Текст книги "Миссия Тьмы"

Дело сделано! Потери отряда составили пятнадцать токсотов, скутаты и иудейские стрелки потерь не имели. Николай, желая заручиться поддержкой местного населения, не стал устраивать бойню, достаточно было жертв перестрелки. Лучники под управлением нашего рыцаря оказались куда эффективней защитников поселения, утраты гарнизона были катастрофическими.

Весь следующий день отряд рыцаря провёл в поселении при пещерном монастыре. Войскам требовался отдых, нужно было похоронить убитых с обеих сторон. Николай торжественно вручил монахам одежду покойника, пообещав всячески защищать монастырь в дальнейшем. Своим солдатам он сообщил, что парча была снята с местного святого и теперь она возвращается на место. Он также постарался возместить людские потери поселенцев щедрым вознаграждением за кров, пищу и вино, приказав то же сделать своим людям.

Потеплело. Воины отдыхали, запасаясь провизией и водой из прекрасных местных источников.

Осмотрев скалу, Николай увидел, что монастырь состоит из нескольких сотен пещерных келий, расположенных в больших гротах или просто вырубленных в камне. Там же имелось несколько часовен с гробницами и церквей, сводам которым служила обработанная скала. Поселенцы, хозяйственные и жилые помещения которых, высеченные в глыбах, мало чем отличались от келий монахов, занимались виноделием, о чём свидетельствовали многочисленные винодавильни. Само укрепление монастыря не представляло серьезного препятствия для большой армии, имеющей осадные приспособления, но было непреодолимо для отряда, подобного войскам Николая. Стена из крупных тёсаных известковых блоков, соединённых скальными глыбами толщиной чуть более полутора локтя имела всего одну башню. Башня была построена, видимо недавно, тогда как стена простояла не одно столетие. Труден был сам подход к поселению, находящемуся на вершине неприступной скалы, имеющему только одни узкие ворота с простреливающимся коридором.

За всё нахождение внутри монастыря после боя, к Николаю так и не вышел настоятель или местный староста, переговоры пришлось вести с группой монахов, а жители, боясь чужаков расстрелявших часть мужского населения ещё при штурме, прятались в пещерах. Всё, что удалось узнать: на северо-западе, в соседнем ущелье находится кафедральный город Фулльской епархии Фуллы или бывшая столица хазар Кыркор, откуда хазары управляли всем краем.

Не смотря на опасность резни, ночь прошла более спокойно, чем предыдущая. Утром Николай двинул отряд на Фуллы, надеясь в городе встретить местного князя или епископа. Было бы правильно оставить в монастыре гарнизон, на случай возможного отхода и чтобы исключить бунт поселения, но после вчерашних потерь каждый солдат был на счету, и рыцарь просто боялся распылять немногочисленные силы.

Преодолев скалу в восточном направлении, отряд оказался в защищённом тёплом ущелье с небольшим поселением, населенным греками и асами или аланами и названным Мариам в честь Богородицы. Местные жители благосклонно приняли солдат, одетых в ромейскую форму, и Николай смог разбить лагерь. Снизу открывался вид на скалу, на вершине которой находился город– крепость Фуллы, стены которого виднелись вдали.

Население окрестностей было связано с городом давними узами, укрываясь там от опасности и хороня умерших вместе с горожанами в могильнике в конце ущелья, поэтому Николай отправил несколько посланников из местных греков в город, а сам остался ждать результата. Его солдаты не расходились, так как, учитывая недавний бой, ответ мог быть абсолютно любым. Николай, обученный просвещённым наставником, владел математикой. Не составляло труда рассчитать, что он, потеряв пятнадцать процентов своего войска в глупом штурме ничего не значащего укрепления, пока ничего не достиг. Ход его мыслей прервал часовой, сообщив, что по дороге из города приближается одинокая женская фигура.

Сердце воина забилось сильнее, он не отправлял в город греческих женщин, неужели, нет! Это была не Меридиана! Перед ним стояла женщина, возможно хазарка, черноволосая, на сколько можно было различить цвет волос, убранных под шапочку с назатыльником. Ни девушка, ни старуха, её возраст приблизительно соответствовал годам Меридианы, но это была не она. Свою неожиданную возлюбленную, Николай узнал бы из тысячи женщин под любой одеждой!

Незнакомка назвалась именем Парсбит.

– Приветствую тебя, господин архонт! – начала хазарка: – Та, которую ты знаешь, моя госпожа, рада, что ты добрался до Кыркора!

– Твоя госпожа, которую я знаю! – повторил Николай: – Ты знаешь Меридиану?

– Я служу принцессе, мой господин.

– Где она, она в городе, я должен её увидеть! – почти кричал Николай.

– Госпожа не в Кыркоре, но она была здесь и оставила меня передать тебе…

– Что, письмо, давай его скорее!

– Нет, архонт Николай! Послание только на словах, письма слишком опасны.

– Но где сама Меридиана?

– Она отправилась туда, где ещё можно собрать людей ранее верных царю Тогармскому.

– Где она? – не унимался рыцарь.

– Она покинула область Дори, и в окружении верных слуг держит путь на восток на остров Томатархан, в надежде найти там поддержку местных семей.

– Я должен следовать за ней?

– Нет, господин, но она велела ввести вас в курс последних событий, чтобы вы приняли самостоятельное решение.

– И что конкретно она передала?

– В Хацарии сейчас много господ, но не одного поистине сильного. Здесь смута местных аланских князей и готских топархов. Херсон – величайший город римлян из местных, уже не протекторат Дори. Его, как и мою страну разграбили каганы росов Святослав и Владимир. В городе начальствует римский стратиг Георгий, но фема требует от этого архонта принять шаги по отделению от императора. Да и влияние Херсона сейчас не распространяется за пределы его стен.

– Главный город области Дори – Дорос – укреплённое поселение на юго-западе в двух днях пути, раньше принадлежавшее моему народу. Там правит местный топарх и господин. Его люди захватывают селения Готии, но не с целью вернуть их Константинополю, а чтобы править независимым княжеством.

– А что хазары, Меридиана не нашла здесь поддержки?

– Мой народ, некогда правивший всем островом, теперь сам перешёл под власть греков, но только потому, что боится мести общины, которой ещё недавно сам управлял. Стоит появиться сильному лидеру, хазары поднимутся против всех. Перед тобой некогда построенный ромеями город Фуллы, на языке моего народа – Кыркор, главная крепость над сорока крепостями, спрятанными в этих горах. Крепость эту основали дети Израиля, прибывшие сюда во времена Танаха с персидским царём Камбизом. сыном Кира Великого и назвавшие её Села га-Иегудим. Раньше власть в ней делили каган и император. Там и сейчас есть епископ ромеев, но недавно город захватили люди дороского князя. Они не признают имперской власти и всячески притесняют остатки моего народа. Вот почему госпожа была вынуждена бежать в Томатархан.

– Я надеялся встретить здесь союзников, а не врагов в лице готов-федератов! Большие силы в городе? – поинтересовался Николай, в котором проснулся стратег.

– Формальный глава города спафарий Михаил Цула, он заместитель стратига Херсона Георгия и его брат. Он говорил с госпожой, и ожидает твоего прихода. В самой крепости отряд местных асов, греков и иудеев, именуемых себя караимами, подчинявшихся Цуле, но перешедших на сторону господина Дороса по принуждению. Эта стража крайне ненадёжна, асы дружат с ромеями и в случае прихода войск Херсона или Константинополя сразу же примут сторону силы. О греках и караимах и говорить нечего. Самые серьёзные солдаты – дороский отряд. Сейчас он стоит перед городом. Весть о приходе твоих сил распространилась по области. Предводитель готов Кейльхарт ждет твоего подхода со стороны южного обрыва. Под его началом до ста пятидесяти человек легковооруженных пехотинцев. По договору с жителями Кыркора эти люди не должны находиться внутри города, чтобы не было бесчинств, да они и сами привыкли к земле и не очень то любят жить за стенами. Поэтому Кейльхарт хочет навязать тебе бой снаружи. Твоё поражение отнимет последнюю надежду Кыркора, тогда город станет крепостью мангупского княжества, а победа сделает Фуллы твоим союзником. Моя госпожа надеялась, что ты сможешь закрепиться в стране Дори до её возвращения и похода на Херсон.

Николаю хотелось задать ещё множество вопросов о Меридиане, как выглядела, что чувствовала, кто её сопровождал, но Парсбит была немногословна, женщина, опасаясь возвращаться в Фуллы, осталась в селении.

Выполнение и без того нелёгкого предприятия усложнялось. Теперь, прежде чем встретится со стратигом Херсона, зачем-то передав ему часть терафима, надёлённого некой магической силой и, получив поддержку влиятельных родов местной фемы, поднять мятеж против Василия, нужно было победить дороского князя, претендующего на независимость от империи, которую Николай собирался возглавить. Или… заключить с князем союз. Противники Константинополя, местные сепаратисты пока были его союзниками, пусть даже временными. Прибыв в Таврику, Николай собирался опереться на народ Меридианы, но хазары были врагами готов, и это всё перемешивало. Делая вылазки из своей крепости Дорос, готы страны Дори являлись угрозой для всей области, для него, Меридианы, их общего замысла: объединить фемы под началом новых претендентов на троны империи и каганата. Рано или поздно их надо будет победить или склонить на свою сторону. Но прежде чем договариваться с князем Дороса, надо показать ему свою силу.

Город под властью готов, подступы к нему охраняет отряд, посланный с Дороса, и это хороший шанс. Численность противника превышает его силы в два раза, но часть этих войск ненадежна, и именно она скрывается за неприступными стенами крепости. Сейчас главные силы открыты для нападения. Если отряд Кейльхарта укроется на скале, штурм города обречён. Тогда Николай вынужден будет пробиваться в Херсон, возможно встретившись с ещё большими силами княжеской армии, ведь Дорос расположен на пути в Херсон. Или придётся обходить Готию, делая крюк через холодные безводные степи, контролируемые ордами кочевников. Или бежать за Меридианой в Фанагорию, как побитая собака, не оправдав надежды принцессы на захват Фулл, тогда как крепость могла бы стать их форпостом.

Решение было принято. Его ждут с юга, но он придёт с другой стороны. Собрав людей, укрепившихся в поселении, оставив обоз под присмотр жителей Мариама, рыцарь провёл солдат через лес, находящийся северо-западней города, у подножья которого их ожидали. Подъём был нереально трудным, скала почти отвесной. Наконец, благодаря лёгкости снаряжения им удалось забраться на вершину горы и сверху неожиданно атаковать неприятеля с правого фланга.

Кейльхарт не ожидал атаки сбоку. У него, как и у Николая не было всадников, только сам предводитель, вооружённый большим копьём и луком сидел на лошади. Его войска превосходили людей Николая в два раза, но они были рассредоточены по всей долине под южным обрывом, тогда как наш рыцарь приказал наступать плотным строем, сосредоточив воинов на правом фланге.

Увидев внезапную атаку со склона, Кейльхарт попытался развернуть один отряд пехоты, стоявший на его правом фланге и находившийся дальше всего от атакующих.

Тем временем, научившиеся стрелять, иудеи накрыли прицельным огнём из луков и пращей готских стрелков на противоположном фланге в небольшой рощице. Огнём в прямом смысле, так как использовали для стрельбы подожжённые стрелы. Роща загорелась, выкуривая готов под стрелы и камни стрелков Николая. Тогда как сами эти стрелки, выйдя на дистанцию прицельной стрельбы, остановили атаку и, спрятавшись за скалами и деревьями, были практически недосягаемы для стрел, пущенных солдатами Кейльхарта.

Лишившись лучников, и поняв, что его отряд будет расстрелян как на стрельбище, предводитель дал команду атаковать всеми силами своей рассредоточенной пехоты. Готы, осыпаемые стрелами и камнями из пращей, смело пошли на сближение, но три их отряда, в сумме равные войскам Николая, и превосходившие его скутатов в три раза, приближались с разных мест долины. Тогда как все силы Николая, используя превышение и скрываясь за скалами, были сконцентрированы в одном месте.

Прикрытые большими щитами, при поддержке лучников и пращников, ромейские пехотинцы внезапно выйдя из-за укрытия, атаковали готов, перебив солдат Кейльхарта по мере их приближения. Вначале встретив стоящей фалангой первый отряд, затем, под предводительством Николая, сидящего верхом, пойдя на сближение со вторым. Яростный ближний бой был скоротечным и кровавым. Остальных готов рассеяли стрелки. Сам Кейльхарт погиб в битве или покончил с собой.

Победа была полной, а потери армии Николая минимальны: четверо убитых и несколько раненых. В качестве трофея достался весь лагерь готов. Люди боготворили своего полководца.

Забрав свой обоз с добычей, победители торжественно вступили в Фуллы через южные ворота крепости, тогда как через её главные ворота, обращённые на восток, бежали сторонники дороского князя.

В городе Николай был принят епископом Фулльским и херсонским спафарием – представителем ромейской администрации. Как и обещала хазарка, Цула был предупреждён о прибытии Николая. Заговорщик собрал жителей города и представил рыцаря новым архонтом Готии. Победа досталась поразительно малой ценой. Теперь рыцарь имел базу в Таврике – хорошо укреплённый город-крепость с несколькими тысячами жителей, откуда, черпая людские ресурсы, мог контролировать Климаты.

Но почивать на лаврах было рано. Весть о сегодняшнем поражении войска готов, ещё не могла дойти до центра области. Возможно в Доросе, обеспокоившись появлением незнакомого отряда ромеев, направили силы на помощь Кейльхарту, или князь просто решил завоевать Фуллы, отправив более многочисленное подразделение. Но, как бы там ни было, разведчики сообщили о приближении к городу войска в триста пехотинцев, включая большой отряд стрелков. Там же было замечено несколько тяжеловооруженных пеших пацинакских воинов, возможно наёмников, вооруженных огромными секирами, способными разбивать городские ворота. То, что армия собиралась взять Фуллы, подтверждало наличие камнемётной катапульты тащимой в обозе – редкого для провинций оружия.

Судя по последним данным лазутчиков, противник закрепился на соседнем плато в заброшенном поселении, когда-то также носящим название Фуллы и являвшимся резиденцией местного князя, раннее соперничавшего с ромейским Херсоном, но давно оставленном, несмотря на сохранившиеся укрепления. Расстояние между городами равнялось десяти стадиям, так что враги могли напасть уже через несколько часов.

Теперь, не только, чтобы сохранить свой успех, но и просто выжить, Николаю требовалось противостоять армии, способной взять Фуллы приступом. Положение обсуждалось на срочно созванном военном совете города, на котором, кроме нашего рыцаря и местного спафария Михаила присутствовали старейшины аланской, ромейской, хазарской и караимской общин.

Решено было отправить переговорщиков. Добившись аудиенции у предводителя дороской армии, те вернулись с одной вестью. Командир осаждающих Лампранд требует открыть городские ворота и впустить отряд в город.

Николай вывел спафария Цулу за ворота городского монастыря, в котором проходил совет.

– Я враг правящей династии, но не Ромейской империи! Народ готов и алан – наши федераты, может проще договориться с ними, не жертвуя людьми в борьбе со своими возможными союзниками? – голос Николая звучал уверенно, он почувствовал, что стал более многословен и самостоятелен, с тех пор, как вышел из-под опеки наставника.

– Пока армия Дороса стоит у ворот Фулл, ты не добьешься поставленной цели! – возбуждённо возразил Михаил:

– Население Готии, почувствовав слабость центральной власти, не станет союзником ни тебе, ни Василию. Область восстала, местные князья желают править самостоятельно. Что говорит, если и жители Херсона, где управляет мой брат, хотят независимости от Константинополя. Смутные времена, мир перевернулся, сейчас самые законопослушные жители империи, это её бывшие враги – хазары, крещёные и получившие должности от кесаря. Если хочешь сохранить империю для себя, опирайся на них, на народ Меридианы, на таких как я, на греков и болгар, на караимов. Готы, аланы имеют своих князей, и они тебе не друзья, и уж тем более не вассалы. Ты должен разгромить их, показав силу, показав, что Климаты ещё принадлежат империи! Если ты позволишь готам взять Фуллы, всё будет потеряно.

Заговорщики вернулись на совет, где приняли решение сдерживать осаду города. Возражал только епископ Арсений, утверждая, что готы и аланы дети христовы, и не следует начинать междоусобицу между двумя христианскими областями Фуллами и Доросом.

Чтобы повысить боеспособность гарнизона, Николай потребовал от старейшин общин призвать наёмников из округи. Отозвались караимы и греки Мариама. Ополченцы приходили в город через южные ворота, не видимые Лампранду, стаявшему с другой стороны скалы. Для прибывших Николай устроил лагерь в районе осадного колодца между малыми воротами и передовой стеной крепости.

Наступил вечер короткого, и казалось такого бесконечного зимнего дня, самого трудного дня, с момента высадки на землю Таврики. Победить в битве, принять город под управление, и готовится к новому сражению – это было слишком много для одних суток, слишком тяжело для рыцаря, раннее жившего в обществе влиятельного патрона, без реальных войн, интриг и обязанности принимать ответственные решения.

Уставший Николай, начавший понимать значимость происходящих событий и свою ответственность за всё дело, первый раз в жизни задумался: не является ли он простой пешкой в сложной игре сильных мира, в игре империй. За всю свою жизнь, за своё положение он был бесконечно обязан папе Сильвестру. Нет, наставнику он доверял без сомнений, но между замыслом Герберта: объединить восток и запад, возродив Рим в годы его могущества, и достижения этой цели было столько людей, не желающих подобного воссоздания, столько объективных процессов, разрушающих план на корню! Вот и теперь, Николай не знал, его это решение: драться с готами, вместо того, чтобы объединиться с ними, или решение влиятельных родов местных фем, занятых междоусобицей. Сам он управляет судьбой, или его будущим руководит Михаил, которого он почти не знает.

В крепости был храм, возведённый греческими зодчими времён Исаврийской династии. Прямоугольной формы с изящными ромейскими капителями – это был главный храм города, весь построенный из мрамора, доставленного в Фуллы из Проконнессоса, крупнейшего острова Пропонтиды. Базилика частично пострадала во времена владычества Хазар. Пожертвовав значительную сумму монет из своей походной казны на ремонт порогов и плит, Николай также пообещал епископу выполнить расширение церкви, тем самым, склонив Арсения на свою сторону. Получив благословление на грядущую битву, рыцарь весь вечер провёл в молитве перед алтарём. Многие солдаты, предчувствуя трагизм завтрашнего дня, молились и причащались.

Наступившее пасмурное утро только добавило нервного напряжения. Армия Лампранда подошла к городу с восточной стороны, противоположной той, с которой в город входил отряд Николая, и стала на расстоянии, недоступном полёту стрелы, расположившись на открытом участке плато недалеко от восточных ворот города.

Наш герой, взобравшись на укрепление над главными городскими воротами, мог оценить силы неприятеля, построенные в боевые порядки. Только по лучникам автохтоны Дори превосходили ромеев в два раза, по пехотинцам более чем в три. Встретив такую армию на открытом участке, даже без потерь первых сражений, стратиоты не имели ни единого шанса на победу, да и укрывшиеся за стенами крепости, воины Николая были недалеки от поражения. Кроме подвезенной камнемётной катапульты, солдаты Лампрада имели лестницы, верёвки, крюки и цепи, при помощи которых они могли пытаться проникнуть за крепостные стены, устроив резню в городе. Наличие нескольких тяжеловооружённых наёмников пацинаков, также не прибавляло уверенности защитникам. Внешний вид противника внушал угрозу, большая их часть была профессиональными воинами, покрытыми шрамами прежних столкновений, спокойными перед возможной битвой, словно убивать и умирать было их привычным каждодневным делом.

Николай, было, подумал, что Лампранда и есть мятежный князь Дороса, пришедшей с ядром своих войск.

– Нет, это всего лишь один из его командиров – просветил рыцаря спафарий, также забравшийся на надвратную башню.

– В лучшие годы Готия могла выставить до трёх тысяч воинов, но и сейчас дружина князя состоит не менее чем из восьми сотен бойцов.

– Нужно собрать всех, поглядим, что мы можем им противопоставить. – Николай начал командовать со спокойствием обречённого.

Он собрал своих людей, с утра занятых укреплением крепости, городских ополченцев и наёмников, прибывших вчера в лагерь. Отряд Николая, несмотря на предыдущие потери, получил прибавление и теперь насчитывал более двухсот человек. Противник – около трёхсот. То есть реальность пополнения армии за счёт жителей округи и города превзошла ожидание.

– А ведь всё не так плохо! – подумал новоиспечённый архонт:

– Нас меньше, но нас защищают стены!

В своих людях, проверенных в двух стычках, рыцарь был уверен, поэтому уделил основное внимание новобранцам. В массе своей, прибывшие были местными свободными крестьянами, считающими, что под далёкой имперской властью им будет лучше, чем под близкой десницей родного князя. Они обладали минимальными боевыми навыками, и могли быть силой только в большом количестве. Понимая, что в случае прорыва суровой готской пехоты внутрь крепости, необученное держать строй сельское ополчение будет достаточно быстро перебито, Николай возлагал надежды на удержание оборонительных укреплений, при штурме которых солдаты Лампрада будут открыты для ударов со стен, не имея возможности ответить.

– Только пока противник не взял стены, инициатива будет на нашей стороне – сообщил своё видение ситуации полководец.

Времени обучить ополченцев стрельбе из лука или метанию пращёй, что было бы весьма полезно, не было. Николай позаботился о том, чтобы вооружить свою новую лёгкую пехоту двухметровыми менаулионами – тяжёлыми пиками с толстыми дубовыми стволами и длинными лезвиями, при помощи которых можно было сбрасывать забравшихся на стены или отталкивать осадные лестницы.

Кроме крестьян из округи его армию пополнило городское ополчение, верное Михаилу. Эти бойцы были достаточно подготовлены и не уступали стратиотам Николая. Рыцарю осталось только разделить их по навыкам и вооружению на стрелков и скутатов, пополнив ряды своих бойцов. Отдельный отряд составляли караимы, немногочисленные, но воинственные, архонт определил их в отряд своих кордовских иудеев, поручив последним обучить новобранцев владению луком и пращёй.

Спафарий Михаил, чья жизнь целиком зависела от успехов в обороне, проявлял недюжую расторопность, взяв на себя организационные и снабженческие функции. Всех городских жителей, не вставших в строй защитников, он обязал изготавливать менаулионы, стрелы, пращи и пращные пули. Заработала кузня. Женщины, способные врачевать и обрабатывать раны были собраны в нескольких пещерных помещениях в противоположной стороне крепости, также их задачей было доставлять туда раненых, чтобы не отвлекать мужчин от стен. Но главной радостью, вызвавшей искренний смех Николая, была находка в одном из боевых помещений ромейской стреломётной карробаллисты, возможно входившей в вооружение гарнизона воинов Юстиниана ещё при строительстве оборонительных укреплений. Рычаги и станок оказались целыми и вполне пригодными для использования, а вот волокна требовали замены. Поскольку лошадей в окрестностях было мало, а недостаток времени не позволял собрать конский волос, для изготовления торсионов применили волосы Фуллских красавиц, пожертвовавших длиной причёсок ради независимости родного города. Изготовить некоторое количество стрел и наконечников оставалось делом техники.

К середине дня подготовка к осаде, насколько она могла быть выполнена за столь малый срок, в основном закончилась. Лампранд тянул с приступом, ожидая сдачи крепости без боя. Так что у Николая и Михаила ещё имелся некоторый запас времени. Убедившись, что более уже ничего сделать нельзя, а люди готовы, архонт объявил общий молебен, чтобы молитвой поднять боевой дух и уверенность защитников. Николай поклялся отстроить новый алтарь в главной базилике в случае победы своего воинства.

После молитвы архонт приказал накормить солдат лёгким обедом и разбавленным вином и лично расставил воинов на укреплениях, распределив секторы обороны.

Скала, на которой находился город Фуллы-Кыркор, и с которой открывался захватывающий вид на северо-восток Таврики, самой природой с севера и запада была превращена в крепость с крутыми обрывами, непригодными для подъема. С южной стороны подъём был труден, но возможен. Там, в западной части южной стороны, ещё ромеями была построена передовая стена, за которой находились осадный колодец и южные малые ворота крепости, окруженные вторым рядом стен и боевыми пещерами. Далее стена шла по всему южному обрыву скалы с запада на восток, делая город совершенно неприступным и с этого направления. Достаточно пологий и широкий подход к крепости был только с востока, где перед стенами на ровном и открытом плато располагался городской посад. Площадь участка, незащищенного укреплениями почти вдвое превосходила территорию самой крепости, причём заселена была только наполовину. На дальнем незастроенном участке плато, на расстоянии в полтора стадия от городских стен и выстроилась армия готаланов Дороса. Главным препятствием, разделявшим два войска, являлась оборонительная стена, возведённая ромеями лет триста назад, и активно поддерживаемая в период хазарского владычества, когда Кыркор служил главной крепостью каганата в данной области. Оборонительная стена, состоящая из двух частей прерываемых воротами, пересекала плато от одного края обрыва до другого. Стена, толщина которой превышала шесть шагов, а высота двенадцать локтей, представляла сложную конструкцию. Её внешний панцирь, обращённый к штурмующим, был выложен известковыми блоками, хорошо обработанными по правилам римской фортификации, как давно уж не отёсывают при строительстве укреплений. Внутренний край состоял также из известковых блоков худшей обработки. Между внешним и внутренним панцирем были плотно уложены камни неправильной формы размеров меньших, чем внешние блоки. Стена состояла из трёх различных слоёв и могла поглощать значительные удары. Почти по центру плато располагались главные крепостные ворота, ширина и высота которых позволяла одновременно проезжать двум всадникам с поднятыми копьями, или повозке, запряжённой двумя лошадьми или волами. У северного и южного края обрыва, то есть на максимальном расстоянии от ворот стену прикрывали две башни. От северного обрыва до ворот параллельно стене шёл крепостной ров, вырубленный в толще скалы и наполненный дождевой и талой водой. Его ширина составляла более пяти шагов, а глубина более трёх локтей. У самого северного края большой ров обрывался, для выхода гарнизона через вылазную калитку, также защищённую двумя малыми рвами.

Таким образом, самой слабой частью крепости являлись ворота и южная часть стены, шириной около сорока шагов, незащищённая рвом. Именно здесь Николай сделал собственную ставку, чтобы лично руководить обороной слабого участка укрепления. Здесь же, на южном участке стены с фланкирующей её башней, и под ней он расположил отряд караимов и иудеев с пращами и луками, снабдив их огненными зарядами по принципу греческого огня, а также камнями, которые можно было сбрасывать на головы штурмующих. Ромейских лучников архонт поставил на противоположную северную башню и под неё, чтобы те могли стрелять как вдоль фаса стены, так и навесом через стену, оставаясь невидимыми для стрелков противника. Рядом с ними был сконцентрирован весь запас стрел, изготовленный защитниками. Ополчение, вооруженное тяжёлыми пиками, он поставил фалангой под ворота, на случай прорыва через главный вход. Часть новобранцев разместил на стенах южнее и севернее ворот для сбрасывания нападающих, расстреливаемых с фланкирующих башен. Скутатов, вооруженных спатами, и прикрытых щитами, полководец расположил под стеной в районе вылазной калитки. Этот свой самый защищённый отряд ближнего боя Николай собирался использовать в крайнем случае: или для вылазки мобильным отрядом через потайную калитку под стены крепости или, в случае прорыва атакующих через стены или ворота, монолитной фалангой – новой стеной поддерживающей ополчение.

Михаил со своей немногочисленной стражей, вооружившейся луками, возглавил защиту центральных ворот с надвратной арки, для чего наверх был поднят найденный и отремонтированный стреломёт.

Не видя покорности, и не желая ещё одну ночь проводить на открытой местности, потерявший время и терпение Лампранд, наконец, отправил к воротам троих тяжелых пехотинцев, в которых разведчики разглядели пацинакских наёмников. Обычно кочевники пацинаки невысокого роста, но эти были богатырями, под стать нашему герою. Воины подошли к воротам и недвусмысленно постучали тяжелыми палицами.

Николай, стоявший на левой башне, отдал приказ стрелять. С башни и из-за стены полетели подожжённые стрелы и пращевые пули, пущенные иудейским отрядом в готских лучников и пехотинцев. Рыцарь лично открыл огонь из специально изготовленного для него сложного лука с мощными стрелами по тяжеловооружённым пацинакам, угрожающим воротам

В рядах нападающих появились первые потери. Ситуация стала однозначной, и Лампранд отдал приказ на штурм. Основные силы нападающих были сконцентрированы на правом фланге напротив вылазной калитки. Пока пацинаки пробовали разбить ворота, вся пехота готов одновременно ринулась на штурм стен. При этом большая часть воинов начала натиск на правую часть укреплений между воротами и северной башней, где находились несколько рвов. Что это, ошибка дороского предводителя или хитрость? Возможно Лампранд ожидал, что все силы осажденных находятся у противоположной менее защищённой части укреплений, а северный участок стены получится преодолеть с меньшими потерями, но такое развитие событий было на руку Николаю. Достигнув рвов, атака замедлилась, дав возможность лучникам прицельно расстреливать нападающих, тогда как стрелки готов, находящиеся на открытой местности, были подавлены огнём с башен, к тому же ромейские луки оказались мощнее местных.