Текст книги "Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции"

Несмотря на обиду, Павел оказался одним из двух великих князей, не побоявшихся приехать в Москву на похороны Сергея Александровича. На это ему было дано специальное разрешение. Тогда Павел повстречался и с Николаем II.

Начался долгий и мучительный процесс прощения и возвращения «блудного дяди». Царь вел себя по отношению к Павлу примерно так же, как по отношению к либеральной оппозиции. По капле выдавливал из себя уступки, чередовал кнут и пряник, чтобы в конечном счете сдаться по всем статьям. Обе стороны нервничали, горячились, а в итоге таили обиды и оставались недовольными друг другом.

Со стороны великого князя вся эта история напоминает «Сказку о рыбаке и рыбке», где в роли старухи выступает Ольга Пистелькорс, получившая в 1904 году от баварского короля титул графини Гогенфельзен, а в роли старика, раз за разом идущего на поклон к племяннику-рыбке, – безропотный Павел Александрович.

После встречи с царем в феврале 1905 года Павел пишет ему письмо и рассыпается в благодарностях: мне, мол, легко на сердце от того, что «ты более на меня не сердишься, что ты понял меня и простил, что ты сам мне сказал, что я поступил честно»; «если может быть какое-нибудь утешение в ужасной кончине дорогого Сергея, то это мысль, что его смерть дала мне твое прощение».

Но когда Павел снова собрался в Россию, царь передал ему через Алексея Александровича, чтобы приезжал один, без жены. «Я ошеломлен этим, – возмущался то ли прощенный, то ли нет великий князь, – так как ты сам разрешил привозить мне жену с собой!»

В этом – весь Николай II. Сначала разрешил, потом передумал. Сам сообщить постеснялся, попросил послать телеграмму дядю Алешу.

В 1906-м царь распорядился выдавать августейшему изгнаннику часть ежегодного содержания. Видимо, взятые с собой три миллиона подошли к концу. Павел снова благодарит. Но вскоре ему (вернее, даже не ему, а графине Гогенфельзен) показалось, что часть содержания – это как-то несерьезно. И великий князь просит вернуть весь «капитализированный с 1903 года в департаменте уделов на мое имя капитал» и выплачивать ему не часть содержания, а полностью – 268 750 рублей, «как положено сыну императора». Действительно, глупо просить у рыбки корыто, если можно избу.

На следующий год состоялась помолвка Марии Павловны с шведским принцем Вильгельмом. Павлу снова запретили приехать с женой. Он снова пишет царю гневно-истеричное письмо. Не будет жены – не будет и его. «Не для этого я ломал все и всем жертвовал, чтобы потом давать унижать и обижать ее напрасно». «Я все понимал вначале, но выносил терпеливо, но после пяти лет примерной семейной жизни – я вправе ожидать другого отношения к нам обоим»[247]247
  Николай II и великие князья. Родственные письма к последнему царю. Л.-М., 1925. С. 53–56.


[Закрыть].

Заодно великий князь требует снять опеку с его детей, т. е. вернуть ему права отцовства.

Помолвка великой княгини, на которой не присутствует ее отец, – это, разумеется, скандал. Все-таки соберутся иностранные гости. Николай II выкрутился из ситуации. Старшая дочь графини Гогенфельзен должна была в это время родить. Графине разрешили приехать в Россию как бы по этому поводу, а Павлу – по поводу помолвки. В итоге они приехали вместе.

Все эти головоломные комбинации, конечно, не только унизительны, но и абсурдны, если учесть, что уже на следующий год Николай II окончательно простит дядю и разрешит ему вместе с женой вернуться в Россию. Они вернулись, униженные и оскорбленные. Обиженные не столько на Николая II, сколько на Александру Федоровну, на которую по обыкновению принято было вешать всех собак. Этим не преминула воспользоваться давняя недоброжелательница императрицы Мария Павловна Старшая (жена, а с 1909 года вдова Владимира Александровича; не путать с Марией Павловной Младшей, дочерью Павла Александровича). Она «поняла, что этот шанс упускать нельзя» и окружила графиню Гогенфельзен «вниманием и заботой»[248]248
  Мосолов А. А. При дворе последнего царя. М., 2006. С. 85.


[Закрыть].

Наверное, любая другая женщина на месте графини вела бы себя тише воды, ниже травы. Но Ольга Карнович-Пистелькорс-Гогенфельзен отнюдь не любая. Она купила у наследников государственного секретаря Половцова дом в Царском селе, поблизости от дома Владимира Александровича и недалеко от императорской резиденции. За несколько лет отгрохала роскошный дворец. Двор Павла Александровича начал приобретать популярность в высшем свете.

Аппетит приходит во время еды: «Не хочу быть черной крестьянкой, хочу быть столбовою дворянкой». Ольгу больше не устраивает титул графини, тем более баварской. Она хочет быть русской княгиней. В 1915 году вконец обнаглевший Павел выдвигает царю список требований из шести пунктов: 1. «Дать жене и детям[249]249
  Имеются в виду дети от брака с Ольгой Пистелькорс.


[Закрыть] княжеский титул с наименованием светлости». 2. Официально опубликовать об этом указ, «ознакомив меня предварительно с редакцией указа». 3. Разрешить жене и детям идти на официальных мероприятиях «сейчас за членами семьи». 4. Новоявленная княгиня должна быть представлена членам императорской семьи самим Павлом «без посредства гофмейстерин».

5. Позволить жене при посещении великих княгинь не расписываться в журнале, а оставлять визитные карточки.

6. «Разрешить мне с женой иметь ложи рядом с императорскими в театрах»[250]250
  Николай II и великие князья. Родственные письма к последнему царю. Л.-М., 1925. С. 60.


[Закрыть].

Сумасшедший дом! И ведь написан этот «ультиматум Керзона» весной 1915 года, когда немецко-австрийские войска начинают массированное наступление в Галиции, обернувшееся для России огромными жертвами, потерей территорий и политическим кризисом. А в это время Николай II вынужден решать, в каких именно ложах графиня Гогенфельзен будет смотреть спектакли. И такими вопросами его донимает тот самый Павел Александрович, который 10 лет назад униженно благодарил царя за то, что тот больше на него не сердится.

«Ничего не сказала рыбка, лишь хвостом по воде плеснула». Увы, в отличие от золотой рыбки Николай II уже напрочь разучился отказывать. Он, как повелось, удовлетворил требования дяди частично. Первые два пункта вычеркнул, напротив третьего написал: «как жена генерал-адъютанта», напротив четвертого и пятого – «да», а судьбоносный вопрос с ложами оставил открытым. Как повелось, этим решением остались недовольны обе стороны. И, как повелось, довольно быстро Николай II капитулировал по всем статьям. В том же 15-м году графиня Гогенфельзен стала княгиней Палей.

Разумеется, «весь этот торг вызвал трения между дядей и племянником, а особенно – женой племянника (императрицей). С виду их отношения стали нормальными, но обида и оскорбленное достоинство лишили их сердечности»[251]251
  Мосолов А. А. При дворе последнего царя. М., 2006. С. 85.


[Закрыть]. Впрочем, к этому времени у императора и императрицы не осталось «сердечности» ни для кого из родственников.

В 1902-м Николай II выслал из страны дядю, а через три года ему пришлось разбираться с двоюродным братом Кириллом Владимировичем, старшим сыном Владимира Александровича и будущим императором России в изгнании.

Уже в силу последнего обстоятельства о Кирилле стоит рассказать подробнее, хотя он в общем-то ничем не примечательный человек. Не семи пядей во лбу. Всю жизнь он с ужасом вспоминал экзамены на морского офицера, которые ему пришлось сдавать в юности. Великий князь даже выдвинул оригинальную теорию возникновения и развития революционного движения в России. Наши юноши и девушки так боятся экзаменов, что именно «этот страх создал благоприятную среду для нигилизма, терроризма и прочих зол». Вот «если бы молодежь в России поменьше зубрила, а побольше занималась физической подготовкой, а таковая полностью отсутствовала, – то ожидавших нас в будущем печальных событий могло бы не произойти»[252]252
  Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. М., 2006. С. 24.


[Закрыть]. У Кирилла с физподготовкой все было замечательно – он любил играть в теннис, лазал по горам и стал одним из первых в Европе автолюбителей, разъезжая по Лазурному берегу на «Пангард-Лавасьере» невиданной мощности – 12 лошадиных сил.

Государственные дела его не интересовали. В своих воспоминаниях он, например, пишет о коронации Николая II: «За исключением одной трагической оплошности, организация торжеств была безукоризненной». Небольшая оплошность – это Ходынка. Кирилл, морской офицер, много рассказывает о жалком состоянии русского флота во время русско-японской войны, но ему и в голову не приходит возложить хотя бы часть ответственности на своего дядю – генерал-адмирала Алексея Александровича, который остался в его памяти «одним из самых достойных и благородных людей»[253]253
  Там же. С. 49, 156.


[Закрыть]. 1905 год запомнился Кириллу исключительно собственной свадьбой и последующим скандалом. О том, что в стране еще кое-что происходило, он вообще не упоминает.

К службе великий князь тоже относился без особого рвения. Привилегированное положение его нисколько не смущало. Вот он, скажем, на броненосце «Пересвет» отправляется в плавание на Дальний Восток. В Порт-Саиде к нему присоединяется младший брат Борис с друзьями. «Эта веселая компания появилась как раз кстати» – Кирилл пребывал в дурном настроении. Правда, веселая компания «была довольно буйной». Борис и его друзья не моряки, дисциплина их не связывает, поэтому «они чрезмерно увлеклись возлияниями». Споили судового врача, который впал в буйство и в Коломбо был списан на берег. А в Порт-Артуре уволили и командира корабля, поскольку «Пересвет» за время плавания несколько раз едва не столкнулся с другими судами[254]254
  Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. М., 2006. С. 104–105.


[Закрыть]. Видимо, командир, как и врач, тоже не мог отказать великому князю.

Все эти милые шалости, конечно, простительны для великого князя. Никто на них внимания не обращает. Обращают внимания на его чувства к великой герцогине Гессенской Виктории-Мелите, жене великого герцога Эрнста-Людвига, или просто Эрни, как зовут его родственники.

Теперь чуточку внимания. Будем разбираться в хитросплетении генеалогических древ.

Герцог Эрнст-Людвиг – внук английской королевы Виктории. Его мать – дочь Виктории, а сам он родной брат принцессы Аликс, она же императрица Александра Федоровна.

Виктория-Мелита – внучка королевы Виктории. Ее отец – сын Виктории герцог Альфред, а мать – дочь императора Александра II Мария Александровна.

Таким образом, Эрни и Виктория-Мелита – двоюродные брат и сестра. И католицизм, и протестантизм разрешают браки между кузинами. Но в православии они запрещены, хотя в особых случаях Синод может сделать исключение.

Виктория-Мелита – внучка не только Виктории, но и Александра II. Равно как и Кирилл Владимирович – внук Александра II. Таким образом, Кирилл и Виктория-Мелита – тоже двоюродные брат и сестра. Но лютеранин Эрни мог жениться на двоюродной сестре, а православный Кирилл – нет.

Виктория-Мелита получила имя в честь королевы Виктории и острова Мальта, где она родилась. Однако все звали ее просто Даки (англ. Ducky – Уточка). Судя по фотографиям, она не была писаной красавицей, но отличалась обаянием, умом и сильным характером. Она энергична и самоуверенна. Всегда элегантно одевается, любит музыку, прекрасно рисует. На светские условности смотрит сквозь пальцы.

Брак Эрни и Даки устроила их бабушка Виктория. Молодые с самого начала не слишком нравились друг другу. К тому же в это время Даки уже испытывала чувства к Кириллу. Но Виктория в своем семействе – непререкаемый авторитет. Она настояла, и в апреле 1894 года Эрнст-Людвин и Виктория-Мелита поженились. Оказалось, что этим английская королева обидела другую свою внучку – принцессу Алису, будущую императрицу Александру Федоровну. Она, сестра Эрни (и, кстати говоря, двоюродная сестра Даки), была первой леди в Дармштадте. Теперь эта роль перешла к Даки, которая тут же затмила робкую и застенчивую Алису. Две женщины невзлюбили друг друга с первого взгляда. Впрочем, Алиса вскоре уехала в Россию. Не последнюю роль в ее решении принять предложения наследника русского престола Николая Александровича сыграл брак Эрни и нежелание жить под одной крышей с Викторией-Мелитой. Алисе еще представится возможность свести с ней счеты.

Через год после свадьбы у Эрни и Даки родилась дочь. Однако их отношения становились все более натянутыми. Эрни жаловался, что жена не уделяет должного внимания общественным обязанностям и тратит слишком много денег. Даки жаловалась, что муж не уделяет должного внимания ей и слишком прижимист.

А потом Даки застала мужа в постели со слугой. Тогдашний английский поверенный в делах в Дармштадте Джордж Бьюкенен со свойственной англичанам сдержанностью пишет: «К тому моменту я уже не мог скрывать от ее величества, что в отношениях между великим герцогом и великой герцогиней возникли серьезные трения». Ее величество королева Виктория ответила: «Я устроила этот брак. Но больше я никогда не буду пытаться кого-нибудь поженить»[255]255
  Бьюкенен Д. Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910–1918. М., 2006. С. 37.


[Закрыть].

Однако согласия на развод английская королева, оплот добропорядочности и пуританских нравов, не дает. Хотя примерно в те же годы и примерно за те же проступки ее подданный Оскар Уайльд угодил в тюрьму. Кое-кто считал, что историю со слугой выдумала сама Даки. И как раз для того, чтобы получить развод. По крайней мере, через три года после этого случая она снова беременна от Эрни. Впрочем, кое-кто считал, что не от Эрни, а от Кирилла Владимировича.

Ребенок рождается мертвым. Даки впадает в глубочайшую депрессию. Через несколько месяцев – осенью 1900 года – к ней в Вольфсгартен приезжает Кирилл. Они провели вместе три недели и решили: она добьется развода, и они поженятся. Еще через несколько месяцев – в январе 1901 года – умерла королева Виктория, чуть ли не единственный человек, которого Даки боялась. Теперь она смело подает на развод. В том же году Верховный суд герцогства Гессенского развел супругов.

Как ни старалась Даки пустить по всем европейским дворам слухи о гомосексуализме Эрнста-Людвига, практически вся коронованная родня ее осудила. И «дядя Берти» – английский король Эдуард VII, и «кузен Вилли» – германский император Вильгельм II. Особенно же негодовал русский двор. Ненавистная Даки посмела бросить любимого брата императрицы Александры Федоровны! Николай II пишет матери: «Я очень огорчен и мне жаль бедную Аликс. Она пытается скрыть свою печаль. Лучше смерть близкого человека, чем позор развода»[256]256
  Виктория Федоровна. Биографический очерк И. В. Гюббенет // Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. М., 2006. С. 292.


[Закрыть].

Мнение Эдуарда VII и Вильгельма II Викторию-Мелиту не слишком интересует. Другое дело Николай II. Без его согласия Кирилл не может жениться. Однако о согласии царя на брак великого князя с разведенной женщиной, к тому же разведенной с братом его жены, не могло быть и речи. Не говоря уже о православном запрете на браки между двоюродными братом и сестрой.

От греха подальше Кирилла отправляют в плавание на Дальний Восток. На том самом «Пересвете», где его развлекал Борис с друзьями. В Порт-Артуре он получает телеграмму, что должен оставаться там «на неопределенный срок». Вслед за телеграммой пришла депеша от отца, который советовал «подчиниться высочайшей воле». Кирилл «пришел в ярость». Ему «стало ясно, что на моего кузена императора было оказано давление». «Мое положение становилось равносильным ссылке»[257]257
  Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. М., 2006. С. 115.


[Закрыть].

Вообще-то все морские офицеры, попадавшие на Дальний Восток, проводили там по нескольку лет. Например, великий князь Александр Михайлович, который прожил в Японии два года. И никому, кроме автора мемуаров «Моя жизнь на службе России», не приходило в голову называть исполнение воинского долга ссылкой. Да и на Николая II вряд ли нужно было оказывать какое-то давление, чтобы он постарался помешать браку великого князя с разведенной женщиной, который к тому же противоречил церковным канонам.

Неожиданно на выручку пришел дядя Алексей Александрович, первый любовник в императорском доме, служивший по совместительству генерал-адмиралом российского флота. Он назначил племянника на крейсер «Нахимов», который отплывал в Россию. Опять же – типичная ситуация для николаевского царствования: император приказывает Кириллу оставаться в Порт-Артуре, а дядя Алексей плюет на императорские распоряжения.

В Греции великого князя встретил брат Борис. Его послали парламентером, боясь, что Кирилл сбежит с корабля к Даки. У того, конечно, «и в мыслях не было совершить подобный опрометчивый поступок», правда, он и «не собирался отказываться от той, которую любил». Поэтому во Франции его уже поджидал новый, более авторитетный, парламентер – отец. Владимир Александрович «без особого энтузиазма» поуговаривал сына отказаться от Виктории-Мелиты, потом «вовсе прекратил всякие уговоры», а вскоре, встретившись с Даки, проявил «истинно родительское понимание и сочувствие»[258]258
  Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. М., 2006. С. 124–125.


[Закрыть].

В семейных делах Владимир Александрович во всем слушался супругу. Мария Павловна не хотела для сына неприятностей, но вообще-то была на его стороне. Ее, лютеранку, брак с двоюродной сестрой не смущает. А петербургский салон великой княгини отличался тем, что туда допускались разведенные женщины. В те времена это была редкость. К тому же против свадьбы Кирилла и Даки выступает Александра Федоровна, а досадить императрице для тети Михень – первая в жизни радость.

Так что Александре Федоровне противостояли уже две женщины, которые не питали к ней ни малейших симпатий, – Виктория-Мелита и Мария Павловна.

Тем временем в Петербурге Кирилла ждал третий и самый главный парламентер – Николай II. В воспоминаниях Кирилл Владимирович беззастенчиво врет, будто по поводу предполагаемой свадьбы царь «не сказал ничего определенного» и даже выразил надежду, что «в будущем, возможно, все образуется»[259]259
  Там же. С. 125.


[Закрыть].

«Ты, наверное, помнишь о моих разговорах с ним, – читаем в письме Николая II к матери, – а также о тех последствиях, которым он должен был подвергнуться, если женится». Мария Федоровна все прекрасно помнила: «Ему достаточно часто говорили о том, что его ожидает»[260]260
  Переписка Николая II и Марии Федоровны (1905–1906) // Красный архив. Т. 3 (22). 1927. С. 161, 164.


[Закрыть]. Последствия ожидались нешуточные: лишение офицерского звания и всех денег из удельного ведомства, запрет приезжать в Россию и потеря титула великого князя.

Но пока что началась русско-японская война. Кирилл быстренько смотался в Ниццу к Даки, а оттуда отправился в Порт-Артур, под начало адмирала Макарова. В ночь на 31 марта (12 апреля) 1904 года Макаров, находясь на броненосце «Петропавловск», попытался вывести эскадру из блокированного японским флотом Порт-Артура. «Петропавловск» подорвался на мине и, переломившись на две части, ушел под воду. Из 711 человек спаслись только 80. В их числе – великий князь Кирилл Владимирович. Он был контужен, сильно обгорел, но сумел выплыть. Среди погибших оказались адмирал Макаров и знаменитый художник-баталист Верещагин.

По Петербургу разошлась эпиграмма:

 
Макаров погиб,
«Петропавловск» не всплыл,
Но спасся зачем-то
Царевич Кирилл.
 

Ходили слухи, будто барахтающийся в воде «царевич» предлагал морякам золото за свое спасение. Почему-то Кирилл был очень непопулярен, хотя он единственный великий князь, получивший боевое ранение. Всю оставшуюся жизнь ему в страшных снах являлись картины того кошмарного дня. О продолжении службы в действующем флоте он не мог и думать. Великий князь поехал в Европу поправлять здоровье и расшатавшиеся нервы.

Поехал, естественно, к Даки. 8 октября 1905 года (по европейскому стилю) Кирилл Владимирович и Виктория-Мелита поженились. Венчал их духовный отец Марии Павловны священник Смирнов. Так, во всяком случае, вспоминает Кирилл Владимирович. Не совсем, правда, понятно, зачем лютеранке Марии Павловне православный духовник. Виктория-Мелита, кстати, тоже осталась в лютеранской вере.

Сразу после свадьбы Кирилл отправился в Петербург. В восемь вечера он приехал во дворец к родителям, а в десять вечера туда явился министр двора граф Фредерикс и сообщил от имени царя, что великий князь Кирилл Владимирович лишен всех наград, исключен из флота и должен в 48 часов покинуть Россию. В тот же вечер он уехал из Петербурга.

«Странность этого решения ошеломила нас», – пишет Кирилл. Николай, дескать, никогда даже не намекал «на возможность таких суровых мер»[261]261
  Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. М., 2006. С. 155.


[Закрыть]. Мы уже знаем, что это откровенная ложь. Кирилл был прекрасно осведомлен о последствиях.

«По всей вероятности, – писала Мария Федоровна Николаю II, – тетя Михень вообразила, что для ее сына сделают исключение и что мужество и неуместная честность, выразившаяся в том, что он явился лично объявить тебе об этом, растрогают тебя до такой степени, что все будет прощено». Николай II не растрогался от приезда Кирилла. Наоборот, «это нахальство» его «ужасно рассердило».

На другой день после приезда/отъезда сына Владимир Александрович явился к царю и закатил скандал. Николай решения не изменил, и дядя подал в отставку с постов командующего гвардией и Петербургского военного округа. И это в октябре 1905-го, в самый разгар революционного брожения! «Больше всего меня сердит, что они думают только о себе, – справедливо негодовала Мария Федоровна, – как будто смеются над всеми принципами и законами», причем «в такое серьезное и опасное время»[262]262
  Переписка Николая II и Марии Федоровны (1905–1906) // Красный архив. Т. 3 (22). 1927. С. 161–164.


[Закрыть].

Справедливости ради надо сказать, что кое в чем Николай – и явно с подачи жены – действительно, что называется, перегнул палку. Это пункт о лишении Кирилла Владимировича титула великого князя. Никто и никогда не лишал великих князей титула. Сосланный за воровство Николай Константинович продолжал оставаться великим князем, даже женившись на дочери полицмейстера и став двоеженцем.

Поступок Кирилла, конечно, не идет ни в какое сравнение с «художествами» Николая Константиновича. Более того, его брак менее «преступен», чем, скажем, брак Павла Александровича. Виктория-Мелита – «равнородная особа».

Правда, двоюродная сестра, но это вопрос чисто церковный. Священный синод их брака не расторг – значит, признал. То, что разведена – это дело исключительно традиции, а не закона. Любая традиция имеет свойство когда-нибудь прерываться. Пройдет полтора года, и Николай II даст согласие на брак великого князя Николая Николаевича с разведенной Анастасией Черногорской. По сути, Кирилл нарушил только один пункт закона – женился без согласия царя. И наказывать его строже, чем Павла Александровича, женившегося не только без согласия, но и морганатически, – это в самом деле как-то странно.

«Мстительность и злоба молодой царицы превзошли все, что только могло себе представить самое необузданное воображение, – изливала злобу Мария Павловна. – Подчинив своему влиянию бесхарактерного супруга, она сделала все, чтобы отомстить бывшей невестке», т. е. Виктории-Мелите[263]263
  Виктория Федоровна. Биографический очерк И. В. Гюббенет // Великий князь Кирилл Владимирович. Моя жизнь на службе России. М., 2006. С. 297.


[Закрыть].

Думаю, вы уже достаточно узнали характер Николая II, чтобы догадаться, как будут развиваться события дальше. За преступлением следует наказание, а потом – прощение.

Царь оперативно лишил Кирилла воинских званий и удельных доходов. А вот по поводу титула засомневался. «Дни проходили», а соответствующая бумага «все переделывалась». Потом Николай задумался, «хорошо ли публично наказывать человека несколько раз подряд и в теперешнее время, когда вообще к семейству относятся недоброжелательно».

В итоге, «после долгих размышлений, от которых наконец заболела голова», царь решил оставить Кириллу Владимировичу великокняжеский титул. Счел, что трех стандартных наказаний – лишение званий, доходов и высылки за границу – достаточно. «Лишь бы они продолжались долгое время!»[264]264
  Переписка Николая II и Марии Федоровны (1905–1906) // Красный архив. Т. 3 (22). 1927. С. 162.


[Закрыть] – заклинает Николай. Но сколько будут длиться наказания – зависело исключительно от него самого. Карая, царь уже знал, что надолго его не хватит и рано или поздно придется миловать.

Хотя первое время Николай II был настроен весьма решительно. Он обсуждает в Государственном совете и на особых тайных совещаниях вопрос о лишении Кирилла прав престолонаследия. Впрочем, до принятия какого-либо решения дело не дошло. А вскоре все мысли об этом пришлось оставить. Николай узнал, что царевич Алексей болен гемофилией. Младший брат Михаил порывается заключить морганатический брак. Больше потомков Александра III по мужской линии не было. Следующим в списке престолонаследия шел Владимир Александрович и его сыновья. Владимир Александрович тяжело болен. Остается Кирилл. А за ним – его брат Борис.

Борис – известный пьянчуга и бабник. Всем даже подумать страшно, что ему может достаться императорский трон. Волей-неволей Николай II вынужден приступить к реабилитации Кирилла Владимировича. Как всегда, постепенно.

Семейство Владимира Александровича, разумеется, в курсе дела. Они готовятся. Виктория-Мелита принимает православие, Мария Павловна тоже – сын не сможет занять престол, если его мать лютеранка.

20 января 1907 года у Кирилла и Даки рождается дочь Мария, а 15 июля Николай II издает указ, по которому Виктория-Мелита становится великой княгиней Викторией Федоровной. А незадолго до смерти Владимира Александровича – в 1909 году – с Кирилла снимают все наложенные ранее ограничения.

Когда Николай II возмущался женитьбой Павла Александровича, он предполагал, что примеру дяди может последовать и Кирилл. Но никак не мог подумать, что самые большие «брачные» проблемы ожидают его со своим родным братом.