Текст книги "Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых"

66

Наши дни начинались до рассвета, а заканчивались после захода солнца. В основном они проходили в учениях и муштре, которых мы столь долго не могли себе позволить. Тобо с фанатическим рвением совершенствовал свои навыки иллюзиониста. Я настояла на том, чтобы возобновить ежедневное чтение Анналов, дабы углубить и расширить наше чувство братства, на котором зиждилось самое существование Отряда. Поначалу, конечно, пришлось столкнуться с некоторым сопротивлением, но постепенно занятие, на первый взгляд не имевшее к военному делу никакого отношения, увлекло всех. Люди все лучше понимали, что предстоящий нам поход – дело нешуточное, что мы либо заберемся на плато Блистающих Камней, либо ляжем костьми перед Вратами Теней, и тогда Душелов напишет последнюю главу нашей истории.

Обучение быстро дало плоды. Восемь дней спустя после того, как мы захватили крепость неподалеку от Врат Теней, к западу от Нового Города объявился еще один военный отряд – вроде того, которым командовал Суврин, но куда многочисленней. Спасибо Мургену, подробно информировавшему нас о его продвижении. С помощью Тобо и Гоблина мы устроили гостям нашу классическую засаду с применением иллюзий и иных запутывающих чар. Растерявшиеся и запаниковавшие вояки даже не догадывались о том, что с ними происходит на самом деле. Наша атака была стремительной, мощной и безжалостной. Расправа длилась считаные минуты, чужое войско разбежалось так быстро, что нам не удалось захватить желаемого количества пленных. Но большинство офицеров оказалось у нас в руках. Суврин великодушно опознал тех, с кем был знаком.

К этому времени он практически стал новобранцем Отряда, так отчаянно ему хотелось примкнуть к какому-нибудь человеческому сообществу и заслужить одобрение окружающих. Меня грызла совесть, ведь я, по сути, использовала его втемную.

Пленным нашлось применение в нашей подготовке к походу. Большинство охотно ухватилось за возможность заработать освобождение – я пообещала взять с собой в качестве носильщиков только ленивых. Кто-то пустил слух среди пленных, что наша деятельность за Вратами Теней может потребовать человеческих жертв.

Я нашла Гоблина у Одноглазого, чье выздоровление как будто пошло быстрее с появлением Готы. Хотя не исключено, что причиной было страстное желание избавиться от старухи и ее стряпни. Ключ лежал на столике между колдунами. Дой, Тобо и Гота сидели здесь же и наблюдали, не вмешиваясь. Даже матушка Гота помалкивала.

Сари отсутствовала, и это казалось подозрительным.

В своей заботе о Тобо она зашла слишком далеко. Слишком уж сильно за него беспокоилась, гораздо сильнее, чем соглашалась признать. И львиная доля ее опасений была связана с ближайшим будущим.

– Вот здесь, – сказал Одноглазый как раз в тот момент, когда я наклонилась посмотреть, чем занимается Гоблин.

Маленький лысый старик держал в руках молоток и зубило. Он приставил зубило, ударил молотком, и от Ключа отскочила чугунная крошка. Очевидно, это продолжалось долго – почти половина чугуна уже сошла, обнажив нечто, отлитое из золота. Меня так изумило отсутствие алчного блеска в глазах у колдуна, что я не сразу забеспокоилась из-за того, что они проделывали с Ключом.

Я открыла было рот, но Одноглазый, не повернув головы, опередил меня:

– Не спеши штаны пачкать, Малышка. Мы не причиним вреда Ключу. Ключ – это то, что внутри. Золотой молот. Ты не могла бы наклониться чуток и прочесть, что на нем написано?

Я так и сделала: вгляделась в буквы, которые стали видны, когда отлетел чугун.

– Вроде тот самый язык, на котором написана первая книга Анналов.

Не говоря уже о первой Книге Мертвых.

Гоблин указал зубилом на рельефный символ, повторяющийся в нескольких местах.

– Дой говорил, что видел этот знак в роще Предначертания, в храме.

– Ему там самое место. – Я узнала символ – шри Сантараксита объяснил мне его значение. – Это знак богини, ее личное клеймо, так сказать. – Я сознательно не называла ее по имени. – Не произносите ни одного из ее имен – в сочетании с этой вещью они способны привлечь ее внимание.

Все оторопело уставились на меня.

– Может, вы уже так делали? Нет? Дядюшка, может, хоть ты мало-мальски представляешь себе, как эта штука работает?

У меня было интуитивное ощущение, что Нарайян Сингх ни за что не отдал бы нам эту вещь, если бы знал, чем именно владеет. Возможно, ее единственное назначение состоит в том, чтобы жрец, у которого она находится, мог в любой момент позвать богиню. Даже священные манускрипты моей религии утверждают, что в древние времена люди имели гораздо более тесные и, прямо скажем, жуткие взаимоотношения с Богом. Но в мифологии Кины, насколько я помню, ничего не говорится ни о каком молоте. Любопытно. Может, шри Сантараксита прольет какой-никакой свет?

Между тем Гоблин продолжал отколупывать чугун. Дело продвигалось быстро.

– Никакой это не молот, – сказала я. – Что-то вроде кайла. Атрибут культа обманников, древний, как сама земля. Его религиозное значение должно быть исключительно велико. Давайте покажем эту штуку девушке и посмотрим, как она среагирует.

– Да ты, гляжу, прямо эксперт по Кине, Дрема. Ну-ка, поделись своими предположениями.

– У такого инструмента имеется специальное название, только я его не помню. Каждая ватага обманников имела кайло вроде этого. Правда, не золотое. Применялось оно после убийства, в церемониальном погребении. Душилы дробили им кости жертвы, чтобы сложить ее в клубок. Иногда им же рыли могилу. Все с соответствующими ритуалами, конечно, для ублажения богини. Мне и впрямь кажется, что нужно показать кайло Дщери Ночи и послушать, что она скажет.

Все не отрываясь смотрели на меня – должно быть, ждали, что я вызовусь добровольцем.

– Чур, не я, – сказала я. – Мне пора баиньки.

И что же? Все взгляды по-прежнему прикованы ко мне. Ой, да черт с вами. Как-никак я здесь главная, сама взялась за этот гуж. Такие задачи, как эта, не для рядовых парней.

– Хорошо. Дядюшка, Тобо, Гоблин, вы со мной, прикроете. У этой милашки наверняка есть таланты, о которых мы даже не догадываемся.

Мне уже сообщили, что пленница по-прежнему норовит по ночам выбраться из тела, несмотря на все применяемые к ней меры сдерживания. Достойная дочь обеих своих матерей. А что может произойти, если она слишком разволнуется, – этого даже представить себе никто из нас не мог.

– Не люблю я находиться рядом с ней, – запротестовал Тобо. – Аж мороз по коже.

Гоблин опередил меня:

– Парень, мы все ее боимся. Я за полтора века не встречал никого жутче. Привыкай, учись справляться со страхом. Это необходимо в работе – в той самой, для которой ты якобы рожден и к которой так рвешься.

А вот это любопытно. Гоблин в качестве учителя и тренера выражается гораздо членораздельнее, чем Гоблин, которому охота выглядеть бездельником и лодырем.

Маленький колдун продолжал давать указания:

– Ты понесешь Ключ. Ты молодой и сильный.

Когда мы вошли в палатку, Дщерь Ночи не подняла глаз. Может быть, даже не заметила нашего появления. Выглядела она так, будто медитировала. Или беседовала с Матерью Тьмы. Гоблин постучал по решетке, с которой лавиной сошла ржавчина.

– Нет, вы только посмотрите! Ловко!

– Что такое? – спросила я.

– Это какое-то колдовство, воздействующее на железо. Оно ржавеет в тысячу раз быстрее. Сообразительная девчонка. Только…

Сообразительная девчонка посмотрела вверх. Наши взгляды встретились. Меня до костей пробрал холод.

– Только – что? – спросила я.

– Только все чары, удерживающие ее саму, привязаны к этой клетке. Все, что творится с клеткой, происходит и с ней. Посмотрите на ее кожу.

Я поняла, что он имел в виду. Дщерь Ночи, конечно, не заржавела, но ее кожа стала пятнистой и дряблой.

Взгляд пленницы сместился в сторону дядюшки, Гоблина и Тобо… Она ахнула в изумлении, как будто впервые увидела мальчика. Медленно поднялась и подошла к решетке, не сводя с него глаз. Озадаченно нахмурилась. Ее взгляд метнулся к предмету, который Тобо держал в руках.

Она открыла рот, и, клянусь, из него вылетел рев, которому позавидовал бы взбешенный слон. Глаза стали как блюдца. Она ринулась вперед. С решетки снова посыпалась ржавчина, прутья согнулись, но не поддались. Девчонка просунула между ними руку в отчаянной попытке схватить Ключ. Кусочки почерневшей кожи отваливались, как ржавчина от решетки. И все равно девушка была чудо как хороша.

– Полагаю, теперь можно не сомневаться, что эта вещь имеет определенное значение для обманников, – заметила я.

– Похоже на то, – согласился Гоблин.

Уже вся рука девушки выглядела так, точно побывала в огне.

– Давайте унесем Ключ и попробуем еще что-нибудь узнать о нем. А также укрепим клетку и заменим кандалы. Тобо! – (Парнишка смотрел на девушку с таким выражением, словно и он видел ее впервые.) – Только не говорите мне, что он втюрился. У меня и без того проблем столько, что вот-вот хребет треснет.

– Нет, – успокоил меня дядюшка Дой. – Конечно, это не любовь. Но возможно, предощущение будущего.

Мои настойчивые расспросы ни к чему не привели. На то он и дядюшка Дой, таинственный жрец из племени нюень бао.

67

Все текло гладко после того, как мы разобрались с прибывшим по нашу душу отрядом. Мурген сказал, что без помощи из-за гор больше никто не осмелится бросить нам вызов. Но, к сожалению, эта помощь была уже в пути. Душелов уселась на ковер и устремилась на юг. Перемещалась она почему-то небольшими скачками, но все же приближалась быстрее, чем если бы двигалась любым другим способом. Даже если бы ехала на волшебном жеребце из тех, что сопровождали Отряд от Башни в Чарах. Хотя, конечно, ее ковер летел подозрительно медленно. Учитывая, что Ревун покрывал расстояние между Вершиной и Таглиосом за одну ночь.

Протектору требовалось несколько часов отдыха на каждый час движения. Но она двигалась, и это было главное. Весть о ее приближении взбудоражила наше войско. Узнав, что у нас остались считаные дни, если не часы, все энергично взялись за дело. Никто не отлынивал, не тратил времени зря. Все были серьезны, сосредоточенны. Особенно в том, что касалось военной подготовки.

Занимался ею и Суврин со своими людьми. И как старался! С нами без году неделя, а уже теряет лишний вес, фигура обретает приличную форму. Вскоре после того, как от Мургена и Гоблина стали поступать регулярные сообщения о продвижении Душелов, Суврин подошел ко мне.

– Я хочу остаться с вами, сударыня, – сказал он.

– Чего-чего? – удивилась я.

– Не уверен, что хочу вступить в Черный Отряд, но в одном уж точно не сомневаюсь: дожидаться здесь Душелов мне не следует. Поговаривают, что она не слишком доверчива. И сколько бы я ни клялся, что оказал вам сопротивление, она наверняка сочтет меня лжецом.

– Еще бы! Ты жив – значит, не очень-то сопротивлялся. Ну, она восполнит этот пробел. Разумеется, самым неприятным образом, какой только позволят обстоятельства.

Его затрясло.

– Не горюй, Суврин. Ты сдержал слово – потрудился на совесть.

– Известно ли тебе, что означает слово «суврин»?

– «Младший», да? Ну что поделаешь, оно к тебе прилипло крепко-накрепко. В Отряде почти нет людей, носящих имена, полученные при рождении; в ходу все больше клички. Но даже тех, у кого вроде бы есть имена, на самом деле зовут совсем иначе. Все мы порвали со своим прошлым. И с тобой будет то же самое.

Он состроил недовольную мину.

– Ступай к шри Сантараксите. Будешь помогать ему, пока я не найду тебе другого дела. От старого Баладиты вообще никакого проку. Сантараксита до того увлекся книгами, что совершенно забыл о необходимости собираться в путь.

Библиотекарь ухитрился даже в этой дыре найти несколько древних томов, чудом переживших бесчисленные бедствия, которые опустошали край в течение последних десятилетий.

Суврин поклонился:

– Благодарю.

И удалился, вмиг обретя бодрость походки.

Возможно, у них с Сантаракситой много общего. Если на то пошло, Суврин даже умеет читать.

Появился Тобо:

– Отец велел сказать тебе, что Душелов уже добралась до Чарандапраша. И решила отдохнуть, прежде чем пересекать Данда-Преш.

– Это дает нам еще несколько часов, и есть шанс, что здесь она нас не застанет. Как у тебя с матерью? Собираешься наладить с ней отношения?

– Папа советует поставить дозорного с горном, чтобы протрубил, когда Душелов опасно приблизится. И пусть кто-нибудь уже сейчас следит за перевалом – на случай, если она раздумает отдыхать.

Хорошие идеи.

Ранмасту и Рекоходу не повезло – как раз в этот момент они попались мне на глаза. Я немедленно отправила их выполнять предложения Мургена.

– Тобо, нельзя игнорировать собственную мать. Иначе все это закончится тем, что твои отношения с ней станут еще хуже, чем ее – с твоей бабушкой.

– Дрема… ну почему она никак не поймет, что я расту?

– Потому что ты ее ребенок, болван! Неужели непонятно? Даже если проживешь вдвое больше Одноглазого, ты все равно останешься ее ребенком. Единственным, которого у нее не отняла злая судьба. Или забыл, что у твоей матери были другие дети, которых она потеряла?

– Ну… да, помню.

– У меня никогда не было детей. И я никогда не хотела их иметь. Отчасти потому, что хорошо представляю себе, как это страшно, когда с ними что-то случается. Когда у тебя на глазах гибнет твоя собственная плоть и кровь, а ты не в силах этому помешать. Что может быть ужаснее? У вас, нюень бао, семья всегда была священна, – нет ничего важнее семьи. Я хочу, чтобы ты взялся за ум. Вот прямо сейчас, на этом самом месте. Иди сюда, сядь на валун. Потрать два часа на размышления – только о том, каково было твоей матери увидеть мертвыми твоих брата и сестру. Представь, как она боится пережить это снова. Подумай, через что ей пришлось пройти и как на ней отразится еще и эта потеря. Ты умный парень, при желании сможешь все это понять.

Долгое общение с людьми учит чувствовать их реакцию. Первой реакцией Тобо была обида; несомненно, он хотел напомнить, что я была моложе его, когда привязалась к Бадье и ушла с Отрядом. Пример не слишком подходящий, но в таком возрасте хватаешься и за слабые аргументы, если нет других.

– Когда хочешь что-то сказать, сначала подумай, имеет ли это смысл. Ведь если ты не способен мыслить логически и спорить, руководствуясь разумом, а не чувствами, то вряд ли из тебя получится хороший колдун, каким бы талантливым ты ни родился. Я знаю, что говорю. На первый взгляд кажется, чем сильнее колдуны, тем они безумнее. Но в рамках своего безумия каждый из них математически рационален. На службе у этого безумия вся мощь их разума. И если что-то идет наперекосяк, то лишь тогда, когда они позволяют эмоциям и желаниям взять верх над рассудком.

– Ладно, сдаюсь. Буду сидеть на этом проклятом камне, пока до чего-нибудь не додумаюсь. Да, папа сказал еще, что Нарайян Сингх где-то рядом. Папа чувствует обманника, но не может точно определить его местонахождение. Сингха защищает Кина. Папа сказал, что ты должна попросить белую ворону о помощи. Конечно, если сумеешь найти ее и заставишь себя выслушать.

– Охотница-на-Ворон. Как по-твоему, подходящее имя? Эффектнее звучит, чем какая-то Дрема.

– Тобо звучит ненамного лучше Дремы.

Мальчик уселся на валун. Надеюсь, зерна, которые я посеяла, укоренятся и прорастут, пока он будет сидеть тут и думать о чем угодно, кроме того, о чем следует.

– Ну, ты сможешь взять себе другое имя, когда вырастешь…

Нет, Охотница-на-Ворон свое имя не оправдала. Поиски белого чудища оказались напрасной тратой времени.

Тогда я пошла к Сари, чтобы побыть с ней. Хотя поначалу она не выказала радости. Мы вспоминали былые дни, суровые времена. Обсуждали, насколько ее муж далек от совершенства и прочее в том же духе. Потом, убедившись, что она достаточно расслабилась, я сочла возможным выложить ей, что думаю о Тобо.

Этот разбойник угодил в яблочко, появившись в самый подходящий момент с оливковой ветвью в руках. Я решила исчезнуть, раз дела пошли на лад. Надеюсь, мир между ними установится надолго. Жаль, что нельзя сказать – навсегда.

Мы в одном шаге от цели. Всего через неделю будем знать, можно ли воскресить Плененных. Через неделю либо погибнем на плато Блистающих Камней, либо возродимся как сила, которая все сметает со своего пути. Или, быть может…

68

Дозорный протрубил глубокой ночью, когда даже часовые в лагере клевали носом. Но человек, державший горн, знал свое дело. Он дул, и дул, и дул. Через несколько минут будто вулкан взорвался. Я торопливо обошла объятый хаосом лагерь – сердце колотилось где-то в горле – и убедилась, что хаос этот лишь кажущийся. Никакой паники, только деловитость и сосредоточенность. Неплохо. Недолгая подготовка всяко лучше, чем никакой.

Я заглянула в палатку Гоблина. Сари и Тобо уже были там, разговаривали вполне мирно. Наверное, мне и впрямь удалось пронять парнишку. Нужно и дальше приглядывать за ними. В свободное время, которого у меня, как известно, прорва. Я склонилась над туманным прожектором.

– Что скажешь?

– Душелов в воздухе, летит на юг, – зашептал Мурген. – Чтобы добраться до вас сразу после восхода солнца. Ей известно, где вы. С последнего привала она послала Тень, чтобы уточнить ваше местонахождение. Правда, больше ничего ей узнать не удалось. Тень не решилась приблизиться и послушать разговоры. Душелов намерена изменить внешность, проникнуть в лагерь и выяснить все, что ее интересует. Вначале она исходила из предположения, что мы, запертые в пещерах, мертвы. Хоть она и не убила нас, когда заманила в ловушку. Покидая плато, Душелов не сомневалась, что мы протянем лишь несколько дней. Когда она узнает, что Костоправ и Госпожа живы, для нее это будет шоком.

– С какой скоростью она движется? Попробуй прикинуть. Говоришь, она будет здесь рано утром? Могаба с ней?

Мне важно было знать, явится она сюда свежей или измотанной. Это определило бы мои действия на ближайшее время.

– Нет. Если ей удастся получить ответ на все интересующие вопросы, она раздавит вас, захватит Ключ и вернется за главнокомандующим.

Последние два слова Мурген произнес брезгливо. Тот факт, что нам не удалось одержать победу над Могабой в Кьяулунских войнах, ничуть не уменьшал нашего презрения к нему, как дезертиру и предателю.

– Сообщи, если она предпримет что-нибудь неожиданное. Сари, как там твоя мать?

– Ну, если коротко, Дой и Джо-Джо помогают ей и Одноглазому. Кажется, она малость не в себе. Все бормочет о какой-то ловушке и о стране Неизвестных Теней. Призывает небеса и землю, день и ночь.

– Все зло умирает там бесконечной смертью.

– Вот-вот. Что это?

– Фраза, которую я от кого-то услышала. Имеет отношение к плато, но какое – мне неведомо. Может, Дой способен объяснить. Он обещал быть рядом и помогать мне, но, поскольку я не согласилась стать его ученицей, эти обещания пока так и остаются обещаниями. Наверное, в этом виноваты мы оба. Я ни разу не выкроила время, чтобы надавить на него. Ладно, у меня дел полно. – И я выскочила из палатки.

Кипучая деятельность Отряда теперь полностью подчинялась тщательно разработанному плану. Появились факелы и фонари, чтобы освещать дорогу к Вратам Теней. Наш авангард уже находился почти у самых Врат. Эти храбрейшие солдаты зажигали все больше светильников и рассыпали цветные порошки, создавая своеобразные дорожные знаки. Строились в колонну вьючные животные, подгонялись повозки. Ночную тишину прогнали звуки потревоженного человеческого муравейника: заходились ревом малыши, хныкали дети постарше, собаки лаяли без передышки. Пленники, уверенные, что мы потащим их с собой исключительно жертвоприношения ради, горестно взывали к Новому Городу. Кое-кто из наших предлагал воспользоваться ими в качестве носильщиков, а потом, когда нужда в них отпадет, избавиться от них. Я не согласилась. После того как первые из них умрут, с остальными хлопот не оберешься. Да и съесть их нельзя, как вьючных животных, когда у нас закончится провиант. Не так уж много среди нас потенциальных людоедов.

Плетеный Лебедь бродил по лагерю и сыпал командами, как на строевых учениях. Я подошла к нему:

– Что, ностальгруешь по добрым старым временам, когда муштровал серых?

– Одна гениальная военачальница, чье имя было бы невежливо называть среди присутствующих, отправила всех сержантов к Вратам Теней. Ей даже в голову не пришло оставить здесь хоть одного, чтобы руководить сборами.

Неназванная гениальная военачальница была вынуждена признать его правоту. Рекоход, Ранмаст, Магарыч и все остальные, которых я знала дольше и кому доверяла больше всех, были там, где он сказал, или где-то еще во тьме. Наверное, я подсознательно решила, что мы с Сари сами здесь управимся. Позабыв о том, что мне придется носиться туда и сюда, принимая решения за тех, кто сам к этому делу не приучен.

– Спасибо. Если не получу лучшего предложения до своего сорокалетия, так и быть, выйду за тебя замуж.

Лебедь без особого энтузиазма изобразил щелчок каблуками.

– Ага. Сколько тебе сейчас?

– Семнадцать.

– Я так и предполагал. Хотя фактически тебе лет на двадцать больше, с учетом накопленного опыта и износа.

– В наше время трудно быть подростком. Вон хоть у Тобо спроси. Еще никто не переживал эту пору так тяжело, как он.

Лебедь рассмеялся:

– Кстати о подростках. Кто будет заниматься Дщерью Ночи? Лично мне не хотелось бы.

– Проклятие! Я рассчитывала на Доя и Гоблина. Но Гоблин помогает следить за Душелов, а Дой возится с Готой и Одноглазым. Спасибо, что напомнил.

Я вернулась в палатку Гоблина.

– Эй, коротышка! Пусть здесь останутся Тобо и Сари. Нам нужно заняться погрузкой Дщери Ночи.

Гоблин поплелся следом за мной, ругаясь под нос. Обозрев охваченный бурной деятельностью лагерь, проворчал:

– Надо значит надо. Только как так вышло, что мы не дали чертову отродью приличного имени? Ах, не хочет? Так она и в клетке жить не хочет. Даже Бубу выговорить легче, чем Дщерь Ночи. Ой ё-о!.. Что еще за дерьмо? – Он уставился мимо меня.

Я повернулась, увидела пару горящих во мраке красных глаз и быстро зашагала вниз по склону в их сторону, сжав рукоятку меча. Недоуменно нахмурилась, услышав стук копыт. И сказала:

– Эй, приятель! Неужели это ты? Какого хрена здесь делаешь? Я думала, ты служишь знаменитому предателю.

Старый черный жеребец подошел и, наклонив голову, обнюхал волосы у моего правого уха. Я обняла его за шею. Когда-то мы были друзьями, но я никак не думала, что это для него значит так много. Так много, что, увидев меня живой, он сбежит от Могабы, и отыщет мой след, и проскачет по нему несколько сот миль. Этих жеребцов создали, чтобы служить владычице огромной империи, а вышло так, что они переходили от одного хозяина к другому. Этот принадлежал Мургену, прежде чем стал моим, а потом я его потеряла.

– Зря ты сюда пришел, – сказала я ему. – Выбрал самое неудачное время. Через несколько часов нам на голову свалится Душелов. Если только не успеем уйти на плато.

Конь оглядел все, что осталось от Отряда, и содрогнулся. Потом, узнав Лебедя, жеребец издал звук, очень похожий на человеческое фырканье.

Я погладила его по холке:

– Склонна согласиться с тобой, но у Плетеного есть и хорошие качества. Просто он их очень успешно скрывает. Идем с нами, если хочешь. Я не поеду. Не могу без седла.

Лебедь хохотнул:

– А как же знаменитые веднаитские наездники, которые считают ниже своего достоинства пользоваться и седлом, и стременами?

– Не считая свой рост недостатком, все же замечу, что большинство этих гордых наездников шестифутовые дылды.

– Я найду тебе лестницу. И обещаю не задавать вопросов о том, каково этим гордым воителям при встрече с регулярной кавалерией, не брезгующей седлами и стременами.

– Укуси его, дружище.

К моему изумлению, жеребец фыркнул и цапнул Лебедя за плечо. Тот отпрянул.

– У тебя всегда был вздорный нрав и дрянные манеры, командирша хренова!

– С кем поведешься…

– Прости, что мешаю тебе флиртовать с Плетеным, Охотница-на-Ворон, – сказал Гоблин, – но мне казалось, что ты хотела заняться Бубу.

– Ах, ты еще и подслушиваешь, ехидный старый развратник! Да-да, я хотела. И еще я совсем упустила из вида нашего старого приятеля Хусавира Пита. Давненько не заглядывала к нему. Надеюсь, он в добром здравии?

Конь снова меня обнюхал. Я похлопала его по шее. Похоже, ностальгия по старым добрым временам мучила жеребца сильнее, чем его былую наездницу.

– Могу выяснить. Странно, что для него не нашлось местечка в твоем грандиозном плане.

– Как это не нашлось? Хусавиру Питу поручается совершенно особая, специально для него подготовленная миссия. И если он справится, я не только сохраню ему жизнь, но прощу все, что он натворил в Кушкоши.

Кто-то закричал. Алый огненный шар вспорол ночную тьму. Он пролетел мимо цели, но угодил в палатку. Потом в другую, потом в убогую деревянную казарму, построенную ребятами в ожидании моего прибытия. Все сразу же вспыхнуло.

– Это Нарайян Сингх, – описал Плетеный Лебедь увиденное им и еще двумя десятками людей в багровом сполохе. – И Бубу уже у него…

– Возможно.

Пытаясь организовать преследование, я кричала на всех, кто находился поблизости.

– Уймись, Дрема, – сказал Гоблин. – Все, что нужно, – это дождаться, когда она завопит, а потом вернуть ее.

Я совсем позабыла о чарах, которыми была опутана Дщерь Ночи. По мере удаления от клетки ее страдания будут возрастать в геометрической прогрессии. Потом, на каком-то расстоянии, точно известном лишь Гоблину и Одноглазому, вступят в действие и быстро наберут силу удушающие заклинания. Нарайян может забрать у нас девчонку лишь ценой ее жизни. Если только не…

– Эти чары можно снять исключительно снаружи? – спросила я. – Даже если бы в Бубу вселились ее мать и сестра, Хозяева Теней и Десять Взятых, все равно ей потребовалась бы помощь извне, чтобы освободиться?

– Ну да. Так что просто ждем ее криков.

Но их не было. Ни сразу после нападения, ни спустя некоторое время.

Мурген старался изо всех сил, но не обнаружил никаких следов Сингха и Дщери Ночи. Кина надежно защищала то, что ей принадлежало. Гоблин упорно верил, что эти двое должны быть где-то поблизости, что для Дщери Ночи не существует способа разорвать связь с клеткой.

– Собери несколько человек, пусть несут клетку к Вратам Теней, – сказала я Лебедю. – Мы заставим Дщерь тащиться за нами.

И тут снова затрубил горн. Итак, Душелов уже на нашей стороне Данда-Преша. На востоке светлеет. Пора уходить.