Текст книги "Таинственные чары"

Кошмары

Влияние болезненного состояния на возникновение грез чрезвычайно ясно выказывается в кошмаре. Много раз мы были свидетелем болезненных грез, страшных видений, мучивших людей, у которых пищеварение совершалось с трудом.

Кошмар, домовой, обязан своим происхождением долгому бдению, упорному учению, обильному и тяжелому ужину, некоторой пище, напр., сыру, огурцам, миндалю. В своем сочинении о болезнях головы, Гильдегейм признает одною из обыкновенных причин кошмара употребление пред ужином орехов и вина. Болезни дыхательных путей и особенно различные виды несварения служат предрасполагающими тому причинами.

Обыкновенно, кошмар состоит в ощущении полета над землей; чувствуешь, что летишь чрезвычайно быстро, а между тем враг или опасность преследует с такою же быстротою. Вы просыпаетесь с беспокойством и чувствуете себя утомленным, как будто много, много ходили.

У нервных особь кошмар производит тягостное впечатление. Очень молодая и нежная женщина, впечатлительная, избегала, особенно вечером, страшных рассказов, будучи уверена, что, выслушав подобную историю, она увидит во сне что-либо страшное. Действительно, около полуночи, она ежеминутно меняла место, стонала, говорила отрывистые слова; тело ее покрывалось потом, она была в крайнем волнении. Муж спешил разбудить ее; она вскрикивала от ужаса: ей казалось, что воры, разбойники готовились умертвить ее.

В детстве и юношестве кошмар принимает обыкновенно следующую форму: человек видит себя на краю постели или пропасти, в которую готов упасть. Ничто не может отвратить опасность; он с ужасом видит зияющую пропасть, в которую готов упасть. Иногда образы принимаюсь веселую форму, и тогда спящие дети начинают хохотать.

Иногда представляется, что в комнату входят воры; вы хотите бежать, но непреодолимая сила удерживает вас на месте. Вы делаете страшные усилия, но тело ваше как будто превратилось в камень, который ничем нельзя сдвинуть с места, или же ноги ваши как будто прирастают к земле. Вы находитесь в страшном волнении; хотите кричать, позвать на помощь, но голос замирает в горле. Высшая степень опасности, смертельный удар, полагают конец кошмару; вы просыпаетесь, полные ужаса, облитые потом, с бьющимся быстро пульсом, с неприятным, болезненным чувством, которое проходит чрез нисколько минут.

Надо заметить, что кошмар может повторяться нисколько дней сряду в один и тот же час, в одной и той же форме. Одна женщина засыпает, чувствуя себя нездоровой; вскоре пред нею является враг, желающий убить ее. От ужаса она вдруг просыпается; на другой день видение повторяется. Припадок продолжался несколько дней сряду, так что она уже со страхом ложилась в постель. Чрез некоторое время тягостное чувство, постепенно ослабевая, совершенно прекратилось. Один молодой человек рассказывал нам, что несколько ночей подряд в ногах его постели становятся личности, которые стаскивают с него одеяло; между ними и спящим начинается борьба, и кошмар прекращается тогда только, когда одеяло совершенно будет отнято упомянутыми личностями.

Иногда кошмар, как бы ни был тягостен, не обнаруживается никаким внешним признаком. Один врач, привыкший долго читать в постели, рассказывал, что у его жены бывали: страшные кошмары, а между тем он не заметил ни малейшего движения.

Может случиться, что подверженные кошмару лица сознают всю ложность своих грез; они рассуждают об этом, как будто наяву, и стараются доказать, что ощущения их ложны. Одна молодая дама видела, как из раскрывшейся стены выходит мертвая голова и скелет и становятся пред нею. Убежденная, что это видение было только обманом чувств, она рассуждала сама с собою, чтобы успокоить себя, но просыпалась всегда от беспокойства.

Многие авторы говорят, что в кошмаре представляется иногда кошка, какое-либо животное, чудовище, садящееся на грудь. Тогда они чувствуют в этом месте страшную боль, сжатие, делают усилия, чтобы избавиться от душащего предмета и в то же время просыпаются.

В вышеприведенных примерах, кошмар прекращался вместе с пробуждением, но может случиться, что грезы будут продолжаться в бодрствующем состоянии и тогда легко принимаются за действительность. Так, некоторым кажется, что некие люди стучатся в дверь, раздаются голоса, в комнате видятся люди. Никакое доказательство, никакое усилие рассудка не может убедить их, что это химеры сна.

В Оверни, один аптекарь, спавший в обществе нескольких лиц, подвергся кошмару и потом уверял, что товарищи набросились на него и хотели задушить. Все отрицали его слова, говоря, что он провел ночь без сна и в каком-то бешенном состоянии. Чтобы убедить его в истине, его положили одного в запертой комнате, накормив сперва хорошим ужином и пучащею пищею. Припадок повторился, но на этот раз аптекарь обвинял какое-то существо, форму которого подробно описывал. Его подвергли правильному лечению, и кошмар прекратился.

Иногда кошмар является эпидемически.

«Первый батальон Латур-Овернского полка, в котором я был медиком, говорит доктор Паран, получил приказание выступить из Пальми, в Калабрии, в Тропеа. Это было в июне; батальону нужно было пройти около сорока туземных миль; он вышел в полночь и только в 7 часов вечера достиг Тропеа, сильно пострадав в дороге от солнечного жара. Прибыв на место, солдаты нашли приготовленный ужин и помещение.

«Так как батальон пришел издалека и при том последним, то ему отвели самые скверные казармы, в которых должно было поместиться 800 человек, тогда как в обыкновенное время помещалось только 400. Солдаты лежали на полу, без соломы и одеял и потому не могли раздеться. Жители предупредили нас, что батальон не долго пробудет в этой казарме, потому что каждую ночь там являлся дух, и что другие полки уже познакомились с ним. Мы только засмеялись над их легковерием, но каково же было наше удивление, когда в полночь мы услышали страшные крики во всей казарме, и все солдаты бросились из дверей. Я спрашивал их о причине ужаса, и все отвечали, что в казарме поселился дьявол; они видели, как он вошел в комнату, приняв вид большой собаки, с длинною черною шерстью, и пробежав по ним с быстротою молнии, исчез в противоположном углу.

«Посмеявшись над их паническим страхом, мы постарались доказать им, что это явление зависело от простой и естественной причины и было только следствием их собственного воображения. Однако ж, мы не могли успокоить их и заставить войти в казарму; остаток ночи солдаты провели на берегу моря и во всех уголках города. На другой день я вновь расспрашивал унтер-офицеров и старых солдат, которые уверяли меня, что вчера собака действительно пробежала по ним и едва не задушила их.

«При наступлении ночи солдаты легли в казарме, с тем только условием, что мы, офицеры, проведем ночь с ними. В 11 1/2 часов я отправился в казарму с начальником батальона; Офицеры из любопытства расположились по комнатам. Мы нисколько не думали, чтобы вчерашняя сцена могла повториться, когда в час во всех комнатах раздались крики, и солдаты, боясь быть задушенными собакою, выбежали из казармы. Мы ничего не видели.

«На другой день мы возвратились в Дальми. С гех пор мы исходили Неаполитанское королевство во всех направлениях и во все времена года, но вышеописанный феномен никогда не повторялся (grand diction, des scien, medic. t. xxxiv, статья incube).

Предчувствия

Теперь мы рассмотрим грезы при таком расположении ума, которое кажется необыкновенным, но имеет однако ж подобное себе расположение ума при бодрственном состоянии человека, ибо известно, что умный человек, опытный, зная прошедшее и настоящее, может гадательно сказать о будущем: мы говорим о предчувствиях. Из наблюдений оказывается, что предчувствия могут быть как во сне, так и наяву. Мы начнем с первых.

Есть не подлежащие сомнению сновидения, которые представляют все событие, совершающееся в ту самую минуту или долженствующее совершиться спустя некоторое время.

Один протестантский священник, приехавший в Эдинбург, остановился в гостинице. Он только что заснул, как увидел во сне пожар своего дома и одного ребенка среди пламени. Он немедленно отправился домой и действительно находит свое жилище в пламени, среди которого было забыт один из его детей (Abercrombie, р. 291).

Этот факт легко объясняется. У священника, вероятно, был слуга, неосторожно обращавшийся с огнем, и потому хозяин уехал не совсем спокойный. Прибавьте к этому, что отсутствие хозяина должно было увеличить нерадение слуги, который мог напиться пьян на празднике в соседнем селении. Этих обстоятельств было достаточно, чтобы священник увидел во сне пожар своего дома, пожар, который, по случайному стечению обстоятельств, стал печальной действительностью.

В сочинениях Друммонда, стр. 224, говорится, что английский король Яаков, прибывший в эпоху лондонской чумы в сельский домик сэра Роберта Коттона, видел во сне своего старшего сына, оставшегося в Лондоне, с кровавым знаком на лбу, как будто бы тот был ранен шпагой. Испуганный, он отправляется в комнату сэра Кембдена и рассказывает ему сновидение; Кембден успокаивал короля, говоря, что он был игрушкою сна и что нет причины беспокоиться. В тот же день король получил письмо от королевы, которая извещала его о потере сына, умершего от чумы.

«Я был в графстве Кегнесс, говорит доктор Мекниш (the philosophy of sleep), когда видел во сне родственника, жившего за 300 миль; я видел, что он скоропостижно умер. Я проснулся в неописуемом ужасе. В тот же день, я отправил письмо, в котором шутя говорил о своем сновидении. Правду сказать, я боялся, чтобы не стали смеяться над моею верою в сны. Однако ж, до получения ответа я находился в грустном расположении духа. Я предчувствовал, что должно случиться или уже случилось несчастье, и, не смотря на все усилия, не мог избавиться от тягостной мысли, овладевшей моим умом. Вскоре я получил письмо, в котором говорилось, что родственник, виденный мною во сне мертвым, был поражен апоплексией в тот самый день, когда я имел вышеописанное сновидение».

Древность завещала нам много подобных фактов; таковы: история Симонида, сон двух друзей, которые, прибыв в Мегару, разошлись по разным квартирам; один из них три раза видит своего друга умоляющим о помощи против убийц, бежит к городским ворогам и находит его труп в телеге. (Cicero, de divin. Jib. J. § XXVH, p. 77).

Мы переходим к предчувствиям в бодрственном состоянии тела.

В воспоминаниях слепорожденной, я читал, что одна девушка, жившая в деревне у подошвы гор, могла среди шума различать звуки, незаметные для других. Так, она слышала раскаты грома в Пиренеях, или мерный шаг лошади, которая показывалась чрез несколько часов со всадником.

Такое же развитие в высшей степени замечается и в других чувствах, напр., обоняние доходит иногда до того, что человек называет вещества, лежащие на довольно значительном расстоянии и присутствия которых никто не мог предполагать.

Отвергали атмосферное влияние на известные организации, но многие факты доказывают, что существуют столь впечатлительные натуры, что задолго чувствуют атмосферные перемены.

Не менее интересно поле наблюдений в нравственном мире. Известно, что сильно любящий человек чувствует присутствие любимой особы, хотя и не видит ее. То же самое надобно сказать о ненависти.

К предчувствиям относятся антипатии и симпатии. Неопровержимые факты ставят вне сомнения, что некоторые особы вздрагивают, чувствуя приближение врага или неизвестной опасности. Холодные и серьезные умы отвергают предчувствия в том числе антипатию и симпатию), но многие верят им. В большинстве случаев, предчувствия не оправдываются, но там, где они осуществляются, там они ни что иное, как воспоминание, простая случайность. Тем не менее истинно, что непредвиденное событие, сильное увлечение, живое беспокойство, внезапная перемена привычек, какой-либо страх, порождают в ту же минуту предчувствия, которые нередко не следует отвергать.

Предчувствия большей частью объясняются естественными причинами. Не будучи склонны к чудесному, мы должны однако ж сказать, что есть события, которые, по-видимому, выходят из общих законов, или по крайней мере зависят от малоизвестных соотношений между нравственным и физическим мирoм, от чрезмерной раздражительности нервов, сомнамбулизма, и проч. Если бы мы упомянули всех известных лиц, занимающих высокое место в науке, здравомыслящих, обладающих основательными и весьма обширными сведениями, лиц, имевших предчувствия, то далеко вышли бы за пределы этой книги.

Врач Румбаум, в Бреславле, сомневался в выздоровлении одного интересного пациента и заснул в огорчении. Во сне он видит книгу с подробным описанием лечения. Он следует ему и пациент вскоре выздоравливает.

Гомфри Деви рассказывает, что ему во время болезни явилась очень красивая женщина, с которою он вступил в живой мысленный разговор. В это время Деви почувствовал сильную любовь к одной красавице, которая однако ж нисколько не была похожа на разговаривавшую с ним. Последняя имела темные волосы, голубые глаза и розовый цвет лица, тогда как действительно любимая была бледная, с темными глазами и черными волосами. По мере выздоровления Деви, видение стало реже. Чрез десять лет, когда воспоминание о видении совершенно изгладилось, красивая девушка 14–15 лет воскресила его в памяти Деви. Еще чрез 10 лет, т. е., чрез 20 после болезни, Деви опять захворал и на своем пути встретил особу, которая, так сказать, была воплощением его видения, и которой он обязан был спасением своей жизни.

В своем Voyage in the Indian seas, Джеймс Приор говорит, что на Иль де Франс есть люди, обладающее способностью видеть корабли, которые иногда находятся в ста английских милях. Один из этих людей описывал вид и положение корабля, стоявшего у берегов Мадагаскара, куда он прибыл за съестными припасами. Одна женщина, тоскливо ожидавшая своего милого, обратилась к вышеупомянутому человеку, который сказал ей, что корабль находится еще в трех днях пути от острова, и что ее возлюбленный моет в эту минуту свое белье. Как этот, так и вышеописанный случай вполне подтвердились. Некто Боттино, живший также на Иль де Франс, знал искусство предсказывать за несколько дней прибытие корабля, хотя последний не показывался еще на горизонте. Дюмон д’Юрвиль упоминает о подобном человеке, Фальяфе, который замечает корабли на расстоянии 200–300, даже 500 миль, и весьма явственно видит их на расстоянии 60—100 миль. Фальяфе говорил, что корабль является ему сперва в виде темного облака со слабыми контурами, и потом мало-помалу становится яснее, так что он может сказать, приближается или удаляется корабль; когда же последний покажется на горизонте, тогда исчезает его образ для Фальяфе.

В Вене случилось странное происшествие, которое могло бы иметь весьма печальные последствия. Один чиновник, сидевший за своим бюро, вдруг почувствовал неописуемое беспокойство, страх, в которых не мог дать себе отчета, но которые побудили его возвратиться домой. Действительно, он нашел свою жену, дня три тому назад родившую, совсем одетую, с испуганными глазами, с лихорадочными движениями. «Ты хорошо сделал, что пришел, сказала она, я жарю гуся и он сейчас будет готов.» В то же время, несчастный чиновник услышал крики ребенка в кухне, бросился туда, и нашел новорожденного в печке. Внезапно пораженная родильной горячкой, мать приняла своего сына за гуся и хотела изжарить его. К счастью, вовремя пришел отец и спас ребенка от смерти (Patrie, 22 lev. 1856).

К предчувствиям следовало бы по всей справедливости отнести так называемые пророческие сны.

Пророческие сны

Калиф Гарун аль Рашид[32]32
  Харун ар Рашид, Харун Справедливый (763–809, Тус) – арабский халиф, правитель Аббасидского халифата в 786 (с 14 сентября) – 809 годах. Основал в Багдаде большой университет и библиотеку, поощрял занятия науками, поэзией и музыкой.


[Закрыть] видел во сне, что его погребут в Тусе. (Marigny, hist. d. rev. de Pempire d. Arabes, II, 478).

Гимера, жена Сиракузца[33]33
  Дион Сиракузец – родственник сиракузских тиранов Дионисия Старшего и Дионисия Младшего, правитель Сиракуз с 357 по 354 годах до н. э.


[Закрыть], видела, что прекрасный юноша ведет ее на небо, где под троном Юпитера прикован человек с красным лицом. На вопрос её, кто это? юноша отвечал: злая участь Италии и Сицилии, и когда он освободится из цепей, то произведет много бед. Вскоре затем, тиран Дионисий овладел троном Сицилии, и Гимера, увидев его, вскричала, что это тот самый, который был прикован под троном Юпитера.

Капитан Гельтгендорф видел во сне утром 17 октября 1806 г., около Галле, что у него сильно болит кожа на конце двух пальцев левой руки. В тот же день он получил приказание идти с своего батареей. Прибыв на место, капитан хочет сам сделать первый выстрел, но в ту минуту неприятельское ядро раздробило пушечное колесо и упавшая шина разбила капитану те самые пальцы, в которых он ночью почувствовал боль.

Будучи беременна Парисом, жена троянского царя Приама Гекуба видела, как говорит предание, что она родила факел, который зажег Трою.

Кальпурния, супруга Юлия Цезаря, видела его во сне окровавленного и потому, в день его умерщвления, настойчиво просила не ходить в сенат.

Не задолго до смерти своего супруга, Катерина Медичи видела во сне, что ему вырезали глаз. На следующий день король был ранен на турнире графом Монгомери и вскоре затем умер.

Естественный сомнамбулизм

Все необъяснимое в сомнамбулизме, говорит Ришар, надо приписать силе воображения, которое представляет сомнамбулам образы с такою же ясностью, с какою являются они в сновидениях. Неопровержимо, что в сновидениях мы видим предметы как бы при полном дневном освещении, потому что в нашем мозгу сохраняется как самый образ предмета, так и свет, при котором мы видели его.

По нашему мнению, сомнамбулизм отличается от сна только степенью силы и некоторыми особенными явлениями. Здесь, как в сновидениях, ум занят своими собственными впечатлениями, которые он принимает за внешние ощущения, действительные и существенные; но органы повинуются более воле, так что человек действует и говорит под влиянием своих идей. Точно также мы замечаем в сомнамбулизме известную связь с экстазом. То же мнение высказал Ш. Левек, который считает сон слабейшей степенью бодрствования, и полагает, что науке удастся, без сомнения, доказать, что сомнамбулизм и экстаз суть только крайняя степень сна. (Revue des Deux Mondes, 1858, p. 926). Если крайнее нервное раздражение или какое другое подобное состояние, так сказать, освещает, оживляет, идеи-образы мозга, если последним руководит потом привычка, то не менее достоверно, что во многих случаях, то или другое чувство, на мгновение пробудившееся, доставляет мозгу материалы, из которых наш ум заимствует предмет для своей работы. Тогда происходите то же, что мы заметили в сновидениях: чувства составляют полезных помощников ума, который ассимилирует их впечатления чрезвычайно быстро и остро. Опыты Жиру де Бюзаренга, по-видимому, доказывают, что при помощи чувств можно по произволу изменять природу сновидений. Заснув с открытыми коленями, он видел во сне, что путешествуете ночью в дилижансе; путешественники знают, говорит он, что в карете скорее всего зябнут колени. Повторив этот опыт, он имел подобное же сновидение.

Следующее примеры служат новыми доказательствами тому, что чувства играют не последнюю роль в сомнамбулизме.

В этом состоянии чаще всего сохраняется слух; слышат вопросы и отвечают на них, как наяву. Осязание также часто не прекращается; в некоторых случаях оно может даже приобрести необыкновенную тонкость. Всеми действиями сомнамбул так сказать управляет чувство. Соваж из Монпеллье заметил у двух больных естественный сомнамбулизм, сопровождаемый ясновидением; его отчет находится в Mem. de I’ Ac. d. sciences.

Мы заметили еще чувство зрения, так что можно допустить, что при многочисленных опытах найдем в сомнамбуле присутствие всех чувств. Начнем с факта, доказывающего, что сомнамбула обладает слухом.

В четыре часа утра, служанка, спустившись с лестницы, постучала в комнату своей госпожи. Последняя спросила, что ей надобно; служанка обыкновенным голосом отвечала, что ей нужно ниток для починки платья, которое она разорвала; в то же время служанка заплакала и стала просить извинения. Она возвратилась в свою комнату и стала наощупь искать ниток. С ней заговорили, но она, не заметив различия в голосе, вскричала: «Это голос моей госпожи», что, однако ж, было несправедливо и ясно доказывает, что служанка слышала, но не видела, кто с нею разговаривает», хотя глаза ее были открыты (Macnish, р. 192).

Благородный итальянец, упоминаемый Муратори, слышал, ибо шум пугал его и заставлял бежать. Он седлал лошадь и играл на арфе.

Чувство зрения может у сомнамбул действовать одно или вместе со слухом и осязанием. Нижеприведенные примеры мало известны, весьма любопытны и могут гораздо лучше объяснить физиологию, нежели объяснения, не подкрепленным фактами. Описываемые явления нельзя отнести к сумасшествию и зависят, по нашему мнению, от моментального развития духа, проявления которого далеко еще не все известны нам.

Молодой канатчик, 22 лет, говорит Мори, уже три года был подвержен припадкам сомнамбулизма, которые случались во всякое время дня; сон наступал внезапно, канатчик терял чувства, что, однако ж, не препятствовало ему продолжать начатую работу. В момент наступления припадка, он хмурил брови, опускал глаза, закрывал веки, и все его чувства тупели. Тогда можно было его толкать, щипать, колоть, он не чувствовал, не слышал ничего, даже если звали его по имени или стреляли из пистолета над самым ухом. Дыхания его не было слышно; он не видел; веки нельзя было развести. Впадал ли он в это состояние, скручивая веревку, то продолжал работать, как будто бы не спал; если он шел, то продолжал идти, иногда немного скорее, чем прежде. Много раз он ходил сонный из Наумбурга в Веймар. Проходя однажды по улице, на которой был свален лес, он перескочил чрез последний; стало быть, он видел предметы. Также ловко он избегал экипажей и прохожих. Однажды, едучи верхом, он был застигнут %припадком в двух милях от Веймара; тем не менее он продолжал путь, проехал лесок, где напоил лошадь, и, прибыв в Веймар, отправился на рынок, скользя между прохожими и лавками, как будто бы не спал; потом сошел с лошади и привязал ее к кольцу, зашел к товарищу, с которым имел дело, сказал ему нисколько слов, прибавив, что идет в канцеляpию, и вдруг проснулся; пораженный удивлением и страхом, он рассыпался в извинениях.

Этот странный и мало известный факт доказывает, что сомнамбулизм есть род восторженной каталепсии. Бывали примеры, что заснувшиe отвечали на вопросы, рассказывали такие вещи, о которых умолчали бы в бодрствующем состоянии, и, по окончании сна, изъявляли удивление, когда им рассказывали всё случившееся с ними. В царствование Яакова I, в Англии жил доктор Гейкок, сомнамбула, который во время сна бегло говорил по гречески и еврейски, хотя знал только самые основы этих языков.

Мори упоминает также об одной девушке, которая в припадках сомнамбулизма читала с закрытыми глазами; иногда она подвигала книгу к глазам, как бы для того, чтобы лучше рассмотреть буквы (Maury, annal. med.-psychol., janv. 1861, p. 95, 96).

Следующий пример имеет много общего с этой девушкой.

Франсуа Соав говорит о некоем Кастелли, которого застали ночью в сомнамбулизме, за переводом с итальянская на французский; Кастелли даже приискивал слова в словаре. Присутствующие потушили его свечу; обнаружив себя в темноте, он отправился на кухню, чтобы зажечь свечу, хотя комната освещалась другими свечами. Он слышал разговор, имевший отношение к его мыслям, но оставался глух к речам, которые касались других предметов (Francesco Soave, Reflessioni sopra in somnambolismo).

В следующих двух фактах еще интереснее действие чувств. Зрение и осязание конечно имели здесь весьма большое yчacтие, но тем не менее надобно сказать, что и ум многому содействовал.

Доктор Франклин рассказывает в своих записках странную особенность: я вышел из дому искупаться в теплой соленой воде в Соутгемптоне. Плывя на спине, я заснул и сон мой продолжался, сколько я мог заметить, около часу; в течение всего этого времени я не погружался и не перевертывался, чего никогда бы не мог сделать прежде и что считал едва вероятным (Macnish, р. 5).

Несколько времени тому назад, в одном из приморских ирландских городов случилось более странное происшествие. Около двух часов пополуночи стража на набережной заметила человека в воде, на расстоянии ста ярдов от берега. Было дано приказание лодке, которая немедленно отправилась к незнакомцу; его схватили, но, странное дело, он не имел никакого понятия о своем опасном положении. Лодочники с трудом убедили его в том, что он лежит на воде. Самое замечательное в этом приключении то, что упомянутый человек вышел в сомнамбулизме из дома в полночь, прошел две мили скверной и опасной дорогой и проплыл около 1 /₂ мили, когда его заметила стража.

Много раз было доказано, что сомнамбулы отвечали на вопросы. То же явление замечено и в сновидениях. Во всех сочинениях о сомнамулическом сне находится рассказ о морском офицере, которого товарищи заставляли исполнять различные сцены, подсказывая ему содержание последних. Кроме того, утверждали, что сомнамбулы не помнят случившегося с ними; это замечание, вообще справедливое, имеет однако ж исключение. Так, слуга Гассенди проснувшись, помнил, что делал в сомнамбулическом состоянии, а следующий факт не оставляет никакого сомнения в вышеприведенных словах.

Очень почтенный джентльмен, долго командовавший купеческим кораблем, рассказал следующее происшествие, случившееся в то время, когда он стоял на якоре в Тахо. Один из матросов его экипажа был убит португальцем, и на корабле распространился слух о привидении. Матросы не хотели оставаться на корабле, так что надобно было предположить, что они скорее убегут, нежели возвратятся в Англию. Во избежание такого несчастья, капитан С. решился расследовать дело; он вскоре открыл, что хотя все полагали, будто видели свет, слышали шум, вся история, однако, основывается только на словах его лейтенанта, родом ирландца, человека хладнокровного, честного и благоразумного, которого капитан никак не мог заподозрить в дурном умысле.

Лейтенант торжественно уверял капитана, что дух убитого матроса является ему почти каждую ночь и наводит на него смертельный страх; к этому лейтенант прибавил, что он будет вынужден оставить корабль. Из того ужаса, с каким он рассказывал, можно было заключить, что лейтенант действительно имел какое-либо видение. Не входя в спор в настоящую минуту, капитан решился ночью понаблюдать за лейтенантом.

Как только пробило полночь, лейтенант вдруг встал с испуганным видом, зажег свечку и отправился в кухню; здесь он сел, открыв глаза и устремив их, как будто перед ним находился какой-либо страшный предмет, от которого он не мог оторвать глаз. По прошествии нескольких минут он встал пробормотал что-то, глубоко вздохнул, как будто избавился от бремени и, возвратившись на койку, мирно заснул. На другой день лейтенант рассказал капитану точную историю привидения, прибавив, что дух привел его в кухню.

Капитан поведал ему, что действительно случилось ночью, и прибавил такие подробности, которые доказали лейтенанту, что он был игрушкой своего воображения. Лейтенант сознался, и с тех пор не имел уже видений. (Walter-Scott, р. 215).

Этот факт доказывает, что сомнамбула может помнить происходящее с ним, хотя не понимает своего состояния, ибо принимает грезы за действительность; равным образом, он подтверждает мнение физиологов, которые заметили, что сновидения рождаются обыкновенно в конце сна, тогда как грезы сомнамбул являются почти тотчас после усыпления, чем можно объяснить забывчивость сомнамбул.

Относительно ясновидения сомнамбул, их ловкости в путешествиях, мы приписываем это особенному состоянию их мозга, состоянию, при котором явственнее становятся все знакомые им предметы; отсюда уверенность в их движениях; к этому надо прибавить невозможность сравнивать и размышлять. Совсем другое дело, когда сомнамбулы вступают в незнакомые места, полагают, что находятся в темноте, когда внезапное волнение, новый предмет нарушат их идеи, тогда нередко они ошибаются дорогой, принимают один предмет за другой, чему примером может служить сомнамбула, о котором упоминает Лемуан; этот человек садился верхом на подоконник, думая, что едет на лошади. Кроме того, подобное состояние их ума может иметь весьма дурные последствия.

Мекниш рассказывает, что одна молодая женщина, будучи разбужена своею родственницею, которая следила за нею, впала в такой сильный ужас, что умерла на месте. По словам того же автора, одна жительница Дрездена, пораженная светом в окне, из которого она вышла на крышу, упала и разбилась до смерти.

Лорри рассказывает два очень интересных случая, которых он был очевидным свидетелем. Мы приведем только сущность его рассказа. Одна женщина, в припадке сомнамбулизма, имела обыкновение громко разговаривать с отсутствующими, как будто они были около нее. Она не чувствовала внешних впечатлений, ее можно было щипать, колоть. В этом состоянии она ясно видела предметы, которые касались её идей.

Руки и пальцы оставались в том положении, в каком заставал ее припадок, и тогда только меняли положение, когда невольное движение членов сообщало им другое направление. После пароксизма она ничего не помнила из случившегося с нею.

Другой факт. Одна женщина, не имевшая еще регул, обыкновенно обращалась, во время припадка, c разговором к особе, которую очевидно видела; речи её касались всегда тех предметов, которые особенно занимали ее. В этом состоянии она не сознавала присутствия окружающих, не видела и не слышала их. Мать этой женщины умерла внезапно, и дочь, в своих пароксизмах, продолжала говорить с нею, как будто та была еще в живых.

В этих двух фактах, надобно особенно заметить полное бесчувствие сомнамбул ко всем физическим или моральным ощущениям, кроме тех, которые имели связь с их идеями и чувствами. Это составляет поразительную черту сходства с искусственным сомнамбулизмом. Другая черта есть мгновенная перемена, производимая сомнамбулизмом в мыслях и в совести, и в внезапном возвращении обычного состояния ума после пароксизма.

В обыкновенных случаях, пароксизм наступает во время сна; однако нередко можно заметить в течение дня такое состояние, которое весьма сходно с сомнамбулизмом, и в котором мы видим особенную нечувствительность к внешним предметам. Пароксизмы наступают то вдруг, то им предшествует шум или чувство тяжести в голове. Больные становятся тогда более или менее рассеяны, они не замечают внешних предметов или имеют о них весьма смутное понятие. Нередко они говорят понятно и связно, но в их речах всегда отражается настоящее состояние их духа. В некоторых случаях, они говорят довольно правильно целые поэтические произведения, или другие отрывки, которых не могли бы произнести вне припадка. Иногда они разговаривают с воображаемыми существами, упоминают о подробностях или речах, которые случились или были сказаны в давно прошедшее время и которые, как следовало бы предположить, уже изгладились из их памяти; некоторые поют гораздо лучше, нежели вне припадка, и существуют примеры, не подлежащие никакому сомнению, что сомнамбулы правильно и бегло говорят на языках, которыми едва владеют в бодрствующем состоянии.