Текст книги "Двойник Бога"

Вначале Дарси собирал разные предметы искусства. Потом ненадолго увлекся интерьерами – хотя для него роскошь обстановки могла компенсировать безвкусие и отсутствие комфорта. Архитектура интересовала в утилитарном аспекте – благо на его деньги застраивались целые города, разбивались сады и парки. С его руки кормились талантливые музыканты и певцы, актеры и танцоры. Хотя в то время подобные искусства еще не достигли вершин более позднего времени. А Дарси в основном ценил это, как развлечение, не более. И вкусы его были не особо утонченны.

ОН отдавал должное и забавам простолюдинов, и ярмарочным скоморохам и площадным театрам. Кажется, они ЕМУ даже больше нравились, чем придворные представления – в них еще сохранялся дух свободы. Да еще стремление развлечь – ведь иначе не заплатят.

Со смешанным чувством Хэш припоминал, как Дарси захотел иметь собственный портрет. И непременно работы итальянского мастера, которые славились как лучшие художники – за морем он успел в этом убедиться. Один из кораблей лорда привез художника, словно заказанный товар.

Джованни Бишело – талантливый ученик известного мастера – соблазнился не только щедрым вознаграждением. Он всегда мечтал повидать мир. Да и кто в юности упустит такое приключение! Те, кому Дарси поручил выбор, не особо разбирались в искусстве – зато отлично знали законы рынка. Они сэкономили господские деньги, наняв этого Бишело. Увидели его картины – ничуть не уступающие картинам известных художников. На них все были, как живые, а детали выписаны с невероятной тщательностью. Да и что такое известный мастер?

Просто ремесленник, у которого есть богатый покровитель. Способный рисовальщик, создающий полотна под заказ, чье имя на слуху благодаря заработанным им суммам и влиятельным покровителям.

Если любопытство графа Норт не остынет, он сделает из парня гениального мастера.

Запах больших денег поманил Джованни из солнечной Италии в суровый северный край.

Хэшу этот парень не понравился с первого взгляда.

Как вытянулась его рожа при виде северной цитадели – родового гнезда графов Норт!

А когда щенок увидел Дарси, то вообще потерял дар речи. Разве мазня ремесленника сможет передать ЕГО неотмирное совершенство?

Дарси поразил художника и тем, что заговорил с ним на итальянском. И тот совсем не ожидал, что заказчик будет немногим старше его самого – а лорду было в то время двадцать три года.

Уставился, как на божество – проклятый мазилка. Просто все глаза проглядел.

Дарси не замечал – привык и к восхищению, и к подобострастию.

И уж конечно, не разглядел ничего другого.

– В Италии по-прежнему всегда солнечно?

– Да, милорд.

– Расскажи мне о своей родине.

Наивный щенок принял ЕГО любопытство за особое расположение!

Для портрета пришлось позировать – а Дарси был нетерпелив и всегда занят. Поэтому позируя, Вильям решал и другие дела. Бишело пришлось с этим мириться.

Дарси успевал выслушать отчет управляющего; продиктовать письмо; подержать на руках щенков ценной борзой; взглянуть на план новых посадок в парке; осведомиться о положении дел на своих верфях и рудниках; сравнить цены на сукно и шерсть-сырец; отведать заморский фрукт и заодно поинтересоваться, можно ли вырастить такой в его владениях.

Порой Джованни казалось, что Дарси вовсе забывал о нем. Он судил и миловал, поощрял и наказывал, слушал и распоряжался. И как объяснить могущественному графу Норт, что позировать – значит сидеть без движения хотя бы несколько минут? Как у многих знатных людей, вся жизнь Дарси была на виду. Джованни превратился в одного из статистов.

Дарси все чаще спрашивал:

– Когда будет готов портрет?

Как Бишело мог сказать ему, что уже неделю вынужден писать фон? Рассердить того, кто недавно приказал казнить пойманных разбойников такими изощренными способами, что у Джованни кровь отлила от сердца. Разорвать лошадьми, привязав за руки и ноги, залить в глотку кипящее масло, выжечь глаза, вырвать ноздри – и это было только начало… Как перечить тому, кто на днях самолично объезжал коня более свирепого, чем тигр? Как намекнуть тому, кто развлечения ради на охоте в одиночку убил копьем матерого кабана? Кого на городском празднике встречали, как императора древности – мэр с непокрытой головой, почетная стража и обнаженные девушки, осыпающие Дарси лепестками роз?

Джованни однажды уже допустил оплошность.

Ювелир принес Дарси несколько колец и перстней – тот надел их все, рассматривая. Потом снял один перстень, взвешивая в руке. Бишело улыбнулся. До этого к Дарси приходил портной-француз – дань моде и привилегия богачей. По обычаю своей страны тот украсил и без того дорогую ткань вышивкой, а часть ее расшил жемчугом. Роскошь костюма прямо говорила о статусе, но на взгляд Бишело это можно было сделать поизящнее.

– Взгляни-ка, – Дарси поманил Бишело.

Тот улыбнулся еще шире, взяв перстень из рук лорда.

– Слишком массивно выглядит, – изрек художник, – вероятно, сделан внутри пустотелым. Тяжеловесно… У меня на родине больше предпочитают легкость и свет.

Дарси щелкнул пальцами – и Джованни опомниться не успел, как оказался в подземельях. Пыточных застенках!

Сутки он просидел на гнилой соломе, принесли только кружку застоявшейся воды и ломоть заплесневелого хлеба. За соседней решеткой стонал и рвал на себе волосы ювелир. А потом к нему пришел палач. И начал потрошить живьем…

Пустотелый, пустотелый…

Джованни зажимал уши руками, уткнувшись лицом в колени.

Когда все было кончено и тело ювелира унесли, Джованни вздрагивал от любого звука. Боялся услышать шаги. Когда камеру наконец открыли – забился в угол, и вытаскивать его пришлось силой.

Его доставили прямо за пиршественный стол. Из камеры – на вакханалию праздника. Наряженная нимфой девушка надела венок Дарси на голову. Он посадил ее себе на колени и поил вином из кубка. Лорд больше не обращал внимания на пьесу, которую продолжали разыгрывать актеры.

– А, Джованни, – равнодушный взгляд скользнул по художнику.

Что-то шепнул девушке на ухо, и та рассмеялась. Художник вздрогнул, услышав свое имя – по-английски. Он сжал кружку – не чета кубку, из которого пил в первый раз – посильнее, чтобы пальцы не дрожали. И залпом выпил. Кусок не лез в горло, хотя рядом объедались, напивались и смеялись. Дарси взял руку нимфы, целуя пальцы. Она раскраснелась от вина и его пронизывающего взгляда. Вдруг вскрикнула и отдернула руку. Из пальца сочилась кровь. Глядя в глаза, Вильям снова поймал ее руку, слизывая алые капли…

А назавтра лорд подарил Бишело вышитый кошелек с парой золотых.

Еще через день он был в свите Дарси, когда тот захотел поохотиться. Собаки рвались с поводков, псари едва сдерживали их. Егеря и загонщики заняли места. Звук рога прорезал хрустально-морозный воздух. Напуганный и рассеянный Джованни вовсе не разделял всеобщей кровожадной радости.

Он не понимал, куда и зачем скачут все эти разряженные люди. Несколько раз рисковал сломать руки или ноги, свернуть шею или вообще разбиться насмерть.

На разгоряченном коне навстречу ему выехал Дарси. Он только что убил великолепного оленя. Немного раскрасневшись от погони, с хищным блеском в глазах радуясь своей удаче, не заметил, насколько Джованни восхищен им самим.

Хэш оказался более наблюдательным…

Воодушевленный, Джованни творил теперь с небывалой страстью. Видение, как живое, вставало у художника перед глазами – он уже не нуждался в натуре. И вот портрет окончен. Все как пожелал лорд – и белые одежды, и крылья за спиной. Властно протянутая рука – и толпы у подножья небесного трона…

Портрет превзошел все ожидания Дарси.

– Джованни – ты гениален!

– Милорд слишком любезен, – Джованни потупил глаза, – что стоило бы мое искусство без такой великолепной натуры? Впервые я чувствовал, что кисть творца бессильна передать все ваше величие.

Не особо падкий тогда на лесть Дарси лишь слегка улыбнулся.

– Милорд, – прошептал Джованни, – ваши глаза сияют ярче звезд…

Попридержи коней, щенок! Что это ты себе вообразил?

Хэш еще раздумывал…

Бишело в фаворе – он уже позволяет себе фривольные шутки, рискует давать советы – в каком стиле лорду стоит одеваться и какой цвет ему к лицу. Бесстыдные глаза не отрываются от Дарси.

Хэш наблюдал…

Бишело пробовал все способы привлечь внимание лорда уже к себе самому. Он потерял голову – и осторожность.

Что ж, если ты ради этого готов рискнуть головой…

Хэш наконец решился…

Стараясь выплеснуть сжигавший его огонь, Бишело делал наброски. Хэш рассмотрел их уже после того, как свернул художнику шею. На одном Джованни изобразил любовников на фоне луны – себя самого, а в другом Хэш без труда узнал… Швырнув набросок в огонь, Хэш взвалил мертвое тело себе на плечо.

– Куда это запропастился Джо?

Дарси вспомнил о художнике лишь назавтра после ужина – на сытый желудок и пьяную голову. Но Хэш только пожал плечами.

Джованни со сломанной шеей нашли во рву.

Должно быть, напился – и упал. Такое случается.

Тело уже порядком раздуло, когда его вытащили багром. Взглянув на покойника, Вильям отвернулся и тут же забыл о нем. К тому же к замку пришла бродячая труппа с дрессированным медведем. А еще у них была девушка с телом гибким, как у змеи…

США, восемь месяцев до миллениума

Они пришли за Томом, когда он уже перестал надеяться. Люди в черных костюмах и темных очках посадили его в вертолет. У одного из них была уродливая рожа, перечеркнутая ужасным шрамом. Они молчали, а Том не осмеливался ни о чем спрашивать.

Их приняла вертолетная площадка в частных владениях невероятного размера. Тот, кто отхватил столько земли, выстроил целый дворец. Размах поражал воображение. Памятник тщеславию – прямо новое чудо света.

Внутри Тома ожидала дикая смесь всех стилей и варварская роскошь. Его оставили в комнате с окном во всю стену. С видом на залив, закат и фонтан.

В камине пылал огонь. Отражаясь в многочисленных зеркалах, Том почувствовал головокружение. Уродливая образина на фоне пламени – прямо грешник в аду.

Мягкий свет зажигался постепенно – по мере того, как в комнату въезжала странная процессия.

Как подсветка на взлетной полосе!

Миллионер-звезда-политик восседал в инвалидном кресле, которое катили две куколки-горничные. Том присмотрелся – близняшки с ногами от ушей, блондинки с алыми губами и завитыми волосами. В немыслимо коротких платьицах, белых передничках и на высоченных каблуках, утопающих в роскошном ковре.

Звезда телеэкрана Некрос в черном шелковом халате застыл неподвижно с руками на подлокотниках кресла – навороченного, как лимузин. Босые ноги покоились на подножках. Тому показалось, что видит манекен или статую. На запястье сенатора – массивный браслет, ослепляющий блеском бриллиантов. На пальцах – перстни и кольца. Знакомая золотая цепь на шее выглядит верхом аскетизма. На глазах – маска для сна.

Кресло остановилось. Одна горничная сняла маску, другая поднесла сенатору вина – тот не утруждался взять в руки бокал. Промокнула каплю, стекшую у него по подбородку. Словно опытные медсестры у ложа больного, они действовали слаженно. Даже больше – девушки напоминали роботов. Сигара. Обрезать кончик гильотинкой, поджечь специальными спичками. Достать шприц, закатать рукав, игла в вену…

Некрос открыл зеленые глаза – яркие до неестественности. Опустил ногу на пол – горничные тут же подхватили его под руки с двух сторон, помогая встать.

– Здравствуй, Пейн, – Некрос отстранил девушек с ленивой хищной грацией.

Так ты теперь сытый тигр…

– Или правильнее будет называть тебя Томом? – Некрос усмехнулся.

Сенатор Дарси. Или правильнее будет называть тебя Некросом?

Полюбовавшись на себя в ближайшем зеркале, сенатор театральным жестом указал на Тома.

– Поприветствуем нашего следующего участника!

Хорошо поставленный голос прирожденного оратора, белозубая улыбка ослепляет. Горничные заулыбались и захлопали в ладоши. Некрос шагнул вперед, нога запуталась в ковре – девушки бросились к нему.

Да он пьян! Или обдолбан до зеленых чертей!

– Отвалите! – Некрос отпихнул заботливые руки.

Задергалось веко, идеальное лицо исказилось судорожной гримасой. Он согнулся, и тяжело дыша, рухнул на колени.

– Дорогой, – в дверях появилась ослепительная блондинка в черном платьице, – с тобой все хорошо?

Шпильки процокали по паркету и ступили на ковер.

– Просто чудесно! – Некрос поднялся неуловимым текучим движением. – Улыбнись на камеру, Марго.

Сенатор привлек к себе блондинку и помахал рукой.

Здесь нет камер и софитов. Но… Камеры слежения, мать его!

– Чудесно пахнешь, – Некрос зарылся лицом в волосы на ее шее.

Марго вытащила изо рта чупа-чупс и подставила губы. Поцеловав ее, Некрос облизнулся.

– Знакомься, это Том.

– Привет, – фальшиво пропела она, уставившись на него без стеснения.

Накрашенные ресницы невероятной длины моргнули раз, другой.

– Дорогой, он мне не нравится, – протянула она.

– Тебе не нравится моя душа? – притворно удивился Некрос.

– Нет! – Марго надулась, – зачем она тебе?

– А ведь и незачем! – сенатор рассмеялся.

Смех резко оборвался, словно кто-то его выключил.

– Оставьте нас. – Негромко сказал Некрос.

Каблучки быстро-быстро процокали к двери. Горничных тоже след простыл.

– Я должен поблагодарить, Том, – Некрос приблизился, – ты открыл мне глаза. Молчишь? Очень разумно с твоей стороны – к тому же тебе все равно нечего сказать.

Он знал! Знал, что я не Пейн!

Некрос обошел Тома кругом. Закололо в затылке, когда Некрос проходил за спиной – но Том не шевельнулся.

– Видишь ли, – Некрос снова оказался перед ним, – Пейн мне больше не нужен. Я вспомнил, кто я на самом деле. Вильям Дейл Артур Дарси – мне нравится, как это звучит!

Раз Пейн больше не нужен – значит Некрос собрался его убить? Черт побери!

Том попятился.

– Куда это ты? – взгляд Некрос пригвоздил его, – я еще не закончил. Хочу кое-что обсудить с тобой, не с Пейном. Бедняга теперь, как говорят медики – дрова. Овощ. Та авария… А ты думал, чего он все время спит?

– Что? – вырвалось у Тома.

– Сознание Пейна умерло, но душа его все еще в тебе. Вы с ним будто поменялись местами.

Поменялись местами!

– Теперь ты убьешь меня? – спросил Том.

– Вовсе нет, – Некрос развел руками, – если сделаю это, душа Пейна вернется ко мне. А без души мне гораздо лучше…

– Я не понимаю!

– Я подарю тебе жизнь, Том, – сказал Некрос, – и впридачу еще подарок. Видишь эту цепочку? Теперь она твоя.

Сенатор опустился перед Томом на колени. Цепь поблескивала на его шее.

Это не простое золото.

– Ну же, – Некрос поддел цепь пальцем, – возьми ее!

– Почему… – язык с трудом ворочался в пересохшем рту Тома, – почему сам не отдашь?

– Я и отдаю, – вкрадчиво произнес Некрос, – тебе нужно только ее снять.

– Сам сними, – Том отступил.

– Дурак ты, – нахмурился Некрос, – я уже сказал, что не хочу иметь с тобой ничего общего. Пока эта цепь на мне – мы связаны. И снять ее можешь только ты! Я даю тебе жизнь и свободу – чтобы получить их, тебе тоже нужно кое-что сделать.

– Я не верю тебе, – Том покачал головой.

– Когда я просил дать мне имя, ты тоже оказался несговорчивым, – вздохнул Некрос.

– Имя тебе не я давал, а Пейн. И если хочешь разорвать вашу связь, контракт или что там еще – обращайся к нему.

– Невозможно, – Некрос поднялся. – Мы оба знаем, что его сознание уже не вернется. Я подождал некоторое время, чтобы убедиться. Ты ведь не ощущаешь его души?

– Нет, – смутился Том.

– А я ощущаю, но не хочу.

– То есть, если я заберу цепь – ваша связь прервется.

– Точно.

– И тогда, если ты убьешь меня – душа Пейна уже к тебе не вернется, верно?

– Мне нет смысла убивать тебя.

– И ты думаешь, я поверю тому, кто способен играючи разрушить город! Да ведь ты забавляешься убийствами!

– Не-а, – Некрос улыбнулся, – твои мучения будут куда забавнее.

– Что…

– Вот увидишь, – сенатор подмигнул Тому, – скоро сам будешь умолять о том, что сейчас мог взять даром!

Некрос развел руки – и комната заполыхала огнем. Стены обуглились и свернулись, как бумага – за ними вставал адский ландшафт. Выжженная пустыня под черным небом; тени, вырастающие в отвратительных тварей; огненный ветер и красный песок.

– Приказывай Пейн, – Некрос направился к нему, – мне уничтожить твоих врагов? Завоевать мир?

За плечами сенатора стали появляться адские легионы. Ветер шевелил волосы Некроса, а его крылья закрывали полнеба.

– Мне добыть тебе золота или построить дворец?

Легионеры исчезли, а вместо обугленных стен начали вырастать золотые слитки.

– Ты хочешь удовольствий?

Обнаженные тела юношей и девушек сплетались в отблесках огня; реки выпивки; водопад волшебного порошка. Некрос взмахнул рукой – и тела окаменели. Присыпанные наркотическим порошком, словно пылью времен. Некрос зашагал к Тому по крошащимся останкам.

– Я заполучил человеческую душу, но так и не понял смысла человеческой жизни.

Реальность начала изменяться с невероятной быстротой. Некрос вдруг оказался рядом, схватил Тома – и вместе с ним взмыл в воздух. Они поднимались все выше – у Тома заложило уши. Так быстро, что внутри все сжалось. А потом Некрос выпустил его…

* * *

…Пейн спускался вниз – винтовая лестница уходила во тьму все дальше. Двери распахнулись, стоило только прикоснуться к ним. Он видел тень – она водила его рукой. Нет – была внутри него!

Спуск в самые недра земли – столь же глубокий, как башня над ним, тянущаяся ввысь. Словно отражение – будто та же башня наоборот… Земля разверзлась под ногами, открыв проход. Он шел в полной темноте, словно теперь не были нужны глаза. А в самом низу нашел то, что искал – золотую маску…

Том падал и падал, захлебываясь криком. Некрос поймал его и взмыл еще выше. Цепь сияла на шее демона, а на лице была золотая маска.

Ты не Вильям Дейл Артур Дарси…

И под золотой маской корчился и ухмылялся едва обтянутый кожей череп с пустыми глазницами. В развороченной грудной клетке чудовища Том видел сердце – но оно не билось.

…Вокруг горели свечи, Пейн стоял в центре пентаграммы, которую начертил – но руками его двигала чужая воля. А теперь тело Пейна истончалось, а то, другое – обретало плоть. Его воля таяла.

Он снова оказался в том трактире – и Дарси ухмылялся, глядя на него. Глаза чудовища – черный и голубой – тьма из них заполняла Пейна, как пустой сосуд. И вместе с ней внутрь него заползла тварь. Нечто не живое – но и не мертвое.

Нечто, что больше не было лишь тенью.

Тень питалась тьмой и теперь, пожирая энергию Пейна, воплощалась в мир.

Пейн в отчаянии закричал – предсмертный вой гибнущего существа вторил хохоту чудовища…

Том падал, как камень. Скрюченные пальцы готовы ухватиться за любую соломинку. Черное крыло хлестнуло по лицу. В глазах потемнело. Руки скользили и все не могли ухватиться – но вот оно! Том за что-то зацепился. Дьявольский хохот загремел в ушах – и Том снова оборвался вниз. Пальцы еще во что-то вцеплялись. Распахнул глаза – в руке он сжимал золотую цепь…

* * *

Том открыл глаза. Запах лекарств ударил в нос. Яркий свет ламп ослеплял.

Я что – на хирургическом столе?

– Приве-ет! – Над ним склонилось лицо.

Поморгав, Том узнал его – Вильям Дарси. Так он себя теперь называл.

Некрос…

– А тебе идет. – Сенатор поддел пальцем цепь на шее Тома.

– Где я? – Том попытался встать.

– Тшшш. – Рука Некроса толкнула его обратно.

Сенатор засмеялся. Ему вторил с десяток голосов.

– Все готово, милорд. – Ассистент в медицинском халате возник за плечом Некроса.

– Ага. Чудненько. – Некрос улыбнулся.

Он был в приподнятом настроении. Нетерпелив, как ребенок, заполучивший новую игрушку.

Краем глаза Том видел силуэты людей, столик с хирургическими инструментами – и зачем-то включенную камеру на передвижном штативе.

– Ненавижу перчатки, но что поделаешь, – Некрос вытянул руки в медицинских перчатках, – я же не хочу, чтобы ты умер от инфекции.

Он хихикнул. Том наконец рассмотрел, что на сенаторе – медицинский халат и шапочка. Не хватало только стерильной повязки на лицо.

– Сестра, кокаин! – приказал он.

Перед Некросом появился поднос с дорожками порошка. Взяв трубочку, он втянул их одну за другой.

– Отлично! Теперь начнем.

Кто-то завязал на нем маску.

– Видишь ли, – Некрос взял поданный скальпель, – я недавно увлекся медициной. Правда не уверен, разделишь ли ты мой восторг.

Он опять засмеялся.

– Ты сумасшедший! – Том напрягся, пытаясь вырваться, но без толку.

– Ты станешь произведением хирургического искусства в моей коллекции, – Некрос не обращал внимания на крики, – ведь я теперь не чувствую ни твоей боли, ни твоих желаний, ни движений души.

– Не делай этого! – Том мотал головой. – Не надо! Прости… пожалуйста…

– Анестезия, – приказал Некрос.

Том даже не почувствовал инъекции. Никаких масок и газа – в операционной все было по последнему слову техники. Несколько человек в стерильных масках склонились к нему. Холодные глаза Некроса – сосредоточенные и страшные – смотрели на Тома, как на предмет.

Я не хочу… Пожалуйста…

Он провалился в сон.

– Это прорыв! – до Тома будто во сне долетали голоса. – Достойно статьи в медицинском журнале. Как тебе это удалось?

– Пустяки. – Том узнал голос Некроса. – Посмотри лучше вот на это.

– Поразительно! Как живое анатомическое пособие.

– Я еще не закончил. Небольшой восстановительный период, и я планирую…

Том снова отключился…

Англия, год 15…

Сейчас перо художника оказалось бы бессильным описать гнусности великосветских ублюдков, окружавших Дарси. А что творил его лорд, достигший в тридцать два года огромной власти…

А ведь когда-то ОН даже не догадывался о страсти того мазилки…

Да и время, когда ЕГО мог развлечь дрессированный медведь и выступление бродячей труппы, давно прошло.

Хэш не мог оставаться безучастным.

Если потребуется, он станет последней соломинкой, не давшей господину пасть в грязь.

До встречи с Дарси он жил в нужде, терпел лишения, голод и боль. Все его тело покрывали шрамы.

Но почему сильнее всего болят те, что ОН нанес собственной рукой?

Их было пятеро – пэров, гостивших в родовом поместье Дарси. Вильям пресытился Лондоном и решил отдохнуть в своих землях, где бывал все реже. Впятером гости со свитой стоили целой армии. Дарси лишь улыбался. Радушный, как император, богатый, как Крез. В огромном замке всем нашлось место, на пиру столы ломились от яств. Охота, театр, мистерии, представления, игры следовали без конца… Хэш прикинул, сколько месяцев и какая толпа могла безбедно прожить на эти средства.

Безумное расточительство. И чего ради?

– Милорд, обширные области в двух днях пути захвачены Антониевым огнем!

Дарси лениво прикрыл глаза. Надменное лицо словно выточено из мрамора, черные волосы ниспадали на соболиную опушку. Пальцы лорда, унизанные кольцами и перстнями, небрежно держали кубок, стоивший целое состояние. Алые губы блестели от выпитого вина – вдвое старше его самого.

– Милорд, крестьяне говорят, что на мельницах поселился дьявол!

Хэш знал – мельницы находятся в ведении лорда, налог за помол идет в господскую казну, вдобавок к мзде за хранение зерна. Дело скорее не в мельницах, а в зерне, но…

– Уличные проповедники подстрекают народ…

– Проповедников сжечь, смутьянов – повесить! – Дарси жестом приказал удалиться.

Доклад выслушан, решение принято.

Удивительно вообще, что у лорда нашлось на это время и желание. Хэш ждал момента, когда кубок выскользнет из ослабевших пальцев, а сам Дарси свалится под стол. Верный слуга был начеку, чтобы его подхватить.

Если бы только это…

Когда-то у Дарси были планы на освоение новых земель. Международную торговлю…

В высшем свете как раз пошла мода курить дурман. Для этого использовали стебли и листья. Играя в богов и прорицателей, поджигали семена. Корни толкли в воде и пили. «Магический» напиток для видений… Впрочем, не гнушались и обыкновенной коноплей – плебейским развлечением. Папская булла приравнивала ее к колдовству – хотя папу уже в грош не ставили. Наутро после экспериментов обычно зверски болела голова – и тогда выпивали благословенный тем же папой напиток богов. Безумно дорогой кофе.

Дарси перещеголял всех, когда ему привезли из Китая опиум…

Властитель Северного края, неспособный сам подняться из-за пиршественного стола. Великий воин, с трудом удерживающий кубок. Справедливый правитель, который видит не проблемы и пути их решения, а бесов, пирующих вместе с ним.

– А где твои симпатичные близняшки? – спросил женственный блондин.

Накрашенные губы улыбаются, змеиные глаза полуприкрыты, изящная рука поигрывает золотой цепью на шее.

Кажется его звали Эвелин.

В своем кругу эти лорды называли друг друга по именам. Эвелин изучал юриспруденцию в Оксфорде, познания с успехом применял в Тайном совете.

– Они мне наскучили. – Ответил Дарси.

– Какая жалость. – Сказал Эвелин.

– И что с них проку, если остался только один? – Ухмыльнулся Полетс.

Грузный и одышливый, с багровым от постоянных пьянок лицом, Полетс знал назубок все догматы англиканской церкви – именно он предложил ввести раздельные казни для католиков и протестантов. Любитель поохотиться – и не только за зверем.

– Если соберешься продавать, то не выручишь и полцены. – Сказал Чарльз.

Высокий и тощий, рыжий, как лис. Одет, как буржуа, свое богатство демонстрирует на жене – даме весьма эффектной.

Леди Джозиана видом и повадками даст фору любой шлюхе…

Чарльз интересовался банками и очень ловко научился применять власть кредитов.

– Фу, Чарльз, – поморщился Эвелин. – Впрочем, за полцены я бы взял.

– Бери даром, – разрешил Вильям.

Эвелин улыбнулся. Чарльз покачал головой.

– За удачное приобретение! – Полетс поднял кубок.

Фрэнсис промолчал. В черном он смотрелся, как ворон на могиле. Предложил реформу тюрем, ужесточил условия содержания на каторгах. Говорили, что он балуется черной магией и выполняет тайные королевские поручения.

Льюис глупо захихикал.

Юнец, видно, так и не понял, что именно Дарси погубил его отца.

Он отлично умел тратить отцовское состояние, считая Вильяма духовным учителем. С такими темпами оно закончится через пару лет…

Эвелин разглядывал подарок – мальчика лет десяти, похожего на пасхального ангелочка. Погладил щечку с кровоподтеком, длинным ногтем поддел рубашку, и она сползла с плеча.

– Покажи мне свои крылышки, – попросил он, – или тебе их отрезали?

Посмотрел на Дарси. Тот играл кинжалом и при этих словах воткнул его в стол.

– Он лучше послужит тебе не крыльями, а своим языком.

Джозиана придвинулась ближе. В немыслимо низком вырезе Дарси мог видеть все ее прелести.

Эвелин раздевал своего ангелочка. Льюис веселился, видя ужимки уродцев и шутов, Полетс маслянистым взглядом высматривал танцовщиц, служанок – всех женщин, имевших несчастье родиться хорошенькими. Чарльз вертел в руках кубок, явно прикидывая в уме его цену.

– Я тоже кое-что хочу подарить, – сказал Эвелин. – Ты же потерял такую нежную кожу и сияющие глазки, румяные щечки и пухлые губки. Этот Сим, – он указал на юношу в плаще, – умеет абсолютно все!

Смуглый, как цыган, Сим подошел к новому хозяину. Плащ надет прямо на голое тело, равнодушные глаза старика ждут любого приказа…

Лорды гуляли несколько суток. Хэш был вынужденным наблюдателем – он не хотел оставлять хозяина в беде.

Полетс развлекался с двумя девушками. Льюис с упоением щекотал толстого уродца – одну из игрушек Дарси. Полуобнаженная девица обнимала юношу за плечи, временами помогая ему. Фрэнсис курил опиум. Чарльз смаковал дорогое вино. Джозиана увивалась вокруг Дарси… Хэш догадался – Чарльз сам уложил жену в постель Вильяма! Глаза леди сияли торжеством. Следующего свидания придется подождать: Дарси сейчас больше интересовал маленький крысенок Сим.

Эвелин ласкал уцелевшего близнеца, что-то нашептывая тому на ухо. Близнец, некогда похожий на ангелочка, всё плакал, шмыгая опухшим сломанным носом. Прокушенная губа нелепо перекашивала личико. Эвелин промакивал слезы платочком, целовал покрасневшие щеки, нежно поправлял волосы. А потом шептал на ухо, отчего слезы начинали литься сильнее – или больно щипал за щеку.

Обнаженные прислужницы предлагали гостям яства, питье и себя. От тяжелого воздуха и звуков кружилась голова – хлопки плоти о плоть, пьяный смех, стоны и вздохи, влажное чмоканье поцелуев…

Они уже не замечали, день сейчас или ночь…

Хэш увидел, что хозяин не в себе – от беспробудного пьянства и наркотиков, бесконечного разврата и бессонных ночей. В глазах Дарси уже не виднелось интеллекта, а улыбка скорее напоминала звериный оскал. Сидя в кресле, он казался дьяволом на троне во время шабаша. На разгоряченном теле не было ни клочка одежды – как и на большинстве пирующих. Волосы прилипли к вспотевшему лбу. Он уже не мог удержать кубок – шлюхи поили его изо рта в рот. Но Сим раз за разом трудился над тем, чтобы возбуждение не покидало нового хозяина. Чтобы оргия продолжалась…

Сейчас Эвелин оттолкнул Сима и занял его место, опустившись на колени. И наверняка очень старался – Дарси вцепился в его волосы, издав нечто среднее между рычанием и стоном.

Тем временем Фрэнсис мелом нарисовал круг, внутри которого оказался сейчас Вильям с Эвелином. Полетс вытащил древний фолиант. Раскрыв, монотонным голосом принялся читать заклинания. Льюис зажег свечи и установил в пяти углах нарисованной Фрэнсисом пентаграммы. Чарльз налил вина в бокал и подмешал к нему какой-то порошок. А после напоил Дарси тем же способом, что шлюхи до этого.

Чарльз и Эвелин отошли от Вильяма, оказавшись за пределами круга – который тут же замкнул Фрэнсис, дочертив линию. И у Эвелина было кое-что получше крови Дарси, чтобы оживить начерченные знаки. Сделать всю эту магию действенной…

Сейчас глаза пятерых горели, как у гиен во тьме. Черты лиц будто заострились. Они словно разом протрезвели от напряжения. И предвкушения.

Словно они связаны нерушимым обетом. Единой целью.

Но они не ведали, что творили…

Хэш не думал, что их заклинания окажутся действенней, чем потуги бедняжки-ведьмы с простецким именем Мэри.

Неужели есть дураки, желающие, чтобы тьма вырвалась наружу?

Бессмертное зло…

Сокрушительная сила.

Если бы Дарси мог управлять этой нечеловеческой мощью по своему желанию – мир бы рухнул во тьму. Но сила эта была капризна. И если он не мог обуздать ее – она управляла им.

А еще хранила его в бою. И не только…

Многие придворные считали Дарси дьявольски удачливым. Бывало, что и более изощренные в политических играх люди лишались головы. Казавшийся всесильным Уолси или расчетливый Кромвель… Герцог Норфолк, который потерял сына, казненного по воле короля. А ведь герцог был председателем Тайного совета, и столько лет сам выносил приговоры! А Дарси – слишком знатный, слишком богатый, слишком ненасытный, безрассудно смелый и слишком красивый. Чересчур много «слишком».

Разве они могли стерпеть все это?