Текст книги "Восставшая фантазия"

– Так ей и надо, старой клюшке! – Люба радостно запрыгала и захлопала в ладоши.

Она даже попыталась заглянуть в соседкину квартиру, видимо, желая посмотреть, что монстр делает с ее останками. Но возглас девушки привел в чувство Карася. Схватив Рыжего и Любу за руки, он потащил их вниз по лестнице. Выскочив из подъезда, они пробежали не меньше квартала, прежде чем Сашка остановился перевести дух.

– Вы видели? – задыхаясь, воскликнул Карась. – Бля, это что за нафиг? Что это была за хрень?

Рыжий промолчал, хотя прекрасно знал ответ. Он назвал его Чалап. Месяца три назад после очередной попойки Краба соседка поутру так достала его, что он вернулся в комнату, схватил чистый лист и стержень и отыгрался на бумаге, нарисовав этого полупаука-полубогомола, в клочья разрывающего ненавистную бабку. И вот этот монстр явился в реальности!

Только сейчас, встретившись со своим творением вживую, Рыжий вдруг осознал: они действительно все ожили! Конечно, внутри его все еще лихорадило от страха. Еще б не испугаться, когда перед тобой возникает такая страховидла (пусть даже и создал ее ты сам)!.. Но теперь, когда шок от этой встречи отступал, ужас все больше сменялся восторгом. Они – настоящие!

«Но ведь погиб человек! – вдруг укорил себя творец. – Выходит, это я его убил!» И тут Рыжий поймал себя на мысли, что не испытывает никаких угрызений совести. Вспомнив свои ощущения в тот момент, когда чудовище перекусывало соседке шею, он понял, что ему совсем ее не жаль. Наоборот, когда голова старушки катилась по ступенькам, он вдруг ощутил едва уловимый прилив радости – триумф отмщения ненавистной соседке, которая вот уже года два портила ему жизнь.

– Ни за что б не поверил, если бы не увидел собственными глазами, – продолжал пораженно Карась.

Его еще заметно трясло, но самообладание уже возвращалось к нему. Рыжий всегда поражался способности приятеля в любой ситуации трезво мыслить, взвешивать, анализировать. Такие становятся отличными командирами, предводителями, вождями. Кажется, все потеряно, враг прорвался, окружает, давит числом. И такой вот, как Карась, трезво оценивает обстановку, успокаивает свои впадающие в панику войска, а затем направляет их и порой даже переламывает исход битвы в свою пользу. Вот и сейчас: только что на его глазах на запчасти разорвали человека, а он вдохнул, выдохнул – и все, готов мыслить и действовать.

– Видали, как он ее челюстями? – все еще восторгалась Люба. – И кровища во все стороны!..

– Прекрати! – рявкнул Сашка. – Только что убили человека! Жестоко убили! Чему ты радуешься?

Люба пожала плечами и умолкла. Но, исподлобья глядя на Карася, продолжала давиться от смеха.

– Надо срочно позвонить, – продолжал Карась. – Куда обычно звонят в таких случаях?

– В случаях, когда людей пожирают фантастические твари? – спросил Рыжий. – В зоопарк! Да и толку звонить-то? Соседке все равно каюк.

– Ей не помочь, это да, – кивнул Карась. – Но это чудище может напасть на кого-то еще. Надо позвонить в милицию, пусть приедут и пристрелят гадину.

От этих слов сердце творца сжалось. Нечто подобное испытал бы отец, которому предложили убить собственного ребенка, даже если его чадо – последняя сволочь. И все же Сашка был прав: Рыжий действительно породил жуткое существо, которому не место в этом мире. Да и появилось оно на свет случайно. Воскрешал-то творец только свою любовь! Остальные твари – лишь побочный эффект.

– Вон больница, – кивнул Рыжий на здание неподалеку. – Там есть телефон.

Карась тут же взбежал по ступенькам и скрылся в дверях больницы. Рыжий и Люба остались ждать его у крыльца.

Они долго молчали. Люба с восторгом пялилась по сторонам, Рыжий – на нее. «Вот она, твоя муза, – думал он. – Ты ведь столько об этом мечтал! А теперь стоишь и тупишь, даже не знаешь, с какой стороны к ней подступиться. Правда, время и место не очень-то подходящее для сердечных бесед…»

– Жалко бабушку, – сказал он. Надо ведь с чего-то начинать разговор!

– Да ну? – Люба в упор посмотрела на него. Словно прочла его мысли.

– Хотя… если честно, ты права. Совсем не жалко, – признался он. – Гнусная была старушонка. Конечно, кто-то скажет, что жизнь человека бесценна. Но эта бабка сколько этих самых жизней отравила за одну свою!.. По мне, так туда ей и дорога.

Рыжий замолчал. Он вовсе не об этом хотел поговорить. Люба смотрела на него ясными лазурными глазами, слегка закусив губу. «Я создал просто фантастическую девушку, – с гордостью подумал он. – Вот если б еще смог нарисовать себе немного смелости и ластиком подтереть дурацкую робость…»

– Круто ты ее, – сказала она.

– Кого? – насторожился Рыжий.

– Кого-кого… Свою соседку!

– С чего ты взяла, что это я?

– Ой, вот только не надо… – рассмеялась она. – Кому-кому, но мне можешь не врать. Ну… ты понимаешь, о чем я.

– Так ты все знаешь? – поразился Рыжий.

– О том, что все это – твоих рук дело? Конечно!

– И тебе не страшно?

– Мне-то чего бояться? – Люба удивленно наморщила лоб. – Ведь я одна из них.

– Так ты и это знаешь!

– Про то, что меня создал ты? Знала с самого начала. Потому к тебе и пришла.

– И как ты к этому относишься?

– Можно подумать, у меня был выбор, – усмехнулась Люба. – Как ты сам сказал, родителей не выбирают. Так?

Рыжий смутился, подумав, что к созданию этой девушки его побудили вовсе не родительские чувства. Интересно, а что об этом думает она? И вдруг неожиданно для себя он признался:

– Я создал тебя, потому что люблю!

Она перестала улыбаться, потупила взгляд. Затаив дыхание он ждал ответа. А вдруг она пошлет его или рассмеется в лицо? Такую реакцию за свою жизнь он видел множество раз, но привыкнуть так и не смог. Каждый холодный взгляд, каждая насмешка, каждое резкое слово оставляли в его сердце рану. Да там не сердце уже, а кровоточащий дуршлаг! Однажды оно просто не выдержит. Например, прямо сейчас!..

Когда же Люба подняла глаза, в них было столько нежности, что у Рыжего затрепетало сердце. Никогда ни одна женщина не смотрела на него так!

– Я тоже тебя люблю, мой создатель! – прошептала она и прильнула к его груди.

И эти слова мгновенно затянули все раны его сердца. Все пережитое показалось вдруг таким неважным, ничтожным, далеким. Теперь в его сердце была лишь она! «А ведь мне никто ни разу не говорил, что любит меня!» – подумал Рыжий, сияя от счастья. Даже от родителей он не слышал этой фразы. И в этот момент он вдруг осознал, как же это здорово – знать, что хоть кому-то ты в этом мире небезразличен. Особенно если эти чувства взаимны…

– Молодые люди!

Люба тут же отстранилась. Рыжий с досадой окинул взглядом невесть откуда взявшегося лохматого и грязного бомжа.

– Молодые люди, извините, что беспокою, – продолжал бомж. – Не найдется ли у вас какой-нибудь мелочи для несчастного бродяги?

– На, держи! Только отстань. – И Рыжий сунул ему в протянутую руку бутылку водки, которую все еще таскал с собой. «Я себе еще нарисую», – подумал он.

Бомж выпучил глазища, не веря своему счастью, даже с благоговением взглянул на небеса, словно боги пролили на него свой нектар.

– Вот спасибочки! Огромные спасибочки!.. – затараторил он.

– Все, давай! Иди! – проворчал Рыжий. – Хлобыстни за наше здоровье!

Он снова повернулся к Любе, но та воскликнула:

– О, твой клевый друг вернулся!

С крыльца действительно сбегал Сашка Карась.

– Прикиньте, в ментовке сказали, что это уже фиг знает какой по счету вызов. У них телефон разрывается. Но адрес все же записали. Видимо, они вычисляют и отстреливают монстров.

В этот момент неподалеку раздался сдавленный крик. Метрах в ста от них на тротуаре лежал тот самый бомж, которого Рыжий одарил алкоголем, и бился в конвульсиях. Рядом валялась открытая бутылка, и из нее выплескивалась водка.

– Отравили, суки! – хрипел бомж.

Глаза его бешено вращались, руки беспомощно хватались то за горло, то за асфальт, а изо рта тонкой тягучей струйкой стекала кровь. Сашка Карась тут же бросился к нему.

– Зачем он тебе сдался? – крикнула ему Люба. – Пусть сдохнет!

– Что ты такое говоришь? – возмутился тот. – Это же человек! Надо помочь!

Тут они заметили, что на крыльце больницы стоит мужчина в белом халате – курит и спокойно наблюдает за происходящим.

– Чего вы смотрите? Тут человеку плохо! – закричал ему Карась. – Помогите!

– Сегодня не наша больница дежурит, – спокойно ответил медик.

– Ну хотя бы скорую вызовите!

Человек в халате взглянул на бомжа, и в его взгляде явно прочлось: «Кому тут вызывать-то? Этому быдлу?» Он молча бросил окурок в клумбу и скрылся за дверью больницы. Бомжа между тем перестало трясти, и теперь он лежал неподвижно с выпученными глазами. Лишь легкий стон давал понять, что он все еще жив.

– Вот оно, наше гуманное человечество. А еще доктор называется… – возмущался Карась и, пнув бутылку, прокричал Рыжему: – Где ты вообще взял эту водку?

– Ты не поверишь, – хмуро промямлил тот.

Творец подумал немного и вдруг выпалил на одном дыхании:

– Карась, слушай. Такое дело… В общем, я нарисовал эту бутылку! И вообще, все это из-за меня! Тот монстр, который напал на соседку, – это все тоже я! Что-то случилось, и мои рисунки… Они стали оживать!.. И…

– Это же больница! – вскричал Сашка Карась, снова взглянув на крыльцо. – Они должны выполнять свои обязанности! Должны помочь человеку! Он же вот-вот умрет!

Рыжий понял, что тот не слышал ни единого его слова. «Помочь, говоришь? – подумал он. – Легко! Я же творец!» Он достал из кармана стержень и сорвал со столба несколько афиш с улыбающимися кандидатами каких-то очередных выборов. На обороте афиши он быстро написал «Скорая помощь». Затем набросал улицу, здание больницы, скрюченное тело бомжа на тротуаре, а потом автомобиль скорой помощи.

Как только он закончил, рисунок, как и в прошлый раз, начал быстро таять. И в тот же миг послышался вой сирены – из-за угла больницы вывернул белый рафик с красной полосой. Из него бодро выскочили два мужика в белом. Они подбежали к бомжу, кинули его на носилки и понесли к машине. Когда они проходили мимо Рыжего, к его удивлению, один из медиков ему подмигнул.

– Гляди-ка, похоже, тот врач все-таки вызвал скорую, – воскликнул Карась. – Видать, осталось все-таки что-то человеческое…

Рыжий не стал объяснять, кто именно ее вызвал.

Медики между тем занесли бомжа в рафик. Но едва у скорой помощи захлопнулась дверь, из машины раздался такой дикий крик, что Карась тут же побежал к ней. Он успел заглянуть в окно, прежде чем скорая рванула с места.

Обратно Сашка шел бледный.

– Они… они там… – произнес он срывающимся голосом. – Один врач взял пилу и…

Карась запнулся. Он сел на крыльцо, стиснув голову кулаками.

– Но это ведь была скорая помощь! – Он пораженно взглянул на Рыжего. – Так врачи не поступают! Если это бомж, это еще не значит, что они имеют право его убить! Да еще и так жестоко! Куда катится мир?..

«Он никуда не катится, – подумал Рыжий. – Он просто изменился. И, так уж вышло, изменился благодаря мне!» Он посмотрел на веселую Любу, которая с трудом сдерживала восторг, и вдруг ему все стало ясно: «Я ведь всегда рисовал только монстров! И сейчас у меня получились только монстры! И водка, и врачи. Даже Люба!..»

И он, как только осознал это, сломал пополам стержень и с силой швырнул вверх кипу листов. Они полетели над улицей, как стая пестрых птиц.

6

Город между тем пожинал плоды его творчества. Точнее, плоды его творчества пожирали город.

С балкона стоящей неподалеку пятиэтажки свесился старик.

– Мань! А Мань! – кричал он сидящей на лавочке у подъезда бабке. – Иди погляди! Тут по телевизору говорят, что в городе какие-то огромные жуки завелись!

– Опять брешут! – отозвалась бабка и, повернувшись к своим седовласым подружкам, принялась обсуждать, как по телевизору постоянно врут.

– Мань! Говорят, правда! – не унимался старик. – Спасаться надо!

– Ну тебя, старый, – отмахнулась бабка. – Допился до ручки.

Из соседнего подъезда между тем выскочила семейка, груженная кипой пожитков. Лысый мужчина открыл жигуленок и принялся быстро забрасывать в него вещи.

– Пап, а может, это все розыгрыш? – сказала с трудом удерживающая ворох тряпья белокурая девочка лет десяти на вид.

– Вот приедем к бабушке Люсе в Красновку, тогда и посмеемся, – нервно ответил мужик, отобрав у нее шмотки, и кое-как утрамбовал их в салон. – Беги скорее, неси остальное!

И прибавил:

– Ничего себе шуточки! Говорят, некоторые из них размером с дом!

– Это все мериканцы секретное оружие испытывают, – услышав его, заявила одна из сидящих у подъезда бабок. Остальные со знанием дела закивали.

Неподалеку раздался женский крик и плач. По детской площадке бегала женщина и протягивала к небу руки:

– Помогите! Мой ребенок!..

Вверху на высоте пятого этажа зависло существо, напоминающее гигантскую стрекозу. «Акмам», – признал Рыжий. Он изобразил его года три назад. Творец тогда зачем-то долго просидел на детской площадке в этом самом дворе – кого-то ждал. Вокруг галдели дети, а их мамаши сидели неподалеку на лавке, попивая пиво и весело болтая. Дети почему-то решили, что Рыжий – отличный объект для развлечения, и, окружив его, принялись трогать этюдник, дергать за отросшую до плеч рыжую шевелюру; кто-то даже попытался оторвать прикрепленный к джинсовой куртке значок «Гражданской обороны». Рыжий и так терпеть не мог назойливую и вечно орущую мелюзгу, а тут такое… Мамаши же, нет бы осадить своих отпрысков, мол, не приставайте к дяде, на лице которого явно читалось раздражение, продолжали трепаться под пивко, видимо, радуясь, что чада нашли себе объект для веселья и к ним не лезут. Только Рыжий был совсем не рад. В какой-то момент он не выдержал и рявкнул:

– А ну, пошли в жопу, ублюдки!

Дети шарахнулись, кто-то зарыдал. Мамаши же разом накинулись на Рыжего, обложив его трехэтажным матом. Как это он не расплылся от умиления, когда к нему тянут ручки милые малышки! Ох, если б они видели рисунок Рыжего, который он в ярости нарисовал вскоре после ухода с детской площадки! На нем эти надоедливые карапузы выпотрошенные висели на деревьях, а над ними, держа в лапах очередного человеческого детеныша, порхал Акмам. Рыжий было хотел добавить на картинку и мамаш, но решил, что с его стороны это будет слишком гуманным. Более жестоко позволить им жить с осознанием того, что случилось с их детишками, за которыми они плохо следили.

И вот теперь стрекозовидный Акмам держал в лапах крохотное окровавленное дитя лет трех-четырех и явно искал подходящее дерево, куда его подвесить. Он еще несколько секунд покружил в вышине, будто наслаждаясь истошными криками матери, а потом махнул черной конечностью и скрылся за крышей дома. Женщина упала на песок и забилась в истерике.

– Господи свят! – в ужасе перекрестились бабки, наблюдавшие эту картину. До них наконец дошло, что по телевизору врут не всегда, и они, не переставая креститься, заторопились по домам.

– Прекрати ты хохотать! – Сашка Карась дернул Любу за руку. – У человека горе, что тут смешного?

Люба послушно умолкла, теперь она лишь улыбалась.

– Не знаю, что происходит в городе, но надо отсюда валить, и поскорее, – сказал Карась. Прям сама очевидность!

Они втроем сидели под балконом, куда Карась заставил их забраться, едва увидел в небе монстра. Хотя Рыжий знал, что это напрасно: Акмама интересуют только дети.

– Уверен, скоро сюда пришлют военных и прочих спецов, которые мигом разберутся, что к чему, и перебьют эту мерзость, – продолжал Сашка. – Но пока этого не произошло, надо как-то выбираться из города. Побежали!

– Куда? – спросил Рыжий.

– Куда-куда? Туда, куда все!

Сашка Карась схватил за руку Любу, и они помчались прочь со двора. Рыжему ничего не оставалось, кроме как рвануть следом. Они выбежали на центральную улицу и оказались в несущемся в сторону окраины города людском потоке. У автобусной остановки Карась было тормознул, видимо, надеясь забраться в общественный транспорт. Бесполезно – на остановке и так собралась толпа, для которой не хватило бы поезда, не то что автобуса. Когда же подошел и без того переполненный транспорт, пассажиры стали набиваться в него с таким остервенением, словно это последний автобус в их жизни. При этом, пытаясь пробраться в салон, многие отталкивали других, даже вытаскивали из автобуса тех, кто уже успел туда залезть. Рыжий заметил здоровенного мужика, который выдернул из дверей старушку и беспощадно швырнул ее на асфальт, а потом принялся втискиваться внутрь салона, работая локтями. Творец даже подумал, что с удовольствием нарисовал бы сейчас какого-нибудь автобусного жучка, пожирающего нахальных пассажиров. Но у него не было на это времени, да и стержень он сломал, а бумагу выбросил.

Потолкавшись на остановке и убедившись, что влезть в транспорт нет никаких шансов, Карась махнул рукой, мол, побежали так. Мимо по дороге промчалась милицейская машина, из динамиков которой едва не срывающимся на панику голосом блюститель порядка убеждал людей не поддаваться панике и бессовестно врал, что у властей все под контролем. И вдруг речь милиционера оборвалась неожиданным: «О черт!» Машина резко развернулась и въехала в столб. Еще бы! Впереди появился он!..

– Акинап! – восторженно прошептал творец.

Это был один из его любимых монстров, портрет этого красавца всегда висел у него в комнате почетно на двери. Творец изобразил его в момент, пожалуй, глубочайшей и самой продолжительной в его жизни депрессии, когда его все так достало, что он люто ненавидел всех вокруг. Рыжий предполагал, что в реальности Акинап должен быть огромен, но даже и не думал, что настолько…

Город запаниковал. Народ выскакивал из домов, некоторые даже выпрыгивали из окон. Машины сигналили, давили людей. Люди давили друг друга. Бежали кто с вещами, кто налегке, лезли в автобусы, в машины, а те либо застряли в этом живом потоке, либо их водители сами сбежали, смешавшись с толпой. А позади по одной из главных улиц города Погорска, возвышаясь над крышами пятиэтажек, извиваясь длинным чешуйчатым телом, не спеша полз Акинап, длинными мохнатыми лапами снося шифер с крыш и балконы, выдергивая троллейбусные столбы и светофоры, давя машины и хватая бегущих в ужасе людей, которых тут же отправлял в зубастую пасть.

Людской поток, теперь повернувший в обратную сторону, подхватил и Рыжего с друзьями. Теперь они мчались в сторону реки Гербы. К счастью, через нее был мост. По пути они постоянно слышали крики, означавшие, что где-то опять кто-то умер – от когтей монстра или захлебнулся в панической людской волне. Не бежали лишь призванные регулировать этот поток милиционеры. Они выставили на улицах кордоны и время от времени раздавались выстрелы, когда к ним подбирался очередной монстр. Но даже на лицах блюстителей порядка читалось: если б не долг службы, они бы тоже предались всеобщему бегству.

Когда Рыжий, Карась и Люба пробегали мимо такого кордона, милиционеры вдруг вскинули пистолеты. Обернувшись, творец замер, увидев выползающего из подворотни огромного получеловека-полупаука с просто невообразимым количеством лап. Их было так много, что их число не знал даже сам творец. Рыжий называл этого страшилу просто – многорукий Аталпсар.

– Спокойно! – Сашка Карась сделал шаг вперед, прикрывая собой Любу. Хотя та смотрела на чудище без капли страха, с любопытством, как рассматривают безобидных зверушек.

Монстр между тем медленно приближался, протягивая вперед четыре конечности, на каждой из которых было надето по человеческой голове. Причем Рыжему вдруг показалось, что чудовище словно хвастается – как охотник выставляет напоказ трофеи.

– Это же… – начал Карась и содрогнулся от отвращения.

Несмотря на перекошенные болью и залитые почерневшей кровью лица, Рыжий тоже узнал их всех. Это были головы Краба, Басмача и его дружков – всех тех, кто отправил Рыжего в больницу. И неудивительно, ведь творец создал Аталпсара, сбежав из дома от тусовки Краба. И несмотря на кошмарность ситуации, Рыжий вдруг ощутил прилив радости. Так им, подонкам! И подумал: «Да, я не боксер. Я просто бог!»

В этот момент грянуло сразу несколько выстрелов. Аталпсар задергался и разрываемый пулями рухнул на асфальт. Он шевельнул муравьиными челюстями, будто хотел что-то сказать, и затих.

– Ну и гадина, – сказал Карась, приблизившись к раскинувшему по асфальту лапы чудищу. Присев, он взглянул на голову Краба. – Он, конечно, был той еще мразью. Но все равно жаль пацана.

Рыжий в этот момент тоже ощутил жалость. Вот только жаль ему было вовсе не скончавшихся подонков. Он присел и осторожно коснулся черного чешуйчатого тела существа, отомстившего за его обиды. И сердце творца сжалось от боли.

– Бегите, не задерживайтесь! – рявкнул милиционер, меняя на пистолете обойму.

Рыжий увидел, что Карась тянет Любу дальше, и поспешил следом. Отбегая от кордона, он услышал, как один офицер прокричал в рацию:

– Гигант скоро будет здесь! Что?.. Идут военные? Так точно, постараемся продержаться до подхода подкреплений!

«Охренеть! Похоже, я устроил настоящую войну! – подумал творец, стараясь не отставать от друзей. – Я! Один!»

– Ох! Ох! – раздалось рядом.

Рыжий обернулся и увидел, как какая-то женщина замерла посреди дороги, хватаясь за сердце. К ней тут же подбежал человек в белом халате.

– Пойдемте, мы вам поможем, – сказал он и повел пострадавшую к стоящей неподалеку машине скорой помощи. Когда они проходили мимо творца, медик с улыбкой подмигнул ему. Рыжий на мгновение поколебался, стоит ли предупредить женщину, но определиться так и не успел – людской поток повлек его дальше. «Жалко тетушку, – сказал он себе и тут же осекся: – Да ни хрена тебе ее не жалко! Ты ее не знаешь, видел ее первый раз в жизни. И похоже, последний…»

На набережной Рыжий, Карась и Люба оказались в тот самый момент, когда от дебаркадера отплыл перегруженный людьми прогулочный теплоход. Оставшиеся на причале люди, те, кому не удалось попасть на борт, сыпали ему вслед проклятия. Какой-то мужик прямо в одежде бросился в воду и поплыл. Несколько человек, поколебавшись, последовали его примеру. Рыжий прикинул расстояние до другого берега: может, и доплывут. А потом припомнил, скольких водоплавающих тварей он нарисовал – больших и малых, и покачал головой: не-а, не доплывут! И словно в подтверждение его мыслей, плывший первым мужик забарахтался и заорал. Над тут же ставшими красными волнами мелькнуло нечто черное и, обвившись вокруг шеи мужика, вместе с ним скрылось под водой. Те, кто плыл следом, мгновенно развернулись и поспешили обратно к берегу. Больше лезть в воду никто не рискнул.

– О боже! – прокричала какая-то дамочка, указав на реку.

Там едва достигший середины Гербы теплоход вдруг закачался. Вода под ним будто вскипела, и из нее показалось с десяток огромных черных щупалец. Каждое из них взметнулось вверх, нависнув над теплоходом. Люди стали в панике прыгать за борт. А через мгновение суденышко лопнуло в осьминожьих объятиях и скрылось в покрасневшей от крови воде. Выжившие пассажиры поспешно плыли обратно к набережной и исчезали по пути, увлекаемые в глубину черными тварями. До берега никто не доплыл.

Людской поток на набережной уже мчался в сторону единственного моста. Карась повлек туда же Любу, руку которой ни на миг не отпускал.

– Стойте! – крикнул Рыжий. – К мосту нельзя!

– Почему? – удивился Карась, но не остановился.

– Говорю же тебе, туда нельзя! – Рыжий схватил его за рукав. – Мост вот-вот рухнет!

– С чего ты взял?..

И в этот момент впереди раздался вопль:

– Мост!

Впрочем, уже и без того было понятно, что с мостом что-то произошло, потому что толпа впереди сначала остановилась, а потом так же стремительно рванула обратно. Какое-то время те, что бежали позади, продолжали напирать. Началась давка. Рыжему с друзьями удалось протиснуться к парапету, и они увидели, как мост в нескольких местах обвили толстые черные щупальца. Перекрытия и железные балки затрещали и обрушились в воду, туда же, словно черные горошины, посыпались люди. Их принялись ловить выныривающие из глубины зубастые головы на длинных шеях.

– Рамшок! – с восхищением прошептал творец и припомнил, что этого монстра нарисовал совсем недавно, накануне того, как попал в больницу.

– Чего? – переспросил Карась.

Рыжий махнул рукой, мол, неважно. А сам подумал, что, если все эти люди узнают, кто виновник кровавого шоу, они растерзают его покруче этих чудовищ.

Народ наконец осознал, что через реку пути нет, и людской поток устремился вдоль набережной в сторону окраины города. Помчался туда же и Карась, увлекая за собой Любу. За ними пришлось бежать и Рыжему.

«Почему Рамшок появился только сейчас? – соображал творец. – Ведь он мог возникнуть в любой момент, например, еще в то время, когда родилась Люба. Почему сейчас? Да и Акинап принялся крушить дома именно в тот момент, когда на улице появились мы. Просто возник, словно из ниоткуда, хотя до этого его не было. Неужели монстры возникают там, где появляюсь я?» Он припомнил, что чудовищ показывали по телевизору, хотя его рядом не было. Но проанализировав, из какого района города вели репортаж, понял: накануне именно там он проходил с Карасем и Любой, когда шли от больницы домой. Все сходится! Даже Люба появилась около больницы, в которой он лежал. Они все стремятся к своему создателю!

– Чего стал? – воскликнул Карась, увидев, что Рыжий остановился.

– Мне надо за город, – сказал тот.

– Козе понятно. Туда мы и бежим.

– Нет, в другую строну! Мне нельзя туда, куда бегут люди. Я должен остаться один. Бегите без меня!

– Рыжий, что за хрень? – вскричал Карась.

– Понимаю, это звучит невероятно, но все, что происходит, – из-за меня!

– Не говори ерунды. Уж не знаю, чего ты там себе навыдумывал. Вот выберемся в безопасное место, там поговорим.

– Да пойми же ты! Все эти монстры… Это я их создал! А теперь они ожили!

Карась закатил глаза к небу, покачал головой.

– Это еще что за идиотизм? То, что ты рисуешь всяких чудищ, еще не значит, что это они и есть. Да, они похожи на твои картинки, но не более того! Просто совпадение. Наверняка есть более логичное объяснение. Например, что где-то под Погорском в какой-нибудь секретной лаборатории ученые экспериментировали с пауками-тараканами или другой пакостью, выводили новые виды. А теперь вся эта дрянь вырвалась на свободу. Ну или произошло что-то подобное. Когда все кончится, надеюсь, по телику расскажут, что и как… Так что ты бредишь, братан! Картинки не оживают!

«Ага, – подумал Рыжий. – Опровержение этих слов стоит прямо рядом с тобой и строит тебе глазки!»

– Можешь мне не верить, но это так. Был бы у меня под рукой лист бумаги и стержень, я б доказал…

– Ну да, когда город разносят к херам какие-то твари, самое время заняться изобразительным искусством, – перебил Карась. – Ну, так ты идешь?

– Нет!

– Я без него не пойду, – заявила Люба.

– Час от часу не легче, – вздохнул Карась. – Я вас одних не оставлю!

И взглянул на Рыжего так, что тот понял: сейчас его потащат силой.

И тут случилось неожиданное. Пробегавшая мимо бабка вдруг схватила за руку Любу и куда-то поволокла, воскликнув:

– Скорее, скорее, девочка!

– Отпусти меня, старая карга! – завопила Люба, упираясь.

Но старуха сжимала ее руку мертвой хваткой и упорно волокла, приговаривая:

– Пойдем, пойдем, дочка! Господь спасет! Боженька не даст нас в обиду!

И прежде чем Рыжий и Карась успели прийти подружке на помощь, бабка, не отпуская ладонь девушки, втиснулась в толпу людей. Рыжий только сейчас понял, что эти люди почему-то никуда не бегут – просто стоят, что-то бормоча. И когда он поднял голову, ему стала ясна причина – прямо перед ним возвышался храм.

– Молитесь, и Господь услышит! – вещал стоявший на ступеньках бородатый мужик в черной рясе. – Наступили времена, предсказанные Иоанном Богословом! Грядет Армагеддон! Только уверовавшие спасутся и обретут царствие небесное!

А мимо него медленно двигался народ, втискиваясь в золоченые ворота храма.

– О нет, только не туда! – закричал Рыжий.

Он ринулся следом за Любой в толпу.

– Бегите, придурки! – кричал он, расталкивая людей локтями. – Тут опасно!

Он протиснулся в храм. Там набилось так много людей, что было практически не протолкнуться.

– Спасайтесь! Здание сейчас рухнет! – кричал он.

Ответом ему были отрешенные взгляды потерявших всякую надежду людей. Похоже, они уже увидели столько смерти, что смирились с собственной. Ведь на их глазах только что сама преисподняя вырвалась на белый свет. Задавленные безнадегой, они теперь уповали лишь на высшие силы: быть может, еще удастся спасти если не тела, так души. Рыжий метался в толпе, пытаясь разглядеть Любу, но повсюду видел лишь онемевших от ужаса людей; заплаканные лица; дрожащие губы, шепчущие молитвы; полные отчаяния глаза, с угасающей надеждой смотрящие на иконы, с которых печально взирали беспомощные святые.

– Да ну вас к черту! – в отчаянии прокричал Рыжий. – Хотите сдохнуть – подыхайте!

Рядом появился Карась.

– Где Люба? – спросил он.

Творец смотрел по сторонам, но видел лишь все те же полные безнадежного отчаяния лица.

– Вон она! – воскликнул Карась и ринулся через толпу.

Люба и правда стояла среди толпы и с интересом глазела по сторонам. Похоже, она все еще увлеченно изучала незнакомый для нее мир и ее совершенно не заботило происходящее безумие. А быть может, она и вовсе считала все это нормой, она ведь почти не видела мир другим. Рыжий протиснулся к ней.

– Скорее, надо уходить! – прокричал он.

Она послушно кивнула и хотела пойти за ним, но бабка все еще сжимала ее руку.

– Пусти! – сказала Люба.

– Молись, девонька, Господь поможет! – крестясь на иконы, ответила бабка.

– Если не отпустишь, сломаю руку!

Сказано это было так, что бабка испуганно оглянулась, встретилась с Любой взглядом и тут же поспешно разжала пальцы.

– Скорее, надо выбираться отсюда! – Рыжий принялся протискиваться к выходу. – Скоро появится Амгод!

– Кто? – переспросил Карась.

Но ответить Рыжий не успел, так как здание вдруг вздрогнуло, словно по нему ударили из пушки. Посыпалась штукатурка, со стен слетело несколько икон. Люди испуганно насторожились. Раздался еще удар, по стенам побежали трещины.

– Дьяволу не пробиться в святое место! – кричал священник. – Стены храма Господня защитят!..

Его слова заглушил скрежет. Купол храма отвалился, на мгновение показался клочок голубого неба, а затем внутрь храма заглянул гигантский кроваво-красный глаз. Тут уж даже самые смиренные пришли в себя: инстинкт самосохранения взял свое, и толпа с воплем ринулась обратно к выходу. К счастью, Рыжий, Карась и Люба были недалеко от дверей и их буквально вынесло наружу людской волной.

Отбежав подальше, они оглянулись: над храмом возвышался огромный черный ящер с пылающими красным огнем глазами и когтистыми лапами крушил стены. Монстр вильнул хвостом, обрушив его на выбегающих из дверей людей. Покончив с храмом, ящер по имени Амгод двинулся по улице в сторону своего создателя, давя разбегающихся людей гигантскими лапами.