Текст книги "Рождение любви"

– Только не говори нам, что ты все еще девственница, – усмехнулась леди Мэри. – Сэр Хью проявляет благородство, по-прежнему предлагая тебе руку и сердце.

– Благородство, как же! – презрительно фыркнула Шторм. – Он зарится на мое приданое, вот и все его благородство!

Хью в бешенстве уставился на Шторм.

– И ты еще привередничаешь, сучка? – прошипел он. – Мы отлично знаем, что ты блудила с сынком Мак-Лагана.

– Ну конечно! А откуда, осмелюсь спросить, у вас такая осведомленность о том, что происходит в Карайдленде?

Леди Мэри пожала плечами:

– Мы получали подробней отчет от женщины, которую ты заменила в постели шотландца.

– Ага, я так и знала!

«Интересно, узнает ли когда-нибудь Тэвиш о предательстве Кэтрин?» – подумала Шторм.

– Я вижу, ты этого не отрицаешь, – сказала леди Мэри. Ей хотелось задать Шторм несколько вопросов, прежде чем сэр Хью даст волю своему гневу.

– А зачем? Даже если бы это было не так, даже если бы я все отрицала, вы бы все равно мне не поверили. Так какая разница, что я скажу? Думайте что хотите. Мне все равно.

– И не трудись отрицать! Можешь вообще ничего не говорить, все написано на твоем лице. – Леди Мэри усмехнулась. – Судя по тому, как бесилась эта презренная женщина, наследник Мак-Лагана – отменный жеребец. Видать, он усердно тебя ублажал.

– У тебя, милая матушка, только одно на уме.

Леди Мэри влепила падчерице звонкую пощечину. Шторм отшатнулась, но смолчала; она по-прежнему смотрела на мачеху взглядом, полным ненависти.

– Скоро все узнают, что шотландцы тебя обесчестили, милая доченька. У твоего порога больше не будут толпиться воздыхатели.

– Ты не можешь выдать меня замуж. Только мой отец имеет такое право. Я не выйду за сэра Хью.

– Черт бы тебя побрал! – рявкнул Хью и ударом кулака повалил Шторм на кровать. – Может, ты уже носишь в своем чреве отродье шотландского ублюдка! Ты не думала об этом, шлюха? – Он рывком поставил ее на ноги. – Этот мерзавец вливал в тебя свое семя, и оно могло прорасти в твоем плоском животике. – Хью ударил девушку кулаком в живот.

Шторм испугалась. Она еще не думала о ребенке, но теперь вдруг вспомнила, что ее сроки давно прошли. К естественному страху перед побоями прибавился страх за ребенка. Что ж, придется отбросить стыдливость. Надо убедить сэра Хью в том, что беременность невозможна. Он все равно изобьет ее, чтобы дать выход своей ярости, но по крайней мере изобьет, не стремясь добиться выкидыша. Возможно, у нее под сердцем зреет новая жизнь – ребенок от любимого человека, – и Шторм решила во что бы то ни стало спасти эту зарождавшуюся жизнь.

– Тэвиш Мак-Лаган не дурак… – задыхаясь, проговорила девушка. – Та сука, с которой вы говорили, жила с ним целых два года и не забеременела. Он изливает семя наружу, – солгала она и взглянула на сэра Хью, чтобы проверить, как он воспринял ее «откровенность». – Но даже если бы я носила шотландского ребенка, я все равно не вышла бы за тебя замуж. Не хочу, чтобы мой муж был таким болваном, как ты.

Хью, размахнувшись, ударил девушку в лицо. Она отлетела, врезавшись в спинку кровати. Губы ее кровоточили, в ушах звенело, но решимость бороться только окрепла. Теперь, когда Шторм поняла, что, возможно, беременна, она тем более не могла принять предложение сэра Хью, жестокость которого лишь усилила ее отвращение к нему. Хорошо, что Филан остался в Карайдленде, иначе ее вынудили бы сказать «да», издеваясь над мальчиком.

Шторм помотала головой, пытаясь собраться с мыслями.

– Какой ты галантный жених, Хью!

– Я добьюсь от тебя согласия любыми средствами! Лучше сразу соглашайся, избавь себя от лишних неприятностей.

– От неприятностей? Мой милый Хью, если я выйду за тебя замуж, то эти неприятности покажутся мне блаженством. – Шторм увернулась от очередного удара. Она прижалась к спинке кровати. – Не забывай, что я уже познала мужчину. Скорее дьявол выпьет святую воду, чем я лягу в постель к такому гнусному слизняку, как ты. – Хью снова замахнулся, но девушка опять увернулась. – К тому же у тебя наверняка болезнь крестоносцев.

И все же сопротивляться было бессмысленно: леди Мэри и сэр Хью раздели ее догола, уложили на кровать лицом вниз и привязали руки к стойкам. Потом Хью наконец-то дал волю своему гневу – он осыпал девушку ударами, от которых она никак не могла увернуться. Шторм крепко сжимала зубы, чтобы не закричать; но каждый раз, когда он спрашивал ее, не изменила ли она свое решение, девушка вкладывала в свои ответы всю ненависть, которую испытывала к истязавшему ее мерзавцу.

Вскоре Шторм впала в полузабытье, и теперь уже сэр Хыо старался напрасно. Впрочем, Шторм понимала, что ее бьют, и бьют жестоко, но ей уже было все равно – тело не чувствовало боли.

– Довольно, Хью, – сказала леди Мэри. – Она уже ничего не чувствует. Потом продолжим.

Шторм удивили странные интонации в хрипловатом голосе мачехи. Она повернула голову и, чуть приоткрыв глаза, взглянула на своих истязателей. Все плыло, словно в туманной дымке. Девушка решила, что перед ней видение, вызванное болью и душевным потрясением.

Мэри опустилась на колени перед тяжело дышащим Хью и, приподняв его тунику, развязала шнуровку на кожаных штанах.

– Она смотрит, – процедил сэр Хью сквозь зубы. Он схватил леди Мэри под мышки и, бросив ее на кровать рядом со Шторм, задрал ей юбки.

– Пусть, – проворковала леди Мэри, крепко сжимая в руке его отвердевшую плоть. – Пусть видит, что наши английские мужчины – настоящие жеребцы, а шотландцы – просто жалкие жеребята. Покажи ей, как настоящий мужчина овладевает женщиной.

Шторм не верила собственным глазам; то, что происходило у нее под боком, по-прежнему воспринималось ею как видение. И все же где-то в дальних уголках сознания шевельнулась мысль: видения не раскачивают кровать, и их явления обычно не сопровождаются страстными стонами и вскриками, столь походившими на стоны и крики любовников. Наконец они поднялись с кровати, оправили на себе одежду и вышли из комнаты.

Еще какое-то время Шторм пребывала в полубессознательном состоянии, вызванном не только болью, но и глубочайшим душевным потрясением. Раньше ее никогда не били. Если не считать детских драк, то ей лишь изредка доставались легкие шлепки. Отец воспитывал ее словесными увещеваниями и лаской. Даже Тэвиш ни разу ее не ударил. И вот теперь с ней обошлись так жестоко в родном доме – там, где она знала только любовь, заботу и ласку. Такое просто в голове не укладывалось.

Шторм решила, что ни за что не покорится. Ее отец, лорд Элдон, был влиятельным человеком на границе. Его уважали и при дворе. И не пристало его дочери и наследнице безропотно сносить обиды. «В моих жилах течет благородная кровь Элдонов и О'Коннеров, – подумала Шторм и невесело усмехнулась. – А в моем чреве, возможно, зреет плод – ребенок Тэвиша Мак-Лагана».

Шторм смутно припоминала, что леди Мэри и сэр Хью договорились повторить избиение. Они не успокоятся до тех пор, пока не добьются ее согласия на брак. Мысль об этом придала ей сил. Дрожа и покрываясь испариной от боли и слабости, она кое-как подтянулась к спинке кровати и впилась зубами в веревку, стягивавшую ее запястье. Ей то и дело приходилось отдыхать, но в конце концов Шторм все же сумела освободиться от пут. Запястья посинели и ужасно болели, но девушка не обращала на это внимания – боль от веревок не шла ни в какое сравнение с мучительной болью во всем теле.

Одеваться было еще труднее. Несколько раз она чуть не потеряла сознание. Ныли и болели все мышцы; казалось, каждая клеточка ее тела вопила от нестерпимой боли. Почувствовав стекавшую с плеча теплую струйку, девушка поняла, что открылась рана, нанесенная ударом кинжала. Но это не остановило Шторм. Она не знала, как долго пролежала на кровати, и боялась, что скоро вернутся ее мучители. На глаза ее навернулись слезы. Тут дверь отворилась, и в комнату вошла Агнесса.

– Что вы делаете? – прошептала служанка, поставив на стол поднос с бульоном, пивом, хлебом и сыром. Она прикрыла дверь. – Вам нельзя вставать, нельзя одеваться.

– Ну конечно. Я должна лежать привязанная к стойкам кровати и ждать очередной порки. – Шторм встала, ухватившись руками за перекладину, стараясь подавить позывы тошноты.

– Но как вы отсюда убежите? Вас увидят.

– Я знаю, как уйти незамеченной. Только надо поторопиться. Они скоро вернутся. – Шторм направилась к двери – и вдруг покачнулась. – Черт бы побрал эту слабость!

Агнесса успела ее подхватить:

– Я помогу вам. Вы еще не оправились.

– С какой стати ты берешься мне помогать, Агнесса? – прищурилась Шторм. – Ты же горничная леди Мэри.

– Так я сама хочу. Мне очень нравится сэр Хью. Вы с вашим богатством… вы мне поперек горла. – Выглянув в коридор и убедившись, что там никого нет, Агнесса помогла Шторм выйти из комнаты и повела ее туда, куда та показала. – Если я помогу вам бежать, сэр Хью опять будет мой. Я поведу его к алтарю.

Шторм подумала, что испытывать влечение к сэру Хью может только сумасшедшая, но благоразумно промолчала. Хоть Агнесса и не внушала ей особого доверия, но без ее помощи Шторм не могла обойтись – от слабости она едва держалась на ногах. К тому же в данный момент девушку одолевали совсем другие мысли: куда идти, что предпринять, как жить дальше?..

Глава 13

Они пробирались вдоль источавших сырость стен. Тэвиш терпеть не мог подземелий. Взглянув на мрачные лица Яна, Шолто, Энгуса и Дональда, он понял, что и они предпочли бы прогулку на свежем воздухе. Филан, однако, хранил полнейшее спокойствие; было очевидно, что он чувствует себя в этом лабиринте как дома. Впрочем, они прошли только туннель и могли еще не раз заблудиться. Тэвиш думал о том, что, наверное, напрасно они доверились мальчику.

Дональд думал о том же.

– Не нравится мне все это, – проворчал он. – Мальчишка может привести нас в ловушку. Все-таки он англичанин.

Тэвиш едва не засмеялся, заметив на личике Филана выражение негодования.

– Я ирландец! Ради дяди Родена я мог бы завести вас в ловушку, но только не ради этой английской сучки… – Мальчик внезапно умолк. Ему показалось, что он услышал какой-то шум. – Я хочу спасти Шторм, пока ее насильно не выдали замуж. Тише!

Теперь явственно послышался скрежет – скрежет дверных петель. Шотландцы и Филан затушили факелы и растворились во тьме, укрывшись в нише. Взявшись за рукояти мечей, все напряженно ждали. Шаги приближались. И тут затаившиеся во мраке люди вздрогнули от неожиданности, услышав знакомый голос:

– Здесь ты можешь меня оставить, Агнесса. Дальше я пойду сама.

Шторм привалилась к стене, наслаждаясь ее прохладой, остужавшей пылающую от побоев спину.

– Да, я вас оставлю, – тихо проговорила Агнесса и вытащила из-под юбок нож. – Здесь так здесь, мне все равно.

Шторм презрительно взглянула на служанку. После всего пережитого она уже ничего не боялась.

– Агнесса, не валяй дурака, – усмехнулась девушка, Тэвиш, крепко державший вырывавшегося Филана, невольно улыбнулся, услышав доносившиеся из темноты слова:

– Вы не отнимете у меня сэра Хью! Я не допущу этой свадьбы!

– Но я же ухожу! Чего тебе еще? Почему ты хочешь убить меня?

– Вы уходите, потому что обиделись. Как только вы поймете, что сэр Хью и миледи поступили правильно, вы вернетесь. Нет, я не отдам его! Если вас не будет, сэр Хью женится на мне.

– Я пришлю тебе свадебный подарок. Пожалуйста, забирай его Агнесса! Мне он не нужен. Иди к нему, ради Бога!

– Вы меня не одурачите. Вы вернетесь и выйдете за него замуж. Какая женщина сможет ему отказать?

– Эта женщина перед тобой. Я скорее соглашусь за гроши торговать собой на улицах Лондона, чем выйду замуж за сэра Хью.

Агнесса презрительно фыркнула:

– Думаете, я поверю, что вы хотите вернуться к шотландцам?

Шторм, несмотря на боль и усталость, все же сообразила, как убедить ревнивицу. Требовалось убедить ее в том, что ей никто не нужен, кроме Тэвиша, тогда служанка поверит, что она не собирается возвращаться к сэру Хью. И Шторм стала говорить о том, как безумно она влюблена в Тэвиша и какой он замечательный мужчина. К счастью, девушка не догадывалась, что предмет ее чувств стоит совсем рядом и с изумлением ловит каждое ее слово. Тэвиш, конечно, раскусил уловку Шторм, и все же ему очень хотелось, чтобы это была не просто уловка. Филан стоял тут же и с ухмылкой на лице слушал кузину. Он-то знал, что ее слова – чистейшая правда, но не собирался говорить об этом Тэвишу.

– Вот я и хочу поскорей вернуться, пока он не нашел мне замену.

– Не пытайтесь меня обмануть! Этот человек не станет ждать вас с распростертыми объятиями. У него и без вас полно любовниц.

– В отличие от сэра Хью Тэвиш Мак-Лаган не спит с кем попало. Если я быстро вернусь, он не успеет поменять меня на другую. Залы Карайдленда не заполнены его любовницами, как залы Хагалео – любовницами сэра Хью.

– Не может быть, чтобы вы предпочли сэру Хью дикаря шотландца, – уже не так уверенно проговорила Агнесса.

– Ты просто не видела Тэвиша Мак-Лагана. Высокий, стройный, сильный, с волосами цвета воронова крыла, в которые так и хочется зарыться руками, что я часто и делала в минуты блаженства. Плечи широкие и гладкие, в порыве страсти я впивалась в них ногтями. А его руки не только искусно владеют мечом, но умеют и еще кое-что, о чем я… стесняюсь тебе рассказать.

Шторм следила за лицом Агнессы, опасаясь, что может перестараться, описывая достоинства Тэвиша. Но служанка, похоже, верила каждому слову: ее поза становилась все менее угрожающей. Шторм хотелось поскорее покончить с этим. Она с огромным трудом держалась на ногах – а ведь нужно было еще и говорить без умолку. Тэвишу тоже хотелось, чтобы объяснение женщин побыстрее закончилось, ибо слова Шторм возбудили его до крайности. К тому же он явственно ощущал, что его компаньоны хоть и молчат, однако потешаются, слушая откровенные излияния девушки – излияния, которые в дальнейшем станут поводом для шуточек.

– Его глаза – как чистое летнее небо, один взгляд сражает наповал. Они то пылают полуденным зноем, то нежно ласкают, как свежее утро. Ни одна женщина не может устоять перед такими глазами. А какая у него фигура! Сэр Хью по сравнению с ним просто жалкий недоносок.

– Да ты влюбилась, как кошка! – презрительно фыркнула Агнесса, однако убрала свое оружие. – На свете нет мужчины краше сэра Хью. Ладно, ступай к своему шотландцу! Я вижу, ты дура и сэр Хью тебя не интересует.

Радость Агнессы была недолгой. Спустя всего несколько часов сэр Хью узнал о побеге Шторм и тотчас же выяснил, кто ей помог. Мужчина, которого служанка прочила себе в любовники и мужья, искалечил ее и оставил истекать кровью. Он сделал ее непригодной для мужчины, и мысль об этом помутила разум бедняжки. Изуродованная, она кое-как доползла до подоконника и выбросилась из окна, с высоты в несколько сот футов.

Шторм вконец обессилела. Она уже хотела сдаться и рухнуть на пол, но вдруг совсем рядом вспыхнул огонь. Девушку охватил ужас, но в следующее мгновение она разглядела стоявших перед ней людей. Шторм никогда не думала, что встреча с Мак-Лаганом вызовет в ее душе такой восторг. Но тут она сообразила, что он скорее всего слышал ее разговор с Агнессой. Самодовольная ухмылка Тэвиша подтвердила ее опасения – он слышал все, каждое ее слово! Девушка, насупившись, взглянула на своих спасителей, .

– Вы что же, не могли прийти мне на помощь? Ждали, когда я начну расписывать достоинства своего мужчины, точно какая-нибудь шлюха? – проворчала Шторм.

– Так-то ты встречаешь своих избавителей, девушка? – усмехнулся Ян.

Она окинула его уничтожающим взглядом – и вдруг сообразила, что Мак-Лаганы проникли в Хагалео, а сигнала тревоги не последовало. Они могли пробраться сюда только одним путем, и этот путь был известен Филану.

– Ох, Филан, что ты наделал! – воскликнула Шторм, предвидя неминуемую гибель Хагалео.

– Они поклялись честью, что не станут использовать этот подземный ход для набега, – заверил кузину мальчик.

Девушка облегченно вздохнула:

– Ладно, хорошо…

– И тебе достаточно нашего слова, девушка?: – удивился Шолто.

– А разве вам не было бы достаточно слова чести, данного Элдоном? – вопросом на вопрос ответила Шторм. – Вы пришли, чтобы снова меня похитить? – спросила она, едва заметно улыбнувшись.

Тэвиш вложил свой меч в ножны и взял девушку за руку. Почувствовав, как она дрожит, он нахмурился.

– Да. Мы еще не получили за тебя выкуп, и потом, я думаю, в Карайдленде тебе будет спокойнее. – Она опять задрожала, и он еще крепче сжал ее руку. – Сэр Хью тебя обижал, девочка?

– Не так, как ты предполагаешь, – ответила Шторм, пытаясь не думать о своем недолгом пребывании в стенах Хагалео. – Может, пойдем, Тэвиш? Надо уходить побыстрее. Тут совсем рядом жилые комнаты.

Тэвиш кивнул, и они зашагали по подземному коридору, все дальше удаляясь от замка. В тусклом свете факелов он все же разглядел синяки на лице девушки, но решил, что она обо что-то ударилась. В остальном же Шторм выглядела совершенно здоровой. Ее не изнасиловали – и то слава Богу. Ему еще представится возможность отплатить сэру Хью за то, что тот посмел ее увезти. Молодой рыцарь думал о том, что теперь Шторм идет в Карайдленд, можно сказать, добровольно, а он, Тэвиш, из похитителя превратился в защитника.

Шторм шла, стиснув зубы от боли. Она не хотела показывать, как жестоко ее избили, опасаясь, что это приведет к неприятностям. Когда Тэвиш спросил, не обидели ли ее, по его тону она поняла, что он готов прямо сейчас броситься обратно в Хагалео, чтобы отомстить сэру Хью. Но столь настойчивое стремление Тэвиша защитить ее вовсе не являлось, по мнению Шторм, свидетельством каких-то глубоких чувств к ней. Она оказала Колину неоценимую услугу, поэтому Мак-Лаганы за нее и заступались. Ей очень хотелось как следует проучить сэра Хью, но она понимала: главное сейчас – скрыться побыстрее.

Тэвиш усадил девушку на свою лошадь, сам сел сзади, и они поскакали в сторону Карайдленда. Езда верхом оказалась для Шторм настоящей пыткой. Мужчины нещадно подстегивали лошадей, опасаясь погони. В какой-то момент Шторм почувствовала, что все тело ее онемело. Боль, однако, при этом усилилась, и девушке казалось, что она вот-вот лишится чувств. От тряски ей стало совсем худо, и Шторм кусала губы, чтобы не закричать. С первыми лучами солнца они наконец въехали на внутренний двор замка Мак-Лаганов.

Их тотчас же окружили люди. Тэвиш снял Шторм с седла и передал ее Шолто. Девушка почувствовала, что ноги не держат ее. Перед ней словно в тумане промелькнуло лицо Шолто, и она поняла, что теряет сознание. Шторм пыталась взять себя в руки, однако силы оставили, ее.

– Прошу прощения… – пробормотала она. – Но боюсь… сейчас я грохнусь в обморок. Извините меня, пожалуйста.

Шторм повисла на руках Шолто. Молодой человек покрепче обнял ее и, случайно коснувшись спины девушки, почувствовал, что ладонь его стала влажной. Тэвиш соскочил с лошади, и в этот момент Шолто поднес ладонь к глазам. Даже в сером рассветном свете было видно, что пальцы Шолто в крови.

Не теряя времени, Тэвиш откинул волосы Шторм и разорвал на ней тунику. Из груди его вырвался леденящий душу рев, а руки воинов потянулись к мечам. Когда мужчины увидели исполосованную спину девушки, многие из них тут же поклялись, что впредь не поднимут руку на женщину. Все они привыкли к насилию и полагали, что избить женщину – дело самое обычное, но это зрелище – хрупкая девушка, избитая негодяем, – никого не оставило равнодушным. То, что она была из рода Элдонов, не имело значения. Ни один мужчина не смел так обращаться с женщиной.

– Я убью его, – прохрипел Тэвиш, уставясь на окровавленную спину Шторм.

Ян страдальчески морщился, осматривая несчастную.

– Кровоточит открывшаяся рана, – сказал он. – А остальное – просто ссадины. Даже шрамов не останется.

Тэвиш подхватил обмякшее тело девушки и не оборачиваясь понес ее к двери. Остальные последовали за ним. Колин увидел в окно, что Шторм несут на руках, и выскочил из комнаты, велев своей горничной сходить за лекаршей. Тэвиш уложил девушку на кровать и с помощью Яна осторожно раздел ее. Шолто суетился, собирая необходимые снадобья и мази.

– Пресвятая Дева Мария! – пробормотал Колин, подходя к кровати и кладя руку на плечо бледного, молча всхлипывавшего Филана.

На теле Шторм не было живого места. Колин читал по отметинам как по книге. Сначала девушку били кулаками, потом перешли на кнут. Оставалось только радоваться, что эти синяки и царапины в конце концов заживут, серьезных шрамов не будет.

– Я не представляю, как она выдержала дорогу, – пробормотал Ян, отмывая тело девушки от запекшейся крови. – В пути она не проронила ни единого слова. Можно лишь догадываться, какие муки она терпела – сущая пытка. Кто же так избил малышку?

– Сэр Хью и эта английская сука, – ответил Филан, глотая слезы. В его голосе звучала ненависть. Издав судорожный вздох, он нежно коснулся пальцами избитого лица Шторм. – Я пришел слишком поздно.

– Быстрее ты не мог, – сказал Колин, пытаясь утешить расстроенного мальчика.

– Переломов нет, – тихо объявил Тэвиш, – и признаков изнасилования тоже.

– Она говорила, что ее не насиловали, – отозвался мальчик, немного приободрившись.

– Тот, кто это сделал, малыш, способен на любую гнусность. Я не думаю, что она оставалась в сознании все время, пока ее били, – Колин вздохнул, – но очень хотелось бы думать, что это так.

В комнату влетела служанка, хрупкая девушка по имени Джинни. Ее Колин посылал за лекаршей. И следом за вострушкой в дверь вплыла дородная женщина неопределенного возраста, жена главного конюха. При виде Шторм на лице Джинни отразились страх и сочувствие, лицо же второй женщины хранило невозмутимость. С поразительной быстротой она освободила комнату от посторонних, обратив все свое внимание на больную. К сожалению, помочь Шторм было практически нечем. Оставалось только ждать, пока заживут синяки и ссадины.

Мак-Лаганы и Филан, мрачные и встревоженные, ушли в зал. Тэвиш негодовал. Еще никогда ему не доводилось так глубоко переживать за свою любовницу. Для себя он объяснял это тем, что Шторм была очень хорошей любовницей да и просто не заслуживала подобной жестокости. Кто бы мог остаться равнодушным, глядя на ее нежную белую кожу, изуродованную кровоподтеками?

Лекарша вышла наконец от Шторм и коротко сообщила Мак-Лаганам, что обработала открывшуюся ножевую рану, а больше ничего сделать нельзя. Через несколько дней боль утихнет, а пока, чтобы облегчить страдания девушки, надо поить ее лекарством, которое она оставила, и давать по глотку виски.

– Не представляю, как можно было так жестоко обойтись с девушкой, – сказал Колин после того, как отослал Филана в постель. – Конечно, у нее острый язычок, но нельзя же так зверствовать!

– Она ведь была свидетельницей его унижения, – сказал Тэвиш. – А когда сэр Хью отказался от ее заступничества, Шторм наговорила ему обидных вещей. И потом, она упорно отвергала его притязания на брак, а он очень рассчитывал на ее богатство! Хью произвел на меня впечатление человека жестокого и необузданного. Конечно, он впал в ярость.

– Как-то все запуталось, – заметил Шолто, хмуро глядя в свою пивную кружку.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Колин, не дождавшись от младшего сына объяснений его слов.

– Ну, вообще-то девушка – наша пленница, а мы, похоже, как-то забыли об этом. И взяли на себя роль отца Шторм, стали ее горячими защитниками.

– Да, но я обязан малышке жизнью. Она могла и не спасать меня от козней Дженет. Умри я, у Элдонов одним врагом стало бы меньше. Однако именно она помогла мне выжить, и я никогда не забуду этого. Пусть Шторм родом англичанка, но когда я был на краю гибели, она храбро протянула мне руку.

– Отец прав, – заговорил Ян, – сейчас не время вспоминать о ее происхождении. Девушка много для нас сделала. И потом, ее принадлежность к стану врагов еще не повод, чтобы смириться со зверством Хью. Я не успокоюсь, пока не сотру с лица земли этого английского мерзавца! И это не имеет никакого отношения к нашей давней вражде с Элдонами. Тут совсем другое. Шторм заслужила нашу защиту.

Шолто кивнул:

– Как вы думаете, этот человек явится за ней? Вступит наконец в открытую борьбу?

– Трудно сказать, – задумчиво ответил Колин, – нам остается только ждать. Но девочку он не получит – клянусь, я приложу все силы, чтобы этого не допустить! – И это было сказано таким тоном, что никто не усомнился в крепости его клятвы.

Мужчины принялись обсуждать свои действия в случае нападения сэра Хью. Мысль о предстоящем сражении разгорячила мужественные сердца воинов, коими они были по рождению и призванию. После зимы Мак-Лаганы только один раз совершили налет на Хагалео, да и то по пустяковому поводу. Теперь же они, пылая праведным гневом, азартно готовились к страшной забаве. Если лорд Элдон все же вернется из Франции, он будет весьма удивлен, увидев, что старый враг избавил его от нового.

Наконец Тэвиш отправился спать. Когда он раздевался, Шторм беспокойно заворочалась в постели – она стонала и морщилась от боли. Видимо, во сне ее мучили кошмары от недавно пережитого. Она скрывала свой страх, пока была в сознании, – теперь он прорывался наружу. Забравшись под одеяло, Тэвиш обнял девушку, не обращая внимания на ее сопротивление.

– Тэвиш! – испуганно вскрикнула Шторм, сбрасывая с себя путы жуткого сна. – Это ты?

Он почувствовал странное ликование оттого, что она пробудилась с его именем на устах и доверчиво прижалась к нему всем телом.

– Да, девочка, это Тэвиш, – сказал он, ласково погладив ее по голове.

– О Боже! – Она содрогнулась, ткнувшись лицом в его теплую грудь. – Мне показалось, что я…

– Нет, забудь это, милая. Ты опять в Карайдленде. Он тебя больше не достанет.

– Как больно! – простонала она, уже успокоенная ровным биением его сердца у своего уха.

– Шрамов у тебя не останется, малышка. Ну, может, один-два мелких.

– Об этом я не волнуюсь. Мне только хочется, чтобы прошла боль.

– Она пройдет, Шторм. Подожди немножко. Засыпай. Сон – лучшее лекарство.

Она крепко прижалась к нему, злясь на себя за свой страх, но не в силах от него избавиться.

– Останься со мной, Тэвиш.

– А я и не собирался никуда уходить. Чем же ты его так разозлила?

– Хью решил меня наказать, и не важно, что я говорила и что делала. Конечно, он человек вспыльчивый, и мои слова, только подлили масла в огонь. Но я не могла покорно стерпеть побои, хоть и пыталась. – Шторм задрожала, и Тэвиш крепче обнял ее, стараясь не причинить боли. – Да, я говорила ему неприятные вещи, но это помогло мне сдержать рыдания. Я не доставила ему удовольствия услышать мольбы о пощаде.

Тэвиш потребовал от Шторм подробного рассказа о ее коротком пребывании в стенах некогда родного дома. Он слушал, и в нем вскипала ярость. И все же он не сдержал веселого смеха, когда она пересказала ему свои слова, брошенные в лицо сэру Хью. Он с гордостью и восхищением лишний раз убеждался в смелости и жизненной стойкости девушки. Несмотря на все случившееся, она нашла в себе силы бежать.

Рассказывая о событиях прошлой ночи, Шторм вспомнила вещи, о которых задумалась только сейчас. Во-первых, перед ней возникло лицо, с которым леди Мэри смотрела, как сэр Хью бьет ее падчерицу. И затем, уже впадая в забытье, Шторм видела еще нечто, но ее рассудок стыдливо отвергал эти воспоминания. Нет, они не могли вести себя так низко! Девушке было неловко, но она чувствовала потребность высказаться, в глубине души надеясь, что Тэвиш ее разубедит. Ведь он ее любовник, и, значит, они могут обсуждать подобные вещи.

– Леди Мэри находилась там и все видела, – тихо сказала она, поглаживая его крепкую гладкую спину.

– Выбрось все, что связано с этой сукой, из головы, – ласково посоветовал Тэвиш, целуя ее в лоб.

– Выброшу, как только уясню для себя кое-что. Леди Мэри не просто смотрела, как сэр Хью меня бьет. Она наслаждалась зрелищем. У нее было такое лицо, как будто… как будто она… – Шторм почувствовала, что краснеет, – как будто она занималась любовью.

– Бедная маленькая Шторм, – проговорил Тэвиш. Ему так хотелось защитить ее, от всей этой грязи, что он сам удивлялся силе своего порыва. – Это бывает, малышка. Есть люди, которые испытывают удовольствие, причиняя боль или глядя на чужие страдания.

– О Господи! – Шторм уткнулась лицом ему в грудь. Теперь она сомневалась, что он разубедит ее в остальном. – Я видела еще кое-что, пока лежала в полузабытьи. Значит, это тоже могло быть на самом деле, – проговорила она упавшим голосом.» – Леди Мэри и сэр Хью занимались любовью. Прямо там, на кровати, рядом со мной, пока я лежала, истекая кровью и корчась от боли.

– Подонки! – воскликнул Тэвиш. – Мне очень хотелось бы сказать тебе, что этого не было, но и такая грязь существует на свете. Скажи спасибо, что эти звери удовольствовались друг другом и не тронули тебя. А теперь спи, Шторм. Ты должна поскорей поправиться. Я не выдержу долго без твоей любви.

– Я тоже, – честно призналась Шторм, закрывая глаза.

Вскоре она заснула, а Тэвиш еще долго лежал, пытаясь осмыслить те эмоции, которые нахлынули на него в последние сорок восемь часов. Причина, которая сама собой шла на ум, безжалостно им отвергалась. Он не хотел даже думать об этом. Принимая во внимание их происхождение, вражду их родов, им не на что было надеяться.