Текст книги "В поисках защитника"

– Это я мог бы еще понять, но, увы, нет! Он хочет говорить с женщиной, о которой я никогда не слышал. С некоей Микаэлой Гомес. – Марк бросил испытующий взгляд на Лиз. – Ты знаешь, кто она такая?

– Я слышала о ней. – Лиз внутренне сжалась, но не выдала своих чувств. – Она член подпольного оппозиционного движения. Она попала под перекрестный обстрел, когда был захвачен Джуд, но чудом осталась жива. Он считает… что он ей обязан.

– Хотелось бы, чтобы он расплачивался по своим долгам не во время моего эфира и собственными деньгами, – обиженно заявил Марк. – Не знаю, что теперь будет с нашим бюджетом. Просто не верится, что босс на все это согласился.

– Возможно, ему понравился чисто человеческий аспект. И это прекрасная концовка всей истории, – предположила Лиз и увидела, как помрачнел Марк.

– Благодарю, – отрезал он. – И не надо меня учить, как надо вести дела.

Лиз посмотрела ему вслед и не почувствовала ни капли сожаления. Она и до этого подозревала, что Марк может быть совсем не таким, каким она привыкла его видеть. Комментарии некоторых его коллег и раньше наводили ее на мысль, что он не всегда бывает так обаятелен и предупредителен, а теперь, когда за ней числятся два кардинальных греха – сначала она его разоблачила, а потом бросила, – он не считает нужным притворяться.

Ей даже пришла в голову циничная мысль: Зоя на самом деле оказала ей большую услугу.

Публика уже начала рассаживаться по местам. Лиз заняла место в последнем ряду поближе к выходу. Она видела, что Клайв озирается – ищет ее в толпе, – и подняла руку, чтобы он увидел, что она присутствует в студии.

Лиз пока не знала, как надолго останется. Она разрывалась между желанием еще раз увидеть девушку, сыгравшую столь важную роль в жизни Джуда, и страхом боли, которой будет расплачиваться за свое любопытство.

Она видела, как Марк почтительно сопроводил Льюиса Доулиша до его места. Джуд шел за ними, засунув руки в карманы. Он выглядел спокойным, но Лиз чувствовала, как он напряжен, так же ясно, как если бы он ее обнимал.

Она намеренно перевела взгляд на Льюиса Доулиша, лицо которого занимало весь экран монитора, стоявшего рядом с его местом.

Марк не преувеличивал, призналась она себе. Магнат был бледен, на лбу выступили капельки пота. Не от того же, что у него вдруг появился страх перед камерой!

Том Хантли, ведущий передачи, занял свое место, и звукорежиссер включил вступительную музыку.

Лиз поймала себя на том, что сидит сжав кулаки, и постаралась расслабиться.

Интервью шло по накатанному пути. Льюис Доулиш приветствовал свержение режима Моралеса и с большим чувством говорил о гражданских правах, которые этот режим нарушал.

– Но изменится ли ситуация при президенте Доминго? – поинтересовался Том Хантли. – Похоже, страна попала из огня да в полымя. – Том подался вперед. – Ведь новый президент на деле оказался тем человеком, который вас похитил, а потом подверг пыткам.

Доулиш беспокойно заерзал на своем месте.

– Так кажется на первый взгляд, но возможно и другое. Это могла быть какая-то группа, отколовшаяся от оппозиции и прикрывающаяся ее именем. Не следует спешить с оценкой.

– Что ж, это весьма великодушная позиция, – помолчав, заявил Том Хантли. Он повернулся к Джуду: – Вы ее разделяете?

– Полностью, – спокойно ответил Джуд. – Я был бы очень удивлен, если бы узнал, что Ксавьер, более известный его сторонникам как президент Доминго, знал о похищениях. Думаю, он не имел к ним отношения. – Пауза. – Но не существовало и отколовшейся от движения группы, – продолжал Джуд. – Похитителем – и это прекрасно известно сэру Льюису Доулишу – был не кто иной, как экс-президент Моралес.

Лиз оторопела. Волна недоумения прокатилась по аудитории.

На мониторе появилось побледневшее лицо Доулиша.

– Известно мне? Ничего подобного!

– Значит, когда министр обороны Моралеса генерал Хуан Ортега приезжал в лагерь вы с ним не встречались?

– Нет, – отрезал Доулиш, – Потому что он не приезжал в лагерь.

– Приезжал, – тихо и холодно ответил Джуд. – Я его видел. Мне показалось знакомым его лицо, но я не понял, кто это такой, пока не увидел сегодня утром по телевидению, как его арестовывали.

– Вот вам и объяснение, – сердито вмешался Доулиш. – Вы увидели мельком кого-то другого и ошиблись.

– Но вы его, конечно, знаете, сэр Льюис?

– Ортегу? – Доулиш пожал плечами. – Возможно, мы встречались. Я не могу быть уверен.

– Тогда вы будете удивлены, если узнаете, что все ваши встречи с ним были зафиксированы?

– Минуточку, – нахмурился Том Хантли. – На что вы намекаете?

– Все очень просто. В качестве посланника доброй воли сэр Льюис занимался и весьма прибыльными поставками оружия. Поскольку режим Моралеса подвергался жестким торговым санкциям, все эти сделки, были совершенно незаконны.

– Как вы смеете?! – Лицо Доулиша покрылось красными пятнами. – Это клевета и опасная чепуха! Если я работал со сторонниками Моралеса, зачем им было меня похищать?

– Чтобы держать вас в безопасности в каком-нибудь тайном месте, пока не закончатся переговоры. Вы вряд ли рискнули бы открыто встречаться с Ортегой или его полковниками. Поэтому вас поселили в удобной хижине в джунглях – при том, что девочки и выпивка всегда были под рукой.

Камера повернулась и выхватила лицо леди Доулиш, сидевшей в первом ряду. Она была явно поражена, но ее лицо было словно высечено из мрамора.

– Вас выдавали за заложника, и все считали вас жертвой. А жертвам всегда сочувствуют, – продолжал Джуд. – Вы ведь якобы прошли через ад, а потому надеялись, что вам не будут задавать слишком много вопросов. Полагаю, что и меня считали слишком травмированным, чтобы спрашивать о том, что произошло.

– Как вы объясните, что и вас взяли в заложники? – спросил Том Хантли.

– Тем, что я приехал в Эль-Кристобаль слишком рано. Переговоры о продаже оружия были еще в начальной стадии, и они боялись, что я начну свое расследование. С другой стороны, я мог бы пригодиться, когда фарс с похищением закончится. Поэтому меня и похитили.

– Фарс?! – хриплым голосом вскрикнул Доулиш. – Как вы можете так говорить? Ведь вы тоже там были. Вы знаете, что меня держали в одиночке и избивали.

– Я видел то, что мне разрешали видеть. Человека в окровавленной одежде и якобы без сознания. Я был прикован цепями в камере, из-за того что в соседней хижине никогда никого не было, разве не так, сэр Льюис? Поэтому-то мне никто не отвечал, хотя я пытался наладить с вами связь. А все потому, что вы были в резиденции Моралеса с Ортегой и их сторонниками. А когда сделка была завершена, нам позволили сбежать с помощью Диего, неожиданно оказавшегося дружелюбно настроенным охранника. – Джуд покачал головой: – Боже мой, нам практически позволили просто уйти чуть ли не с развернутыми знаменами, и это навело меня на размышления. Все было слишком странно. И чем больше я об этом думал, тем яснее понимал, что этому должно быть какое-то объяснение.

Льюис Доулиш набросился на Тома Хантли.

– Это возмутительно! – заявил он дрожащим голосом. – Я пришел сюда с уверенностью, что мы проведем серьезную дискуссию. А в результате я неожиданно оказался мишенью всяких вымыслов, наносящих ущерб моей репутации.

Но Том Хантли слушал что-то, что говорили ему в наушники.

– Похоже, – заговорил он наконец, – мы имеем возможность перенестись в президентский дворец в Эль-Кристобале и поговорить с одним из главных сторонников нового режима – Микаэлой Гомес.

Льюис Доулиш вскочил и сорвал с лацкана пиджака микрофон.

– Я больше ни минуты здесь не останусь и не стану слушать, как еще один террорист начнет лгать! И я уверен, весьма убедительно. – Он зло рассмеялся. – С вами очень скоро свяжутся мои адвокаты, и тогда посмотрим, кому поверит жюри присяжных.

Он поспешно покинул площадку, увлекая за собой жену.

– Пошли, Сьюзен. Мы уходим.

Камера показала крупным планом леди Доулиш. Все увидели, как она вырвала руку и оттолкнула своего мужа. Шок, разочарование и отвращение были написаны на ее лице.

Более красноречивое обвинение трудно было себе представить.

Том Хантли требовал от изумленной аудитории тишины, и тут на экране появилось лицо девушки.

Лиз заставила себя смотреть. Надо рассмотреть ее получше. Признать, что она красива – темноглазая, с длинными черными волосами, ниспадавшими на шелковую блузку. Одна рука висела на перевязи.

– Сеньора Гомес, насколько я понимаю, вы станете членом нового кабинета при президенте Доминго? – спросил Том Хантли.

– Да, это так, сеньор.

– Я понимаю, что пока еще рано говорить об этом, но располагаете ли вы сведениями о нелегальных переговорах о продаже оружия при прежнем режиме?

– Документы, которые нам удалось перехватить, указывают на то, что такие переговоры проводились регулярно в течение последних трех лет.

– И вам известно, с кем Моралес вел эти переговоры?

– Сначала мы считали, что в них замешано несколько компаний. Но теперь мы думаем, что все нити ведут к корпорации, которой владеет сэр Льюис Доулиш.

– Объясните почему.

– К нам в руки попали магнитофонные записи его бесед с членами прежнего правительства, доказывающие, что подобные беседы проводились неоднократно. В них также говорится и об успешных сделках с другими странами.

– Вы располагаете неоспоримыми доказательствами таких сделок? – недоверчиво спросил Том Хантли.

– Да, – уверенно ответила Микаэла. – У них не было времени их уничтожить. А мы знали, что именно следует искать.

– А вы намерены представить эти доказательства британским властям?

– Разумеется. Президент Доминго надеется на открытые и дружественные отношения с вашим правительством.

Том Хантли покачал головой и обратился к Джуду:

– Вы хотели бы задать какой-нибудь вопрос, мистер Дэрроу?

– Да. – Джуд посмотрел на экран. – Привет, подруга. Рад снова тебя увидеть. Я уж думал, что это никогда не случится.

– Меня не так-то легко убить. И к тому же у меня есть то, ради чего стоит жить.

– Да, я понимаю, Микаэла. Так когда свадьба?

Полные губы девушки расплылись в широкой радостной улыбке.

– Как только ты сможешь приехать, друг. Жду тебя с нетерпением.

Лиз до боли прикусила губу и услышала, как Том Хантли шепнул:

– Приятный сюрприз в этот вечер шокирующих разоблачений. Думаю, вас надо поздравить.

Слушать и смотреть дальше. Лиз уже не могла. Она встала и словно тень выскользнула из студии. А потом скрылась в темноте ночи.

Глава 13

Лиз не пошла на свою новую квартиру. Она знала, что ее будут разыскивать – Клайв уж точно, – а ей не хотелось, чтобы ее нашли.

Она не думала, что Клайв захочет, чтобы она написала об этой передаче статью. Скорее всего он сам ее напишет. Но видеться с кем-либо было выше ее сил.

Лиз поймала такси и попросила водителя отвезти ее в какой-нибудь небольшой, тихий и чистый отель. Она сняла комнату на одну ночь. Войдя в номер, Лиз тут же, не раздеваясь, бросилась на кровать и уставилась в потолок.

Неужели она была свидетелем этого ужасного вечера? Неудивительно, что Льюис Доулиш чувствовал себя неловко. Он, должно быть, подозревал, что Джуду известна какая-то часть правды. Но он не ожидал, что будет публично разоблачен. Возможно, он рассчитывал на то, что сможет подкупить Джуда. Совершить еще одну сделку.

Зато теперь ему грозит крах – личный и профессиональный.

Микаэла осталась жива, но многие погибли, и теперь было ясно, что Доулиш ответственен за засаду.

«Надеюсь, его посадят в тюрьму», – думала Лиз и вспомнила расстроенное лицо Сьюзен Доулиш.

Что касается Марка – он планировал начать серию своих передач какой-либо сенсацией, и ему это удалось, хотя не такой, как ему хотелось.

Утром она пойдет к себе на квартиру и сложит все необходимое в сумку. Потом позвонит Клайву и скажет ему, что берет отпуск за свой счет и уезжает до того времени, когда место ее работы в Париже будет оформлено. В новой стране она, возможно, поймет, что хочет сделать со своей жизнью. Например, останется она в журналистике или нет.

Ей хотелось подумать об этом прямо сейчас, но мешали образы Джуда и Микаэлы, возникавшие в ее воображении – причем вместе, в объятиях друг друга, стоящие перед алтарем в соборе Эль-Кристобаля.

Он, должно быть, был очень в ней уверен – да и в себе тоже, – если сделал ей предложение вот так – в прямом эфире.

Лиз чувствовала себя такой несчастной. Даже когда она закрывала глаза, пытаясь уснуть, эти картинки не исчезали.

Почувствовав, что дрожит, она сняла верхнюю одежду и забралась под одеяло. Но холод был глубоко внутри ее, наполняя пустые пространства ее души.

Ей некого винить, кроме себя самой, думала она. Она позволила себе очертя голову влюбиться в Джуда, а он не предложил ей ничего взамен.

Она не была первой, кто совершает такую ошибку – принимает мимолетную страсть, пусть всепоглощающую, за любовь.

И теперь ей остаются лишь чувства потери и одиночества. Ей придется научиться как-то с этим справляться. Ждать, пока притупятся острые углы боли.

На работу она не может вернуться. Во всех газетах напишут о позоре Льюиса Доулиша и о той роли, которую сыграл в этом Джуд Дэрроу. Женщины-журналистки будут готовы лететь в Эль-Кристобаль, чтобы освещать свадьбу – счастливый конец путающей кровавой драмы. Доказательство того, что на смену злу приходит добро.

Она могла бы написать об этом сама и подозревала, что Клайв, возможно, планирует дать именно ей такое задание.

Но она ни за что не согласится. Скажется больной, и пусть он думает что ему угодно. А потом она найдет место, где нет ни газет, ни телевидения – и выживет. Она подождет, пока в газетах перестанут писать об Эль-Кристобале.

На следующее утро она встала рано. Все тело болело, в глаза, казалось, насыпали песок. Она расплатилась за комнату и отказалась от завтрака, входившего в стоимость номера.

Ей надо вернуться на квартиру. Собрать вещи и уехать, прежде чем Клайв – или кто-то другой – начнет удивляться, куда она подевалась.

Немного вещей, паспорт и билет на самолет – не важно куда. Вот все, что ей нужно. И может быть, ей повезет и она найдет такое место, где ее раны начнут заживать.

На лестнице, ведущей к ее квартире, было темно. Она доставала из сумки ключи, когда увидела, что какая-то тень возле ее двери зашевелилась, а потом превратилась в мужскую фигуру.

Она хотела закричать, но голос ее не слушался. Она стала шарить по стене, нашла кнопку и включила свет.

– Наконец-то ты пришла, – облегченно промолвил Джуд.

– Ты? Какого черта ты здесь делаешь?

– Я просидел здесь всю ночь. Я решил, что, если ты дома и не хочешь открывать дверь, тебе рано или поздно придется выйти. А если тебя дома нет, то, возможно, ты все же вернешься. Что ты и сделала.

– Да, я вернулась, так что тебе больше незачем волноваться. Я уверена, что у тебя есть дела. Я тебя не задерживаю.

– Где ты была?

– Это тебя не касается. Но я не пыталась снова утопиться, если ты это имеешь в виду.

– Я не знал, что и думать. Мне казалось, что ты, как и я, чувствуешь себя одиноко и страдаешь.

– Ты – одиноко? Ты же был героем дня! – Она усмехнулась, хотя ей хотелось крикнуть: «Что ты знаешь о страдании, если наконец соединишься с женщиной, которую любишь?»

– Все зависит оттого, что ты понимаешь под одиночеством. Так где ты скрывалась, Бет? Ты так внезапно исчезла.

– Я неплохо умею это делать. И я собираюсь сделать то же самое снова. Так что, будь добр, уходи и оставь меня в покое.

– Не получится. Так что можешь отпереть дверь. После того как я провел ночь на этом жестком холодном полу, я считаю, что ты должна по крайней мере напоить меня кофе.

– Я тебе ничего не должна. Но если чашка кофе – это цена за то, чтобы избавиться от тебя, ты ее получишь.

Она открыла дверь, и он вошел вслед за ней. Когда она остановилась, чтобы повесить на крючок ключи, он взял ее за подбородок и повернул к себе ее лицо.

– Ну и вид у тебя! Похоже, ты провела не менее беспокойную ночь, чем я.

– Наоборот. Я очень хорошо отдохнула, – пробурчала она и, вывернувшись из его руки, пошла на кухню.

Она поставила на плиту чайник и начала заполнять кофеварку молотым кофе, стараясь унять дрожь в пальцах. Зачем он так внимательно за ней следит?

– Никто не просил тебя ночевать у меня под дверью.

Она прошла мимо него в спальню. Достав дорожную сумку, стала запихивать в нее все подряд. Только чтобы чем-то занять руки. И все это время она спрашивала себя, почему – о Господи! – почему она была такой дурой и позволила ему войти.

Он остановился в дверях. Его лицо было серьезным.

– Куда ты собираешься ехать?

– Кто знает, да и кому до этого есть дело? Думаю, Париж мне не светит, так что какая разница? А тебе разве не нужно собираться в дорогу? – спросила она с отчаянием в голосе.

– Я как раз этим занят. Вот почему я здесь.

– Так иди в агентство путешествий. Это будет полезнее, чем торчать у меня в квартире. Впрочем, я думаю, у тебя есть свои каналы, которыми ты можешь воспользоваться, чтобы добраться до Эль-Кристобаля.

– Но на сей раз меня там ждут и даже будут мне рады.

– Не сомневаюсь. – Она помолчала. – Новому режиму не понадобилось много времени, чтобы установить, что между Моралесом и Льюисом Доулишем существовала связь.

– Они давно следили за ними. А за последние несколько недель Доминго, не афишируя, раскрыл еще много дел, связанных с коррупцией.

– А ты знал, что он и есть Ксавьер? – Она ненавидела себя за то, что задала этот вопрос.

– Нет, не знал. Он многих сумел обмануть.

– Но не твою… Микаэлу.

– Нет, она была посвящена в этот секрет с самого начала. – Он улыбнулся: – Неудивительно, что она так рассердилась, когда я обвинил Ксавьера в организации похищения. Но она решила непременно добиться правды, хотя Руй, естественно, пытался ее отговорить. И он был прав, потому что все чуть было не закончилось катастрофой.

– Ты решил, что ее убили. Как же ей удалось спастись?

– Как только ее ранили в плечо, она упала на землю. Один из ее охранников был убит и упал на нее, а потому похитители, по-видимому, подумали, что они убиты оба. Во всяком случае, они были больше заинтересованы в том, чтобы схватить меня, чем оказывать помощь раненым и умирающим.

– И все для того, чтобы обеспечить прикрытие Льюису Доулишу? – Лиз недоверчиво посмотрела на Джуда. – Просто не верится.

– На самом деле все было логично. Если бы похищение не оказалось настолько глупо спланировано и если бы я не заметил Ортегу, им бы все сошло с рук. Я понимал, что здесь что-то не так, но думал, что просто схожу сума.

– И вот теперь ты полностью оправдан и готов потребовать вознаграждение. Все хорошие истории должны заканчиваться именно так, – криво улыбнулась она.

– Я надеюсь. Но это зависит и от тебя.

– Не понимаю почему.

– Буду счастлив тебе объяснить. – Он смотрел на ее набитую вещами дорожную сумку, в которую она продолжала запихивать белье. – Кто-нибудь говорил тебе когда-нибудь, что ты совершенно не умеешь паковать, вещи?

– Обычно я не занимаюсь этим на глазах у публики.

Она подошла к шкафу и одним махом стянула с плечиков оставшуюся одежду. Кинув ее на кровать, она обнаружила, что там была и ее новая юбка с блузкой, которые она не собиралась брать с собой.

А он их заметил.

– Какие красивые вещи.

– И совершенно не подходят там, куда я еду. – Лиз взяла наряд и направилась к шкафу.

– Но ты же еще не решила, куда поедешь, – тихо напомнил он. – А для свадьбы этот наряд очень подходит.

– Я не собираюсь ни на какие свадьбы.

– Ошибаешься. Ты приглашена на свадьбу в Эль-Кристобаль на следующей неделе.

– Приглашена… туда? Неужели тебе могло прийти в голову, что я приму приглашение, что я поеду?

– Почему бы и нет? Ты оказалась вовлечена в тамошние события. Я думал, тебе захочется увидеть, чем они закончатся.

Слова Джуда потрясли ее. Да как он смеет?! Так он, значит, продолжает мстить ей за то, что она его обманула? Неужели можно быть таким жестоким?

– Будь ты проклят, Джуд Дэрроу! – Она задыхалась от ярости. – Да, я репортер до мозга костей. Предполагается, что я должна быть объективна, что у меня не может быть вообще никаких эмоций. Но всему есть предел. Убирайся!

– Я уйду только вместе с тобой. И никак иначе.

– Разве ты забыл, что есть кто-то, кто ждет тебя? И все еще считается, что третий – лишний?

– Нас ждут двое, и они хотят видеть нас обоих. Микаэла и ее будущий муж… Руй Доминго. Ты не представляешь, какой будет праздник! В Эль-Кристобале появится новый президент и новая первая леди.

Лиз уставилась на Джуда непонимающим взглядом.

– О чем ты говоришь?

– Микаэла собирается замуж за Руя. Она была его студенткой в университете, и именно тогда они влюбились друг в друга. Но по многим причинам им пришлось это скрывать.

– Но ты… и она?

– Было время, когда Микаэла была близка к отчаянию. Этот страшный человек – Моралес – держал страну в железных тисках. И полагаю, что между ним и Доминго были весьма натянутые отношения. Я тоже был несчастлив, и мы утешали друг друга. Но я всегда знал, что ничего другого между нами быть не может. А она была просто рождена для политики. Они с мужем сделают много хорошего для своей страны.

– Да, я уверена в этом… – пробормотала Лиз, хотя ни в чем не была уверена.

И возможно, никогда не будет.

– Ну что? Поедешь со мной на их свадьбу?

– Я не могу. Мне надо найти работу. Клайв не так-то быстро простит меня за то, что я отказалась писать такую важную для него статью.

– Я уверен, что Клайв сам хочет написать эту статью. Когда я видел его в последний раз, он был похож на человека, который с ума сходит от счастья. И все из-за этой статьи.

– Тем не менее, – упорствовала Лиз, – мне предстоит разобраться со своей жизнью.

– Может, я смогу помочь?

Лиз уныло посмотрела на кучу своих вещей:

– Не думаю, что это возможно.

– Почему? Когда-то мы помогли друг другу.

– Да, но с тех пор много чего произошло.

– И то правда, – согласился Джуд. – Ты наконец избавилась от своего неверного бойфренда, а я обнаружил, что я не сумасшедший. Когда я был там, мне действительно казалось, что я теряю рассудок.

– Меня это не удивляет. Но у нас ничего не получится. Ты же сам видишь.

– Ничего я не вижу. Поэтому тебе лучше объяснить, почему у нас ничего не получится. От недостатка сна я, похоже, здорово поглупел.

– Мне следовало сразу тебе признаться, что я журналистка. Боязнь потерять кого-то не может служить оправданием. Сейчас я… я это понимаю. Но ты… Как же ты после этого сможешь мне доверять?

– Ты, наверное, забыла, что, когда мы с тобой встретились, я назвался Джоном Смитом. Это означает, что и я не сразу выложил все карты на стол. Но я слишком ненавидел журналистов, особенно после того, как они стали преследовать меня в собственном доме. Это порядком портило мне настроение.

– А сейчас оно улучшилось?

– Я не совсем уверен. Все зависит от тебя. Поехали со мной, Лиззи. У меня есть особая причина просить тебя об этом.

Она не смела поднять на него глаза и начала дрожащими пальцами перебирать складки новой юбки.

– Какая же?

– Мне надо передать чек. Микаэла организует Фонд помощи детям, осиротевшим по вине режима Моралеса. Я передам в этот фонд гонорары за свои интервью. Я вообще не собирался оставлять их себе, а думал отдать на какие-нибудь стоящие благотворительные цели.

– Понятно. – Она долго молчала, а потом произнесла: – Я должна извиниться перед тобой, Джуд. Если ты хочешь, чтобы я валялась у тебя в ногах, вымаливая прощение, ты можешь мне об этом сказать.

– Не болтай ерунды! Я говорил тебе то же самое, а кончилось тем, что мне пришлось за себя краснеть. – Прежде чем продолжить, он сделал глубокий вдох. – Я читал репортажи, которые ты присылала из Африки, Лиззи. От них у меня начинало болеть сердце. И только тогда я понял, свидетелем какой трагедии ты была и что ты не использовала ее, чтобы поднять тираж своей газеты. Эти репортажи заставили меня понять, почему ты набросилась на меня, когда я увидел тебя впервые. Причиной тому была не только измена твоего возлюбленного.

Его лицо стало серьезным.

– Теперь я знаю, что ты не врала, утверждая, что не натравливала на меня газетчиков. Что ты действительно не знала, кто я на самом деле. А Клайв сказал мне, что ему фактически пришлось тебя шантажировать, чтобы ты встретилась со мной снова. Ты можешь простить меня за то, что я в тебе сомневался?

– Это должна была сказать я.

Он невесело рассмеялся:

– Ради Бога, дорогая! Неужели мы так и проведем остаток жизни, извиняясь друг перед другом? Нам обоим мешала предвзятость, и мы оба ошибались. Неужели нас это ничему не научило?

Он подошел к ней и взял из ее рук шелковистую материю и бросил ее на кровать. Она почувствовала на своих плечах его теплые сильные руки, и надежда затеплилась у нее в груди.

– Вчера вечером я пришел сюда, чтобы извиниться перед тобой за то, что был таким идиотом, и спросить, не могли бы мы начать все сначала. Ты нужна мне. За те несколько коротких дней, что мы были вместе, я по-новому взглянул на свою жизнь. Я почувствовал, что я не просто мужчина. Что я состоялся как человек, чего со мной никогда раньше не было.

Джуд судорожно сжал ей плечи.

– Лиззи… я люблю тебя, и ты нужна мне как воздух. Не прогоняй меня, пожалуйста!

– Да я и не смогла бы… О, Джуд… Джуд…

Он обнял ее, и они долго так стояли, наслаждаясь теплом и близостью друг друга.

– Значит, ты поедешь со мной в Эль-Кристобаль? – спросил он наконец.

– Кто-то же должен за тобой присматривать, – озабоченно ответила она.

– Микаэла и Руй, по всей вероятности, будут слишком заняты, чтобы присутствовать на нашей свадьбе. А это означает, что, если повезет, нам удастся не привлечь к ней внимания. Я предлагаю пожениться, как только мы вернемся домой.

– Пожениться? – не поверила она.

Джуд окинул комнату взглядом.

– Надо же! В этой комнате есть эхо?

– Перестань. – Она ткнула его в плечо. – Ты просишь меня… выйти за тебя замуж?

– Тебе кажется, что мы недостаточно долго знакомы? А я считаю, что мы знаем друг друга всю жизнь и даже дольше. – И добавил: – Если хочешь знать правду, я собирался сделать тебе предложение, когда пришел на нашу встречу в «Рай для рыбака» в тот день. Всю дорогу туда я убеждал себя, что это безумие, что мы только что познакомились и что после того, как я до смерти напугал тебя на пляже, я затащил тебя в свою постель. Я боялся, что, как только я заговорю о женитьбе, я спугну тебя навсегда. А потом я вспомнил, как ты сказала: «Я буду там», – и подумал: может, она говорила правду? Может, она всегда будет там, где я, так же как я всегда буду там, где она?

Он откинул голову, и лицо его вдруг стало очень серьезным.

– Когда я обнаружил, что ты уехала, – это был один из худших моментов в моей жизни. По сравнению с ним похищение было детской забавой. До той минуты я не понимал, какую силу имеет над человеком любовь, как она может заставить страдать. Поверь мне, Лиззи, я страдал. Никогда раньше я не думал, что могу ревновать, но я просто сходил с ума, представляя тебя рядом с Марком.

– Мне это чувство знакомо. Когда я поняла, что на другом конце телефонного провода Микаэла, позвонившая тебе домой после переворота в Эль-Кристобале, мне захотелось умереть. А когда я увидела ее на экране телевизора, я решила, что у вас уже все решено. Я больше не могла оставаться в студии… и сбежала. – Лиз судорожно сглотнула. – А о Марке тебе незачем было беспокоиться. Мне даже думать о нем противно. Особенно после того, как я поняла, как сильно тебя люблю.

Джуд наклонился и очень нежно поцеловал Лиз в губы.

– Ты говоришь мне об этом всего во второй раз. В первый раз я вел себя как негодяй.

– Думаю, это был худший момент в моей жизни, – призналась она. – Я почувствовала, что ты меня ненавидишь. И разрешил мне взять у тебя интервью только для того, чтобы меня наказать.

– Да, я хотел именно этого. Во всяком случае, я убеждал себя в этом. Но очень скоро я понял, что это был единственный способ снова тебя увидеть. И каждый раз, как ты приходила, я сходил с ума от желания, такого сильного, что еле себя сдерживал. В конце концов я понял, что если не останусь с тобой наедине, я действительно лишусь рассудка.

– И тогда ты решил отвезти меня в Уиллоуфорд. – Лиз нежно погладила его по щеке.

– Да. – Он схватил ее пальцы и стал их целовать. – Я решил – пан или пропал: больше не отпущу тебя – не отпущу до тех пор, пока ты не пообещаешь стать моей женой. А потом… – Он тяжело вздохнул. – А потом я услышал о перевороте в Эль-Кристобале – и у меня уже не оставалось времени, чтобы поговорить с тобой.

– Все хорошо, дорогой, – прошептала она, тронутая мимолетным страданием на его лице. – Теперь мы вместе – остальное не имеет значения.

– Да, конечно. Но должен признаться, мне не очень нравится жить в Париже. Хотя надеюсь, ты согласишься, что Париж – идеальное место для медового месяца.

– У тебя есть другое предложение? – Ей хотелось плакать и смеяться.

– Есть дом возле речушки, окруженный ивами. Ты не успела все хорошенько рассмотреть за тот короткий срок, что там была, и понять, сможешь ли ты жить в такой глуши. Кроме того, там есть верфи, которыми надо управлять. Это семейное дело, и управлять ими должен кто-то из нашей семьи. Раньше я не был готов к этому. А теперь готов. Мы с отцом попытаемся сделать так, чтобы наше дело процветало, потому что это важно для нас обоих. На нас надеются хорошие люди, а потому я не могу допустить, чтобы дело развалилось.

– Ты действительно этого хочешь?

– Да. С вольной жизнью холостяка покончено, и я наконец вернусь домой. Я хочу иметь семью. – Его лицо расплылось в улыбке. – Даже собаку. Мой крестный решил перебраться поближе к дочери и спросил меня, не хочу ли я взять Рубена. Но все это будет бессмысленно, если тебя не будет со мной. Мне нужно, чтобы ты была рядом.

Он взял в ладони ее лицо и заглянул в затуманенные слезами глаза.

– Не плачь, Лиззи, дорогая моя, моя единственная любовь. Позволь мне попытаться сделать тебя счастливой. Предупреждаю – если ты скажешь «нет», я поселюсь навеки у порога твоей квартиры в этом продуваемом сквозняком коридоре и не уйду, пока ты не изменишь своего решения… или не умру от воспаления легких.

– В таком случае мне лучше сказать «да», потому что я не хочу, чтобы ты заболел.

– Очень мудрое решение, – прошептал Джуд.

И поцеловал ее.