Текст книги "Двойник Бога"

Но Дарси убил его одним отточенным ударом. Меч разбойника вылетел из рук и воткнулся в землю, а его голова покатилась следом. Вильям даже не моргнул. Толпа собравшихся выдохнула, как один человек. Многие перекрестились…

* * *

Дарси не упускал из виду и событий в стране.

Король женится на Болейн. Что ж, восемнадцатилетний Дарси присутствует на пышных торжествах, нисколько не беспокоясь, что папа отлучил Генриха VIII от церкви.

Год спустя Дарси в парламенте вместе с остальными пэрами голосует за освобождение церкви Англии от папской власти.

Король желает создать Англиканскую церковь? Прекрасно!

Мечтает стать верховным главой новой церкви в своих владениях? Так облечем же его двойной властью! Ход неизящный – зато сильный.

Пусть король истребляет еретиков, недовольных новой религией – католиков или лютеран. Сжигает их, вешает и рубит головы.

Король не забыл, что именно граф Норт усмирил Север. И когда спустя несколько лет пришел черед монастырей – монарх отдал их на разграбление таким, как Дарси. Чудовищу еще только двадцать два года – но он уже сполна ощутил вкус крови.

Наплюем на Папу Римского – разорим монастыри!

Потом Генрих, конечно, спохватился и церковные богатства стал забирать себе, а монастырские земли продавать. Но Дарси не упустил кровавый шанс. Он срывал драгоценности с образов и продавал священные изображения, не гнушаясь хозяйничать в конфискованных храмах, как в своей кладовой…

Ненасытный, как мифический дракон – и неразборчивый в средствах. Дарси давно понял, что могущества достигают не только военными победами.

Он наживался… И когда судили вчерашних фаворитов, проигравших политические схватки. И когда фабриковали доказательства, чтобы представить на лживых судебных процессах. И когда Тайный совет в палате лордов решал, кому вменить «Билль об измене».

Не стоило забывать и о милосердии – даже изменнику казнь через повешение или сожжение можно заменить на отрубание головы.

Никто уже не помнил, каким был юноша, удалившийся от двора из-за скандала с дядей. То было время невинности…

Когда Дарси начинал – фигурой номер один при дворе был всесильный кардинал Уолси. Умелый дипломат, ценитель искусства – чьи дворцы и сады, аббатства и картинная галерея удивляли мир. В свое время он помог королю развестись с первой женой Екатериной Арагонской.

Но вот незадача – ему не по нраву Анна Болейн…

И вот уже КТО-ТО добывает письмо из тайной переписки кардинала с папой. Этот КТО-ТО любезен с Анной и называет ее – да, королевой!

Это письмо и королевская подозрительность уничтожили Уолси. Генрих даже наградил Вильяма за помощь в раскрытии заговора – из конфискованного имущества осужденного. А Дарси подарил королю в коллекцию – нет, не картину, а пушку – которых у государя уже было столько, словно он собирался завоевать ад. Отменное литье, новый сплав, технический прогресс – король обожал такие штуки.

Какой фавор, какой шанс! Но Дарси, к удивлению многих, собирается остаться лишь одним из членов тайного совета – скромный слуга короны – богаче Уолси и короля вместе взятых, знатнее любого из живых правителей. А с королевой Анной он учтив, как подобает пэру – и холоден, не желая ни малейших подозрений и королевской ревности.

Зачем милорду толкаться в очереди к королевским подачкам, когда он может брать что хочет и когда хочет. Да… Хэш понимает. Во всем они поразительно единодушны.

Что ж, место советника при короле занимает бывший секретарь Уолси – Томас Кромвель. Он проявляет себя тем, что ведет на плаху Томаса Мора, приближенного короля – блестящего оратора и автора знаменитой «Утопии».

Казнить?

Дарси голосует – за.

Повод?

Так ведь Мор не признал короля главой церкви и не одобрил его брака с Анной Болейн!

Раз, два – и готово!

Покараем тех, кто держится старых традиций. Тех, кто противится начинаниям короля. Головы слетают одна за другой. Мужчины, женщины, старики, дети…

Придет день, когда ты не сможешь насытиться…

Невиновного всегда можно уличить в измене! Палата принимает Билль, по которому католиков вешают, а лютеран сжигают заживо.

Новое так интересно!

Вводят особые казни. И вот повешенного снимают с виселицы еще живым и потом сжигают внутренности, четвертуют и обезглавливают.

Кому-то не нравится, как Дарси ведет дела? Кто-то решил, что с него довольно? А эта выскочка Болейн решила, будто она и впрямь истинная королева?

Непростительная холодность, да?

Его величество всегда хотел наследника – так зачем терпеть ту, которая родила девочку? Чувства охладели, королева надоела.

Или причина в том, что здесь государственная измена?

Анна неверна! У нее связь с тремя, нет, с пятью заговорщиками – да еще с ее братом, графом Рочфордом.

И как ты теперь запоешь? Нет прямых доказательств? Но ведь все уже ополчились против тебя, детка…

Посмотрите на короля – он уже нашел новую избранницу – Дженни Сеймур. Если женится на ней, то приобретет родственником кузнеца!

На Анне Болейн опробовали новую казнь – вместо секиры ей отрубили голову мечом, а палача специально выписали из Франции.

Дженни – слабый игрок. Рожает мальчика и умирает – роль сыграна. Но вот Томас Кромвель – уже канцлер казначейства. Он был весьма кстати, когда расширил полномочия Тайного совета…

Увеличивает доходы казны и поощряет развитие торговли – ему не дает покоя процветание Севера? Да неужели?

Бывший союзник Анны, соучастник ее падения – ему следовало убраться со сцены еще вместе с ней!

Что ж, король снова вдовец, и Томас советует ему обвенчаться с немецкой принцессой Анной Клеф. Цель – укрепить союз Англии и немецких государств.

Вот уж незачем! Король-то не сильно преуспел и в Итальянской кампании. К черту союзы!

Монарх купился на великолепный портрет избранницы. Какое разочарование – портрет оказался гораздо лучше оригинала!

Томас, вот тебе и конец…

И герцог Норфолк тоже считает, что союз с немецкими государствами вовсе ни к чему. Но еще больше хочет, чтобы король женился на его племяннице Екатерине Говард.

Вполне естественное желание!

Зачем мешать, если Норфолк понимает, что имуществом казненного Кромвеля нужно поделиться?

Пожалуй, герцог Норфолк будет хорошим председателем Тайного совета…

Дарси двадцать шесть – и он уже Норфолка не считает сильным соперником. А его племяннице куда как далеко до Анны Болейн. Да, Екатерина – милашка, но этого мало, чтобы править.

Король Генрих так щедр на расправу, что вскоре у него не останется опытных дипломатов. Да и внутренние дела страны его не особо теперь занимают…

Не беда – ведь у короля столько советников. И никто из них не упустит своей выгоды…

Развращенный вседозволенностью, Дарси терял осторожность и здравый смысл. Забросил дела в своих землях. Погряз в пороках и соблазнах высшего света. Окружил себя льстецами. Менял любовниц быстрее, чем король задумывался о новой женитьбе. Дарси играл грубо – исправляя ошибки чужими жизнями. Ему было все равно, вступит Англия в войну или нет. В своей парламентской речи он назвал короля мудрым и милосердным отцом отечества тогда, когда тот уже превратился в кровавого диктатора.

Хэш следовал за милордом всюду, готовый выполнить любой приказ. Дурные наклонности Дарси, которые не могли развиться, пока он напряженно работал или боролся за место среди власть предержащих, теперь… теперь расцвели, будто взращиваемые чьей-то опытной рукой. Словно некто нашептывает ЕМУ на ухо, стремясь погубить…

А Дарси лапал власть, как любовницу – вымазанными в крови руками…

Последним достижением парламента стало принятие закона о необходимости доносить о прегрешениях королевы. Это был королевский проект.

Дарси проголосовал – за.

Последней гениальной королевской идеей, куда Вильям вложил деньги, стало усовершенствование эшафота. Это было как раз после королевской попытки изобрести вечный двигатель.

Генрих считал себя гениальным изобретателем.

Вечный двигатель не удался – а иностранные инженеры смеялись над королем втихомолку.

Но никто не мог поспорить, что эшафот – достижение инженерной мысли.

Сидя на почетном помосте для аристократов, Дарси мог наслаждаться зрелищем публичных казней со всеми удобствами. Теперь при повешении веревка никогда не рвалась – она была качественно сплетена из особых волокон. Голова повешенного никогда не отрывалась от тела – усилие рывка, вес приговоренного и расстояние, которое он должен пролететь, рассчитывали дополнительно. Многочисленные усовершенствования коснулись и других казней.

Дарси было двадцать семь, и с почетного помоста он смотрел, как королева Екатерина взошла на эшафот…

Последняя жена короля – Екатерина Парр – бледнела при виде Дарси. Бедняжке казалось, что Черный лорд послан из самого ада, чтобы подготовить на земле царство своему истинному господину – Сатане. Могла сколь угодно плакать или шептать, что он демон – но на короля влияния не имела.

Смотри за домом и воспитывай чужих детей, крошка. И с тобой ничего не случится…

США, полтора года до миллениума

Некрос спал…

– Варго, встань!

– Варго, я приказываю!

– Варго, я хочу!

– Варго…

У него отобрали имя, данное при рождении. ОНИ спрашивали снова и снова, снова и снова: «Как твое имя»? И всякий раз, стоило ему ответить – пытки продолжались.

У тебя нет имени. Твоя человеческая жизнь закончена – забудь ее, как и свое имя. Чтобы служить НАМ, ты должен умереть, как человек – которым никогда не был. Стать тем, кто ты есть.

ОНИ дали другое – Варго. Чтобы приказывать. Но проклятая ведьма, что могла заставить его подчиниться, умерла. Очень-очень давно…

…Но теперь боль вернулась.

Кто вы такие? Ублюдки, посмевшие разбудить меня? Так похожи на НИХ.

Не-ет. Эти – просто десять глупцов, окруживших себя магическими безделушками. Изображающие магическую цепь и мнящие себя адептами силы.

Он убивал – и жрал.

Первый – укрывший тщедушное тело в плаще с капюшоном. Убит невидимой тварью, обретающей плоть.

Все ваши магические безделушки бесполезны! Но вот это я возьму себе…

В его призрачной груди теперь заключено сердце. Чужое мертвое сердце – которое глупцы использовали в своем ритуа ле. ОСОБЕННОЕ сердце…

Ты не хочешь об этом думать. Все, что ты захватил – отныне принадлежит тебе.

Твое сердце.

Второго он разорвал напополам – кровь брызнула фонтаном до потолка.

Третьего размазал по полу, как давят муху.

Голова четвертого отскочила, как мяч. Пятый уже попытался закрыться руками – он уже увидел, ЧТО их убивает.

Золотая маска была такой тяжелой – чтобы удержать ее, нужно больше энергии. Нет, уже не маска – его лицо…

Шестой визжал, как недорезанная свинья. Седьмой упал на колени, мотая головой. Нет? Да! Пощады не будет! Восьмой… О, у восьмого достало духа схватить ритуальный кинжал. Прошло всего несколько секунд с тех пор, как он начал убивать.

Девятый… Как же дьявольски больно! Масло и огонь… Раз масло горит на его коже, а он чувствует боль – он уже не бесплотная тень.

Десятый что-то выкрикивал…

Вот и конец им. Прочь отсюда!

Человеческая душа…

Все, что осталось от… Пейна. Ведь так его звали?

Как давно это было…

Пейн был твоей марионеткой, когда ты наконец вырвался из заточения и захотел расквитаться. Отомстить тому, кто все у тебя забрал.

Но еще раньше у тебя все уже отняли ОНИ… Те, что задавали один и тот же вопрос…

Разве после этого Кровавый грифон мог что-то у тебя забрать? Тот, кого называли Северным дьяволом. Черным лордом.

Называли…

Кого называли?

Ты не хочешь помнить…

А Варго? Кто это?

Никто не смеет тебе приказывать!

В твоем сердце живет ненависть. Как черная ночь…

Именно человеческая душа связывает с прошлым, которое ты хочешь забыть. Пейн.

…ты уже никогда не станешь прежним…

* * *

– Ну как, неплохо поразвлекся? – спросил Пейн.

Некрос только что очнулся от сна и моргал, с приоткрытым ртом уставившись на Пейна.

– Да ладно! – Тот ткнул пальцем в Некроса и заржал, – неужели начисто крышу снесло?

– О чем ты? – хриплым голосом спросил Некрос.

– Девчонки! – Пейн втянул щеки и закатил глаза, – ты не ушибся на этих жердях?

– Не твое дело. – Некрос сказал это так, что наемник заткнулся.

– Ты, помнится, хотел вот это, – Некрос вытащил из-под кровати кейсы.

В одном лежали несколько моделей пистолетов и полуавтоматов. В другом обнаружились пакетики с порошком, флаконы с разноцветными таблетками, упакованная трава, ампулы и шприцы.

– Ух ты! – Пейн уставился на все это, как ребенок в магазине игрушек.

Прямо глаза разбегались. Сидя на корточках у кейсов, Некрос сунул в рот сигарету из мятой пачки Пейна. Мама тихонько вошла, молча поставила на пол поднос с двумя чашками кофе и так же бесшумно вышла. Пейн едва обратил на нее внимание.

Стряхнув пепел на пол, Некрос отхлебнул из чашки.

– Это делается так, – он вставил магазин в пистолет и взвел, дослав патрон в ствол. – Держи.

Подал оружие Пейну. Наемник сжал рукоятку, палец будто сам лег на спуск.

– Не так, – Некрос отвел ствол от себя. – Там поищи мишени. – Он кивнул на окно.

Взяв другой пистолет, Некрос стал рядом с Пейном. Наемник раньше стрелял из лука и арбалета, а Том лишь пару раз упражнялся в тире.

Пейн не стал строить из себя крутого и начал с крупной неподвижной мишени. Высадив полмагазина, разнес окно соседнего дома. Потом ему удалось ранить соседа. Тот все это время так и проторчал в кресле с газетой. И теперь сидел – только на халате расплывалось кровавое пятно. Пока Пейн перезаряжал, Некрос с одного выстрела добил несчастного. Потом снес вертящийся флюгер, размазал маленькую собачку на поводке у старушки. Перешиб веревку раскачивающихся качелей.

Охрана Некроса снизу опасливо косилась на босса. Он выплюнул окурок и сделал им знак. Один из парней подбросил монетку. Та пару раз перевернулась, бликуя на солнце – потом пуля Некроса настигла ее. Некрос ухмыльнулся, а Пейн только вздохнул, глядя на свой пистолет.

– Так что там во втором кейсе? – спросил наемник.

– Здесь классика, – Некрос указал направо, – героин, кокаин, экстази, марихуана, – в центре производные, а слева – новые разработки. Твой билет в рай…

– Мне не нужно в рай, – улыбнулся Пейн, – я просто хочу, чтобы было как в раю.

– Я помню, – оскалился в ответ Некрос, – ты не хочешь БЫТЬ правителем, просто желаешь жить, КАК правитель.

– Я хочу быть сильным и крутым, – кивнул Пейн.

– Не прикладывая усилий… – Некрос повертел в руках флакончик.

– Богатым, умным и красивым…

– Прямо сказочным принцем…

– И чтобы все девчонки были мои…

– Пусть в очередь выстраиваются.

Пейн выхватил флакон из рук Некроса, высыпал на ладонь горсть разноцветных таблеток. Проглотив одну, воскликнул:

– Это тебе! – и бросил флакон Некросу.

Он не успокоился, пока Некрос не заглотил все оставшиеся таблетки.

Приход стал таким мощным, что Тому показалось, будто весь мир провалился к черту…

Некрос и Пейн спустились по лестнице, которая ежесекундно меняла очертания – лианы обвивали перила, расцветая неведомыми цветами. Пейн погрозил пальцем Сесиль, прячущейся между обоями и стеной.

– Мы вернемся к ужину! – крикнул он, когда она ускакала, обратившись ланью.

Они сели в «Феррари» и понеслись с невероятной скоростью по меняющемуся ландшафту. Пейн стрелял – и теперь ни разу не промахнулся. Уложил десятки, сотни, тысячи врагов. Это было, как сафари, которое он видел по телевизору.

После плавали на гондоле, а обнаженные девушки приносили напитки. В казино наемник выиграл кучу фишек, и его засыпали золотом. Гондола пристала к берегу, он захотел мороженого, на руки маме и кататься на лошадках. С коробкой попкорна взобрался на верхушку самой высокой горки…

На воздушном шаре казалось немного страшновато, но в животе так сладко замирало от высоты. Неведомая сила придавила его, когда пропоротый шар камнем ухнул вниз. Когтистая рука подхватила его – черные крылья твари закрывали полнеба. Головокружительная высота – но тварь держала крепко. Грудь существа то обрастала плотью, то вдруг сердце виднелось сквозь белые ребра. Мертвое сердце, которое не билось… На лице твари сияла золотая маска, из-под нее сочилась кровь. На шее змеей скользила и сжималась цепь. Нет – золотая змея глотала собственный хвост…

Тому стало страшно – он был таким маленьким, а вокруг – дремучий лес, кишащий чудовищами. Под кроватью опять кто-то прятался, а в одежном шкафу из-за приоткрытой двери доносилось поскрипывание. Он нырнул с головой под одеяло – в свое надежное убежище…

Некрос смотрел Тому в глаза, и зрачки его медленно сужались – до черной точки, плавающей в озерце тумана. Кафельная плитка холодила спину – Том сидел на полу, упираясь ногами в ванную. Некрос тряхнул его хорошенько, а потом отвесил пощечину.

– Эй, какого…! – Пейн оттолкнул Некроса.

Да я же чуть в ящик не сыграл!

– Ты поужинать собирался, – сказал Некрос, – все ждут.

– Точно, – Пейн ощущал зверский голод.

Он попытался встать – и не смог.

– Дай руку!

Они с Некросом наконец доковыляли до гостиной.

Джордж, Сесиль, отчим и мачеха – все смущенно отводили взгляд. Пейн плюхнулся на свое место.

– О, горяченькое! – сразу полез руками в тарелку.

Мясо упало на колени, и Пейн чертыхнулся. Мачеха вскочила, пытаясь салфеткой вытереть его брюки. Судя по салфеткам, прикрывающим пятна на скатерти, раньше Пейн ел столь же неаккуратно.

– Не надо, мам, – Пейн пытался взять салфетку из ее рук, хотя пальцы не слушались, – я справлюсь.

– Я положу еще, – она потянулась за блюдом с добавкой.

– Что ты все суетишься? – Пейн уставил трясущийся палец на Некроса, – пусть лучше он!

Мать беспомощно смотрела то на Пейна, то на Некроса. Некрос начал медленно вставать. Качнувшись, опрокинул стул. Пытаясь сохранить равновесие, ухватился за угол стола. Вышло так, что потянул скатерть на себя. Пейн увидел, как тарелка уползает от него – и заржал. Что-то упало и разбилось. Мачеха всплеснула руками. Шатаясь, как пьяный, Некрос наклонился и схватил блюдо. Не удержал и опрокинул на Джорджа. Тот вскрикнул, Некрос попытался поймать посудину, Джордж вскочил – и они налетели друг на друга. Споткнувшись о Джорджа, Некрос растянулся на полу. Пейн ржал до колик.

Наконец отчим со стуком отложил приборы и встал.

– С меня довольно!

Мама наклонилась к Некросу, потом выпрямилась и шагнула к Пейну, разрываясь между ними. Сесиль застыла с расширенными от испуга глазами. Джордж скривился от боли – он сильно обжегся.

– Аптечка в ванной, – сказал отчим Джорджу.

Потом перевернул Некроса на спину.

– Жить будет.

Подхватил Некроса под плечи, Сесиль тут же бросилась помогать, взявшись за ноги. Вместе уложили его на софу. Вернулся Джордж.

– Помоги-ка, – отчим подхватил Пейна под руку с одной стороны.

Джордж взялся с другой.

– Отвали-ите, – голова Пейна запрокинулась, ноги волочились по полу.

Отчим с Джорджем дотащили его до спальни и свалили на кровать, как тюк с сеном. Отчим на минуту присел, вытирая пот. Потом молча вышел. Джордж последовал за ним.

Сесиль с мачехой убирали со стола. Не глядя друг на друга, не задавая вопросов, они действовали единодушно.

– Нужна химчистка, – мачеха застыла у жирного пятна на ковре.

– Завтра, – Сесиль обняла ее за плечи, – отдыхайте, я закончу.

– Спасибо, – голос женщины дрогнул, она почти выбежала из гостиной.

Сесиль постояла немного, прислушиваясь. Сюда больше никто не захотел возвращаться. Унесла посуду на кухню, свернула скатерть и бросила в стирку. Девушка оглядывалась на Некроса все чаще – он не шевельнулся ни разу. Глаза закрыты, рука свесилась вниз.

Сначала Сесиль просто смотрела, едва дыша, потом осторожно присела на краешек софы. Все время мира сейчас принадлежало ей одной! Девушка и не заметила, что улыбается. Осторожно коснулась волос Некроса, дотронулась до его щеки – и быстро отдернула руку. Осмелев, наклонилась, прислушиваясь к его дыханию, невесомо коснулась губ поцелуем. Сев прямо, смотрела, не веря глазам. Сердце колотилось так, что стучало в висках. Сесиль кусала губы, готовая впиться в запретный плод…

Ее пальцы принялись расстегивать на Некросе рубашку – такие неловкие сейчас и торопливые. Сесиль покрывала поцелуями его шею и грудь, лицом зарылась в волосы, вдыхая их запах. От его теплого дыхания на своей щеке девушка задрожала. Ее щеки стали мокрыми от слез. Часто моргая, она срывала с себя одежду, пожирая Некроса жадным взглядом, касаясь ненасытными руками. Страстно захотела ощутить его всей кожей. С рассыпавшимися по плечам волосами, нагая и молочно-белая, девушка была прекрасна как никогда. Она изогнулась, скользя вдоль бесчувственного тела.

Сначала ей хотелось, чтобы он полностью принадлежал ей, теперь – чтобы ответил на ласки. Она жаждала отдаться без остатка, принадлежать ему целиком.

Веки Некроса дрогнули, Сесиль впилась в его полуоткрытые губы поцелуем. Едва не засмеялась, ощутив привкус крови. Словно ведьма на шабаше, приносила жертву, ничуть не страшась острых зубов и получая в награду нежную сладость языка…

Сесиль приникла к Некросу грудью с затвердевшими сосками. Он зарычал, двинувшись под ней. Девушка затрепетала. Руки Некроса наконец-то обхватили ее. Девушка изогнула спину, садясь, чтобы дать его рукам ласкать ее всю. Она задвигалась все быстрее – невесомая в этих сильных руках. У нее закружилась голова – так быстро они поменялись местами. Теперь Некрос был сверху. Она хотела, чтобы он был яростным, даже жестоким. Он сжал ее так, что стало трудно дышать, а потом вдруг отпустил – и Сесиль падала вместе с ним во тьму, крича от неизведанного ранее наслаждения.

А потом захлебнулась кровью, еще пытаясь дышать – когда острые зубы вспороли ей живот. Когти, словно стальные крючья, вошли под лопатки и рванули в стороны…

…Восемнадцать лет… Первая придворная красавица улыбнулась ему на балу. В двадцать – уже трудно было чем-то удивить. Женщины считали его красивым, а мужчины – высокомерным. И те, и другие завидовали его богатству и знатности. В двадцать три он унаследовал титул отца и сделался графом д’Альбре. Голод, нужда или болезни – он не знал их. Война казалась ему забавой.

А потом все рухнуло… В битву их вел сам король Франции! Весь цвет рыцарства и огромная армия – победа казалась предрешенной. Здесь, у местечка Креси и окончится эта война с англичанами! Граф д’Альбре подобно другим французским аристократам разоделся на бой, как на праздник. Никто даже не посчитал нужным выстроиться боевым порядком. Первыми в атаку послали генуэзских арбалетчиков. По приказу короля Филиппа гремела музыка – эти дьявольские звуки должны были устрашить врага. Но вот арбалетчики смяты и отброшены, пехота бросается в бой прямо через отступающих. А проклятые английские лучники все продолжают стрелять… Французская конница под градом стрел ринулась в атаку – и захлебнулась, когда на помощь лучникам пришли пушки.

К вечеру все поле было покрыто ранеными и умирающими. Позорное сокрушительное поражение французской армии! Превосходящие англичан силы разбиты, Филипп приказал отступить. Но граф д’Альбре ничего не знал об этом. Придавленный лошадью, он лежал в грязи и не мог шевельнуться. Не чувствовал ног, утыканный стрелами, истекающий кровью. Блуждающие огоньки то отдалялись, то приближались – крестьяне ходили по полю с факелами в поисках выживших. Тяжелораненых приканчивали, чтобы не тащить на себе. Остальных брали в плен, чтобы получить выкуп…

…За все его унижения эти проклятые свиньи расплатятся кровью. Посадить графа д’Альбре в вонючий подвал! В грязном рубище, закованный в колодки – он проклинал их. Где же выкуп? Чертовы свиньи должны быть счастливы – за него положена большая награда! Он скоро выйдет отсюда и поквитается с ними со всеми!

…Кто эти люди, чьи лица закрыты капюшонами? Как они смеют прикасаться к нему! Он стиснул зубы, когда плеть оставила на его спине первую отметину. Потом грозил им местью, проклинал, выл, умолял. Бесполезно… Они задавали ему один и тот же вопрос, хотя прекрасно знали ответ. Как его имя? Карл д’Альбре. Нет! И плеть опускалась снова и снова. Кожа повисла лоскутьями, кровь лилась на каменные плиты. Он терял сознание, но они окатывали его ведром ледяной воды. И продолжали пытки. Вздернули на дыбу. Вывернули ему суставы и порвали связки – но так и не добились нужного ответа.

Женщины теряли голову, глядя в его глаза – зеленые с расходящимися от зрачка медовыми пятнышками. А палач выжег ему глаза. Превратил его лицо в кровавое месиво. Они заливали в него кипящее масло и сдирали кожу – словно хотели добраться до сути. Одним им ведомой истины. Когда взошло солнце – он уже не увидел. Не почувствовал его лучей. Он лишился всего и забыл свое имя.

Они наконец оставили его в покое. Хотя он уже не сознавал этого.

А потом…

– Слышишь меня, демон? – он не знал, слышит на самом деле или ему кажется, – я прикажу – и ты встанешь, я пожелаю – и ты будешь служить мне. Твое сердце, воля и жизнь отныне принадлежат мне. Я дам тебе имя. Теперь ты будешь зваться ВАРГО…

Некрос поднял голову.

Ты не хочешь помнить!

Он зарычал. Кровь стекала по его лицу.

Чужому лицу…

Нет! Все это отныне твое! Твое лицо, твое сердце, твое тело. Твое имя?

Как твое имя?

В глубине своего существа, куда не проникает свет, ты ЗНАЕШЬ. Но боишься. Нет, уже не того, что продолжатся пытки. Эти люди знали ответ – но ты не хочешь думать об этом! И готов заплатить любую цену – чтобы не знать.

Тьма заполонила глаза Некроса. Кровавый оскал стал шире.

Пейн освободил тебя. Освободил? Но ты не хочешь быть свободен, потому что иначе ты – ничто.

Карл д’Альбре?

Варго?

Некрос?

Нет! Ты станешь тем, кто не боится. Не боится, потому что не ЗНАЕТ.

Кровавый грифон… Черный лорд… Северный дьявол…

Ты – не отражение с чужими лицом и сердцем. Это ты теперь смотришься в зеркало.

Если ты – это он, страха больше не существует. Ни страха, ни сожалений. Зачем тебе ЗНАТЬ, если существует целый мир, жаждущий твоего пришествия?

…Отчим проснулся и сел в кровати.

Кто-то кричал или показалось?

– Что случилось? – Жена схватила его за руку.

– Лежи, я посмотрю.

– Не ходи, – она замотала головой.

– Это пока еще мой дом. – Отчим постарался ее ободрить.

– Мне страшно!

– Я вернусь – ты и моргнуть не успеешь.

Он говорил, как когда-то давно. Они тогда только познакомились – и она верила каждому его слову. Или хотела верить…

Отчим чувствовал себя беспомощным без оружия – Некрос так и не вернул ему пистолет. Легко говорить другому – «будь сильным, будь мужчиной». От удушливого страха смерти тянуло под ложечкой. Ноги будто сами привели его вниз.

Запах бойни, веер кровавых брызг на стенах и Сесиль… вернее то, что когда-то было ею. Отчим не успел крикнуть – быстрая тень метнулась к нему…

Разорвав человека, Некрос двинулся вперед, ведя рукой по стене. Когти вспарывали ее, как бумагу, оставляя рваные полосы.

Дверь в спальню, хрупкая женщина прижимает одеяло к груди. Ее голова отлетает к стене…

Том пошевелил пальцами, согнул ногу. Похоже, Пейн вырубился. Встать оказалось тяжело – проклятый наемник до одури накачался наркотиками.

Внизу кто-то кричал?

Том схватил пистолет. Прислушался. Тишина.

Показалось?

Нет, в доме что-то происходило.

Пошло все к черту – надо валить отсюда! Некроса ему все равно не убить.

Что делать, когда Пейн очнется – об этом Том решил не думать. Прокрался темным коридором. Дверь. Поворот…

Джордж лежал, раскинув руки и ноги. Кровавая лужа вокруг него все увеличивалась. Некрос нависал над ним – все еще погрузив когти в живот мертвеца.

Том на миг застыл, а чудовище подняло голову.

– А-а-а! – Том начал стрелять.

Побежал к двери. Та распахнулась ему навстречу. Двое охранников Некроса. Том несся прямо на пистолет. Выстрел. Время будто замедлилось…

Ну вот и конец.

Черный силуэт метнулся между ним и стрелком! Некроса отшвырнуло на пол.

– Черт! – Том отшатнулся, выронив пистолет.

Парня трясло. Стрелок на миг застыл. Некрос успел вскочить. В два прыжка оказавшись рядом, оторвал стрелку голову. Второй охранник тем временем тоже выстрелил – целясь в Тома. Некрос рукой отбил пистолет – пуля прострелила ему ладонь. Он убил второго и повернулся к Тому, тяжело дыша.

Том попятился. Некрос схватил его за руку. От запаха бойни Тома едва не вывернуло.

Во дворе стреляли. Стекло в окне разлетелось вдребезги…

Некрос толкнул Тома в коридор. Схватив с пола пистолет, Некрос стрелял в ответ. Пробегая мимо, ухватил Тома за воротник, как щенка.

Том задыхался.

Оставь меня в покое! Я не Пейн!

В окно полетели баллоны со слезоточивым газом.

Ты же здесь самый крутой! Сделай что-нибудь!

Некрос тащил Тома за собой, задевая им все углы.

Они прорвались в гараж. У джипа валялись охранники. Полицейские фонари мелькали маленькими прожекторами. Вокруг джипа их было слишком много…

Некрос швырнул Тома на переднее сиденье «Феррари», запрыгнул сам. Заведя, почти сразу втопил педаль газа. Уже на скорости расстрелял полицейских, бросившихся к ним. Другие стреляли в ответ. Через газон автомобиль перелетел на дорогу. Завизжали шины на резком развороте. Очередь пропорола блестящий корпус машины, и Некрос вцепился в руль, выплевывая сгусток крови. Его грудь быстро окрасилась алым. Машину чуть повело в сторону. Она вылетела на тротуар и проскребла бортом по забору.

Я не хочу умирать!

Автомобиль понесся на бешеной скорости, вильнул, выскакивая на трассу – прямо под колеса автопоезда. Фура загудела, с грохотом вмазываясь в легковушку. Потеряв управление, они врезались в опору моста. Посыпались искры. Казалось, удар снесет опору до основания. «Феррари» со скрежетом смяло, раздавливая все внутри…

* * *

Чтобы пройти все системы безопасности, у Кнаубе ушло слишком много времени. Забудь, что когда-то ты мог входить сюда без всех этих проверок. Когда-то… Но здесь и сейчас уже не прикроешься Маршаллом – придется встретить свои страхи лицом к лицу. Взглянуть на неизбежность…

Кнаубе вздохнул. Он вдруг ощутил себя очень старым – плохой признак. От старости нет лекарства – даже в этой супернавороченной больнице. Собственно, это целый комплекс строений, и больница – вернее часть верхних этажей – занимала лишь небольшую часть. Чего только нет здесь, в лабораториях фармацевтического гиганта – одного из многих под контролем Роберта Кента. И если хозяин здесь, в персональной больнице – значит случилось что-то из ряда вон. Кент слишком занят, чтобы лечиться – даже если это необходимо. Слишком занят – особенно в последнее время…

Наконец Кнаубе вошел в палату. Хотя палатой эту комнату и не назовешь… Здесь уютно и роскошно – только приборы, специальная кровать и медперсонал напоминали, что находишься в больнице.

Роберт Кент полулежал в кровати, откинувшись на подушки. Кнаубе поразился его бледности и осунувшемуся лицу. Несколько датчиков прикрепили к пальцам левой руки Кента, один из медиков следил за показаниями приборов. Но это, пожалуй, все, в чем Кент им уступил. Безукоризненно причесанный, в неизменных очках, одет не в больничную одежду, а в шелковую пижаму и халат. Справа от него стоял включенный ноутбук, двое из советников-ворон притаились за спиной. Некоторые заняли места чуть поодаль от кровати – кто с телефоном, кто с ноутбуком и бумагами. Здесь же начальник личной охраны Кента – Кнаубе видел его часто и уже привык к его обезображенному ожогами лицу.