Текст книги "Смерть и дева. Эхо незнакомцев (сборник)"

Глэдис Митчелл
Смерть и дева
Эхо незнакомцев

© Gladys Mitchell, 1947, 1952

© Перевод. У. Сапцина, 2018

© Издание на русском языке AST Publishers, 2019

* * *

Смерть и дева

Посвящается Уинифрид Блейзи

Но как бы то ни было (любезный читатель), прошу тебя отнестись к этому благосклонно, принимая во внимание, что я приложил все усилия ради тебя, дабы ты прочел это с удовольствием.

Уильям Адлингтон. К читателю «Золотого осла» Люция Апулея

 
И реке Итчен
 
 
Когда болезни нападут,
Когда обиды горькие,
Когда одолевает лень
Иль труд твой тяжек, что ни день,
Когда насмешка уязвит,
Дождь, засуха, мороз стоит —
Что б в сердце ни было твоем,
Приди ко мне весь, целиком.
 

Аноним (начало XVII века). Альманах сэра Томаса Овербери из последних изданий

Глава 1

Почти до половины девятого ничего не происходило, а потом с неба закапала прозрачная водичка, появились длинные синекрылые оливковые поденки, и застенчиво всплыла одна или две рыбы. Поднявшись наверх, я увидел за поворотом, сквозь высокую траву, такую суматоху, какую должна была бы поднять крыса или водяная курочка: но нет, это были не они…

Дж. У. Хиллс. Лето на реке Тест

– Это необходимо расследовать! – заявил мистер Тидсон. – Расследовать, моя дорогая Присси.

– Очень хорошо, Эдрис. Расследуй, конечно, если это не слишком затратно. – Мисс Кармоди улыбнулась энергичному маленькому человечку.

Среди многочисленных индивидов, которых приносило в ее жизнь безответственным прибоем кровного родства, мистер Тидсон был недавним и интересным образцом вынесенных на берег обломков. Он приходился немолодой мисс Кармоди троюродным братом. Сразу после женитьбы он переехал на Тенерифе, и до последнего времени превратности войны не давали ему свернуть свой бизнес по выращиванию бананов. Но наконец они с женой переехали в Англию, и выяснилось, что жить они намереваются у мисс Кармоди. Хотя она призналась Конни Кармоди, своей племяннице и подопечной, что надеется на пересмотр этого соглашения.

Тут Конни полностью сходилась с ней во мнении. Девушка с растущей ревностью и тревогой наблюдала, как постепенно обустраивались дядя Эдрис и его жена и нарушали спокойную жизнь, которую вели они с теткой. Конни уже привыкла считать мистера Тидсона незваным гостем и занудой.

– Что же именно требует расследования? – поинтересовалась мисс Кармоди.

Она и ее подопечная сидели в нише окна гостиной восемнадцатого века на юго-западе Лондона. Гостиная была обставлена неброской, удобной, хотя и недорогой мебелью. Четырехкомнатная квартира великолепно подходила мисс Кармоди и ее племяннице, но оказалась тесной для четверых, так что со времени вторжения – как грубо, но простительно выражалась Конни, – хозяйки вынуждены были делить спальню, что, естественно, было им не по душе.

Мистер Тидсон, занимавший большую часть дивана-канапе, выпрямился и с преувеличенной доброжелательностью взглянул на Конни, прежде чем ответить на вопрос мисс Кармоди.

– В газете написали о некоем исключительном явлении на реке Итчен. Судя по сообщению, один человек утверждает, что он якобы видел наяду или водяную нимфу под одним из мостов близ Уинчестера. Очень интересно, если, конечно, правда. Мне бы хотелось поехать и осмотреться на месте.

Он пустился в описание какого-то своего необыкновенного приключения, связанного с фольклором Канарских островов, и заявил, что сделался с тех пор увлеченным исследователем примитивных культур и примеров их проявления. Конни слушала его с раздражением, а мисс Кармоди – со смесью благожелательности и очевидного недоверия, к которым примешивалось легкое неодобрение – некоторые воспоминания мистера Тидсона вряд ли можно было считать подходящими для ушей племянницы.

К тому моменту, когда мистер Тидсон закончил свое повествование, Конни уже не удивляло, что он так возбудился из-за опубликованной в разгар мертвого сезона заметки о водяной фее в гемпширском меловом ручье, в котором обычно не водилось ничего страшнее щуки, красивее хариуса и умнее пресноводной форели. Не удивили ее и похождения мистера Тидсона. Она и так знала, что он был довольно распутным.

– Позвольте мне взглянуть на заметку, – попросила мисс Кармоди, поскольку с трудом могла поверить, что газета, при всем недостатке новостей, уделит место сообщению о сверхъестественном явлении. Конечно, с тех пор как закончилась война, а лохнесское чудовище еще не появлялось в мирное время, даже единственный листок, составлявший ежедневную газету, нужно было как-то заполнять. Но ей казалось совершенно нелепым, что место отдадут наяде.

Конни, по-видимому, разделяла ее мнение.

– Вы, должно быть, не так прочли, а иначе это какая-то чушь!

Мисс Кармоди взяла поданную мистером Тидсоном газету и, никак не комментируя, прочла отмеченную колонку. Она обратила внимание, что это даже не газетная заметка, но всего лишь письмо в редакцию, и, несомненно, от одного из людей, страдающих весенним обострением. Конни высказалась в том же духе. Мистер Тидсон замечание проигнорировал, тогда она улыбнулась и попросила посмотреть газету.

– Крит поедет со мной, если вы поедете. – Мистер Тидсон выжидательно смотрел на мисс Кармоди.

Мисс Кармоди почти тридцать пять лет не видела своего троюродного брата и все еще испытывала интерес к этому серьезному и настойчивому мужчине. Не без симпатии она начала осознавать, что он уже не молод и что его юная жена, гречанка по происхождению и необыкновенная красавица, не была лучшей компанией в часы его досуга.

– Очень хорошо, Эдрис, – кивнула мисс Кармоди. – До начала сентября у меня нет никаких забот, за исключением моего Общества старших дочерей работающих мужчин, и я буду рада набраться сил. Давайте поедем и проведем расследование. Такой летний отдых не хуже всякого другого. Расскажите мне о своих планах, пока я поставлю в вазу эти цветы, а потом вы объясните Элси, как готовить мадрасское карри вместо цейлонского, которое не понравилось вам вчера.

– Летний отдых в поисках наяды? – переспросил мистер Тидсон. – Очаровательно, моя дорогая Присси! Просто восхитительно! И когда мы отправляемся в Уинчестер? Я хочу сказать, как скоро? У вас получится в понедельник? Я не хочу, чтобы след остыл, а кроме того, хочу услышать, как хор собора исполняет Грея в ля мажоре. Как думаете, возможно, что они его споют?

– В понедельник? Великолепно. Тугуд израсходует остатки бензина, чтобы отвезти завтра на море двух матушек из общества, но к понедельнику он получит следующую квоту[1]1
  В годы войны и некоторое время после в Великобритании было введено рационирование не только на продукты, но и на бензин, одежду, обувь и др. Гражданам выдавали книжечки с карточками (купонами). – Здесь и далее примеч. ред., если не указано иное.


[Закрыть], – ответила мисс Кармоди, игнорируя Грея в ля мажоре, тональности, не особенно любимой ею, она предпочитала церковную музыку в ми-бемоль мажоре. – Стало быть, в понедельник. Замечательно.

– Хорошо. Или же мы могли бы поехать поездом сегодня днем. Что скажете?

Понимая, что ему не терпится оказаться на месте событий и из первых рук заполучить сведения о наяде, мисс Кармоди согласилась не терять времени, однако данное решение было отклонено. В значительной мере к ее облегчению, ибо затруднительно было организовать отъезд из дома всего за четыре часа, и она знала, что Конни, которая обычно занималась упаковкой вещей, это не понравится, – как не нравился ей сам мистер Тидсон. Крит зашла как раз к концу обсуждения и, услышав последние реплики заинтересованных сторон, наложила вето на решение отправиться без приготовлений.

– Нам нужно будет найти место, где остановиться в Уинчестере, – заявила она, – а мне нужно сделать прическу, а тебе – найти достаточно купонов, из моей книжки, я полагаю, для приобретения по меньшей мере двух сорочек, прежде чем ты куда-либо поедешь. Будь благоразумен, Эдрис. Ты очень глупый старик.

Она с презрением отвернулась от него и посмотрела на себя в зеркало.

Крит Тидсон была на двадцать лет моложе своего мужа. Стройная женщина с зеленовато-золотистыми волосами, большими темными глазами, какие можно встретить на портретах начала семнадцатого века, насмешливыми губами, гордо посаженной головой гречанки и округлым, волевым подбородком.

С мужем она держалась сурово, но приветствовала свободу выражений его вкусов. Она имела обоснованное, пусть и критическое отношение к его способности добиваться своего и редко выпускала супруга из виду, так как мистер Тидсон обладал слабостью (подмеченной апостолом Павлом в афинянах) постоянно желать чего-то нового, и в стремлении к этой новизне он склонен был попадать в неприятные переделки.

– В любом случае, – решил мистер Тидсон, – я могу и отправлюсь за местной газетой, где найду более полный отчет по сравнению с тем, который я только что показал Конни. – Он благожелательно улыбнулся своей племяннице, которая нахмурилась в ответ. – Кроме того, я схожу в библиотеку почитать об Уинчестере, реке Итчен, наядах, рыболовстве и фольклоре Гемпшира. Я так люблю все новое, а это будет восхитительно ново. Ведь я могу уже сегодня днем провести предварительные изыскания, прежде чем мы покинем Лондон.

Обрадовавшись, что для мистера Тидсона нашлось невинное занятие по убийству времени, его жена и мисс Кармоди немедленно выразили свое согласие, а Конни всем своим видом демонстрировала безразличие и неоправданное пренебрежение, – учитывая, что мистер Тидсон рассказал ей о наяде по ее же собственной просьбе.

– Я телеграфирую насчет гостиницы, – сказала мисс Кармоди. – Мы поселимся в «Домусе». Мы с Конни всегда там останавливаемся. Во всех отношениях великолепный отель, хотя, конечно, не дешевый.

– Но чего ради все это затевается? – спросила Крит, отсутствовавшая, когда мистер Тидсон объявлял о великом открытии. – Что нам делать в Уинчестере? По-моему, никчемная затея.

– В Гемпшире появилась наяда, моя дорогая Крит, – объяснил мистер Тидсон.

– Чепуха, дядя Эдрис. – Конни впадала в раздражение при одной только мысли, что деньги ее тети будут выброшены на этих Тидсонов. – В Гемпшире наяд нет. Никогда не было и не будет. Гемпшир был частью Уэссекса. Вам это известно не хуже меня!

– Король Альфред, не говоря уже о его благочестивом отце Этельвульфе, не допустил бы наяд в страну, которой и без того угрожали викинги, – согласилась мисс Кармоди.

– Рыжие. Жуткие люди, – подтвердила Крит, познакомившаяся на Тенерифе с двумя датчанками и обнаружившая, что они не уступают ей в красоте. – Не люблю викингов.

– Однако в Гемпшире были римские поселения, – мирно продолжала мисс Кармоди. – Может быть, римляне с их склонностью присваивать чужое запустили украденную греческую наяду в воды Вента Белгарум?[2]2
  Древнеримское название Уинчестера. – Примеч. перев.


[Закрыть]

– Возможно, – признала Крит, теряя интерес к теме. – Во всяком случае, Эдрис, похоже, полон решимости отдохнуть, и он вполне может гоняться за наядой, или за бабочками и синицами… или за дочерью сеньора дона Альвареса Педилла-и-Лампада, как это случилось в последний раз, – мрачно добавила она. – У него аморальный зуд.

– Когда же мы едем? – требовательно спросила Конни, не любившая Крит почти так же сильно, как не любила мистера Тидсона, и ревновавшая к ее красоте и обаянию.

– В понедельник, если удастся забронировать гостиницу. Однако в это время года у них, скорей всего, не будет свободных мест, – ответила тетка. – Я ездила раньше и знаю.

Ее опасения оказались необоснованными. К вечеру вопрос с размещением всей компании был улажен, и мистер Тидсон, с головой погрузившийся в хроники Уинчестерского колледжа, уже настроился на приятную двухнедельную ловлю нимфы – в классическом, а не рыболовном смысле[3]3
  Нимфа – приманка для рыбной ловли, имитирующая личиночную стадию развития насекомых.


[Закрыть], а остальные – на мирный и интересный отдых. Конни изучала карту Великобритании, мисс Кармоди освежала свои воспоминания об Уинчестерском соборе, отеле «Домус» и прогулках по городу, тогда как Крит готовилась к личной «вакханалии» вышивания, поскольку при климате, который не любила и которому не доверяла, она предпочитала сидеть в помещении, а в этом случае ей нужно было чем-то заниматься.

Несколько дней промелькнули быстро. Отъезд в Уинчестер назначили на понедельник, а утром в субботу мистер Тидсон занес в свою записную книжку один пассаж, который чрезвычайно ему понравился. Он объяснил, что это отрывок из дневника времен Гражданской войны[4]4
  Так называемая Английская революция XVII века – социально-политический переворот 1640—1660-х годов в Англии, сопровождавшийся гражданскими войнами, казнью короля, провозглашением республики и закончившийся установлением режима парламентской монархии. – Примеч. перев.


[Закрыть]. В тот же вечер его прочли Крит и мисс Кармоди.

По настоянию моего тестя его затем отправили в школу в Уинчестер, где он и проучился 6 лет и где его выпороли по той причине, что он со всяческим бесстыдством и нескромностью говорил о нагой мокрой девушке в лугах, где она спала, а он даже в столь нежном возрасте не устыдился об этом рассказать.

– Видите? – торжествующе заявил мистер Тидсон. – О ней знали даже в семнадцатом веке. Что вы теперь скажете о моей наяде?

– Поразительно! – воскликнула мисс Кармоди. – Могу я еще раз взглянуть? – Взяв из рук Крит записную книжку, она снова прочла отрывок. – Стиль мне что-то напоминает, но я не могу вспомнить, что именно.

– Думай, моя дорогая Присси, думай! Мы должны учиться контролировать нашу вербальную память, – воодушевился мистер Тидсон.

Конни забрала книжку из рук тетки, презрительно пролистала. Мистер Тидсон посмотрел на мисс Кармоди и улыбнулся.

– Женщины имеют не очень точное представление об истории, как мне думается, – заметил он в пылу разговора и без желания обидеть. – Кроме тебя, разумеется, моя дорогая Присси.

– Не знаю насчет точности, – сказала Конни, бросая ему книгу так, что острый край ткнул мистера Тидсона в его округлый живот, – но я знаю, что на книжной полке тетиного бюро есть книга мемуаров семнадцатого века, в которой вы сможете найти множество примеров такого стиля.

– Неужели? – проговорил мистер Тидсон. – А ты имеешь обыкновение совать свой нос в бюро тети?

– Эдрис! – возмутилась Крит. – Ты не должен разговаривать с Конни подобным образом. Возможно, она не знает, что совать нос нехорошо. Что вообще значит выражение – «совать нос»? Думаю, это обидные слова. Как еще вы говорите – «рыскать»?

Конни сделалась пунцовой и встала. Вид у нее был настолько угрожающий, что мистер Тидсон немного подтянул колени вверх, как бы защищая свой живот от нового нападения. Мисс Кармоди, похоже, тоже за него испугалась – она взяла Конни за руку и сказала, что терпеть не может слово «рыскать», и прибавила с непривычной резкостью, что Конни много лет открыт доступ к бюро, с тех самых пор, как стала достаточно взрослой, чтобы ей можно было доверить любимые книги, и что в связи с этим никогда не возникал вопрос о любопытстве, подглядывании или шпионаже.

Мистер Тидсон мило улыбнулся и заметил, что Конни не следует быть такой чувствительной и что она не хуже него знает, что он шутит. Также он поддержал заявление мисс Кармоди о том, что «рыскать» – вульгарный синоним.

– Не нравятся мне его манеры, – заметила Конни, когда супруги ушли. – Половину времени он говорит гадкие, злые вещи, а другую половину пытается меня лапать. Я считаю его отвратительным старикашкой.

– Ну он не так уж стар, – возразила мисс Кармоди.

– Достаточно стар, чтобы хватило ума не гоняться за нимфами в речках, – твердо заявила Конни, – хотя, полагаю, это ничуть не уступает другим его занятиям.

В последующие дни мисс Кармоди призналась себе, что обеспокоена энтузиазмом мистера Тидсона в отношении наяды. Он пребывал то в приподнятом настроении от возможности пополнить свой фольклорный репертуар, то ходил как в воду опущенный, потому что наяда могла покинуть Гемпшир до того, как у него появится случай ее увидеть. Мысли о том, что письмо в газету могло быть шуткой либо бредом безумца, он, как видно, не допускал.

– Не могу его понять, – сказала Конни. – Как мне кажется, его деловая жизнь была сочетанием выпрашивания денег, мошенничества и махинаций, и не удивлюсь, если он запугивал своих работников и был непопулярен среди производителей бананов. Есть что-то пугающее, – продолжала она, – в том факте, что он так внезапно ухватился за эту смехотворную газетную заметку как за предлог для поездки в Уинчестер. Почему в Уинчестер? – Она пристально посмотрела на тетку.

Мисс Кармоди ничего не ответила, но, как выяснилось, до такой степени разволновалась, что на следующее утро, пока незваные гости еще не встали с постели, сняла телефонную трубку и позвонила психиатру, серьезной и талантливой старой даме по фамилии Брэдли. Она изложила ей факты и добавила, что, как ей кажется, не повредит узнать мнение специалиста касательно ментального здоровья мистера Тидсона, прежде чем он отправится в Уинчестер на поиски своей наяды.

– Понимаете, я не хочу, чтобы он заподозрил, что мы думаем, будто с ним что-то странное, – с тревогой объясняла она, – поскольку ничего такого, вероятно, и нет. Его интерес может быть совершенно искренним и таковым, вероятно, и является. Просто я подумала, что если бы вы смогли найти время… Послушайте-ка! Я не должна помешать его планам. Могли бы вы приехать в Уинчестер? Я… Мы с вами встречались… общая подруга, мисс Кэрролл, Картарет-колледж…

– Я прекрасно понимаю, – сказала миссис Брэдли, – и я необычайно заинтригована. Я приеду в Уинчестер и появлюсь в «Домусе» в понедельник к ланчу. Ваша наяда может быть очень многообещающей.

– Это именно то, чего я боюсь…

Однако, весьма ободренная успокаивающим согласием миссис Брэдли, мисс Кармоди выразила свою благодарность и повесила трубку. Затем послала Конни в банк за выпиской по счету и, когда документ прибыл, нахмурившись, принялась его изучать. Мистер и миссис Тидсон обходились ей довольно дорого. Они уже провели в ее доме шесть недель, а «Домус», как она сама и говорила, был недешевым отелем. Тем не менее именно там она всегда останавливалась, в особенности во время авианалетов на Лондон, и всегда говорила, что даже мысли не допускает о том, чтобы поселиться в каком-то другом месте. Об этом ей с раздражением напомнила Конни, когда мисс Кармоди застенчиво предложила снять ради экономии меблированные комнаты. Конни терпеть не могла меблированные комнаты и прямо об этом заявила.

– Да и вообще, нашим финансам это сильно не поможет, – сварливо добавила она.

Мисс Кармоди вздохнула, но напомнила себе, что Конни привыкла ко всему лучшему, что она могла ей предложить, а «Домус», кроме того, действительно был самым комфортабельным и милым отелем и даже располагался, по сути, за городом.

Мистер Тидсон наслаждался путешествием в Уинчестер. Когда они проехали Бейсингстоук по шоссе А30, чтобы затем свернуть на шоссе А33, идущее через скучную цепочку деревушек мимо Майклдевера и Кингзуорти и выходившее к улице на северной стороне Уинчестера, где и располагался отель «Домус», он упомянул о своем племяннике, который, как полагал Тидсон, учится в школе в Уинчестере, но сейчас должен быть на каникулах.

– Кто это из племянников, дядя Эдрис? – осведомилась Конни, которую мисс Кармоди попросила вести себя с мистером Тидсоном вежливо, хотя не одобрять и не поощрять его странности.

– Ну как же, сын дочки Полли, – ответил мистер Тидсон, ничуть не прояснив дело. – Да как же их фамилия?

– Прис-Гарвард, – процедила сквозь зубы Конни. – Я должна была догадаться!

– Да, их фамилия Прис-Гарвард, – подтвердила мисс Кармоди, – и никакого отношения к Полли они не имеют, как вы прекрасно знаете. Они живут не так далеко от Уинчестера. Надо бы навестить их, пока мы здесь.

– Меня ехать не просите! – предупредила Конни.

– Я должен найти адрес, – сказал мистер Тидсон.

– Но у тебя вряд ли найдется время проведать мальчика, – не без злости заметила Крит. – Ты же будешь занят поисками своей нимфы.

Мистер Тидсон погрузился в молчание и посмотрел в окно автомобиля на лес в полумиле от дороги.

– Сейчас мы должны проезжать ферму Брэдли, – сказала Конни, глядя в карту, развернутую у нее на коленях. Девушка сидела между теткой и Крит Тидсон на заднем сиденье. Мистер Тидсон восседал впереди, рядом с Тугудом.

– Брэдли? Кстати, – проговорила мисс Кармоди, – моя подруга миссис Брэдли тоже собирается пожить с нами в «Домусе». Мисс Кэрролл заняла ее место в Картарет-колледже, Конни, ты помнишь? Когда та оставила директорский пост в Ательстан-Холле.

– Да, помню, – кивнула Конни. – Та страшная черная старая леди, которая всегда носила платья жутких расцветок и вязала что-то неописуемое. Мы слушали ее лекцию. Однако я никогда не подумала бы, что вы можете назвать ее своей подругой. Мы едва и мисс Кэрролл-то знали, хотя вы и беседовали с миссис Брэдли…

– Черная? – повернул голову мистер Тидсон.

– У нее черные волосы и черные глаза, – резко ответила мисс Кармоди. – Больше ничего черного в ней, разумеется, нет. Конни временами прибегает к умышленным и вводящим в заблуждение преувеличениям.

– Преувеличение всегда вводит в заблуждение, – изрекла Крит.

Мистер Тидсон, который так не считал, вернулся к созерцанию ландшафта, а машина плавно пронеслась мимо леса Додсли и нескольких курганов, затем по пути, который некогда был римской дорогой, и далее – мимо Эбботс-Бартон к Уинчестеру.

– И хотя вы разговаривали с миссис Брэдли после ее лекции о наследственной предрасположенности, – продолжала Конни, которая не любила, когда ее прерывали на середине предложения, – я не понимаю, как это могло сделать ее вашей подругой, тетя Присси, и я не хочу больше с ней встречаться! Она мне не понравилась.

– Убери плед, дорогая, – попросила тетка вместо ответа. – В отеле он тебе не понадобится. Что ж, вот мы и приехали, Крит, – добавила она, обращаясь к чуть более сносному из двух гостей-паразитов. – Интересно, понравится ли вам здесь теперь, когда мы наконец прибыли?

– О, мне понравится, – сказала Крит. – Эдрис займется своей нимфой, у вас будет ваша подруга черная женщина, Конни будет гулять и рано, очень рано ложиться спать, а я стану наслаждаться одиночеством. Но как это может быть нашим отелем? Мы же еще не в Уинчестере.