Текст книги "Музыка – мой аэроплан. Антология магического реализма"

Денис Гербер
ПОРОЛОН

Денис Гербер – российский писатель, журналист. Автор приключенческих и исторических романов о Сибири. Также пишет в жанрах: современная проза, научная фантастика, мистика. Родился в 1977 году в Ангарске, окончил факультет филологии и журналистики Иркутского государственного университета. Работал ведущим на различных радиостанциях, программным директором на «Радио Шансон. Иркутск» и «Авторадио. Иркутск». Живёт в Ангарске.

Автор трёх романов. Произведения публиковались в журналах «Дружба народов», «Сибирские огни», «Новый берег», «Fantomas» и др. Лауреат Международного литературного фестиваля-конкурса «Русский Гофман» (2022), лауреат литературной премии «ДИАС» (2021), дипломант литературной премии «Прыжок над бездной» (2020).

Мой друг Павел позвонил, когда я стоял в пробке. Город вокруг шумел, солнце блистало на стёклах и зеркалах, отвратительно пахло сиренью и выхлопами. Мне не особо хотелось разговаривать, но повода не принимать вызов не было. К тому же придётся перезванивать. Лучше уж сразу.

– Привет, старик! – бодро сказал Павел. Он всегда разговаривал громко, а по телефону – особенно. – Я песню новую на днях записал. Сегодня свели её. Готова песня!

– Поздравляю!

– Сейчас отправлю тебе. Послушай. Скажешь, что думаешь.

– Конечно, присылай.

У Павла была собственная рок-группа… (по-помещичьи как-то звучит: «была собственная рок-группа»; лучше: он был лидером группы, фронтменом.) Играла группа гремучую смесь фанка, альтернативы, рока, хеви-метала. И вполне пристойно, надо сказать, играла.

– Песня это ладно, – продолжал Павел. – Тут ещё кое-что. Знаешь кто такой Машиах?

– Машиах? – удивился я. – Иудейский мессия?

– Да-да! Ты же знаешь, что евреи ждут его прихода?

– Предполагаю, что ждут.

– Так вот, Машиах пришёл в этот мир. И пришёл он через мою новую песню.

– Именно Машиах? – с издёвкой уточнил я. – Не Майтрея, не Махди, не Иисус?

– Да, старик! Именно Машиах!

– Поздравляю!

Серебристый «Фольксваген» впереди меня тронулся и проехал с десяток метров. Я подкатил следом.

– Он необязательно в человеческой форме должен приходить, – разъяснял мне Павел. – Мы ограничены тремя координатами, а Машиах живёт во множестве измерений. Он может проявиться как угодно, но обычно это всё-таки связанно с человеком. Чихнёт, например, кто-то – и Машиах пришёл через чих. А в этот раз он пришёл через песню. Такое тоже возможно.

– И как называется песня? – поинтересовался я.

– «Поролон». Песня называется «Поролон».

– Машиах проявился через песню «Поролон»?

– Да, старик. Через мою песню!

Я подумал: неплохой PR-ход, чтоб привлечь к песне и к группе внимание. В наше время недостаточно сочинить нечто стоящее, нужно к нему ещё и внимание привлечь. Каким-нибудь вывертом.

– Хорошо придумал, Паша. Раскручивай эту идею.

– Ты не понял, старик. Ничего не нужно раскручивать, Машиах сам всё раскрутит.

– А что делать?

– Ни-че-го! Просто Машиах пришёл при помощи песни «Поролон», и всё тут.

– Хорошо.

– Что – хорошо? – крикнул Павел в телефон. – Ничего хорошего! Кто знает, что дальше случится. Апокалипсис, рай для всех евреев… Ты еврей?

– Нет.

– Вот и запасайся тушёнкой на всякий случай, пускай дома ящик стоит. Всё что угодно может произойти. Ну, ладно. Ты главное песню послушай.

Я снова хотел сказать «хорошо», но подумал, что Павел воскликнет: «да что хорошего?». Выдавил непривычное мне:

– Договорились, послушаю.

Вечером я отыскал в сообщениях присланный трек, подключил к телефону наушники и послушал. Музыка оказалась напористой, с нервом. Пел Павел на тарабарском языке. Даже не пел – кричал, заклинал. Лишь в припеве содержалось единственное человеческое слово – «поролон». Я прослушал песню несколько раз и пришёл к выводу, что это нечто новое. Музыка – ещё понятно, но – вокал!.. Такого я точно не слышал. Гитлер наелся галлюциногенных грибов и заговорил языком жреца-парса, которым и был в прошлых воплощениях. «По-ро-лон!..» – доносилось раз за разом, и каждый раз всё убедительнее. Благодаря этим заклинаниям кто угодно мог протиснуться в наш трёхмерный мир.

Самое странное, что в последнее время я думал о таких вещах. Второе пришествие Христа, явление очередного будды – Майтрейи, возвращение Скрытого имама, Калки – десятый аватар Вишну, тот же Машиах… Все кого-то дожидаются. Будто в каждой религии почитается за благо – ждать. Ждать – это праведно.

Я вспомнил телевизионную проповедь патриарха Кирилла, где он говорил, что две тысячи лет назад люди, за исключением небольшой кучки апостолов, проморгали приход Спасителя. А почему проморгали? Ждали всесильного и грозного посланника бога, царя, что возвысит еврейский род, а врагов покарает. Но пришёл плотник, призывающий врагов своих любить… Не произойдёт ли подобное снова, во время Второго пришествия? Не проморгают ли люди? Ведь многие ждут того прошлого Иисуса, такого знакомого и привычного.

К чему Богу снова и снова открывать себя с одной стороны? – думал я. Он, безмерно превышающий все возможности нашего понимания, вынужден показываться частями. Ветхозаветный Бог-отец, воспитывающий своих чад. Иисус – Сын божий, искупитель. Святой дух, который, по мнению некоторых христиан, откроется далее. Одна грань, другая… Однажды у нас получится сложить некоторое представление о гигантском алмазе, висящем над нами, жалкими микробами мироздания. И пускай на это уйдут тысячи лет. У Бога есть время. Он тоже умеет ждать.

Помнится, одна безумная женщина (а может быть – прозревшая?) уверяла, что новое явление Христа – это «Битлз». Леннон, Маккартни, Харрисон и Старр – люди, а все вместе – Иисус Христос. А творчество ливерпульской четвёрки – Святой дух.

Почему бы в таком случае и Машиаху не проявиться в виде песни?

Я вновь вернулся к этим эсхатологическим размышлениям весной, когда разгорелась пандемия коронавируса. Сидел на самоизоляции и думал: что если происходящие события – последствия проникновения Машиаха? Я не мог вспомнить, прилагаются ли к приходу иудейского мессии Армагеддон, мор и катаклизмы, или сразу – благоденствие.

Как-то вечером позвонил Павел.

– Помнишь, старик, нашу песню «Как тебя мне целовать…»?

– Помню, – я немного насторожился. – Отличная песня.

– Представляешь, вчера был в гостях у Палтуса. Выпивали с ним и музыку слушали. Я ему свои песни начал ставить, а когда зазвучала «Как тебя мне целовать…» кое-что случилось.

– Что именно?

– У Палтуса на столе рядом с компьютером тарелка с мясом стояла и кружка. Когда моя песня играла, тарелка вдруг лопается по кругу. И кружка раскалывается.

– Удивительно, – сказал я нейтрально – не мог понять: шутит он или нет.

– Я тебе клянусь! Тарелка с кружкой лопнули! Знал, что такое бывает, резонанс там или что, но вот так – от моей песни… Представляешь?

Кажется, Павел не шутил и не разыгрывал меня.

– И Палтус видел это?

– Конечно, видел! Он испугался и орать начал: «что ты мне за песни ставишь?» Я уходил уже, в лифте стоял, а Палтус всё кричал: «да что за музыка у тебя?» Представляешь? Как такое бывает?

– Может, Машиах? – робко предположил я.

– Никаких Машиахов! Это обычная песня. Нет, не так… очень хорошая песня, но без всякой мистики. Я это очень тонко чувствую.

– А как же Машиах?

– А-а… Его нет больше – ушёл.

– Выполнил свою миссию?

– Наверное. Нам ли, старик, знать об этом? Наше дело – песни сочинять, работать. Свои миссии выполнять.

В этом я с ним был согласен.

После разговора я отыскал в записях песню «Как тебя мне целовать…». Убедился, что рядом нет стеклянных предметов, и нажал PLAY.

Кассандра Тарасова
ОКНО В КОСМОС

Кассандра Тарасова пишет рассказы в жанре фантастика и мистика и тёмную поэзию. Публиковалась в журналах «Знание – сила. Фантастика», «Хоррорскоп», «Мю Цефея», «Фанданго», «Аконит», «Рассказы», «Darker», также пишет тёмную поэзию и пробует силы в хоррорку (хоррор-хайку). Её работы вошли в антологии «Из России с ужасами: Тёмная поэзия» и «Хоррорку: 1111 хоррор-хайку».

Есть небольшое хобби – коллекционирование украшений и предметов с изображением черепов и драконов.

Посвящается бабушке

Первое число месяца всегда наступало неожиданно, но как только она перелистывала календарь, то у входной двери бабушкиной квартиры раздавался шорох. На коврике лежал квадратный газетный свёрток, склеенный липкой лентой. Поднимая с пола посылку, Ая несла её в свою комнату, затем начинала приготовления. Чайник оставлен закипать. Она насыпала ложку быстрорастворимого кофе в большую чашку и вновь вернулась в свою комнату. Не разворачивая газеты, Ая пристально смотрела на посылку и мяла пальцами мочку уха. Потом пошла к шкафу-бюро и стала поочерёдно открывать его ящики.

Нет, масляные краски не подойдут, акрил тоже. Гуашь? Нет, ей некогда ждать, пока она засохнет. Темпера? Вот это уже ближе.

Потом она щёлкнула пальцами.

Пастель.

Масляная или сухая?

Сухая, её проще размазать пальцами.

Выдвинув один из ящиков шкафа, она достала оттуда новенькую, ещё невскрытую упаковку сухой пастели. Коробка легла на стол, на котором уже стоял небольшой складной мольберт. Выбрав чем рисовать, Ая подошла к секретеру и открыла откидную дверцу. Решив, что для сегодняшнего сеанса живописи ей понадобятся не холст и не бумага, а картон, она посмотрела в левый угол отделения секретера. Немного поколебавшись между тёмно-синим и чёрным, она выбрала чёрный. Подцепив несколько листов, Ая поставила их на мольберт. На кухне щёлкнул чайник, и через минуту она вновь стояла перед газетным свёртком. Немного отпив кофе, она всё же решилась разорвать газету.

Та была явно выпущена в восьмидесятых годах двадцатого века – цифры в статьях и заметках доказывали это. Да и сама пластинка вышла в те же годы – середина восьмидесятых или около того. Ая поняла, что интуиция её не подвела – очередная пластинка спейс-рока ждала её.

– Чёрный картон и сухая пастель идеально к нему подходят, – заключила Ая.

***

Тридцать одна минута и десять секунд – и пару-тройку секунд на то, чтобы отхлебнуть кофе и убрать уже разрисованный картон. Ая задёрнула шторы, выключила верхний свет и поставила пластинку на проигрыватель. Иголка заскрипела по виниловой поверхности. Ая выключила настольную лампу, взяла в руки кусок белой пастели и вновь распахнула шторы. Присмотревшись за стекло, она начала быстро рисовать.

За окном всё было черно, как будто дом находился в глубине космоса. А после, Ая увидела, как издалека появились три белых пульсирующих точки. От них поплыли разноцветные волны, которым потом стали сплетаться в подобие светящихся ромбов. Затем стала проявляться сама галактика. Смесь красных и зелёных оттенков размывалась и уходила в золотистую кромку, замыкающую границы этой галактики. Ая быстро меняла пастель, то и дело поглядывала за окно и рисовала увиденное. Времени оставалось мало, музыка должна была вот-вот закончиться – и видение галактики пропало бы. Светлые пятна за окном стали медленно меркнуть, и Ая поняла, что музыкальный трек сейчас закончится. Она вскочила с табурета, отпила кофе, убрала картину на пол и задёрнула шторы. Две секунды тишины – и вновь шторы распахнуты.

Теперь мрак за окном стали резать разноцветные неоновые линии. Словно лазерное шоу, они пересекались между собой и постоянно перемещались. Ая меняла в пальцах красную, оранжевую и жёлтую пастель, чертила линии и добавляла им объёма мелкой штриховкой. На точках пересечения они не смешивались, а под конец Ая нарисовала на переднем плане треугольную красную призму, из вершины которой и исходили эти лазерные лучи.

Вновь пауза. Кофе, новый картон, задёрнуть и вновь распахнуть шторы.

Следующая композиция далась ей нелегко. Ей пришлось подождать, пока за окном не начнётся иллюминация. Наконец, показались тонкие волны серебряного цвета. Они плыли по чёрной глади, как перистые облака, словно не находя себе места. Потом, чуть повернувшись, они поплыли прочь от окна и стали образовывать какую-то форму. Ая долго вглядывалась и потом осознала, что волны рисуют собой образ женского лица. Серебряные волосы и контур лица, словно вытканного серебряными нитями смотрел на Аю, и та поспешила его запечатлеть на картоне. Для этого оставалось только двадцать секунд.

Ничего, следующая мелодия последняя на этой стороне, и потом можно будет взять небольшой перерыв.

Пространство за окном сразу расчертили собой несколько белых линий, поделив черноту на квадраты и полосы. По этим полосам стали проноситься с большой скоростью пульсирующие огоньки, похожие на свет машинных фар. Ая даже не успела заметить, как закончилась музыка, но тут услышала царапанье иглы по пустой части пластинки. Она вновь задёрнула шторы и опёрлась руками о колени. Так, одна сторона пластинки прослушана, осталась ещё одна. Ну что же, это проще, чем в тот раз, когда ей прислали коллекционное издание альбома французского музыканта – кто мог подумать, что там окажется целых две пластинки? Ладно, отдохнула и пора продолжать.

***

На этот раз за стеклом вначале появились тонкие линии, которые стали извиваться волнами и зигзагами, как струны или светящаяся строка на датчике. Потом они стали обрастать со всех сторон белым цветом, как будто пухом, а на заднем плане появилось гало. Круглый светлый ореол стал мелькать, а потом круг в его центре разделился, и комнату через окно осветило тройное солнце. Свет за окном исчез так же быстро, как и появился, как только мелодия сыграла свой последний аккорд.

Следующий трек Ая вначале не совсем поняла, но когда на горизонте появилось большая светлая дуга, она поняла, что ей нужно делать. Дуга начала медленно дрожать, и от неё поплыли светлые кольца в самую даль темноты за окном. Под плавную мелодию, у самого подоконника показалась поверхность планеты. Ая слышала, как быстрый ветер задувает в щели рамы. Поверхность планеты переливалась серым и жёлтым, а дуга продолжала посылать сигналы в космос.

Ая смахнула пот со лба – следующий трек должен быть последним, но он был и самым долгим. Допив остатки кофе, она вновь закрыла и открыла тяжёлые занавески.

Вдали ей начали виднеться острые пики гор, почему-то сверкающие золотом. Каждый пик светился и сверкал, как луч далёкого солнца. Ая насчитала семь штук и быстро зарисовала их – жёлтая пастель закончилась. Она схватила серый цвет и быстро зарисовала пролетающую над пиками серебряную летающую тарелку. Белым цветом она начертила сетку сигналов, идущую от космического корабля, и продолжила рисовать золотые горы.

Пластинка закончилась, игла вновь зацарапала по гладкой поверхности и сползла в центр проигрывателя. Ая в изнеможении упала на кровать и стала переводить дух.

По комнате, в разных углах лежали семь совершенно новых картин, новая пластинка была прослушана до конца. Ая где-то слышала, что один вид творчества вдохновляет на другой – и это было правдой. Она ощущала это на себе.

Надо закрепить картины лаком, запаковать их и пластинку, пойти на почту и отправить ценную бандероль по нужному адресу. Но сначала надо отдохнуть. Ая встала с кровати и распахнула шторы.

За ними серела поздняя осень, девятиэтажки ровными рядами уносились вдаль, ветер пронёс мимо окна сухие листья. Кажется, собирался дождь.

– Пойду после дождя, – решила Ая и вновь задёрнула шторы.

***

Дверь в магазин пряталась где-то во дворе, и Ая нашла её не сразу. Обойдя дом пару раз, и ругаясь себе под нос, на третьем круге, она заметила серую дверь, ведущую в подвал. Подумав о том, что если бы она обходила дом с другой стороны, то нашла бы её быстрее, Ая тяжело вздохнула и открыла дверь.

Крутая лестница вела вниз. Держась за поручень, Ая осторожно спускалась по ступенькам, покрытым тонкими резиновыми ковриками. Немного задержавшись у плаката с Виктором Цоем на стене, она, наконец, спустилась в сам магазин виниловых пластинок.

Повертев в пальцах визитку магазина, Ая стала осматриваться. Кассира не было на месте, из подсобки раздавались чьи-то голоса. Рядом с входной стойкой стоял стеклянный шкаф, запертый на два ключа. Ая посмотрела на его полки – и тут же отшатнулась.

Пластинка, которая стоит как вся её месячная стипендия? Или две? Нет, уж – эти эксклюзивы она точно покупать не будет!

На низком угловом диване слева сидели два молодых парня и слушали пластинку. Ая никогда не думала, что к проигрывателю пластинок можно подключить наушники. Это же не телефон и не музыкальный плеер!

Ладно, как говорила её бабушка – «Век живи, век учись». Ах, бабушка – как же её не хватает. Так, не время грустить, надо продолжать – не просто же так она сюда пришла, верно?

Ая медленно шла вдоль длинных столов, заставленных деревянными ящиками. Взгляд её бегал по ровным рядам виниловых пластинок, пытаясь выискать знакомое название. Потом она осознала, что ходит по разделу с тяжёлым роком.

Ничего не приходило на ум, в душе появилась какая-то досада. Не появлялось то ощущение, которое Ая так ждала найти и ощутить. Это странно. Она уже пыталась его найти, но прослушав одну из найденных дома пластинок, Ая ничего не ощутила. Холст так и остался пустым. Как же она устала от этих пустых холстов, от того, что у неё ничего не получается! Она не понимала, почему так вышло.

Может быть, тогда она слушала её с бабушкой, не в одиночку? В этом был смысл? Да нет, она не может рисовать, когда кто-то находится рядом, это же убивает всю атмосферу!

Девушка тяжело вздохнула и отвернулась от деревянных коробов. Перед её лицом возникла чёрная футболка с изображённой на ней виниловой пластинкой, пересечённой молнией. Через пару секунд она осознала, что это никто иной как продавец этого магазина.

Ая испугалась – сама не поняла отчего, но она выставила вперёд руку с зажатой между пальцами визиткой и закрыла глаза. Когда она открыла их, то поняла, что парень рассматривает её визитку.

– Первый раз к нам зашли? – спросил он, продолжая вертеть в руках кусок ламинированного картона.

– Да, – кивнула Ая.

– Да не бойтесь, мы не кусаемся, хотя наши цены вполне могут.

Ая испуганно посмеялась и кивнула.

– Да, это точно, особенно вот эта, – и она показала на пластинку, висящую на стене в стеклянном коробе. На ней были изображены призма и радуга – ценник показывал шестизначную цифру.

Продавец хохотнул.

– Ну, так это же оригинал! А с автографом – ещё дороже будет!

– А что, есть и с автографом? – удивилась Ая.

Продавец улыбнулся и кивнул.

– Не будем об этом – хотя, о такой пластинке можно и помечтать! Итак, чем я могу вам помочь?

Ая замялась и закусила нижнюю губу.

– Я не совсем знаю, но… – начала она. – Но у меня совсем немного денег.

Парень кивнул. Ая вновь подумала о бабушке и, наконец, нужная мысль пришла в голову.

– Я помню одну обложку пластинки. В детстве мы её с бабушкой слушали, но вот найти её я не смогла дома. – Ая стала наматывать на тонкий палец прядку волос. – Там… Был какой-то космический корабль, точнее его люк и… И оттуда выходили инопланетяне разные в скафандрах разноцветных. У одного из них был аквариум вместо головы.

– А, всё ясно, тогда вам сюда. – Продавец поманил её жестом, и Ая послушно пошла за ним.

Молодой человек передвинул несколько конвертов в одном из ящиков и достал из него пластинку, описанную девушкой. Из большого шлюза космического корабля в клубах дыма появлялись разномастные пришельцы – женщина в жёлтом трико, братья-близнецы в красных скафандрах, механические звери и тот самый человек с аквариумом, только он нёс его в руках, а не на голове.

– Ой, да, да! – чуть не вскрикнула Ая. – Это она!

Она посмотрела на ценник – ну, вроде ничего, это она позволить сможет.

– Вам нравится спейс-рок? Если вы хотите, я могу вам порекомендовать ещё несколько хороших групп. – Продавец начал перебирать пальцами пластиковые конверты.

– Да, нет, я не знаю. – Ая смотрела на конверт с пластинкой и пыталась понять, что именно она чувствует.

– Может, хотите её послушать?

– А можно?

– Конечно. – Продавец показал рукой на освободившийся диван. Парни, сидевшие на нём, уже стояли у кассы и укладывали выбранные пластинки в картонный пакет.

Ая послушно подошла к дивану и надела наушники. Продавец достал пластинку и положил её на проигрыватель, игла приятно заскользила по ребристой поверхности. Ая закрыла глаза, откинулась на спинку дивана и начала слушать.

Перед глазами что-то начало мелькать. Что-то неуловимое, еле видимое, Ая наморщила нос и попыталась приглядеться, но видение уже пропало. То же самое было и со следующей мелодией, а после третьего трека сторона пластинки закончилась.

Ая открыла глаза и внимательно посмотрела на пластинку. Странно, ей показалось, что на секунду она почувствовала именно то, что так давно пыталась найти, но это чувство вновь пропало.

– Ну что, это она? – Ая услышала над головой голос продавца.

Девушка кивнула, потом развязала рюкзак-торбу и достала чёрный тряпичный кошелёк.

– У меня нет на неё денег, – честно призналась Ая, вытирая набежавшие слёзы. – Простите.

– Если хотите, мы можем её отложить.

Ая кивнула, потом замотала головой.

– Нет, не в этом дело, я… Понимаете, я – художник и я… – Ая всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

Через слёзы, она почувствовала, как продавец сел рядом с ней.

– Да, я слушаю, продолжайте, – сказал он спокойным голосом.

– Я – художник и… И я не могу рисовать! У меня нет вдохновения! Оно пропало и это меня просто губит изнутри! И моей любимой бабушки не стало! А она всегда что-то придумывала – это она научила меня фантазировать и искать вдохновение! Я нашла в её пластинках вашу визитку – и решила, что может здесь у вас я смогу найти хотя бы часть того вдохновения, которое жило в бабушке! Хоть малую часть! И вот я почти нашла в этой музыке, в этой пластинке, а теперь я понимаю, что не смогу её купить и!..

Ая убрала ладони и заметила, что продавец протянул ей бумажный платок.

– Не стоит плакать. Теперь, мне кажется, я смогу вам помочь, – и он подал знак рукой кассиру. Тот кивнул и ушёл в подсобку. Где-то заработал принтер. Продавец, всё ещё вертя в руках визитку, жестом подозвал Аю к кассовому прилавку.

– Можно сказать, что у нас и правда есть часть мира вашей бабушки. Видите ли, когда-то она тоже к нам приходила – достаточно давно и именно тогда она и получила эту визитку. – Он положил кусок картона на прилавок.

Ая недоверчиво на него посмотрела. Продавец это заметил и улыбнулся.

– Конечно же, не я давал ей эту визитку! Просто хороших клиентов у нас принято помнить – вот и про вашу бабушку у нас иногда речь заходит.

Ая насухо вытерла слёзы и кивнула. Ей казалось, что сейчас она может поверить во всё что угодно – уж слишком необычно всё было в этом подвале, как будто из сказки или фантастического рассказа. И ей это пришлось по душе.

Тем временем кассир вернулся из подсобки и положил перед Аей пару листов, скрепленных степлером.

– Что это?

– Это – договор с магазином, который мы предоставляем тем, кто приходит вот с этим. – Продавец вновь указал на визитку, лежащую рядом.

– А, мне надо заложить мою душу за вдохновение, да? – насмешливо спросила Ая.

Продавец улыбнулся и замотал головой.

– Нет-нет, мы это больше не практикуем, – отшутился он и повернул договор к себе.

Достав карандаш, он стал задавать Ае вопросы, записывать и отмечать ответы и пункты.

– Проигрыватель пластинок у вас есть?

– Да, от бабушки остался старый.

– В рабочем состоянии?

Ая кивнула.

– Это хорошо, значит, не придётся арендовать у нас.

Наконец, закончив с опросом, он развернул листок и дал его Ае.

– Внимательно посмотрите на условия договора. – Продавец положил перед девушкой бумагу. – Пластинки будут вам приходить в первое число каждого месяца. Пластинки нужно слушать в одиночестве, лучше просто закройтесь в одной комнате на время просушивания. После прослушивания и завершения сеанса творчества, необходимо отослать пластинку и созданное вами по указанному в договоре адресу. Авторские права остаются за вами, однако вы не сможете держать у себя эти предметы искусства, как и оставить пластинку. Если эти условия будут нарушены, то данный договор не сохранит силу, и вы должны будете компенсировать полную стоимость пластинок и их пересылки. Договор заключается на год, начиная со следующего месяца. Вам ясно?

Ая кивнула и вновь стала перечитывать договор. На секунду она посмотрела на прослушанную с одной стороны пластинку, всё ещё лежащую на проигрывателе.

– Нет, мы не продадим вам эту пластинку. – Продавец осторожно упаковал её обратно в конверт. – Лучше купите плотные чёрные шторы или сшейте их сами. Представление не бывает без занавеса.

***

И занавес открылся.

Неделю назад Ае пришло письмо, а не посылка – и в тот момент девушке стало грустно. Она почувствовала, что долгое путешествие, наполненное музыкой космоса, подходит к концу. Путь от бабушкиной квартиры до адреса, указанного в письме, занял более часа, и пришлось ехать на метро. Когда Ая вошла в небольшое кафе, она показала баристе письмо. Не говоря ни слова, девушка за стойкой указала на узкий коридор слева от стойки кафе. Когда Ая зашла туда и включила свет, она увидела все двенадцать посылок с картинами, которые отправила за прошедший год. Ая осмотрелась по сторонам и поняла, что ей надо будет заказать большую порцию кофе – чтобы развесить картины в этом зале ей понадобится немало времени. Пришлось позвонить родителям и паре сокурсников, чтобы они помогли с монтажом выставки.

Ая решила повесить занавеску на входе в выставочный зал – спустя год ткань, конечно, запылилась, но Ая не решилась её стирать. Она опрыскала её любимыми духами бабушки – флакон с их остатками она нашла в одном из отделений шкафа. Он лежал внизу, перемотанный тонким цветастым кашне – духов оставалось совсем немного, но этого хватило. Чёрный занавес пах духами «Красная Москва», как посетители выставки проходили через него.

Выставка картин, посвящённых космосу, ждала своих гостей. Кафе дало объявление в своих соцсетях. Магазин виниловых пластинок тоже дал рекламу, да и она сама рассказала своим однокурсникам про открытие выставки. Люди ходили мимо картин с космосом, исполненных в разных техниках. Сухая и масляная пастель, акварель и акрил, холсты и картон – Ае самой не верилось, что всё это она нарисовала за целый год.

Ая долго думала над вступительной речью и, в конце концов, решила сказать правду. Все эти картины – небольшие окна, открывающие вид в далёкий космос, в те его уголки, куда может завести лишь сила воображения и музыки. Возможно, именно такой, какая звучала в космическую эпоху в двадцатом веке. Тогда, когда люди ещё смотрели на звёзды и мечтали летать среди них, как первые космонавты.

После вступительной речи на фоне зазвучала музыка – и Ая узнала её. Это была та самая пластинка, которую она послушала тогда в подвале – но только наполовину. Музыка вновь доиграла до конца, потом замолчала, а через десять секунд пластинку перевернули. Аи уже не было в выставочном зале.

– Вы всё же пришли? – с уставшей улыбкой спросила Ая.

Она оказалась права. Девушки-баристы нигде не было видно. В кафе, примостившись за одним из столиков, сидели продавец и кассир. Перед ними стоял небольшой проигрыватель пластинок, внешне походивший на чемодан с ручкой.

– Переносная модель. Очень удобно при путешествиях, – пояснил кассир, потягивая кофе.

– Ещё раз здравствуйте, Ая. – Продавец подошёл к ней и улыбнулся. – Поздравляю с открытием первой выставки.

– А я-то думала, что вы не придёте. – Девушка с трудом верила своим глазам.

– Как же не прийти, когда тебя приглашают? А насчёт магазина – не беспокойтесь. Не мы же одни там работаем!

– Кто вы такие? Скажите мне, пожалуйста. – Ая с трудом сдерживала слёзы. – Я просто не понимаю.

Продавец и кассир переглянулись, пожали плечами и вновь посмотрели на Аю.

– Иногда мы и сами не знаем.

– Может быть, потомки муз с Олимпа.

– Ну, ты сказал! Мы определённо потомки эльфов! У них же самая красивая музыка!

– Нет, нет! Мы – ученики самого Дьявола, который научил нас играть на скрипке!

– А может, мы просто духи музыки, что обитают в соседнем подвале?

– Другими словами, решать вам, Ая. – Они оба вновь посмотрели на девушку.

Ая вздохнула и улыбнулась.

– Видимо, правды я так и не узнаю, но может это и к лучшему… Спасибо вам за всё это, я просто и не думала, что могу вот так, – сказала она и указала на чёрную занавеску.

– Конечно, могли.

– Это же вы сами всё создали.

– Мы просто чуть-чуть подтолкнули вас.

– Кстати, спасибо за то, что бережно обращались с пластинками. Когда-нибудь они ещё найдут своих хозяев. Не вам одной хочется бороздить просторы космоса!

Ая закусила губу. Всё вроде хорошо, всё просто отлично. Вдохновение нашлось и помогло ей зайти так далеко – и эта музыка останется вместе с ней. Однако, только одна вещь не давала Ае покоя.

– Скажите, пожалуйста. А… А откуда у моей бабушки оказалась ваша визитка? Как она смогла найти вас? И почему?..

Продавец поднял руку и остановил Аю.

– Всё очень просто. Как я уже говорил, мы помним вашу бабушку. Она же работала у нас, в нашем магазине. Это было давно – магазин тогда ещё стоял на одном из главных проспектов города. Она и придумала эту затею с посылками и пластинками.

– Верно. Вроде простой человек, а такая замечательная идея! Мы бы сами и не догадались.

– Люди могут творить чудеса сами. И сами же находят в себе вдохновение.

– Верно! Оно сидит в них самих, только глубоко. Настолько, что иногда невозможно докопаться до него через мусор накопленных дел и переживаний.

– Для этого лучше всего помогает какое-то воспоминание. Лучше – из далёкого детства.

– Проблема в том, что сам человек не может об этом вспомнить. Но вот если постарается…

– …Тогда он сможет вновь открыть в себе тайны космоса, которые живут в нём самом.

Продавец осторожно снял иглу с пластинки, закрепил её в держателе, убрал пластинку в конверт и закрыл крышку проигрывателя.

– Ну что же, нам пора. Если ещё понадобимся, заходите. Адрес вы знаете, и в ближайшие лет пять мы не будем менять наш адрес, а там – кто знает?

– Всё меняется, но хорошая музыка останется, – кивнул кассир и отставил пустую чашку из-под кофе.

– Да, всё хорошее проверяется со временем. До свидания!

– Бывайте, девушка.

Продавец и кассир ушли, хлопнула входная дверь. Ая сжала в руке визитку – та всё ещё выглядела так, как будто только что вышла из типографии – даже пахла краской. Ая ещё постояла пару минут, потом вздохнула и опустила глаза.

– Спасибо вам за всё. И тебе спасибо, бабушка. Как жаль, что ты этого сейчас не видишь, но теперь я уверена, что ты всегда будешь со мной, – сказала Ая и, вытерев слёзы, отодвинула занавеску и вновь вошла в выставочный зал.