Текст книги "Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа"

38

Лет сто назад кухарка сготовила завтрак на сто человек и с тех пор только разогревала его. Сегодня, во всяком случае, она подала то же жирное мясо с подливкой, лепешки и все такое – пища настолько тяжелая, что могла бы потопить и корабль. Настоящий деревенский завтрак. Бедняжка Морли – как он мучился!

– По крайней мере, гроза прошла, – пробурчал он, пытаясь заставить себя проглотить кусочек лепешки.

И правда, ветер утих, но зарядил моросящий дождик, и заметно похолодало – нехороший признак: значит, опять пойдет снег.

Дженнифер не показывалась. Я ничуть не удивился, как, впрочем, и все остальные. Видимо, это не в первый раз. Уэйн тоже отсутствовал, а оставаться без завтрака не в его духе.

– Где Уэйн? – спросил я Питерса.

Сержант по-прежнему ползал, точно дохлая муха: боль еще не утихла.

– Ушел, – ответил он. Этого я и боялся. – Только рассвета дождался и ушел, как собирался. А Кид, я слышал, уже упаковал вещи, он тоже почти решился.

Я взглянул на Кида. Так и есть. Он кивнул, хотя было заметно, что решение далось ему нелегко.

– Значит, остается три человека, – пробормотал я.

– Я выдержал целую битву с самим собой, – продолжал Питерс. – Мне очень хотелось уйти.

– О чем это вы, ребята? – громовым голосом вопросила кухарка.

Скорей всего, она действительно ни о чем не слыхала. Я поведал ей о смерти Чейна. Я едва не позавидовал ему: ведь главный могильщик Уэйн слинял, а значит, Питерсу, или мне, или нам обоим не миновать тащиться на кладбище и барахтаться в грязи, закапывая останки Арта Чейна. Я знал, что Морли палец о палец не ударит, не нанялся же он мне в самом деле! Его кислая усмешка – небось представил себе старину Гаррета с лопатой – подтвердила мои опасения.

Итак, теперь приходится по восемьсот с чем-то тысяч на нос. И среди оставшихся в живых нет ни одного сколько-нибудь похожего на убийцу.

Я подумал, не сжечь ли мою копию завещания прямо тут, у всех на глазах. Но зачем, если неизвестно, последняя это копия или нет? Ужасная мысль промелькнула у меня в голове.

– Завещание было заверено?

Так делают, чтобы предотвратить склоки между наследниками. Если завещание Стэнтнора зарегистрировано, значит копия хранится у нотариуса, и нашему злодею дела нет до моей копии, и не имеет значения, спалит ли генерал свою.

Они переглянулись, пожали плечами. Придется спросить у генерала. Я уже хотел заявить, что желаю видеть его, но шум с улицы остановил меня. Грохот, топот, будто к дому подходил кавалерийский полк.

– Какого черта, кого еще принесло? – пробормотал Кид и с трудом поднялся со стула. Казалось, к его семидесяти с хвостиком прибавилось еще годков сорок.

Все, кроме кухарки, поплелись следом. Кухарка не покидала своего поста из-за всяких пустяков.

Мы столпились на парадном крыльце.

– Дьявольщина какая-то, – сказал Питерс. – Что за дурацкий карнавал!

Действительно, карнавал. Пестро разодетая толпа, кареты, тележки… В некоторые повозки впряжены не лошади, а быки или даже слоны, а такое можно увидеть только на карнавале. Седоками были гролли – помесь гоблинов с троллями, они бывают ростом под десять футов и настолько сильны, что могут с корнем вырвать дерево – большое дерево.

Двое гроллей приветственно помахали мне.

– Дорис и Марша, – наконец узнал я. – Давненько не виделись.

Худенький парнишка вприпрыжку взбежал на крыльцо. С ним мы не встречались еще дольше.

– Кого я вижу! Дожанго Роуз. Как делишки, черт тебя побери?!

– По правде говоря, не очень, дурная полоса пошла, – усмехнулся он.

Этот малыш непонятных кровей утверждает, что он, Дорис и Марша – тройняшки, но от разных матерей. Не напрягайтесь, все равно не поймете, как так получилось.

– Что за потеху вы устроили здесь, Дожанго? – спросил Морли.

Точно не знаю, но подозреваю, что они с Дожанго дальние родственники.

– Медико-цирковое шоу доктора Рока, а также спиритическая помощь на дому. Один приятель сказал доку, что у вас завелся злой дух, с которым необходимо разделаться. – Дожанго расплылся в улыбке.

Его рослые братцы Дорис и Марша весело галдели, абсолютно не принимая во внимание, что я ни слова не понимаю по-гролльски.

Потом они вместе с прочими чудны́ми существами принялись за работу – начали разбивать лагерь на лужайке перед домом.

Я взглянул на Питерса и Кида. Они, не двигаясь, изумленно взирали на творящийся средь бела дня беспредел.

– Морли? – Я поднял бровь чуть ли не на фут. – Штучки твоего приятеля-лекаришки?

Он вяло ухмыльнулся:

– Похоже на то.

– Эй! – окликнул меня Дожанго. Почувствовал, наверное, что появление их никого не обрадовало. – Доктор Рок – не шулер какой-нибудь, по правде говоря. Он настоящий укротитель духов, заклинатель бесов, демонолог, медиум, даже, по правде говоря, немного колдун. Но, по правде говоря, спрос на такие услуги невелик. Вам, людям, редко когда придет в голову призвать на помощь сверхъестественные силы, чтобы дознаться, куда дядюшка Фред припрятал серебро, прежде чем откинуть копыта. Понимаешь? Вот Року и приходится крутиться – то здесь заработает, то там, по правде говоря. Главным образом мелочовкой промышляет, продает всякие там пилюли. Ну ладно, сейчас приведу его – сам увидишь.

Он побежал вниз по ступенькам, к карете. Оказывается, еще не все пассажиры вылезли из нее.

– Черт-те что, – злился я. – Нельзя их показывать старику: он со страху в штаны наложит.

Морли промычал нечто невразумительное, глаза его стали совсем стеклянными.

Вернулся Роуз.

– Кстати, доктор Рок – парень с причудами, по правде говоря. Отведите ему комнату и наберитесь терпения. Понимаете, что я имею в виду?

– Нет, – отрезал я. – Смотрите не переборщите с причудами. Я тут уже всякого насмотрелся, и терпения у меня осталось самая малость.

Дожанго усмехнулся. На этот раз он обошелся без своего любимого присловья. По правде говоря. Он молча скрылся в попугайски разукрашенной карете, в солнечный день эти краски резали бы глаза. Диковинные существа суетились вокруг. Двое раскрыли гигантские зонтики. Третий вытащил складную лесенку и приставил к карете. Четвертый расстелил дорожку из брезента от лесенки до ступеней крыльца.

Мы с Морли опять переглянулись. Дожанго открыл дверцу кареты и согнулся в поклоне. Гролли тем временем выстроились полукругом на лужайке.

– Ты что-нибудь слышал о докторе Роке? – спросил я Морли.

– По правде говоря, слышал, – улыбнулся он. – Дожанго верно говорит, этот парень не просто так, кое в чем он здорово сечет.

– Заметно, по правде говоря.

Кид плюнул и вернулся в дом.

Фигура семи футов ростом и, наверное, килограммов триста весом выбралась из кареты. Понять, что это такое, было трудновато: фигура куталась в широченный черный плащ, он напоминал палатку и весь был покрыт серебристыми, мистического содержания рисунками. Из-под плаща высунулась огромная ручища. Фигура милостиво помахала своему войску. Долговязый тролль вытащил что-то из кареты и водрузил на голову доктора Рока, отчего тот стал еще на пару футов выше. Такие нелепые, замысловатые головные уборы носят священники.

С видом сошедшего на землю божества он направился к нам.

– Вы доктор Рок? – уточнил я. – Назовите мне хоть одну причину, по которой я могу принимать вас всерьез после устроенного здесь балагана.

Дожанго, по-щенячьи восторженно скачущий вокруг доктора, споткнулся.

– Эй, Гаррет, по правде говоря, не годится так разговаривать с доктором Роком.

– Я говорю так с королями и колдунами. С чего это я буду делать исключение для клоуна? Сворачивайте ваши палатки и выкатывайтесь подобру-поздорову. Придурок, который вас сюда направил, совершил большую ошибку.

– Гаррет, не гони лошадей. Этот человек не шулер. Просто он немного актер и склонен слегка преувеличивать значение своей персоны, – одернул меня Морли.

– Вижу.

Рок до сих пор не произнес ни слова. Он изъяснялся жестами. Под рукой у него вертелась особа женского пола, ростом не выше пяти футов, помесь карлика с великаном, ужасно страшненькая. Она переводила:

– Доктор говорит, что прощает вашу дерзость. Но теперь, когда вы знаете, кто он такой…

– Пока. – Я повернулся к ним спиной. – Сержант, Морли, у нас дел по горло. Питерс, вы бы поискали лошадь, возможно, придется послать за солдатами.

В Каренте на соблюдение законности обращают мало внимания, но люди вроде генерала Стэнтнора имеют кой-какие преимущества и привилегии. Если им слишком уж досаждают, они всегда могут рассчитывать сотни на две солдат.

Дожанго не отставал, он последовал за нами в холл. Но там при виде портретов, железного хлама и воинственных картин из мозаики увял совсем.

– Трудный случай, есть над чем поработать, по правде говоря, – пробормотал он.

На сцену выступила кухарка, грозная, как боевой слон; я понял, за кем ходил Кид. Беднягу Дожанго она чуть было не задавила.

– Похоже, обойдемся без армии, – заметил я.

– Ты слишком строг, Гаррет, подожди, – посоветовал Морли. – Повторяю, он не шулер, он действительно специалист.

– Да-да.

Я с любопытством наблюдал за действиями кухарки. Они были в самом разгаре. Уперев руки в боки, она стояла перед странным доктором в угрожающей позе, только что пламя изо рта не вырывалось. Она сбила с головы Рока шляпу, а потом занялась плащом.

Как я и предполагал, одежек на нем оказалось больше, чем пальцев у меня на руках. Но вес его я преувеличил – в нем не больше двухсот пятидесяти килограммов.

На какую-то часть он был троллем, но к этой крови примешалось еще три-четыре расы. Неудивительно, что он кутался до бровей: с такой-то внешностью… Каждому хочется быть красивым.

– Все, мистер Гаррет, оставим фокусы. Мой незаменимый Дожанго успел рассказать вам, что я – личность разносторонняя.

Голос его звучал как из глубокого колодца. Когда-то его ударили по кадыку – и вот результат. Доктор Рок скрипел как несмазанная телега, и понять его было нелегко. Сознавая это, он старался говорить помедленней.

– Мне сказали, у вас проблемы со злыми духами. Если этот дух второго разряда или выше, я помогу вам разобраться с ним.

– Да ну?

Жаргон Рока был для меня китайской грамотой: я стараюсь держаться подальше от колдунов – общение с ними вредит здоровью.

– Может быть, вы передумаете и испытаете меня?

Почему бы и нет. Я покладистый парень – когда меня не выводят из себя.

– Если стряхнете навоз с сапог и пообещаете не гадить на ковер.

Рок был настолько безобразен, что на его физиономии мудрено было что-либо прочесть, но сомневаюсь, что он оценил мой юмор.

– Что вам нужно для работы?

– Ничего. Я захватил инструменты. Нужно только, чтобы мне показали места, где обычно появляется дух.

– Нет таких мест. По крайней мере, никто из нас их не знает. Мы основываемся только на мнении доктора Стоуна.

– Интересно. Духи этой породы, если Стоун не ошибся, должны появляться достаточно часто. Дожанго, мой саквояж.

– Могут ли они являться в образе знакомых вам людей? – спросил Морли.

– Поясните свой вопрос, пожалуйста.

Я рассказал о появлении в моей комнате оборотня.

– Да, при желании они могут стать причиной подобных странных и неприятных происшествий. Дожанго, я жду.

Роуз галопом помчался к карете, а Рок тем временем продолжал:

– Я должен извиниться за вызванный моим приездом переполох. Но как правило, наниматели не доверяют мне, если не увидят предварительно это представление.

Это нам знакомо. Порой я сталкиваюсь с похожим отношением. Потенциальные клиенты изучают мою физиономию, ищут на ней следы страстей и порока. Приходится отправлять их разглядывать других, более терпеливых сыщиков.

Дожанго с трудом взобрался на крыльцо, сгибаясь под тяжестью четырех огромных тюков и тщетно пытаясь улыбнуться.

Кухарка, убедившись, что все вошло в колею, удалилась в дом. Мне она так ни слова и не сказала. Обидно, а впрочем, наплевать.

Дожанго, задыхаясь, будто пробежал тридцать миль, подошел к нам.

– Начнем? – предложил доктор Рок.

39

Доктор Рок перестал кривляться, и я сразу увидел, что он классный специалист.

Начал он с фонтана и сделал несколько тонких замечаний, в частности, высказал предположение, что перед ним одна из величайших скульптур современности. Он даже осведомился, не намечают ли владельцы в обозримом будущем выставить это творение на продажу.

Мы с Питерсом переглянулись. Сержант, столкнувшись с неведомой ему раньше стороной жизни, пребывал в крайнем замешательстве.

– Вряд ли, доктор, – ответил он.

– Жаль, очень жаль, я бы приобрел ее. Из нее вышла бы отличная подпорка.

Рок порылся в распакованных Дожанго вещах и извлек какие-то непонятного назначения предметы. По-моему, они не имели никакого практического применения, и Рок таскал их за собой, просто чтобы пускать обывателям пыль в глаза.

Минуты через три Рок пришел к заключению:

– Много несчастий произошло в этом доме.

Он взглянул на какую-то вещицу, которую сжимал в руке, и вразвалочку направился к месту гибели Чейна. Пол был чисто вымыт. Сам Чейн, полагаю, с радостью покинул эту долину слез и нашел временное успокоение у колодца.

– Здесь недавно умер человек, умер насильственной смертью. – Рок посмотрел вверх. – Скорей всего, его столкнули вон оттуда.

– Угадал, – подтвердил я.

– Около часа пополуночи. Прошлой ночью.

Рок неторопливо расхаживал по холлу.

– Смерть бродит вокруг… Зомби? Нет, хуже, какая-то неуправляемая сила… Ожившие мертвецы.

Я взглянул на Морли:

– Он знает свое дело. Или на него работает кто-то из здешних обитателей.

– Вечно ты всех подозреваешь!

– Профессиональная привычка.

Охотник на привидений минут пятнадцать молча простоял у фонтана, закрыв глаза и вставив в уши какие-то странные штучки. Я начал думать, что он все-таки издевается над нами. И тут Рок очнулся от забытья – или что это было? – и заговорил:

– Этот дом пропитан кровью, каждый камень хранит память о дьявольских преступлениях.

Он содрогнулся и снова на несколько минут зажмурился, а потом повернулся ко мне:

– Это вам нужна моя помощь?

– Да. Генерал нанял меня, чтобы распутать одно дельце, но с каждым часом оно запутывается все больше.

Доктор кивнул.

– Расскажите мне все по порядку. Здесь было совершено множество злодеяний, и все они связаны между собой.

– Это займет немало времени. Давайте устроимся поудобней.

Я привел его в одну из комнат на первом этаже западного крыла, в которой, по моим предположениям, в лучшие времена помещалась контора. Мы уселись. Питерс отправился попытать счастья на кухне: уговорить кухарку подать нам хоть что-нибудь подкрепляющее, раз уж алкоголь в этом доме запрещен безоговорочно.

– В самом деле, препаршивое местечко, – заметил Рок, узнав о сухом законе.

Я решил, что он, в сущности, неплохой парень.

Я рассказал ему о своих открытиях, не столь, в общем-то, блестящих. Перечень преступлений – не более того.

Он выслушал, не перебивая:

– Злой дух избрал своей жертвой вашего нанимателя? Прочие убийства дело рук человеческих?

– А черт их разберет. Чем дольше я в этом копаюсь, тем меньше понимаю. С каждым погибшим или просто выбывшим список вероятных преступников сокращается.

Я объяснил, почему я подозревал Чейна.

Доктор Рок подумал, почесал в затылке, он явно не из тех, кто все решает с наскока.

– Мистер Гаррет, это не в моей компетенции, но должен заметить просто как сторонний наблюдатель – вы все время шли по ложному следу, потому что начали с неверных предпосылок.

– В чем же ошибка?

– Вы ловите человека, желающего увеличить свою долю наследства. Но допустим, у негодяя другие мотивы. Вы сами сказали, что наследники генерала проявляют полное равнодушие к деньгам. Мне кажется, у убийцы совершенно иные цели.

– Допускаю. – Я не совсем тупица. Такая мысль приходила мне в голову, но найти другую цель я не мог, а наследство часто становится причиной кровопролития. Это я и сказал Року. – Но я готов выслушать любые соображения.

Он еще немного подумал:

– Выходит, вы ведете несколько расследований одновременно?

Я постарался растолковать доктору свое видение дела. Морли недовольно заерзал на стуле: он находил мой взгляд слишком узким.

– Боже праведный!

– Да?

Рок, вытаращив глаза, смотрел на что-то у меня за спиной. Я обернулся.

На пороге стояла Дженнифер.

– Боже праведный! – повторил я.

Она выглядела как… словом, краше в гроб кладут.

– Заходи, дитя, заходи скорей, – сказал Рок.

Я вскочил и подхватил ее. Девушка так ослабела, что почти не держалась на ногах. Она даже не смогла одеться как следует.

– Гаррет… – Глаза Дженни наполнились слезами.

Я усадил ее на свой стул, здесь было светлее, но тем ужаснее казалась она. Цвет лица у Дженнифер стал как у старого генерала.

– Оно напало на нее, – выговорил я. – Привидение гонится за ней.

Какое-то время Рок пристально смотрел на Дженнифер, потом кивнул:

– Да.

Морли тоже взглянул на нее, затем на меня:

– Гаррет, пойдем пройдемся. Доктор, попробуйте помочь ей. Мы сейчас вернемся.

Морли повел меня наверх. Ко мне постепенно возвращался дар речи.

– Куда мы идем?

– Целый год это привидение терзало старика, но никого больше не трогало. Верно?

– Верно.

Мы шли по направлению к моей комнате.

– Что-то изменилось, и произошло это прошедшей ночью или сегодня утром.

Мы поднялись на четвертый этаж, я опять запыхался и вспомнил свой обет – вернусь домой и сразу начну тренироваться.

– Наверное, но что с того?

Морли отпер дверь моим ключом, отдал его мне. Мы вошли, и он указал на портрет моей загадочной красотки:

– С кем ты провел ночь, Гаррет?

Я взглянул на нее, взглянул на него. Я вспомнил, что, возвращаясь от Дженни, встретил блондинку.

– О! – только и смог я выговорить, но крылось за этим звуком немало.

Морли вернулся в коридор, я плелся следом.

– Хватит скрытничать, Гаррет, надо всем сказать.

– Нет, этого не может быть.

– Надеюсь.

Морли кончил рассуждать, в голосе его зазвучал металл.

Мы вернулись к Року и Дженнифер. Доктор казался встревоженным, но Дженнифер выглядела немного лучше, как-то он ей помог. Она настолько опомнилась, что обратила внимание на беспорядок своего туалета и принялась прихорашиваться. Морли положил портрет на стол, вниз изображением.

– Питерс, не могли бы вы привести остальных? Гаррет хочет вам кое-что показать.

Питерс был занят Дженнифер и вопросительно поднял брови.

– Пожалуйста, – попросил я.

– Генерала тоже?

– Нет, пока обойдемся без него.

Он отсутствовал дольше, чем я ожидал.

«С чего бы это?» – недоумевал я.

Сержант возвратился:

– Кухарка с Кидом пошли наверх кормить генерала. Гаррет, похоже, он умирает. Он не может даже сидеть, не может говорить, не знаю, был ли у него удар, но последние силы покидают его.

Рок выслушал, но промолчал.

– Сколько еще их ждать?

– Они только вымоют его и придут. Старик обделался. Раньше такого не случалось. Кид или Деллвуд подавал ему судно, а обычно он и сам мог сходить на горшок.

Мне нечего было сказать на это. Я посмотрел на Рока, суетящегося вокруг Дженнифер, на Дженнифер, все больше приходившую в себя, и старался не думать о словах Морли.

Такое случается – иногда тебе просто не хочется верить, все твое существо восстает против доводов рассудка.

Пришли Кид с кухаркой, она не переставая ворчала, что ее отрывают от дел.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил Морли. – Гаррет?

Я знал, что должен сделать. Мне ужасно не хотелось этого делать, но у Гаррета сильная воля. Я взглянул на Дженнифер и укрепился в своей решимости:

– Снэйк Брэдон был замечательным живописцем, но никому не показывал своих работ. Хотя скрывать их – непростительный грех. Он выразил все, что чувствовали наши солдаты в Кантарде. Он рисовал и людей, но видел их не совсем в обычном свете. Вот один из его портретов. Мне удалось спасти его из горящей конюшни. Мы считаем, что это ключ к разгадке. Я хочу, чтобы вы все посмотрели на него и высказали свое мнение.

Морли поднес лампу поближе, а я поднял картину.

Будь я проклят, если не слышал, как пискнула Дженнифер, не видел, как она побледнела. И кухарка, не соблаговолившая сесть, тяжело опустилась прямо на пол.

– Производит впечатление, однако, – заметил я.

Доктор Рок смотрел на блондинку тем же взглядом, что был у Морли прошлой ночью.

– Уберите его, – отшатнувшись, взмолился он.

Я убрал портрет, и Рок заговорил:

– Художник мог видеть не только наш мир. Он видел мир иной.

– Теперь он на него наглядится вдоволь: позапрошлой ночью Брэдона убили.

Доктор отмахнулся от меня.

– Вы видите лицо на заднем плане картины? – спросил Морли.

– Уж наверное, лучше, чем человек с ненатренированным глазом. По этой картине можно прочесть всю повесть. Страшную повесть.

– Да? И какую?

– Кто эта женщина?

– Ответа на этот вопрос я добиваюсь с первого дня. Но никто, кроме меня, не видит ее. Более того, они уверяют, что ее и вовсе не существует.

– Она существует. Странно, что именно вы оказались столь восприимчивы… Нет, все правильно. Порой они привязываются к кому-нибудь постороннему, беспристрастному.

– Ну?

– Я ошибся, Гаррет, – сказал Морли. – Она не убийца. Она призрак, и ей не нужны потайные ходы.

– Морли! Ты прекрасно знаешь – она не призрак. Я ведь рассказал тебе…

Я смутился не зря. Вокруг куча народу, не мог же я во всеуслышание признаться, что закрутил роман с привидением.

Но неужели сам я настолько глуп, что поверил Року?

– Она призрак, – согласился доктор. – Несомненно. Картина объясняет все. Убийство было лишь концом, вершиной злодеяний и предательств столь подлых, что жертва не нашла покоя и в могиле. Ага.

– Стэнтнор убил ее, свою первую жену, от которой ему приспичило отделаться. Все думали, что он откупился и услал ее, но на самом деле это было убийство. Может быть, тело до сих пор в подвале.

– Нет.

– Нет?

Кухарка поднялась с пола:

– Это миссис Элеонора, Гаррет.

– Мать Дженнифер?

– Да. – Она подошла к столу, взяла картину, вгляделась в нее. Я не сомневался, что она видела все, в том числе и ускользнувшее от нас с Морли, читала это творение Снэйка Брэдона как открытую книгу. – Да, он сделал это собственными руками и прожил во лжи все эти годы, не смея сознаться. Неумеха-лекарь не убивал ее. Элеонору прикончил этот мерзкий недоумок, гореть бы ему в адском пламени!

– Тысяча чертей! Минуточку, погодите минуточку…

– Все ясно, мистер Гаррет, – сказал Рок. – Безумец подверг ее пыткам, а потом убил.

– Но почему, зачем? – жалобно вопрошал я.

Не знаю, как остальные, а я только больше запутался. Я не мог сбросить со счетов прошлую ночь. Это было не привидение… или самое теплое, резвое, самое телесное привидение на свете.

– Доктор, я срочно должен переговорить с вами. Наедине.

Мы вышли в коридор, и я поведал о своем решающем свидании с Элеонорой. Рок снова погрузился в раздумья, мне показалось, прошло не меньше недели, наконец он заговорил:

– Начинаю понимать. А дочка, Дженнифер? Вы спали с ней?

Черт возьми, говорят, исповедь облегчает душу.

– Да. Но как бы это выразиться… Она сама предложила. – Хватит извиняться, Гаррет.

Доктор усмехнулся. Не похотливо, нет – это была торжествующая улыбка.

– Все сходится. Старый генерал, ваш наниматель, чью жизнь она медленно высасывает, направляя его по прямой дорожке в ад, сегодня утром обессилел вконец. Ей это понадобилось, чтобы принять оболочку живой женщины и переспать с вами. Но потом ее собственная дочь заманила вас, ее избранника, в постель. Это ранило Элеонору, огорчило ее, и та, что покусилась на вас, была наказана. – Рок опять задумался.

– Безумие какое-то.

– Примите во внимание, здесь все ненормальные – и живые, и мертвые.

– Ну да. Но от этого не легче.

– Пойдемте поговорим со старухой-троллем. Прежде чем что-то предпринимать, надо узнать все обстоятельства гибели Элеоноры. С этим призраком нелегко будет справиться.

Мы вернулись в контору, и Рок обратился к кухарке:

– Зачем генерал Стэнтнор совершил это преступление? Насколько я понял из слов Гаррета, его жена была запуганным, кротким созданием и почти не имела собственной воли. Надо было сильно постараться, чтобы довести ее до нынешнего состояния.

– Я не желаю сплетничать…

– Не запирайтесь! – прикрикнул я. – Генерал разоблачен. Он убил Элеонору, и, наверное, зверски убил. Теперь настал час расплаты, но меня волнует не это, мне нравится идея возмездия, божественной кары и тому подобное. Но она взялась за Дженнифер, а это уже нехорошо. Кончайте кочевряжиться и выкладывайте все как есть.

Кухарка посмотрела на Дженнифер. Девушка еще не совсем оправилась.

– Я намекала, да до тебя доходит как до верблюда. Генерал… Я говорила уже, он поклонялся миссис Элеоноре, мало сказать, он был одержим ею. Но это не мешало ему волочиться за каждой юбкой, любую шлюху увидит – и не успокоится, пока не уложит ее на спину. Он даже не делал секрета из своих похождений. И миссис Элеонора – при ее-то наивности – в конце концов обо всем догадалась. Не знаю, любила ли она генерала, она никогда об этом не говорила и виду не показывала. Но так или иначе, она стала его женой, и деваться ей было некуда: родители умерли, а король жаждал ее крови. Страдала она ужасно; наверное, будь она погрубее, попроще, она смогла бы закрыть глаза на его поведение. Но такая, какой она была, она страдала сильнее, чем страдают обычно обманутые жены. И вот в один прекрасный день Элеонора заявила муженьку, что или ты, мол, исправляешься, или, как говорится, что позволено гусаку, то позволено и гусыне. Девочка в жизни не осмелилась бы на такое, проживи она хоть миллион лет. Смирная она была, дерзости не было ни на грош. Но разве он что соображал своей дурьей башкой? Он думал, что все скроены по его образцу. Он избил ее до полусмерти и убил бы совсем, не встань я между ними. И с тех пор он не унимался. Бедное дитя, и всего-то разочек отважилась она восстать против своего повелителя.

Я хотел было попросить кухарку сократить рассказ, но потом рассудил, что лучше не перебивать ее, ведь она изливала душу.

– Ну, девочка забеременела. Она носила мисс Дженнифер, но долго не понимала, что с ней. Наивное дитя. А когда поняла, было уже поздно. Я попыталась вразумить генерала, но он и слышать ничего не хотел: не верил, что ребенок его. До самой ее смерти не верил. Думал, что бедняжка такая же развратница, как и он сам, ее непутевый муженек. Но кто же тогда ее отец? Кто? Я много раз его спрашивала. Был ли в доме еще хоть один мужчина? Нет, черт побери. А девочка никогда не выходила за ворота, да и из комнаты почти не выходила. Но он уперся как осел. Проклятый, упрямый негодяй!

Он заставил ее пройти через ад, да, через ад, иначе не скажешь. Мучил ее, пытал. Элеонора все время ходила в синяках. Он пытался выбить из нее имя любовника. Я делала, что могла. Но что я могла? Стоило мне отвернуться, он набрасывался на нее еще свирепей. Совсем плохо стало, когда помер старый генерал. – Кухарка посмотрела на меня, по щекам ее текли слезы размером с крупные яйца. – Но, Богом клянусь, я и подумать не смела, что он таки убил ее. Пошли сплетни, а я все равно не верила. Знай я, до чего он докатился, я повырывала бы пальцы у него на руках, пальцы у него на ногах, я бы печень и сердце у него вырвала, как перышки у цыпленка. Но как он мог, как мог?!

– Не знаю. Но собираюсь спросить. – Я повернулся к доктору Року.

– Вы хотите устроить им очную ставку? – спросил он.

– Вот именно. – Я хищно усмехнулся. – Он нанял меня, чтобы разобраться со своими неприятностями. Не стесняйтесь, мол, мистер Гаррет, не бойтесь огорчить меня. Отлично – я доведу его до удара.

– Полегче, – остановил меня Морли. – Не делай того, о чем сам потом пожалеешь.

Хороший совет. Есть у меня такая черта – если заденет за живое, мчусь, не разбирая пути, как обезглавленная курица, сокрушая всех и вся, а больше всех себя самого.

– Ладно, я в порядке.

Я взглянул на Дженнифер. За время рассказа кухарки она окончательно пришла в себя, хотя вид у нее был еще слегка ошалевший. Она рассматривала портрет матери и казалась изумленной и озадаченной.

– Так это моя мать. Женщина с портрета в отцовской спальне, – прошептала она.

– Почему вы не сказали мне этого прошлой ночью? – спросил я Питерса.

– Я не поверил. У меня возникло подозрение, но на том портрете она другая. Я подумал, что обознался, что это простое совпадение. Снэйк никогда ее не видел.

– Неправда, – вмешалась кухарка.

– Кстати, мне давно следовало обдумать это. Он ведь отсюда родом? Так видел он ее или нет?

Кухарка покачала головой.

Он никогда не заходил в дом, она не выходила. Но он мог ее видеть на расстоянии.

– Я не поверил, – повторил Питерс.

Я вспомнил, как они с Кидом спорили после нашего ухода. Теперь я знал о чем. Они старались разубедить друг друга.

– Что будем делать с призраком, доктор?

В этот момент, несмотря на Дженнифер, я был на стороне белокурой леди.

Ее можно понять. Прошлой ночью она впервые изменила мужу, то есть сделала то, за что поплатилась двадцать лет назад. Теперь он наказан сполна. А потом мы с Дженни… Но почему она не обвинила во всем меня? Почему не решила, что Дженнифер моя жертва, как сама она была жертвой Стэнтнора? Нет ли здесь еще чего, мне неизвестного? Наверное, Рок может объяснить, но спросить неудобно.

Я пожал плечами. Нет, баста. Не буду мозги ломать, а то и спятить недолго. Черт с ними, с мотивами, иметь дело с результатами куда проще.

– Она заслужила покой, – сказал Рок. – Подумайте, все это время она оставалась в доме и бродила ночами напролет, не зная отдыха. Это не может так продолжаться, наказание слишком жестоко. Пусть почиет с миром. – Рок остановился, ожидая комментариев, но их не последовало, и он продолжал: – Не мне судить их. Лично я считаю, что убийца все это заслужил, но профессиональная этика требует, чтобы я остановил преследование.

Под шутовской внешностью скрывалось вполне разумное существо. Я и сам руководствуюсь теми же принципами. Как правило, руководствуюсь. Несколько раз меня угораздило впутаться в домашние судилища – и ничего хорошего из этого не проистекло.

– В целом я согласен. Дальше.

На безобразном лице Рока появилась улыбка.

– Я построю преграду, которая помешает ей тянуть соки из живых людей. Ваш хозяин немедленно начнет поправляться, а когда он немножко отойдет и наберется сил – я вызову Элеонору и мы устроим очную ставку. Хотите – соглашайтесь, хотите – нет, но я надеюсь, что после встречи она станет более сговорчивой. Заклинать же разъяренного духа – задача не из легких.

– Хорошо.

Я верил в познания Рока, а слова об очной ставке и вовсе ласкали слух.

– Не делайте этого, – запротестовала Дженнифер. – Он не вынесет, его удар хватит.

Но никому не было дела до здоровья генерала. В этом доме у Стэнтнора осталось мало сторонников. Кухарка, та вообще обдумывала, как побыстрее отправить его к праотцам. Правда, она вырастила его как собственного сына, но гордиться результатом не приходилось.