Текст книги "100 очерков о Петербурге. Северная столица глазами москвича"

«Старый Петербург – Новый Ленинград»

Так называлось Общество, возникшее в Петрограде сразу после окончания Гражданской войны и просуществовавшее 16 с половиной лет. Эта общественная организация стала одним из важнейших центров, «гнезд» культурной жизни нашего города.

Петроград и после того, как в марте 1918 года он перестал быть политической и административной столицей страны, оставался, бесспорно, интеллектуальной и культурной столицей России. Новой России. И трудно назвать такого представителя тогдашней петроградской гуманитарной элиты, кто не участвовал бы – совершенно бескорыстно, на «общественных началах» – в удивительной деятельности этого Общества.

Великий юрист Анатолий Кони, «живая легенда» отечественной гуманитарной культуры, академик-историк Сергей Платонов, композитор и музыковед Борис Асафьев, художники Анна Остроумова-Лебедева и Александр Бенуа, Мстислав Добужинский и Евгений Лансере, архитекторы Иван Фомин и Лев Ильин, Николай Лансере и Лев Руднев, Николай Осипов и Евгений Катонин, выдающиеся музейные деятели Сергей Тройницкий, Федор Беренштам и Владимир Макаров, знаменитые исследователи и знатоки истории Петербурга Владимир Курбатов и Пётр Столпянский, Николай Анциферов и Пётр Вейнер… Это лишь немногие из тех, кто трудился в Обществе «Старый Петербург», чьими трудами его деятельность, научная, просветительская и организаторская, была поднята на огромную высоту.

А всего в Обществе работали сотни людей – разного возраста и из самых различных сфер интересов и профессиональной деятельности; в 30-е годы число его членов колебалось между тремя и почти пятью сотнями человек.

И всех этих людей объединил город. Город, в котором многие из них родились и получили образование, нашли себя. Город, которому каждый был многим обязан и мог оплатить свой долг только своей любовью и заботой.

Именно это и стало главной, стержневой идеей «Общества по изучению, популяризации и художественной охране старого Петербурга» – так именовалось Общество в момент своего возникновения; вскоре, однако, название сократилось до «Старого Петербурга», а в 1925 году прибавились слова «Новый Ленинград». И дополнение это имело отнюдь не формальное значение и было связано не только с переименованием самого города, но и отражало новое направление работы Общества: Ленинград рос, строился, приобретал новые черты – и Общество активно включилось в эту работу, стало одним из центров формирования идеологии новой городской застройки, создания новой архитектурной среды. (Отметим, что работа эта в 1920-е и в начале 1930-х годов велась в Ленинграде значительно активнее и плодотворнее, чем в Москве.)

Итак, сам город как мощный объединяющий фактор – вот главная основа, фундамент жизни и деятельности Общества «Старый Петербург». Ничего подобного ему не знала дореволюционная история бывшей российской столицы. Ранее были – и мы об этом подробно рассказывали – усилия отдельных энтузиастов (Музей Старого Петербурга, блестящие журнальные статьи, ученые собеседования профессионалов и пр.) и отдельные, разрозненные успехи. Теперь же – активная научная, общественная, популяризаторская и организованно-административная деятельность многолюдной и авторитетной в городе организации, объединившей в своих рядах не просто профессионалов, но неравнодушных профессионалов.

Диапазон деятельности Общества был невероятно широк. Исследовательская деятельность очень высокого научного уровня. Многочисленные тематические «семинарии», различные курсы, выездные лекции о Петербурге и его истории (в учебные заведениях и в заводских цехах). Многолюдные, открытые для всех желающих «публичные собрания», вечера и концерты. Различные выставки и экскурсии. Издательская деятельность (Обществу принадлежала типография бывшего издательского дома «Брокгауз и Ефрон»)…

Борис Асафьев, например, организует великолепные концерты старинной музыки. Кони и Платонов, Курбатов и Столпянский читают лекции для школьников и рабочих. Ученый секретарь Общества Андрей Яцевич публикует блестящую монографию, посвященную пушкинскому Петербургу, а поэт Всеволод Рождественский готовит к изданию двухтомную антологию поэтических произведений, посвященных Петербургу. На организованных Обществом тематических концертах в зале Капеллы Алексей Толстой читает отрывки из «Петра Первого», Пётр Столпянский рассказывает эпизоды из революционной истории Петербурга, выступают знаменитые артисты Елизавета Тиме, Николай Ходотов и другие…

И в то же время – ответственная административная деятельность. В октябре 1923 года в ведение Общества «Старый Петербург» был полностью передан весь комплекс Александро-Невской лавры (храмы и кладбища), ему же принадлежали «Домик Петра» и Летний сад с дворцом.

И отдельные достопримечательные объекты находились в полном ведении, на балансе и под ответственностью «Старого Петербурга»: с мая 1923 года – «Медный всадник», вскоре – Румянцевский обелиск и Московские триумфальные ворота. И одновременно Общество проводит сложнейшую и очень хлопотную работу по осмотру, выявлению, обмерам и фиксации многочисленных имеющих историческое или архитектурно-художественное значение дворцов (например, Чесменского) и храмов, особняков и коллекций (только на Васильевском острове выявили и взяли на учет 121 объект такого рода), монументов и надгробий. Последнее направление – изучение и охрана кладбищ – стало одним из важнейших направлений деятельности Общества, в структуре которого существовало даже особое научно-практическое подразделение.

А инициативы и многотрудные работы по созданию новых памятников и мемориальных знаков!? Ведь обелиск на предполагаемом месте захоронения пяти казненных декабристов на острове Голодай был открыт в 1925 году заботами и усилиями Общества «Старый Петербург». И обелиск на месте дуэли Пушкина тоже. А музеи… Музеефикация «Домика Петра» и Летнего дворца. Работа по созданию в великолепном доме по Волховскому переулку, куда свозилось художественное имущество из закрытых храмов, Музея отживающего культа. И участие в создании Музея Достоевского и районных музеев – Выборгской стороны и Музея купеческого быта 1840-х годов в бывшем доме Терликовой на 6-й линии (открыт в июне 1923 года).

Особое место в деятельности Общества «Старый Петербург» и в его истории занимает сюжет, связанный с музеефикацией последней квартиры Пушкина на Мойке, 12.

В 1924 году по просьбе Пушкинского Дома Общество приняло в свое ведение бывшую квартиру поэта и создало специальный «Пушкинский кружок» для подготовки ее к музеефикации. Архитекторы Н. Лансере и А. Платонов, изучив огромный материал, составили проект воссоздания кабинета, а потом и передней; были проведены необходимые работы, и 10 февраля 1925 года «ядро» нового музея, кабинет Пушкина, открыли. (Осенью того же года объект перешел от «Старого Петербурга» в ведение Пушкинского Дома…)

Все это – лишь краткое изложение, почти перечень, того, чем было занято Общество, что формировало все стороны его работы: научную, общественно-просветительскую, охранную, организационно-административную. И естественно, возникает очень существенный и серьезный вопрос: чем определялась, от чего зависела общественная потребность этой деятельности, ее востребованность в тот сложнейший, полный трудностей, нужды и острых противоречий период жизни страны? Только что закончилась Гражданская война, Россия после шести с половиной лет тяжелейших испытаний, войн и революций вступила в мирную жизнь, нэп, необходимость восстановления разваленного народного хозяйства, производственных сил… и вдруг – Общество «Старый Петербург»… Ведь само его название в стране, отвергавшей все старое и охваченной лихорадочным созданием нового, звучало одиозно. О каком еще «Старом Петербурге» может идти речь в новом Петрограде?!

Ведь первые шаги по созданию «Общества по изучению, популяризации и охране» предпринимались еще в январе 1921 года В феврале первая группа энтузиастов объединяется в «семинарий по Петербургу», 10 мая, накануне летнего экскурсионного сезона, начинает работать «семинарий по Павловску». Опыт, приобретенный весной и летом, убедил в необходимости собрать, консолидировать все наличные силы. И 5 ноября в доме № 50 по Фонтанке в квартире директора Музея города архитектора Льва Ильина состоялось первое организационное собрание, а через две недели, 20 ноября 1921 года, в великолепном двусветном зале «Мятлевского особняка» на углу Исаакиевской площади и Почтамтской улицы (ныне здание это почему-то занимает Прокуратура города) состоялось первое общее собрание будущего Общества. Этот день и стал днем его рождения. Организаторы нового Общества сразу осознали масштаб и исключительную трудность тех задач, которые Общество на себя возложило.

Надо было не только спасать обветшавшие, сиротливые памятники прошлого. Необходимо было постепенно переламывать в их пользу распространенные в те годы настроения равнодушного, пассивного отрицания и воинствующего нигилизма по отношению к прошлому, его памятникам и следам. Преодолеть разрушительные тенденции и бескультурье масс необходимо было, чтобы сохранить историю, связав ее с сегодняшним и завтрашним днем страны.

Общество «Старый Петербург» вступило в коллективное противостояние с этими нигилистическими настроениями, с отрицанием прошлого как только «проклятого». «Полем битвы», где развертывалось это противостояние, был сам город – главный объединяющий горожан, жителей фактор.

Вот эта ситуация и определила то, что мы называем общественной востребованностью той разнообразной деятельности, которой посвятило себя Общество.

И вовсе не благостной, не безоблачной была ситуация. Хотя, будучи одним из самых многочисленных (если не самым многочисленным) объединением ленинградской интеллигенции, Общество в 1920-е и начале 1930-х годов пользовалось поддержкой городской власти. Оно пережило, хотя и не без тяжелых потерь, страшный 1929 год – «год великого перелома» с мощным ударом по «буржуазной» интеллигенции, с громкими судебными процессами «академиков» и «краеведов». Последний был особенно важным «сигналом» – ведь «Старый Петербург» являлся общественной организацией именно краеведческого направления.

И деятельность общества, ее масштаб начинают постепенно сжиматься, сокращаться. Выпадают целые направления работ, все менее острыми и актуальными становятся темы «публичных собраний». Общество испытывает серьезные финансовые затруднения. И становится «бродягой», часто меняя свои адреса. Если раньше его «резиденцией» были «Дом Мятлевых» и прекрасный особняк на улице Герцена, 55, то позднее оно начинает свои «блуждания» по городу: Строгановская набережная, Волховский переулок, 3, улица Правды, 10, улица Халтурина (Миллионная), 14, Крюков канал, 15. Иногда Общество «пригревали» родственные организации: собрания проходили и в Музее города в Аничковом дворце, и в Доме ученых, и в Академии художеств (ее ректор Э. Эссен был одно время председателем Общества), то даже на квартире еще одного председателя, архитектора Н.М. Осипова, рядом с Исаакиевским собором (об этом вспоминает дочь Осипова, старейший и выдающийся петербургский архитектор-реставратор Ирина Бенуа)….

Одна за другой «умирали» комиссии Общества, «отпадали» прежние функции, Общество «Старый Петербург – Новый Ленинград» медленно умирало. В феврале 1938 года состоялось его последнее собрание…

С той поры прошли десятки лет. Уже нет среди нас ни одного человека, кто бы участвовал в работе Общества. Изменилась ситуация: интерес к прошлому и его памятникам, забота о них стали частью нашего общественного сознания – хотя, к сожалению, далеко не одной из главных частей.

Многое, над чем трудилось Общество «Старый Петербург», ныне сделано, решено – но жизнь выдвинула новые проблемы и задачи.

А память о замечательном союзе петроградско-ленинградской интеллигенции должна быть с нами. И согревать нам душу, и укреплять нашу связь с родным городом, любовь к нему и заботу о нем и чувство гордости им.

«Кунсткамера» занимательной науки

Мы рано перестаем удивляться, рано утрачиваем способность, которая побуждает интересоваться вещами, не затрагивающими непосредственно нашего существования.

Я. Перельман

Так назвал один ученый удивительное, единственное в свое роде научно-просветительное учреждение, которое на протяжении пяти с половиной предвоенных лет было одной из прекрасных достопримечательностью нашего города. Официальное его название – ДЗН («Дом занимательной науки»).

Он занимал правый флигель знаменитого Шереметьевского «Фонтанного дома», повидавшего много замечательных событий и выдающихся людей. Великолепный барский особняк, местопребывание ряда крупных научных учреждений, «Дворец-музей» в послереволюционные годы, он в середине 1930-х годов, одновременно с Аничковым дворцом, был отдан ленинградским детям и сразу после своего открытия 15 октября 1935 года стал одним из самых доступных и самых притягательных мест для всех школьников города на Неве. Впрочем, и для любознательных взрослых тоже.

Во время войны ДЗН исчез – и это одна из тяжелейших культурных утрат, понесенных нашим городом. И людей, его помнящих, осталось немного, ведь самым младшим из них сегодня – за семьдесят. Но те, кто помнит, а я из их числа, забыв детали, непременно хранит в душе впечатление праздничности, ощущение радости открытия, которая овладевала каждым, кто входил – в который уже раз – в этот Дом чудес, магии, чародейства.

Чудеса начинались уже от той знаменитой ажурной решетки, что ограждает здание от набережной Фонтанки, и продолжались во всех залах, в которых располагались отделы мироведения, географии, астрономии, математики и физики (с кабинетами оптики и электричества). Это не был музей в привычном смысле слова – среди 350 тысяч экспонатов не было ни одного раритета, ни одного редкого – и при этом все без исключения были редкостными, необычными. Их не запрещалось трогать руками – наоборот, юный посетитель приглашался к активному соучастию в освоении тех иной раз очень сложных научных истин, о которых рассказывали, чей глубинный смысл, «подтекст», эти экспонаты раскрывали.

Ежедневно с полудня до восьми вечера в этих залах кипела, бурлила ребячья жизнь, царила атмосфера познания – не выучивания, не запоминания, а именно познания. Сюрпризы, неожиданности, «приколы» подстерегали на каждом шагу. Было весело, увлекательно и… не просто. Ведь тебя приглашали не любоваться, не просто смотреть, а увидеть, научиться размышлять, задавать вопросы и искать ответы. Все будило воображение, фантазию, все отвлекало от стандартного, «очевидного» подхода к самым, казалось бы, простым и давно привычным вещам и явлениям.

«Оживали» известные загадки и ребусы, в самых обычных вещах выявлялись необычные стороны, парадоксы «догоняли» друг друга, соединялись в причудливые цепи, поражали своей неожиданностью. И при этом – никакой вульгаризации. Никакого «упрощения» или «приземления» строгих научных истин – просто новый взгляд, выявление сути, скрытой от глаз тех, кто не хочет научиться видеть…

Я.И. Перельман

Чудеса были щедро «рассыпаны» везде – во дворе, где был проложен «Собственный меридиан ДЗН», в саду, где находился настоящий астрономический павильон, в буфете, где обычная вода для чая или простой бутерброд «переживали» удивительные превращения. И в вестибюле, где в киоске продавалось огромное количество стоивших копейки брошюрок на самые разные темы, изданных ДЗН. Арифметические фокусы и ребусы, геометрические головоломки со спичками, магические квадраты, фигуры, которые надо изобразить одним непрерывным росчерком. «Задачи Эдисона», «Алгебра на клетчатой бумаге», «Юный физик в пионерском лагере»…

Вот как начиналась одна из таких брошюр (7 копеек), написанная известным писателем и одним из «главных действующих лиц» ДЗН Львом Успенским. Она называется «Что означает ваше имя?», и ее вполне серьезный текст сопровождается веселыми, остроумными рисунками. «Что бы вы сказали, если бы среди ваших знакомых оказалась женщина по имени Фиалка Тигровна? Но почему вас не смущает, что другую вашу знакомую зовут Роза Львовна? Ведь это, в сущности, то же самое»…

Это был не просто остроумный ход автора – это была тональность, в которой жил Дом занимательной науки. И эта тональность, и сама идея родились значительно раньше и впервые были «опробованы» летом 1934 года, когда в ЦПКиО на Елагином острове были открыты павильоны «Шевели мозгами» и «Городок науки и техники».

Ошеломляющий успех окрылил, и следующим летом там же, на Елагином, появились новые павильоны – «Занимательная наука», «Веселая математика» и «Наука на кухне». А в это время работа по созданию ДЗН – а его предстояло создавать с самого начала – уже шла полным ходом.

«Закоперщик» и душа всего дела 53-летний Яков Исидорович Перельман возглавил Научный совет ДЗН, в который вошли выдающиеся ученые академики Абрам Иоффе, Николай Вавилов, Дмитрий Рождественский, Александр Ферсман, астроном В. Прянишников, физик Э. Халфин, художник А. Малков и другие.

Причем все эти выдающиеся люди не «числились для президиума», не были «свадебными генералами», а активно работали, увлеченные не только веселой необычностью самой затеи, но и великолепной возможностью открыть сегодняшним ленинградским школьникам двери в «свою» науку. Ее будущее очень заботило этих великих ученых…

Чкаловский проспект, д. 31, улица Вс. Вишневского, д. 10, улица Плуталова, д. 2

Волшебные весы «взвешивали» имя ставшего на них посетителя. Ученая сова угадывала задуманное вами число. На плане части Ленинграда надлежало наметить маршрут, включавший 17 мостов – и чтобы по каждому пройти только однажды. В отделе оптики световая панорама «нового Ленинграда» накладывалась на изображение «старого Петербурга». На семи диорамах изображалась местность, занятая городом, какой она была 440 и 350 миллионов лет назад, в ледниковую эпоху, в период основания города и в год открытия ДЗН…

И одновременно – огромная работа вне стен Дома: выездные лекции, тематические вечера, экскурсии. Геология, география, математика, физика, химия, археология, архитектура… все – в необычной, увлекательной, пробуждающей любознательность и интерес форме.

Ничего подобного нигде больше не существовало. И родилось это чудо не в середине 1930-х годов и не в «Фонтанном доме», и не на Елагином острове, а совсем в другой части Ленинграда. И рождалось, вынашивалось оно долго – значительную часть жизни создателя ДЗН Якова Перельмана. Жизни, столь же удивительной и необычной, как и сам ДЗН и вообще все, что сделал этот человек.

…В тихом уголке Петроградской стороны стоит затейливой архитектуры дом, построенный в 1911–1913 годах архитектором А. Вишневским дом, в стиле «второсортного модерна». В этом доме то ли пять, то ли шесть этажей и выходит он своими четырьмя фасадами сразу на два проспекта (Левашевский и Чкаловский) и на две улицы – Плуталову и Всеволода Вишневского. На доме мемориальная доска в память жившего здесь с 1915 по 1942 год «выдающегося популяризатора точных и естественных наук» Якова Перельмана.

Очень грустно, что такими скучными, «замшелыми» словами говорится об одном из самых необычных, удивительных людей, с нашим городом неразрывно связанных. А ведь в этом доме прошла почти половина – и главная, самая плодотворная – его жизни. Он не сделал ни знаменитых научных открытий, ни изобретений – он просто воодушевлялся чужими открытиями и изобретениями, размышлял над ними и писал о них. Написал более сотни книг и тысячи статей – только на научные, очень серьезные темы. И книги его, переведенные на десятки языков, только за 55 лет (с 1918 по 1973 год) издавались 449 раз, а общий тираж их превышает 13 миллионов экземпляров. На книгах Якова Перельмана (некоторые из них выдержали десятки изданий) учились и воспитывались, приобретали свой взгляд и приобщались к науке не просто несколько поколений советских ребятишек, но и тысячи и тысячи будущих видных отечественных ученых, академиков и профессоров, математиков и физиков. Никто никогда не подсчитает, сколько замечательных талантов «соблазнил» своими книгами и привел в науку этот чародей, умевший не только добраться до сути того, над чем он размышлял, увидеть необычное в обычном, удивительное в простом, привычном, житейском – но и умевший рассказать об этом. Рассказать так, что остаться равнодушным, пассивным, не проявить увлеченности и любознательности было просто невозможно. Недаром Сергей Королев, с которым Перельман в 1930-е годы работал в ГИРДе (он заведовал там отделом научной пропаганды), писал Перельману о его «прекрасных книжках».

Мемориальная доска. «Здесь с 1915 по 1942 г. жил выдающийся популяризатор точных и естественных наук Я.И. Перельман»

Названия семи самых знаменитых книг Якова Перельмана очень похожи: их объединяет ключевое слово «занимательная». А дальше – обозначение науки, которой посвящена данная книга: арифметика, алгебра, геометрия, математика, астрономия, физика, механика (эти книги издавались более 80 раз). А рядом с ними – «Физика на каждом шагу», «Занимательные задачи», «Фокусы и развлечения», «Физическая смекалка», «Не верь глазам своим», «Физическая хрестоматия», «Живая математика в рассказах», «Веселые задачи», «Загадки и диковинки в мире чисел»… И десятки, десятки других – столь же необычных, нестандартных, полных неожиданностей, парадоксов, удивительных аналогий.

И везде – яркая, занимательная форма и безупречная научность. Перельман не только по-новому, «со своей колокольни», взглянул на современную науку, но и нашел для своих книг нового адресата – юных. И нет ничего удивительного, что поколение, к которому он обращался, едва ли не повально «заболело» болезнью, которую еще тогда, в довоенные годы, назвали «перельманитом»… Он создал новый литературный стиль – умный и остроумный, веселый и очень привлекательный, серьезный и лишенный всякой «зауми», назидательности, псевдонаучной вычурности и тяжеловесности. Его трудами довоенный Ленинград был превращен в мировой центр популяризации современной науки, здесь творился увлекательный, многоцветный рассказ о том, как, какими путями развивалась человеческая мысль, как шел процесс познания, процесс узнавания мира.

И что удивительно – Перельман все свои книги строил на основе школьной программы; он блестяще сказал, что его главная задача – не столько расширить, сколько «округлить» элементарные знания, изложенные в школьных учебниках. Для этого – огромный арсенал способов и средств: античные мифы, случайные фразы, патентная литература, сочинения знаменитых писателей (Берн, Уэллс и др.), высказывания великих мыслителей, биографии замечательных людей, магия чисел. Многое, многое другое. Из этого получались, как он сам писал, «пестрые рассказы, расположенные в определенной системе и изложенные непринужденно»…

Книги, написанных Я. Перельманом

Как все это мог постичь, освоить и превратить не только в целую библиотеку великолепных книг, но и в прекрасную затею Дома занимательной науки мальчик из небогатой еврейской семьи, родившийся в провинциальном Белостоке, получивший после реального училища образование в петербургском Лесном институте (он окончил его с чином «ученого лесовода первого разряда»), останется загадкой навсегда. Но еще на институтской скамье он приобщился к литературе в ее научно-популярном варианте – и это определило его жизненную стезю.

Ему еще 59-й год, когда началась война. И он с первого дня счел себя «мобилизованным и призванным». Писал статьи и инструкции, читал множество лекций воинам и морякам, последнюю прочитал 23 февраля 1942 года. Возвратился в свою квартиру на улицу Плуталова – и больше выйти не мог. 16 марта Яков Перельман скончался от голода. Один из героев ленинградской блокады и одна из ее жертв…

Как педагог Яков Перельман шагнул в нынешний, XXI век, требующий воспитания самостоятельнго, свободного, владеющего раскрепощенным мышлением человека. Любознательность, воображение и увлеченность он противопоставлял поверхностному школярству, стандартизации личности, духовному клонированию, матричному принципу обучения похожих один на другого людей. Все, что он писал и делал, было вызовом рутине, скуке, однообразию.

Думается, что вообще главная задача школы – развивать любознательность, интерес к приобретению знаний и вооружать ученика приемами овладения новыми знаниями. И как печально, что в сегодняшней школе хозяйничает педагогика заучивания и воспроизведения заученного, но оставшегося чужим и неинтересным ученикам. А Яков Перельман мечтал о школе, которая была бы фундаментом для возведения над ним здания любой этажности и архитектуры. И очень много сделал для осуществления этой мечты…

После его смерти прошло 60 лет. Нынешние школьники и студенты не знают его имени, не читают его книг – их нет среди тысячи изданий, которыми завалены прилавки книжных магазинов и киосков. И в городе, давно уже возрожденном после войны, нет перельмановского Дома занимательной науки – видимо, чего-то нам недостает для его воссоздания.

Один человек сказал, что нет незаменимых людей – и мы поверили в эту неправду и повторяем ее. Но незаменимые люди бывают – жаль, что их нельзя заменить, но то, что они иногда появляются, – счастье для человечества.