Текст книги "Рождение любви"

– Неужели ты не можешь найти ему приемных родителей? – с искренним интересом спросил Колин.

– Не могу. Никто не хочет его брать из-за того, что он ирландец. – Лорд Элдон сокрушенно покачал головой.

– Паренек умный, здоровый, к тому же с характером. Небольшая подготовка – и из него выйдет отличный воин. Говорят, у ирландцев и шотландцев общие корни, – задумчиво протянул Колин.

– В самом деле? – спросил Элдон. По его глазам было видно, что он прекрасно понял Колина.

– Да. Ну что ж, вернемся к этому разговору позже, когда родится ребенок. Я подозреваю, что у него будут рыжие волосы.

– Ничего страшного, если ваш клан чуть порыжеет, – усмехнулся лорд Элдон. – Уже смеркается, нам надо ехать. – Он взглянул на Тэвиша: – Когда родится ребенок, я сообщу.

Подойдя к лошадям, Элдон уселся в седло позади Шторм, приказав одному из мужчин взять поводья его коня.

– Я и сама справлюсь с лошадью, – возмутилась Шторм. – Я не малое дитя, чтобы меня возить.

– А ума у тебя порой не больше, чем у малого ребенка, – беззлобно проворчал лорд Элдон. Он почувствовал, как напряглась его дочь, стараясь не оглядываться на своего молодого мужа. – Ты не должна была выходить замуж за этого разбойника, но ты сделала по-своему, а теперь уезжаешь от него. Ты не хочешь жить вместе с мужем?

– Нет. Наши отношения… безнадежны, – тихо проговорила Шторм, заставив себя поверить в собственные слова. – Он будет рад свободе. Я стала бы только помехой, а спокойно смотреть на его распутство я не могу.

– Распутство, говоришь? Не в твоем характере обвинять человека без доказательств.

– Это не пустые обвинения. У меня есть доказательства его распутства. Приехав в Карайдленд, я застала Тэвиша с Кэтрин. Эта женщина два года была его любовницей, она отдала меня в лапы сэра Хью, пытаясь снова забраться в постель Тэвиша.

– Девочка, тебя давно не было рядом с ним, и ты как будто не собиралась возвращаться. Мужчины не привыкли к долгому воздержанию.

– Знаю. Когда я уезжала, между нами не было никаких разговоров, и я не ждала от него верности. Мужчина не может жить одними воспоминаниями. По дороге в Карайдленд я надеялась, что теперь-то мы с ним все обсудим, что наш ребенок станет мостиком через ту пропасть, которая нас разделила, – через пропасть, созданную нашим происхождением и враждой наших семей. Но когда я увидела его с ней… – Отец поморщился за ее спиной. – Черт побери, по своей глупости я полагала, что смогу закрыть глаза на его неверность. И потом, я никак не думала, что он опять свяжется с этой сучкой Кэтрин. Почему ты стонешь, папа?

– Потому что понимаю тебя. Ты помнишь, как однажды Элейн уехала к своему отцу?

– Да. – Шторм охнула. – А через девять месяцев у леди Мэри родился мой братик Тристрам.

– Из-за этого я чуть не потерял Элейн. Я не мог понять, за что она так на меня разозлилась. Как мужчина, я не видел ничего плохого в том, что переспал со своей женой. В конце концов Элейн выслушала меня и объяснила, как она на это смотрит. Другое дело, если бы я переспал с какой-нибудь незнакомой деревенской шлюхой. Такая женщина – не больше чем ночной горшок для отправления срочной нужды. Но моя жена была шлюхой, которую она знала и которая постаралась сделать так, чтобы Элейн никогда не забыла об этом моем грехе. – Он усмехнулся. – Хотя вряд ли Элейн была бы рада, свяжись я с дешевой шлюхой. Поэтому, когда меня сильно подпирает, я сажусь на коня и еду к Элейн, как бы далеко она ни находилась. Это спасает меня от множества неприятностей.

Шторм тихонько засмеялась:

– По твоему тону я слышу, что ты все-таки не совсем понимаешь. Да, женщине очень важно, чтобы мужчина был ей верен. Тебе кажется, что можно переспать с женщиной просто ради того, чтобы облегчиться. Для тебя это пустяк, ведь ты даешь ей свое тело, а не сердце. А если Элейн сделает то же самое – переспит с другим, чтобы облегчиться? Как ты на это посмотришь?

– Господи, это же разные вещи! Она женщина! – прорычал Элдон. – Моя женщина. И никто, кроме меня, не должен ею владеть.

– Но она может испытывать точно такие же чувства, как и ты. Странно, что ты этого не понимаешь. Ей больно думать, что ты побывал в объятиях другой, даже если эта близость была короткой. Твоя связь с другой женщиной для нее не пустяк. Она воспринимает это как измену. Выходит, пока она лежала без тебя в холодной постели, ты развлекался с другой, дарил кому-то то удовольствие, которое Элейн считала только своим. Когда ты возвращаешься в ее объятия, она спрашивает себя: чьи груди целовали твои губы, чьи бедра ласкали твои руки? А может, тебе больше понравилось с той, другой? Точно так же, если бы Элейн тебе изменила, ты мучился бы вопросами: продолжится ли эта связь, не уйдет ли она к другому, потому что он оказался лучше?

Лорд Элдон нахмурился:

– У женщины нет такой потребности, как у мужчины.

– Это глупое заблуждение, папа. Ну посуди сам: если женщине нравится любовная близость, то почему же она не должна испытывать потребности в такой близости? Неужели ты считаешь, что она может избавляться от своей чувственности? Бог видит, как бы мне этого хотелось! Или ты думаешь, у женщины нег памяти и она не лежит одна в постели, вспоминая минуты блаженства и чувствуя напрасное волнение в крови? Когда рядом нет того, кто мог бы унять это волнение, все ее существо томится в огне страсти. Гак неужели ты думаешь, что после стольких ночей неудовлетворенности женщина не обратит свой взор на другого мужчину? Надеясь, что сердце ее не осудит, она пойдет навстречу зову плоти, чтобы хоть чем-то заполнить пустоту. Вы, мужчины, хотите, чтобы мы были горячими и страстными, когда вы с нами, и превращались в лед, когда вас нет рядом. Но мы тоже способны на глубокие чувства и переживания, как и вы. Так почему же вы требуете от нас понимания, когда изменяете сами, но нас лишаете этого права?

– Ты сейчас говоришь о себе, дочка? – ласково спросил Элдон.

Шторм долго молчала, потом тихо ответила:

– Да. И я готова убить его за это. – Она судорожно вздохнула. – Скажи мне, папа, пройдет ли когда-нибудь эта боль?

– Да, боль пройдет, но может остаться сожаление о несбывшемся.

Шторм подумала, что простое сожаление – рай по сравнению с теми страданиями, которые она сейчас испытывала. Привалившись спиной к крепкой груди отца, девушка закрыла глаза. Она безумно устала, и внутри у нее все переворачивалось. Воспоминания, которые в последнее время несколько притупились, теперь опять стали острыми, как лезвие ножа. Они резали в кровь ее бедное сердце.

Позже, лежа в постели и обнимая Элейн, лорд Элдон вспомнил слова Шторм.. Ему стало любопытно, насколько права его дочь.

– Элейн?

– Ммм? – Она подняла голову с его груди. – Я думала, ты спишь.

– Нет. – Он осторожно убрал волосы с ее лица. – Ответь мне на один вопрос, только честно. Не бойся, я не стану тебя осуждать. Дело в том, что по дороге из Карайдленда Шторм сказала мне кое-что, и ее слова не дают мне покоя. Я хочу знать, правда ли это.

– Спрашивай, Роден. Отвечу честно.

– Когда я уезжаю от тебя, ты страдаешь по ночам от желания? Испытываешь ли ты любовный голод, и может ли он стать настолько сильным, что, если тебе позволит сердце, ты переспишь с другим мужчиной – любым, лишь бы только утолить этот голод? Изнываешь ли ты без любовной близости?

– Да, – тихо ответила она. – Неужели ты думаешь, что я перестаю желать тебя только потому, что ты от меня уезжаешь? Да, Роден, я страдаю, горю и изнываю. Доходит почти до безумия… – Он крепче обнял ее, и она улыбнулась. – Везде, куда бы я ни посмотрела, мне видится мужчина.

Они засмеялись, и Элейн с облегчением увидела, что Элдон понял ее шутку.

Но он вдруг опять сделался серьезным:

– А когда я возвращаюсь, ты спрашиваешь себя, какую женщину целовали мои губы и ласкали мои руки? И не понравилась ли мне та, другая, больше, чем ты? Даже если ты знаешь, что я спал с обычной шлюхой и просто грубо ее использовал, тебе не бывает больно при мысли о том, что я обнимал не тебя? То, что для меня простое удовлетворение потребности, для тебя наслаждение, которое я краду у тебя и даю другой женщине, пока ты лежишь и страдаешь в одиночестве… Это так?

– Да, и порой мне хочется убить тебя за это, – улыбнулась Элейн. – Но когда ты возвращаешься, я не показываю, как сильно по тебе соскучилась. Боюсь, во-первых, что это тебя оскорбит, а во-вторых, что ты не сможешь ответить мне с тем же пылом: ведь ты в разлуке со мной утолял свою страсть с другими.

Элейн провела ладонью по его груди. – С тех пор как я чуть не потерял тебя, у меня не было других женщин, даже когда мы расставались надолго. Возвращаясь из дальних походов, я сдерживался, боялся напугать тебя силой своего желания, – проговорил Элдон. И вдруг повалил Элейн на спину. – А сейчас ты сильно проголодалась? Я не ночевал дома несколько дней, а до этого у тебя были месячные. – Ну что ж, если сравнивать это с обедом, то я только-только покончила с первым блюдом.

Элейн со смехом приняла его жаркий поцелуй и, прежде чем забыться в блаженном дурмане, успела подумать: «Благослови тебя Господь, Шторм! Ты просто сокровище. Надеюсь, Тэвишу Мак-Лагану хватит мудрости это понять».

Тэвиш Мак-Лаган сидел за столом с очередной кружкой пива в руке и ругал Шторм Элдон всеми словами, которые приходили в его пьяную голову. Заодно доставалось и остальным, включая его родных, которые сидели тут же и спрашивали себя, не пора ли тащить его в постель. За яростью Тэвиша скрывалась душевная боль и тревога за маленькую хрупкую женщину, которая должна была скоро родить его ребенка. В глубине души он очень за нее боялся.

– О Господи, – бормотал он, уставившись на кружку, – в первый раз я сам промолчал, а во второй мне никто не дал слова. Похоже, мне на роду написано все время смотреть, как она уезжает от меня с этим проклятым Элдоном!

Колин хмыкнул в кулак.

– Да, он не отстает от нее ни на шаг. Что ж, это понятно. Будь у меня такая дочь, как Шторм, я бы тоже с нее глаз не спускал. Малышка так и норовит сунуться в самое пекло.

– Все было бы не так плохо, если бы ты не связался с этой сучкой Кэтрин, – подал голос Шолто.

Тэвиш со стуком опустил на стол кружку.

– Что же я, по-твоему, монахом должен был стать? Я ведь не знал, что Шторм вернется. От нее не было никаких вестей. И что же, я должен был сидеть и томиться, как безусый юнец? – Тэвиш насупился, сейчас он и впрямь походил на обиженного мальчика. – Можно подумать, она хранила мне верность!

– Я, конечно, не слишком высокого мнения об английских джентльменах, но мне трудно представить, чтобы они обхаживали женщину, которая беременна от другого, – сухо заметил Ян. Увидев, как изменилось лицо брата, он засмеялся. – Да к тому же от шотландца.

Растерянность Тэвиша сменилась озарением, а потом и гневом.

– Черт возьми, она опять меня обманула! – вскричал он.

– Нет, парень, ты сам себя обманул, – возразил Колин. – Девочка не распутница, это видно сразу. Она не из тех женщин, которые бегают от мужчины к мужчине. Но ты всегда предполагаешь самое худшее, а она просто на этом играет. Если хочешь вернуть Шторм, надо усмирить ее нрав, а не позволять ей доводить тебя до бешенства.

Тэвиш допил свое пиво и встал.

– Ты прав. Если я буду спокоен, ей в конце концов придется меня выслушать, и тогда она поймет, что ее место здесь. – Тэвиш направился к выходу, и походка его была на удивление твердой, если учесть количество выпитого. Уже в дверях он повернулся и добавил: – Если и это не поможет, я просто приволоку ее сюда за волосы.

Глава 27

Прошли три недели. Уже заметно похолодало – начиналась зима. Как-то утром, проснувшись в грозу, Шторм почувствовала позывы тошноты. Она привыкла к утренним недомоганиям, но на этот раз ощущения были другими. Однако с помощью горничной Шторм поднялась с кровати, оделась и спустилась в зал. Она не раз видела, как рожают женщины, даже сама помогала при родах, поэтому знала, что от первых схваток до начала родов должно пройти много времени.

Когда подали ужин, Шторм поняла, что больше не может скрывать свое состояние. Элейн и многочисленная прислуга внимательно следили за девушкой, так что вряд ли их удивило бы ее признание. Фостеры тоже были здесь: они приезжали в Хагалео на день рождения Эндрю и задержались из-за непогоды. Забавно, подумала Шторм. Когда в одной из семей случалось что-то значительное, Фостеры и Элдоны всегда были вместе.

А рождение своего ребенка Шторм считала событием, безусловно, значительным – и не только из материнской гордости. Ведь вскоре в одном живом существе соединится кровь двух враждующих кланов. Будущий наследник Мак-Лаганов назовет хозяина Хагалео своим дедом. Шторм, поймав себя на мысли, что по-прежнему ждет мальчика, криво усмехнулась. Если ее ожидания оправдаются, удивляться не придется: у Колина трое сыновей, у ее отца – шестеро. В обоих семьях дочери были редкостью.

– Папа… – сказала она и стиснула зубы от боли, почувствовав начало схваток. – Видно, ребенку надоело сидеть в материнской утробе.

В зале воцарилась тишина, все повернулись к Шторм. Роден Элдон только взглянул на дочь и сразу понял, что роды начались. Он стал быстро и четко отдавать распоряжения прислуге. Шторм попыталась встать с помощью Элейн, но подошел отец и подхватил ее на руки.

– В последнее время я стала немного тяжеловата, папа, – запротестовала Шторм.

– Не могла раньше сказать? – проворчал он, поднимаясь с дочерью на руках вверх по лестнице.

Шторм, задыхаясь, простонала:

– Я думала, у меня еще есть время.

– Твоя мама тоже так думала, а потом мне пришлось бежать с ней по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, иначе ты бы родилась прямо на том столе, за которым мы только что сидели.

Когда лорд Элдон уложил Шторм на кровать, Элейн попыталась его увести.

– Теперь тебе нечего здесь делать, Роден, – сказала она мужу, – это женское дело.

Лорд Элдон с презрением взглянул на молоденьких девушек, суетившихся у постели его дочери.

– Да я вот этими самыми руками принял на свет больше младенцев, чем они все. А ну убирайтесь! – рявкнул он. – Останутся только леди Элейн, Хильда и я.

Служанки в испуге выпорхнули из комнаты, и лорд Элдон криво усмехнулся.

Хильда поспешно раздевала Шторм. Схватки усиливались, и девушка с трудом говорила, но все-таки не удержалась от замечания:

– Когда-нибудь они поймут, что ты рычишь, но не кусаешься, папа.

– Когда это случится, я их прогоню, – сказал он, присаживаясь на кровать рядом с дочерью.

Шторм обрадовалась, что отец взял ее за руку. Она прижалась к его мускулистой руке и на мгновение пожалела, что это не Тэвиш, но тут же отогнала эту мысль. Сейчас не время предаваться расслабляющему унынию, сказала она себе. Чтобы роды прошли успешно, надо собрать все силы в кулак. Зачем тосковать о мужчине, который сам не захотел быть с ней рядом?

Желая отвлечь ее от мыслей о боли, Элдон начал рассказывать о своем путешествии во Францию. Большинство его историй не годилось для нежных дамских ушей, но даже Хильда не стала возмущаться, видя, как благотворно его рассказы действуют на Шторм. Элдон знал, что должен отвлечь дочь не только от боли, но и от мыслей о Тэвише Мак-Лагане. Это было нелегко, ибо все они постоянно думали о шотландце.

– На время родов приходится забыть о достоинстве, – пробормотала Шторм, когда Хильда и Элейн в очередной раз заглянули ей между ног.

Элдон засмеялся:

– Это верно. Ничего, Шторм, осталось потерпеть немножко. Теперь прислушивайся к своей боли, милая. Не надо с ней бороться, от этого станет только хуже. – Он осторожно обтер лицо дочери влажным полотенцем.

– Ужасно болит спина, – пробормотала она сквозь зубы. – А так лежать обязательно? Может, попробовать как-то по-другому?

– Ну, лошади, к примеру, рожают стоя, но твой ребенок может упасть на пол и разбиться. – Лорд Элдон усмехнулся в ответ на жалкую улыбку дочери. – Попробуй встать на колени. Так будет легче спине.

Хильда и Элейн возмутились, но лорд Элдон не стал их слушать. Шторм кое-как поднялась на колени, а отец сел перед ней, чтобы она могла за него держаться. Элейн ворчала, что не может на это смотреть, но не могла не признать, что такая поза тоже удобна. Шторм же, почувствовав облегчение в спине, была очень довольна.

– Папа, если что-то случится… – Она стиснула зубы.

– Не говори так, девочка, – ласково улыбнулся Элдон, пытаясь скрыть собственную тревогу: Шторм была такой маленькой, а роды длились так долго. – Ничего не случится, я в этом уверен.

– Нет, я должна сказать. Так мне будет легче. Если со мной что-нибудь случится, отдай ребенка Тэвишу. Пусть он негодяй и распутник, готовый задирать юбки всех встречных женщин, но из него получится хороший отец. Даже для девочки. Поклянись, что сделаешь это.

Клянусь, милая, хоть в том нет необходимости. Просто ты немного устала. – Услышав, как завывает ветер за стенами, он улыбнулся. – Когда твоя мама рожала тебя, бушевала такая же гроза. Мы с Хильдой находились рядом и слышали твой первый крик. А теперь мы принимаем твоего ребенка, моего внука. Я. начинаю чувствовать, что старею.

– Что ты, папа! Ты всегда будешь молодым и еще покричишь на своих правнуков.

– Боже упаси! А теперь тужься, девочка, – сказал он, почувствовав, как напряглось ее тело.

Шторм была уже не властна над собой. Теперь она всецело находилась во власти матери-природы. Забыв про боль, она сосредоточилась на одном: тужиться, напрягаться изо всех сил. Наконец ребенок покинул ее чрево. Почувствовав это, Шторм вместе со всеми затаила дыхание. Раздался громкий младенческий крик.

– Крепкий мальчик, Шторм, – объявил Элдон чуть дрогнувшим голосом.

От усталости Шторм не могла говорить, только кивнула в ответ, но в следующее мгновение поняла: что-то не так. Схватки, которые должны были кончиться, продолжались. Шторм с недоумением взглянула в усталое лицо отца.

– Что-то не так, – задыхаясь проговорила она, заметив, как побледнел Роден. – Мне кажется, что роды еще не кончились.

Лорд Элдон пощупал живот дочери. Он был почти таким же большим и твердым, как прежде, и по нему волнами пробегали схватки. Элейн и Хильда засуетились у кровати, а Элдон засмеялся нервным смехом:

– Ты права, роды не кончились. У тебя будет еще один ребенок. Как же я раньше не догадался! Живот был слишком большой. Держись, малышка, этот уж точно последний. Потом ты отдохнешь.

Когда родилась дочь, Шторм была в полном изнеможении. Она лежала без сил, пока ее обмывали, надевали на нее свежую рубашку и меняли простыни. Когда к ее груди поднесли сразу двух малышей, глаза Шторм наполнились счастливыми слезами; сердце, истерзанное мучительной любовью к отцу малышей, таяло от нежности.

У мальчика были густые огненно-рыжие волосы, а голову дочки украшала пышная черная шевелюра. Шторм не терпелось взглянуть, какие у них глаза. Девочка была поменьше своего братика, но такая же крепкая.

– Как будто нас с Тэвишем поменяли местами, – тихо сказала Шторм, когда близнецов положили в колыбель. Заметив тревожный взгляд отца, она добавила: – Не Волнуйся, я выживу. – Шторм со вздохом закрыла глаза. – Господи, как бы я могла его любить! – пробормотала она уже сквозь сон.

Лорд Элдон осторожно убрал волосы с лица дочери.

– Ты и сейчас его любишь, милая, – прошептал он.

– Ты в самом деле так думаешь, Роден? – тихо спросила Элейн, подходя к мужу.

– Да, и не будь Шторм ослеплена обидой, она бы и сама это поняла. – Он покачал головой. – Черт возьми, у него даже не было возможности поговорить с ней в день свадьбы, потому что она застала его в объятиях бывшей любовницы.

Лорд Элдон обнял жену за плечи. Глаза Элейн наполнились слезами.

– Бедная девочка! Познать такое горе в самом начале жизни!

– Я мог бы убить Тэвиша. Он лишил ее невинности и уже за одно это заслуживал смерти. Но Шторм сказала, что он не применял силу, и я знал, что она не лгала. Если бы Тэвиш немного подождал, то не встретил бы с ее стороны вообще никакого сопротивления. Разве я вправе осуждать мужчину за то, что он овладел желанной женщиной, которая его не отвергла? Мне хотелось убить его не за это. Мне хотелось убить его за те страдания, которые ей пришлось из-за него перенести. Она мучилась от этой боли много дней и ночей. Но я понял, насколько сильно она страдала, только когда вернулся домой в день ее свадьбы.

– Все дети страдают, когда растут. Это жизнь. Родители не могут оградить их от всех невзгод, – сказала Элейн, пытаясь его утешить. – Почему же ты передумал его убивать, Роден?

– Он страдал не меньше ее. Страдал так сильно, что уже не мог это скрывать. Его боль была написана у него на лице. Он понял, что никогда не сумеет возместить эту потерю. Я не могу убить человека за то, что он не сразу разобрался в своих чувствах. Он и так уже достаточно себя наказал.

Они пошли к выходу.

– И что же теперь? – спросила Элейн.

– Непогода задержит его в Карайдленде. За это время Шторм успеет окрепнуть после родов. Но как только появится возможность, Тэвиш примчится сюда – в этом я уверен. Теперь у него есть сын, о котором надо позаботиться.

– А почему для тебя так важно, чтобы Шторм окрепла?

– Я не хочу, чтобы победа досталась ему слишком легко. Они должны быть на равных. Пусть поговорят о своих чувствах и выяснят отношения, – Элдон усмехнулся, – Шторм не так-то просто успокоить.

– Ох, Роден, кажется, тебе очень хочется скандала! Элдон тихонько засмеялся:

– Верно. Шторм во гневе очень хороша! Ну, – сказал он, когда они вошли в зал, – где этот чертов шотландец, который торчит здесь почти две недели?

Энгус приятно проводил время в Хагалео. Поколотив нескольких английских воинов, он заставил людей лорда Элдона относиться к нему с почтением. Энгус понимал, что вряд ли когда-нибудь Мак-Лаганы и Элдоны будут сражаться бок о бок против общего врага, но был рад, что теперь они уже не пойдут друг на друга с оружием в руках.

Роден наконец отделался от окруживших его родственников и друзей. Энгус же все никак не мог прийти в себя, так он изумился. Родись у Тэвиша только сын, это уже было бы пределом мечтаний, но сразу двое детей… Такое счастье казалось чудом. Энгус дважды просил повторить эту новость и каждый раз покачивал головой.

– Девочка решила, как назвать малышей? – спросил он наконец.

– Думаю, да, но мне еще не сказала. – Элдон взглянул в окно, за которым бушевала гроза. – До отъезда в Карайдленд ты все узнаешь. Я напишу Мак-Лагану письмо и попрошу тебя передать его.

– Тэвиш приедет сюда, как только позволит погода.

– Да, захочет приехать. Но ему придется подождать, пока Шторм не оправится.

– Хочешь, чтобы девочка была настроена по-боевому? Роден усмехнулся:

– Да. Надо, чтобы эти двое до конца выяснили свои отношения, прежде чем начать совместную жизнь.

– Конечно, пусть разберутся. Ну что ж, я уеду, как только прояснится. Парень, наверное, сходит там с ума от неизвестности.

Когда через неделю Энгус появился в Карайдленде, Тэвиш и впрямь сходил с ума. Он целый месяц не находил себе места, в нетерпении ожидая новостей от Шторм – любых новостей. Но, увидев приехавшего Энгуса, он не на шутку испугался.

Застыв в кресле, судорожно вцепившись пальцами в подлокотники, Тэвиш ждал, когда Энгус войдет в зал. Мужчины хоть и не рожали детей, прекрасно знали, как это опасно. Громкие крики женщин разносились по всему дому, и часто роженицы умирали – от кровотечения или от последующей лихорадки. Нередко их жертва бывала напрасной: ребенок рождался или мертвым, или таким слабым, что не надолго переживал свою мать.

Тэвишу чудилось самое страшное. Забыв про очевидную силу Шторм и ее крепкое здоровье, он думал лишь о том, какая она маленькая. Он представлял, как ее хрупкое стройное тело корчится от боли, и не знал, как избавиться от этой муки. Иногда Тэвиш радовался, что не видит ее страданий, но чаще ему хотелось быть рядом со Шторм, чтобы своим присутствием придать ей сил и отогнать грозные тени, витавшие над детской кроваткой.

Наконец Энгус вошел в зал. Его сопровождала целая свита. Увидев сияющие лица, Тэвиш почувствовал некоторое облегчение. Значит, все в порядке. Энгус успел привязаться к Шторм, и, случись с ней что-нибудь, он не был бы сейчас таким радостным. Но ребенок все же родился, иначе Энгус не вернулся бы в Карайдленд. Тэвиш почувствовал приятное волнение.

– Как Шторм? – спросил он, когда Энгус остановился у кресла.

– С девочкой все в порядке. Правда, ей надоело валяться в постели, поэтому она немного сердится. Когда я уезжал, она запустила в своего брата Эндрю ночным горшком.

– Энгус, – сгорая от нетерпения, взревел Тэвиш, – она родила?!

– Да. Иначе почему, ты думаешь, я здесь? – Увидев, как нахмурился Тэвиш, Энгус понял, что уже достаточно подразнил парня. – Да, родила. У тебя сын. – Он подождал, когда стихнут восторженные возгласы. – Мальчишка хороший, крепкий. У него рыжие волосы, а глаза, наверное, будут твои. Она назвала его Таран, что по-уэльски означает «гром». – Энгус усмехнулся. – Мать лорда Элдона была из Уэльса. Так звали ее деда… или прадеда. Впрочем, не важно. На мой взгляд, имя подходящее. Таран такой голосистый парень! Вообще-то у него много имен: Таран Роден Колин Мак-Лаган. Девочка говорит, что это поможет избежать ссор.

Тэвиш машинально взял протянутую кем-то кружку пива. Множество рук захлопало его по спине и плечам.

– О Господи, сын! – выдохнул он.

– Это еще не все, – громко объявил Энгус, и шум сразу стих.

– Но ты же сказал, что у Шторм все хорошо, – проговорил Шолто, выразив словами то, о чем подумал Тэвиш.

– Да, она в порядке. Немного раздражена, но здорова как бык.

– Тогда что же еще ты хотел сказать, а, старый пень? – взревел Колин, теряя терпение.

– У Тэвиша дочь.

– Черт возьми, Энгус, ты же только что сказал, что у меня сын!

– Да, у тебя сын. И дочь. Ну-ка, парень, хлебни пивка! Что-то ты побледнел.

Тэвиш и в самом деле занемог от такого известия.

– У меня сын и у меня дочь. – Он сделал большой глоток. – Двойня?

Энгус кивнул:

– Да, двойня. У девочки черные волосы, а глаза, похоже, будут как у мамы. Немножко мелковата, но крепенькая. Шторм назвала ее Эйнджел, в честь своей матери. Эйнджел Ванора О'Коннер Мак-Лаган. Видишь, не забыла и о твоей матери. Она чуть поспокойней мальчика, но тоже боевая.

– Еще бы – при таких-то родителях, – проворчал Колин. – Но Шторм! Она же такая маленькая. Трудно поверить, что родила двойню – живых, здоровых детей! Ты уверен, Энгус?

– Я видел младенцев собственными глазами. И Шторм тоже видел. Она хорошо выглядит, – повторился он, предвидя вопрос Тэвиша. – Да, лорд Элдон написал тебе несколько слов.

Уставясь на увесистый сверток, Тэвиш хмыкнул:

– Несколько слов, говоришь? Да здесь, похоже, целый фолиант.

. Вздохнув, Тэвиш углубился в длинное письмо от своего тестя. Остальные, принявшись весело отмечать рождение наследника и его сестры, вполне обошлись без участия молодого папаши. Если прежде кто-нибудь и сомневался, что этот необычный союз может сложиться удачно, то теперь все сомнения рассеялись. Происхождение Шторм казалось пустяком по сравнению с тем, что она подарила Тэвишу наследника, причем родила сразу двух здоровых младенцев. Этот подвиг, естественно, приписывался ее ирландским корням и шотландскому любовнику.

Читая письмо лорда Элдона, Тэвиш испытывал смешанные чувства – досаду и удивление. Чем лучше он узнавал этого человека, тем больше жалел, что когда-то стоял против него с мечом в руках. В письме Элдона, конечно, чувствовался упрек, но это было понятно: ему пришлось принять в семью человека, которого по всем законам он должен был убить. Роды описывались очень подробно, и за это Тэвиш был искренне признателен Элдону. Он не смог сам присутствовать при рождении своих детей, но теперь хотя бы знал, как все происходило. С одной стороны, он злился и завидовал Элдону, потому что тот находился рядом со Шторм, но с другой – был благодарен тестю за то, что он поддержал его жену в такое трудное для нее время. Было очевидно: отец и дочь очень близки, и это будило в Тэвише ревность.

Но все эти чувства забылись, когда он принялся читать дальше. Элдон просил Тэвиша пока не приезжать к жене и детям, подождать еще с месяц. И, как будто посыпая солью открытую рану, давал советы, как нужно обращаться со Шторм при встрече.

– Черт побери, он еще мне указывает, как я должен обращаться со своей женой! – прорычал Тэвиш, швырнув письмо Колину.

– Ну так что? – протянул Шолто. – Согласись, что до сих пор у тебя это не слишком удачно получалось.

Тэвиш замахнулся на брата, но тот увернулся от удара.

– Зря кипятишься, Тэвиш, – проговорил Колин сквозь смех. – Я думаю, тебе стоит прислушаться к советам этого человека.

– Ну конечно! А еще он пишет, что я пока не могу с ней увидеться. Надо подождать еще с месяц.

– Но он приводит вполне разумный довод и думает о твоем же благе. Ведь это верно, что женщины после родов слишком впечатлительны. Тебе надо с ней потолковать, но сейчас, когда она не в состоянии говорить спокойно, не самое удачное время для разговора. Если ты подождешь, тебе же будет лучше.

– Шторм всегда была впечатлительной, – в досаде бросил Тэвиш, вспомнив, как открыто она выражала радость, горе, гнев, страсть и все прочие чувства.

– Да, но беременная женщина и женщина, которая недавно родила, – это совсем разные вещи, – сказал Малькольм, отец шестерых детей. Многие женатые мужчины, у которых были дети, утвердительно закивали. – Та, которая раньше никогда не плакала, превращается в водопад слез, а которая была тихой и спокойной, начинает кричать но любому поводу. И с этим нельзя ничего поделать. Можно только успокоить ее, попытаться сдержать свой гнев и ждать, когда вспышка пройдет. Элдон прав, это совсем неподходящее время для выяснения отношений. Ты только все испортишь. Сделай, как он просит, – подожди. Колин взглянул на Тэвиша:

– Судя по тому, что он здесь пишет, тебя ждет неплохая награда за терпение.

Тэвиш со вздохом потер виски. В своем письме Элдон пересказал свой разговор с дочерью по дороге домой после свадьбы. Узнав о чувствах Шторм, Тэвиш пришел в смятение. Трудно было поверить, что женщина может испытывать такое. Он не был возмущен и вовсе не считал ее бесстыдной блудницей, ему лишь хотелось поскорее оказаться в ее объятиях. Ладно, если так, он подождет еще немного, – ради этого стоило подождать! Сейчас все равно нельзя с ней спать, а он сомневался, что выдержит пытку желанием, живя с ней рядом.

– О Господи, – простонал Тэвиш, – похоже, мне ничего не остается, только ждать.

– Зато потом ты получишь то, чего некоторые из нас не узнают никогда, – заметил Ян. – Так что наберись терпения.