Текст книги "Это не всегда депрессия"

Каждое важное воспоминание состоит из четырех компонентов (2):

1. Эмоции, которые мы испытываем

2. Физические ощущения, которые возникают в теле

3. Образы, которые мы видим в сознании и которые запечатлелись в памяти

4. Убеждения о себе, оставленные опытом

Узнав о смерти родителей, Фрэн автоматически сохранила в памяти это событие. Эмоции, которые она испытывала, включали страх и горе (крайняя форма печали). Образом послужила она сама – одинокая и грустная. На уровне физических ощущений ей казалось, будто пол уходил из-под ног. Убеждения, сформировавшиеся в тот период (то, что она сознательно или бессознательно усвоила), сводились к следующему: «Я в этом мире совсем одна, и люди, которые мне нужны, меня все равно оставят». Подобные убеждения определяют наши будущие взаимодействия с другими людьми.

Когда сформировавшиеся в детстве нейронные связи ассоциируются с настоящим, мы подвергаемся риску пережить прошлые события с теми же мощными чувствами. Например, когда Фрэн увидела собаку, сбитую велосипедом, она связала ее с прошлой травмой (родителями, погибшими из-за другого транспортного средства). Да, велосипед не равен автомобилю, но мозг Фрэн определил схожесть и объединил эти два события.

Говоря о воспоминании, мы подразумеваем определенное событие, произошедшее в прошлом. При воспоминании травматического опыта нам становится сложнее отличить прошлое от настоящего. Этот вид памяти способен вызвать у нас ощущение, будто событие происходит заново, и возродить те же эмоции, телесные ощущения, образы и убеждения в отношении собственного «я». Главная наша задача – превратить травматические воспоминания в обычные, перестать испытывать связанные с травмой эмоций и физические ощущения, не видеть образы и не придерживаться неверных убеждений о себе.

Мэри, моя пациентка, пережила травму: ее отец гневался всякий раз, когда она что-нибудь разбивала, например, тарелку. Сейчас ей тридцать шесть лет, у нее есть муж, который никогда не кричит, и тем не менее она по-прежнему остро реагирует на подобные случайности. Мэри понимала, что ее страх – это «безумие», но не могла его остановить. Разбитая тарелка мгновенно переносила ее в прошлое к воспоминаниям семилетнего ребенка. Нейронная сеть двадцатидевятилетней давности все еще работала и приводила ее к бессознательному ожиданию отцовского (или партнерского) гнева.

Четыре компонента опыта Мэри включали:

1. Эмоция: страх

2. Ощущение: дрожь в верхней части тела и руках

3. Образ: широко раскрытые глаза отца, вздутые вены на лице

4. Убеждение: «Я не в безопасности».

Большинство из нас испытывают сильную реакцию в ответ на тяжелые эмоциональные события: когда близкие нас покидают, когда мы совершаем ошибку, когда что-то теряем, когда нас критикуют, когда нужно попросить о помощи. Этот опыт нас формирует, особенно в детстве, когда нам не хватает рациональных навыков совладания, чтобы понять контекст происходящего или эмоциональное состояние родителей (или тех, кто нас воспитывает). Все это вызывает сильные реакции и эмоции, которые могут включиться в настоящем времени, затмив имеющиеся навыки решения проблем и умения разговаривать с людьми о своих чувствах.

Некоторые люди регулярно страдали в детстве из-за особенностей характера родителей или семейных обстоятельств. Распространенные травмирующие уроки или разрушительные убеждения, как правило, усваиваемые в детстве, включают в себя: «Я не могу рассчитывать на утешение»; «Мне будет плохо»; «Никто обо мне не заботится»; «Мои чувства не имеют значения»; «Я не в безопасности»; «Я плохой»; «Я уродливый»; «Я отвратительный»; «Я глупый»; «Я одинок».

Когда моя сестра вышла замуж, она стала проводить каждый День благодарения со своими новыми родственниками. До этого момента я встречала с ней все Дни благодарения, и этот праздник имел для меня огромное значение. После ее замужества, как только на горизонте маячил четвертый четверг ноября и она сообщала мне, что собирается поехать в Мемфис, у меня возникало одно и то же чувство обиды с оттенком злости, ревности и грусти. Тогда я верила, что чувства не имели значения и что я слишком остро отреагировала, но тем не менее обиженная часть меня желала, чтобы сестру мучила совесть за то, что она бросает меня в праздник. Я слышала, как менялся тон моего голоса – лишь бы только она поняла, как сильно я расстроена. Внутри начиналась настоящая мини-истерика. Я не хотела так себя вести. Я люблю сестру и хочу ей счастья. Просто на тот момент у меня никак не получалось переступить через обиду.

Мне стало ясно, что в те периоды я чувствовала себя шестилетней девочкой. Я представляла себя совсем юной, одинокой, в красивой ночной рубашке. При этом я не могла соотнести переживание, связанное с «уходом» сестры, с каким-то конкретным событием, произошедшим в шестилетнем возрасте. Я просто испытывала чувство. Разобравшись в ситуации, я смогла подарить шестилетней части себя сострадание и поддержку. Я представила, как обнимаю и утешаю свое младшее «я», чувствуя при этом волну облегчения.

Больше таких перепадов настроения со мной не случалось, даже несмотря на то, что сестра продолжала проводить Дни благодарения с мужем вдали от меня. Вот вам пример взаимодействия сетей (шестилетней и взрослой меня), реорганизации/интеграции и изменений в мозге.

Именно по этой причине психотерапевты все время говорят о прошлом. Все потому, что наши детские переживания обладают огромной силой, особенно те, что нагружены негативными эмоциями. Детские нейронные сети сильны и прочны. Однако нам под силу изменить свою реакцию, освободив застрявшие эмоции – например, горе Фрэн или страх Мэри перед разбитыми предметами – и реорганизовав нейронные сети. И наоборот, если мы никогда не обращаемся к таким эмоциям, наши травмированные нейронные сети так и остаются без изменений.

Почему эти четыре компонента – эмоции, физические ощущения, образы и убеждения – настолько важны для изменения мозга? В идеале нам нужно свести к минимуму старые и бесполезные эмоциональные реакции, которые мы испытывали в детстве, чтобы уменьшить страдания в настоящем. С помощью Треугольника перемен можно освободить погребенные в памяти эмоции и преобразовать компоненты сети травматической памяти.

Чтобы изменить мозг, мы должны создать в нем новый путь или новую нейронную сеть. Представьте, что вы пробираетесь через густой кустарник, исследуя джунгли в поисках воды, и вдруг натыкаетесь на ручей недалеко от своей хижины. Поскольку ручей – самое близкое место, где есть питьевая вода, вы начинаете ежедневно и по несколько раз к нему приходить. Со временем туда прокладывается ровная, расчищенная, легкодоступная тропинка. Вы ходите по ней ежедневно в течение года, и в итоге она превращается в хорошую дорогу, для преодоления которой не требуется никаких физических усилий.

Каждый раз, желая изменить привычную реакцию мозга, нам снова приходится брать в руки мачете и прорубать себе путь через заросли. Мы проходим его несколько раз, пока не появляется новая дорога – на что уходят недели, месяцы или годы, в зависимости от того, насколько активно мы по ней ходим.

Мы с Фрэн создали новый, не обременяющий путь к переживанию печали без участия тревоги, которая раньше отвлекала ее от истинных чувств. Процесс, который мы повторяли снова и снова, выглядел следующим образом: когда появлялось ощущение глубокого горя, она его не отпускала, а обращала все внимание на физическое и эмоциональное переживание. Как только Фрэн замечала тревогу – мышечное напряжение или учащение сердцебиения, – мы прекращали работу и использовали успокоительные техники.

Горе нарушило регуляцию нервной системы Фрэн, потому что тревога и печаль переплелись воедино. Представьте себе две трубочки, обвитые друг вокруг друга. Первая – это тревога, а вторая – горе. Нам нужно было распутать их, чтобы печаль, не обремененная тревогой, могла свободно выражаться. Как только мы ее устраняли, мы сразу переключались на грусть, чтобы освободить место для ее проявления. Всякий раз, когда мы это делали, мы учили ее нервную систему терпимее относиться к переживаниям и отделять их от тревоги.

Фрэн снова и снова проделывала этот процесс: погружалась в печаль, успокаивала тревогу, погружалась в печаль, успокаивала тревогу. Со временем тело заново научилось понимать, что грусть не эквивалентна опасности. На той сессии, когда она расплакалась, вся наша работа окупилась. Ее мозг изменился. Тело перешло из состояния дисрегуляции в состояние регуляции. Благодаря Треугольнику перемен она научилась переживать печаль и оставаться спокойной.

Гарри, еще один мой пациент, очень тяжело переживал отвержение со стороны родителей, которые были озабочены собственной жизнью. В детстве у него сформировалась нейронная сеть, связанная с отказом. Когда он начал ходить на свидания в подростковом возрасте, отвержения со стороны девушек повергали его в мрачное настроение и негативные мысли: «Я недостаточно хорош», «Я неудачник», «Я никогда не найду девушку». Так подростковый опыт сопрягался с детскими переживаниями по поводу безразличия родителей. И уже повзрослев, Гарри, приглашая женщину на свидание, все равно продолжал испытывать те же чувства.

В возрасте тридцати лет он познакомился на вечеринке с женщиной и попросил у нее номер телефона. Та объяснила, что только что рассталась с бывшим и пока не готова к свиданиям, но через несколько месяцев хотела бы встретиться за чашечкой кофе. Гарри пережил этот момент как очередной отказ, хотя ее ответ не имел к нему никакого отношения; просто ей требовалось чуть больше времени. Чтобы помочь Гарри, нам нужно было перестроить сеть клеток мозга, отвечающих за отказ. Тогда он смог бы чувствовать и действовать в соответствии с текущим контекстом.

«Дисрегуляция» – отличное слово для описания грусти: оно напоминает о том, что «грусть» – это биологическое состояние. Мы знаем, что мы расстроены, потому что чувствуем это. Когда мы опечалены/находимся в состоянии дисрегуляции, нервная система работает с перебоями. Мы не спокойны и уж точно не находимся в состоянии «открытого» сердца. Нарушаются физика, химия и биология тела. Некоторые люди, пережившие сильную травму, вообще не знают, что такое регуляция, потому что они никогда не испытывают спокойствия. Вместо этого их тело и разум находятся в состоянии постоянной готовности к опасности.

Треугольник перемен – это действенный способ реорганизации сетей клеток мозга путем работы с эмоциональными компонентами травматического опыта. Высвобождение эмоциональной энергии приводит к реорганизации нейронных сетей и позволяет исцелить прошлые раны. В результате нейронные сети обновляются, и мы перестаем реагировать на ситуации так, как делали в прошлом.

Эксперимент: Замедление

Невозможно научиться замечать эмоциональное и физическое состояние, а уж тем более работать по Треугольнику перемен, предварительно не замедлившись. Замедление всегда ведет к расслаблению – если не сразу, то с некоторой практикой.

Глубокое дыхание животом (1) – один из величайших инструментов успокоения и навык, которому я обучаю всех своих пациентов. Впервые приступив к эксперименту с замедлением, внутренние ощущения могут вас насторожить или напугать. Важно продолжать дышать, даже когда вы испытываете что-то новое или некомфортное.

Дыхание животом стимулирует главный нерв, называемый блуждающим. При стимуляции он посылает сердцу и легким сигнал о необходимости сбавить темп, что является мощным и надежным методом успокоения и снятия тревоги.

Вот как это делается:

Медленно, глубоко вдыхайте через ноздри, направляя воздух вниз. Почувствуйте, как выпячивается живот. Старайтесь вытолкнуть его как можно сильнее. Чтобы контролировать процесс, можно положить руку на живот: так вы убедитесь, что он увеличивается при вдохе. Этот процесс требует практики, возможно, даже длительной, поскольку большинство из нас дышат грудью. В данном же случае придется попытаться перестроится с грудного дыхания на дыхание животом.

После полного вдоха на секунду задержите дыхание (2). Теперь выдохните через сжатые губы, как будто дуете на горячий суп. Сжатые губы помогут контролировать поток воздуха и поспособствуют максимальному расслаблению. Настройтесь на свое тело и выберете комфортную скорость дыхания. Выдох должен занимать примерно в два раза больше времени, чем вдох. Во время выдоха представьте, что все ваше тело расслабляется и замирает. Повторите упражнение пять раз.

Какие изменения вы почувствовали после практики дыхания животом? Можете назвать два из них? Обратитесь к внутренним ощущениям и отметьте любые перемены, пусть даже самые крошечные, в эмоциональном состоянии или физическом самочувствии. Постарайтесь выразить их словами. Используйте списки в конце книги, если вам сложно сформулировать свои ощущения. Главное, помните, что неправильных ответов не бывает. Эксперименты направлены на то, чтобы заметить и назвать уникальные эмоциональные и физические реакции, в данном случае – на дыхание.

Изучение и применение дыхательных техник помогает сохранить физическое и эмоциональное здоровье – как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе. Дыхание животом способствует расслаблению нервной системы, снимает стресс и напряжение, снижает кровяное давление и успокаивает ум, массирует и тонизирует внутренние органы, особенно пищеварительную систему.

Научиться правильному дыханию несложно, но для этого нужна практика. Рекомендую возвращаться к ней не менее двух раз в день, например, во время пробуждения и отхода ко сну. Возможно, вы даже заметите, что вам станет легче засыпать.

Дышите в любое время, когда замечаете беспокойство или испытываете сильные эмоции. Дышите глубоко и спокойно, пока волна эмоций достигает пика, успокаивается и отпускает.

Чтобы потренироваться осознанному взгляду, нужно всего лишь две минуты. Выделите для практики тихое время и место. Попробуйте поупражняться в машине, когда стоите в пробке; или в очереди в продуктовом магазине; или по пути к машине. Внимание к тому, что вы видите, слышите и чувствуете, поможет пережить настоящий момент или даже назвать чувства, эмоции и ощущения, с которыми вы сталкиваетесь при работе с Треугольником перемен.

Посмотрите на мир вокруг вас. Обратите внимание на цвета и назовите три из них, которые замечаете:

Обратите внимание на текстуры. Назовите три из них, которые замечаете:

Обратите внимание на звуки. Назовите три из них, которые слышите:

Каковы ваши чувства? После выполнение эксперимента обратитесь к внутренним ощущениям и отметьте любые изменения, пусть даже крошечные, в эмоциональном и физическом состоянии. Назовите два из них и запишите:

Данные эксперименты направлены на погружение в настоящий момент. После выполнения упражнений вы можете почувствовать бодрость или волнение. Возможно, вы ощутите крепкую связь с настоящим, а может, и ничего не заметите. Помните, что любой результат – это верный результат. Все, что вы делаете, – это практикуете наблюдение, где правильный ответ отсутствует. Единственная цель – отмечать внутренние реакции и пытаться найти слова, которые лучше всего подходят к вашему опыту. Для описания своих ощущений вы можете использовать списки в конце этой книги.

Если в результате эксперимента вы почувствуете тревогу или дискомфорт, сделайте перерыв. Дышите тем способом, который вас успокоит. Или попробуйте провести успокаивающий эксперимент по заземлению.

Встаньте или сядьте, поставив ноги на пол. Почувствуйте ступнями пол. Оставайтесь в таком положении тридцать секунд – это так просто!

Что вы замечаете, пока сидите или стоите, концентрируя внимание на ступнях? Отметьте любые изменения, пусть даже крошечные, в эмоциональном и физическом состоянии. Попробуйте их выразить словами:

А теперь объедините заземление с дыханием. Сконцентрируйтесь на ногах и сделайте четыре-пять глубоких вдохов животом. Обратите внимание, на какой счет вы вдыхаете максимальное количество воздуха. На секунду задержите дыхание, а потом медленно (в течение восьми-двенадцати секунд) выдыхайте через сжатые губы, как будто дуете на горячий суп. Не торопитесь.

Снова обратите внимание на стопы. Почувствуйте землю. Что вы заметили?

Появились ли изменения во внутреннем состоянии? Просканируйте свое тело и обратите внимание на любые, пусть даже крошечные перемены в эмоциональном или физическом состоянии. Постарайтесь выразить их словами.

Каждый раз, когда вы замедляетесь и обращаете внимание на внешний или внутренний мир, вы создаете и стимулируете позитивные изменения в мозге. Вы заботитесь о себе. Что бы вы ни испытывали во время упражнений, вскоре вы сможете нанести эти чувства на Треугольник перемен, который подскажет, что вам необходимо для улучшения самочувствия.

Создав безопасное место, вы сможете воспользоваться им в любое необходимое время, например, когда нужно отдохнуть от стрессовых переживаний. Если вы работаете с Треугольником перемен и ваша тревога возрастает, сделайте перерыв и представьте свое безопасное место. Если вы работаете с чувством вины или стыда, но вам становится слишком некомфортно, отправляйтесь в безопасное место. К этой тактике можно прибегать и во время работы, и в отношениях, когда вы чем-то расстроены и хотите успокоиться. Добавьте безопасное место в арсенал существующих стратегий успокоения.

Замедлитесь. Почувствуйте пол. Сделайте четыре-пять глубоких вдохов животом.

Подумайте о любом месте, реальном или воображаемом, где вы чувствуете себя наиболее спокойно. Это может быть пляж, горы, ваша кровать, место из фильма или книги. Попробуйте представить себе несколько разных мест, которые вызывают у вас чувство покоя и умиротворения. Не торопитесь. Найдите расслабляющий образ и представьте, что вы там. Вы можете добавить людей, домашних животных, вещи, которые вы любите, двери и замки, чтобы отгородиться от других, – все, что хотите, лишь бы усилить спокойствие вашей фантазии.

Если воображение – не ваш конек, тогда представьте себе песню, которая вас расслабляет или возвращает в счастливое время. Можно даже представить успокаивающий запах, например, бабушкиной стряпни или духов любимого человека.

Обратите внимание на возникающие чувства. Можете ли вы их описать?

Если вы понимаете, что представить безопасное место у вас не выходит, не переживайте и не осуждайте себя. Это совершенно нормально. Такое случается. Мы все иногда сталкиваемся с блоками.

Если вы готовы продолжать и еще немного поэкспериментировать, попробуйте представить, что именно вам нужно для преодоления блока. Вся прелесть фантазии заключается в том, что мы не ограничены рамками реальности. Вы можете представить все, что захотите. Допустим, воображая себя в безопасном месте, вы чувствуете вину, потому что кто-то из ваших близких страдает от болезни или испытывает трудности. Вам кажется, что чувствовать спокойствие, когда другие страдают, – это неправильно. В таком случае представьте судью или Бога, дающих вам временное разрешение. Или, возможно, у вас никак не получается перестать думать о проблемах. Попробуйте представить, что на минуту-другую вы положили их в коробку. Теперь получается? Если нет, тогда обратите на это внимание, но не осуждайте себя. Оставайтесь любознательными и открытыми к изменениям вашего опыта в процессе практики.

Глава 3. Травма

История Сары. Депрессия и управление конфликтами

«Люди отгораживаются от эмоционального опыта, боясь быть подавленными, униженными или показаться неполноценными под воздействием сильных чувств, и впоследствии расплачиваются за это депрессией, изоляцией и тревогой».

– Диана Фоша

Мои отношения с пациентами выстраиваются параллельно с их взаимодействиями во внешнем мире. По сути, я предлагаю им использовать наше общение в качестве шаблона, с помощью которого они могли бы научиться понимать чувства и налаживать связь с другими людьми. Во время занятий мы смело экспериментируем с новыми и более комфортными способами взаимоотношений. Да, большинству из нас трудно справляться с конфликтами, однако существует целый ряд навыков, овладев которыми, межличностные столкновения получится преодолевать гораздо проще и быстрее.

Каждый из нас справляется с конфликтами по-разному: кто-то рассказывает о раздражении; кто-то избегает общения с обидчиком; другие замышляют месть или прячут гнев поглубже, а потом впадают в депрессию; кто-то беспокоится, что его потребности превышают возможности партнера (или наоборот). Многим из нас трудно просить о желаемом или необходимом, когда это противоречит мнению друзей, семьи или партнеров.

Все мы сталкиваемся с подобными дилеммами. Но есть и хорошая новость: как только мы разберемся с глубинными чувствами, которые мешают нам принимать свою правду, делиться ею и отстаивать собственное счастье, все станет проще.

Мы с Сарой уже пять лет работали вместе и очень хорошо узнали друг друга. Шрамы и раны, оставленные многолетним эмоциональным насилием, породили у нее депрессию и тревогу. На проживание одного дня у нее уходила большая часть энергии, поэтому на простые радости жизни, например, общение с друзьями, сил уже не оставалось.

С того момента, как Сара научилась говорить «нет», на нее бесконечно кричали. Мама орала в любых ситуациях: когда Саре не нравилось то или иное блюдо; если она заболевала; если смотрела на маму с «неправильным» выражением лица (после чего мать часами пыталась выяснить, зачем дочь так на нее взглянула). «О чем ты думала?», «Почему ты так поступила?», «Ты меня ненавидишь?» Сара забивалась в угол и молилась, чтобы мама поскорее закончила тираду.

По мере взросления она стала искать любые пути предотвращения маминой ярости или ее сдерживания, если та выплескивалась наружу. Единственное решение, к которому она в конечном счете пришла, – это отключить собственные мысли и чувства и копировать материнские, пытаясь угодить ей и сохранить связь.

Так продолжалось все детство. Отец любил Сару, но его почти все время не было дома. А когда и был, то, становясь свидетелем тирад жены, ничего сделать не мог. Сара, блокируя основные эмоции, в итоге столкнулась с такими симптомами, как тревожность, навязчивость, перфекционизм, причинение себе боли, удары головой, низкая самооценка и депрессия.

На момент нашего знакомства, Саре было тридцать лет. Мое сердце просто разрывалось от всего, что ей пришлось пережить. Помогая ей чувствовать себя в безопасности рядом со мной, я закладывала фундамент, из которого вытекала вся работа с эмоциями и травмами. В течение первого года нашей совместной работы ее нервная система была на пределе. Она боялась, что не понравится мне так же, как боялась не понравиться матери. Когда у нее не получалось прочитать выражение моего лица, она сразу предполагала недовольство, чувствовала отторжение и впадала в бессловесную панику. Она падала головой на колени, закрывала глаза и отключалась прямо у меня на глазах. С биологической точки зрения она прибегала к тактике «борьбы или бегства», заложенной в каждом из нас.

Когда я впервые встретила Сару, она жила в состоянии перехода —от защитных механизмов к высокому уровню тревоги, и обратно. У нее не было доступа к основному эмоциональному опыту, и она постоянно находилась в состоянии дисрегуляции. Она никогда не была спокойной, смелой, уверенной, любопытной, никогда не испытывала ясности, сострадания или единения с другими.

Когда она снова пришла в себя и смогла разговаривать, Сара рассказала, что перед приступом она испытывала отчаянную потребность в моем утешение и смертельный страх перед гневом. Нет нужды говорить, что терапия давалась Саре нелегко, хотя она была очень настроена на исцеление.

Со временем между нами установилось доверие. Я была предсказуема и спокойна, помогая ее мозгу принять тот факт, что рядом со мной она в безопасности. Постепенно наша работа только углублялась.

Второй год терапии я посвятила знакомству с многочисленными травмированными частями сознания Сары. Каждый из нас объединяет в себе разные стороны, которые очень полезно узнать: они напоминают отдельных людей со своими убеждениями и чувствами. Таким образом мы получаем возможность разобраться в конфликтах и причинах сложных и непоследовательных чувств. Поняв, что наш разум – это смесь прошлого и настоящего, эдакая смесь детской и взрослой жизни, таинственные пути сознания становятся более понятными.

Когда Сара расстраивалась, я просила ее говорить именно от лица расстроенной части. И вот что она часто произносила: «Я чувствую себя двухлетней», «Я чувствую себя пятилетней», «Я чувствую себя подростком». Все эти слова относились к разным ее сторонам. В итоге мы познакомились с каждой из них и стали с ними работать.

На протяжении третьего и четвертого годов мы работали над заботой о себе и состраданием – понятиями, с которыми она боролась с самого начала. Для Сары проявление любви к себе – или, как я люблю говорить, умение «стать для себя доброй матерью» – означало отказ от фантазии быть спасенной другим человеком. Сара не хотела спасать себя сама и неоднократно объясняла, что ее юным сторонам нужна я, а не она. Вот только обрести уверенность в себе она могла, лишь став для себя хорошим родителем. В таком случае она могла бы себя успокаивать не только в моем присутствии, но и самостоятельно в любое время суток.

Поскольку Сара с трудом переносила заботу и сострадание, мы занимались этим вместе, чтобы она могла подготовиться. На первый взгляд может показаться, что человек, обделенный любовью, с легкостью примет заботу, однако на самом деле люди, с которыми плохо обращались в детстве, принимают любовь с трудом, хотя ее и жаждут. Они боятся рисковать, боятся, что их вновь подведут. Сара переживала, что, если она откроет свое сердце и ослабит бдительность, ее чувства раздавят – а этого она боялась больше всего. Кроме того, обретение защиты и безопасности, о которых человек всегда мечтал, вызывает глубокую печаль по отношению к собственному «я», которое все это время терпело пренебрежение. Принятие сострадания – это довольно болезненный и рискованный процесс.

К пятому году терапии наши взаимоотношения приобрели надежный характер. Сара определила травмированные стороны собственной личности и могла свободно с ними взаимодействовать. Кроме того, она научилась отстаивать свою позицию и теперь прямо заявляла, о чем хочет и не хочет говорить. Да и моего гнева она уже не так сильно боялась. В некоторых случаях Сара даже провоцировала конфликты, отстаивая свою точку зрения. Девушка согласилась на прием лекарственных препаратов для устранения навязчивых мыслей, чего раньше категорически не хотела делать. Это уже был прогресс, потому что он свидетельствовал о ее растущем желании улучшить самочувствие, об обретении веры в собственные силы и о возможности ощутить комфорт. Мы сотни раз проходились по Треугольнику Сары. Для чего? Чтобы повысить ее способность находиться в настоящем, уменьшить токсичные чувства стыда и тревоги и освободить место для гнева, печали и страха.

Как-то мы встретились накануне моего отпуска. За день до этого она не пришла на прием. Да и вообще, в предыдущие месяцы Сара часто пропускала сеансы.

Я поздоровалась, а она встретила меня широкой улыбкой.

– Прошу прощения за вчерашний прогул. Вы не сердитесь? – нервно спросила Сара, запустив руку в волосы в бессознательной попытке себя успокоить.

Мы встречались два раза в неделю, хотя Сара часто пропускала утренние сеансы, потому что не могла или не хотела вставать с постели. Тем не менее ей нравилось, что у нее была возможность прийти ко мне, если она хотела или в этом нуждалась.

– Нет, я не сержусь, – успокоила ее, – но я думала об этом и хочу поговорить. – Я чувствовала себя некомфортно, потому что она платила за два занятия, но приходила только на одно.

Я заметила, что Сара закусила губу; дыхание стало поверхностным, затрудненным. Она начала ерзать на диване. Я не хотела, чтобы она уходила расстроенной, потому что я буду переживать за нее и чувствовать себя виноватой во время отпуска. Меня огорчало, что в таком случае ей придется ждать две недели до моего возвращения, чтобы обрести душевный покой. Однако, раз уж Сара заговорила сама, я решилась на разговор, полагая, что наши отношения достаточно надежны, чтобы его пережить.

– Я знаю, что ты хочешь приходить ко мне дважды в неделю, но, с другой стороны, в последнее время ты часто пропускаешь один из сеансов. – Я запиналась, пытаясь не вызвать еще большего беспокойства.

Сара улыбнулась, рассмеялась нервным смехом, а потом сказала громким, высоким голосом:

– Да, я знаю. – Гримаса на ее лице выражала сожаление.

– Тогда, возможно, не стоит платить за два раза? – продолжила я. – Может, когда я вернусь, мы обсудим этот вопрос и решим, как будет лучше?

– А если я захочу оставить два сеанса? Так можно?

Я знала, как ей тяжело: она по-прежнему испытывала глубокий, хотя и ослабленный страх, что однажды я отвергну ее, как это неоднократно делала мать.

– Конечно, можно. Я просто хочу понять, почему ты не приходишь. Пойми меня правильно: я не раздражаюсь. Я лишь желаю разобраться, что значит платить за то, чем ты не пользуешься. Я бы сказала, что это возможность узнать о тебе чуть больше.

– Вот и прекрасно, – ответила Сара.

– В сентябре я собираюсь повысить плату, поскольку прошло уже несколько лет, и это может повлиять на твое решение, – добавила я, решив, что лучше сообщить ей все новости сразу, чтобы не пришлось вести два тяжелых разговора.

Когда она спросила о новой стоимости, я объяснила, что плата зависит от нескольких вещей: сколько раз в неделю мы встречаемся и как долго длятся занятия. Мы занимались по пятьдесят пять минут, но с тех пор как я начала работать с Сарой, я отказалась от подобных сессий. Теперь сеанс длился либо сорок пять минут, либо шестьдесят, в зависимости от того, что требовалось пациенту.

Теперь у Сары появился доступ к гневу – наконец она смогла отстаивать свои желания. Однако случалось и так, что гнев порождал тревогу, в результате чего она снова возвращалась по Треугольнику перемен в угол тормозящих эмоций.

– Меня и пятьдесят пять устраивают, – отрезала Сара. И я очень обрадовалась ее уверенности.