Текст книги "Последний расчет"

Глава 11
Как зовут хулигана

Остановившись на пороге, Элизе Хермансен принялась взволнованно озираться по сторонам.

– Я еще ни разу в жизни не была в полицейском управлении, – словно извиняясь, пояснила она, проводя ладонью по коротко стриженным волосам.

– Все будет хорошо, – ответил Гунарстранна. Он взял ее под локоть и повел к среднему столу. – Садитесь, пожалуйста. Хотите чего-нибудь? Например, кофе?

– Нет, спасибо, – ответила она, садясь. – А мне обязательно надо на них смотреть?

– Нет, не обязательно, и все же будет хорошо, если вы сделаете над собой усилие, – не сразу ответил Гунарстранна. Он выдвинул ящик стола и достал оттуда стопку фотографий. Несколько минут выжидал, но, поняв, что Элизе не собирается отвечать, продолжал: – Судя по вашим словам, мужчине, который в тот день вломился в бюро путешествий, около сорока лет, ростом он примерно метр восемьдесят, в одном ухе серьга. Крепкого телосложения, но не толстый.

Элизе Хермансен кивнула.

– Крепкого телосложения, но не толстый, – повторил Гунарстранна, глядя свидетельнице в глаза. – Скажите, он такой же, как Франк Фрёлик, детектив, который первым беседовал с вами? – Он жестом показал на только что вошедшего Фрёлика.

Элизе Хермансен вспыхнула, испуганно улыбнулась, заморгала глазами.

Фрёлик закрыл за собой дверь и широко улыбнулся:

– Вы считаете, что я… скорее толстый, чем крепкого телосложения? Тот тип был стройнее меня?

Ободренная улыбкой Фрёлика, Элизе Хермансен сказала:

– Мне нравится, когда у мужчин не только кожа да кости. – Она немного успокоилась. – Скажем, талия у него поуже, чем у вас.

– Отлично! – Фрёлик подмигнул ей и повернулся к Гунарстранне: – Мне нужно кое-что сообщить тебе об одном свидетеле. Жду тебя снаружи. – Он снова собрался выйти.

– На самом деле по сравнению с вами он был стройный, – сказала Элизе Хермансен в спину Фрёлику.

Фрёлик закрыл дверь, и свидетельница повернулась к Гунарстранне:

– Я имела в виду совсем другое…

– «Он был по-своему привлекателен… красив грубой мужской красотой», – вслух прочел Гунарстранна.

Элизе снова кивнула.

– Когда вас спросили, что вы имели в виду, говоря «красив грубой мужской красотой», вы ответили, что его лицо немного похоже на лицо какого-нибудь актера-итальянца, вроде Марчелло Мастроянни или Сильвестра Сталлоне.

Элизе кивнула.

– Не могли бы вы поподробнее остановиться на его внешности?

– У него… такие своеобразные рот и подбородок. Но вам ведь нужно точнее…

Гунарстранна кивнул.

– В нем угадывается что-то порочное… мужское.

– Ясно. Когда вас спросили, какого цвета у него глаза, вы ответили, что не можете вспомнить. А теперь можете?

Элизе с сожалением покачала головой.

– По вашим словам, у него волосы цвета соли с перцем, конский хвост и уродливый шрам на правой руке.

Элизе кивнула.

– А имени его вы вспомнить не можете? Катрине Браттеруд упоминала его имя?

– Я не уверена.

– Что значит «не уверена»?

– По-моему, она говорила, как его зовут.

– Вы обсуждали его?

– Нет, но потом я начала ее расспрашивать, и, кажется, она упомянула его имя… вот только я его забыла.

– Не важно, – дружелюбно заметил Гунарстранна. – Я передал ваше описание того человека в отдел особо тяжких преступлений криминальной полиции и попросил сотрудников архива подобрать снимки мужчин, родившихся с 1955 по 1964 год, то есть тех, кому сейчас от тридцати пяти до сорока пяти лет. Бывает, человек выглядит старше или моложе своего возраста, верно? Все зависит от прически, одежды и так далее…

– Его имя было похоже на какую-то бандитскую кличку, – перебила его Элизе.

– На бандитскую кличку? – Гунарстранна поправил очки.

– Да, такие имена часто бывают у головорезов в кино: Стиг, Ронни…

– Борд? Роджер? Джим? – предположил Гунарстранна.

Элизе в отчаянии покачала головой:

– Может, я еще вспомню…

– А пока, – сказал инспектор, – пожалуйста, не спешите и внимательно взгляните на эти снимки. Не волнуйтесь, если не будете уверены на сто процентов. Скажите, если заметите какую-то знакомую черту, а потом мы с Франком Фрёликом с вами побеседуем. Кстати, не бойтесь очернить невинного человека… Если вам покажется, что вы кого-то узнали, мы вызовем того человека к себе и постараемся выяснить, был ли он знаком с Катрине. Если он ни при чем, мы, разумеется, не будем ни в чем его подозревать. Вы согласны?

Элизе кивнула.

Гунарстранна с трудом подавил приступ кашля, улыбнулся, словно извиняясь, и продолжал:

– Кроме того, учтите: наличие чьего-то снимка в полицейских архивах не обязательно означает, что тот или иной человек – преступник. Я специально подчеркиваю это, чтобы вы не делали скоропалительных выводов, если увидите среди снимков знакомое лицо. Вы меня понимаете?

Элизе Хермансен кивнула.

– Тогда поехали. – Гунарстранна положил перед ней на стол стопку фотографий.

– Вот интересно, повезет ли нам, – сказал Гунарстранна, закрывая за собой дверь. – Похоже, провалами в памяти дамочка не страдает… Так о чем ты хотел со мной поговорить?

– О парне с эспаньолкой. Хеннинга Крамера можно считать подозреваемым! – ответил Фрёлик, разворачиваясь на стуле.

– Понятно, – кивнул Гунарстранна, взял отчет Фрёлика и начал с интересом его читать.

– По его словам, он заехал за Катрине к дому Аннабет Ос, они немного покатались, а потом поехали в Оппегорд. Остановились недалеко от парка развлечений Тюсенфрюд. Там, на автостоянке, они занялись любовью. Он уверяет, что по взаимному согласию.

– Ясно. – Гунарстранна читал не отрываясь.

Фрёлик покачивался на стуле и ждал.

Наконец Гунарстранна поднял голову и спросил:

– Ну и что ты думаешь?

– По-моему, я… – начал Фрёлик, но замолчал, потому что на Гунарстранну напал очередной ужасный приступ кашля. – По-моему… – Фрёлик снова замолчал.

Тщедушное тело Гунарстранны сотрясалось от приступа. Инспектор пытался подавить кашель, но безуспешно. «Нет, это не простуда», – подумал Фрёлик. Кашель у его босса сухой, лающий… Он пробирает до самых пяток. Как лавина в горах… Фрёлик старался не обращать внимания на то, как дергается лицо Гунарстранны. Глаза у инспектора вылезли из орбит, губы плотно сжались. Инспектор побагровел и раздулся, став похожим на жабу. Фрёлик представил, что в легких у инспектора громоздятся огромные валуны. Они только и ждут, когда можно будет с грохотом покатиться вниз по склону. Достаточно подтолкнуть первый камень…

– Тебе надо к врачу, – сказал Фрёлик, когда понял, что больше не в силах выносить.

– Кх… кх… почему?

– Возможно, у тебя эмфизема. У курильщиков со стажем такое бывает.

Приступ заканчивался. Инспектор сурово посмотрел на своего помощника. Он дышал ровнее. Валуны у него внутри улеглись.

– Нет у меня никакой эмфиземы, – буркнул он, почти не скрывая злости, и кашлянул, словно демонстрируя, что приступ прошел. – У меня кашель курильщика, самый обыкновенный кашель курильщика!

– Так говорит врач?

– Да.

– Бросай курить!

– Обязательно брошу… когда-нибудь. Кстати, я умею справляться с кашлем… Надо делать неглубокие вдохи. – Гунарстранна уже доставал из кармана очередную самодельную сигарету. – И потом, курение – одно из того немногого, что доставляет мне удовольствие.

– Но…

– Хватит о моем курении! – рявкнул Гунарстранна.

Фрёлик даже поежился. Он не ожидал такой вспышки.

– Лучше расскажи о Хеннинге Крамере. По-твоему, он – паршивая овца?

– Возможно, – быстро ответил Фрёлик. – В его показаниях много нестыковок. То есть вначале все довольно складно – до того места, как они трахались в машине. Но потом… по его словам, он якобы высадил ее у перекрестка с круговым движением – совсем рядом с местом преступления.

– По-твоему, он лжет?

– Не знаю. Возможно, у него просто нервы не в порядке. Допустим, в первой части он говорит правду, то есть он действительно отвез ее в красивое место и предложил перепихнуться в машине, но потом…

– По-твоему, она не захотела? – Гунарстранна кивнул и продолжал: – Допустим, он к ней приставал, она отказала – в конце концов, у нее был постоянный приятель. Он ее изнасиловал, и на ее одежде остались следы спермы. Она сопротивлялась, вырывала ему волосы, царапалась. Все вполне логично. – Он кивнул.

Фрёлик молчал.

Гунарстранна разминал сигарету.

– Жаль, что мне пришлось допрашивать его в одиночку, – признался Фрёлик.

Гунарстранна поморщился:

– Что сделано, то сделано!

– Но возможно, он убийца.

Гунарстранна глубоко вздохнул и неожиданно улыбнулся.

– В его рассказе есть кое-что по-настоящему любопытное! – Он ткнул сигаретой в воздух и стал наблюдать за мерцающим огоньком. – Допустим, Крамер изнасиловал и убил ее. И что же он сделал потом?

Фрёлик наклонился вперед:

– Ты сам сказал… Он руководствовался логикой. Раздел ее, потому что на одежде остались его волосы, следы спермы, волокна от его одежды. Он понимает, что одного пятна, одного волоска достаточно, чтобы по анализу ДНК опознать насильника. Вполне понятно, почему дальше он путается… Он ведь должен был сочинить что-то правдоподобное. Возможно, он действительно высадил ее в Мастемюре… Только не живую, а мертвую. Он остановился, выволок из машины труп и перебросил его через заграждение.

Гунарстранна молча ждал продолжения.

– Наверное, именно так все и было, – закончил Фрёлик.

– И что же нам делать? – спросил Гунарстранна.

– Ты о чем?

– Его нужно арестовать?

– Как раз этого я и не знаю, – вздохнул Фрёлик. – Вот почему я все время жалел, что со мной нет тебя. Кстати, сейчас эксперты осматривают его машину. Так что придется подождать. Там видно будет.

– Тебе не кажется, что он успел уничтожить улики?

– Конечно, все возможно. Он мог спрятать ее одежду и…

– У тебя есть веский повод для подозрения?

Фрёлик замялся.

– С твоего разрешения, я повторю вопрос. Его нужно арестовать?

– Если хочешь его арестовать – да ради всего святого, поезжай и надень на него наручники! – Раздосадованный Фрёлик встал.

– А ты бы его арестовал?

– Что значит «я бы»?

– Ты бы арестовал его или нет?

– Тебе решать!

– Я могу опираться только на твой отчет. – Гунарстранна выпустил дым, помахав недавно прочитанными бумагами.

– По-твоему, отчета недостаточно?

– Этого я не сказал. Но от того, чтобы арестовать Крамера, меня удерживают два фактора! – Гунарстранна тоже встал и рявкнул: – Прежде всего, нужно проверить его показания! Сейчас же. Ничего нельзя исключать, особенно из-за одной вещи, которую сказал Крамер… Странно, что ты сам за нее не ухватился!

– Ты о чем? – удивился Фрёлик.

– Да ведь он сам признался, что вступал в сексуальные отношения с жертвой убийства!

Когда до Фрёлика наконец дошло, что имел в виду Гунарстранна, он устало ссутулился и буркнул:

– Ладно, считай, что я увлекся.

– Должно быть, Крамер не врет, – сухо продолжал Гунарстранна. – Потому что признался, что вступал с ней в половую связь. Обычно насильники уверяют, что жертва занималась с ними сексом добровольно… но такая стратегия оправданна только в том случае, если обвиняемый и потерпевшая должны встретиться в суде. Там вопрос вины зависит от того, насколько можно верить заинтересованным сторонам. Но в нашем случае все по-другому. Катрине Браттеруд умерла. Если мотивом к убийству Катрине Браттеруд было желание заткнуть жертве рот, то зачем ему признаваться, что они занимались сексом? Ведь он все равно что сам подставил голову под топор!

– Значит, ты не считаешь, что ее убил Крамер?

– Этого я не сказал. Но если он все же убил ее, то, скорее всего, не потому, что пытался скрыть изнасилование.

Фрёлик вздохнул.

– С его стороны, – продолжал Гунарстранна, – совершенно нелогично признаваться в сексе с Катрине, если он убил ее для того, чтобы скрыть факт изнасилования.

– Значит, мы его не арестуем, – легко согласился Фрёлик.

– Что нам вообще известно на сегодняшний день? – Гунарстранна начал демонстрировать нетерпение.

– Мы знаем, что в три часа ночи она была жива.

– Если Крамер говорит правду.

Фрёлик кивнул:

– Если он говорит правду, она была жива в три часа ночи. Придется предположить, что ее убили вскоре после того, потому что труп нашли в пятистах – шестистах метрах от того места, где Крамер в последний раз видел ее.

– Но ведь убили ее не там, где нашли, – возразил Гунарстранна. – Ее перетащили.

– Возможно, она стала случайной жертвой, – предположил Фрёлик. – Она вполне могла столкнуться с каким-нибудь психом. В туннеле, например, ведь ей пришлось бы пройти его из конца в конец, чтобы попасть к дому своего бойфренда. В туннеле ее мог подкараулить кто угодно… А потом псих оттащил ее подальше и задушил.

– Где же место преступления?

– Его еще нужно найти.

– Вот именно! Мы обязаны проверить все места, о которых упоминает Крамер, пройти по тому маршруту, по какому она предположительно двигалась в сторону Холмлиа, и прочесать весь район в поисках места преступления. Кроме того, придется проверить алиби Крамера. Найди свидетелей, способных подтвердить его слова. Однако нам также известно, что группа гостей покинула дом Аннабет Ос примерно в то же время, что и Катрине. Мы также знаем, что на стоянку в Ингирстранде за Крамером и Катрине приехала другая машина – кажется, так?

– Крамер не считает, что другая машина ехала за ними.

– И все же такое вполне возможно. Допустим, кто-то следил за ним. Они ведь могли и не заметить вторую машину, пока она не въехала на парковку в Ингирстранде.

– Не слишком ли натянуто получается?

– Мне все равно, натянуто или нет; главное, чтобы было правдоподобно, – отрезал Гунарстранна. – Возможно, кто-то в самом деле следил за ними… В противном случае люди, которые сидели в той машине в Ингирстранде, могут подтвердить то, что говорит Крамер. Пока у меня создается впечатление, что преступник был посторонним человеком. Увидел среди ночи одинокую девушку, которая идет по дороге, и решил воспользоваться удобным случаем.

– А еще у нас есть тип, который явился к ней на работу, – негромко напомнил Фрёлик. – Иначе чем нападением это не назовешь. Надо выяснить, что случилось, и надеяться, что наша дамочка, – он кивнул в сторону закрытой двери, – кого-нибудь опознает.

Гунарстранна кивнул:

– Если тот тип пришел свести с Катрине счеты, возможно, он специально ехал за ней и Крамером. Возможно, он следил за ней весь день, весь вечер и всю ночь и нанес удар, когда она осталась одна.

– Значит, ты все-таки предполагаешь, что за ними следили?

– Постарайся это выяснить. Разыщи машину, которая заехала на парковку в Ингирстранде. Самое лучшее, если окажется, что там сидела парочка, которой не хотелось тратить летнюю ночь на сон… Итак, у нас пока три версии, – подытожил Гунарстранна. – Первая. Катрине убил совершенно посторонний человек, когда она одна шла в дом к Уле Эйдесену. Вторая. Убийца ее знал. Им может оказаться тип, который вломился в бюро путешествий, или кто-то из гостей Аннабет Ос…

– А третья версия какая?

– Хеннинг Крамер. Возможно, ее убил он.

– Мне показалось, последнюю версию ты только что отмел.

– Неверно. Я сказал совсем другое. Его мотивом не могла стать попытка скрыть изнасилование. О том, что произошло между полуночью и тремя часами ночи, нам известно только с его слов.

– Он говорил что-то о ее тайне… Как по-твоему, какую тайну хранила жертва? Стоит ли тут покопать? – спросил Фрёлик.

– Тут у нас почти ничего нет, но стоит поспрашивать ее знакомых – хуже не будет, – ответил Гунарстранна. – Но главное, проверь показания Крамера. Съезди в Акер-Брюгге, поспрашивай таксистов. Постарайся выкопать как можно больше грязи.

Глава 12
Зеленая тетрадь

Квартира Катрине Браттеруд была маленькой, но ее очень красили яркие обои на стенах. В гостиной главными предметами обстановки служили диван, телевизор и письменный стол. У окна стояла трехуровневая этажерка для цветов – нечто вроде пьедестала, на котором очень тщательно расставили домашние растения. Камнеломка ползучая, большое растение алоэ и очень сильная хойя, обвившаяся вокруг деревянной рейки и образовавшая непроходимые заросли. Гунарстранна ткнул пальцем в горшок. Земля сухая, но не пересохшая.

Он перешел к письменному столу. На столешнице лежал пенал. Рядом – небольшая деревянная шкатулка. Он откинул крышку и увидел монеты, значки, заколки, тампон в пластиковом футляре, две зажигалки, пуговицы и другие мелочи. Он закрыл шкатулку и направился в спальню. Почти все ее пространство занимала широкая двуспальная кровать. Она оказалась незастеленной. На кровати лежали два одеяла. Простыни измялись. Сверху было небрежно брошено желтое купальное полотенце.

Он открыл платяной шкаф. Одежда была аккуратно развешана на плечиках. Закрыв дверцу, он перешел к стоящему у окна комоду. Повертел в руках флакон с лаком для волос. Флакон стоял на белой салфеточке, на которой красным крестиком было вышито ее имя: «Катрине».

Перед тем как выдвинуть верхний ящик, он глубоко вздохнул. Ящик оказался завален всяким кружевным женским бельем – бюстгальтерами и трусиками. Примерно то же самое хранилось и в нижнем ящике. Слева от кровати стояла тумбочка – старая, но сработанная из натурального дерева. Столешница запылилась. На тумбочке лежала книга, роман «Бог мелочей» Арундати Рой. Под книгой – журнал мод.

Гунарстранна открыл дверцу. Внутри каталась ручка – сверкающий серебряный «паркер». Под ней лежала тетрадь – большая зеленая тетрадь формата A4. Гунарстранна раскрыл ее. Страницы были исписаны аккуратным округлым почерком, синими чернилами. Он прочел:

«Я ехала по прямой дороге, обсаженной с двух сторон деревьями. Время от времени я проезжала мимо огромных полей желтых подсолнухов, которые кивали головками, приветствуя солнце. Дорога уходила в бесконечность. Но машина ехала все медленнее и медленнее. Кончался бензин. Мне не хотелось, чтобы машина останавливалась. Я хотела ехать дальше, двигаться. И все же в конце концов машина остановилась. Мне стало тяжко, как всегда, когда что-то шло не так. Я огляделась по сторонам. Машина остановилась на перекрестке, рядом с деревянным сараем. Он напоминал старый заброшенный гараж – окна выбиты, крыша просела. Кто-то пытался починить крышу; в нескольких местах виднелись листы разноцветного рифленого железа и выцветшего зеленого пластика. У сарая стояла брошенная машина – изящная красная спортивная машина, «порше». Заброшенный сарай и стильная красная машина – какой яркий контраст! Я залюбовалась видом. То и дело переводила взгляд с машины на сарай и обратно. Однако пришлось убеждать себя, что я любуюсь контрастом, а не только машиной. По обеим сторонам дороги тянулись пшеничные поля – пшеница еще не созрела, и цвет колосьев напоминал зеленоватый мрамор. На дальнем краю поля темнела опушка ельника. На горизонте к небу тянулись горы. Справа на дороге показалось облако пыли. Там ехала машина. Если бы не она, пейзаж выглядел бы нарисованным – голубое небо, белые облака, похожие на головки цветной капусты, мрачно нависающие горы. Я сделала радио погромче и закурила сигарету. Мне хотелось не курить, а стать частью пейзажа. Женщина, которая курит в машине и слушает громкую музыку… Я словно получила подтверждение того, что существую.

Бьёрн Скифе пел «Подсел на тебя». Машина, которая приближалась ко мне, оказалась ржавым, помятым «опелем» старой модели. На перекрестке водитель не сбросил скорость. «Опель» на полном ходу врезался в бок спортивной машины, смяв пассажирскую дверцу. Легкий «порше» вылетел на встречную полосу и наполовину съехал в канаву. По радио пел мужской хор, а водитель «опеля», похоже, собрался бежать. Задние колеса крутились, поднимая облако гравия и пыли. Потом «опель» отскочил назад, оторвавшись от «порше». Резко затормозил, снова взметнув облако пыли. Вдруг красный «опель» рванулся вперед и во второй раз ударил «порше» в бок, словно разозленный козел. Па фоне оглушительной музыки, которая лилась из динамиков, звон бьющегося стекла показался мне тихим шорохом. «Порше» принял удар, как тяжело раненный олень, несколько мгновений машина раскачивалась. Не было слышно ничего, кроме музыки; затем, взвизгнув, на высоких оборотах завелся мотор «опеля». Повторилось то же самое.

Еще один удар. «Порше» качнулся и съехал глубже в канаву. Но и «опель» пострадал. Он тоже ударился. Я выключила радио. Тишина была оглушительная. Я смяла окурок в пепельнице и посмотрела на странную композицию – две искореженные машины, а вокруг них постепенно оседает на землю пыль. Заброшенный сарай остался нетронутым. Колосья покачивались на легком ветерке; нигде не было заметно никаких признаков жизни.

Вдруг «опель» подал признаки жизни. С водительской стороны опустилось стекло. Что-то выбросили из машины; оно упало на землю. Похожее на два костыля. Я открыла дверцу, поставила ногу на землю, одернула юбку. Снаружи оказалось прохладнее, чем я ожидала. Я ежилась на промозглом ветру. Гравий впивался в босые ступни. Я замерла, не зная, что делать. Потом из окошка «опеля» показалась нога. Черный ботинок, лодыжка. Нога в ботинке с глухим стуком упала на землю. В окошке показалась еще одна нога. Еще одна нога в черном ботинке упала на землю. Затем я увидела в окошке лысую мужскую голову. За ушами сохранился венчик курчавых волос; владелец головы носил очки. За головой последовала верхняя часть туловища. Наконец водитель «опеля» неуклюже вылез головой вперед и полетел на землю. Я зажмурилась, представив, как он сейчас сломает себе шею и умрет. Открыв глаза, я увидела, что он упал ничком. И затих. Но он не умер. Перекатился на бок, сел и обеими руками вытер лицо. У него не было ног до коленей. Только два обрубка под пустыми штанинами.

– Я могу вам помочь? – спросила я, чувствуя себя полной дурой.

Инвалид меня как будто не слышал. Он закатал штанины и стал пристегивать лежавшие на земле протезы. Я подошла ближе и застыла на месте.

– Помочь вам встать? – повторила я. Мой голос срывался.

Когда на него упала моя тень, он вздрогнул и поднял голову. Изо рта и носа у него шла кровь.

– Я вас не слышу, – буркнул он и похлопал себя по ушам. – По-моему, я оглох!

Я подняла костыли и протянула ему. Он ответил мне удивленным взглядом. Попытался встать, но упал. Я не знала, что делать – разве что схватить его за руку. Опершись на протянутые мной костыли, он с трудом встал, буркнул: «Спасибо» – и заковылял прочь. Вскоре его фигурка стала очень маленькой.

Он был похож на клоуна, который раскачивается на трапеции в крысиной клетке. Цок-цок, топ-топ…

Я вернулась к своей машине и села в нее. Фигурка ковыляла к лесу на окраине пейзажа. Мне стало холодно и одиноко. Калека на костылях делался все меньше и меньше. Он ни разу не оглянулся».

Гунарстранна положил тетрадку и надолго задумался. Он удивился, когда понял, что сидит на ее кровати. Он даже не заметил, как сел. На простыне лежал длинный светлый женский волос. Он дернулся, огляделся. Ему казалось, что кто-то заглядывает ему через плечо. Но в комнате никого не было. Он вздохнул и пролистал остальные страницы. Все они были исписаны. Страницу за страницей заполнял тот же аккуратный округлый почерк. Только последние четыре или пять страниц оказались чистыми. Инспектор закрыл тетрадь и положил ее назад в тумбочку. Потом встал и не спеша вернулся в гостиную. Остановился у входной двери и с порога оглядел симпатичную квартиру, которая когда-то принадлежала Катрине Браттеруд. Уходить из квартиры – совсем не то, что входить в нее. Возникает совершенно другое чувство. Закрыв дверь и заперев ее на ключ, он задумался. Не свалял ли он дурака, придя сюда? «Не знаю, – ответил он сам себе. – Не знаю».