276; Leciejewicz, 1979: 94; Гуревич, 1967: 113).

Заморскими владениями норманнов, независимыми от христианских государей, оставалось королевство викингов в Ирландии, со столицей в Дублине (с 841 по 1002 г.), и королевство в Йорке, столице Нортумбрии. С IX по XIII в. норманны входили в состав населения Оркнейских островов у берегов Шотландии (здесь исследована усадьба Ярлсхоф, «двор ярла»), оркнейские ярлы, дававшие приют викингам и не раз участвовавшие в походах, упоминаются в сагах; на Оркнейских, как и на Шетландских островах известны скандинавские рунические надписи.

Волна поселенцев из Норвегии освоила острова Северной Атлантики, спасаясь от конунга Харальда Лува (Косматого), поклявшегося объединить страну (после того как он добился этого и привел в порядок прическу, его прозвали Харфагр – «Прекрасноволосый»). Гебридские, Шетландские и Оркнейские острова, однако, были подчинены Харальдом Харфагром. Независимыми от конунгов Норвегии оставались Фареры, острова Северной Атлантики на полпути между Норвегией и Исландией. До сих пор сохранился фарерский диалект, самостоятельный «западнонордический язык», близкий норвежскому и особенно исландскому языку (наиболее архаичному из скандинавских).

Фарерские поселения – Торсхавн, Киркьбоур, Квивик, Тьорнувик, Фуглафьордур – сосредоточены вдоль западных берегов архипелага, что указывает на дальнейшее движение в Атлантику мореходов, проникших сюда, вероятно, с Шетландских островов, а не непосредственно из Скандинавии. Клад серебряных монет XI в. (английских, скандинавских, немецких и венгерских), как и характерная «ладьевидная» надмогильная каменная кладка (самая западная из известных археологам), подтверждают участие фарерцев в событиях и жизни эпохи викингов, а прежде всего – в освоение скандинавами морского пути через Атлантический океан (Capelle, 1987: 90–94).

Следствием этого процесса была волна эмиграции, резко усилившаяся после открытия Исландии (ок. 874 г.). В конце IX – начале X в. пустынный остров в Северной Атлантике заселили примерно 400 бондов, покинувших Норвегию, чтобы не подчиняться власти первого единодержавного конунга, Харальда Прекрасноволосого (Харфагра). К 930 г. численность населения Исландии, видимо, достигла нескольких десятков тысяч человек (Arrhenius, 1971: 19). Они образовали сравнительно однородное крестьянское общество. Особняком в нем держится на протяжении тысячелетия население небольшого архипелага «Вестменнер» (дословно «острова западных людей»), вероятно потомки беглых рабов из Ирландии и Шотландии («Запад» в представлениях скандинавов), а возможно, и первопоселенцев (Capelle, 1987: 114–115).

Продолжением «крестьянской колонизации» скандинавов на Западе, в акватории Северной Атлантики, было открытие в 982 г. Гренландии, а в 985–995 гг. – Винланда (Северной Америки) и появление в этих землях скандинавских поселений. Особенно плотным было расселение в Гренландии вокруг Эйриксфьорда (названного по имени Эйрика Рыжего (Рауда), первооткрывателя «Зеленой земли»), где насчитывалось до 230 точек селитьбы (Müller-Wille, 1972; Capelle, 1987: 122–123).

Поселение викингов в Ланс-о-Медоу на острове Ньюфаундленд, напротив залива Св. Лаврентия (образующего, с одноименной рекой, современную границу США и Канады), свидетельствует о масштабных плаваниях норманнов, из Гренландии по крайней мере вдоль побережья полуострова Лабрадор. Современник и соперник Колумба, британский мореплаватель Джон Кэбот, достигший о. Ньюфаундленд в 1497 г., возможно, знал о своих норманнских предшественниках, Лейфе Эйрикссоне и его мореходах. Восемь или девять построек Ланс-о-Медоу на северном берегу о. Ньюфаундленд, исследованные в 1960-х гг. Хельге Ингстадом, по своим конструктивным особенностям сопоставимы с постройками скандинавов Исландии и Гренландии эпохи викингов, а железные изделия (прежде всего ладейные заклепки) и бронзовая булавка с кольцевой головкой, «кельто-нордического облика», позволяют отнести их к той же археологической культуре Скандинавии. Радиокарбонные даты (ок. 1000 г.) подтверждают вывод о появлении этого поселения в Америке, основанного выходцами из Гренландии (и Исландии) в первой половине XI в. (Ingstad, 1985: 261).

Таким образом, начавшееся после 874 г. движение через Атлантику продолжалось более столетия; в него было вовлечено от 3 до 10 тыс. мужчин, способных носить оружие. Как и внутренние события в Скандинавии, это не могло не сказаться на активности викингов в Западной Европе.

Пятый этап (920–950) скандинавской экспансии характеризуется ограниченными действиями в зоне R^I. Разворачивается борьба за Нортумбрию. Норманнский конунг в Дублине, Олав Рёде, мобилизовал в 937 г. огромный флот в 615 кораблей (масштабы действий снова приближаются к походам IX в.).

Меняются организационные формы движения викингов. Наряду с «вольными дружинами» (уже не способными, как будто, объединяться в контингенты, подобные «Великой армии») викинги сражаются в составе королевских войск конунгов Дании, Норвегии, Швеции, Англии и других раннефеодальных государств, в качестве постоянных или временных (наемных) отрядов «присяжников», «верных», væringjar (от др. – сев. várar – «присяга, клятва»; отсюда др. – русск. варяги и византийско-арабское варанг). В какой-то мере они образуют высший слой военно-феодальной иерархии (в Нормандии, Северной Англии). В то же время в Исландии, как и во внутренних областях Скандинавского полуострова, на островах Норвежского и Северного морей, Балтики скандинавы сохраняют традиционный военно-демократический уклад, а следовательно, и тот общественный потенциал, который характерен для викингов более раннего времени, периода зарождения и подъема движения.

Шестой этап (950–980) связан с возобновлением активности в зонах R^I и R^III. Франкское государство ценой Нормандии добилось безопасности от набегов викингов: их бывшие соплеменники в состоянии были обеспечить серьезный отпор пиратским налетам. Но в 960-х гг. сравнительно крупные силы норманнов, несколько тысяч викингов, обрушиваются на побережья Испании. Возможно, в какой-то мере они базировались в Нормандии, пользуясь поддержкой герцога Ричарда.

Возобновляется борьба на Британских островах. Норманнский конунг о. Мен Магнус Харальдссон (969–976) опустошает Уэльс и вторгается в западные районы Англии. Начинается полоса вторжений не только с запада, из ирландских владений викингов, но и с востока, из Дании и Скандинавии. В 991 г. король Англии Этельред согласился на ежегодную выплату норманнам дани – данегельда, «датских денег» (danegeld).

Англия и в дальнейшем остается основным объектом набегов викингов. Но по мере укрепления в Скандинавских странах собственной государственности (особенно в Дании) инициатива в организации походов все более переходит в руки датских и соперничавших с ними норвежских конунгов. Стихия «викинга» становится элементом государственной политики. Наступает эра «конунгов-викингов».

«С молодости он привык грабить и убивать людей, разъезжая по разным странам. Наконец, он приехал сюда, в эту страну, и начал с того, что стал недругом всех ваших самых лучших и могущественных мужей, а также Кнута конунга, которому все должны служить по мере своих сил. Он потворствовал Олаву конунгу шведов, а ярлов Свейна и Хакана он изгнал из их вотчины. Он был жесток даже со своими родичами, когда изгнал всех конунгов из Упплёнда <…> Он велел их покалечить, захватил их владения, и в стране совсем не осталось конунгов. Вы хорошо знаете, как он обошелся с ландманнами: самые уважаемые из них убиты, а многим пришлось бежать от него из страны. Он много разъезжал по этой стране с шайкой разбойников, жег селения и убивал и грабил народ. Есть ли здесь хоть один могущественный муж, кому не за что было отомстить Олаву конунгу? А теперь он явился сюда с иноземным войском, в котором большинство – лесные люди, грабители и разбойники. Вы думаете, он пощадит вас теперь, когда он нагрянул с войском злодеев? <…>. Надо пойти против этой шайки и перебить их всех, и сделать их добычей орлов и волков. И пусть они лежат там, где их убили, разве что вы захотите оттащить их трупы в пустынное место и завалить камнями. Пусть никто не посмеет перенести их трупы в церковь, ведь все они викинги и злодеи»

(Сага об Олаве Святом, CCXVIII).

«Тогда стал говорить Кальви, сын Арви: <…> хотя у Олава войско меньше нашего, но сам он непреклонный вождь, за которым все его войско пойдет в огонь и в воду. <…> Хотя здесь у нас собралось большое войско, мы можем попасть в трудное положение, когда сойдемся с Олавом-конунгом и его войском, и тогда нам не избежать поражения, если сами мы, предводители, не будем решительными и в войске не будет единства»

(Сага об Олаве Святом, CCXX).

«<…> Олав-конунг очень любил повеселиться и пошутить, был приветлив и прост в обращении, горячо за все брался, был очень щедр, любил выделяться своей одеждой и в битве превосходил всех своей храбростью. Но он бывал крайне жесток, когда гневался, и своих недругов он подвергал жестоким пыткам: кого велел сжечь в огне, кого – отдать на растерзание свирепым псам, кого – покалечить или сбросить с высокой скалы. Поэтому друзья любили его, а недруги боялись. Он во всем добивался успеха, потому что одни выполняли его волю из любви и преданности, а другие из страха»

(Сага об Олаве, сыне Трюггви, LXXXV).

Эти яркие характеристики «Хеймскрингла» («Круг Земной») – замечательный памятник исландской литературы XIII в. (Смирницкая, 1980; Снорри Стурлусон, 1980) – дает выдающимся правителям раннесредневековой Скандинавии: норвежским королям-миссионерам, утвердившим в стране христианство, – Олаву Трюггвасону и Олаву Толстому (Святому). Люди, о которых идет речь, стоят в ряду деятелей, объединенных общими ценностными установками и сходным способом действий; в литературе им дано определение «конунги-викинги» (Гуревич, 1967: 90–91). Есть основания рассматривать эту группу деятелей как особый тип политического лидера Скандинавии эпохи викингов (Лебедев, 1983а).

Этот тип образовался в психологическом климате широкой военной экспансии викингов, обусловившей и сопровождавшей процесс образования государств в северных странах. Социальные силы, содействовавшие формированию скандинавской государственности, вызревали внутри этих стран – Дании, Норвегии, Швеции; необходимый «государственный аппарат», прежде всего военный, формировался главным образом вовне, в военных экспедициях за ближние и дальние моря, походах, достигавших побережий четырех континентов (помимо Европы, средиземноморские берега Азии и Африки, как и Америка, были досягаемы для кораблей викингов). Именно на заключительных этапах эпохи викингов эти достаточно противоречивые тенденции сфокусировались в социальном типе «конунга-викинга».

Социально-политические процессы, происходившие в то время собственно в Скандинавских странах, освещены в источниках скупо и неравномерно. В Швеции о периоде, следующем за описанным в Житие св. Анскария, мы можем судить почти исключительно по археологическим данным. В деятельности шведских конунгов XI в., во всяком случае, эпизодически проскальзывают черты, объединяющие их с некоторыми другими современными им правителями Скандинавских стран: опора на внешнюю силу (прежде всего военную), жесткость и радикальность действий (не всегда успешных), быстрота перемещений (пространственных и социальных), нередко – кратковременность правления. Если бы не лаконичность более поздних письменных известий, то шведские короли Олав Шётконунг и его преемники Эймунд, Свейн, Инги могли бы быть охарактеризованы как «конунги-викинги».

Из трех Скандинавских стран Дания развивалась быстрее других и, соответственно, датские короли Свейн Вилобородый, Кнуд Великий, Свейн Эстридсен в глазах современных историков выступают уже как вполне феодально-христианские правители, пусть с некоторыми «родимыми пятнами» языческого варварства. Бесспорная принадлежность западноевропейскому Средневековью не должна, однако, заслонять их глубокую внутреннюю связь с северным миром эпохи викингов; нужно делать также поправку на то, что «исторический облик» датских и датско-английских королей XI в. складывается на основе характеристик недатских, часто даже нескандинавских, письменных источников, выработанных церковно-феодальной западноевропейской культурой. Скандинавские же письменные источники дают характеристики либо слишком лаконичные (рунические камни XI в.), либо трафаретные (саги XII–XIII вв.); однако ни те ни другие не противоречат образу «конунга-викинга», если проводить сравнение с лучшими его образцами. Археологические данные по датской эпохе викингов демонстрируют достаточно быстрое развитие новых общественных явлений, в целом, однако, как и в Швеции, укладывающееся в некий общесеверный темп (Randsborg, 1980: 167–169), поэтому с определенными оговорками некоторые характеристики общественных типов эпохи викингов можно, вероятно, распространить и на Данию.

Норвежская, а точнее, норвежско-исландская традиция наиболее адекватно запечатлела систему ценностей этой переходной эпохи и, в частности, донесла до нас представление об идеальном типе скандинавского государя (Гуревич, 1972б: 82–100). В «королевских сагах» этот идеал воплощен в конунгах, нередко очень разных и по своему характеру, и по образу действий, и по исторической судьбе (Джаксон, 1992, 1999). Но при этом такие правители, как Харальд Серый Плащ, Олав Трюггвасон, Олав Харальдсон (Святой), Харальд Сигурдарсон (Хардрада, Грозный, Суровый), объединены теми существенными чертами, которые позволяют говорить о них как о представителях одного социального типа.

«Конунги-викинги» утверждаются на престоле после бурной молодости, проведенной в далеких походах. Им нередко приходится менять ряд социальных позиций: от пленника-раба (Олав Трюггвасон) – к наемному воину, предводителю дружины, вассальному правителю; они успевают побывать при дворах разных владык – от ладожского ярла до киевского великого князя и константинопольского басилевса (Хардрада) – в точности как викинги, об одном из которых отец сказал: «Может быть, ему больше посчастливится, если он попробует служить английскому, датскому или шведскому конунгу» (Сага об Эгиле, XVIII). В то же время, однако, их никогда не оставляет мысль о том, что им по праву принадлежит престол в северных странах: «<…> Он (Олав. – Г. Л.)…сказал, что у его родичей была там раньше держава и что, вероятно, он там больше всего преуспеет» (Сага об Олаве, сыне Трюггви, XXI). Олав Толстый (Святой) говорит: «<…> я и мои люди довольствовались тем, что добывали в походах, и много раз подвергали свою жизнь опасности. <…> А теми землями, которыми владели мой отец и дед и которые переходили в нашем роду по наследству из поколения в поколение и которыми сейчас по праву должен владеть я, правят иноземцы. <…> Я решил мечом отвоевать свою отчину и приму помощь всех моих родичей и друзей и всех тех, кто захочет мне помочь в этом деле <…>» (Сага об Олаве Святом, XXXV). Помощь приходит, иногда – извне: «Когда Олав конунг отправился в путь, к нему присоединилось и войско, которое дал ему конунг шведов. В нем было четыре сотни человек. <…> Всех вместе их стало двенадцать сотен человек» (Сага об Олаве Святом, CXCVIII).

«<…> Когда мы одержим победу, то и земли, и добро, которое сейчас принадлежит нашим врагам, будут нашими, и мы сможем поделить их между вами» (Сага об Олаве Святом, CCXI). Одержав победу, эти конунги действуют быстро и решительно, как в завоеванной заморской стране. Старая местная знать, старые исконные обычаи, старые законы, то есть вся структурная основа традиционного племенного, общинного самоуправления – вот главный противник, с которым на родине борются конунги-викинги. Неожиданно, но закономерно их врагом становятся старые языческие боги скандинавов. «Вожди дружин», как называли конунгов скальды в духе вполне языческой поэзии, выступают злейшими противниками язычества. Конунги-викинги – еще и короли-миссионеры. Олав Трюггвасон, крестившийся «в Греции», как и Олав Толстый, выросший в христианской вере (что не мешало ему с молодых лет ходить в викингские походы) в течение 30 с лишним лет, огнем и мечом утверждают в Норвегии христианство, преодолевая упорное сопротивление языческих общин соплеменников.

Социальной базой конунгов-викингов остается войско, отборное, противостоящее народному ополчению – ледунгу. «<…> Этим летом у меня было сначала три с половиной сотни кораблей (примерно так исчисляется предельная численность норвежского ледунга. – Г. Л.), когда я собирался в поход из Норвегии, но я отобрал из этого войска лучших и снарядил те шестьдесят кораблей, которые и сейчас со мной», – говорит Олав Толстый (Сага об Олаве Святом, CLI). А престижу конунга как правителя и вождя соответствуют размеры и красота его кораблей. Так противники узнают Олава Трюггвасона: «И когда они увидели Великого Змея, все узнали его и никто не выразил сомнения в том, что на нем плывет Олав, сын Трюггви. И все пошли к кораблям и приготовились к бою» (Сага об Олаве, сыне Трюггви, CI).

Узость и своеобразие этой базы, отразившей всю специфику содержания скандинавской эпохи викингов, объясняют шаткость, при всей энергичности и масштабности действий, положения конунгов-викингов. Силой оружия утверждались они на престоле, силой оружия удерживали власть и стремились решительно преобразовать страну, силой оружия их и свергали удачливые соперники, восставшие бонды или могущественные соседи.