Текст книги "Социально-экономическая теория динамической эффективности"

Предпринимательское решение проблем окружающей среды

Как же, в таком случае, можно решить проблемы окружающей среды? Большое достоинство рыночной теории охраны окружающей среды состоит в том, что ее представители настаивают: в этой сфере возможны исключительно институциональные решения. Это означает, что конкретных технологических рецептов не существует, так как такие рецепты должна создавать – применительно к конкретным обстоятельствам каждой отдельно взятой ситуации – сила свободного предпринимательства, действующая в условиях четкого разграничения и надежной защиты прав собственности¹⁶. Только творческая энергия предпринимателей способна найти решение этих проблем и внедрить технологические новшества, которые позволят разграничить права собственности и обеспечить их защиту в тех областях, где это до сих пор считалось невозможным. Многих удивит идея частных автомобильных дорог, но с технической точки зрения она вполне реальна, и ее осуществление приведет не только к существенному повышению безопасности на дорогах, но и к тому, что дороги станут значительно чище и существенно менее шумными. Аналогичный подход можно использовать для системного анализа проблем, связанных с различными природными ресурсами: от проблем национальных парков до проблем загрязнения воды, утилизации мусора, исчезновения биологических видов и т. п. Во всех этих областях может быть применена динамическая теория основанных на предпринимательстве рыночных процессов; в результате такого анализа можно будет предложить – по аналогии с уже существующими в других сферах предпринимательскими решениями или экспериментальными проектами – возможные решения, которые предприниматели смогут разрабатывать и воплощать¹⁷.

Таким образом, практическая стратегия защиты окружающей среды должна быть основана в первую очередь на приватизации государственной собственности и пересмотре роли государства. Государство должно посвятить себя всемерному поощрению процесса разграничения и защиты прав собственности на ресурсы, находящиеся в государственной собственности, а также на «промежуточные» бесплатные ресурсы, которые постепенно становятся редкими¹⁸. Создание условий для разграничения прав собственности, построение эффективной правовой системы и обеспечение защиты корректно разграниченных прав собственности – вот наиболее важные и актуальные меры, которые должно реализовать правительство, желающее сохранить и возродить окружающую среду¹⁹. Иными словами, рыночная теория охраны окружающей среды уже продемонстрировала, что с точки зрения теории государственная (общественная) собственность на природную среду необоснованна. Те проблемы, решение которых могло бы оправдать ее существование, на самом деле создают мощный стимул для предпринимательского творчества. С точки зрения динамического подхода, когда складываются условия, порождающие так называемую общественную собственность, всегда начинают действовать стихийные силы, направленные на ее уничтожение; следовательно, такой тип государственной собственности не имеет смысла²⁰.

Я пишу эти строки на мысе Форментор. Это одна из самых прекрасных экосистем Испании. Но я вижу, во что превратилась бухта. Я вижу лесные пожары, в которых гибнут миллионы сосен, переполненные пляжи и то, что вода, хоть и чистая, уже не кристальная. И, применив к этой проблеме рыночную теорию охраны окружающей среды, я понимаю, что природную красоту Майорки можно защитить от разрушения и сохранить для грядущих поколений только при условии, если ее разрешат использовать в соответствии с принципами свободного рынка и все природные ресурсы Майорки будут приватизированы (иначе говоря, права собственности на них будут четко разграничены и эффективно защищены государством). Я уверен, что непредубежденный защитник окружающей среды, прочитав мою статью, придет к тому же выводу, что и я, – в полном согласии с рыночной теорией охраны окружающей среды.

Глава 7 Теория либерального¹ национализма²

Введение

Проблема национализма и существования наций вызывает большое беспокойство у современных либеральных теоретиков. С одной стороны, они признают позитивную роль национализма в создании предпосылок падения коммунистических режимов Восточной Европы, а также в противодействии интервенционистскому и централизующему этатизму. В последнее время серьезные европейские либералы выступали с заявлениями о том, что нация представляет собой необходимый элемент равновесия, противодействующий интервенционистским и централизаторским тенденциям, связанным, в частности, с процессом объединения Европы. Наконец, можно отметить, что в конкретных исторических обстоятельствах националистическая децентрализация часто порождает процесс стихийной конкуренции, ограничивающий интервенционистское регулирование, исходящее в основном от центральных органов государственной власти³.

Однако, с другой стороны, нужно признать, что зачастую национализм порождает последствия, несовместимые с человеческой свободой. Трудно забыть о катастрофе, к которой привел приход к власти в Германии и Италии национал-социалистов. К сожалению, легко привести и современные примеры. Это и ужасные войны между народами бывшей Югославии, и многие явления, которые не столь общеизвестны: скажем, то, как нынешнее каталонское правительство ограничивает образовательные свободы*.

В силу всего этого имеется потребность создать такую теорию национализма, которая объяснила бы эти проблемы и помогла либералам занять последовательную позицию в вопросах национализма, наций и межнациональных отношений.

Понятие нации и ее характерные черты

Нация – это подгруппа внутри гражданского общества. Это живой стихийный порядок человеческих взаимоотношений, основанный на определенных культурных, лингвистических, исторических и религиозных паттернах (этнические и расовые факторы тоже играют определенную роль, но гораздо меньшую). Важнейшая особенность нации – язык, представляющий собой один из ключевых факторов национальной идентичности**.

Это представление о нации прекрасно сочетается с тем объяснением происхождения, природы и развития общественных институтов, которым мы обязаны австрийской экономической школе⁴. Австрийская школа объясняет стихийный характер возникновения общественных (этических, моральных, экономических и лингвистических) институтов и их эволюционную природу тем, что они являются результатом децентрализованного процесса взаимодействия людей, ведущую роль в ходе которого играют те, кто в данных исторических обстоятельствах обладает максимальным предпринимательским чутьем и даром предвидения, позволяющими им найти способы поведения, более всего подходящие для достижения личных целей. Эти способы поведения проходят испытание методом проб и ошибок в ходе социального процесса и с помощью социальных механизмов обучения и подражания распространяются по всему социуму. Это означает, что общественные институты находятся в процессе непрерывной эволюции. Это относится и к институту нации во всей совокупности его лингвистических и культурных особенностей: он постоянно меняется, пересекаясь и конкурируя с другими нациями (с другими национальными порядками), возникающими, растущими, развивающимися, а порой – стагнирующими. Нации могут даже исчезать, вливаясь в другие нации и языки, более развитые, крупные и богатые. Иными словами, нация представляет собой всего лишь эволюционирующую социальную реальность, основанную на фундаменте общего языка и других исторических и культурных черт. Нации возникают стихийно, эволюционным путем; они постоянно соперничают между собой на мировом «рынке» наций, и нет никакой возможности узнать a priori историческую судьбу конкретной нации, не говоря уж о том, какие нации будут доминировать или продолжат существовать⁵.

Важно учитывать, что между правовыми и экономическими институтами и подгруппой гражданского общества, которую мы называем «нацией», существуют очень тесные отношения. Общество – это не что иное, как сложнейший процесс взаимодействия людей, основанный на актах обмена. В ходе обмена стороны всегда используют язык; очень часто это именно тот общий язык, который представляет собой базовый субстрат любой нации. Кроме того, взаимодействие людей происходит согласно определенным стандартам, правилам и нормам поведения, которые в совокупности образуют материальное право, а также набор всевозможных социальных норм. Это мораль, манеры, образовательные стандарты, этикет, мода, верования и т. д. Все эти факторы составляют элементы понятия нации. Те социальные группы, которые усваивают наиболее подходящие для реализации своих целей нормы поведения, занимают в ходе непрерывного эволюционного процесса стихийного отбора доминирующее положение. Люди не обладают информацией, которая позволила бы им сознательно конструировать сложные социальные процессы, оперирующие огромными объемами информации и практического знания, которое усваивают и открывают действующие в обществе индивиды. Поэтому использование принуждения или физического насилия для навязывания людям норм поведения, присущих определенному национальному типу, обречено на провал по тем же причинам, по которым теоретически невозможно обеспечить в обществе координацию с помощью приказов сверху. Иными словами, доказанная теоретиками австрийской школы (Мизесом и Хайеком) теорема невозможности социализма справедлива и в отношении целенаправленного навязывания социальным процессам конкретного национального результата⁶.

С учетом этого вывода, а также с учетом динамической природы нации никак нельзя согласиться с тем, что каждой нации должно соответствовать одно государство (одна политическая единица) с конкретными фиксированными границами. Действительно, если понимать под нацией подгруппу гражданского общества, которое всегда находится в процессе непрерывной эволюции и экспериментирования, то очевидно, что всегда будет существовать значительное количество людей, находящихся в процессе национального экспериментирования, иными словами, под влиянием нескольких национальных типов поведения. При этом невозможно знать заранее, чем кончится дело: вольются ли «экспериментаторы» в какую-либо из уже существующих наций или создадут новую. Мы знаем, что нации постоянно соперничают, меняются, развиваются и частично совпадают. Если рассматривать ту историческую реальность, которую мы обозначаем словом «нация», с точки зрения динамического подхода, то становится очевидно, что она не может быть жестко и навечно привязана к конкретному географическому пространству. Любая попытка зафиксировать такую непостоянную социальную реальность, как нация, насильственными средствами в пределах конкретных географических границ в конечном счете лишь породит неразрешимые конфликты и войны, социальные и человеческие издержки от которых в результате создадут угрозу для существования самой этой национальной реальности. Напротив, если понимать под нациями подгруппы гражданского общества, то гарантией их выживания должен быть международный конкурентный процесс в условиях свободы. Основным элементам этого процесса посвящен следующий раздел.

Ключевые принципы либерального национализма

Мирные, разумные и стихийные отношения между нациями основаны на трех основных принципах. Это принцип самоопределения, принцип полной свободы торговли и принцип свободы миграции. Мы проанализируем каждый из этих принципов.

Принцип самоопределения означает, что у любой национальной группы всегда должна быть возможность решать, в составе какого государства (в политическом смысле) она хочет жить. Иными словами, у каждой подгруппы внутри гражданского общества должно быть право свободно решать, к какой политической группе она хочет принадлежать. Некоторые нации, согласно свободно выраженному желанию составляющих их людей, могут быть рассеяны по нескольким государствам. Примером может служить англосаксонская нация, возможно, наиболее развитая, энергичная и производительная из всех современных наций. Она рассеяна по разным государствам (самые значительные – безусловно, США и Великобритания). В качестве примера можно привести и немецкую нацию. Составляющие ее 100 млн человек в основном живут в трех европейских государствах: ФРГ, Австрии и части Швейцарии. Одно государство могут образовывать несколько наций. Швейцария состоит из кантонов, населенных представителями трех разных наций: немецкой, французской и итальянской. В Испании есть как минимум три национальные группы: кастильцы, каталонцы и баски⁷.

В связи с принципом самоопределения необходимо сделать два замечания. Во-первых, решение нации стать (или не становиться) частью определенного государства необязательно должно быть эксплицитным, т. е. выраженным прямо (хотя, безусловно, при некоторых исторических обстоятельствах вопрос о сецессии может быть решен на референдуме: см. недавний «развод» чешской и словацкой наций). Однако часто решение нации существовать в составе того или иного государства выражено в виде традиции (так бывает тогда, когда желание данной нации быть частью того или иного конкретного государства исторически разделяло большинство нации). Во-вторых, важно отметить, что принцип самоопределения означает не только то, что объединенные национальным самосознанием жители той или иной конкретной местности имеют право, используя правило большинства, решать, хотят ли они входить в состав конкретного государства; этот принцип должен действовать на всех уровнях, применительно к любым подгруппам внутри гражданского общества, независимо от того, что связывает членов подгруппы: чувство национальной общности или что-то иное. Это означает, что наличие наций, свободно решивших рассеяться по разным государствам, ничуть не противоречит принципу самоопределения. Кроме того, нужно признать за любым меньшинством внутри нации или государства право принимать решение о сецессии, отделении или присоединении к другому государству, если оно этого желает. Следует избегать ситуаций, когда национальная группа, принявшая решение отделиться от государства, где она составляла меньшинство, использует систематическую агрессию (от которой ранее страдала сама), чтобы держать в подчинении национальные меньшинства в своем составе.

Второй ключевой принцип, на котором должны быть основаны взаимоотношения между нациями, это полная свобода торговли. Если нации стремятся отделиться друг от друга границами, если они препятствуют свободе торговли и принимают протекционистские меры, то это неизбежно рождает потребность в автаркической организации национальной экономики и общества. С экономической точки зрения автаркия нежизнеспособна, поскольку в наше время международного разделения труда нет такой географической области, которая обладала бы всеми ресурсами, необходимыми для поддержания современной экономики. Это значит, что нация, вставшая на путь протекционизма, постоянно будет стремиться расширять свои границы, чтобы увеличить свои экономические, материальные и человеческие ресурсы. Следовательно, протекционизм в разрезе наций неизбежно порождает конфликты и войны: ведь они логически вытекают из цели расширения границ для завоевания рынков и приобретения дополнительных производственных ресурсов. В конечном счете национальный протекционизм в ходе неизбежной войны всех наций против всех наций разрушает и приносит в жертву сами нации. Нетрудно понять, что главной причиной мировых войн всегда был национализм, замешенный на протекционизме, а также, что межнациональные конфликты в их нынешнем виде (в Югославии, на Ближнем Востоке и пр.) прекратились бы, если бы существовал глобальный рынок, на котором для всех наций обеспечивалась бы полная свобода торговли.

В связи с этим принципом следует учитывать следующий экономический закон. При прочих равных, чем меньше государство, с которым связана нация, тем сложнее ему будет внедрить централизованный протекционизм и тем в большей степени оно будет вынуждено мириться со свободой торговли. Причина в том, что чем меньше государство, тем лучше его жители понимают, как сложно им будет получить доступ к иностранным рынкам и ресурсам при отсутствии свободы торговли. И наоборот, чем больше государство (и по размеру, и по количеству живущих на его территории людей), тем легче организовать его экономику на автаркических принципах, причем его граждане в большинстве случаев не будут осознавать, что они теряют из-за отсутствия свободной торговли. Бесспорно, этот важный экономический закон является ключевым аргументом в пользу децентрализации и максимально дробной политической организации наций⁸.

Свободной торговли недостаточно. Требуется еще полная свобода миграции. Если свобода эмигрировать и иммигрировать отсутствует, то между общественными группами может постоянно существовать значительная разница в доходах, вызванная наличием протекционистской монополии на рынке труда (такую монополию обеспечивают как раз границы и законодательное ограничение свободы иммиграции). В конечном счете все это может привести к серьезным беспорядкам и вспышкам насилия в обществе. Тем не менее свобода эмиграции и иммиграции должна подчиняться определенным правилам и принципам, не позволяющим использовать ее для агрессивных интервенционистских целей, которые противоречат свободному взаимодействию наций. Во-первых, «государство всеобщего благосостояния»* не имеет права субсидировать иммиграцию. Люди, принявшее решение об иммиграции, должны делать это на свой страх и риск. В противном случае принудительное перераспределение дохода от одних социальных групп к другим создаст искусственные стимулы для иммиграции, что не только изменит направление процессов перераспределения, но и приведет к серьезным конфликтам в обществе. Бесспорно, иммиграция действительно представляет страшную угрозу для «государства всеобщего благосостояния», но не менее бесспорно и то, что в наше время созданием барьеров для иммигрантов занимается именно «государство всеобщего благосостояния». Поэтому единственный способ обеспечить политическое сотрудничество между нациями – это демонтаж «государства всеобщего благосостояния» и полная свобода миграции⁹.

Во-вторых, свобода иммиграции ни в коем случае не означает, что иммигранты тут же получают право голоса, так как в этом случае вновь прибывшие получают возможность политически эксплуатировать нации, традиционно живущие в государстве, куда они переселились. Собирающиеся иммигрировать должны понимать, что они окажутся в иной культурной среде (где, как они ожидают, их уровень жизни повысится) и что переезд не дает им права использовать механизмы политического принуждения (в виде демократического голосования), чтобы вмешиваться в стихийные процессы на тех национальных рынках, куда они входят, и менять их под себя. И только тогда, когда после длительного периода времени они как следует усвоят культурные принципы общества, оказавшего им гостеприимство, им может быть предоставлено право голоса – это ключевое политическое право¹⁰.

В-третьих, претенденты на въезд в страну должны быть в состоянии продемонстрировать, что они присоединяются к принимающей их социальной группе для того, чтобы внести в ее жизнь вклад в виде трудовых усилий, технологических талантов или предпринимательских способностей; иначе говоря, они должны доказать, что им будет на что жить, что они в состоянии прокормить себя и не станут обузой для общества.

Наконец, последний, самый важный принцип иммиграции состоит в том, что иммигранты должны уважать материальное (и в особенности уголовное) право принимающей социальной группы, в частности права частной собственности, существующие на их новой родине. Благодаря этому можно будет избежать эпизодов массового захвата чужой собственности (как в случае с бразильскими фавелами, которые всегда строились на земле, у которой уже были законные собственники). Наиболее острые проблемы, порождаемые иммиграцией, обычно возникают в силу недостаточно четкого разграничения прав собственности и недостаточно надежной их защиты; в таких условиях иммиграция неизбежно означает значительные внешние издержки для коренных жителей, что приводит в итоге к вспышкам ксенофобии и насилия, которые, в свою очередь, тоже связаны с высокими социальными издержками. Такие конфликты удается минимизировать или даже свести не нет в той степени, в какой в данном обществе реализована приватизация всех ресурсов.