Текст книги "Белый свет"

Электричка

 
Опять в электричке – тальянка,
Как после Великой войны:
От ужасов огненных пьяные
Безногие пели сыны.
 
 
Звучали и боль, и обида,
И горечь свалившихся бед.
Всё – в прошлом.
Нет тех инвалидов.
Нет тех покалеченных лет.
 
 
О чём же ты плачешь сегодня,
Гармошка, ведь нету войны?
Войны-то хоть нет – нет свободы,
Нет мира и нету страны.
 
 
Таджик ли поёт оборванец,
Строитель-хохол, молдован,
Русак, азиат и кавказец, —
Всё дети чужих уже стран.
 
 
И руки, и ноги на месте,
И раны на них не видны.
И всё же калеки мы вместе
Без нашей единой страны.
 
 
Идут электрички этапами,
Везут и беду, и вину.
И песни звучат в них анафемой
Разбившим однажды страну.
 

Офицеры

 
Отчизне вы служили верно,
Порой не зная про покой.
На постаревших офицеров
Махнула Родина рукой.
 
 
Не к нищим ли пенсионеров
Сумели власти приравнять?.
Не может сердце офицера
Себя на рынке продавать!
 
 
Урок послужит ваш примером —
Чего же ты, Отчизна, ждёшь:
Захочет вряд ли в офицеры
Стремиться наша молодёжь?
 
 
Банкиров полк растёт безмерно,
Юристов штаб, рать продавцов.
В солдатах – дети офицеров,
Не откупившихся отцов.
 
 
На выживаньи – ветераны:
Лекарств доступных нет уже.
Опять болят былые раны
И больше те, что на душе.
 

Потерянный рай

 
В чём тут мужество, в чём подлость,
Если жизнью не своей
Мы живём легко, осёдло,
Привязав к крыльцу коней?
В тёплом доме не согреться.
Чувств бездомных – через край.
И терзает моё сердце
Рай, потерянный мой рай.
 

Культ

 
В борьбе с известным культом личности
Победу хаос одержал,
Порушив всё, – и культ наличности
В стране сегодня правит бал.
 
 
Всё хапая до неприличности,
Разбогатела власть раз в сто.
Поскольку мы – без денег личности,
Мы для наличности – никто.
 
 
Назвать, переходя на личности,
Их сливками нечистых рук?
Припасть к кормушке госналичности
Допущен только узкий круг.
 
 
Власть научилась вдруг креститься.
Свой рекламируя режим,
Но научилась бы молиться,
Не забывая, что грешим!
 

Грибной дождик

 
А вот он и дождик!
Так славно идёт
По лужам весёлой походкой.
Порой головою до туч достаёт,
Вздыхая, мол: «Ну и погодка!».
 
 
Но он и лучам потесниться готов:
С дождинками солнышко брызнет,
Чтоб было в сезоне побольше грибов
И больше конечно же жизни!
 

На рынке

 
На рынок зашёл в выходной, в Тёплый стан.
Почудилось что ли: «Аршин Малалан…»?
Верчу головою. Два шага вперёд —
Кавказец с усами тихонько поёт.
 
 
Ту песню я в детстве услышал давно,
Когда напротырку ходил я в кино.
И после сеанса в восторге пацан
Бежал, распевая: «Аршин Малалан!».
 
 
Всё было понятно, открыто, легко —
С товарищем Гиви я пел Сулико.
Спевали с Миколой, пьяны без вина,
Как нас пидманула дивчина одна.
 
 
Никак не забыть белорусской поры:
Не смолкли доныне в душе Песняры.
Жизнь, может, не лёгкой, но светлой была,
О чём распевал наш узбекский Ялла.
 
 
Ни «чёрным», ни «жёлтым» не звали людей —
И пёстрым был мир лишь по цвету идей.
Единым народом мы были тогда,
Пока не пришла перестройки беда.
 
 
Как кучка прохвостов смогла на верху
На дружбу народов наляпать хулу?
Как сбить удалось со благого пути,
Нас всех обокрасть, очернить, развести?
 
 
Вот так с новым другом на рынке стоим:
О рухнувшей жизни былой говорим.
Хоть не было в плане, я что-то купил —
В честь дружбы Советской он мне уступил.
 

Грустные песни

 
«Что за муки? Скажи-ка нам честно:
Отчего так грустны твои песни?
Не твоё ль назначенье, поэт,
Проливать людям радости свет?
 
 
Над Кремлём не погасли рубины.
Слава Богу, мы – не на чужбине».
На чужбине… ведь столько уж лет
Той прекрасной страны моей нет.
 
 
Дело вовсе не в старом названьи —
За какие грехи в наказанье
Эта властная пьяная мразь
Мир наш рушила, нас не спросясь?
 
 
Перекройкой прикрывшись, расстриги
Смуту нам навязали, как иго.
Растоптал новый русский злодей
Души чистых и добрых людей.
 
 
Воровство поселили и злобу.
Сократили дорогу нам к гробу.
Всё ругали, что в прошлом – не так:
Лагеря вспоминали, ГУЛАГ.
 
 
А теперь, оседлав все законы,
Дембандиты – открыто в законе:
Речи, методы – будто на зоне.
Паханы – под защитой ОМОНа.
 
 
С высоты техногенной, ракетной,
От уверенной жизни безбедной
Опустили страну до ларьков,
До голодных, больных стариков.
 
 
Летописцы делились обидами
О полоне, об иге, погибели.
Только наша-то в том и беда:
Изнутри одолела орда.
 
 
Нету мира в душе, нету лада.
Никогда не смирюсь я с неправдой.
И не знаю, как людям помочь
Пережить эту лживую ночь.
 

Бес…

 
Жизнь стала, как нейтронный ускоритель,
Всех погоняет, уравняв в клише.
Как порожденье этих диких ритмов —
Озоновые дыры на душе.
 
 
Событий замелькавших килогерцы
Порю и лежачих бьют поддых.
Вставал уже не раз реактор сердца
От жизненных Чернобылей моих.
 
 
Меняются правители на троне.
Но что очередной из них там смог?
Пока на бездержавном небосклоне
Лжеобещаний надоевший смог.
 
 
Ликуют БЕС, бесстыжесть, бестолковость.
Глумятся беспределом столько дней,
Бездумно порождая бездуховность,
Как бесхребетность Родины моей.
 

Дьюти фри

 
Суетимся. Таможню прошли.
Сдан багаж – мы почти за границей.
И элитный отстой дьюти фри
Кажет нам кисти Брейгеля лица.
 
 
На товар, потрясающий взгляд,
Матерясь беспардонно и смачно,
Взяв корзинки, мадамки летят,
С голодухи как будто бы, алчно.
 
 
Всё на запах, на вкус и на зуб
Перепробывают по-хозяйски.
Как вампирши, кровавый свой зуд
Не скрывают, сорвав свои маски.
 
 
Видно, неча у них покурить
Да и выпить, наверное, нету,
Если, к кассе летя во всю прыть,
Тащат виски, духи, сигареты.
 
 
Не смущают их цифрищи цен.
Хоть в элиту стремятся рядиться,
Макияж не привнёс перемен
В некрасивые, злые их лица.
 
 
Укурилась: одну за одной
Тушит в фикусе «мальборо» стильно.
И приклеился к уху дугой
Не считающий денег мобильник.
 
 
Заробели с женою мы тут
И на цены глядим по-сиротски.
Где же люди деньжищи берут,
Чтоб гульнуть на пиру этом скотском?
 
 
Этот мир – навсегда нам чужой.
Нам привычней бывать на базаре,
Где в рядах всяк прилавок – родной
И с доступным и нужным товаром.
 
 
Разговор там понятный живой,
И молочнице есть чем гордиться.
Среди публики этой я – свой.
Вот где вправду красивые лица!
 

Музыка-нищенка

 
То ли возвращается к нам былая мода,
То ли развернулись на Руси года…
Нищие – на улицах, в грязных переходах.
Сгинули «товарищи», вышли «господа».
 
 
И ещё примета жизни перекошенной:
Музыкантов армия вышла на панель,
Выбивая слёзы у людей непрошенно,
То гармоника рыдает, то скулит свирель.
 
 
Что-то вдруг военное затрубил оркестрик —
В сердце хлынул праздник в волнах кумача.
За привет из бедного, радостного детства
Бросил рубль признания в шапку трубача.
 
 
Кто? Кому в угоду, нашу жизнь уродуя,
Радости лишил всех, некого спросить.
Оживляя звуками эти дни жестокие,
Нищенкою музыка бродит по Руси.
 

Предчувствие

 
В стране чужим себя стал ощущать.
С экранов нам с рекламным промежутком
Спешат себя, как звёзды, показать
Бандиты-супер, супер-проститутки.
 
 
Мы впереди планеты всей идём
По нефти, газу, СПИДу, наркоманам.
Короче, мы богаче с каждым днём,
Но этого не ведают карманы.
 
 
И страх, и напряженье, и террор,
Дефолты, катаклизмы и напасти —
Всё здравому уму наперекор.
И ценовой террор нам чуждой власти.
 
 
Глашатаи давно за рубежом —
Им не по нраву то, что породили.
Иной трудяга нищим стал, бомжом.
Рожают меньше, чем кладут в могилы.
 
 
По воле кукловодов наш ОМОН
Захватывает фабрики, заводы,
Старух гоняет смело. Где же он,
Когда бандит гуляет на свободе?
 
 
Какой-то червь нас точит изнутри,
В пустой державу превращая кокон.
И как бы вор всемирный ни хитрил,
Однажды бунт нам всё же выйдет боком.
 
 
И вроде бы, граница – на замке,
О ВВП победные реляции.
Но сердце сжато, словно в кулаке:
Всё глубже ощущенье оккупации…
 

Рыцари духа

 
Время спутало что-то,
Словно в пропасть спешит,
Не зовет Дон-Кихота
Для спасенья души.
Ни шутов оголтелых,
Ни юродивых нет
Между черным и белым
Высечь истины свет.
 
 
Запечатаны воском
Не у правды ль уста?
Сатанинское войско
Свой диктует устав.
В души тяжким недугом
Поселяется злоба.
Храмы – рыцари духа
Начищают шеломы.
 

Варианты

 
В правительстве сменяются команды.
Стране сулят успехов варианты.
Но не забрезжил для людей рассвет.
У совести-то вариантов нет.
 
 
Под аппетит свой воровской нескромный
Клепает власть всё новые законы
Себе – на прибыль, большинству – во вред.
У совести лишь вариантов нет.
 
 
Соблазны нас сбивают и сомненья!
Так тяжело порой принять решенье.
Послушай сердце – там всегда ответ.
У совести ведь вариантов нет.
 

Челобитная простолюдина царю Борису

 
Цены ошалели —
Господь, нас спаси!
Только жизнь – копейка
Нынче на Руси.
 
 
Накажи, царь-батюшка,
Накажи, родной,
Ты бояр-безбожников
За такой разбой.
 
 
И куда нам деться,
Коль в верхах разброд,
Будто иноземцы,
Грабят свой народ.
То налогом душат,
Вороньём клюют
Ростовщик и скупщик,
Да чиновный люд.
 
 
Кровь людей водицей
Ни за что течёт.
Вору и мздоимцу
Деньги да почёт.
 
 
Нет терпенья боле —
Помоги, родной…
Коли сам не в доле
С этою ордой.
 

Ответ на послание

 
Мы не живём, не умираем,
А постоянно выживаем —
Всегда на лезвии ножа.
В окно Европы мухой бьёмся.
Но к новой жизни не пробьёмся,
Вокруг да около кружа.
 
 
То нас дефолтом опускают,
То общим кризисом пытают,
Реформ зияет рваный след.
Концом ли света нас пугают,
За лень исконную ругают —
В ближайший век просвета нет.
 
 
А может, просто отвлекают,
Пока нас бьёт всемирный Каин,
На прошлое бросая тень?
Кукожится страна большая.
Надежды на рассвет лишая,
Нас затемняют каждый день.
 
 
И на вопросы нет ответов.
Зато всеобщим интернетом
Нас обещают охватить.
Но лучше бы – жилья и хлеба,
И без ворья земли и неба,
Чтоб просто и достойно жить!
 

Звезда базара

 
Поплачь, красавица, поплачь
Над жизнью – над упавшей крынкой.
Курчавый чёрный твой палач
Тебя турнул, наверно, с рынка.
 
 
Свой горький плод не понесёшь —
С ним стыдно показаться в доме.
Себе самой придумав ложь,
Оставишь ты его в роддоме.
 
 
Сюда с надеждою ты шла
Подзаработать у джигитов.
А тут такие вот дела…
Звезда базарного лимита.
 
 
В былые годы ты была б
Активной смелой комсомолкой.
В устах поганой силы зла
Ты – быдла дочь по кличке «Тёлка».
 
 
Ах, это не твоя вина,
Что оказалась в этом рабстве,
Когда разграблена страна,
И проданы мы с государством.
 
 
Горыныч – иноземный змей —
В славянский мир вонзает жало.
С времён фашистских лагерей
Так женщин здесь не унижали.
 
 
А строй хмельных богатырей
Без гордости и чести жженья
У новых русских главарей
И в грузчиках, и в услуженьи.
 
 
И плачет девушка опять.
И некуда ей с горем деться.
И не утешить, не унять
Ту боль, что раздирает сердце.
 
 
Кто ты и из каких краёв,
Хохлушка или молдованка?
В стране зарвавшихся воров
Теперь ты стала иностранкой.
 

Мы беженцы сами…

 
Лишили гражданства
Бездумно – всю скопом – страну,
Порушили братство
Народов, посеяв войну.
 
 
Не цепи нам жалко —
Не новый ли это недуг?
В родной коммуналке
Остались без Родины вдруг.
 
 
Создали немало
Богатства стране мы трудом,
Но бывшими стали
На празднике жизни чужом.
 
 
Нет прежней отваги,
На всем – разрушенья печать:
Ни гимны, ни флаги
В честь наших побед не звучат.
 
 
Мы всех привечали,
А нынче судьба – не в руках,
Мы беженцы сами —
От здравого смысла в бегах.
 

Вера

 
Что за эти годы мы итожим?
Осмеянье всех былых идей?
Верующих вроде стало больше,
А вот веры – меньше у людей.
 
 
Веры в Бога, веры в справедливость,
Веры, что наступит лучше жизнь…
Сдали нас грабителям на милость,
Внутренним, братве – так что, держись.
 
 
Ничего святого у них нету —
Не страшны ни мненье, ни острог.
Раньше, хоть и под тупым запретом,
Но Он был у верующих Бог.
 
 
Новое слепое поколенье
Дух народа истребит вконец:
Вместо Бога им для поклоненья —
На рекламах золотой телец.
 
 
Для кого же строит снова храмы,
Жертвуя награбленное, вор?
Автор кто безверья нашей драмы
Так и непонятно до сих пор.
 

Строчка

 
Пожелтели страницы
И выцвели буквы,
И от будней потёрлись слова.
Как в глазах старика
Мысль, добытая в муках,
Эта старая строчка жива.
 

Туман

 
Над Россией – туманы неделю иль век,
Или люди свой свет зачадили?
Человека не стал различать человек.
Только слышно тревожное било.
Непогода разрухи, удушливый смог
Словоблудства, неверия полночь…
Сквозь туман не увидит, наверно, нас Бог,
Чтоб придти честным людям на помощь.
 

Камо грядеши?

 
Цветов потоп, травы густой некошеной.
Земли полно заросшей позаброшенной.
Питаемся углём и газом, нефтью мы,
Вампирами став для страны и ведьмами.
 
 
Какие работяг свалили недуги?
Не захватили землю нашу недруги.
На смену целине, заводам, космосу —
Торгово-развлекательные комплексы.
 
 
Крестьяне, инженеры и рабочие
Простейшим выживаньем озабочены.
«Ура!» демвласти громко так кричали мы,
И подчистую властью той ограблены.
 
 
Страны богатство, нажитое предками,
В руках немногих – жаловаться некому.
Зато – свобода воровства, агрессии,
Насмешка над людьми размером пенсии.
 
 
С экранов обещают жизнь нам праздную
И навевают сон души и разума.
Корабль дураков деньгам в угоду
Ведут во тьму под мерный храп народа.
 

Хламьё

 
Рождаем гениальное хламьё,
Великие прекрасные обломки,
Талантливое меткое враньё
И ценности пустые для потомков.
Неповторимость собственного «Я»
Так полнокровно дарим подражанью,
Чужим богам чужого бытия,
Забыв своих героев и преданья.
Ума и сердца золотой запас —
На украшенье заграничной бляшки…
Прервешь ли под чужую дудку пляс,
Страна моя – богатая бедняжка?!
 

Народ и власть

 
Вы – сами по себе, мы – сами по себе,
А между нами – лишь одна неправда.
Живём в стране одной – различны по судьбе.
Друг другу мы скорей всего не рады.
 
 
Язык пустых речей нам вовсе не знаком.
Разрыв в достатке набирает скорость.
Вы грабите народ, ссылаясь на закон,
Который не приемлет наша совесть.
 
 
Ах, сколько же дурачить можно нас?
Мы радуемся, как конфетке дети,
Когда ругает власть в который раз
Наш стойкий оловянный президентик.
 
 
Ну, неужели глух в руке держащий кнут,
Что нарастает рёв не одиночек – стадный.
Не дай нам, Бог, чтоб вновь проснулся бунт
Бессмысленный для всех и беспощадный.
 

Размышления о настоящем

 
О, времена!
Богат лишь выбор «измов»,
Во всем другом найти ль еще бедней?
Мелькают убеждений дешевизна
И вспышки одноразовых идей.
Непогрешимый юных душ наставник
Куда девал былых речей накал?
В цене упавший хлебушек оставил
И теплое местечко подыскал.
Бесстыдны перевёртыши иные —
Поистине: не знают, что творят!
Программной ложью наши души вынув,
За бездуховность нас же и корят.
И атеистов полк без покаянья,
От веры отлучив святой народ,
Вогнав его в греховность воспитаньем,
Теперь на откуп церкви отдаёт.
За новое мышленье голосуют,
Опять они сулят стране прогресс
И повторяют имя Бога всуе
Так часто, как вчера КПСС.
А как быть тем, в ком есть задатки чести,
Кто предан идеалам всё равно?
И с новой ложью быть нельзя им вместе,
И с верой предков порвано давно.
И маску разгадав под новым гримом,
Как прежде, без оглядки, не пойдут.
Вот почему один уходит в схиму,
Другой – в разгул, ну, а иные – в бунт.
Переживем и эти испытанья —
Ждут впереди нелегкие года.
Но только горечь разочарований
Останется на сердце навсегда.
 

Отец

 
Пошёл болезненный и нервный,
Что и во всей стране, процесс
В родимой спившейся деревне —
Колхозе с именем «Прогресс».
 
 
И хоть по жизни было видно,
Что нашим бедам нет конца,
Но мне порою было стыдно
За «несознательность» отца.
 
 
Он приводил добра примеры,
Чтоб от грехов нас уберечь.
Смущала сердце пионера
Отца с крамолинкою речь.
 
 
Войны Великой сам участник,
Видавший смертную пургу,
Он призывает к соучастью —
И даже к старому врагу.
 
 
Вот свежий ветер перестройки —
Борьба за слишком трезвый быт.
Отец в молитвах беспокойных
Святой прорыв благословит.
 
 
Отец, собою оставаясь,
В те годы душу не поправ,
Заблудших нас не обливает
Холодным душем: «Кто был прав?»
 
 
Живёт, душою не вихляя
Изгибам «линии» вослед,
Умом и сердцем проливая
Простых и вечных истин свет.
 

Заложники

 
Цена на жизнь – всё ниже, всё ничтожнее,
На остальное цены рвутся вверх.
Опять, опять захвачены заложники.
О! Господи, какой на людях грех?!
 
 
Нам обещали с новой Конституцией
Построить дом, каких на свете нет.
Предательство, продажность и коррупция
Исхрумкали наш дом, как короед.
 
 
Зовут нас к вере бывшие безбожники,
Благотворяя долей грабежей.
И вся страна – давно уже в заложниках
Тузов в законе, их шальных пажей.
 
 
И имя Бога повторяя всуе,
Сбратавшись с заграничным сатаной,
Судьбу нам, как колоду карт, тасуют
И бьют зелёной мастью козырной.
 
 
Вампиры пьют из нас до невозможности
И нефть, и газ, и кровь, и ум, и свет.
Захватчики и те, как мы, заложники
Бесправья, беззаконья, общих бед.
 

Ave!

 
Звучит «Ave Maria». Рождество.
Ликует христианство всего мира.
Одна страна с печальным «status quo»
Под Новый год латает жизни дыры.
 
 
Тьма беженцев.
И в эмигрантах – Бог.
И в нищих ходят золотые руки.
За что же нас преследует так рок?
За чьи грехи мы принимаем муки?
 
 
Иисуса приносила в жертву Мать
Всем людям, чтобы царство зла разрушить.
А нам за что в жестокий мир бросать
Детей своих невызревшие души?
 

Храм доброты

 
Не превращайте храм в каменоломню —
Доступность лишь обманывает нас.
Поступок остается вероломным,
Пусть и свершён без посторонних глаз.
 
 
Ломая кладку, мы ломаем Память,
Раствор души тех предков дорогих
И часть души, в наследство взятой нами
От мучеников грешных и святых.
 
 
Храм истин добрых, нравственных устоев
Оставим ли потомкам хоть один?
А новое, на разрушеньях строясь,
Грозит холодным будущим руин!
 

Герой нашего времени

 
Герои нашего безвременья —
В чём их отличье от толпы?
Златая цепь и пальцы веером,
Непробиваемые лбы.
 
 
Лица необщим выраженьем
Герой, увы, не знаменит.
В одной цепочке в разных звеньях
Он и чиновник, и бандит…
 
 
Герой бессовестный и мерзостный
Творит великий беспредел.
Страны измученной, растерзанной
Ещё не кончен передел.
 
 
Ах, не ищите человека —
Здесь воплощенья сатаны.
Случилось ограбленье века —
Своих людей, своей страны.
 
 
В кошмаре этом нету брода.
Когда-то проходили мы,
Что был царизм тюрьмой народов,
А нынче мы – народ тюрьмы.
 
 
Так, кто же он герой безвременья?
Понять хотим, наморщив лбы.
Одно лишь ясно, что нас предали,
А мы покорны, как рабы.
 

Великие развалины

 
Какая ложь, какая клевета!
Прескверный миф для потерявших гордость.
Чьи первые произнесли уста,
Что варваром разрушен Вечный город?
 
 
Блестящий Рим – народов властелин,
Могучей дланью держащий полмира,
Воинственен, красив, непобедим,
Воспет любви и восхищенья лирой.
 
 
Завоеватель стран – чтоб созидать,
Чтоб варварам возможность дать развиться.
Мог опекать, а надо – обуздать
Империи опасный бунт провинций.
 
 
Да, был диктат. Закон – для всех один.
Излишняя порою, может, строгость.
Но каждый защищён. И гражданин
Испытывал за государство гордость.
 
 
Вне стен напрасно ищем мы врага:
Был варвар порожден в самом же Риме.
Не открывал он чужакам врата.
И вряд ли назовет его кто имя.
 
 
Сошлись: завистник, младодемократ,
Бездельник, демагог с горбом амбиций
И недоучка – лишь вчерашний раб,
Пожить вдруг возжелавший, как патриций.
 
 
Ораторы наемные кричат,
На день вчерашний льют грязищи кучи.
Мздоимцы переполнили сенат,
И казнокрады числятся средь лучших.
 
 
В разврат и лень как можно быстро впасть!
Унижен дух, и культом стало тело.
Теряет сразу веру плебса власть.
И никому ни до чего нет дела…
 
 
А дальше… к сожалению, сюжет
Не раз повторен жизнью равнодушно.
Но никогда я не поверю – нет,
Что Третий Рим был варваром разрушен.
 

Типы

 
Пропал в народе прежний наш характер
Открытый и весёлый – от души.
Куда всё делось?
Кто нас так растратил?
И нету лиц – сплошные типажи.
 
 
Какие-то пародии, потуги:
Вот – «бритые», «крутые», «паханы».
И пустотой похожи друг на друга
Уже седые – глянешь: пацаны.
 
 
Король гуляет по проспектам голый,
И лиц не различить из-под личин.
Ах, где вы, людопыты Чехов, Гоголь,
Срыватель масок Салтыков-Щедрин?
 
 
Не зря, быть может, столько зуботычин
Держава получает и дрожит,
Когда во власти видим мы привычно:
Нет личностей, а только типажи.
 

Сон ямщика

 
Рванулись так, что скрылися из виду
Орлы на башнях нового Кремля.
Поют о вознесении копыта —
Их, будто, не касается земля.
 
 
Но, но! Пошли, соколики, соколики!
Напьёмся мы у Яузы-реки.
Мелькнут рядком Сокольники, Сокольники,
Подтянет нам Стромынка постромки.
 
 
Преобразившись на Преображенке,
Махните через горушку времён
Лет через триста – в царство оглашенное,
На ярмарку большую «Черкизон».
 
 
Домчали кони-звери не напрасно ли? —
Грядущему дивилися зело:
Сплошной базар, а нет товару красного —
Заморское одно лишь барахло.
 
 
И это называется – столица?
Какого государства, чёрт возьми?
И говор, и нерусские всё лица,
И русский дух не бродит меж людьми.
 
 
А ну, вертай – на что смотреть здесь боле.
Вернёмся лучше в славные года.
Знать, несмотря на «Куликово поле»,
Какая-то подмяла нас орда.
 
 
Ух, понесли – аж взмокли резвых спины.
Приснился что ли этот страшный миг?
Сумеет Русь сберечь свой дух былинный? —
Гадает пробудившийся ямщик.
 

Москва современная

 
Не Россия богата – Москва.
Вот соседи-бедняжки и зарятся.
У страны – золотая мошна,
У людей – неприкрытая задница.
 
 
Расфуфырилась: мрамор, стекло.
Пиво, гамбургер – всё, как на Западе.
Как ни тужится, а всё равно
У Европы блестящей – на задниках.
 
 
Торгашам прибыль застит весь свет,
Незаслуженной роскошью дразнятся.
Производства давно уже нет,
Работяги московские – в заднице.
 
 
Дни района, столицы, страны…
Вместо хлеба есть зрелища, праздники.
Валят люди туда, хоть бедны,
Наступая на старые задники.
 
 
Уничтожим ракеты. Ура!
Ухмыляется НАТО-проказница.
Только вот не настала б пора,
Чтоб встречать нам врага с голой задницей.