Текст книги "Дикари. Дети хаоса"

– Сущностей и другие реальности? – спросил Джино. – Как эти засранцы?

Херм беспомощно пожал плечами.

– Да… Думаю, да.

– Правда? Они видели это на самом деле?

– Нет, конечно, – вмешалась Куинн. – Эти бедолаги просто галлюцинировали.

– Проблема в том, если они и галлюцинировали, – сказал Херм, – все почему-то видели одни и те же вещи.

– Скорее всего, они видели похожие вещи, а не идентичные, – возразила Куинн.

– Джино спросил, что я знаю, Куинн. Я стараюсь ему ответить, понятно? Согласно тому немногому, что я читал об этом, в отчетах утверждалось, что испытуемые видели одни и те же сущности, одни и те же миры. Не похожие, а одни и те же. Может, это и ерунда, но…

– Может? Ты серьезно?

– Не знаю, – сказал Джино. – Мне это дерьмо кажется вполне реальным.

Куинн протиснулась мимо них обратно в коридор.

– Смерти, пытки и ужасы, имевшие здесь место, очевидно, очень реальны. Но все это творили люди. Никаких духов или демонов не существует. Пусть Бог простит их за то, что они здесь делали, но единственные монстры в этом мире – люди.

– В этом мире, – сказал Даллас.

– Да, Дэл, в этом мире. И ты это знаешь, в мире, где мы находимся.

– А как же существо в джунглях?

Куинн остановилась в дверях и оглянулась. Глазами нашла мужа в темноте.

– Что ты имеешь в виду?

– Может, это…

– Что бы ни находилось на этом острове с нами, наверняка это такой же человек, как и мы.

Глаза Харпер наполнились слезами.

– Но это не так, – сказала она, дрожа всем телом.

Вместо ответа Куинн повернулась и выскользнула в коридор.

Остальные двинулись следом, оставив комнату с трупами в темноте.

Где ей и было место.

Глава одиннадцатая

Они стояли в свете факелов и смотрели на железные приспособления перед ними.

– Депривационные камеры, – сказала Куинн.

Почти все они были достаточно большими, чтобы легко вместить взрослого человека. Но две из них были меньше и могли запираться, только если испытуемый принимал позу эмбриона. Все, кроме последних двух, оснащены спереди круглым окошечком, размером с чайное блюдце. У противоположной стены стоял длинный стол и валялось несколько перевернутых стульев. Скорее всего, когда-то там располагалась зона, откуда велось наблюдение и где писались отчеты. На одном, все еще стоявшем стуле, сгорбившись, сидело тело, облаченное в потрепанные остатки лабораторного халата. Голова покоилась на столе, руки скелета свешивались, будто мертвец пытался дотянуться до пола. Присмотревшись внимательнее, Куинн и другие заметили валяющийся у ног трупа пистолет и зияющее в его затылке большое отверстие. То, что здесь произошло, заставило этого типа вставить дуло пистолета себе в рот и спустить курок.

На полу рядом с депривационными камерами лежало еще три скелета. Останки казненных людей. Их поставили на колени и убили выстрелами в голову. Двое без одежды, руки заведены за спину и связаны проволокой.

Третий был в военной форме, но она отличалась от той, которую они уже видели.

Отбросив ногой в сторону пару старых касок и другой мусор, Херм присел рядом с телом и принялся изучать знаки отличия и нашивки на обмундировании.

– Это австралиец, – сказал он. – Вполне возможно, что остальные тоже. Должно быть, военнопленные.

У другой стены Куинн обнаружила ряд полок, на которых стояли банки и прочее. Лишь поднеся факел ближе, она поняла, что в банках, заполненных мутной жидкостью, плавают части человеческих тел и внутренние органы. С трудом сглотнув, она попятилась прочь. Но остальные тоже успели увидеть это.

– Боже мой, – произнесла она полушепотом. – Что же мы творим?

– Не сваливай нас в одну кучу с этими отбросами, – усмехнулся Джино, поворачиваясь к Куинн и принимая одну из своих типичных бойцовских поз. – Я никогда не занимался ничем подобным, а ты? Стала делать бы такое? Смогла бы?

Куинн не удостоила его ответом, но не потому, что ответить было нечего.

– Эй, сюда, – сказал Херм, заметив дверь, ведущую в другую комнату.

В замке все еще висела связка ключей, но дверь была открыта, поэтому он вошел внутрь.

Остальные последовали за ним.

Это было небольшое квадратное помещение, с тремя бетонными камерами, расположенными вдоль задней стены.

Посмотрев внимательнее, они заметили, что в толстых деревянных дверях каждой камеры проделаны глазки, сквозь которые можно смотреть внутрь. Но в темноте разглядеть что-то было невозможно.

Херм проверил первую дверь. Заперта.

Вторая была открыта, но, кроме деревянного поддона, который, похоже, использовался в качестве кровати, в камере ничего не было.

Херм двинулся к третьей двери. Она тоже была не заперта, но, когда он шагнул внутрь и осветил факелом камеру вокруг себя, стены ожили. Они были полностью покрыты жуткими каракулями и надписями, нацарапанными на бетоне. И все это напоминало писанину сумасшедшего.

– Срань господня, – пробормотал Херм.

В одном углу, сгорбившись, сидел скелет. В камере стояла такая же кровать-поддон, как и в предыдущей, только эта была разбита на куски. Доски лежали в одной куче, из некоторых торчали гвозди. Херм снова осветил факелом тело. В иссохшей руке пленника был все еще зажат гвоздь.

– Эти факелы долго не протянут, – откуда-то сзади раздался голос Куинн. – Нам нужно…

Ее голос затих, когда она увидела стены, а затем тело.

Херм уже начал читать надписи, те, что поразборчивее.

– Это австралийский офицер, военнопленный, которого доставили сюда вместе с другими. Вот его имя и звание. Он…

Бо́льшую часть надписей читать было трудно, поскольку они либо стерлись, либо их писали слабой и дрожащей рукой, либо потому, что человек, помещенный сюда, умирал от голода, а за ним наблюдали, изучали его.

– Он пытался рассказать здесь свою историю, – произнес Херм, с трудом сглотнув. – Его поместили сюда и просто наблюдали, как он умирает. Медленно и долго. Без пищи и воды. Сложно понять, но он пытался рассказать, что здесь происходило и чем здесь занимались.

– Почему ему позволили писать на стенах? – спросил Даллас.

– Не знаю. Может, наблюдать за тем, что он делает и что думает, было частью эксперимента.

– Но почему надписи не стерли? Имею в виду, если все это было настолько секретно, зачем позволять заключенному оставлять доказательства и объяснения того, что здесь происходило?

– Потому что этот парень никуда бы не делся, – сказал Джино. – Он должен был умереть в этой камере, и никто не должен был прийти за ним и вообще найти это место. Поэтому кому какое дело, что этот бедолага нацарапает на стенах?

Херм вытер свободной рукой лицо, затем продолжил читать надписи, которые мог разобрать. Через несколько минут он снова стал пересказывать остальным то, что смог прочитать.

– Этот парень знал, что умирает. Он… он прощается с родителями и сестрой. Он… здесь непонятно… он… он пишет, что находится в аду. – Херм продолжал читать, отчаянно пытаясь разобрать, что нацарапали здесь семьдесят лет назад. – Большинство других пленников, которых привезли сюда вместе с ним, погибли во время экспериментов. Он… он слышал, как они умирали, как кричали, как молили о пощаде, звали своих мам, но…

Несмотря на свет от факела, тьма будто сгущалась.

– Он… он говорит что-то про зло. Они… они хотят привести сюда ад. Они пытаются… Господи… это очень сложно прочитать или понять. Он… он говорит, что они хотят привести сюда этих тварей…

– Тварей?

Херм отвел взгляд от стены и посмотрел на остальных.

– Демонов.

– Сущностей, о которых ты говорил, – сказал Джино. – Те уроды проводили ритуалы и эксперименты, вызывающие гребаных демонов?

– Демонов не бывает, – сказала Куинн.

– Ты уверена в этом?

– Ты на полном серьезе говоришь, что…

– Не знаю. Те парни что-то видели.

– Этого человека поместили в камеру и оставили там, – напомнила она ему. – Наблюдали, как он медленно умирает без еды и воды. Как теряет рассудок и наконец жизнь. Изучали процесс, чтобы понять, сколько времени это займет и чем закончится. Когда он писал все это, то, вероятно, уже полностью сошел с ума.

– Нет, – сказал Херм, снова поворачиваясь к каракулям и медленно водя вдоль стены факелом, в попытке прочитать что-нибудь еще.

– Нет, не сошел. Он… не думаю, что он сошел с ума, Куинн. Он… он знал, что умирает. Знал, что теряет рассудок, но именно поэтому он и царапал на стенах эти надписи. Ему… ему нужно было рассказать, что он видел, слышал и испытывал, даже если он не верил, что кто-то прочитает это. Ему нужно было высказаться. Возможно… возможно, это был единственный способ осмыслить все самому. Они могли смотреть на него через щель в двери, но он тоже мог смотреть наружу. И он смотрел. Он видел всякое. Он… он слышал и видел всякое… Возможно, он обезумел, но его слова… они… они совпадают с тем, что я читал раньше. Он говорит, что они выяснили, как привести сюда этих сущностей – приманить болью и пытками, но они не смогли… не смогли… – Херм наклонился, чтобы прочитать спускающиеся к полу строки. – В тех фотографиях есть смысл… правда, он пишет… отрывочно и сумбурно… и не всегда понятно, что он имеет в виду. Бедолага писал это, наверное, на протяжении нескольких недель. И японский язык он знал лишь на элементарном уровне, но суть, как я полагаю, в том, что они сумели заставить этих сущностей – чем бы они ни были – явиться и войти в испытуемых, которые видели их.

– Вот почему они выглядели одержимыми, – сказал Джино. – Потому что они такими и были.

Херм энергично кивнул.

– Да, они… это не сработало… японцы не смогли контролировать тех тварей. Оказавшись внутри испытуемых, они разрывали их на части – или испытуемые сами разрывали себя. Это… это не ясно. Имею в виду, многое из этого не имеет смысла. Это…

– А это? – спросила Куинн.

– Послушай, я многое даже не могу разобрать. Но я почти уверен, что он здесь хотел сказать, – произнес Херм, водя пальцем в одном месте на стене камеры, – что они пытались проделывать то же самое с мертвыми телами. С живыми не получилось, поэтому они стали пробовать с недавно умершими, чтобы…

– Оживить их? – тихо спросил Даллас.

Куинн мельком глянула на него.

– И ты туда же. Неужели ты в это веришь?

– Он написал здесь «Оно идет» как минимум раз десять. Говорит, что они раз за разом пытались вызвать нечто особенное. Нечто большое… дух война… но у них не получалось. До какого-то момента – Херм поднял глаза.

Лицо у него перекосило от ужаса и неверия.

– Австралиец был не в своем уме. И есть еще один момент. Все это выглядит как-то слишком идеально. Будто мы должны были найти все это.

– Ты все усложняешь, Куинн, превращаешься в параноика. Поверь, никто не хотел, чтобы это место было обнаружено. – Пламя от факела осветило лицо Херма. – Помнишь, я говорил тебе, что у японцев стена между миром духов и этим гораздо тоньше, чем в нашей культуре? Многие верят – а в те времена верили еще больше, – что мертвые издревле могли возвращаться к жизни как в качестве защитных, так и мстительных духов, понимаешь? Вот о чем говорил австралиец, вот о чем говорит нам все эти годы спустя. Японцы выяснили, что, когда люди подвергаются пыткам и лишаются большей части чувств, если не всех, когда познают такую боль и издевательства, на которые не рассчитан наш организм, когда сверх того получают препараты, изменяющие сознание, и когда разрушается их тело, а вслед за ним и разум, они постепенно начинают видеть этих тварей. Точно так же, как при экспериментах нацистов и испытаниях в рамках проекта «МК-Ультра». Предположительно, когда проявлялись эти существа, их видели не только испытуемые, но и те, кто непосредственно проводил опыты. Те твари каким-то образом переходили из мира духов в наш. Или, может, это было нечто межпространственное. Я… я не знаю. Понимаю, это звучит безумно, но я почти уверен, что они пытались вызвать сюда демонических воинов, мстительных духов, чтобы те защищали их и служили им. В некотором смысле, идеальных солдат. У которых нет ни чувств, ни жалости, ни морали – лишь слепая верность и желание защищать и мстить. Экспериментаторы пробовали на живых, но у них не получилось, поскольку этих тварей невозможно было контролировать и они разрывали своих носителей в клочья. Поэтому стали пробовать на мертвых. И это сработало. По крайней мере, один раз. Вот чему стал свидетелем этот бедолага, подвергаемый медленной смерти от голода. Японцы создали машину для убийства. Слепая ярость и насилие. Вот чем была та тварь.

– Была? – спросил Джино. – Или все еще есть?

– Мы уже установили, что никто из тех людей не может быть еще жив, – сказала Куинн.

– Если все это правда, – сказал Херм, – то тварь не живая. Не совсем.

– Кто бы там ни был – это не дух и не какой-то гребаный призрак! – огрызнулась Куинн. – Это нечто материальное, из плоти и крови! Оно убило Мердока!

– Оно использует материальное тело… которое давным-давно умерло. Оно…

– Ты сам-то слышишь, что говоришь?

– Возможно, одержимость преобразует физиологические ограничения, замедляет процесс разложения или вроде того. Как-то изменяет его, понятия не имею.

– Это реальная жизнь, Херм.

– Спасибо, Куинн, за потрясающе глубокий анализ.

– О, да пошел ты. Это просто смешно. Знаю, что тебе страшно. Мне тоже. Но это безумная чушь, достойная какого-нибудь ужастика. Это фантазия. Гребаное сумасшествие. Ты воспринимаешь буквально каракули безумца, который был…

– Подожди. – Херм поднялся с корточек, проковылял мимо Куинн и вышел из камеры. – Харпер, ты… ты же видела эту гребаную тварь.

Харпер вздрогнула и вцепилась в Джино.

– Сосредоточься, черт возьми, – прорычал Херм. – Ты должна ответить мне.

Джино высвободился от ее хватки.

– Делай, что он говорит, зая.

Херм принялся расхаживать взад-вперед, пытаясь привести мысли в порядок.

– Ты сказала, что она была похожа на монстра, что у нее были рога и что она будто бы была покрыта металлом. Верно? Так ты сказала?

Харпер ничего не ответила, но медленно кивнула.

– Могли эти рога быть насажены на шлем? Мог металл, который ты видела, быть доспехами? Вспомни, что ты видела?

Харпер пожала плечами, и ее затрясло.

– Черт, ты это видела?

– Ты о чем? – спросил Даллас.

– У меня есть… одна теория… идея. Я… я не знаю, но… – Херм отвернулся от Харпер и стал снова нервно расхаживать взад-вперед. – Ладно… ладно… просто послушайте меня. Кажется… у меня кое-что есть. К наиболее известным духам защиты и мщения в японской культуре относятся духи великих воинов-самураев, понимаете? Это просто мысли вслух, так что имейте в виду. Если вспомните традиционных воинов-самураев, скажем, семнадцатого века, в полном снаряжении они… они выглядят довольно пугающе. Квадратные металлические доспехи, железные шлемы с рогами – как правило, стилизованными под оленьи, на лице железная или кожаная маска, иногда комбинированная. Именно так они выглядели. Это были очень опасные, высококвалифицированные убийцы, и самым известным их оружием являлся огромный меч. Японцы могли установить контакт с этими древними существами, и если это сработало, как гласит тот бред на стенах… то… то, возможно, они не сумели контролировать эту тварь и просто удрали. Либо война кончилась, и они покинули остров. Я не знаю, возможно, они очищали место, где вызывали тварь, но у них не получилось. Я хочу сказать…

– Что? – настойчиво спросил Джино. – Что ты хочешь сказать?

Плечи у Херма поникли, и он повесил голову.

– Я… я не знаю, что я хочу сказать, поскольку это какая-то бессмыслица. И Куинн права, это…

– Все равно говори.

Херм снял очки и вытер с лица свободной рукой пот.

– Эта тварь, возможно, погружалась в сон. Или нечто похожее на сон. А когда мы попали сюда спустя все эти годы, она пробудилась. И теперь она делает то, что предназначена делать. Защищает этот остров с такой яростью, которую мы и представить себе не можем. Убивает все, что попадается ей на пути.

– Не совсем живая, – произнес Джино. – Не совсем мертвая.

Херм кивнул, в слабеющем свете фонаря лицо у него вытянулось и стало каким-то жутким.

– Тварь застряла где-то между этим миром и тем адом, из которого пришла.

– Этого не может быть, – пробормотал Даллас.

– Знаю, – сказал Херм. – Хотя я думаю иначе.

– Значит, Харпер была права. – Джино обнял Харпер за талию и притянул к себе. – Это монстр.

– Мы должны это выяснить, – сухо произнесла Куинн, – но факелы уже гаснут, и нам нужно уходить. Мы же не хотим застрять здесь в темноте.

Ненадолго все замерли и замолчали. Будто им требовалось какое-то время, чтобы собраться с силами и мыслями и вернуться в то, что они всегда считали реальностью.

– Не забудьте подобрать те ружья, когда будете уходить, – наконец сказал Джино. – Даже если нам не удастся привести их в рабочее состояние или найти боеприпасы, мы можем использовать материалы. Теперь давайте двигать, пока у нас еще есть огонь.

В каком-то оцепенении они вернулись в коридор, собрали ружья и направились через ряд комнат к выходу. Когда они подошли к приоткрытой входной двери, из проема в темноту лился свет.

Но было кое-что еще.

Гром в небе, раскатистый и гулкий.

– Надвигается шторм, – сказал Джино. – Быстрее.

Они вышли из здания, и, пока их глаза привыкали к свету, с океана налетел сильный ветер. Сверкнула молния, ударив где-то в джунглях неподалеку.

– Ладно, пока не хлынул дождь, попытаемся прорваться к дому командира и пересидим там. Спасти костер на пляже мы не успеем, поэтому постарайтесь, чтобы факелы не погасли, пока мы не окажемся внутри. Там подожжем что-нибудь или разведем небольшой костер. Идемте.

Они двинулись к зданию, стоящему прямо напротив.

И тут раздался визг.

Даллас в ужасе разинул рот. Он знал, что видит – что все они видят, – но это казалось невозможным. Этого не могло быть.

Харпер продолжала визжать во все горло.

– Нет, – выдохнула Куинн. – Нет.

На флагштоке висели три грязных обнаженных тела. Одно было разрублено пополам. У второго не хватало руки. Все три изуродованы, кожа содрана, глаза вырваны. Два тела были мужскими. Отсеченные гениталии засунуты в рот.

– Оно выкопало их! – прокричал Херм сквозь шторм, в голове у него творился хаос. – Господи Иисусе, оно выкопало их!

Прогремел гром, хлынул дождь, а над ними, словно в каком-то кровавом кошмаре, подвешенные как демонические трофеи, болтались тела Натали, Андре и Мердока.

Харпер стала звать маму. Затем отца. И, наконец, Бога.

Но никто не ответил. Вокруг царило безумие.

Безумие и яростно хлещущий ливень.

Глава двенадцатая

Если бы у них была возможность, если бы их одарили привилегией оглянуться на произошедшее, вспомнить, как все шло и становилось только хуже и хуже, они выбрали бы время до того момента, когда их внутренний и внешний мир, вместе со всем их мировоззрением, рухнул. Но они не получили такого шанса. Им достался лишь ужас, осознание смертельной опасности, мысль, что их преследует нечто безжалостное и непостижимое. С того момента ничто уже не будет прежним, потому что изменилась не только их реальность, изменились и они сами. Людей, которыми они были раньше, больше не существовало. Они уже умерли.

– Бежим! – закричал Даллас, его голос прогремел сквозь визги Харпер. – Бежим! Бежим!

Они бросились к командирскому дому. Джино вырвался вперед, волоча за собой Харпер. Следом бежали Даллас и Куинн. Херм ковылял в хвосте, возясь со своим гаснущим факелом. Он не мог отвести взгляда от развешенных над ними трупов.

Джунгли сотрясались под напором ветра и ливня. Или оттого, что сквозь кустарник прорывалось нечто? Нечто, несущееся прямо на бежащих людей?

И лишь когда Джино громко вскрикнул и, резко наклонившись вперед, выпустил руку Харпер, остальные опомнились. Он рухнул, провалившись в землю. Но из-за смятения, паники и страха потребовалось некоторое время, пока они поняли, что именно произошло.

Земля проглотила Джино по пояс.

Хватаясь за края ямы, в которую он упал, в отчаянной попытке выбраться, а также не провалиться с головой, он пронзительно кричал от боли. И этот мучительный крик говорил, что там происходит что-то ужасное.

Куинн хорошо знала этот крик. Она слышала его, когда работала в неотложке, и сразу же поняла. Это был неконтролируемый вопль серьезно раненного человека. Специально так не закричишь, так бессознательно реагируют на боль, которой организму больше нечего противопоставить.

Куинн неуклюже остановилась, едва сама не повалившись лицом в песок, но удержалась на ногах, бросила факел на землю и схватила Джино за руку.

Присоединившийся к ней Херм взял Джино за другую, и они принялись вытаскивать его. Это далось им нелегко, но они смогли вытащить его из ямы. Его крики снова заглушили шум неумолимо хлещущего дождя.

– Харпер! – позвал Даллас откуда-то у них из-за спины. – Черт возьми, Харпер!

Джино сжал руку Куинн с такой силой, что ей стало больно, но, едва они вытащили его, она поняла, в чем причина. Левая нога у него, чуть ниже колена, была согнута вперед, под неестественным углом. Из разорванной плоти торчал окровавленный осколок кости.

– Огонь! – прорычал Джино сквозь стиснутые зубы, испытывая невыносимую боль. – Спасайте огонь, не дайте ему потухнуть!

– Слишком поздно, – сказала Куинн, поворачиваясь к Херму. – Помоги мне поднять его. Мы должны унести его отсюда!

Когда они подняли Джино, тот снова закричал.

– Нога… Господи Иисусе… нога!

– Посмотри на меня, – сказала Куинн. – Посмотри на меня! Держись, мы тебе поможем!

Джино пытался терпеть, но его крики уже сменились всхлипами, затем глаза у него закатились, и он потерял сознание.

* * *

Ливень хлестал так сильно, что не только вызывал болезненные ощущения, но и серьезно затруднял видимость. Ветер тоже усилился, и к тому времени, когда Даллас добрался до джунглей, из-за шторма он почти ослеп и оглох. Он слышал слабые крики вдалеке, у себя за спиной, но продолжал идти. Харпер шла впереди. Ковыляла спотыкаясь сквозь густые джунгли. Он догонял ее, расчищая себе путь, когда надо, с помощью мачете и не отставая. Кричал Харпер остановиться, но та не обращала на него внимания.

Только когда она споткнулась и упала у большого, обвитого толстыми лианами дерева, он смог догнать ее и опустился перед ней на колени. Харпер уже успела свернуться калачиком, поэтому он схватил ее за руку и рывком поставил на ноги.

– Вставай! – закричал он сквозь шторм. – Нам нужно возвращаться.

Она посмотрела на него, но ее взгляд ничего не выражал. Харпер была далеко.

– Пожалуйста, – сказал он, быстро оглядываясь. – Нам нужно выбираться отсюда! Пожалуйста, вставай! Не затем же я бежал за тобой, чтобы бросить здесь! Давай!

Она перевела невидящий взгляд и посмотрели куда-то мимо него. Затем распахнула глаза, как сперва Далласу показалось, от удивления. Но потом он быстро понял, что от ужаса.

Позади что-то было.

Холодная дрожь пробежала у Далласа по спине. Он повернулся и посмотрел через плечо.

* * *

Под непрекращающимся ливнем промокшие до нитки Куинн и Херм подняли Джино и поспешили, насколько это было возможно, через весь аванпост к зданию, где раньше располагались офицерские апартаменты. Втащили его внутрь, и все трое, задыхаясь, рухнули на пол.

– Черт! – воскликнул Херм, вытирая рот и уставившись на кость, торчащую из ноги Джино. – Он… он…

– Он просто без сознания.

– Я… я никогда еще не видел такого перелома.

Куинн тяжко встала и проковыляла обратно к дверям. Дождь лил стеной, беспощадно колотя по острову. Куинн убрала волосы с глаз.

– Где они?

– Харпер убежала в джунгли. Даллас ушел за ней.

– Черт! – Куинн бросилась к выходу, но Херм схватил ее за руку.

– Куинн, ты…

Она рывком освободила руку.

– Отвали от меня!

Херм поднял вверх руки и сделал шаг назад.

– Мы не можем просто оставить их там, – сказала она.

– Мы не можем просто бежать за ними неизвестно куда. Мы не знаем, где они, Куинн. Мы не можем рисковать.

– Я пойду.

– Он не должен был убегать за этой дурой.

– Но он убежал.

– Да, убежал. И нам нужно быть умнее.

– Нам нужно…

– Что нам нужно, так это забрать вещи, которые мы оставили. Нам нечем защищаться. Если то существо нападет, мы будем слишком уязвимы. Нам нужно то оружие.

Ружья и топор валялись там, где они побросали их в замешательстве. А яма, в которую упал Джино – еще один вход в туннель, – зияла словно пасть гигантского хищника, не вызывая ничего, кроме ужаса.

– Там мой муж. Что мне нужно сделать, так это найти его.

Джино ненадолго застонал и стал корчиться, но так и не пришел в сознание.

– Ты можешь ему помочь? – спросил Херм.

– Могу попробовать, но…

Ей не пришлось больше ничего говорить.

– К черту, – сказал Херм. – Ты останешься с Джино. Пойду я.

– Нет, я…

– Куинн. – Херм взял ее за плечи и повернул к себе. – Пойду я.

– Мы пойдем вместе.

Прежде чем он успел возразить, Куинн выскочила под дождь.

* * *

Несмотря на все, что, как ему казалось, он знал, и все, что говорил им Херм, несмотря на вызванные у него мысленные образы, ничто не смогло подготовить его к встрече с тем, что пробивалось сквозь джунгли и шло прямо на него.

Сначала донесся чудовищный запах, Даллас инстинктивно вскочил на ноги и загородил Харпер своим телом, одновременно вскидывая над головой мачете и пытаясь выглядеть как можно грознее.

Но даже теперь это существо было слишком непостижимым. Шло прямо на него, и все же разум Далласа отказывался верить тому, что видели глаза. Неподвластное осмыслению, оно появлялось в виде странных вспышек – проблесков – фрагментов, несущихся на него сквозь дождь, словно некий кошмар.

Существо двигалось быстро, смертоносно и проворно. Старые, потускневшие доспехи походили на вторую кожу, состоящую из помятых металлических пластин. Чудовищные рога торчали из огромного шлема, под которым виднелась потертая маска, скрывающая бо́льшую часть сгнившей, покрытой шрамами, грубой кожи. Глаза светились кроваво-красным светом, руки сжимали огромный направленный на Далласа меч, словно продолжение рук, тянущихся к жертве.

Разум снова говорил Далласу, что это всего лишь игра, как и тогда, когда он был в воде. Выбравшись из прибоя, он услышал Куинн и побежал по песку на сладкий звук ее голоса. А потом увидел ее. Свою любовь. Она была для него всем. Такая красивая, сильная, умная, она радостно бежала навстречу ему. Вот что он запомнил больше всего. Радость. Которую Куинн доставляла ему все эти годы и которую испытывала сама. Никто – и ничто – никогда не сможет отнять ее у Далласа. Он помнил, как они с Куинн встретились на пляже, как отчаянно их тела льнули друг к другу. Они были так рады, что живы, здоровы и что снова вместе. Он мысленно сказал ей, что будет ждать ее. Однажды она тоже окажется в океане, испуганная, потерянная, ее станут швырять волны. Но она найдет берег и, выбравшись на горячий песок, будет искать его, пока они не обретут друг друга вновь. И снова будут вместе. На этот раз навсегда.

Навечно.

Все происходило стремительно, за считаные секунды, но для Далласа это походило на замедленную съемку. И в тот жуткий момент ужаса, смятения, неверия и, наконец, осознания, он отпустил Куинн и почувствовал, как она ускользает от него.

В следующее мгновение существо стояло уже прямо перед ним, глядя на него сквозь дождь своими жуткими кроваво-красными глазами.

* * *

Скользя вокруг зияющего входа в туннель и опасаясь, что в любую секунду из него может что-нибудь выскочить, Херм собрал ружья. Повесил одно на плечо, а другое взял в руки. По крайней мере, он сможет использовать его в качестве дубинки.

Куинн приостановилась, лишь чтобы поднять топор, который выронил Джино, затем снова побежала к джунглям.

Херм изо всех сил пытался догнать ее, но она за считаные секунды убежала слишком далеко. И уже успела углубиться в джунгли, еще до того, как он добрался до них. Несмотря на пульсирующую боль в груди, ничего не видя через мокрые от дождя очки, он ковылял за Куинн по грязи сквозь заросли.

* * *

Харпер смотрела, как Даллас поднимает мачете, но меч уже пришел в движение. Плавно, с нечеловеческой скоростью лезвие взмыло вверх, повернулось и ринулось вниз наискосок, затем снова непрерывной дугой вверх и вниз, разрубая Далласа в два приема.

Горячая кровь брызнула Харпер в лицо, проникая в рот и обжигая глаза.

Выронив мачете в грязь, Даллас упал на колени. А затем вперед, на руки, выпуская новый фонтан крови.

Харпер сморгнула кровь и дождь.

Даллас попытался встать, но не смог. Он сказал что-то, но из-за шума ветра она не смогла разобрать, что именно.

Существо расставило пошире ноги, вскинуло меч, затем снова опустило его. На этот раз одним яростным махом, отделяя голову Далласа от тела.

Голова укатилась, оставляя кровавый след. Все еще открытые глаза с неверием и ужасом смотрели в вечность, а тело рухнуло в кровавую грязь.

Харпер закрыла глаза и стала ждать, когда лезвие заберет и ее тоже.

* * *

К тому времени как Херм добрался до маленькой поляны и увидел сидящую под деревом Харпер, Куинн уже стояла сгорбившись, на коленях рядом с телом Далласа. Она содрогалась от рыданий.

«Господи, – подумал Херм, – у него… нет головы».

– Родной, – всхлипывала Куинн. – Мой дорогой… любимый муж…

– Нет. – Херм приблизился к ней, переполняемый эмоциями.

Слезы ужаса, ярости и боли навернулись на глаза, и он закрутился вокруг, выискивая того, кто это сделал. Харпер знала. Эта тупая, бесполезная маленькая сучка знала. Как и раньше, она знала.

– Нет! Ублюдок, нет!

Харпер просто сидела, таращась перед собой, словно залитый кровью манекен.

Куинн поднялась на ноги, держа топор в окровавленных руках. Мокрые волосы прилипли к лицу. В ее некогда прекрасных глазах что-то изменилось. Сейчас там поселилось нечто бушующее, холодное, злое и бессердечное. Нечто, готовое сражаться. Убивать без пощады и сожаления. Она снова посмотрела на Херма, который стоял с глупым видом, не зная, что сказать или что сделать, затем углубилась на несколько шагов в джунгли.

Ярдах в сорока от поляны, на небольшом холме, стояло и наблюдало за ними сквозь тяжелый ливень существо. В одной руке оно держало меч, в другой – человеческую голову.

Жуткий, первобытный крик прорвался сквозь джунгли.

Лишь когда существо скрылось в густом кустарнике, Херм осознал, что кричала Куинн. Наклонившись вперед, она кричала на существо с такой яростью, которой он никогда еще не встречал у людей. Дикий взгляд, с губ длинными нитями свисает слюна, и вся Куинн залита кровью мужа.

Дождь продолжал лить.

Херм довольно жестко схватил Харпер за запястье и рывком поставил на ноги. Она не сопротивлялась. От прежней Харпер почти ничего не осталось, поэтому она ничего не могла делать, кроме как стоять на месте подобно кукле.

– Куинн, – позвал он.

Когда та не ответила и не повернулась, он позвал снова, на этот раз громче.

– Куинн!

На этот раз она повернулась, в ее налитых кровью глазах сверкал все тот же взгляд.